Текст книги "Две розы"

Корри схватила ее за руку, однако от этого сочувственного жеста Мэри Роуз разрыдалась еще горше. Она подумала о тех страданиях, которые выпали на долю Корри, и собственные проблемы показались ей глупыми и мелкими.

– Ты даешь мне силы, Корри, – прошептала Мэри Роуз.

Это были не просто слова: в душе Мэри Роуз крепла уверенность, что она сумеет перенести все жизненные невзгоды.

– Мне очень повезло, что у меня есть такая подруга, как ты, Корри.

Трэвис громко свистнул, давая сестре понять, что им уже пора.

– Послезавтра мы с Элеонорой отправимся в Хаммонд и остановимся у Коэнов, – сообщила Мэри Роуз Корри. – Они собираются в Бостон на семейный праздник. Мы поедем вместе с ними. Мистер Коэн посадит нас на корабль до Англии, и если все сложится хорошо, я вернусь домой до того, как выпадет первый снег. В мое отсутствие припасы тебе будет приносить Трэвис. Он мой брат, я все тебе про него рассказала, помнишь? Он не будет заходить дальше середины поляны, – торопливо добавила Мэри Роуз, почувствовав, как Корри сжала ее руку. – Можно, я позову его? Он постоит около деревьев, чтобы ты могла его хорошенько рассмотреть. Я не хочу, чтобы ты боялась, поэтому он пообещал мне, что всякий раз будет окликать тебя издали.

Корри слегка разжала пальцы. Мэри Роуз позвала брата. Он появился у дальнего края поляны и помахал сестре рукой.

– Мэри Роуз, собирается гроза, – сказал Трэвис. – Нам пора возвращаться. Счастливо, Корри, – добавил он, затем повернулся и скрылся за деревьями.

Наконец Мэри Роуз поцеловала руку Корри и встала.

– Я буду скучать, – прошептала Мэри Роуз. – Бог и Трэвис позаботятся о тебе, Корри. Можешь доверять им.

Сжав в руках книгу, молодая женщина медленно пошла прочь. Шум поднимающегося ветра и крик птицы-кардинала заглушили рыдания ее подруги в хижине.

2 января 1870 года

Дорогая мама Роуз,

Сегодня мне исполнилось десять лет. Помнишь, Адам писал тебе, что они нашли в моей корзинке какие-то бумаги? В верхней части одной из страниц, вырванных из книжки, было написано, что какая-то девочка родилась второго января. Так вот, поскольку я была единственной девочкой, оказавшейся в корзине, братья считают, что речь идет обо мне.

Мне очень повезло, что у меня такая хорошая семья. Трэвис печет к ужину в честь моего дня рождения праздничный пирог. Кроме того, все братья сделали мне подарки. Адам сказал, что в следующем году мне купят что-нибудь в магазине. Разве это не здорово?

Как ты думаешь, почему мои мама с папой меня выбросили? Интересно, что я такого натворила.

Твоя дочь

Мэри Роуз.

Глава 17

Харрисон прибыл в Лондон днем во вторник, но вынужден был ждать разговора с патроном целые сутки. Лорд Эллиот находился в своем загородном поместье, расположенном в двух часах верховой езды от города, и должен был вернуться на следующее утро.

Макдональд отправил к лорду посыльного с сообщением о своем приезде. Он намеренно дал понять Эллиоту, что хочет обсудить с ним дело юридического свойства, дабы тот не пригласил на встречу своего помощника, Джорджа Макферсона.

Дверь Харрисону открыл Мэрфи, который, сколько Макдональд его помнил, всегда исполнял обязанности дворецкого Эллиота. При виде Харрисона в глазах верного слуги лорда сверкнул восторг.

– Как хорошо, что вы вернулись к нам, милорд, – произнес Мэрфи.

– Возвращаться домой очень приятно, – ответил Харрисон. – Ну как вы тут с лордом Эллиотом?

– Мы пропустили все скандалы, вызванные вашим участием в уголовных процессах. Вообще-то с тех пор, как вы уехали, мы ни разу не ввязывались в хорошую драку. Признаюсь, впрочем, что лорд Эллиот меня по-прежнему беспокоит. Он слишком много работает. Как я его ни уговариваю, он и не думает сбавлять темп. Боюсь, в один прекрасный день у него остановится сердце. Но ваше появление, я думаю, его взбодрит. Должен сказать, что он очень по вам скучал.

– Он наверху?

– Да, милорд, в библиотеке.

– Один?

– Да, и ему не терпится снова вас увидеть.

Макдональд двинулся вверх по лестнице, затем остановился.

– Мэрфи, ему потребуется немного бренди.

– Вы привезли плохие новости? – нахмурившись, осведомился слуга.

– Наоборот, – улыбнулся Харрисон. – Но бренди ему все же не помешает. В библиотеке найдется бутылка?

– Да, милорд, но я на всякий случай принесу еще одну.

Харрисон рассмеялся. За все долгие годы знакомства с Эллиотом ему ни разу не доводилось видеть лорда хотя бы немного навеселе! Эллиот был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе рисковать своей репутацией.

Поднявшись по лестнице, Макдональд повернул за угол и вошел в библиотеку. Эллиот стоял перед камином. Увидев Харрисона, он тут же раскрыл объятия.

– Ну вот ты наконец и дома, – сказал он вместо приветствия и хлопнул Харрисона по плечу. – Я так рад тебя видеть, – прошептал он чуть погодя. – А теперь садись и расскажи мне о своих приключениях в Америке. Я хочу знать все подробности.

Харрисон с грустью заметил, что вид у лорда усталый. Загородный воздух не очень-то помог старику – лицо его было землисто-серого цвета, а под глазами по-прежнему залегали теперь уже никогда не исчезающие темные полукружия.

После смерти супруги Эллиот так и не женился вторично, однако определенного толка женщины лондонского света все еще продолжали добиваться его благосклонности. Дело было не только в его огромном богатстве – лорд слыл интересным мужчиной. Аристократическая внешность, серебрящаяся шевелюра, прекрасные манеры – все это не могло не вызывать интереса у дам. Эллиот родился и воспитывался в весьма обеспеченной семье, и потому его образование и умение держать себя были безукоризненны. Еще более важным качеством была его доброта, свойственная, как это хорошо было известно Харрисону, и его дочери. Вероятно, Мэри Роуз унаследовала от него еще и чувство справедливости, которое ее братья тщательно пестовали и лелеяли в ней.

Кроме того, Эллиот обладал недюжинной волей. Человека менее сильного потеря единственного ребенка сломила бы. Однако Эллиот боролся со своим горем втайне от других, на людях сохраняя внешнюю невозмутимость. Хотя лорд уже отошел от активного участия в деятельности правительства, он поддерживал закулисные усилия, направленные на внесение в английское общество определенных изменений. Он был таким же другом простых англичан, как и Харрисон, и в такой же степени был убежден, что все граждане должны обладать равными правами. Он целиком и полностью поддерживал Харрисона, когда тот брал непопулярные дела, взваливая на себя защиту самых обыкновенных людей.

– Похоже, в Америке тебе понравилось, сынок. Это что, новая мода – ходить без пиджака?

– Ни один из моих пиджаков на меня не налезает, – улыбнулся Харрисон. – Похоже, я раздался в плечах. Мне придется вызвать портного, прежде чем я смогу снова появиться на публике.

– Да, ты в самом деле стал еще осанистее, – заметил Эллиот. – Но в тебе появилось что-то новое. – Лорд молча смотрел на Харрисона еще с минуту, потом покачал головой. – Я очень рад, что ты вернулся. А теперь пообещай мне одну вещь, Харрисон. Поклянись мне, что никаких поисков больше не будет.

– Хорошо, – согласился Харрисон.

Эллиот удовлетворенно кивнул, откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и сказал:

– Ну а теперь можешь начинать. О какой бы юридической проблеме ни шла речь, вдвоем мы ее решим.

– Вообще-то, сэр, проблемы две. Я специально постарался устроить так, чтобы наша беседа была приватной. Мне бы не хотелось, чтобы мои слова услышал ваш помощник.

Эллиот поднял бровь:

– Ты не хотел, чтобы при нашем разговоре присутствовал Джордж? Но почему, ради всего святого? Ты же хорошо относишься к Макферсону, разве не так? Он работает со мной уже много лет, почти столько же, сколько и ты. Скажи, что тебя беспокоит.

– У него для вас хорошая новость, милорд, – заявил с порога Мэрфи, неся непочатую бутылку бренди. Дворецкий поставил бутылку на стол и повернулся к своему хозяину. – Милорд сказал, что на радостях вам потребуется хлебнуть чего-нибудь крепкого, – объяснил слуга. – Так как, налить вам обоим?

– Если Харрисон считает, что мне это понадобится, наливай, Мэрфи.

Харрисон был рад, что дворецкий прервал их разговор. Внезапно ему показалось, будто на языке у него висит тяжелая гиря. Макдональд никак не мог сообразить, каким образом подготовить Эллиота к волнующим известиям.

Когда Мэрфи покинул библиотеку, Эллиот отпил из своего бокала и снова повернулся к Харрисону.

– Я женился, – сказал тот.

Эллиот едва не выронил бокал. Харрисон и сам недоумевал, почему он начал именно с этого – собственные слова удивили его едва ли не так же, как Эллиота.

– О Боже, – прошептал лорд. – И когда же?

– Пару недель назад. Я не собирался начинать с этого. У меня есть для вас другая важная информация. Понимаете, я поехал в…

– Вряд ли ты можешь сообщить мне что-либо более важное, чем весть о твоей женитьбе, сынок, – перебил его Эллиот. – Мне нелегко будет к этому привыкнуть. Ты хочешь сказать, что молодая леди, которая стала твоей женой, американка?

– Да, сэр, но…

– Как ее зовут?

– Мэри Роуз.

– Мэри Роуз, – повторил Эллиот. – И где же твоя молодая жена, внизу? Признаюсь, я несколько разочарован тем, что не присутствовал в церкви на церемонии вашего бракосочетания. Жаль, что мне не довелось стоять рядом с тобой, когда ты произносил слова клятвы.

– Вообще-то эта процедура проходила не в церкви, сэр.

– Не в церкви? Тогда кто же вас венчал?

– Судья Бернс.

Харрисон тяжело вздохнул:

– Конечно, это звучит… странно.

– С чего ты взял, что я так считаю, Харрисон?

Макдональд улыбнулся:

– Бернс вам бы понравился. Этот человек твердо знает, что хорошо и что плохо, и не стесняется в выражениях. Его приверженность закону достойна восхищения. Я как-то вел одну защиту в суде, где он председательствовал. С ним шутки плохи.

– Но ты сумел защитить интересы своего клиента?

– Да, сэр.

Эллиот одобрительно кивнул:

– Ничего другого я от тебя и не ждал. Скажи, а что, ваша свадьба была вызвана чрезвычайными обстоятельствами?

– Да. Я вынудил ее к этому. Я изо всех сил сопротивлялся ее чарам, сэр. Я чувствовал, что не имею права ухаживать за ней, но в конце концов не смог…

– Вздор. Ей повезло, что ты взял ее в жены, Харрисон. Вспомни, кем был твой отец. Любая женщина гордилась бы правом назвать тебя своим мужем. Не хочешь ли ты сказать, что семья невесты сочла, будто ты недостаточно хорош для нее? – пробормотал лорд.

– Нет, сэр, я хотел рассказать вам совсем о другом. Понимаете…

– А откуда родом твоя жена? Знаешь, я все-таки никак не могу свыкнуться с мыслью, что ты женат. Я же помню, как ты все время твердил, что никогда не женишься. А теперь вот с минуты на минуту я познакомлюсь с твоей супругой. Я считал, что разрыв помолвки с Эдвиной настроил тебя против самой идеи брака. Ну что же, я рад за тебя. Настоящая женщина способна заставить мужчину изменить свои взгляды.

– Сэр, Мэри Роуз со мной не приехала. Она все еще в Америке.

– Не приехала? Почему же?

– Кое-какие обстоятельства помешали ей сопровождать меня.

– Что это еще за обстоятельства?

– Ее семья.

– А где ее семья?

– Она живет с четырьмя братьями на ранчо неподалеку от города Блю-Белл, в Монтане.

Эллиот улыбнулся:

– Я прочел немало книг о небольших, полных опасностей городках в западных районах Соединенных Штатов, но о подобном никогда не слышал.

– Вообще-то, сэр, он был так назван в честь проститутки по имени Белл.

– Ты это серьезно?

– Да, сэр. Эта женщина, Белл, помогала Мэри Роуз в ее приготовлениях к свадьбе.

– Вот как? – Эллиот еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. – Тогда почему же город назвали Блю-Белл, а не просто Белл?

– Потому что Белл не нравится ее ремесло. И еще, наверное, потому, что она одевается исключительно в голубое[5]5
  Blue (англ.) – голубой, синий.


[Закрыть].

Эллиот хохотал до тех пор, пока из глаз его не потекли слезы. Наконец, вынув из кармана платок, он промокнул им краешки глаз, стараясь успокоиться.

– Ну и влип же ты, сынок. Это совершенно на тебя не похоже. Да, ты в самом деле здорово меня удивил, – сказал он. – Мне не терпится познакомиться с твоей женой.

– Вам кажется, что я потерял рассудок, сэр?

– Мне кажется, что ты изменился, – с улыбкой признал Эллиот. – Я сразу почувствовал в тебе какую-то перемену, но мне никогда бы и в голову не пришло, что ты женишься на деревенской девушке. Мне представлялось, что если ты вообще когда-нибудь решишь жениться, то выберешь более… утонченную женщину.

– Мэри Роуз весьма утонченная женщина, – возразил Харрисон. – Кроме нее, мне никто не нужен.

– Я вовсе не хотел тебя обидеть, сынок. Если ты помнишь, я тоже в свое время взял в жены девушку из сельской местности. Моя Агата была из Шотландии. Я всегда считал, что ее неиспорченность – результат того, что она выросла на ферме, – заметил Эллиот. – Разумеется, у нее были хорошие родители, – добавил он, кивнув.

– Сэр, я отправился в Монтану в поисках вашей дочери. На этот раз я съездил не впустую.

– Разумеется. Само собой, это был всего лишь еще один ложный след, но история имела счастливый конец, потому что ты встретил свою Мэри Роуз. У твоей жены очаровательное имя. Ты ведь любишь ее, не так ли?

– О да, сэр, я очень ее люблю. И вы ее тоже полюбите.

– Да, конечно.

Харрисон подался вперед:

– Есть еще одна важная новость, которую вам необходимо знать.

– Какая?

– Я женился на вашей дочери.

Мэри Роуз с Элеонорой прибыли в Англию двадцать первого июля. Было жарко и влажно, собирался дождь. Терпение едва не покинуло Харрисона. Он уже собрался покупать себе билет в Штаты, когда наконец пришла телеграмма от джентльмена по фамилии Коэн, где указывалась приблизительная дата приезда Мэри Роуз, отбывшей из Бостона.

Харрисон увидел золотистые волосы Мэри Роуз, как только она сошла на пристань. Протолкавшись сквозь толпу, он сгреб жену в объятия. Наконец-то Мэри Роуз была там, где ей надлежало быть.

Впрочем, приветствие его прозвучало не слишком романтично:

– Какого черта тебя так долго не было?

Харрисон даже не дал ей времени на то, чтобы нахмуриться. Наклонившись, он жадно приник к ней губами.

Мэри Роуз не сопротивлялась. Встав на цыпочки, она обвила руками его шею и ответила ему столь же страстным поцелуем.

– Ради Бога, Мэри Роуз, на нас же люди смотрят. Перестань. Сейчас здесь соберется целая толпа зевак, – протестующе прошипела из-за спины подруги Элеонора. Она сердито ткнула ее кулачком и сделала шаг назад, решив притвориться, что незнакома с ней. Казалось, Мэри Роуз разом забыла обо всех правилах приличия.

Что же касается Харрисона, то его Элеонора считала в этом смысле совершенно безнадежным человеком и потому даже не пыталась призвать к порядку.

Внезапно Элеонора улыбнулась. Когда-нибудь и она встретит мужчину, который будет любить ее так же, как Харрисон Мэри Роуз.

Наконец Макдональд прошептал:

– Я скучал по тебе, дорогая.

– Я тоже, – шепнула в ответ Мэри Роуз. – Но все же нам с тобой предстоит долгий разговор, и чем скорее он произойдет, тем лучше. Теперь между нами все будет по-другому. Нам придется начать все сначала.

Харрисон пока не готов был к серьезному разговору.

– Давай обсудим все проблемы позже, – ответил он и снова запечатлел поцелуй на устах Мэри Роуз.

– О Господи, – пробормотала Элеонора.

Харрисон услышал, однако не смог оторваться от жены и поприветствовал Элеонору, крепко обнимая супругу.

– Как прошло путешествие, Элеонора?

– Прекрасно, спасибо. Харрисон, ты так прижал Мэри Роуз, что ей, наверное, нечем дышать. Отпусти ее и пошли отсюда. Мы устали с дороги, и нам хотелось бы где-нибудь устроиться до наступления ночи. Мы что, сразу поедем в дом ее отца?

– Я бы отложила встречу до завтра, – заметила Мэри Роуз. – Неужели он ждет меня сегодня? Уже стемнело, а мне еще нужно привести себя в порядок.

– У тебя на это было целых два месяца, – заметил Макдональд.

– Мне необходима еще одна ночь, – настаивала Мэри Роуз.

– Твой отец ждет тебя только завтра, успокойся. Вы вместе с Элеонорой переночуете у меня.

– Надеюсь, у вас просторное жилище, Харрисон, – произнесла Элеонора. – Мэри Роуз заявила мне, что ей требуется отдельная комната. Похоже, она на вас все еще сердится.

– Вообще-то, Элеонора, я сама могу сказать все, что считаю нужным, – огрызнулась Мэри Роуз и снова обернулась к Харрисону. – Да, я сержусь на тебя, но теперь все будет по-другому.

Харрисон пристально посмотрел на жену, затем взял ее за руку и повел по направлению к большой оживленной улице, где один за другим выстроились экипажи.

– Ты будешь спать со мной, в моей постели, – громким шепотом заявил он. – Я ждал долгих два месяца, черт побери!

– А что с нашим багажом? – встряла Элеонора.

– Им уже занимаются, – ответил Харрисон. – Не качай головой, Мэри Роуз. Как я сказал, так и будет.

Супруга вовсе не собиралась спорить с ним на людях. Она решила дождаться подходящей минуты и выложить Харрисону свои соображения. Мэри Роуз была уверена, что, будучи умным человеком, Харрисон поймет ее.

– Вы не виделись всего каких-нибудь пять недель, – сказала Элеонора, явно решившая прояснить Харрисону ситуацию. – Мэри Роуз хотела подождать с поездкой до конца сентября, но Адам не позволил ей откладывать путешествие.

Харрисон резко остановился.

– Ты хотела ждать до конца сентября?

– Ну вот, видишь, что ты наделала, Элеонора. Ты его расстроила. Ей-богу, Харрисон, мы все промокнем насквозь, если не поторопимся. Давай поговорим обо всем, когда приедем на место.

Едва они успели дойти до угла, как полил дождь, и к тому времени, когда подъехал экипаж, на них сухой нитки не было.

Через полчаса коляска подкатила к городскому дому Харрисона. Это был внушительный двухэтажный особняк из красного кирпича. Дверь открыл молодой человек в черном костюме. Звали его Эдвард. Эллиот на время отправил его к Харрисону для исполнения обязанностей дворецкого.

Элеонора пришла в восторг от того, что ей будет кто-то прислуживать. Она первой торопливо вошла в холл. Эдвард приветливо улыбнулся ей. А когда перевел взгляд на Мэри Роуз, на лице его появилось выражение глубочайшего удивления.

– Она выглядит точь-в-точь как ее мать на портрете, – шепнул он Харрисону. – Как только милорд Эллиот ее увидит, он сразу же поверит, что это его дочь.

– А что, лорд Эллиот не верит, что я его дочь? – осведомилась Мэри Роуз, услышавшая реплику Эдварда.

Молодой дворецкий смутился.

– Он очень хочет в это верить, миледи, но в его жизни было столько разочарований, что он просто боится очередного крушения надежд.

Харрисон снял промокший пиджак и вручил его Эдварду.

– Мне просто необходимо принять горячую ванну, – заявила Элеонора. – Эдвард, проводи меня в мою спальню. Если я не переоденусь в сухое, я простужусь.

– В июле невозможно простудиться, – заметила Мэри Роуз.

– А ты разве никогда не слышала о летних простудах? – возразила Элеонора. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она принялась громко перечислять все свои хвори, чем немало позабавила подругу. Мэри Роуз же украдкой поглядывала на Харрисона. Ей одновременно хотелось и накричать на него за то, что он причинил ей такую боль, и поцеловать, поскольку она ужасно соскучилась.

Макдональд снова взял Мэри Роуз за руку и повел в свою спальню.

Первым, что бросалось в глаза в огромной комнате, была кровать. На этом поистине королевском ложе с ножками-столбами могли бы с комфортом разместиться четверо. Мэри Роуз невольно представила себе спящего в этой гигантской кровати Харрисона, и в ее воображении замелькали весьма соблазнительные картины.

Лицо ее залилось краской. Надо переговорить с Харрисоном прямо сейчас.

– Харрисон, давай поговорим.

– Он уже ушел, миледи. Если позволите, я попрошу Кэролайн приготовить для вас ванну.

Мэри Роуз резко обернулась и увидела стоящего в дверях Эдварда.

– А куда делся Харрисон?

– Он спустился вниз. Вы хотите, чтобы я сходил за ним?

Мэри Роуз отрицательно покачала головой:

– Спасибо, пожалуй, я действительно приму ванну. А почему вы все время называете меня миледи?

– Потому что вы леди Виктория. Именно так к вам положено обращаться.

В течение следующего часа она была предоставлена заботам Кэролайн. Почтение, с которым обращалась к ней молодая женщина, смущало и нервировало Мэри Роуз; ей казалось, будто она ни много ни мало претендует на королевский трон.

Впрочем, горячая вода все же оказала свое благотворное воздействие, и, вытаскивая из волос шпильки, она почувствовала себя гораздо лучше. Мэри Роуз лежала в фарфоровой ванне до тех пор, пока вода не остыла, а затем завернулась в халат и возвратилась в спальню Харрисона.

Темноволосая француженка Кэролайн, объясняясь с Мэри Роуз, в основном пользовалась жестами и короткими фразами, поскольку волновалась едва ли не так же сильно, как и гостья, – руки ее дрожали, движения были скованными и неуклюжими. Мэри Роуз по-французски сказала, что хочет сама причесать свои волосы, однако Кэролайн не позволила госпоже отвергнуть ее помощь, проявив в этом вопросе немалую решительность.

Она подвела Мэри Роуз к стулу с прямой спинкой. Мэри Роуз вцепилась в воротник халата и стискивала его все то время, пока Кэролайн занималась ее прической. В последний раз ей помогали расчесывать волосы в далеком детстве, когда к ее локонам прилипли мятные тянучки. Клейкую массу из ее головы пришлось вычесывать Колу, и в тот день запас ругательств, известных Мэри Роуз, значительно пополнился.

С тех пор никто и никогда ее не расчесывал, и она чувствовала себя ужасно глупо, пока другая женщина водила щеткой по ее волосам.

Стул, на котором она сидела, был развернут к кровати. Мэри Роуз обратила внимание, что покрывала уже откинуты, на простынях лежит ночная рубашка, а на подушках – красная роза с длинным стеблем.

– Откуда взялся цветок? – спросила она у Кэролайн.

– Ваш муж распорядился принести, миледи. Очень мило с его стороны, правда?

С точки зрения Мэри Роуз, появление в постели цветка было слишком романтическим жестом. Харрисон же не был сентиментальным мужчиной, и ему было несвойственно проявлять такое внимание и заботу. Но вывод из этого напрашивался только один – Мэри Роуз недостаточно хорошо знает своего супруга.

– Ваш муж сказал Эдварду, что эта роза будет напоминанием для вас.

– Напоминанием о чем?

– О его любви, – со смехом предположила Кэролайн. – Разве цветок может означать что-либо иное, миледи?

Мэри Роуз пожала плечами и, протянув руку, отняла у Кэролайн щетку, решив, что на сегодня ей уже хватит сибаритствовать. Она поблагодарила женщину и отпустила ее. Кэролайн сделала реверанс и, прежде чем выйти из комнаты, склонила голову, чем поставила Мэри Роуз в неловкое положение.

Она направилась к кровати за ночной рубашкой, но тотчас услышала, как позади нее открылась дверь. Она обернулась в тот самый миг, когда в спальню вошел Харрисон.

Он тоже принял ванну – волосы блестели от влаги. На нем не было никакой одежды, кроме темных брюк.

Мэри Роуз подумала, что ее муж, вероятно, любит расхаживать по дому полуобнаженным, но если в Монтане это выглядело совершенно нормально, то в Лондоне ситуация была иной. В доме было полно прислуги, и Мэри Роуз не нравилось, что какие-то женщины могут увидеть обнаженный торс ее супруга.

Макдональд закрыл за собой дверь, запер ее на засов и направился к жене с весьма решительным видом. Мэри Роуз осторожно попятилась.

– Нам надо поговорить, – начала она и вытянула вперед руку, жестом останавливая его. – Я серьезно, Харрисон.

Он не обратил на ее слова никакого внимания. Мэри Роуз продолжала пятиться, пока не уперлась в боковую стенку кровати.

– Хорошо, – сказал Харрисон, подойдя к ней вплотную и принимаясь развязывать пояс на ее ночной рубашке. – Давай говори.

Мэри Роуз попыталась отстранить его руки, но Харрисон справился с поясом раньше, чем она успела произнести первую фразу.

– Я изо всех сил стараюсь не сердиться на тебя, Мэри Роуз, – произнес Харрисон. – Ты в самом деле собиралась приехать в Англию только в конце сентября?

Его молодая супруга, однако, вовсе не собиралась оправдываться.

– Ты намеренно солгал мне. Оставь мою рубашку в покое, черт возьми.

– Тогда сними ее.

– Ты что, думаешь, я буду спать с тобой?

– Вряд ли тебе придется много спать. Я буду заниматься с тобой любовью всю ночь напролет.

На глазах у Мэри Роуз выступили слезы.

– Я не верю тебе, – сказала она.

– Нет, правда.

Мэри Роуз почувствовала внезапный приступ отчаяния. Харрисон намеренно игнорировал все законы логики. Было очень сложно найти убедительный аргумент для мужчины, который уже принялся снимать брюки.

– Я долго думала о ситуации, в которой мы оказались, – промолвила она. – Мы женаты, и, поскольку я дала тебе клятву верности, я вряд ли просто так возьму и уеду. Но нам придется начать все сначала, Харрисон.

– Ну и как ты себе это представляешь?

– Ты будешь ухаживать за мной, и я надеюсь, что спустя какое-то время я снова начну тебе доверять. Мне кажется, я тебя совсем не знаю, Харрисон. Тот человек, которого я полюбила, разбил мне сердце.

Макдональд подумал, что его молодая супруга, по всей видимости, обожает устраивать спектакли. Он умудрился услышать большую часть того, что она сказала, но не понял ее слов об ухаживании. «Ну и черт с ним», – решил он. Они зашли уже слишком далеко.

Когда он наконец стащил с себя брюки, желание его стало нестерпимым. Он протянул руки к Мэри Роуз.

– Неужели ты думаешь, я забуду все, что испытал в ту первую нашу ночь? Если ты в самом деле считаешь, что я могу перечеркнуть все это и начать сызнова, то ты сошла с ума.

К тому времени, когда Харрисон закончил свою тираду, Мэри Роуз уже с трудом держалась на ногах.

– И что же ты предлагаешь? – спросила она.

– Иди ко мне, и ты увидишь.

Мэри Роуз отрицательно покачала головой. Прежде чем сдаться, она хотела, чтобы между ними возникло хоть какое-то понимание.

– Скажи мне об этом сам, – произнесла она, глядя Макдональду прямо в глаза.

– Нет, ты скажи. – Он схватил ее за плечи. – Ты все еще любишь меня?

Мэри Роуз опустила глаза и уставилась Харрисону в грудь.

– Ты разбил мне сердце, – еще раз повторила она.

– Я ведь предупреждал тебя. Помнишь?

– Ты должен был рассказать мне об отце.

– Нет, это должны были сделать твои братья.

– Тогда почему тебя не было с ними, когда они сообщили мне об этом? Мне было бы легче.

– Когда твои братья наконец собрались это сделать, я был в Хаммонде и защищал в суде одного человека. А когда я вернулся на ранчо, ты исчезла. Черт побери, Мэри Роуз, ты не должна была убегать. Все-таки я твой муж.

– Я очень рассердилась.

– И куда же ты тогда отправилась? – спросил он.

– Дуглас отвез меня к Коэнам. Я жила у них две недели. Неужели тебе не совестно, что ты причинил мне такую боль?

– Я поступил именно так, как требовали обстоятельства. Со временем ты поймешь это.

– Ты любишь меня?

– Очень! – Он крепко прижал ее к себе. – А теперь давай обнимем друг друга.

Заключив Мэри Роуз в объятия, Харрисон непрерывно нашептывал ей на ухо, как сильно он скучал. Потом сорвал с жены ночную рубашку, подхватил ее на руки и опустился на постель. Оказавшись сверху, он оперся на руки, заглянул ей в глаза и увидел, что по щекам ее текут слезы.

– Ты хочешь, чтобы я ушел, Мэри Роуз? – спросил Харрисон, затаив дыхание.

Она отрицательно покачала головой, приподнялась и поцеловала его.

Харрисону не хотелось торопить события. Но прикосновения Мэри Роуз заставили его окончательно потерять рассудок – слишком уж молодая супруга была нежной и страстной, слишком уж сильно он ее любил.

Ласки Харрисона стали смелее. Рука, лежащая на ее животе, скользнула ниже, и наконец Харрисон почувствовал между бедер Мэри Роуз горячую влагу.

Мэри Роуз изо всех сил вцепилась в него, давая понять, что пора прекратить сладкую пытку и сделать то, чего он давно и страстно желал. Схватив руки Мэри Роуз, Харрисон забросил их себе на спину, а затем вошел в нее плавным толчком.

– Господи, как хорошо, – прошептал он. – О, я хочу…

Он замолчал, не в силах произнести больше ни слова. Теперь он мог только с наслаждением чувствовать, как Мэри Роуз ритмично двигается ему навстречу. Мэри Роуз ощущала, как по ее телу пробегают теплые одуряющие волны. Одну руку она запустила ему в шевелюру, а другой, сама того не замечая, царапала шею. Ее стоны становились все громче, заставляя Харрисона вкладывать в соитие все больше силы. Наконец, когда тело Мэри Роуз выгнулось дугой, он позволил себе излиться, выкрикивая имя любимой.

Ей показалось, будто внутри у нее что-то взорвалось. На какие-то доли секунды ее охватил страх, но затем она преодолела его и прижалась к мужу, уверенная, что он оградит ее от любой беды.

В темноте ночи они снова занялись любовью, а когда в комнату проникли первые лучи солнца, сделали это еще раз. Мэри Роуз отдавалась Харрисону легко и радостно, наслаждаясь удивительным чувством защищенности, которое она испытывала в его объятиях.

Она любила Харрисона всем сердцем и искренне надеялась, что скоро снова будет доверять ему, как прежде. С этой надеждой она и заснула.

24 февраля 1871 года

Дорогая мама,

Сегодня я узнала все о том, откуда берутся дети. Адам подробно рассказал мне, что происходит между мужчиной и женщиной. И еще он посоветовал мне не кривиться и не корчить гримасы от отвращения, но у меня поневоле возникло какое-то омерзение.

Трэвис с Дугласом тоже считают, что все это отвратительно. Иначе они не стали бы краснеть и отводить глаза, когда я их об этом спрашивала.

Мне кажется, им никогда не захочется иметь ничего общего с женщинами. Что думает обо всем этом Кол, я не знаю. Когда я попросила его мне все объяснить, он страшно разозлился и отправил меня к Адаму.

Твой сын считает, что соитие между мужчиной и женщиной – это прекрасно. Наверное, он просто дразнил меня. А что ты обо всем этом думаешь, мама? Ты ведь родила Адама, а значит, один раз наверняка испытала подобное. Было ли это противно?

Кол заканчивает отделку потолка в библиотеке нашего прекрасного дома. Он с таким старанием делает резьбу на карнизах по ночам, что почти не спит. Я знаю, он был бы рад заниматься этим в другое время, но днем Дугласу нужна его помощь в объездке лошадей.

Мне пришлось отдать индейцам еще одну прядь своих волос. Теперь они очень хорошо ко мне относятся и не пытаются выкрасть. Они все еще боятся Адама, а он делится с ними съестными припасами и старается быть вежливым, но мне кажется, что он им не доверяет.

Индейцы считают, что я приношу им удачу. Разве это не глупо, мама?

Почему ты так добра к Ливонии? Иногда я думаю, что тебе следовало бы ее ненавидеть. Мне как-то пришло в голову, что, если бы ты обращалась с ней плохо, она бы тебя отпустила.

Я ужасно по тебе скучаю.

Мэри Роуз.