Текст книги "Две розы"

Глава 8

Мэри Роуз кинулась в объятия Адама и зарыдала, как ребенок. Брат гладил и похлопывал ее до тех пор, пока она не успокоилась. Затем девушка присела на краешек стола и в подробностях поведала Адаму обо всех ужасах, которые ей довелось пережить, сделав особый упор на эпизоде с Кэтрин Моррисон. Слушая сестру, Адам обследовал ее раны, то и дело ласково повторяя: «Да что ты говоришь?» И в считаные минуты Мэри Роуз почувствовала себя гораздо лучше.

Брат отвел ее на кухню и обмыл ей лицо, чтобы лучше разглядеть полученные ею повреждения и определить, нужно ли накладывать швы. В ожидании его приговора девушка затаила дыхание, но затем облегченно вздохнула и улыбнулась – Адам решил, что швы совершенно не нужны.

Брат предложил ей пойти наверх и принять ванну, сам же собрался вернуться в библиотеку и закончить свою работу.

– Отдохни, Мэри Роуз, – сказал он. – У тебя выдался трудный денек.

Но девушка снова бросилась к нему – она не смогла бы нежиться в ванне, зная, что Элеонора сидит на крыльце и нервничает. Ей хотелось сначала устроить ее в доме, а затем отнести закупленные припасы Корри.

– Хватит мне жалеть себя, я ведь не маленькая, – сказала она брату, стоя в дверях библиотеки и наблюдая, как он снова усаживается за стол. Она заметила раскрытый гроссбух, но тут же подумала, что книги могут подождать, а Элеонора – нет.

– Не забудь обработать раны, – напомнил Адам.

– Не забуду. Теперь нам надо поговорить об Элеоноре. Я сказала, что она не может войти в дом без твоего разрешения. Ты побеседуешь с ней… один на один? Она хочет рассказать тебе, что с ней стряслось, прежде чем ты позволишь ей остаться у нас.

Адама подобная просьба немало удивила.

– Ты помнишь хоть один случай, когда я кому-нибудь не позволил у нас остановиться?

– Нет, но Элеонора – это другое дело. Из-за нее в доме может воцариться хаос.

– А что говорят твои братья? Разве они не имеют права высказаться по этому поводу?

– Они примут любое твое решение. С Колом, конечно, будет трудновато, но он в конце концов найдет способ избегать ее, пока она тут ко всему не привыкнет.

Адам откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на сестру.

– А как долго Элеонора собирается у нас гостить?

– Во всяком случае, какое-то время, – произнесла Мэри Роуз уклончиво.

– Вот как? И все-таки, Мэри Роуз?

– Я не знаю, – прошептала девушка, пожав плечами. – Пожалуйста, поговори с ней. Она напугана. Ей нужна тихая заводь.

Адам вздохнул, встал и обошел вокруг стола.

– Ну ладно, – сказал он. – А теперь иди наверх. Об Элеоноре я позабочусь. Как ее фамилия?

– Бордер. Может быть, мне стоит побыть здесь, пока ты будешь с ней разговаривать?

– Нет.

Мэри Роуз стала подниматься по ступенькам на второй этаж. Адам уже почти дошел до входной двери, когда она обернулась и окликнула его:

– Мне бы хотелось убедиться, что она…

– Что? – обернувшись, спросил Адам.

– Извинится перед тобой.

– Ради всего святого, не волнуйся. С Элеонорой я сам разберусь.

Адам открыл входную дверь. Элеонора сидела на плетеном стуле и разговаривала с Харрисоном. Тот стоял, прислонившись к одному из столбов, и вид у него при этом был одновременно раздраженный и усталый.

Адам подождал, пока Элеонора закончит жаловаться Харрисону на жару.

– Мисс Бордер, – сказал он наконец, – не могли бы вы пройти со мной в библиотеку? Мне бы хотелось с вами поговорить.

Дальнейшее поведение Элеоноры его немало изумило. Девушка так резко вскочила на ноги, что опрокинула стул. Харрисон наклонился и поставил стул на место. Элеонора же пошла навстречу Адаму, но вдруг остановилась и, заломив руки, произнесла:

– Я не могу войти в дом, мистер Клэйборн.

– Почему?

– Мэри Роуз сказала мне, что перво-наперво я должна извиниться перед вами. Я сожалею, действительно сожалею, если обидела вас. Я думала, что этот ужасный возница лжет. Мне вовсе не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто из-за того, что вы… ну, понимаете… в общем, дело было совсем не в этом. Просто я не была даже уверена, в самом ли деле этот Клив привез меня к дому Мэри Роуз.

Элеонора невольно сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Слушая ее, Адам и глазом не моргнул. Судя по всему, на Харрисона тирада Элеоноры произвела большее впечатление. Он не мог сдержать улыбки. Его так и подмывало спросить девушку, почему она не поверила, что Адам брат Мэри Роуз, и посмотреть, как она будет изворачиваться. Но он был джентльменом и подавил это желание.

Кол, однако, был чужд подобных сантиментов. Он как раз поднимался по лестнице, ведущей на веранду, когда Элеонора начала свое витиеватое извинение.

– А чего это вы называете Адама «вы понимаете»? Что вы имеете в виду? – спросил он.

Элеонора обернулась к нему и нахмурилась:

– Я извинялась перед Адамом за то, что усомнилась в их родстве с Мэри Роуз. Она рассказывала мне только о том, что у нее есть четверо братьев и мама, которая живет где-то на Юге, но не сообщала никаких подробностей. Признаюсь, я никогда ее об этом не расспрашивала. – Элеонора замолчала и оглядела Кола с ног до головы. – Теперь я вижу, что ваша сестра пошутила, сказав мне, что вы с братьями такие же, как Адам.

С этими словами Элеонора отвернулась от Кола и снова обратилась к Адаму:

– Так могу ли я войти внутрь, сэр?

– Разумеется, – сказал Адам. – Добро пожаловать.

– Погодите минутку. Мне все же хотелось бы знать…

– Перестань, Кол, – произнес Адам тоном, не допускающим никаких возражений.

Элеонора подошла к двери и царственно махнула рукой Харрисону.

– Вытащите мои вещи из грязи и отнесите их в мою комнату, – скомандовала она.

Кол, глядя на Харрисона, ухмыльнулся. Тот улыбнулся ему в ответ и повернулся к Элеоноре.

– Простите, мисс, – заявил он. – Но мне не разрешается подниматься на второй этаж.

Затем Харрисон развернулся и стал спускаться по ступенькам.

– Пожалуй, это придется сделать тебе, – протянул он, проходя мимо Кола.

– Не забудьте отряхнуть с них пыль, прежде чем вносить в дом, Кол, – отдала Элеонора новый приказ.

До Харрисона донеслось ругательство, и в этот самый миг он решил, что день начинает складываться не так уж плохо. Он увидел, как из-за конюшен выбежал Дуглас, преследуемый по пятам Мак-Хью – жеребец был явно не в духе и демонстрировал свое плохое настроение Клэйборну-лошаднику. Да, день определенно пошел на лад.

– Адам, мне нужно посоветоваться с тобой о чем-то важном! – гаркнул Кол, стараясь перекричать хохот Харрисона.

Прежде чем ответить, Адам пропустил в дверь Элеонору.

– Я недолго, – пообещал он.

– А что у тебя там за дела?

– Мне необходимо побеседовать с мисс Бордер. Это займет совсем немного времени.

Адам ошибся не так уж сильно. Разговор с Элеонорой длился всего каких-нибудь три часа. Сначала он не клеился, а немного погодя гостья уже плакала у него на груди.

Кол устал ждать, когда Адам освободится, однако твердо решил поговорить с ним о Харрисоне. Известие о том, что их гость по профессии адвокат, встревожило его. Ему хотелось выяснить, как Адам оценивает сложившуюся ситуацию, прежде чем что-либо предпринимать. Услышав, что в библиотеке происходит какая-то суета, он открыл дверь и замер, не веря собственным глазам: Элеонора обеими руками обнимала Адама за талию и рыдала, одновременно пытаясь говорить. Кол не мог разобрать ни слова – с губ Элеоноры, как ему показалось, срывалась какая-то тарабарщина. На Адама же невозможно было смотреть без смеха. Он стоял в глубине библиотеки, вскинув руки вверх так, словно его попросили достать какую-нибудь книгу с верхней полки. При этом старший из Клэйборнов явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Наконец Адам опустил одну руку и неловко похлопал Элеонору по плечу. Он заметил, что сквозь открытую дверь на них смотрит Кол, бросил на него строгий взгляд и жестом приказал ему уйти.

За ужином братья тактично молчали по поводу этого случая. Элеонора решила остаться в своей комнате. Мэри Роуз отнесла ей поднос с едой и чайником свежезаваренного чая, который, как она надеялась, должен был несколько успокоить издерганные нервы подруги.

Девушка села за стол последней.

– Извините за опоздание, – сказала она. – Сегодня вечером Элеонора не будет ужинать с нами. Она очень устала.

Мэри Роуз уселась рядом с Адамом.

– Ты ей явно понравился, – шепнула она на ухо старшему брату. – Правда, она еще не знает, каким упрямым ты иногда бываешь.

– А я думаю, что Адам ей вовсе не нравится, – встрял в разговор Дуглас. – И вообще я почти уверен, что у нее полно предрассудков.

Кол покачал головой. Он и сам так считал, пока не увидел сцену в библиотеке.

– Нет, она просто грубая, – во всеуслышание объявил он.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Дуглас. – В таком случае я не хочу ее здесь видеть.

– Да.

– Отчего ты такая мрачная, Мэри Роуз? В чем дело? – спросил Трэвис.

– Я не разрешил ей поехать в горы сегодня днем, – сказал Адам.

– Я не ребенок. Я не понимаю, почему ты считаешь…

– У нас гостья, – сказал Адам. – Будь добра, не забывай об этом.

Мэри Роуз тут же закрыла рот и посмотрела на Харрисона.

– Не пора ли приступать? – спросил Дуглас. – Я умираю от голода.

С этими словами он потянулся к блюду с картошкой, но остановился, когда Адам попросил его подождать еще минутку.

– Харрисон, вы, случайно, не говорите по-французски?

– Говорю. А что?

– Будьте снисходительны к нам сегодня вечером.

– Разумеется, – согласился Харрисон, совершенно не поняв, в чем, собственно, состояла просьба Адама.

– В последнее время мы проявляли нерадивость и не произносили нашу молитву, – сказал Адам, повернувшись к остальным Клэйборнам. – Мэри Роуз, будь любезна, начни.

Девушка склонила голову и сложила руки перед собой.

– Во имя Отца… – начала она по-французски.

Семья Клэйборнов в очередной раз удивила Харрисона. В течение всего ужина четыре брата и сестра болтали исключительно по-французски. Он заметил, что наиболее богатая лексика у Мэри Роуз, и предположил, что она изучала язык в своей школе, где французский и латынь наверняка были обязательными предметами. Однако по ее произношению и по тому, как легко и свободно лилась ее речь, было ясно, что она занимается французским уже очень давно.

Невероятно забавно изъяснялся по-французски Трэвис – хотя речь его была непринужденной, он глотал некоторые звуки. Услышав его, какой-нибудь француз непременно бы поморщился.

Молитва, которую произнесла перед ужином Мэри Роуз, была знакома Харрисону, однако он терялся в догадках, где и когда ее слышал.

– Можно спросить? – осведомился он.

– Опять? Ну что там еще у тебя, Харрисон? – промолвил Кол.

– Я никак не вспомню, откуда я знаю вашу молитву, – заявил Макдональд, не обращая внимания на сарказм, прозвучавший в реплике Кола.

– Это католическая молитва, – ответила Мэри Роуз. – Она читается перед едой.

– Ради всего святого, вы что же, католики?

О том, что последние свои слова он произнес вслух, Харрисон догадался, лишь заметив, что все члены семьи Клэйборн удивленно и непонимающе уставились на него.

– Ты что-нибудь имеешь против католиков?

– Нет, – сказал Харрисон. – Просто мне почему-то казалось, что вы придерживаетесь… какой-нибудь другой веры.

– Так оно и есть, – подтвердила Мэри Роуз.

– То есть как? – опешил Харрисон.

– Мы не всегда католики.

Макдональд откинулся на спинку стула, силясь осознать услышанное. Лорд Эллиот, должно быть, придет в ужас – его семья не просто принадлежала к англиканской церкви, а слыла ее наиболее убежденным приверженцем.

Впрочем, немного погодя Харрисон нашел эту мысль смешной. Лорду Эллиоту ничто не помешает любить Мэри Роуз, и он приложит все усилия, чтобы обратить девушку в свою веру.

– Погодите-ка минутку, – промолвил Харрисон. – Вы не можете быть католиками лишь время от времени. Я это точно знаю. Мой лучший друг – католик по вероисповеданию.

– И все-таки тебе не нравятся… – начал было Кол.

– Я совсем не то хотел сказать, – перебил его Харрисон. – Просто я удивился, узнав, что вы исповедуете католическую веру.

– А почему нельзя быть католиками лишь иногда? – спросил Трэвис.

Харрисон решил продолжить эту игру. Он был убежден в своей способности логикой и терпением заставить Клэйборнов понять, что им не следует подшучивать над ним, словно над дурачком.

– Ну хорошо, допустим, что вы – католики лишь эпизодически. А могу ли я узнать, когда именно вы таковыми являетесь?

– В апреле, мае и июне, – ответила Мэри Роуз.

– А как насчет июля, августа и сентября? – не моргнув глазом парировал Харрисон.

– В это время мы лютеране, – заявил Трэвис без тени улыбки.

– А следующие три месяца?

– Мы становимся баптистами – или по крайней мере стараемся придерживаться их обычаев.

Макдональд решил, что с него достаточно.

– Мэри Роуз, когда вы наконец прекратите… – начал он, желая спросить у девушки, когда же она перестанет над ним насмехаться. Но она не дала ему закончить:

– Но это же еще не все. На чем я остановилась?

– На январе, – напомнил Кол.

– В январе, феврале и марте мы исповедуем иудаизм, а в апреле…

– В январе – иудаизм? – повысил голос Харрисон.

– Ну а против иудаизма что ты имеешь? – спросил Кол. – Похоже, у тебя зуб на огромное множество людей.

Харрисон закрыл глаза и сосчитал до десяти. Потом он снова попытался разобраться в той мешанине, которую обрушили на его голову Клэйборны.

– У меня ни на кого нет зуба, – буркнул он. – Вы не можете исповедовать все те религии, которые перечислили. Это же насмешка над любой верой, если вы следуете ее святым догматам лишь в течение трех месяцев в году.

Адам наконец сжалился над ним.

– Мы стараемся как можно больше узнать о разных конфессиях, Харрисон, – пояснил он. – Чтобы понимать и уважать чувства других людей. Вы верите в существование Бога?

– Да.

– И мы тоже. Но тем не менее не являемся приверженцами какой-либо веры.

Харрисон кивнул.

– На свете существует очень много разных религий. Вы попытаетесь изучить их все?

– Даже после того, как мы отдадим наши сердца какой-либо из них, наш разум останется открытым для понимания иных верований. В Хаммонде живут несколько еврейских семей. Мы стараемся почаще их навещать. Но местные жители их недолюбливают по одной простой причине – они очень мало знают о евреях. Такое невежество непростительно. Никто из нас не является евреем по крови, а это значит, что мы не можем принять иудаизм; но мы считаем, что чем больше мы узнаем об их вере, тем станем духовно богаче. Любой человек, который живет, руководствуясь своей верой, заслуживает восхищения, но никак не осмеяния. Вы понимаете меня?

– Да, – ответил Харрисон. – А теперь объясните, почему вы говорите по-французски. Вас интересуют французы?

Даже сидя на другом конца стола, Макдональд заметил искорку, мелькнувшую в глазах старшего из Клэйборнов, и приготовился к новым сюрпризам.

– Сегодня четверг.

– И что же? – спросил Харрисон, растянув губы в улыбке.

– Мы всегда говорим по-французски по вторникам, четвергам и субботам, – с улыбкой пояснила Мэри Роуз.

Ну вот, опять началось, подумал Макдональд. Он уже догадался, к чему клонится эта беседа.

– Похоже, дискуссия будет протекать в том же ключе, что и наш разговор об ирландцах? – спросил он.

– Может быть.

– Что это еще за разговор? – насторожился Трэвис.

– Да Харрисону почему-то захотелось, чтобы мы все были ирландцами, – пояснила Мэри Роуз. – В конце концов, он наш гость, и я решила ему не перечить.

– И ты сказала ему, что я ирландец, – понимающе заметил Трэвис.

– Логичнее было бы предположить, что ему по сердцу считать нас шотландцами, – заметил Кол. – Слушай, Харрисон, а чем тебе насолили ирландцы?

У Харрисона внезапно возникло желание завыть от отчаяния. Глубоко вздохнув, он снова постарался рассуждать здраво.

– Мне нет дела до вашей национальности, – сказал он.

– Почему это? – тут же обиделся Кол.

Уставившись на него, Макдональд подумал, что вести нормальную беседу с любым из Клэйборнов для него, пожалуй, непосильная задача. Он был близок к тому, чтобы признать свое поражение.

– Я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось подвергать вас перекрестному допросу в суде, – сухо заметил он.

– Это еще почему? – спросил Дуглас. – Мы старались быть гостеприимными, разве не так?

– В ваших рассуждениях полностью отсутствует логика, вот почему, – заявил Харрисон, уже не заботясь о том, не воспримут ли хозяева эту его фразу как оскорбление.

– А может, мы рассуждаем слишком логично для тебя? – осведомился Кол. – Это тебе не приходило в голову?

– Я только поинтересовался, почему вы говорите по-французски три дня в неделю, – ответил Макдональд.

– По вторникам, четвергам и субботам, – с ухмылкой напомнил Кол.

Клэйборны явно получали удовольствие от того, что вывели Харрисона из терпения. Вероятно, он и впрямь туговато соображал в этот вечер, но все же он еще не окончательно обалдел и решил, что они уже вволю повеселились.

– Мэри Роуз, вы нормально себя чувствуете? – спросил он, намеренно переводя разговор на другую тему.

– Да, спасибо.

– Ее здорово избили сегодня утром, – сообщил Харрисон Адаму.

– Это заметно, – сказал Адам дружелюбно.

– Сейчас она выглядит уже получше, – заявил Дуглас.

Харрисон нашел слова Дугласа пустыми и невыразительными – по его мнению, Мэри Роуз была прекрасна даже сейчас, с синяками на лице. На лбу у нее, около виска, вздулась шишка, губы распухли и, по всей видимости, причиняли ей немалую боль. Но Харрисона все это не смущало – ему хотелось поцеловать девушку.

– Он опять начал, Кол.

– Ты о чем, Дуглас?

– Харрисон пялится на Мэри Роуз.

– Я просто хотел получше рассмотреть ее раны, – оправдывался Харрисон. – Вы очень стойкая девушка, Мэри Роуз.

– Я вовсе не такая уж хрупкая, – ответила она и, бросив хмурый взгляд на Адама, добавила: – Похоже, мои братья этого не понимают.

– Опять начинаешь, Мэри Роуз? – спросил Кол.

– Что я начинаю? – уточнила девушка, глядя на него невинными глазами.

– Вы действительно выглядите очень хрупкой, – громко заявил Харрисон.

– Это вовсе не так, а потому не воображайте, что вы можете мной командовать. Я уже всем этим сыта по горло.

В ее голосе звучала такая решимость, что Харрисон невольно поднял бровь. Мэри Роуз была явно не в духе. Он не знал, что именно ее расстроило, но у него все же хватило ума не спрашивать ее о том, что произошло.

– Не лезь к ней с вопросами, – громко шепнул ему Кол.

– Я бы и не осмелился, – ответил Харрисон.

– О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Кола Адам.

– О Харрисоне. Так или иначе, теперь я знаю, чем вызвано его любопытство. Ты слышал, что он сказал насчет перекрестного допроса в суде…

– Харрисон юрист, – вставил Трэвис прежде, чем Кол успел закончить.

Тот нахмурился – ему не понравилось, что брат лишил его удовольствия разоблачить гостя. Однако он справился с охватившим его раздражением и решил продолжать:

– Он утверждает, что рассказывал нам об этом, но, похоже, Макдональд умышленно скрыл сей факт. Он, должно быть, догадался, что, если мы узнаем, чем он зарабатывает на жизнь, мы не позволим ему остаться у нас.

Дугласа сообщение Кола явно удивило.

– Ты разве не слышал, что он сказал пару минут назад? Только юристы подвергают людей перекрестному допросу, – заявил Кол.

– Да я как-то не обратил внимания, – признался Дуглас. – Почему он об этом умолчал? У него была уйма возможностей открыться.

– Неприлично обсуждать гостя в его присутствии, – вмешался в беседу Харрисон.

– По-моему, это все же лучше, чем шептаться у него за спиной, – возразил Кол.

– Гостей вообще не принято обсуждать, – назидательно произнес Макдональд.

– Почему ты утаил от нас, что ты юрист? – спросил Дуглас.

– Он якобы нам говорил, – съязвил Кол. – Всем в городе об этом известно, даже Дули.

– Но мы-то об этом не знали, верно? – горячился Дуглас. – Ей-богу, я бы ему сейчас с удовольствием смазал по физиономии.

– А я уже это сделал, – похвастался Кол.

– Точно, – зло сверкнула глазами Мэри Роуз. – Прямо на кухне у Моррисонов. Твой брат прекрасно умеет вести себя за столом, Адам. Верно, Харрисон?

Все присутствующие затаили дыхание в ожидании, чью сторону примет Макдональд. Он решил ответить то, что думает:

– Наверное. Однако признаюсь, я собирался дать ему сдачи, и меня остановило только то, что за мной наблюдали вы, Мэри Роуз.

Девушка нахмурилась еще больше:

– И все же позволяли Кэтрин Моррисон на себе виснуть?

– Она на мне вовсе не висла, верно, Кол?

– Нет. Она просто старалась быть вежливой, так, Трэвис?

– Пожалуй, она немного перебарщивала, – ответил Трэвис. – Но со мной она тоже вела себя учтиво.

– Другими словами, на тебе она тоже висла, – ехидно заметила Мэри Роуз.

В этот момент Харрисон взглянул на Адама и с удивлением обнаружил, что тот улыбается.

– А тебе-то какое дело, как Кэтрин ведет себя с Харрисоном? – спросил Кол.

– Гостеприимство тоже имеет свои границы, – пробормотала девушка.

– Мэри Роуз, не будь такой злопамятной. Кэтрин стала очень приятной молодой женщиной. Она такая добрая и милая.

Внезапно Адам придал беседе другое направление.

– Мне хочется задать всем вам один вопрос, – объявил он и сделал паузу, дожидаясь, когда все замолчат. – Где вы были, когда Мэри Роуз избивали?

Харрисона поразило превращение, которое произошло с Адамом. Теперь он был, как говорят англичане, чертовски взбешен. От его взгляда, как и от звуков его голоса, у постороннего человека вполне могли поползти по спине мурашки. Какие-то резоны, по которым он оставил сестру без присмотра, приводил Трэвис, ему вторил Кол, забыв о необходимости говорить по-французски, одновременно с ними пытался оправдываться Дуглас.

Поведение же Харрисона в этой ситуации немало удивило его самого. Он не просто присоединился к общему гаму – Макдональд старался перекричать остальных и при этом получал огромное удовольствие. В его семье ужины проходили донельзя скучно. За столом говорили только шепотом, и никто никогда не перебивал другого, чтобы доказать свою правоту. Кроме того, за едой никогда не обсуждались важные темы. Харрисон только сейчас понял, какой невероятно серой и тусклой была его жизнь.

– Адам, пожалуйста, выслушай меня! – Мэри Роуз стучала рукой по столу в надежде привлечь внимание старшего брата. – Я совершенно взрослая женщина и могу о себе позаботиться. Неужели ты не понимаешь, что эта дискуссия для меня оскорбительна?

– Тебе лучше выйти отсюда, сестренка, – сказал Адам. – Почему бы тебе не пойти в гостиную и не поиграть на рояле? Давненько ты меня не баловала.

Такое предложение девушке явно не понравилось. Мэри Роуз хотела запротестовать, но, взглянув на старшего брата, сдержалась. Когда она выходила из комнаты, Харрисон встал, и все остальные последовали его примеру. Наконец, когда Мэри Роуз скрылась из виду, все снова расселись по местам и принялись кричать. Харрисон, однако, больше не пытался оправдываться перед Адамом. Он откинулся на спинку стула и наблюдал за братьями Клэйборн.

Наконец Кол достаточно успокоился, чтобы снова перейти на французский. Теперь он изрыгал поток ругательств, обнаруживая знакомство практически со всеми наиболее цветистыми выражениями.

– Клянусь Богом, она просто куда-то исчезла! – орал он. – Я только на секунду отвернулся, глядь – а ее уже нет!

Пожалуй, объяснения Кола были единственными, в которых имелся хоть какой-то смысл. Трэвис мямлил совершенную чушь, а Дуглас обвинял во всем Кола. Он, в частности, напомнил, что все время торчал на конюшнях и потому никак не мог присматривать за Мэри Роуз.

– Тогда почему ты требуешь, чтобы я одновременно находился и в магазине, и на улице? – спросил Кол.

– Ну хорошо, хорошо, – признал наконец Трэвис. – Я улизнул, чтобы повидаться с Кэтрин. Наверное, мне не следовало этого делать, но я-то понадеялся на тебя, Дуглас.

Адам посмотрел на Харрисона:

– А вы что в это время делали?

– Я полностью признаю свою вину, – сказал он. – Я увлекся разговором о клеймении скота и просто не заметил, как Мэри Роуз вышла из магазина.

Адам кивнул и прежде, чем снова заговорить, внимательно оглядел всех сидящих за столом.

– Это не должно повториться, – произнес наконец он. – Конечно, мы вовсе не должны быть няньками Мэри Роуз. Однако, пользуясь тем, что она в гостиной, я хочу напомнить вам, что наша сестренка всего лишь слабая женщина. Ей, наверное, неприятно признавать это, но для нас ее мнение в данном случае не имеет значения. Ведь ее могли убить.

– Да, это верно, – согласился Кол. – Бикли хоть и коротышка, но мускулатура у него дай Бог.

– А приятели у него здоровые бугаи, – добавил Дуглас.

– Приятели? Значит, Бикли избивал Мэри Роуз не один? – прорычал Адам.

Под его гневным взглядом братья съежились. Кол и Трэвис с надеждой глядели на Харрисона, словно ожидая от него какой-то помощи. Дуглас же неподвижно уставился на свою чашку с кофе.

– Дружки Бикли ее не били, – объяснил Харрисон. – Я убедил Бикли не убегать. Ваши братья на моем месте сделали бы то же самое – просто я опередил их.

– Каким образом вы убедили Бикли? – спросил Адам, который уже вполне овладел собой.

– Кулаками. Я вошел в раж и мог бы убить их всех, но передумал. Теперь их везут назад в Хаммонд, где о них позаботятся местные власти.

– Почему вы думаете, что тамошний шериф станет что-либо предпринимать? – спросил Адам. – У жителей Хаммонда и без того забот хватает. Скорее всего шериф их пожурит и отпустит.

– Значит, они снова появятся в Блю-Белл? – осведомился Харрисон.

– Рано или поздно это произойдет, – сказал Адам. – Всякие подонки частенько наведываются в наш город. Я, однако, сомневаюсь, что Бикли захочет отомстить Мэри Роуз. Если он появится в этих краях, то захочет расквитаться с вами, Харрисон. Я думаю, нам всем следует быть начеку.

Остальные братья кивнули, хотя и без особого энтузиазма. Адам улыбнулся:

– Ну что ж, я рад, что мы во всем разобрались. Харрисон, примерно с месяц назад мы купили три сотни голов скота у одного фермера, который живет неподалеку от водопада. Сможете ли вы задержаться, чтобы помочь нам перегнать стадо в Роуз-Хилл?

Макдональд не успел и рта раскрыть, как его опередил Дуглас:

– Он же не умеет ловить и вязать бычков, Адам. Верно ведь, Харрисон?

– Нет, но я…

– Дайте, я угадаю. «Вряд ли это так уж трудно» – ты ведь это хотел сказать, да? – спросил Кол. – По-моему, ты то же самое говорил про объездку лошадей.

– Возможно, в объездке лошадей я не слишком преуспел. Но если ты дашь мне веревку и покажешь, как с ней обращаться, я очень быстро всему научусь, – заявил Харрисон.

– По-моему, он мазохист, – заметил Дуглас.

– Когда ты наконец поймешь, что ты ни на что не годен? – поинтересовался Кол.

– Как только разворочу тебе физиономию, Кол.

Все засмеялись, приняв слова Харрисона за шутку.

– Да, сэр, с вами нетрудно ладить, – заявил Кол.

– Это еще почему? – поинтересовался Харрисон.

– Ты единственный, кто осмеливается ему возражать, – объяснил Дуглас. – Потому-то ты ему и по вкусу. Может, ты и не самая приятная личность, но ты не трус. Колу редко кто перечит.

Харрисон пожал плечами.

– Как далеко отсюда живет тот фермер, у которого вы купили скот? – спросил он.

– Примерно в двух днях пути верхом, – ответил Кол. – Ты начнешь упражняться с веревкой послезавтра. А до тех пор тебе надо покончить с мустангами. Тебе еще предстоит обломать того упрямого, не забыл?

Харрисон тяжело вздохнул:

– Нет, не забыл. Да, этот крапчатый еще не смирился. Но скоро он покорится, я чувствую. Он вроде тебя, Кол, – такой же норовистый. Может, завтра мне повезет с ним больше.

– Ты бы уже все закончил, если бы не тратил столько времени на разговоры с лошадьми. Они все равно не понимают ни единого слова.

– Они привыкают к звуку моего голоса, – пояснил Харрисон. – Да, они упрямые, но они еще и напуганы. Кстати, не один я беседую с лошадьми. Дуглас тоже это практикует.

– Он прав, – подтвердил Дуглас. – Я говорю с ними.

– Дуглас, пожалуйста, сходи и напомни Мэри Роуз, что сегодня ее очередь убирать со стола. Харрисон, завтра это твоя обязанность.

– Конечно. А что надо будет делать?

– Тебе никогда раньше не приходилось мыть тарелки? – спросил Кол.

– Нет.

– Ты наверняка рос избалованным ребенком, точно? – осведомился Трэвис.

– Пожалуй.

Дуглас встал со стула и подошел к двери. Замешкавшись на пороге, он вдруг развернулся и устремился назад.

– Я туда не пойду, – сказал он. – Давай ты, Трэвис. Она играет Бетховена.

– Что именно? – спросил Трэвис.

– Пятую.

– Пусть идет Харрисон, – сказал Трэвис.

Все захохотали.

– Когда Мэри Роуз играет Бетховена, с ней лучше не связываться, – пояснил Кол Макдональду.

– А что это означает?

– Это означает, что она сильно гневается, – пояснил Кол. – Как только мы слышим Пятую, мы стараемся убраться куда-нибудь подальше. Если звучит Моцарт или Шопен, то можно не бояться. Сегодня она вовсю молотит по клавишам, верно, Адам?

– Да, – с улыбкой согласился старший из братьев. – Харрисон, вы готовы пройти в библиотеку?

Макдональд кивнул, поднялся с места и вышел из комнаты следом за Адамом. Они оба уже привыкли по вечерам устраивать друг с другом горячие дискуссии, которых Харрисон ждал с нетерпением. Их споры были на редкость интересны, и Макдональд получал от них огромное удовольствие – почти такое же, как и Адам. В первых словесных баталиях он намеренно отдал победу Адаму – по крайней мере он сам так считал. Однако Макдональд был азартным человеком и теперь жаждал реванша.

Он уселся на мягкий, обитый кожей стул перед камином, взял со столика блокнот, затем пододвинул к себе ручку и бутылку с чернилами и положил ноги на специальную подставку. Адам до краев наполнил стаканы бренди, протянул один Харрисону и расположился напротив.

– О чем поговорим сегодня? – спросил Макдональд.

– Я долго думал и в конце концов остановился на падении Карфагена, – сказал Адам, смакуя каждое слово.

– Негоже начинать разговор с конца, не обсудив начало, – возразил Харрисон.

– Верно, – согласился Адам и хлопнул себя по колену. – Поймите, древние греки были очень гордыми и интеллектуально развитыми людьми.

Харрисон тут же изложил свой главный тезис:

– То же самое относится и к спартанцам. Кроме того, они были непобедимыми воинами, непревзойденными стратегами и тактиками.

Итак, спор начался и продолжался ни много ни мало более часа. Когда Адам наконец предложил остановиться, Харрисон подсчитал очки, которые каждый из них по установленной ими системе набрал в ходе дискуссии. Оба с разочарованием убедились, что схватка закончилась вничью.

Затем Адам остался в библиотеке, чтобы немного почитать перед сном. Харрисон же пожелал ему спокойной ночи и отправился к себе в гостевой домик. На веранде его поджидала Мэри Роуз. Ее золотистые волосы ярко сияли в лунном свете.

– Почему вы до сих пор не спите? Уже поздно, – сказал Харрисон.