Текст книги "Искушение"

Глава пятнадцатая

– Джеймс любит ее? – спросила у матери Элис, сражаясь с крохотными шовчиками на розочках, которые пришивали к шляпам.

Ей тайком разрешили пропустить школу, чтобы помогать, но запретили рассказывать об этом мисс Темперанс.

– Не задавай много вопросов, – ответила Грейс, у которой рот был полон булавок.

– А я пытаюсь понять, кто у нас Маккэрн на самом деле.

Грейс оторвалась от работы и посмотрела на дочь долгим спокойным взглядом. В ее руках расползалась старая ткань, а за окном манил хороший солнечный денек.

Грейс бросила шляпу на стол. Она работала с четырех утра, а сейчас было почти шесть вечера, и если она не остановится, то окосеет. Она посмотрела на дочь, которая помогала ей уже шесть часов.

– Пойдем на улицу?

Элис с готовностью тут же отбросила шляпу. Через несколько минут они уже гуляли по пляжу: ходить по песку голыми ногами было очень приятно.

– А что будет с нами, если она уедет? – спросила Элис.

Ей не нужно было уточнять, кто «она».

– Я не знаю, – тихо ответила Грейс, – и, если честно, меня это беспокоит.

– Ты поэтому торопишься сделать так много шляп сейчас, потому что, когда она уедет, тебе их больше не будут заказывать?

– Да, – честно ответила Грейс.

Ее давно не удивляло, что Элис хорошо понимает и видит так называемые «взрослые проблемы».

– А если он любит ее? – снова спросила Элис. – Разве она все равно скоро уедет?

– А почему бы и нет? Ее здесь ничто не держит. Ей нравится делать вид, что ей нужна работа, но ведь все видят, что она богата.

Грейс замолчала и посмотрела вдаль на море. До приезда Темперанс она была довольна жизнью. Она знала, что будет завтра. А сейчас боялась заглянуть в будущее. Рядом с Темперанс казалось, что возможно все: можно действительно иметь собственное дело по пошиву женских шляп и заработать достаточно денег, чтобы послать свою дочь учиться в Эдинбург.

А теперь Грейс думала о том, что если у нее ничего не получится, ее дочь ожидает полная неизвестность. И если Элис уедет от Маккэрнов, она, Грейс, останется более одинокой, чем после смерти Гэви.

Элис повернулась к берегу и кинула в воду несколько камней.

– Он влюблен в нее, – тихо произнесла она, – а она его не любит, потому что встречала больше людей, чем он, и разбирается, кто плохой, а кто хороший. Но если бы он признался ей в любви, по-моему, она бы ответила на его чувство, они бы поженились, и она никогда бы не уехала. И занималась бы шляпами вместо тебя, а ты бы поехала со мной в Эдинбург, пока я буду учиться на врача, а потом, когда я стану врачом, мы бы вернулись и помогали людям.

Грейс изумленно смотрела на дочь. Она понятия не имела, что Элис знает о планах Темперанс отправить Элис учиться. И уж, конечно, Грейс никогда не делилась с дочерью своими волнениями по поводу ее отъезда на несколько лет.

– И что же нам делать? – спросила Грейс.

Дочь слишком рано стала взрослой.

– Предоставь решать нам с Рамси, – ответила Элис так быстро, что Грейс засмеялась.

– А что вы задумали?

– Пока нам нужно выяснить сложившуюся обстановку.

Элис была настолько серьезной, что Грейс еле сдерживалась от хохота.

– Хорошо, – наконец произнесла она, – без вас с Рамси нам не обойтись. Может, сейчас найдешь его?

Элис торжественно кивнула и убежала, оставив мать одну на пляже. Грейс подобрала несколько камней и начала их бросать. С одной стороны, она хотела, чтобы Темперанс О'Нил никогда не приезжала к Маккэрнам и никогда не вмешивалась в их жизнь. Но с другой стороны, ей не давала покоя одна мысль. Ее дочь сказала, что Джеймс Маккэрн влюблен в Темперанс – и Грейс сама это замечала. Неужели она ревнует? Или беспокоится, что...

Она подняла голову. Ей не хочется прежней жизни. Она мечтает, чтобы ее дочь отправилась учиться, и Элис хотела того же. Но это возможно только при условии, что Темперанс не уедет от них.

Грейс решительно подхватила подол юбки и пошла к дому.

Джеймс сидел за столом в библиотеке. Перед ним лежала стопка бумаг. Выглядел он, словно капитан корабля посреди материка.

– Почему вы не признаетесь ей в любви? – спросила Грейс, закрывая за собой дверь.

– Не смеши меня.

Он не спросил «кому?», и Грейс поняла, что она права.

– Вы меня не обманете, я видела вас без одежды.

Джеймс нахмурился, не поднимая глаз от бумаг. Она подошла к столу.

– Я могу делать очаровательные шляпки из ваших старых портьер, но это все! Это ее идеи, и она верит в то, что она может многое создать, а я нет. Она уверена в себе и в нас. Она нужна деревне, она нужна вам...

– Достаточно, – угрожающе сказал Джеймс. – Я не нуждаюсь в твоей благотворительности. Пожалей лучше себя, если хочется кого-нибудь пожалеть.

– Мне себя не жалко. Я любила своего мужа, а после его смерти мою постель согревали вы.

– Это все, чем я стал для тебя? – мягко спросил он.

– Да, все, – с облегчением сказала Грейс. – Мы с вами видели слишком много, чтобы думать, что мир хороший. Но она...

– Ей не причиняли боли. Поэтому она убеждена, что если захотеть чего-то очень сильно, своего добьешься. Зачем ты пришла сюда? Тебе нечем заняться?

– Да у меня полно дел, но я не могу спокойно смотреть, как вы сохнете по ней!

– Сохну?! Я завален бумагами!

– Вижу, вижу! – она кивнула на лист бумаги перед ним.

На листе были одни закорючки. Он сердито скомкал его и швырнул в угол.

– Мне она безразлична!

– Да? Какая еще женщина так смешила вас? Какая еще женщина заботится об этой умирающей деревне и пытается спасти ее от неизбежного конца?

– Мне не...

– Не нужна жена? Не нужна новая кровь в этой деревне? Оглянитесь вокруг! Вы бы еще в мавзолей переехали, какая разница, жить там или в этом умирающем доме! Ненависть вашего деда правит этим домом до сих пор, и дом умирает – умирает от кровотечения!

– Уходи! – тихо сказал Джеймс, поднялся и указал на дверь. – Вон!

Он был очень зол. Поджав губы, Грейс повернулась и вышла из комнаты. И только хлопнув за собой дверью, она услышала, как в комнате что-то с чувством бросили и разбили. Улыбаясь, она поднялась наверх к своему столу, заваленному недоделанными шляпами.

– Что это сегодня с вами? – удивленно спросила Темперанс за обедом.

Джеймс не ответил, он смотрел в тарелку не отрываясь. Но это была уже третья его тарелка, поэтому его аппетит нисколько не пострадал.

– Ну, в общем, – произнесла Темперанс фальцетом, – я такой мрачный, потому что Грейс встретила другого мужчину, а я понял, что люблю ее...

– Не люблю я никого! – закричал Джеймс, вскакивая и опрокидывая стул. – И жениться ни на ком не собираюсь!

– Я тоже уверена, что за вас замуж никто не выйдет, – мягко произнесла Темперанс.

Джеймс еле улыбнулся ей, поднял стул, сел и снова принялся за еду.

– Какие у вас на сегодня дела? – попыталась вновь заговорить с ним Темперанс.

– Счета, – пробормотал он.

– Вы поэтому не в духе?

– Я в духе! – рявкнул он. – А люди, сующие свой нос не в свое дело, всегда выводят меня из себя!

– А кто сует нос не в свое дело?

У Джеймса рот был набит цыпленком, поэтому вопрос прозвучал невнятно.

– Так зачем же вы сюда приехали и где ваш муж?

– Ах, да, мой муж...

– Тот самый, который не научил вас целоваться. Тот, от которого вы сбежали, помните?

– Я знаю все, что касается поцелуев, – ответила она, сощурившись, – а мой муж... В общем, его сейчас нет, – она махнула рукой. – Грейс нужен помощник на кухне. Как вы считаете? Цыпленок жестковат.

– Почему мой дядя прислал вас сюда?

– А какая разница? – огрызнулась она. – Вы знаете, что Элис считает так же хорошо, как и ее отец? Она очень сообразительная девочка. Мы с Грейс хотим послать ее учиться в Эдинбург. Вы случайно не смотрели еще раз на карты?

– Ведь вы не замужем? – тихо спросил Джеймс. – И ни разу не были?

– Я... м-м-м-м... Вы хотите еще цыпленка? Или пирога? Рамси вчера весь день собирал ежевику.

Джеймс откинулся на спинку стула и улыбался с таким видом, будто знал то, что не знала она.

– Кто-нибудь объяснит мне, наконец, что происходит в этом доме? Элис шепчется с Рамси, Грейс словно с похорон вернулась. А вы ведете себя более чем странно.

Но Джеймс не ответил ей. Вместо этого ему вдруг захотелось пирога. И, казалось, он разгадал для себя какую-то тайну всемирного значения и радовался, что ему это удалось.

Глава шестнадцатая

Сумасшедшие, подумала Темперанс. Здесь все посходили с ума.

Уже было поздно, странный обед с Джеймсом закончился, и за это время все Маккэрны потеряли рассудок. Может быть, напились ядовитых травок.

Темперанс поднялась на гору, прямо взбежала по крутой, узкой тропке. Еще несколько недель назад эта тропка привела бы ее в ужас, но не сейчас. Сейчас это был самый безопасный предмет в деревне.

Истекший день она прожила с сумасшедшими людьми. Казалось, что они все состоят в каком-то заговоре, и только она в нем не участвует.

Сегодня утром жена Ужасного Хэмиша подбежала к Темперанс и прошептала, что Хэмиш видел ее обнаженной в пруду.

Застигнутая врасплох, Темперанс спросила:

– Секундочку, но я не купалась обнаженной в пруду. Может быть, вы имеете в виду ванную?

Лилиас посмотрела на нее, как на слабоумную.

– Не вас. Меня, – прошептала она. – Так мы познакомились с Хэмишем. Я купалась в пруду у подножия водопада, а он увидел меня. Я, конечно, знала, что он там и поэтому...

Лилиас замолчала, увидев Шину, проходящую мимо, прижала палец к губам и поспешила прочь.

Темперанс была уверена, что Лилиас поделилась с ней великой тайной, но почему?

Передернув плечами, Темперанс зашагала дальше в центр деревни по дороге. В конце улицы располагался бывший склад, где собирались сделать шляпный магазин Грейс, и Темперанс шла взглянуть, как продвигается там работа.

Но ее остановила Мойра, кузина мужа Грейс. Мойра прошептала ей, что ее будущий муж когда-то сломал руку, и она выхаживала его.

– Понимаете, мы очень часто оставались одни...

Темперанс слабо улыбнулась и пошла дальше. Но через два шага женщина, которую Темперанс никогда не видела, рассказала ей, что они с будущим мужем всю ночь не могли выбраться из сарая.

– После той ночи нам пришлось пожениться, – сказала женщина, хихикнув и поспешив прочь.

Когда Темперанс подходила к помещению склада, она была убеждена, что все люди обезумели.

Темперанс швырнула у дверей большую сумку с едой, которую Эппи собрала рабочим.

– Кто-нибудь мне может объяснить, что происходит? Каждая женщина в деревне рассказывает мне, как она познакомилась со своим мужем! Должна сказать, что для такого тихого местечка непристойностей достаточно. Женщины Маккэрн...

Она замолчала, потому что Элис посмотрела на мать полными ужаса глазами, повернулась и выбежала из склада так быстро, что чуть с ног не сбила Темперанс.

– Дети хотят сделать вам сюрприз, – быстро ответила Грейс. – Они пишут историю клана Маккэрн, чтобы вы забрали ее с собой в Нью-Йорк.

– И в истории говорится о том, кто и как на ком женился? Вы не поверите в то, что эти женщины рассказали мне. Жена Хэмиша... – она осеклась, потому что не хотела выдавать секрет, но раз это секрет, почему Лилиас рассказывает его для книги по истории клана?

– Услышанное мной вряд ли пригодится для истории, – пробурчала Темперанс. – По крайней мере, в печать такое не отправляют. Неужели здесь не было сражений или еще чего-нибудь грандиозного в историческом смысле? И разве детям можно слушать, чем занимались их родители до того, как поженились?

Она посмотрела на Грейс и Рори, командующего строительством, но они молчали.

Затем Рори произнес слишком громко:

– Думаю, что света будет достаточно. Слишком дорого обойдется отопление, если сделать окна побольше.

Грейс повернулась к Темперанс спиной и так же громко ответила:

– Ты не понимаешь, о чем говоришь! Это мой бизнес, и мне нужен дом, какой я хочу!

Темперанс понимала, что ей лгут. Не по поводу купания в пруду миссис Хэмиш в обнаженном виде ради своего будущего мужа-импотента, а по поводу сбора материалов для книги по истории клана Маккэрнов.

Повернувшись, она медленно вышла из склада. Когда она шла обратно по улице, никто больше не хватал ее за руку и не шептал ей на ухо свои интимные секреты. Темперанс увидела Лилиас, та покраснела до корней волос и спешно скрылась в единственном магазинчике Маккэрнов.

В конце концов, Темперанс решила провести остаток дня в своей комнате, записывая все, что увидела в деревне с тех пор, как приехала сюда. Ей хотелось придумать, как еще можно помочь людям в Нью-Йорке, тем, кому она действительно была нужна.

Но ей было сложно писать, потому что она вспоминала, как проводила время у Маккэрнов. Как с детьми каталась на роликах. И скользила у Джеймса между ног.

Она вспоминала, как помогала Грейс наладить шляпный бизнес. Как накануне проверяла Элис на способность к счету.

«Сколько будет 367 умножить на 481?» Темперанс не была уверена, что ответ «176527» верен, но звучал он, как верный. А еще девочка посмотрела ей в глаза и сказала, что хочет быть врачом больше всего на свете.

Темперанс вспоминала вечер, когда Джеймс выбросил Мишель Эдельстен из окна. И день, когда возле пещеры возникла накачанная мадам. И как они смеялись...

А еще как они с Джеймсом помогали ягнятам появиться на свет. И как он дал ей свою рубаху. Как они вместе обедали в его маленькой пещерке. Интересно, приводил ли он туда людей вообще? Может быть, свою жену? Как, интересно, она выглядела? И почему была такой несчастной? Ведь у Маккэрнов всегда столько дел... Ей, Темперанс, удалось положить начало шляпному бизнесу, но этого мало, чтобы деревня поднялась на ноги.

Темперанс посмотрела на лист бумаги перед собой. Она садилась записать, что нужно сделать в Нью-Йорке, а вместо этого написала, что можно сделать здесь. После четырех безуспешных попыток сосредоточиться на Нью-Йорке, она отбросила ручку и спустилась на кухню. Старуха Эппи кромсала мясо на столе.

– Вам письмо, – сказала Эппи, указывая окровавленной рукой на подоконник.

Темперанс взяла конверт: письмо от Агнесс из Нью-Йорка. Вот что поможет отвлечься от мыслей от деревни и сосредоточиться на настоящей работе. Оно было коротеньким, Агнесс никогда не писала длинных писем. У всех все хорошо, и пусть Темперанс не волнуется.

– Хоть бы притворилась, что соскучилась, – прошептала Темперанс.

К письму была приложена газетная статья, которую Темперанс перечитала три раза, прежде чем поверить. Журналист сравнивал «печально знаменитую» Темперанс О'Нил и какую-то мисс Дебору Мэдисон, взявшуюся за ту работу, которую «бросила» Темперанс, уехав из страны. У нее задрожали руки. В заметке писали, что она по собственной воле уехала из Соединенных Штатов, что якобы ей стало скучно помогать брошенным женщинам, и она просто бросила их в еще худшем положении, чем раньше. Мисс Мэдисон взялась за работу, которую бросила Темперанс.

Заметка также сравнивала двух женщин как личностей. Мисс Дебора Мэдисон более нежная, не такая резкая, как Темперанс, и, благодаря этим качествам, у нее больше получается. Эта женщина намного моложе Темперанс, и «идет в ногу со временем».

– Моложе, современнее, не такая резкая, с ней легче иметь дело, – шептала Темперанс.

К ней подошел Рамси и протянул сложенный листок бумаги. Один край перекрывал другой и был запечатан красным воском. Она решила вернуть записку Рамси, не открывая, но мальчик уже ушел. Как бы ей хотелось быть человеком, который смирит свое любопытство и не откроет письмо!

Но желать бесполезно. Она вскрыла письмо и прочитала. Она всего пару раз видела почерк Джеймса, но узнала его.

Немедленно приходите. Вы мне срочно нужны. Никому не говорите. Домик пастуха, где мы помогали овце рожать. Дж.

Сокровище! Единственная мысль, которая промелькнула в ее голове. Наверное, Джеймс выяснил что-то насчет сокровища.

Ни о чем больше не думая, Темперанс поспешила на гору. После того, что она пережила за этот день, так приятно быть кому-то нужной и знать, что тебя ждут.

Только почти забравшись на гору, она начала задумываться. Уже темнело, собирался дождь. Но ведь это Шотландия, здесь всегда дождь либо идет, либо собирается.

– Джеймс! – громко позвала она, но никого, кроме овец, не услышала.

Что-то ей не нравилось во всей этой ситуации. Джеймс не из тех, кто посылает записки. Он мог бы сказать Рамси, чтобы тот доставил ее куда-нибудь, но не приказал бы ей в одиночку карабкаться на гору. Тем более в сумерки.

Она повернулась и начала спускаться, но услышала, как кто-то зовет ее. Она остановилась и обернулась.

– Сюда! – послышался голос, очень похожий на голос Джеймса.

К несчастью, пока она раздумывала, небеса раскрылись, и за несколько минут она промокла до нитки и замерзла. Закрывая лицо руками от дождя, она кинулась к маленькому каменному домику, который был впереди.

Там горел свет, а дверь была открыта. Сквозь проливной дождь она увидела, что внутри пылает огонь в камине. Она добежала до домика, прыгнула внутрь и захлопнула за собой дверь. Внутри стояли стол, два стула и кровать, покрытая овчиной. Возле камина лежала груда торфа.

Темперанс так промокла, что, когда приблизилась к огню, от ее одежды пошел пар. Она дрожала от холода. Повернувшись спиной к огню, она заметила, что на колышке висит фляга в овчине, а на столе лежит буханка хлеба и большая головка сыра. Подняв крышку подноса, Темперанс увидела под ней два недавно зажаренных цыпленка.

Дверь неожиданно распахнулась, и влетел Джеймс с перекошенным от ярости лицом. Увидев Темперанс, он сразу изменился и облегченно вздохнул. Он одним шагом пересек комнату и взял ее руки в свои.

– Вы в порядке, – произнес он. – Я чуть с ума не сошел от волнения! Все вас ищут, а когда я получил от вас записку, что вы ждете меня здесь, я подумал, что вас похитили!

Замерзшим носом Темперанс уткнулась в его мокрую одежду. Рассудок подсказывал ей, что нужно рассказать ему о записке, которую она, получила. А затем они сядут и спокойно подумают, что происходит в деревне и кто подбросил им эти записочки. И кто ей кричал?

Но Темперанс ничего не сказала. Может быть, из-за этой отвратительной статейки, которую она прочла, но ей сейчас очень хотелось почувствовать себя молодой и женственной. Раньше она никогда не задумывалась о своем возрасте, но после встречи с Ангусом Маккэрном проблема возраста замаячила перед ней и выросла до поисков доказательств самой себе, что она не ссохшаяся старушонка.

Она была уверена, что поступает неправильно, но не отстранилась. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Джеймс ее поцеловал.

И он повиновался. Помедлив секунду, он прижался губами к ее губам. Темперанс подумала, что в жизни она целовалась несколько раз, целовала даже Джеймса, но того, что испытала сейчас, она не испытывала никогда.

Сначала она дрожала от холода, но быстро согрелась. Пока губы Джеймса скользили по ее губам, она поднялась на цыпочки. Когда он приоткрыл рот, и она почувствовала кончик его языка, она отстранилась на секунду, а потом обвила руками его шею и прижалась закрытым ртом к его рту еще сильнее.

Джеймс отпрянул и посмотрел на нее удивленно.

– Бог мой, – прошептал он, – да вы девственница!

Темперанс вдруг показалось, что он сейчас уйдет, но он сжал ее за талию и покружил, кончиками пальцев она касалась земли.

Лицо его лучилось от счастья. Не опуская ее, он начал осыпать маленькими поцелуями ее шею, и от этих поцелуев становилось теплее и теплее.

Потом он поставил ее на пол и стал расстегивать блузку. Он был профессионалом по части пуговок. Мокрая ткань была расстегнута мгновенно.

Темперанс ощутила его запах, теплый, вкусный мужской запах.

– Можно я? – прошептала она и положила руки ему на грудь.

Он засмеялся. Сначала медленно и застенчиво она опустила ладони, но когда он просунул свои большие руки под ее влажную холодную блузку и дотронулся до сосков, она перестала стесняться. Ей захотелось ощутить своей кожей его грудь.

Быстро, словно боясь не успеть, она вытащила его рубаху из кильта и подняла ее. Еще раз вздохнув от удовольствия, он поднял руки, чтобы она смогла скользнуть своими пальцами по его телу, вверх по его теплым мускулистым рукам так высоко, как только могла. Потом он стянул с себя рубаху и бросил на камин.

Темперанс посмотрела на его голую грудь и медленно провела по ней рукой. Какой он красивый – загорелая кожа, черные, вьющиеся по широкой груди волосы. Она осторожно провела рукой от шеи по груди, затем по его теплому, плоскому животу и задержала там руку. Ни один мужчина не смотрел на нее так, как смотрел сейчас Джеймс. Она улыбалась ему и догадывалась, что ее взгляд напряжен так же, как его.

Он вновь поднял ее на руки и закружил от переполнявшей его радости.

И смех Темперанс смешался с его смехом. Она понимала, что они хотели друг друга с самой первой встречи. И смех стал разрядкой накопившегося и сдерживаемого вожделения.

Когда Джеймс положил ее на кровать, она вновь засмеялась. Джеймс оказался рядом, она уютно свернулась около него, положив голову ему на плечо, так, чтобы он продолжал ее раздевать.

Он не спешил и не рвал на ней одежду. Он нежно вытащил ее блузку из юбки и закончил расстегивать пуговицы. Ласково освободил ее руки из рукавов, а потом расстегнул ремень на юбке.

Все это время Темперанс лежала не двигаясь, не сводя глаз с его волевого, точеного профиля, с его темных волос. Когда они встретились взглядами, сердце у нее подпрыгнуло до горла и отчаянно там застучало.

Они не говорили друг другу ни слова. Он знал толк в раздевании, и она уже через несколько секунд осталась в одном белье ручной вышивки. Джеймс медленно и нежно спустил одну бретельку, затем другую, его губы скользили по ее плечам. Когда он поцеловал ее в живот, она чуть не задохнулась. Но когда он обнажил ее грудь, Темперанс на секунду струсила и чуть не сбежала от него.

Он, должно быть, почувствовал ее страх, потому что освободил руку и прижался губами к ее губам, чтобы успокоить. Она перестала бояться, но когда он дотронулся до ее груди, задрожала.

Она чувствовала его улыбку, чувствовала, как он касается губами ее груди, и от мысли, что доставляет ему удовольствие, ей становилось очень хорошо.

Он взял в рот ее сосок и нежно пососал его, а когда прикоснулся ко второй груди, Темперанс захотелось меньше нежности и больше... Она не знала, чего хочет, потому что была совсем неопытной.

Она просто хотела поднять его голову, но вместо этого схватила и притянула его губы к своим. Позже Темперанс не могла точно сказать, что она сделала, но именно от этого Джеймс потерял над собой контроль.

Ей было приятно ощущать на своей коже его мокрый колючий шерстяной кильт, но он быстро сбросил его одним движением руки и остался полностью обнаженным.

Темперанс точно знала, что представляет собой сексуальный акт. Ей много раз его описывали. И каждый раз в ответ на очередное описание она читала лекцию о контроле над рождаемостью и сопротивлении себе и мужчине.

А сейчас она понимала, что ничего не знала о любви. Сопротивляться самой – все равно что пытаться остановить бегущего слона.

Когда Джеймс вошел в нее, она вздохнула, а затем ее пронзила острая боль, и ни о чем другом она думать не могла. Она взглянула на него и поняла, что он из последних сил контролирует себя и не двигается, ожидая, пока стихнет боль. Она знала, что дальше будет еще больнее, но еле заметно кивнула, и он полностью вошел в нее.

Сначала он, не шевелясь, лежал на ней, пока она не привыкла к нему и не начала двигаться под ним. Это было разрешением Джеймсу, и он начал медленно, долго и глубоко входить в нее. После нескольких неловких движений Темперанс поняла, что от нее требуется, и стала двигаться вместе с ним.

– Так мы и трудились бок о бок, – прошептала она и почувствовала улыбку Джеймса на своей шее.

Она откинула голову назад, закрыла глаза, а открыв их на секунду, увидела, что Джеймс наблюдает за ней. Он чего-то ждал, но чего именно, она не понимала. Наслаждение от того, как он входит в нее – медленно, глубоко – все нарастало, и она не в состоянии была мыслить трезво.

Он начал входить быстрее, еще быстрее, все глубже и глубже. Темперанс слышала собственные вскрики, словно он бил ее изнутри.

Когда внутри все взорвалось, она открыла рот, чтобы закричать, но Джеймс упал на нее, закрывая шеей ее лицо, пока она билась в волнах наслаждения. Одна за другой эти волны накатывали на нее.

Только через некоторое время она смогла понять, где она. Джеймс поднялся и одной рукой накрыл их обоих овчиной.

Они оба были мокрые от пота, а Темперане никогда не чувствовала такого расслабления. Она поуютнее устроилась рядом с ним и поцеловала его.

– Подожди чуть-чуть, – ответил он. – Дай мне передохнуть.

Сначала Темперанс не поняла, о чем он, а потом засмеялась и прекратила поцелуи.

– Мне всегда было интересно, а что потом, – сказала она. – Я думала раньше, что после этого люди очень стесняются друг друга. В конце концов, они только что вели себя, по существу, как животные под влиянием инстинкта.

– А что ты думаешь сейчас? – спросил Джеймс, отводя мокрую прядь ее волос со лба.

– Эти минуты одни из самых прекрасных, – пробормотала она.

Ей было тепло, она чувствовала, что счастлива, что ей ничего не угрожает, и она находится между сном и реальностью.

Джеймс погладил ее по голове.

– Я собираюсь сделать тебе предложение.

– М-м-м-м? – промурлыкала она, подвигая ногу ближе к нему.

Джеймс вздохнул так, словно признавал свое поражение.

– Я решил сдаться на твою милость и хочу сделать тебе предложение.

Темперанс несколько секунд не шевелилась. Ей было так хорошо, что она ничего не понимала.

– Что ты сказал?

– Я собираюсь сделать тебе предложение. Ты победила!

Темперанс подняла голову и посмотрела на него.

– Ты сдаешься на мою милость?

Он кивнул. Она отодвинулась от него.

– Сдаешься и женишься на мне?

Джеймс с улыбкой поцеловал ее в нос.

– Ты собираешься на мне жениться? Это такой утешительный приз?

Заложив руки за голову, Джеймс посмотрел на потолок.

– Я знаю, что мой дядя послал тебя, чтобы я взял тебя в жены, и, несмотря на все мое сопротивление, я признаю свое поражение и прошу твоей руки.

Темперанс молчала. Знай ее Джеймс получше, он бы понял, что такая тишина не к добру.

– Значит, сдаешься? – тихо сказала она. – Собираешься... еще раз, что сделать? Признать поражение и просить моей руки?

Джеймс с удивлением посмотрел на нее.

– Ты злишься?

– Ага, первая разумная реплика. Интересуешься, злюсь ли я? Да я просто вне себя! – ответила она, схватила свою блузку со спинки кровати и прикрыла свою обнаженную грудь. – Я в ярости! А если честно, то нет такого слова, чтобы описать, что я сейчас чувствую!

Она вскочила с кровати, подхватывая с собой овчину. Джеймс приподнялся на локте.

– Ты же приехала сюда, чтобы...

– Чтобы найти тебе невесту! – выкрикнула она и прикусила язык.

Он сел и уставился на нее.

– Зачем-зачем?

Схватив юбку, она попыталась одеться, не открывая тела.

Джеймс внимательно смотрел на нее.

– Мой дядя прислал тебя, чтобы ты нашла мне невесту? – наконец произнес он. – Так вот кто были эти женщины, которые приезжали сюда! Понятно. Первая была красивая, но глупая. Ты думала, я мечтаю о такой?

– Я тогда тебя совсем не знала... – виновато сказала Темперанс.

– А вторая сказала, что мне понадобится жена, которая поможет овцам рожать. Ты писала моему дяде, что мне нужна спортивная женщина? Так вот она, твоя большая тайна! – сказал он, снова ложась. – Я знал, что она существует, но я был дураком и решил, что мой дядя послал мне тебя. Оказывается, нет! Мы, Маккэрны, просто развлекали тебя, мы были для тебя игрушкой! Так кто ты на самом деле? Чем тебя держит здесь мой дядя?

Темперанс продолжала одеваться, не отвечая на его вопросы.

– Ну, не стесняйся, после того, что было только что, не стесняются. Я, возможно, помогу тебе. Раз ты забрала у меня Грейс, и я сомневаюсь, что ты согласишься занять ее место, я действительно женюсь. Но тебе-то что до этого?

Темперанс больше не могла врать.

– Твой дядя женился на моей матери и распоряжается деньгами, которые оставил мне мой отец, – быстро ответила она.

– Ясно. Он сказал тебе, что если ты подыщешь жену его холостому племяннику, то он вернет тебе твои деньги.

– Он будет мне выдавать определенную сумму, – сказала она, застегивая юбку.

Внезапно Темперанс подняла голову.

– Секундочку, – сказала она, глядя на него, но он смотрел в потолок, – если ты все это время считал, что я хочу выйти за тебя замуж, значит, ты все время думал, что я все делаю только ради своей цели? Все эти обеды, роликовые коньки и Грейс! Ты, наверное, думал, что я дала Грейс работу, чтобы просто устранить свою конкурентку!

Она сжала кулаки.

– Ты жалок! Ты, как все остальные мужчины думаешь, что все женщины охотятся за тобой. Какая женщина захочет быть рядом с тобой, мириться с твоим мерзким характером и жить в грязи и нищете? Ты знаешь, как тяжело моей матери подыскивать женщин, которые согласились хотя бы приехать сюда? Она не может уговорить шотландок, потому что все знают об этой деревне. Клан Маккэрнов – это местный шотландский анекдот!

Джеймс повернулся, глаза у него мерцали холодным черным блеском – таким она еще его не видела.

– Ты сказала достаточно.

Но Темперанс никогда не уступала в споре и сейчас не собиралась сдаваться.

– Нет, я еще не закончила! Как вспомню о том, что ты думал обо мне все эти недели! Все, что я делала, я делала, чтобы заарканить тебя! Я никогда не закончу!

Джеймс сел. Когда он заговорил, его голос звучал тихо и даже спокойно.

– Ты просто развлекалась? Ты пыталась занять себя, чтобы не соскучиться? Как ты думаешь, что произойдет с этими детьми, когда ты уедешь? Им больше не захочется здесь жить, они не будут слушаться. Я уже слышал, как трое ребят говорили о том, что когда им исполнится четырнадцать, они сбегут отсюда и пойдут работать, чтобы заработать на коньки, апельсины и шоколадки. А что будет со шляпным бизнесом, когда ты уедешь? Ты думаешь, Грейс такая ушлая и сумеет договориться с покупателями? Конечно, нет. Мне кажется, мисс Темперанс О'Нил, что вы способны уничтожить клан Маккэрнов быстрее, чем столетия азартных игр в моей семье.

Темперанс собиралась ответить на его обвинения, но в этот момент дверь распахнулась, словно ее кто-то толкнул снаружи. Джеймс и Темперанс ждали, что сейчас кто-нибудь войдет, но никто не появился.

– Я уезжаю завтра утром, – сказала она.

– И поедешь жить к моему дяде?

– Я... – начала Темперанс и замолчала. То, что могло стать самой прекрасной ночью в ее жизни, превратилось в худший из кошмаров.

Джеймс поднял свой кильт с пола, застегнул ремень, а потом поднялся с кровати. Он закрыл дверь, подошел к камину и некоторое время смотрел на языки пламени.

– То, что было недавно сказано, не должно было прозвучать. И то, что произошло, не должно было случиться. Ты согласна?