Текст книги "Крепость Серого Льда"

16
ПРОЩАЙ, ЧЕРНЫЙ ГРАД

Эффи сосредоточила взгляд на мухе, жужжащей под потолком. Что угодно, лишь бы не смотреть на голую Бинни. Но предательница-муха принялась вдруг кружить над самой головой Бинни... а потом взяла да и села ей на плечо. Эффи слушала Бинни, как деревянная, и думала, волей-неволей глядя на ее груди, только об одном: хоть бы у меня такие не выросли.

Бинни, сидя в медном корыте, терла себя тряпицей с мыльным корнем, и вода прикрывала ее едва ли до половины. Корыто она приготовила для Эффи, но Эффи отказалась мыться, стесняясь раздеваться при ней; тогда Бинни обозвала ее дурехой и залезла туда сама. Сейчас она намыливала шею, толкуя при этом о разных травах, которые следует добавлять в воду при купании, чтобы вызвать у человека сонливость или, наоборот, взбодрить его.

– Среди них есть и лечебные, – говорила она. – Многие средства от кожных болезней лучше всего применять в ванне. Дай-ка подумать... – Пока Бинни думала, она мыла свою глубокую и чрезвычайно волосатую подмышку. Эффи было противно, но, начав смотреть, она уже не могла оторваться. Она в общем-то знала, что должно происходить с девочкой, когда та становится женщиной. Летти Шенк и Флорри Хорн рисовали на земле картинки и клали пучочки трав там, где должны вырасти волосы. Но на деле все обстояло куда более тревожно. Безумная Бинни была крупной женщиной, и Эффи ни на одном рисунке не видела такого обилия дряблого тела и жестких волос. Рейна уж точно не такая, нахмурившись, решила Эффи. Рейна красивая, и никаких волос под одеждой у нее не растет.

– ...Еще череда. Добавь пару пригоршней в чан, дай настояться немного, и можешь сажать туда чесоточного. А вот это, – Бинни, перегнувшись из корыта, набрала в горсть сухих цветов, – это помогает женщине вновь почувствовать себя юной девушкой. Лаванда. Она поднимает твой дух и делает тебя невообразимо желанной для мужчин. – Размяв в кулаке стебельки, Бинни высыпала лаванду в воду, и по комнате распространился легкий, но сильный аромат. – Смотри, как бы я не увела у тебя Дрея.

– Так Дрей придет? – встрепенулась Эффи.

– А как же. Разве я тебе не сказала? Я для того и ванну приготовила. Нынче ты уезжаешь в Дрегг.

Нет, ничего такого Бинни ей не говорила – сама знает, что не говорила. Бинни всегда хитрит и делает неожиданные заявления, чтобы сбить с толку своих посетителей. На этот раз, однако, Эффи сдержала свое раздражение: если б Бинни сказала ей правду, поневоле пришлось бы лезть в корыто. Эффи виделась с Дреем только раз после его возвращения, да и то всего несколько минут. Дрей боялся оставаться слишком долго, иначе Мейс мог бы обо всем догадаться.

– Дай мне сухую тряпочку, Эффи, и нечего гримасничать. Кто ж виноват, что ты не слушала, когда я говорила тебе про сегодняшний день.

Эффи подала Бинни тряпочку. А ведь есть, пожалуй, и хорошие стороны в том, что все считают тебя безумной. К сумасшедшей не придерешься. Ты можешь говорить что тебе угодно и врать сколько вздумается, а люди только и скажут: что, мол, с нее взять. Сама Эффи отнюдь не считала Бинни безумной, совсем наоборот. Она мало знала людей, которые были бы так умны. Бинни живет, как ей нравится. Кланники топают несколько лиг по снегу, чтобы выменять у нее снадобья на свежее мясо и прочие припасы. Она ни перед кем не отвечает, ни о ком не заботится, кроме себя. И жилье у нее славное, с низким потолком, закопченными стропилами и просыревшими стенами, прямо как пещера.

– Я еще не собирала тебя в дорогу, – сказала Бинни, наконец-то натянув платье. – Я тебе, в конце концов, не мать. Если Рейна ничего не принесет, поедешь как есть. Мне никто не платил за твое содержание, и чтобы меня благодарили, тоже не припомню.

– Спасибо тебе, Бинни, – поспешно молвила Эффи.

– Ишь ты, лисичка. Ступай, встретишь Дрея у дома – а может, и щуку мне заодно поймаешь.

Эффи охотно повиновалась. С полусгнивших мостков у дома Бинни видно далеко во все стороны. Над озером дул легкий утренний ветерок, разгоняя остатки тумана. Лед на озере ломался. Льдины вставали дыбом или плыли по открытой воде, подгоняемые ветром. Эффи нравилось слушать их хруст и бульканье выходящего на поверхность воздуха. Она даже не испытывала неприятного чувства оттого, что находилась за стенами дома, только сердце билось чуть сильнее, чем всегда. Хижина рядом, и туда можно юркнуть, когда захочется – а кроме того, Дрей должен приехать.

Эффи очень скучала по братьям. С тех пор как батюшку убили на пустошах, все пошло не так. Раньше их было четверо, а теперь только двое.

«Скоро ты и вовсе одна останешься, – сказал тихий голосок внутри Эффи. – С сегодняшнего дня ты будешь жить сама по себе».

Эффи взяла в руки деревянный молоток. Хоть бы рыба всплыла, что ли, так охота стукнуть кого-нибудь. Непонятно даже, радоваться приходу Дрея или нет. Скоро она отправится в Дрегг, чужой клан, расположенный далеко на юге. Круглый дом у них сложен из камня-известняка, а девиз «Мы бьемся легко, как танцуем». Рейна говорит, что это чудесное место, а Ксандер Дрегг хороший вождь, но все-таки это не дом, и шенковых собак там не будет, и Дрей не сможет за ней присмотреть. Райф говорил про Дрея, что тот всегда рядом, но теперь это перестанет быть правдой.

В глазах у Эффи защипало, и она плюхнула по воде молотком – так, на всякий случай.

Стряхивая ледяные капли с рукава, она увидела всадника, едущего с юго-востока, и замерла, пока не убедилась, что это Дрей.

– Эффи, – крикнул он, когда она встала, – да ты теперь ростом с этого коня, поклясться могу.

Он спешился, и Эффи, пробежав по мосткам, кинулась ему на шею. От Дрея пахло копытным клеем и дубленой кожей. Он помнил, что Эффи не любит целоваться, и просто обнял ее, зато крепко-крепко. Потом он отстранил ее, чтобы рассмотреть как следует, а Эффи в это время смотрела на него. Он теперь стал постарше и больше походил на батюшку. Каштановые волосы связаны в хвост, как у взрослого воина, и перевиты серебряной проволокой. Панцирь у него старый и ничем не украшенный, но добротный, а посеребренные края предохраняют металл от ржавчины. Батюшкин лосиный тулуп Дрею в самую пору, мех на воротнике расчесан до блеска. Увидев Дрея вот так, в полном боевом снаряжении, Эффи вдруг поняла, что брат ее – взрослый, пригожий собой мужчина и должен нравиться клановым девушкам. Ну уж нет, подумала она, в порыве непрошеной ревности. Не уступит она Дрея какой-то там глупой свистушке. Он принадлежит ей.

Взяв ее руку своей, жесткой от мозолей и шрамов, он взглянул на солнце, еще стоявшее на восточном небосклоне. Эффи видела по его лицу, что он собирается принять какое-то решение.

– Малютка, – сказал он наконец, присаживаясь на столбик, чтобы быть с ней вровень, – тебе не надо ехать в Дрегг, если ты этого не хочешь. Хочешь или нет? Если нет, я посажу тебя на Лиса, и мы поедем домой. Я клянусь, что никто тебя не тронет, пусть мне даже придется караулить каждую ночь у твоей двери.

Для Дрея это была пространная речь, и далась она ему нелегко. Сыновьям Тема Севранса слова никогда легко не давались, и Эффи хорошо понимала, чего Дрею стоило это сказать. Он черноградский молотобоец, уже два года как присягнувший клану, он спас Арлека Байса на поле Баннена и удержал круглый дом Ганмиддиша всего с одиннадцатью людьми. А сейчас вот он обязуется сидеть дома безвылазно, как старик, – ведь оба они знают, что ему даже на одну ночь нельзя будет отлучиться, чтобы с Эффи чего не стряслось. Да разве Мейс ему такое позволит?

Дрей накрутил на палец ее рыжую прядку.

– Нас ведь с тобой двое, малютка. Ты да я.

Эффи потупилась. Дрею тоже недостает их – и Райфа, и батюшки. Она одна у него осталась, и нехорошо с ее стороны думать, будто предстоящая им разлука только ее и трогает. Эффи вспомнилось, как Дрей въехал на клановый двор, вернувшись из Баннена. Мужчины окружали его, дергали в разные стороны, спрашивали, что делать с ранеными и с поврежденным оружием, а он стоял среди них и отыскивал взглядом ее, свою сестру.

Эффи набрала воздуху, твердо зная, что должна быть сильной. Не позволит она брату испортить из-за нее свою жизнь.

– Мне хочется поехать в Дрегг, очень хочется. – Эффи чувствовала, что слишком частит, но не могла остановиться. – Рейна мне столько рассказывала про танцы. И про кости. Еще она говорит, что через пару месяцев все уляжется, и тогда ты приедешь и заберешь меня домой. Все забудут, что случилось с Катти и Нелли Мосс, и все будет хорошо.

Ну почему Дрей так на нее смотрит? Будто знает, что она того и гляди расплачется.

– Мне было десять, когда умерла наша мать, – промолвил он тихо. – Это произошло так внезапно. Никто этого не ожидал. Она хорошо тебя носила, и все догадывались, что будет девочка. Когда роды начались, мы совсем не боялись. Но они затянулись на целых полдня, и Анвин вышла, чтобы поговорить с отцом, а я прокрался в комнату, поглядеть на мать. Она была такая бледная, Эффи, такая испуганная. Крови тогда еще не было, но я понимал, что ей плохо. Она улыбнулась, когда я вошел, – и знаешь, что она сказала?

Эффи потрясла головой.

– «Дрей, – сказала она, – ты старший, а значит, тебя любили дольше всех. Малютка, которую я собираюсь родить, получит лишь самую малость. Поделись с нею. Люби ее за меня, когда я уйду от вас». – Дрей не шевелился, и только мускул дергался у него на горле. – Любить легко, Эффи. Уберечь тех, кого любишь, – вот что трудно. Твой старший брат, малютка, соображает туго, и ты, наверно, много раз обводила меня вокруг пальца, но вот сейчас это у тебя не прошло. Кости, как же! Ты мечтаешь поехать в Дрегг из-за костей?

Эффи изобразила на лице дрожащую, какую ни на есть, улыбку.

– Не просто кости, Дрей. Окаменелости. Они там начали копать оборонительную траншею, а в ней стали попадаться кости и разные сокровища. Теперь эта яма у них стала глубокой, как шахта.

– М-м.

Дрей больше ничего не сказал, и его молчание побудило Эффи сказать правду.

– Я против Дрегга ничего не имею. Сначала мне, конечно, будет страшновато, но Рейна говорит, что ее сестра и жена вождя будут обо мне заботиться, и бояться мне там никого не придется.

Дрей медленно кивнул и отпустил наконец локон Эффи, который наматывал на палец.

– Да, малютка, я знаю, что там для тебя безопаснее. Потому я и позволил Рейне все это устроить. Не могу, однако, сказать, что это мне по душе. Когда-нибудь я все равно приеду в Дрегг и увезу тебя обратно. Пойдем попрощаемся с Бинни.

Дрей встал, и Эффи последовала за ним. Она одержала победу, но почему-то не чувствовала себя победительницей.

В хижине пахло цветами. Бинни. Бинни варила что-то – то ли приворотное зелье, то ли масло из пыльцы. Лучше бы масло. Ни в какие приворотные зелья Эффи не верила, но ей не хотелось, чтобы Бинни испробовала такое на Дрее. Дрей, к счастью, никаких признаков влюбленности не выказал. Он уважительно поклонился Бинни и поблагодарил ее за доброе отношение к его сестре. От него благодарность Бинни приняла куда благосклоннее, чем от Эффи. С мужчинами Бинни вела себя совсем по-другому – она даже налила Дрею чарку самой лучшей своей водки. Но еще больше Эффи удивилась, когда Бинни и ей налила полную мерку этого медового напитка.

– Ну-ка, девонька, одним глотком – на дорожку.

Эффи, понимавшая, когда взрослых надо слушаться, опрокинула чарку себе в рот. Жидкость обожгла ей горло, а пары ударили в голову и мигом развязали там все узлы. Пока Эффи брала свой плащ и тощую котомку, Бинни и Дрей обменялись понимающим взглядом.

– От чего пырей помогает? – спросила Бинни, когда Эффи уже дошла до двери.

– От почек и всего, что воду источает. Надо вскипятить корень, а потом настоять.

– Что ж, неплохо. – Бинни сложила руки на груди. – Память у тебя как у визийца, Эффи Севранс. Возьми с колышка вон тот тряпичный мешочек. Это не еда, только разные целебные травы. У Дрегга, как я слыхала, одни одуванчики растут. Ну, ступайте. Не стану желать тебе счастливой дороги – обе мы знаем, что счастьем тут и не пахнет. – С этими словами Бинни выпроводила Эффи и Дрея за дверь.

Когда Эффи придумала, что сказать ей в ответ, дверь уже закрылась.

– Подними-ка капюшон, – сказал Дрей, взяв ее за руку. – Из Глуши тучи идут.

Эффи спрятала мешочек с травами в котомку. Странная штука эта водка, думала она, держась за пояс Дрея, пока они скакали на красивом вороном жеребце Орвина Шенка в сторону Клина. Вон какие просторы вокруг. До ближайшего дома надо ехать не меньше часу на север, а это значит, что если случится что-то страшное, тебе негде будет укрыться – а ей хоть бы что, только слегка беспокойно, самую чуточку. Эффи икнула. Не так уж и страшно на открытом месте, если едешь на коне и голова брата загораживает то, что у тебя впереди. А по бокам в поднятом капюшоне почти ничего и не видно.

– Слезай, малютка, приехали, – сказал Дрей, и Эффи не сразу поверила, что они находятся на дальнем краю Старого леса. Дрей с усмешкой объяснил, что она проспала полдороги, но Эффи опять-таки не поверила. Где это слыхано, чтобы Эффи Севранс спала под открытым небом?

Тем не менее она зевнула во весь рот. Рейна подошла, чтобы помочь ей слезть, и сказала:

– Ты вся раскраснелась, и пахнет от тебя водкой. Что эта сумасшедшая с тобой сотворила?

Эффи промолчала. Нельзя сказать, чтобы она так уж любила Безумную Бинни, но ябедничать тоже нехорошо.

Рейнины серые глаза стали совсем как кремни, и Эффи вдруг поняла, что та говорит так резко потому, что беспокоится за нее. Эффи посмотрела вокруг. У крытой повозки, запряженной парой лошадок одинаковой масти, стояли двое мужчин. В том, что пониже ростом, она узнала Драсса Ганло, сына Меррит; второй, если судить по светлому плащу и луку из оленьего рога, был орлиец. Драсс, заметив, что Эффи смотрит на него, помахал ей рукой. Он коренастый, у него уже намечается брюшко, а на голове рыжий пушок, как у младенца. Насколько Эффи знала, он не давал присяги клану, да ему это и не нужно. Драсс Ганло торговый человек. Дрей подошел к нему, и они, обменявшись рукопожатием, заговорили о чем-то. Дрей был на пустошах, когда там погиб отец Драсса. Можно порой забыть о сокровенных узах, связывающих членов одного клана.

– В повозке есть еда, одеяла и запасная одежда, – сказала Эффи Рейна. – Я подумала, что крыша над головой сделает твое путешествие более легким. Но тебе, конечно, не обязательно сидеть в фургоне все время. Можешь, когда захочешь, сесть на козлы с Драссом и Клевисом Ридом. Ехать вы будете довольно медленно. Драсс полагает, что доставит тебя на место через неделю, если погода будет хорошая. Он славный человек, Эффи, и делает нам одолжение, согласившись тебя взять. Он едет в Орль за свежим мясом, и крюк в сторону Дрегта, да еще в эту пору года, ему совсем ни к чему. Будь с ним любезна и молись, чтобы погода не испортилась.

Эффи, которую стало немного подташнивать, кивнула. Рейна заметила, что ей худо, и улыбнулась впервые с тех пор, как Эффи приехала.

– Милая ты моя. – Она отвела назад волосы девочки. – Смотри только не напачкай в повозке. Нельзя подвергать доброту Драсса столь тяжкому испытанию.

Они обе рассмеялись, и трое мужчин обернулись к ним. Рейна обняла Эффи за плечи.

– Пойдем. С Клевисом, кажется, ты еще не знакома.

Что-то во взгляде Дрея позволило Эффи догадаться, что он нарядился так красиво не ради ее проводов, а ради Рейны Черный Град.

– Рассказал ты Дрею об Увечных у Черной Ямы? – спросила Рейна у Драсса, подойдя к повозке. Если она и заметила, что Дрей оказывает ей особое внимание, то ничем этого не показала. Она поставила ногу на ступеньку фургона и смотрела только на Драсса Ганло.

– Да что говорить-то, – пожал плечами тот. – Я слышал только, что один старатель заметил одинокого всадника на холмах восточнее рудника. И под тем всадником был мохнатый конек, на которых обычно ездят Увечные.

Дрей сразу посерьезнел. Черная Яма – это самый большой серебряный рудник в клановых землях. Черный Град добывает там серебро уже две тысячи лет, и все благосостояние клана зависело когда-то от этого рудника. Мордрег Черный Град, Кротовый Вождь, собственными руками вынул из Черной Ямы первую горсть земли, а из первого взятого оттуда самородка выковал браслет для своей юной невесты. Плохо только, что рудник расположен так далеко, у голых холмов на самом севере клана. От него до круглого дома четыре дня быстрой езды. Эффи мало что знала о Черной Яме, потому что люди, жившие там, держались особняком от остального клана. Проживали они в домиках из блестящего рудничного камня, и лишь немногие из них давали присягу. В круглый дом они приезжали дважды в год, чтобы поменять руду на провизию.

– А рудничные что ж, не преследовали его? – спросил Дрей.

Драсс снова пожал плечами. Он одевался не как черноградец, без всяких отличительных примет своего клана: короткий плащ из бурой шерсти, а внизу кожаные штаны и куртка.

– Кто их знает. Я больше ничего не слышал. – Зеленые, как у матери, глаза Драсса сверкнули, напомнив Эффи дядюшку, Ангуса Лока. – Думаю, беспокоиться не о чем. Кому нужно нападать на Черную Яму? Оттуда разве что породу можно взять, ведь серебра там не выплавляют.

Дрей кивнул, а Эффи подумала: неужели брат не видит, что Драсс Ганло говорит неправду?

– Я все-таки поговорю об этом с Мейсом, – сказал Дрей. – Надо, чтобы северный пограничный дозор наведывался к руднику почаще.

– Дело хорошее, однако нам пора. – Драсс почесал нос ребром ладони. – Клевису не нравятся вон те тучи – «темные лошадки», как он их называет. Говорит, что нельзя сказать, что они нам преподнесут и когда. – Драсс взглянул на орлийца, ища подтверждения.

Клевис Рид держал свой роговой лук так, что Эффи понимала: он стоит на страже. Его светлый плащ отливал серым, как грозовые тучи или старый снег. Сам Клевис высокий и тощий, а такого длинного лука, как у него, Эффи еще ни разу не видела. На добрый фут длиннее своего владельца и подбит телячьей шкуркой, сквозь которую просвечивает зеленоватый рог. Клевис бросил скорбный взгляд на небо и кивнул.

– День, считай, наполовину прошел. Хорошо, если нам хоть пару лиг дотемна удастся проехать.

Драсс, улыбнувшись Дрею, взобрался на козлы.

– Раз орлиец так говорит, надо слушаться, не то беды наживешь. Полезай-ка в повозку, Эффи. Я там лавку поставил, чтобы сидеть на ней. Там тебе будет уютно, только за гвозди смотри не зацепись.

Эффи посмотрела на Рейну, потом на Дрея. Как быстро все происходит – не может же она вот так сразу взять и уехать?

Рейна подвела ее к задку фургона, то и дело касаясь ее щек и волос.

– Я приеду тебя навестить, когда весь этот шум уляжется. Как только ручьи побегут, я буду там, вот увидишь.

Рейна тоже говорит неправду, хотя ей и хотелось бы навестить Эффи. Девочка потупилась. Колеса продавили в мягкой земле две глубокие колеи, и предприимчивый черный дрозд искал в борозде червяков. Эффи уже перестало тошнить, только голова как-то отяжелела. От головной боли помогает отвар из хвои, вспомнила она ни с того ни с сего.

– Береги себя и передай привет моей сестре.

Эффи кивнула, не поднимая глаз. Рейна стиснула напоследок ее плечо и отошла.

– Ну что, малютка, – сказал голос Дрея, – обещаешь не забывать меня?

Еще один кивок. Черный дрозд вытащил червяка из грязи.

– Я почему-то ни разу не говорил тебе, как ты похожа на нашу мать.

Это заставило Эффи поднять глаза. Дрей улыбнулся, но невесело, и улыбка тут же пропала.

– Лучше всего мне запомнились ее волосы. Точно такие же, как у тебя.

Дрей смотрел на нее и ждал. На этот раз победил он: Эффи не смогла вынести этого ожидания и обняла его первая.

– Только ты да я, – прошептал он и отстранился.

Руки Клевиса Рида подняли ее, посадили в повозку и опустили за ней промасленный холст. Стало темно, и Эффи ничего не видела, но запахов тут было много. Пахло сеном, опилками и старой мочой – кого это угораздило справить нужду прямо в повозке? Еду, собранную для нее Рейной, Эффи унюхала еще до того, как разглядела мешок. Медовые коврижки, жареная гусятина и свежий хлеб – ужин, достойный вождя.

Эффи перепугалась, когда Драсс щелкнул кнутом и повозка пришла в движение. Все здесь, кроме ее самой и ее поклажи, было крепко привязано, и Эффи поспешно ухватилась за что-то. Она чувствовала, как повозка поворачивает, слышала голос Драсса, погоняющего лошадей. Под полом скрипели колеса, и все вокруг тоже скрипело и сотрясалось.

Глаза Эффи привыкли к темноте, и она собралась было откинуть холщовую завесу, но что-то ее удержало. Она знала, что увидит там, снаружи, и знала, что при этом почувствует. Лучше уж не смотреть. Знать, что Дрей стоит на косогоре и ждет, когда фургон скроется из виду, это одно дело, а видеть его собственными глазами – совсем другое.

Эффи села на лавку, сколоченную для нее Драссом, и попыталась приспособиться к движению повозки. Теперь ей стало видно, что она не единственный груз, который Драсс везет на юг. Здесь стояли ящики и корзины с крышками. Эффи от нечего делать попробовала открыть одну, но корзина была туго-натуго обвязана веревкой. Эффи понюхала ее – нет, ничем не пахнет. Тогда Эффи, чтобы хоть чем-то заняться, развязала мешочек, который дала ей Бинни. Там она нашла огуречную траву, чистотел, лилию долин, первоцвет, барбарис, ведьмин орешник и побеги ивы – все аккуратно связанное в пучочки. Бинни снабдила ее целой аптекой, с улыбкой подумала Эффи.

Время шло. Повозка катилась теперь по ровной дороге, и Эффи захотелось есть. Съев три медовые коврижки и гусиное крылышко (именно в таком порядке), она захотела пить, но воды нигде не нашла, а у Драсса и Клевиса спросить постеснялась. Она закуталась в принесенные Рейной одеяла и улеглась спать.

Уже смеркалось, и тихое покачивание повозки нагоняло на нее дремоту. Засыпая, Эффи вспомнила прощальные слова Дрея. Если она похожа на матушку, а Дрей на батюшку, на кого тогда похож Райф?

Сон не принес ей ответа, а позже, проснувшись от внезапной остановки, она забыла и сам вопрос.