Текст книги "Две розы"

– Ты невероятно терпелив, – начала она. – Все это время ты ждал, пока я пойму тебя, не так ли?

– Нет, ты всегда все понимала. Я просто хотел тебе кое о чем напомнить.

– Ты назвал меня Викторией.

– Да? – Харрисон был явно удивлен ее словами.

Он закрыл дверь и подошел к Мэри Роуз.

– Я люблю тебя, Мэри Роуз Макдональд. Для меня не имеет значения, как тебя зовут. Если ты захочешь менять имя каждую неделю, я не против. Ты всегда будешь моей Розой.

Ей захотелось обнять мужа. Она положила цветок на стол и встала.

– Я тоже тебя люблю. Мне стыдно, что я сомневалась в тебе. Ты когда-нибудь простишь меня?

– Мне следовало постоянно быть рядом с тобой, а не думать о том, как бы закончить все дела твоего отца. Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

– Ты ушел в отставку?

– Надеюсь, ты не совершала никаких необдуманных поступков после своего возвращения сюда, дорогая?

– Что ты имеешь в виду?

– Я где-то читал, что в этих краях очень легко развестись.

– Не скажу, пока не поцелуешь. О, Харрисон, несмотря на все тревоги и волнения, ты вспомнил, что в детстве я принимала цветки дикого шиповника за розы. Пожалуйста, поцелуй меня.

– Если ты со мной развелась, я женюсь на тебе вторично. И на этот раз навсегда, Мэри Роуз.

Он привлек ее к себе и поцеловал, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и нежность. Харрисон снова был сильным и уверенным в себе.

– Почему ты так долго не приезжал? – спросила Мэри Роуз.

– Милая, если бы ты во время своего путешествия в Америку оглянулась назад, то увидела бы, что я уже плыву следом. Я старался добраться сюда как можно быстрее. Дай я тебя еще раз поцелую.

Супруги уже дрожали от охватившего их желания. Мэри Роуз положила голову мужу на грудь. Ей все в нем нравилось – даже его упрямство и самонадеянность, временами выводившие ее из себя. Интересно, знает ли сам Харрисон, как он прекрасен?

– Здесь вовсе не так легко добиться развода. Ты начитался дешевых романов, Харрисон. Нет, я не развелась с тобой. И не собираюсь, понятно?

Макдональд снова почувствовал себя счастливым.

– Мы поедем назад в Англию? С тобой я готова ехать куда угодно. Пока мы вместе, я везде буду счастлива.

Харрисон был тронут – из любви к нему жена даже готова оставить свой рай.

– Нет. Мы будем жить здесь. Я куплю участок земли где-нибудь неподалеку и построю дом.

Мэри Роуз снова заплакала, уверяя супруга, что это слезы радости. Потом она отстранилась и заявила, что не произнесет ни слова, пока не снимет с себя абсолютно все. Кто-то из них сорвал с кровати покрывало, и супруги бросились в постель.

– Это было хорошо, не правда ли? – спросил Харрисон, заглянув наконец в прекрасные глаза жены.

– Гораздо лучше, – ответила она, медленно кивнув. – Но я, кажется, уже забыла, как это было. Может, ты мне напомнишь?

– Ты меня убьешь, Мэри Роуз.

Она и в самом деле чуть не доконала его. Через час Харрисон заснул с мыслью, что умирает счастливым.

2 января 1876 года

Дорогая мама,

Сегодня мне исполняется шестнадцать лет, и мне впервые разрешили надеть твой чудесный медальон. Я так долго этого ждала. Спасибо тебе, мама, за это сокровище. Я буду беречь его всю жизнь. Мне так повезло, что ты у меня есть. Адам говорит, что с того самого дня, когда они нашли меня в переулке, Бог охраняет нас. Он прав, мама. Бог дал мне четырех братьев, которые любят и защищают нас с тобой.

Я скопила половину денег, которые нужны для поездки в Каролину. Если все будет хорошо, в следующем году я приеду и побуду с тобой. Это моя мечта, мама. Пожалуйста, не возражай. Мне так хочется тебя обнять.

Твоя дочь

Мэри Роуз.

Глава 22

Примерно в час ночи Харрисон проснулся, почувствовав, что Мэри Роуз выбирается из постели.

– Ты куда? – сонно прошептал он.

– Вниз. Есть хочется – умираю. Я не хотела тебя будить. Спи.

Харрисон решил, что тоже голоден. Он стал надевать брюки, ушиб палец на ноге и запрыгал по комнате, бормоча проклятия.

– Тише, – смеясь, прошептала Мэри Роуз.

Однако было уже поздно – громкие стоны Харрисона разбудили весь дом. Первым на кухню к супругам вышел Кол.

– Мне что-то не спится, – объявил Кол. Он уселся напротив Харрисона и пристально посмотрел на него. – Ты сможешь все это уладить?

– Я не могу дать тебе никаких гарантий, Кол.

– Тогда помоги мне убедить Адама бежать.

– Решать ему, и только ему. Ты должен поддержать его, Кол. Он сделал бы то же самое для тебя в аналогичной ситуации.

Кол покачал головой:

– Он бы не стал стоять и смотреть, как меня казнят. Так вот. Если его осудят, я постараюсь устроить ему побег.

Слушая этот разговор, Мэри Роуз тут же потеряла аппетит.

– Я верю в Харрисона, Кол, – сказала она. – Он сделает все возможное, чтобы спасти Адама.

Харрисон накрыл рукой ее руку.

– Спасибо.

В это время на кухне появился Дуглас. Он был в брюках и фланелевой рубашке с длинными рукавами. Увидев, что рубашка застегнута не на ту пуговицу, Мэри Роуз не сдержала улыбки.

Дуглас не стал рассиживаться.

– У тебя уже есть план? – спросил он Харрисона.

– Завтра я отправлю телеграмму в Сент-Луис одному адвокату, услугами которого я уже пользовался. Он работает в крупной юридической конторе и, возможно, знает какого-нибудь юриста из Южной Каролины. Я найду его, даже если мне придется поехать туда.

– А зачем?

– Чтобы взять заверенные показания у Ливонии и мамы Роуз. Времени мало, надо действовать быстро. И все же это очень нужный и важный шаг, и он обязательно увенчается успехом. Я добьюсь этого!

– Да какой в этом толк? – не понял Дуглас.

– Они должны подтвердить то, что рассказал мне Адам. Сейчас два человека выступают против одного. Я всего лишь уравниваю силы. От души надеюсь, что Ливония нам поможет. Боюсь, ее могут запугать.

Кол с Дугласом кивнули.

– Адам на это не пойдет. Он знает, что случится с Ливонией, когда ее сыновья вернутся домой. Не думаю, что он позволит тебе добиваться от нее каких-то признаний, – сказал Дуглас.

Харрисон не стал спорить с братьями. Он хотел вершить справедливый суд.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, а то Мэри Роуз расстроилась.

– Да нет.

– Но ты же ничего не ешь!

Женщина пожала плечами.

– А о чем бы ты хотел поговорить? – спросила она.

– О том, что происходило в Лондоне после твоего отъезда, – ответил за Харрисона вошедший на кухню Трэвис. – Там, наверное, все с цепи сорвались. Тетка небось назвала ее неблагодарной?

Мэри Роуз уставилась в свою тарелку.

– Отцу стало плохо?

– Да, – ответил Харрисон, не желая смягчать суровую правду.

– Как жаль, что он ничего не понял, – прошептала Мэри Роуз.

– Милая, у него была уйма времени, но он не дал тебе ни единого шанса показать себя такой, какая ты есть. У меня с ним был очень серьезный разговор. Похоже, он кое-что осознал. Впрочем, мне было некогда выяснять, так ли это на самом деле!

– А что случилось? Чем Мэри Роуз им не понравилась? – спросил Кол.

– Они страстно жаждали возвращения Виктории. Ни один из них не принял тот факт, что все эти годы Мэри Роуз отнюдь не была жертвой, страдалицей. Никто из них даже не попытался понять, что она за человек. Вместо этого они дружно принялись лепить из нее кого-то другого. Родственники усиленно начали подгонять личность Мэри Роуз под придуманный ими образ дочери Эллиота.

– Под их шедевр, – добавила Мэри Роуз.

– Ты собираешься увезти ее в Англию и начать все сначала, Харрисон? – спросил Дуглас.

– Нет.

Братья заулыбались – они выяснили самое главное.

Супруги Макдональд и братья Клэйборн, беседуя, просидели за столом еще с полчаса. В конце концов все снова заговорили о предстоящем суде, но к этому времени Мэри Роуз уже перекусила.

– Чем мы можем помочь Адаму?

– Очень многим, – ответил Харрисон. – По ходу дела я объясню вам детали. В зале суда ты, Кол, сядешь справа от Адама, а я – слева. Трэвис с Дугласом займут места в первом ряду, а между ними примостится Мэри Роуз. После перерыва – то же самое.

– А почему мне нельзя сидеть рядом с Адамом? – спросила Мэри Роуз.

– Ты должна быть от него как можно дальше, – ответил Макдональд.

Жесткость, с которой были произнесены эти слова, удивила всех присутствующих. Однако никто из братьев не рассердился – в глазах их читалось скорее любопытство, чем гнев.

– Если ты возьмешь его за руку, обнимешь его или похлопаешь по плечу, зал увидит перед собой белую женщину, прикасающуюся к чернокожему мужчине. Людям все известно о вашей семье, и пока они принимают Адама, как одного из братьев Клэйборн, этим надо воспользоваться, Мэри Роуз. Но все дело в том, что здесь нам предстоит бороться не только против обвинения в убийстве – это было бы еще полбеды. Нам придется столкнуться еще и с людскими предрассудками. Так что я не хочу слушать в связи с этим никаких возражений, – сказал Харрисон, видя, что Мэри Роуз не согласна с ним. – Вы все будете демонстрировать, что поддерживаете Адама – но поддерживаете как семья, а не каждый сам по себе.

– А почему ты решил, что рядом с Адамом должен сидеть Кол, а не я или Трэвис? – поинтересовался Дуглас.

– Чтобы застращать. При виде Кола люди начинают нервничать.

– Тут ты прав, – заметил Кол, самодовольно улыбаясь.

– Пока жюри будет выслушивать свидетелей и разбирать имеющиеся улики, Кол будет внимательно смотреть на присяжных и делать вид, что запоминает малейшие подробности их поведения.

– А это не приведет к обратному эффекту? – спросил Дуглас.

– Нет. Мэри Роуз как-то обмолвилась, что в этих краях люди прежде всего думают о том, как остаться в живых. Если присяжные примут решение, продиктованное их предрассудками, пусть они поймут, что потом им придется иметь дело с Колом.

– Ты дерешься без всяких правил, – заметил Кол. – Мне это нравится.

– Все, что я сейчас сказал, должно остаться между нами. Понятно?

Мэри Роуз зевнула, и Харрисон немедленно отвел ее в спальню.

– У меня для тебя сюрприз, – произнес он. – Сядь на кровать и закрой глаза.

Мэри Роуз повиновалась. Однако, не удержавшись, она все же бросила на мужа взгляд из-под опущенных ресниц и увидела, что он роется в своей сумке.

– Ну что, закрыла?

Мэри Роуз снова крепко смежила веки. Харрисон отвел волосы с ее лица и надел ей на шею что-то холодное. Она все поняла еще до того, как открыла глаза.

– Мамин медальон! – воскликнула она. – Где ты…

Голос ее сорвался – она заплакала.

– Он застрял между матрасом и изголовьем кровати.

Мэри Роуз бросилась в объятия мужа. Его тотчас же пронзило желание, и супруги отдались необузданной страсти.

Харрисон знал, что в следующий раз это произойдет не скоро – приближалась буря.

В последующую неделю Мэри Роуз с Харрисоном виделись очень редко. Большую часть времени Макдональд проводил в доме Белл, внимательно изучая письма Клэйборнов маме Роуз. Те самые, что попали в руки братьев Эддерли. По ночам он сидел в библиотеке, читая письма мамы Роуз к братьям и Мэри Роуз. Он то и дело обращался к блокноту, а затем на веранде обдумывал свой план защиты.

Мэри Роуз чувствовала себя совершенно беспомощной и бесполезной. Каждое утро она спрашивала мужа, не надо ли чем-нибудь помочь. И всегда слышала один и тот же ответ – если ему что-нибудь придет в голову, он даст ей об этом знать.

По мере приближения рокового дня Харрисон становился все озабоченнее. Мэри Роуз вовсе не обижалась: он думал о деле Адама – а это сейчас самое главное.

В воскресенье семья собралась за ужином. Мэри Роуз пообещала, что все получат удовольствие от еды, и потому каждый раз, когда кто-нибудь заговаривал о предстоящем суде, она быстро переводила разговор на другую тему.

– Кол, ты ни разу не спросил меня об Элеоноре. Неужели тебе не интересно, что с ней?

Кол пожал плечами.

– Она счастлива? – спросил он.

– Да, – ответила Мэри Роуз. – Она теперь работает на мою тетушку Лилиан.

– На этого генерала в юбке? Ну что же, характер у Элеоноры тверже, чем я думал. Рад за нее.

– Ты называешь свою тетушку генералом? – с улыбкой спросил у Мэри Роуз Харрисон.

– Но она действительно так себя ведет. Вчера я получила записку от Корри. Хочешь, я тебе ее прочту?

– Нет! – разом вырвалось у братьев. Все четверо тут же расхохотались. Мэри Роуз, впрочем, нисколько не смутилась.

– Я с удовольствием прочту ее тебе, Харрисон.

– Дорогая, ты уже сделала это трижды. Я знаю, что Корри хочет, чтобы ты принесла ей другую книгу.

– А еще о чем она пишет?

– Она рада, что ты вернулась. Кстати, тебе очень идет, когда ты краснеешь.

– Я вовсе не краснею. Мои братья просто не в состоянии прилично вести себя за столом. Не обращай на них внимания.

– Пока мы были в Англии, я очень соскучился по неприличному поведению.

– О Боже, неужели я вышла замуж за человека, похожего на братьев?

– Для меня это самый большой комплимент.

– Я же говорил, что мы ему нравимся, – выпалил Кол, явно смущенный словами Харрисона.

– К дому приближается какой-то человек, – объявил Дуглас. – Он одет в костюм и едет в легкой коляске с откидным верхом.

– Это, наверное, Альфред Митчелл, – предположил Харрисон, вставая. – Тот самый адвокат, которого мы наняли. Подождите здесь, – бросил он братьям. – Я хочу переговорить с ним с глазу на глаз. Вы встретитесь позже.

Он вышел из комнаты раньше, чем Адам успел кое-что уточнить, и потому он переадресовал свой вопрос Колу.

– Харрисон хотел получить кое-какую информацию о сыновьях Ливонии. Он послал какому-то адвокату в Сент-Луис телеграмму с просьбой порекомендовать ему человека, который мог бы это проделать, и тот предложил Митчелла. Должно быть, этому парню пришлось гнать и днем и ночью, раз он сумел добраться так скоро! Прямо не знаю, как ему это удалось.

– Может, встанем у двери и послушаем? – спросил Трэвис.

– Нет, – отчеканил Адам. – Пусть все будет так, как хочет Харрисон.

Вскоре входная дверь снова открылась, и через несколько секунд Харрисон вошел в столовую. Вид у него был озадаченный. Похоже, виной тому был человек, стоящий у него за спиной.

– Отец! – произнесла, медленно вставая со стула, Мэри Роуз.

Братья поднялись со своих мест, во все глаза глядя на лорда Эллиота. Харрисон же наблюдал за женой. Лицо ее стало белым как мел, и ему показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Он быстро подошел к ней и взял ее за руку.

Эллиот все еще стоял у дверей, разглядывая Клэйборнов. Всю дорогу он раздумывал и волновался, как ему дать понять братьям, что он считает их членами своей семьи?

Харрисон видел беспокойство в глазах Эллиота и решил помочь выйти из затруднительной ситуации. Он шепнул на ухо жене:

– Твой отец очень нервничает.

Сердце Мэри Роуз тут же екнуло. Она быстро подбежала к отцу и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку:

– Я так рада снова тебя видеть!

Эллиот разом стряхнул с себя оцепенение и взял ее за руки.

– Простишь ли ты меня, дочь? Я причинил тебе столько боли.

На глазах Мэри Роуз выступили слезы.

– Отец, я люблю тебя. Конечно, я тебя прощаю. В семье так и должно быть. Извини, что я уехала без предупреждения.

– Нет-нет, твой отъезд открыл мне глаза. Ты поступила правильно.

Братья Мэри Роуз, слушая этот разговор, хранили ледяное молчание.

– Отец, здесь меня зовут Мэри Роуз.

– Ну что ж, хорошо.

– Хорошо? – Мэри Роуз бросилась к Эллиоту и крепко обняла его.

– Когда ты приедешь в Англию, чтобы проведать меня, я иной раз могу оговориться и назвать тебя Викторией. Ты не будешь против?

– Нет-нет, конечно.

Эллиот похлопал дочь по плечу, и лицо его осветилось доброй улыбкой. Мэри Роуз наконец вспомнила о хороших манерах, слегка отстранилась и улыбнулась.

– Отец, я хочу познакомить тебя с братьями, – сказала она, и в голосе ее зазвучала гордость.

Эллиот внимательно разглядывал стоящих перед ним мужчин. Харрисон встал рядом с ними. Эллиот понял, что он сделал это намеренно, напоминая ему об иерархии, существующей в сердце Мэри Роуз: сначала муж, потом братья, и, наконец, отец. Его вовсе не обижало, что он оказался как бы на последнем месте – он знал, что в сердце Мэри Роуз места хватит для всех.

Итак, пришло время принять братьев дочери в лоно семьи Эллиот. Старик смотрел на стоящих перед ним четырех молодцов, испытывая некоторую робость в присутствии этих гигантов. Они были ответом Бога на его молитвы. И теперь он лицезрел это чудо в обличье четырех богатырей.

Он был вознагражден за свои страдания. У него были прекрасная дочь, достойный зять, а теперь…

– Я рад, что у меня есть четверо сыновей, – произнес лорд Эллиот.

28 ноября 1877 года

Дорогая мама Роуз,

У нас было голосование, и мне поручили написать вам это письмо. Мама, не стоит постоянно напоминать нам о женитьбе. Вы считаете, что Адам должен жениться первым, потому что он самый старший, но он не собирается этого делать, и все тут. Его вполне устраивает его нынешнее положение, и нас тоже. Поэтому оставьте, пожалуйста, ваши мечты о внуках.

Мы все понимаем, что Мэри Роуз когда-нибудь выйдет замуж. Сейчас, когда она в школе, нам немного полегче. А вообще-то, когда она здесь, все мужчины в округе готовы передраться, стараясь привлечь ее внимание. Но мы очень скучаем по ней – гораздо больше, чем могли себе представить. Вам не следует о ней беспокоиться. Я научил ее, как поступать, если кто-нибудь в Сент-Луисе станет к ней приставать. Она взяла с собой свой шестизарядный револьвер и две коробки патронов. Этого должно хватить.

Надеюсь, вы не будете сердиться на меня за откровенность. Мы все любим вас и очень хотим, чтобы вы приехали сюда и жили с нами.

Кол.

Глава 23

Бог определенно обладал чувством юмора. Эллиот пришел к этому выводу, понаблюдав примерно с час за поведением братьев Клэйборн. Ангелы-хранители Мэри Роуз были грубоватой и буйной публикой, без конца о чем-то спорили и в то же время не забывали об осторожности. Господи, как же они галдели! Они почему-то говорили все сразу, и тем не менее это не мешало каждому из них слышать остальных. Эллиоту казалось, словно он оказался на митинге в самый разгар дискуссии, и он от души наслаждался этим.

Каждый из братьев выступил вперед и пожал ему руку. Они принимали его в свою семью не без колебаний, но Эллиот знал, что со временем они, как и он сам ныне, поймут, что в этом вопросе у них нет выбора. Их свела судьба, и они должны быть вместе.

В первую очередь Эллиот решил познакомиться с Адамом.

– Должно быть, ты тот самый брат, который любит спорить? – осведомился он.

Адам тут же повернулся к Харрисону:

– Это ты ему сказал?

– Я сказал, что ты любишь устраивать дискуссии, – ответил Макдональд.

– Я тоже, – кивнул Эллиот. – Я тоже люблю спорить, сынок. Скоро ты убедишься, что в спорах я всегда побеждаю.

В глазах Адама мелькнула озорная искорка.

– В самом деле?

– Ты, знаешь ли, был не прав относительно стимулов, руководивших древними греками. Придется мне тебе кое-что объяснить.

– Вызов принимается, – произнес Адам.

Следующим был Трэвис.

– Ты будешь адвокатом, – заявил ему Эллиот. – Харрисон говорит, что у тебя природный дар выпутываться из сложных ситуаций.

Трэвис ухмыльнулся:

– Вы только что употребили вчерашнее слово дня, сэр. Мне всегда хотелось перестрелять всех юристов, а не стать одним из них.

Эллиот шагнул к Дугласу.

– А что Харрисон рассказывал вам обо мне? – спросил тот.

– Что ты кудесник во всем, что касается лошадей. В Англии ты мог бы нажить состояние, работая с чистокровками. Животные доверяют тебе, а это значит, ты им сочувствуешь. Я все гадал, откуда это качество у моей дочери. Теперь все понятно.

Кол ждал своей очереди. Он уже решил, что не станет особенно любезничать с Эллиотом – ведь тот причинил страдания Мэри Роуз и, следовательно, должен поплатиться за это прежде, чем Клэйборны сменят гнев на милость.

– А где же самый опасный из четверых? – осведомился Эллиот.

– Здесь, сэр, – выпалил Кол, не сумев сдержаться, и улыбнулся. – Харрисон так вам и сказал?

– Он восхищался тобой, – заверил его Эллиот. – Я очень много о тебе слышал. Кое-что мне поведала молодая леди по имени Элеонора. Она была уверена, что ты меня застрелишь, и просила быть с тобой поосторожнее. Что же касается Элеоноры, то мне пришла в голову одна странная мысль…

Эллиот сделал небольшую паузу. Кол вопросительно поднял бровь.

– Не желаете ли вы, чтобы она вернулась?

Все четверо братьев с таким жаром одновременно крикнули «нет», что Эллиот рассмеялся. Расхохотался и Кол.

– Теперь вам не отвязаться от нее, сэр, – заметил он.

– Ей хорошо в Англии, – обронила Мэри Роуз. – Отец, ты, должно быть, голоден. Мы-то уже поужинали, но я посижу с тобой. Возьми стул, ты, наверное, устал с дороги.

Не дожидаясь его согласия, она поспешила на кухню, мысленно возблагодарив Бога за его милость.

Харрисон перехватил ее в коридоре и, обняв сзади, привлек к себе.

– Как приятно видеть тебя снова счастливой, – прошептал он. – Повернись и сделай счастливым меня. Я хочу тебя поцеловать.

Мэри Роуз обвила его шею руками и прильнула к нему долгим, страстным поцелуем. Когда супруги наконец оторвались друг от друга, Мэри Роуз раскраснелась, грудь ее бурно вздымалась. Такой она особенно нравилась мужу.

– Ты заставил его все понять. Спасибо тебе, Харрисон.

– Нет, это ты заставила его все понять, когда уехала. Я счастлив, что он тоже здесь, любимая. Мне как раз надо было с кем-то посоветоваться…

– По делу Адама?

Харрисон кивнул:

– Эллиот именно тот человек.

– Пусть он сначала поужинает. Боюсь, что после твоего рассказа у него… пропадет аппетит.

Харрисон знал, что братья ничего не расскажут Эллиоту о предстоящем суде. Он вернулся за стол и уселся рядом с Колом. Адам же устроился подле отца Мэри Роуз. Разговор шел о том, кто где будет спать. Глянув на Харрисона, Кол ухмыльнулся. Макдональд понял, что сейчас услышит что-нибудь гадкое.

– Все уже решено, Харрисон. Эллиот будет спать в комнате Мэри Роуз. А вы переночуете в гостевом домике. Там никто вас не потревожит.

– Пока ты выходил, мы проголосовали, – заявил Трэвис.

Харрисон начал было спорить, но вынужден был замолчать, поскольку в кухню вошла Мэри Роуз. Она выглядела расстроенной.

– Кол, Сэмюэль опять размахивает передо мной своим ножом. Он не дает мне покормить отца. Ради Бога, сделай что-нибудь.

– Сейчас я что-нибудь сделаю, – прорычал Харрисон, намереваясь встать из-за стола. Кол тычком вернул его на место.

– Брось, Харрисон. Если ты туда войдешь, он просто порежет тебя – и все. Он к тебе еще не привык, я схожу сам.

На лице Эллиота застыло изумление.

– Какой-то человек на кухне… угрожал моей дочери?

– Да, сэр, – ответил Кол у самой двери. Остановившись на секунду, он достал револьвер, взвел курок и резко распахнул дверь.

– Сэмюэль, ты меня когда-нибудь доведешь, – проорал он.

– О Боже, – вырвалось у Эллиота.

Харрисон расслабился и улыбнулся Эллиоту:

– И они еще платят ему жалованье. От этого хочется просто головой биться о стену, правда, сэр?

Эллиот кивнул, а Харрисон рассмеялся, радуясь тому, что на ранчо никогда не бывает скучно. Адам смущенно покачал головой – он подумал, что гостю, наверное, действительно кажется странным, что Клэйборны мирятся с причудами Сэмюэля.

– Сэмюэль – это наш повар, – пояснил он.

Мэри Роуз в нетерпении пританцовывала на месте, наконец Кол позвал ее. Она тихонько вздохнула и отправилась на кухню.

Через несколько минут Эллиоту подали вполне приличный ужин. Все остальные пили кофе. Наконец Мэри Роуз забрала у отца пустую тарелку.

– Я скоро вернусь, – сказала она. – Надо договориться с Сэмюэлем. Я знаю, чего он добивается – ему всегда хочется, чтобы я его упрашивала.

– Ты ему расскажешь? – спросил Харрисона Кол, кивнув на Эллиота.

– Да. Сэр, мы все в эти дни немного раздражены. Видите ли, в следующую пятницу…

– Меня должны судить за убийство, – перебил Харрисона Адам.

Эллиот моргнул, но внешне больше никак не отреагировал на эту новость.

– А вы в самом деле совершили убийство?

– Да, сэр.

– Черт побери, Адам, чтобы я слышал это признание в последний раз! – рявкнул Харрисон.

– Не ругайся, сынок, – сделал ему замечание Эллиот.

– Хорошо, сэр.

– Есть ли у тебя смягчающие обстоятельства?

Адам кивнул и в очередной раз поведал все, как было. Эллиот слушал его, не перебивая.

– Харрисон, ты готов к его защите?

– Скоро подготовлюсь, сэр.

Эллиот внимательно посмотрел на зятя:

– У тебя есть какой-то план действий? Он мне понравится?

Харрисон посмотрел Эллиоту прямо в глаза и ответил:

– Нет, сэр, вам он совсем не понравится.

Эллиот кивнул:

– Мне нужны бумага, ручка и чернила. Начнем все сначала, Адам. Харрисон, хорошо бы взглянуть на твои записи.

– Как вам кажется, чем все закончится? – спросил Кол. – Вы думаете…

Эллиот резким движением опустил руку на стол.

– Пока слишком рано об этом говорить.

Он откинулся на спинку стула и стал ждать Харрисона. Все молчали, не желая мешать Эллиоту. В комнату вернулась Мэри Роуз.

В воцарившейся тишине Клэйборны напряженно ждали, что скажет Эллиот. Все понимали, что сейчас произойдет нечто очень важное.

Наконец Эллиот заговорил, обращаясь к Адаму. Голос его звучал размеренно и тихо:

– Видишь ли, сынок, Харрисон – лучший из юристов, которых я знаю. Я почти сочувствую обвинителям. Он будет безжалостен в зале суда – в особенности после того, как его семье нанесли тяжкое оскорбление.

По спине Мэри Роуз побежали мурашки.

– Ты ведь сам обучал его, да, отец? – спросила она.

– Я учил его знанию законов. Но у него свои, уникальные методы ведения дискуссии. Он великолепен, но одновременно и беспощаден. Мне приходилось видеть его в деле, и скажу честно – бывали моменты, когда я его просто боялся. Я бы никогда не решился противостоять ему. Знаете, я только сейчас понял, что он собирается предпринять. Так вот, не исключено, что после этого обвинителям не удастся унести ноги из города.

Когда через несколько минут появился Харрисон, он сразу же обратил внимание на необычную тишину и понял, что за время его отсутствия произошло нечто серьезное. Он ждал разъяснений, но никто из присутствующих не произнес ни слова. Однако кое-что он заметил сам. В глазах Адама появилась надежда.

На следующей неделе Мэри Роуз почти не видела мужа. В понедельник он вместе с Дугласом ездил в город и вернулся лишь в сумерки. Дуглас пригнал с собой пять прокатных лошадей из городской конюшни. Ни муж, ни брат не объяснили ей зачем.

Во вторник Харрисона сопровождал в Блю-Белл Трэвис. Когда они вернулись домой, вид у обоих был мрачный. В эту ночь Мэри Роуз с Харрисоном занимались любовью, однако на сей раз он проделывал такие вещи, что Мэри Роуз достигла кульминации трижды, прежде чем он позволил это себе самому.

В среду Харрисон весь день просидел над своими записями, а утром на ранчо прискакал Дули и сказал, что судья Бернс устал от рыбалки и вернулся в дом Белл. Эллиоту очень хотелось ознакомиться с обвинением Адама, но Харрисон выехал в город только в одиннадцать часов, поскольку Мэри Роуз почувствовала себя плохо. Начиная с десяти часов ее мучила рвота, и Харрисону пришлось побегать. Наконец через час ей стало лучше. Молодая женщина лежала на постели и страдала при мысли о том, что ужасно выглядит. Харрисон, присев рядом с ней на корточки, промокал ей лоб салфеткой, смоченной холодной водой.

– Это я виноват, любимая. Я тебя измучил ночью, и вот теперь…

– Ты меня вовсе не измучил… Меня уже несколько дней тошнит. Все дело в этом проклятом суде. Я очень волнуюсь.

В это время в их комнату вошел Дуглас.

– Где тебя черти носили? – рявкнул Харрисон. – Ей уже почти целый час плохо. Ради Бога, сделай что-нибудь.

Дуглас был слегка озадачен гневом, звучавшим в голосе Макдональда.

– Она тебя напугала, верно? – спросил он. – Она вообще-то редко болеет. Не волнуйся, я о ней позабочусь. Ну вот, теперь она уже не такая бледная. Дули собирается уезжать. Разве ты не хотел с ним поговорить?

– Пусть твоя сестра пообещает мне, что сегодняшний день она проведет в постели. Дай мне слово, Мэри Роуз, или я никуда не поеду.

Мэри Роуз протяжно вздохнула.

– Хорошо, я буду лежать.

Дождавшись, когда Харрисон выйдет, Дуглас решил затронуть одну весьма деликатную тему.

– Ты не знаешь, что с тобой? – спросил он.

– Я больна.

Дуглас присел на кровать.

– А может, ты беременна?

Вопрос настолько поразил Мэри Роуз, что она на какое-то время лишилась дара речи.

– У тебя была задержка?

Мэри Роуз мгновенно покраснела.

– Ты смущаешь меня, Дуглас.

– Так была или нет?

– Да. Я пропустила уже два… нет, три раза. – Мэри Роуз подняла голову с подушки. – Ты и впрямь думаешь…

Она осеклась, теперь все встало на свои места. Ну конечно, ребенок. Она действительно ждет ребенка. Душу ее заполнила радость.

– Похоже, я скоро стану дядюшкой, – сказал Дуглас, похлопал сестру по плечу и улыбнулся ей.

– Не говори никому, Дуглас, пока я не буду уверена. У моего мужа сейчас и без того забот хватает. Эта новость может отвлечь его от дела.

Дуглас согласился.

Вскоре Харрисон повез лорда Эллиота в дом Белл, чтобы тот мог ознакомиться с уликами против Адама. После этого Макдональд провел в городе целый день и вернулся на ранчо только к ужину. Он прямиком направился в гостевой домик. Но стоило ему взглянуть на Мэри Роуз, как он сразу же понял, что она нарушила свое обещание. Впрочем, супруга вовсе не намерена была признаваться в этом.

– Ты весь день отдыхала, дорогая?

– Да.

Харрисон улыбнулся.

– И все время лежала в постели?

Она тоже улыбнулась:

– Радуйся. Ты ведь не думал, что застанешь меня в постели, правда? Я сразу заметила, как ты удивился. Ну как день прошел?

Макдональд, однако, решил вынудить жену прибегнуть к прямой лжи. Пока что она уходила от ответа на вопросы. При этом у нее был непривычно гордый вид.

– Значит, ты целый день провела в постели?

– С какой стати ты опять меня об этом спрашиваешь? – снова не поддалась на уловку Мэри Роуз. – Ты что, не веришь мне, Харрисон?

Макдональд покачал головой – его дорогая жена нарушила все его инструкции. Он глубоко вздохнул, чувствуя, что в данной ситуации просто бессилен. Мэри Роуз была упряма, обладала сильной волей, и заставить ее оставаться в постели можно было, только привязав к кровати.

– Обещай мне, что, как только ты почувствуешь себя плохо, тотчас ляжешь и отдохнешь, ладно?

Мэри Роуз села в кровати.

– Так почему ты мне не веришь?

Харрисон не ответил.

– Я иду в дом, – сказал он. – Если ты пойдешь со мной, ты, наверное, захочешь намазать чем-нибудь лицо, дорогая.

– Подожди, – окликнула его жена. – А что с моим лицом?

– Оно обгорело на солнце.

Слова мужа ничуть не смутили Мэри Роуз, но она призадумалась. Он не торопил ее. Подождав, пока за ним закрылась дверь, она от души расхохоталась.

Стоило ли удивляться тому, что Харрисон полюбил ее?

Не успели они отужинать, как на склоне холма показался всадник.

– Там какой-то незнакомец. Взгляните, сэр. Может, кто-то из ваших родственников?

Эллиот посмотрел в окно и прищурился.