Текст книги "Две розы"

– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я пройдусь с вами.

Харрисон подождал, пока девушка спустилась по лестнице, затем они бок о бок пошли через двор.

– У меня на душе кошки скребут.

– Бетховен не развеял ваш гнев?

Услышав в голосе Харрисона сдерживаемый смех, Мэри Роуз улыбнулась:

– Я просто была расстроена. Мои братья вечно во все вмешиваются.

– Мне лично кажется, что в этом они как раз не проявляют должного усердия, – заметил Макдональд. – Жизнь здесь полна опасностей.

– А я всего лишь слабая маленькая женщина, так?

– Я не хочу полемизировать на эту тему, – сказал Харрисон, покачав головой. – У меня в домике нет рояля, а посему я лишен возможности разрядиться.

– Вы считаете, что я способна…

– Я ничего не считаю. У вас есть одна привычка, Мэри Роуз, которая доводит меня до белого каления. Вы вечно делаете выводы прежде, чем узнаете все факты.

– Правда? – спросила она, случайно коснувшись его руки.

– Да.

Она снова прикоснулась к его руке, на сей раз намеренно, но он не обратил на это внимания. Девушка решила, что тонкие намеки явно не для него, и страшно разозлилась.

Тогда она схватила его за руку и придвинулась ближе к нему, боясь, что Харрисон либо не заметит этого, либо просто оттолкнет ее. Конечно, он не мог повести себя так не по-джентльменски. Проявление приязни со стороны Мэри Роуз удивило его. Он не только не отдернул руку, но, наоборот, крепко сжал ее пальцы и держал, не отпуская.

– Вы ужасно долго разговаривали с Адамом, – произнесла она как можно небрежнее.

– Вы находите?

– Да.

Харрисон замкнулся в молчании, и девушка попробовала вызвать его на откровенность:

– Я все думаю, почему это вы беседуете с ним каждый вечер.

Голос Мэри Роуз звенел от напряжения. Макдональд взглянул на нее, стараясь понять, что за этим кроется – просто легкое беспокойство или страх, однако не увидел ничего, кроме ее макушки. Девушка смотрела себе под ноги. Тем не менее он чувствовал, что она не на шутку взволнована.

Харрисон понял: разобраться в душе Мэри Роуз можно было только исподволь.

– Мне нравится с ним беседовать.

– Неудивительно. И о чем же вы разговариваете?

– О разном.

– А поточнее можно?

– Зачем? Что именно вы хотите узнать?

– Мне просто интересно, о чем вы толкуете.

– Например, о вашей гражданской войне и о том, почему никто никогда не называет ее войной. А о чем, по-вашему, мы должны с ним говорить?

– Ну, я думала, может, вы задаете ему какие-нибудь вопросы. Я заметила, что вы очень любопытны.

– И что бы я мог у него спросить?

– Ну скажем, о его происхождении.

Только теперь Харрисон вдруг осознал, что не задал Адаму ни единого вопроса, касающегося его прошлого.

Это открытие привело его в ужас. Он забыл о своем долге! Ведь он приехал в Монтану, чтобы установить истину, а теперь, когда ему оставалось сделать всего лишь шаг, он внезапно остановился.

Впрочем, он хорошо знал, по какой причине мешкает. Если ему удастся докопаться до правды, это разлучит семью Клэйборнов, а ему была невыносима сама мысль об этом.

Мэри Роуз по-прежнему держала его за руку, и Харрисон чувствовал исходящую от нее нежность. Однако он прекрасно понимал, что когда она узнает, с какой целью он проник в их дом, в ее сердце не останется для него ничего, кроме ненависти и презрения. А он так жаждал ее любви!

Харрисон ускорил шаг, охваченный приступом злобы на самого себя. Ему нужно побыть одному, чтобы обдумать создавшееся положение и прийти к какому-то решению. Трудность состояла в том, что между ним и семьей Клэйборнов совершенно незаметно возникла некая эмоциональная связь. Клэйборны нравились Макдональду, и ему было небезразлично, что с ними станет дальше. Черт побери, даже малосимпатичный задира Кол пришелся ему по душе. Словом, Макдональду было о чем поразмыслить в эту ночь.

– Харрисон, я вовсе не хотела вас обидеть и намекнуть, что вы любите совать нос в чужие дела, – прошептала Мэри Роуз.

Он тут же отпустил пальцы девушки.

– Сегодня холодно. Возвращайтесь в дом, – внезапно произнес Макдональд.

– Я совсем не замерзла, – возразила Мэри Роуз. В ту же секунду до нее дошло, что Харрисон, возможно, жаждет поскорее отделаться от нее, и ей страшно захотелось ошибиться. – Вы чем-то обеспокоены? – спросила она.

– Чем же это?

– Ну например, тем, что я могу снова вас поцеловать.

При этих ее словах Харрисон не выдержал и рассмеялся.

– Это я вас поцеловал, – напомнил он.

– Я вам помогала.

– Ну ладно, мы оба виновны.

– Виновны, – повторила она. – Да уж, вы юрист до кончиков ногтей. Я даже жалею об этом.

– Почему?

– Юристы причиняют нам неприятности.

– Каким образом?

Девушка пожала плечами, явно не желая пускаться в дальнейшие объяснения. Харрисон же решил, что настал час выяснить некоторые важные вопросы.

– Вы боялись, что я начну спрашивать Адама о вашей семье или о его прошлом?

Теперь Харрисон и Мэри Роуз стояли на месте, глядя прямо друг на друга. Лунный свет заливал все вокруг холодным сиянием.

– Просто мне не хотелось, чтобы вы его беспокоили. Адам не любит вспоминать о своей юности. Он был рабом, невольником, Харрисон. Хватит с вас и этого.

– А о чем он любит говорить? Запретная тема – тот период его жизни, который он провел в Нью-Йорке?

– Нет.

– А как насчет того времени, в течение которого он пробирался сюда? Он расскажет мне об этом путешествии или это табу?

– Вряд ли он обойдет это молчанием. Моим братьям есть чем гордиться.

Харрисону очень хотелось обнять девушку и не отпускать никогда. Похоже, его желание передалось Мэри Роуз, потому что она положила руки ему на талию и прижалась к нему.

– Вы были очень одиноки в детстве, правда?

– Пожалуй. Но я этого не осознавал, – ответил Харрисон. Он коснулся подбородком головы Мэри Роуз и закрыл глаза от удовольствия.

– И так было до сегодняшнего дня? – спросила девушка, касаясь губами воротника его рубашки.

– Да.

Харрисона захлестнула нежность. Он ощущал, что в присутствии Мэри Роуз его жизнь, доселе пустая и тоскливая, наполняется смыслом. Милая, родная Мэри Роуз, подумал он, что же мне с тобой делать?

Наконец он заставил себя оторваться от девушки. Кажется, она никак не хотела с ним расставаться – ему пришлось разжимать ее пальцы один за другим.

– Не волнуйтесь, я не попрошу вас меня поцеловать, – сказала Мэри Роуз.

– Вам пора домой. Пойдемте, я провожу вас.

– Это я вас только что проводила.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Девушка повернулась, собираясь уходить. Харрисон смотрел ей вслед, сцепив руки за спиной. Вдруг Мэри Роуз снова бросилась к нему в объятия, едва не застав его врасплох. Обвив руками его шею, она привстала на цыпочки и поцеловала его долгим неумелым поцелуем.

Харрисон больше не мог сдерживаться. Руки его охватили стан девушки, а губы явно жаждали поцелуя. Хриплый звук, родившийся в груди Мэри Роуз, разжег его пыл еще сильнее. Поняв, что он хочет от нее гораздо большего, чем просто поцелуй, Харрисон резко отстранился.

Подняв голову, она посмотрела на него затуманенными глазами. Макдональду снова захотелось привлечь ее к себе.

– Спокойной ночи, – прошептала девушка севшим голосом, но не двинулась с места.

Судя по всему, Мэри Роуз испытывала такую страсть впервые и не знала, что делать дальше. Она была сильной женщиной и все же оказалась перед ним беззащитной. Следовательно, его долг уберечь ее от душевных ран.

Харрисон наблюдал за ней, пока Мэри Роуз не вошла в дом. Но даже после этого он не двинулся с места. Макдональд смешался. Он ясно видел, что в сердце Мэри Роуз зарождается любовь. Наверное, еще совсем недавно он мог пресечь это, но пустил все на самотек, а теперь, похоже, было уже слишком поздно.

Почему же он бездействовал? Харрисон признался себе, что просто боялся взглянуть правде в глаза. Ведь он и сам уже полюбил Мэри Роуз.

2 августа 1864 года

Дорогая мама Роуз,

Мы узнали из хаммондской газеты о битве, которая произошла неподалеку от ваших мест. Конечно, все мы ужасно встревожились. Мы слышали столько кошмарных историй о бунтах, вызванных нехваткой пищи и лекарств. А через неделю после того, как мы прочитали напугавшую нас статью, пришло твое письмо, в котором ты сообщаешь, что у вас все хорошо. Ты, наверное, посмеиваешься над нашей глупостью. Ты ведь всегда советуешь нам верить в промысел Божий!

Нам очень жаль, что новый курс лечения не помог миссис Ливонии. Тебе не кажется, что ее здоровье сильно подорвали побои, которыми когда-то осыпал ее муж? Пожалуйста, передай ей, что мы молимся о ее выздоровлении.

Я надеюсь, что ее сыновья оставят вас наконец в покое. Мне становится плохо при мысли о том, что они способны причинить вам те же неприятности, что и их отец. Но я твердо знаю – пока ты находишься рядом с их матерью и не теряешь бдительности, они не посмеют пакостить вам.

В газете была напечатана еще одна прекрасная речь Линкольна. Он произнес ее несколько лет назад, мама. Ты знаешь, что он называл нас Чернокожими Людьми, а не рабами? Слово «чернокожий» кажется мне гораздо достойнее всех тех прозвищ, которыми нас награждают. Кол не понимает, почему бы не называть всех просто мужчинами и женщинами. Мне бы тоже хотелось, чтобы все решилось так естественно, но у людей слишком много странных воззрений и предрассудков.

Однажды ночью мы заспорили о различиях между человеческими расами. Я спросил Трэвиса, считает ли он, что создатели Декларации независимости разделяют людей по цвету кожи. В наших законах говорится, что все люди равны. Я предположил, что Джефферсон, когда разрабатывал основы политической системы и управления страной, не думал о чернокожих. Но Дуглас на это заявил, что если все равны – значит, тут совсем ни при чем ни цвет кожи, ни вероисповедание, ни что-либо другое. В конце концов мы пришли к выводу, что южане даже не дали себе труда прочесть Конституцию.

Мэри Роуз теперь любит помогать мне с мытьем посуды. Она очень бережно обращается с двумя чашками китайского фарфора, которые раздобыл для нее Трэвис. Он пообещал ей, что как только выменяет еще две, научит ее устраивать настоящее чаепитие. Сам он, конечно же, понятия не имеет о подобных вещах, но уверен, что миссис Моррисон с радостью преподаст ему эту премудрость.

Кол приступил наконец к строительству нашего дома. В прошлом году ему все время что-нибудь мешало. Сначала надо было строить конюшню, потом накатила зима и он не успел сделать погреб, а минувшей весной он то охотился, чтобы раздобыть для нас пропитание, то ловил диких лошадей, чтобы мы могли обменять их на что-нибудь нужное. Надо сказать, что здесь, в горах, есть немало возможностей заработать на жизнь. Словом, пока все мы занимались лошадьми, у Кола руки не доходили до постройки дома. Он прекрасно знает, что наши доходы зависят от того, насколько мы преуспеем в отлове диких мустангов и их объездке, причем надо еще постараться опередить конкурентов. Дуглас уже приобрел известность в окрестностях Блю-Белл. Люди приходят к нам за несколько миль, чтобы узнать его мнение насчет прихворнувшей коровы или курицы. У него настоящий талант ветеринара.

Мы все стараемся следить за своей речью, потому что Мэри Роуз стала ругаться на чем свет стоит. Кол предложил каждый день писать мелом на доске какое-нибудь новое слово, после чего все мы должны хотя бы раз за день его употребить. Он считает, что всем нам будет полезно расширить наш словарный запас, да и сестренке это пойдет на пользу. Она не любит оставаться в стороне от чего бы то ни было.

Вместе с этим письмом отправляю тебе персональные послания от всех остальных. Скоро напишу тебе еще, мама.

Да хранит тебя Бог.

Адам.

Глава 9

В пятницу Харрисон получил еще один небольшой урок скромности. Он встал рано, полный решимости укротить последнюю из порученных ему диких лошадей до полудня. Но справиться с крапчатым мустангом ему удалось лишь через несколько часов после того, как установленный им самим срок истек. Тело Макдональда к этому времени украсилось добрым десятком новых синяков.

Самообладание и выносливость Харрисона произвели впечатление на Дугласа. Он крикнул Колу, чтобы тот подошел и посмотрел, как отлично поработал их гость.

– Ты только взгляни, каким смирным и послушным стал крапчатый, – сказал он брату. – Харрисон его здорово обломал.

Дуглас, прислонясь к изгороди, сделал Макдональду знак подъехать верхом на крапчатом поближе – ему хотелось его похвалить.

– Ты прекрасно потрудился, – признал он.

– Все дело в терпении и понимании, – ответил Харрисон, глядя на Кола. – Тебе, кстати, не помешало бы поучиться и тому, и другому.

– Вот как? – Кол фыркнул. – Черт побери, Харрисон, да ты столько болтал, что бедному животному пришлось тебе уступить, лишь бы ты наконец заткнулся.

Харрисон, однако, не стал ввязываться в спор – препирательство с упрямым и неуступчивым братом Мэри Роуз сейчас не входило в его планы. Он, спешившись, снял с коня седло и попону, повесил их на загородку, затем взял крапчатого под уздцы и повел его к самому большому корралю, где находились другие мустанги. Уже войдя в загон, он понял, что это было ошибкой. Прошло очень много времени, прежде чем ему удалось разнуздать крапчатого – остальные лошади, толкая друг друга, окружили Харрисона, требуя хоть немного ласки.

Дуглас и Кол в эту минуту, не отрываясь, смотрели на лошадей.

– Ты видел? – шепотом спросил Дуглас.

– Да, – с улыбкой ответил Кол и потряс головой. Мустанги, которых, похоже, тянуло к Харрисону словно магнитом, сбившись табуном, шли следом за ним с внутренней стороны загона.

– Никогда не видел, чтобы животные так себя вели, – заявил Дуглас. – Ну что, может, ты все-таки признаешь, что болтовня Харрисона творит чудеса?

Кол передернул плечами:

– Признаю, да только не при Харрисоне. Неужто он и бычков заговорит так, что они пойдут за ним, как на веревочке?

– Как знать, – заметил Дуглас. – Ты Трэвиса не видел?

– Он в конюшне прячется.

Дуглас не стал спрашивать о причине столь странного поведения младшего из братьев – все и так было ясно: на веранде, раскачиваясь в любимом кресле-качалке Адама, расположилась Элеонора. Она томно обмахивалась веером Мэри Роуз, которым та очень дорожила и пользовалась только в особых случаях. При виде незваной гостьи Дуглас с Колом словно по команде нахмурились; в это самое время из дома торопливо вышла их сестра со стаканом свежеприготовленного сока для Элеоноры.

– По-моему, эта девица уже села Мэри Роуз на шею, – прокомментировал Кол.

– Думаешь, она отпустит сестру в горы?

– Сомневаюсь. Во всяком случае, не сегодня. Мэри Роуз собиралась отправиться туда с самого утра, а сейчас почти три.

– Она сама виновата, что без толку потратила столько времени, – заметил Дуглас. – Не надо было позволять Элеоноре помыкать собой. Мэри Роуз сегодня дважды поднималась к ней в комнату с подносом. Первый завтрак Элеоноре не понравился, так что ж ты думаешь – сестра приготовила ей другой.

– Нам она никогда не позволяет собой командовать, – сказал Кол, покачав головой. – Элеонора вела бы себя совсем по-другому, если бы с ней не носились, как с принцессой на горошине.

– Вечером надо поговорить с Адамом, – предложил Дуглас. – Напрасно он разрешил Элеоноре здесь остаться. Ты, я и Трэвис вместе на него насядем и проголосуем, чтобы Элеонору вышвырнули отсюда. Мэри Роуз с Адамом, конечно, будут против, но они ничего не смогут поделать – большинство будет на нашей стороне.

Что-то, однако, помешало Колу принять предложение Дугласа. Он не мог забыть, как жалко выглядела Элеонора в день своего приезда и как бедняжка рыдала на груди у Адама. При этих воспоминаниях у Кола щемило сердце.

– Давай подождем еще пару деньков, Дуглас. Должно быть, у Адама были серьезные причины позволить Элеоноре остаться у нас.

– Почему же он не поделился с нами?

– Наверное, он еще не готов, – ответил Кол. – Может, скоро Элеонора перестанет жаловаться. По-моему, она уже исчерпала все возможные поводы для жалоб.

– Тогда она заведет все сначала, – мрачно предположил Дуглас. – По-моему, она обожает хныкать, тебе не кажется?

Кол ухмыльнулся. Глядя на женщину, являвшуюся предметом их с Дугласом разговора, он подумал, какой хорошенькой она бы стала, если бы попыталась улыбнуться.

– Всему виной ее рыжеватые волосы, – объяснил он брату.

– Трэвис тоже рыжеволосый, но у него нет никакого темперамента.

– Но он же прячется на конюшне. Вот в этом его темперамент и проявляется.

В это время к ним подошел Харрисон.

– Представляешь, Кол защищает эту самую Элеонору, – обратился к нему Дуглас.

– Я только сказал, что нам следует повременить с голосованием, – возразил Кол. – Она так выпендривается потому, что очень чем-то напугана.

Харрисон кивнул.

– Я тоже так думаю, – согласился он. – Когда человек ведет себя столь вызывающе, ему кажется, что он держит ситуацию под контролем.

– По-моему, вы оба сбрендили, – заявил Дуглас, покачав головой. – Мы с Трэвисом собираемся в Хаммонд продать пару наших лошадей или выменять на них что-нибудь. Не хотите прокатиться с нами?

– А вы будете заезжать к Полин? – поинтересовался Кол.

– Кто это – Полин? – спросил Харрисон.

– У нее дом неподалеку от города, – объяснил Дуглас. – Сразу за Сниз-Джанкшн.

– А она… – начал было Харрисон.

– Мы с ней дружим, – перебил его Кол.

Харрисон отклонил приглашение Дугласа. Кол, Трэвис и Дуглас вскоре уехали, решив, что их сестра уже не выберется в этот день к Сумасшедшей Корри.

Мэри Роуз все же собралась навестить новую подругу, так что сопровождать ее предстояло либо Адаму, либо Харрисону. Адам предоставил Макдональду свободу выбора. Он позвал его на кухню и изложил ситуацию:

– Одному из нас придется остаться здесь с Элеонорой. Другой должен будет отправиться в горы с Мэри Роуз.

– Я думал, вы никогда не покидаете ранчо, – заметил Харрисон.

– Где вы такое слышали?

– По-моему, об этом упоминал то ли Дули, то ли Гоуст.

– Я лишь стараюсь избегать поездок в город, Харрисон. Что же касается гор, то это мой дом. Я часто охочусь вместе с Колом, а рыбалка – мое любимое времяпрепровождение.

– Я бы предпочел сопровождать Мэри Роуз, – сказал Харрисон.

– Вы в самом деле не умеете обращаться с револьвером, или же вы несколько преувеличили свою неопытность? Я вовсе не хочу вас обидеть – просто мне надо знать, сможете ли вы защитить мою сестру, если в этом возникнет необходимость.

– Да, я умею обращаться с револьвером, – заверил его Харрисон. – Я захвачу даже два револьвера, если от этого вам будет спокойнее.

– Прихватите и ружье и засуньте его в чехол к седлу, – посоветовал Адам. – У нас было лишь одно серьезное столкновение с медведем за все те годы, что мы здесь живем, но в это время они рыщут повсюду в поисках пищи.

– Я постараюсь быть готовым к любой неожиданности.

– Разумеется, Мэри Роуз тоже может захватить с собой оружие. Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось впечатление, будто она беспомощна. Кол научил ее стрелять. Слава Богу, пока ей не приходилось использовать это свое умение.

– Нам пора отправляться, – сказал Харрисон.

– Подождите еще минутку, пожалуйста, – попросил Адам. – Я не хочу ходить вокруг да около, а потому скажу прямо. Мэри Роуз тянется к вам, и по тому, как вы смотрите на нее, я догадываюсь, что это влечение является взаимным. Я надеюсь, что вы будете вести себя как джентльмен. Могу ли я рассчитывать на ваше слово?

Харрисон не обиделся – в конце концов, Адам вел себя как любящий брат.

– Да. Я буду защищать Мэри Роуз от опасности и, если понадобится, отдам за нее жизнь, Адам.

Адам пожал ему руку и проводил до двери.

– Я бы предпочел, чтобы она подождала до завтра, но она очень упряма, Харрисон.

– Я заметил.

– Еще бы вам это не заметить, – с улыбкой сказал Адам. – Мне будет любопытно узнать ваше мнение об этой самой Корри. Мэри Роуз частенько подмечает только хорошее. Будьте внимательны, когда моя сестра примется разговаривать с этой женщиной. Мне вовсе не нравится, что в течение всей этой беседы Корри держит ее на мушке.

Когда мужчины вышли на крыльцо, Элеонора встала. Кивнув Харрисону, она обратилась к Адаму:

– Вы все-таки отпускаете ее, Адам? Похоже, скоро пойдет дождь, а то и гроза разыграется. Пожалуйста, убедите ее остаться.

– А где сейчас Мэри Роуз?

– На конюшне, – ответила Элеонора.

– Почему бы вам не пойти со мной в дом и не составить мне компанию, пока я буду готовить ужин?

Элеонора посмотрела на Адама с благодарностью, радостно кивнула и отправилась следом за ним.

Харрисону и Мэри Роуз потребовалось два часа, чтобы добраться до уединенной хижины, стоящей высоко в горах. Они поднимались по довольно пологому склону, но в некоторых местах тропа прерывалась, а кое-где вообще отсутствовала, и им приходилось пробираться наугад.

Время летело для Харрисона незаметно. Он без устали восхищался окружающим пейзажем, который менялся с каждым поворотом тропы, и ему потребовалась предельная сосредоточенность, чтобы любоваться прекрасными картинами и не упускать из виду Мэри Роуз. Он то и дело отвлекался, чтобы взглянуть на многоярусный водопад или холмы, покрытые пряными соснами, между стволами которых кое-где виднелись небольшие луга. Бросалось в глаза изобилие разнообразных животных, которые спустились пониже, чтобы откормиться ягодами и свежей весенней травой. Здесь водились олени и лоси, горные козлы и красные белки размером чуть ли не с кролика. Молодой пятнистый олень оказался настолько любопытным, что не двинулся с места даже тогда, когда Мэри Роуз и Харрисон проехали в каких-нибудь нескольких дюймах от него.

Мэри Роуз с удовольствием играла роль проводника. Она сообщала Харрисону названия диких цветов, которые ему никогда раньше не приходилось видеть, и показала ему несколько растений, используемых местными жителями в качестве лекарственных. Когда тропа была достаточно широкой, чтобы их лошади могли идти рядом, Мэри Роуз и Харрисон ехали бок о бок.

Чем выше они поднимались, тем очевиднее становилась любовь девушки к родным местам. Когда они подъехали к самому гребню горы, Мэри Роуз остановилась еще раз и показала на холм, видневшийся внизу.

– Смотрите, вон там бурые медведи, – шепнула она. – На левом берегу ручья. Вы их видите, Харрисон? Один сейчас как раз входит в воду. Если бы у нас было достаточно времени, мы бы непременно остановились и посмотрели, как они будут ловить рыбу. Они делают это гораздо лучше людей.

– Откуда вы знаете, что это не гризли?

– У гризли на спине хорошо заметный горб, – объяснила она. – Они здесь не так уж часто встречаются. Но не расстраивайтесь – они могут быть опасными.

– Я где-то читал, что люди, живущие в горах, охотятся на гризли.

Мэри Роуз подняла глаза к небу.

– Бьюсь об заклад, что вы вычитали это в каком-нибудь дешевом романе, верно? Все эти истории – сплошная выдумка. Охотиться на гризли могут только непроходимые глупцы.

Харрисон улыбнулся, видя, как она слегка хмурит брови, давая ему необходимые разъяснения энергичным тоном, и вдруг осознал, что восхищается ею ничуть не меньше, чем окружающими красотами.

– Почему вы улыбаетесь? Вы мне не верите? – спросила девушка.

– Верю. Я улыбаюсь потому, что рядом с вами я чувствую себя счастливым.

– Спасибо, – сказала Мэри Роуз, зардевшись от удовольствия.

– Мэри Роуз.

– Что?

– Почему мы говорим шепотом?

Девушка счастливо рассмеялась.

– Мы с Адамом всегда говорили шепотом, когда приезжали сюда. Я тогда была гораздо младше, и Адам шел у меня на поводу.

– А почему вы считали, что надо разговаривать тихо?

– Вы будете смеяться.

Харрисон заверил девушку, что не будет смеяться, но она все же заставила его в этом поклясться.

– Я думала, что где-то рядом живет Бог.

– Что-что?

– Должно быть, вам нечасто приходилось иметь дело с детьми, верно, Харрисон?

– Да, пожалуй. Вы действительно считали, что…

– Да. И поэтому мне казалось, что, говоря шепотом, я тем самым выражаю Ему свое уважение.

– А теперь что вы по этому поводу думаете?

– То же самое.

Харрисон расхохотался. Мэри Роуз дождалась, пока он успокоится, и только после этого заговорила снова:

– Мне нравится ваш смех, хотя вы и не сдержали клятву. Когда вы улыбаетесь, что случается довольно редко, у вас под глазами проступают морщинки. Похоже, вы слишком много переживаете, Харрисон.

– Правда?

Харрисона в самом деле удивили ее слова. Он считал, что именно эмоции поддерживают мужчину.

– Да-да.

Критику, прозвучавшую в этой фразе, девушка смягчила улыбкой. Харрисон тут же улыбнулся ей в ответ. Они продолжали стоять – никому из них не хотелось двигаться с места. Здесь, в этом чудном уголке, в окружении дикой природы, между ними возникло нечто новое. Харрисон чувствовал, что здесь Мэри Роуз принадлежит ему безраздельно.

Где-то далеко зазвучали раскаты грома, но Макдональд и Мэри Роуз не отрываясь смотрели друг другу в глаза.

Вдруг позади них хрустнула ветка. Харрисон молниеносно обернулся в седле, держа в руке взведенный револьвер, и прислушался. В это время тропу пересек дикий кролик, и Харрисон опустил револьвер.

Мэри Роуз никогда не видела, чтобы кто-нибудь реагировал так быстро – за исключением Кола, разумеется, но братья были не в счет. Теперь девушка пыталась понять, где и когда Харрисон приобрел этот навык. Или, может быть, он действовал инстинктивно?

Он снова заставил ее нервничать. И девушка не знала, радоваться ей или горевать.

– А теперь вы хмуритесь. Что-нибудь не так? – спросил Харрисон.

– Меня поразила ваша мгновенная реакция. Кажется, вы привыкли постоянно быть начеку.

Харрисон не ответил. Девушка покачала головой.

– Вы сложный человек, Харрисон. Я постоянно открываю в вас что-то новое и, признаться, иногда теряюсь.

– Но ведь в сюрпризах есть своя прелесть?

– Какая же?

– Они привносят в жизнь интригу, загадку. Иногда бывает, что удивишь кого-нибудь…

Мэри Роуз не дала ему договорить:

– Я уже достаточно заинтригована. Оставайтесь таким, каким я вас знаю.

– Вам бы хотелось, чтобы я был таким, каким вы меня себе представляете.

– Вы сведете меня с ума, Харрисон.

– Вы тоже сводите меня с ума, Мэри Роуз, – засмеялся он.

– Я не собираюсь сейчас затевать спор о недостатках вашей личности, – сказала девушка, отворачиваясь. – Уже поздно, и если мы не поторопимся, я не успею навестить свою подругу. Пожалуйста, перестаньте тянуть время.

– Я никогда в жизни не тянул время, – заявил Харрисон, которому не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Мэри Роуз.

Девушка в ответ только не слишком вежливо фыркнула.

Впрочем, Макдональд не переставал улыбаться, поскольку уже очень давно не чувствовал себя так хорошо. Горы, казалось, излучали спокойствие и умиротворенность. Когда же Харрисон смотрел в глаза Мэри Роуз и видел в них радость, ему казалось, что он преодолеет любые препятствия. Доверие, которое он читал в этих глазах, наполняло его жизнь смыслом.

Разве всю свою жизнь он боролся не за то, чтобы люди считали его своим? Разве не по той же причине он так долго и упорно разыскивал дочь лорда Эллиота? Или же Харрисоном двигало лишь чувство благодарности к Эллиоту?

У Макдональда не было ответов на эти вопросы. Он действительно был глубоко признателен лорду Эллиоту за заботу о его отце. Лорд Эллиот оказался единственным человеком в Лондоне, который не отвернулся от своего друга в трудную минуту. Он снабдил Макдональдов деньгами, оплачивал их счета, а когда отцу Харрисона потребовался постоянный уход, расстарался, чтобы его окружал лучший медицинский персонал. Благодаря щедрости лорда отец и сын Макдональды ни в чем не испытывали нужды. Эллиот даже оплатил образование Харрисона. Словом, Макдональд был в огромном долгу перед Эллиотом и не задумываясь отдал бы жизнь своему покровителю. Харрисону никогда не приходило в голову пренебречь этим долгом, даже ради собственного счастья.

Одной лишь Мэри Роуз удалось совершить невозможное. Он полюбил ее, и в этом ему некого было винить, кроме самого себя.

Эллиот начал строить планы для своей дочери уже через месяц после ее рождения. Харрисон в этих планах тогда не фигурировал. Он знал, что с тех пор ничего не изменилось и не изменится сейчас, когда он вернется из Монтаны в Англию. Собственная честь не позволяла ему предложить Мэри Роуз выйти за него замуж – он не мог похвастать ни соответствующим положением в обществе, ни достатком.

Ему не хотелось думать о будущем. Он решил просто наслаждаться тем, что Мэри Роуз находится рядом. Он обрадовался, когда они наконец дошли до того места, где располагалась хижина Корри, поскольку надеялся, что это отвлечет его от тягостных мыслей.

Правда, Мэри Роуз велела Харрисону оставаться в доброй полумиле от лачуги, сказав, что ее подруга может встревожиться, увидев его. Последнее замечание, естественно, его задело.

– А что именно вам не нравится в моей внешности? – спросил Харрисон.

– У вас все лицо заросло щетиной, а волосы следовало бы подстричь еще две недели назад.

– Ну и что из этого?

– Откровенно говоря, вид у вас грозный и… неряшливый. Я нахожу вас привлекательным, но не уверена, что Корри со мной согласится.

Харрисон недоверчиво фыркнул и тут же рассмеялся, подумав мельком, что начинает вести себя как Мэри Роуз.

– Простите, если я задела ваши нежные чувства, – сказала девушка.

– У меня нет никаких нежных чувств.

– Правда, стоит вам заговорить, как сразу становится ясно, что вы культурный и утонченный человек.

– Культурные и утонченные люди тоже бывают убийцами, Мэри Роуз. Вы говорите так, словно образование является гарантией порядочности.

Девушка пожала плечами – ей не хотелось больше тратить время на споры. Приближалась гроза, и следовало поторопиться.

Мэри Роуз не позволила Харрисону донести даже до поляны приготовленные ею припасы. Сделав три захода, она сама перетаскала все и сложила посреди поляны в кучу. При этом Мэри Роуз очень обрадовало, что на сей раз Корри позволила ей подойти к хижине гораздо ближе – с ее точки зрения, наметился серьезный прогресс в их отношениях. Ее не смущало даже то, что на нее постоянно был направлен ствол дробовика. Девушка была очень довольна, что Харрисон находился слишком далеко, чтобы это заметить.

На самом же деле Харрисон не собирался оставаться на том месте, которое ему указала девушка. Бесшумно прокравшись вперед, он спрятался среди листвы. Когда он заметил ствол дробовика, высунувшийся из окна хижины, дыхание его пресеклось, а сердце едва не остановилось от страха. Дуло смотрело прямо в живот Мэри Роуз. Харрисону захотелось тотчас выхватить револьвер и выстрелом выбить оружие из рук того, кто прятался в лачуге. Лишь огромным усилием воли он заставил себя остаться на месте и ничего не предпринимать. Его прошиб холодный пот, но прошло десять, затем пятнадцать минут, и до него дошло, что дробовик в окне был скорее лишь видимостью угрозы. Впрочем, он все же не отрывал от него взгляда.