Текст книги "Прекрасный незнакомец"

Глава 22

В эту ночь Керри тоже видела сны – неприятные сны про ужин, где она выставила себя на посмешище. Она проснулась задолго до рассвета и лежала на спине, устремив глаза на вышитый полог над собой и моля Бога о помощи.

После ленча она оставила Клодию под тем предлогом, что ей хочется вздремнуть, надела новые перчатки, которые принесли только что вместе с полудюжиной туфель, и, спустившись в холл, попросила лакея нанять для нее экипаж, будучи абсолютно уверенной, что ей откажут в этом на основании неприличности подобного поведения или на каком-то ином, столь же нелепом основании. Но лакей поклонился и отправился выполнять ее поручение.

Извозчик помог ей сесть в экипаж, потом, сунув голову в окошко, осведомился, куда ей нужно.

– Кристиан-Хаус на Маунт-стрит, – сказала она, по-прежнему уверенная, что ей откажут. Но извозчик только молча кивнул, и экипаж тронулся.

Керри откинулась на подушки и улыбнулась, когда экипаж выехал на Сент-Джеймс-сквер. Может быть, в конце концов, Господь услышал ее молитвы?

На Маунт-стрит ее встретил Барнаби. Он, кажется, не удивился, увидев ее, и не поморщился, когда она спросила, можно ли ей поговорить с Артуром. Бросив быстрый взгляд на улицу поверх ее головы, он отошел в сторону, низко поклонился и жестом пригласил ее войти. Керри вошла в огромный холл, позволила лакею снять с себя накидку и отправилась вслед за Барнаби в кабинет.

– В настоящее время милорд занят со своим стряпчим, мадам. Если вы будете так добры, подождать здесь, я доложу о вас. – И он снова поклонился и плотно закрыл дверь, оставив Керри одну.

Она сняла перчатки и нервно потерла руки. Мысли о том, что она скажет Артуру, метались у нее в голове. Она рассеянно бродила по кабинету, пытаясь придумать надлежащую речь – как сказать тому, кого любит всем сердцем, что она не может существовать в его мире? Какими словами объяснить ему, что она его любит, но, тем не менее, должна вернуться в Шотландию?

Она должна вернуться в Шотландию.

Прошло несколько недель с тех пор, как она застрелила Чарлза Монкриффа и оказалась в своем личном аду, где металась между чувством вины и угрызениями совести из-за того, что лишила человека жизни, и негодованием, вызванным тем, что ее к этому вынудили обстоятельства.

Она решила, в конце концов, что единственный способ избавиться от чувства вины – это вернуться и встретиться лицом к лицу с последствиями своего поступка. И конечно, она отвергла эту идею, потому что ей хотелось жить, а не болтаться на виселице.

Керри подошла к письменному столу, где Артур любил сидеть за работой. На одном углу стола торчало старое гусиное перо; пресс-папье, и фарфоровая мисочка с песком стояли рядом с почтой, полученной, судя по всему, недавно. Керри остановилась и опустила глаза, но не видела слов, написанных на верхнем листе бумаги. Она водила пальцем по дереву, раздумывая о Монкриффе и о том, что он может с ней сделать.

Вздохнув, она подумала, что не будет забивать себе голову такими вещами, пока не поговорит с Артуром. Она машинально посмотрела на документ, лежащий перед ней, чтобы изгнать из головы грубые картины того, что ее ждет… и увидела имя – Томас Маккиннон!

Она вздрогнула, она задохнулась, она отпрянула, а потом резко наклонилась вперед, чтобы взглянуть на письмо. Да, это его имя, но кто написал Артуру? Смущение и любопытство овладели ею, и, несмотря на легкий укол совести, она схватила письмо и прочитала его.

Письмо было адресовано лорду Артуру Кристиану. Керри посмотрела на конец страницы и тут же, еще не читая, узнала аккуратную мелкую подпись мистера Джейми Реджиса, эсквайра. С какой стати мистеру Реджису писать Артуру? Керри перевела взгляд на верх страницы и начала читать, и по мере того как она читала, колени у нее подгибались, и она без сил рухнула в высокое кожаное кресло, стоящее у стола, а, дочитав до конца, зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Джейми Реджис коротко и по-деловому извещал лорда Кристиана, что выселение арендаторов, которых лорд Артур Кристиан приказал выселить с земли лорда Ротембоу, завершено, и предложение о продаже земли и имущества несостоятельного должника было в письменном виде сделано Шотландскому банку.

Это было невообразимо. Невозможно! Этого не может быть, этого просто не может быть! Неужели Артур оказался тем человеком, который приказал ее выселить? Значит, он не побрезговал отобрать у нее ее собственность! Но очевидно, он так поступил от имени лорда Ротембоу… Филипп. Английский инвестор Фрейзера.

О Боже!

Когда она поняла, что не случайно Артур оказался на той сельской дороге целую жизнь тому назад, ей стало тошно. Он приехал, чтобы отыскать ее землю, чтобы выбросить ее саму, точно мусор, чтобы продать все, что у нее было в жизни, банку, а потом разводить овец на том месте, где она жила!

Керри уронила письмо, закрыла лицо руками, пытаясь вникнуть в прочитанное. Артур жил с ней, получал пищу из крохотных запасов Гленбейдена, принимал доброту и гостеприимство ее семьи и родичей. Он работал рядом с ними, зная, что оставит их без крова, когда документы будут подписаны.

Томас. Керри нахмурилась. Что там насчет Томаса? Она опять схватила письмо, в панике отыскивая имя, которое только что видела, и нашла его в последнем абзаце послания Реджиса.

Я с сожалением уведомляю Вас о злосчастном повороте событий. Судя по всему, мистер Томас Маккиннон находится под арестом в тюрьме замка барона Монкриффа по распоряжению шерифа Перта за убийство его сына, Чарлза Монкриффа. Есть подозрение, что мистер Маккиннон убил также и вдову Маккиннона, поскольку ее местонахождение не известно по сей день…

Керри закричала и вскочила. Немедленно прочь отсюда, немедленно ехать в Шотландию! Томас! Что, если уже поздно? Что, если его повесят прежде, чем она доберется до Гленбейдена? Сердце ее взывало к Господу, и внезапная слепящая боль где-то за глазами чуть не швырнула ее на колени. Господи, нет, нет, нет!

Керри бросилась к двери. Перчатки. Где, черт побери, ее перчатки?

Артур удивился, но и страшно обрадовался, когда Барнаби, наклонившись, шепнул ему на ухо, что миссис Маккиннон пришла с визитом и ждет в кабинете. Он быстро отпустил своего поверенного, пообещав встретиться с ним завтра, проводил его, потом заставил себя идти размеренным шагом, чтобы не выглядеть юношей, который несется на встречу со своей любимой.

Это оказалось делом довольно трудным, потому что ему не терпелось сообщить Керри о своем решении и еще сильнее ему не терпелось увидеть, как она просияет, услышав об этом. Она удивится, обрадуется, растрогается. Она всегда будет его любить.

И он ускорил шаги.

Войдя в кабинет, он не сумел удержаться от идиотской ухмылки, которая, как он знал, появилась у него на лице. Керри стояла к нему спиной, наклонившись над картой.

– Керри!

Она резко повернулась, и улыбка соскользнула с лица Артура.

Она была бледна, слишком бледна. Перчатки, которые она стиснула в руке, дрожали, а другая рука сжимала бриллиант у горла. На какое-то безумное мгновение Артуру показалось, что она хочет сорвать камень с тонкой цепочки.

– Господи, что случилось? – испугался он, подбегая к ней. Керри неловко рванулась в сторону, прочь от него, и раскрыла рот, но не издала ни звука. Сердце у него забилось тяжело, наполнив все тело тревогой. – Керри, отвечайте же! Говорите, что случилось? – в отчаянии вопрошал он.

– Томас, – еле выговорила она и указала на письменный стол.

Томас. Томас? Артур подошел туда, куда указывала Керри, и сгреб бумаги.

– Что? Что вы хотите, чтобы я увидел?

– Письмо…

Сердце его упало куда-то вниз. Он яростно раскидал бумаги, нашел ту, внизу которой стояла подпись Реджиса. Быстро просматривая послание, он почувствовал, что сердце у него становится свинцовым и падает все ниже и ниже. Он еще не видел этого письма. Он, конечно же, никак не ожидал, что она таким вот образом обнаружит его роль в том, что случилось с Гленбейденом. Он полагал, что она никогда не узнает об этом – да и как? Она же туда никогда не вернется.

Он поднял глаза; она смотрела на него, словно на чудовище, – в ее светло-синих глазах не было любви, только ужас.

– Керри, прошу вас, позвольте мне объяснить…

– А что вы можете объяснить? В письме ведь все подробно объясняется. Вы выселили меня, Артур. Вы раскидали Маккиннонов по всем концам земли, чтобы Монкрифф мог разводить на наших землях своих овец.

– Нет, Керри. Это сделали Филипп Ротембоу и ваш покойный муж. Я, возможно, и руководил окончательным процессом, но все было сделано еще до моего приезда в Шотландию.

Она смотрела на него, и в глазах ее было такое недоверие и боль, что Артур почувствовал, как они обжигают ему кожу.

– Почему вы мне не сказали об этом, Артур? – хрипло спросила она. – Почему вы не сказали мне, что вы меня выселите? Как могли вы есть за моим столом, пить наше виски… спать в моей постели?

– Керри, – простонал он, протягивая к ней руки, но она попятилась от него. Руки его упали.

– Когда я делал распоряжения, я не знал, что речь идет о вас. Поверьте мне.

Она заморгала, смахивая слезы, посмотрела на перчатки, стиснутые в руке.

– Когда я приехал в Шотландию и встретился с мистером Реджисом, он не только не знал, что ваш муж умер, он еще убедил меня, что имя человека, с которым Филипп имел дело, было Фрейзер. И до приезда в Гленбейден я и не подозревал, что речь идет о вашем выселении.

От этого слова она отпрянула и ударилась о столик, где лежала карта. Артур опять хотел подойти к ней, но она торопливо затрясла головой и подняла руку.

– Нет! – крикнула она.

Страх. Безумный страх охватил его. И от отчаяния, которое сжало его сердце, Артур быстро заговорил:

– Послушайте, когда я понял, что речь идет о вас, я ничего не сказал, потому что решил, что сумею все исправить. Я ведь поручил мистеру Реджису побывать в Гленбейдене лично, вот и решил, что он еще не приехал. Когда же я ушел из Гленбейдена, я направился прямиком в Данди, чтобы отменить выселение и выяснить, что можно сделать в отношении долга.

На это она ответила скептическим взглядом.

– Керри, слушайте же! – взмолился он, и в голосе его звучала боль. – Когда же я встретился с Реджисом в Данди, то обнаружил, что опоздал. Вот почему я вернулся, понимаете? Я вернулся сказать вам о том, что случилось, и постараться вам помочь.

Глаза ее стали круглыми и наполнились слезами.

– Так вы вернулись из-за этого?

– Я вернулся потому, что любил вас, Керри. Я люблю вас и сейчас, только еще больше, и так сильно, что собирался сказать вам сегодня – мы поженимся…

Ее громкий истерический смех вошел в него как нож, и он согнулся от боли. Холод пробежал по его коже, и он разжал пальцы, в которых держал письмо. Оно плавно опустилось на пол.

– Так вы собрались сказать мне, что мы поженимся, да? А я могу сказать что-нибудь по этому поводу?

– Я думал, что вам хочется, того же, – услышал он свой голос, и эти слова обожгли его – он произнес те же самые слова, что и много лет назад, когда Порция так мило ему отказала. «Я думал, что вам хочется того же».

– Вот так же вы думали, что мне хочется всех этих платьев, и туфель, и дурацких перчаток? – вспылила она, швыряя лайковые перчатки на столик с картой. – Мне кажется, вы понятия не имеете о том, кто я такая на самом деле! Я не вещь. Я не могу вести праздную и невообразимо богатую жизнь! Я не знаю, какой ложкой что полагается есть, я загниваю от собственной бесполезности, и я никак не могу стряхнуть с себя чувство вины и страх, что меня, в конце концов, отыщут! Мое место в Гленбейдене! Он был моей жизнью, моей душой, а вы его у меня отняли!

Он крепко сжал кулаки, пытаясь не сорваться на крик.

– Я не отнимал его у вас! Ваш муж украл у вас Гленбейден задолго до того, как я там появился! Я всего лишь должен был вернуть семье Филиппа затраченные впустую деньги, а пока я этим занимался, я совершил непростительную ошибку – полюбил вас!

Керри издала какой-то жалобный звук; две слезинки скатились по ее щекам.

– О да, я понимаю – я ведь совершила такую же непростительную ошибку. Я люблю вас так, Артур Кристиан, как никогда никого не любила за всю мою жизнь, но я не могу быть такой, какая вам нужна, и я не останусь здесь, притворяясь, что смогу ею стать! И видит Бог, я не позволю повесить Томаса за то, что я натворила!

– Томаса не повесят! – крикнул Артур в потолок. – Поверьте, Керри, я пошлю своего человека в Перт немедленно с очень щедрой суммой, чтобы Томасу позволили приехать в Лондон!

– Вы не можете купить его свободу! – сердито ответила она. – Вы не можете купить его свободу, так же как не можете купить мою любовь! – Это его уязвило.

– Черт бы вас побрал! – возмутился он. – Я подарил вам все эти вещи потому, что люблю вас и хочу, чтобы у вас было лучшее, что есть в жизни.

– Нет. Нет, Артур, вы хотите, чтобы я походила на леди Олбрайт и леди Кеттеринг. Вы хотите, чтобы я научилась жить, как они, вести себя, как они. Вы хотите, чтобы я жила в мире, где считается нормальным выселять людей из их домов, даже не посмотрев им в лицо. Вам-то никогда не придется думать, где жить и как раздобыть пищу! Вы понятия не имеете, что вы с нами сделали!

Правда этих слов привела его в ярость. Он отошел от стола и сердито посмотрел в окно, пытаясь взять себя в руки. После всего, что он для нее сделал, она хочет швырнуть ему все это в лицо?

– Неужели это так ужасно, Керри? Неужели то, что я предлагаю вам, так отвратительно?

– Нет, – покачала она головой, и голос ее зазвучал мягче. – Это весьма приятно. Просто я нахожу это не таким приятным, как Гленбейден… или как мой душевный покой.

Но все же в этих словах ему почудился проблеск надежды, и он повернулся к ней. Это из-за чувства вины она держалась на расстоянии от него; из-за этого чувства вины у всего, что она видела в Лондоне, появлялся горький привкус.

– Тогда я найду способ освободить Томаса и привезти его сюда, и вы сможете успокоиться, Керри. А когда вы успокоитесь, вы, конечно же, согласитесь выйти за меня замуж.

Господи, какое в этих словах прозвучало отчаяние! Хаос, в котором они оказались, вспучивался, лишая их разума. Артур затаил дыхание в ожидании ее ответа, в ожидании, что она бросится в его объятия и станет умолять простить ее за то, что она была с ним так жестока.

Но Керри молча покачала головой.

– Вы что, действительно не понимаете, какие мы с вами разные, да?

Эти слова ошеломили его. Пришлось приказать себе дышать, двигаться. Он никогда не поверил бы, даже через тысячу лет, что Керри может причинить ему такую боль.

– Тогда чего же вы хотите? – сдержанно спросил он, обнаружив, что какая-то крошечная часть его не убита насмерть ее отказом.

Ее бледно-синие глаза наполнились слезами.

– Я хочу вернуться домой.

Он закрыл глаза, чтобы прогнать боль из груди.

– Пожалуйста, Артур, не заставляйте меня оставаться здесь, – проговорила она тихим умоляющим голосом.

Этот удар окончательно сразил его. Он не хотел верить тому, что услышал. Он спас эту женщину от виселицы, привез ее в свой дом, одел в прекрасные платья, украсил драгоценностями, обманул ради ее благополучия своих друзей – и теперь она хочет вернуться домой? Господи, да какая же женщина отбросила бы одним взмахом возможность войти в высший круг британской аристократии? Какая женщина взяла бы любовь, которую он предложил ей под освещенным луной небосводом, и небрежно отказалась от нее? Что же это за женщина? Может быть, Керри права? Может быть, они и в самом деле разные?

– Я подумаю об этом, – только и сказал он и повернулся к ней спиной, не желая показывать, как глубоко она его ранила. – Полагаю, если вы нашли дорогу сюда, вы найдете также дорогу и отсюда?

Молчание. Потом он услышал очень тихое:

– Да.

Ее нижние юбки шуршали, пока она шла к двери. Он стоял и смотрел на письменный стол; казалось, прошла вечность, прежде чем он повернулся и оглядел свой кабинет.

Она забыла перчатки.

Как сомнамбула Артур подошел к столику с картой и взял одну из этих маленьких лайковых перчаток. Он положил ее на ладонь, и на него нахлынули воспоминания о том, как он держал ее руку в своей руке. Он бросил перчатку на стол и вышел.

Кончено. Его необыкновенное путешествие закончилось, и женское вероломство опять, уже не в первый раз, необратимо изменило всю его жизнь.

Вечером Джулиан выразил некоторое удивление тем, что Артур не появился к ужину. Керри пожала плечами, сделав вид, что внимательно рассматривает картину, и промямлила что-то насчет приглашения в другое место. Но от внимания ее не ускользнул взгляд, которым обменялись Клодия и Джулиан, и ее сердце бешено забилось.

После ужина она сослалась на головную боль и рано ушла к себе. Убедившись, что Дейны расположились в Малой гостиной, она крадучись вышла из своей комнаты и спустилась в кухню по лестнице для слуг.

И этим она ужасно напугала кухарку.

– Мисс? Могу я что-нибудь сделать для вас? – Керри, вспыхнув, затеребила локон.

– Мне бы хотелось, если можно, поговорить с Брайаном, лакеем. Будьте добры, скажите, где его найти? – Кухарка даже рот разинула.

– Ох, нет, мисс. Неохота мне участвовать в таких…

– Он из Шотландии, – быстро прервала ее Керри. – Как и я. Мне… мне нужно передать ему весточку, вот и все. – Кухарка перестала трясти головой.

– От брата, что ли? – Керри кивнула. Кухарка заулыбалась.

– Ах, он так ждал весточки от брата, бедный малый.

– Ну, так, где его найти?

– Давайте я передам ему, мэм…

– Нет, нет… – «Господи, да думай же ты побыстрее!» – рассердилась она на себя. – Оно… понимаете, оно написано на гэльском языке, а он, этот парень, не умеет читать по-гэльски. Мне придется ему прочесть.

Кухарка нахмурилась, явно что-то заподозрив. Потом пожала плечами.

– Он на сегодня закончил работу. Наверное, он сейчас в своей комнате на верхнем этаже. Третья дверь слева.

Керри поблагодарила ее и вышла, прежде чем кухарка успела еще что-нибудь сказать. Она опять поднялась по лестнице для прислуги, молча, радуясь тому, что не встретила никого, кто мог бы поинтересоваться, что она здесь делает. Дойдя до четвертого этажа, она бросилась к третьей двери и, постучав, стала ждать с сильно бьющимся сердцем. Она уже собралась еще раз постучать, когда услышала шаркающие шаги. Дверь со скрипом приоткрылась.

– Брайан!

Дверь захлопнулась. Керри снова услышала звук шагов – она была уверена, что не одной пары ног, – а потом приглушенные голоса. Прошла минута, может, две, и вот, наконец, дверь опять приоткрылась.

– Да?

– Брайан?

Дверь открылась шире, и на пороге возник Брайан. Он был в одних панталонах. Его рыжие волосы были взлохмачены, губы вспухли. Длинная, тонкая красная царапина протянулась от его плеча до груди, – след ногтя. Лакей уставился на Керри, и она снова покраснела.

– А, девушка, чего вам понадобилось?

Она пошарила в кармане юбки и, выудив оттуда голубой бриллиант, протянула его Брайану. Его зеленые глаза округлились; он, вопросительно взглянув на Керри, перевел взгляд на бриллиант, качающийся перед его лицом.

– Мне нужно как можно скорее добраться до Шотландии.

Глава 23

Если что-то и могло привести в ужас Джулиана Дейна, так это необходимость разбираться в чужих любовных делах. Обычно он перекладывал эти проблемы на Артура – тот прекрасно с этим справлялся. Но когда настало время кому-то вмешаться в роман самого Артура, Джулиан понял, что заниматься этим придется ему, и теперь посылал проклятия на голову Олбрайтов за то, что те остались в Лонгбридже на всю осень!

Джулиан вручил поводья своей лошади веснушчатому малому у дома Артура на Маунт-стрит и вприпрыжку взбежал по ступенькам к парадной двери, размышляя о том, как поделикатнее расспросить Артура о его отношениях с миссис Маккиннон. Какие слова употребить, чтобы выяснить, когда уедет гостящая в его доме женщина, которую привел Артур? Нет, он ничего не имел против пребывания у них Керри – она была действительно очень мила, а Клодия прямо-таки ее обожает. И естественно, он радовался тому, что именно он внушил Кристиану мысль отправиться в Шотландию. Но эта женщина не выходила из своей комнаты со вчерашнего вечера, а Артур не появлялся у них вот уже целых три дня. Когда Клодия заволновалась, Джулиан, наконец, пришел к неизбежному выводу, что он должен, к несчастью, выяснить, что же именно произошло между влюбленными и отчего Артур перестал бывать в их доме.

Барнаби провел его в кабинет, где Артур разбирал какие-то бумаги.

– Кеттеринг, – проговорил он, едва подняв глаза на друга, – я уже давно тебя поджидаю.

Джулиан улыбнулся и направился к нему.

– Я не привык вмешиваться в чужие дела, как ты знаешь. Поэтому проинструктируй меня, с чего мне следует начать.

– Вообще-то все довольно просто. – Артур отодвинул от себя бумаги и откинулся на спинку стула. – Во-первых, нужно убедиться, что существует некое затруднение, – улыбнулся он. – Потом человек наносит визит и выясняет, в чем именно состоит это затруднение. Если повезет, то объект сам расскажет ему обо всем без всякого понукания с его стороны. Но бывают случаи, когда приходится, к сожалению, задавать нескромные вопросы. И, наконец, этот человек, осознав, что разобрался в ситуации, предлагает наилучший план действий и дает глубокомысленные советы, как этот план осуществить. Как видишь, мой друг, все действительно очень просто.

– Ясно. Стало быть, для начала я должен спросить, не произошла ли ссора между тобой и женщиной, которую ты притащил сюда из Шотландии?

– Не вижу, к чему начинать так издалека. Я бы предложил тебе сразу перейти к сути дела и спросить, почему некая женщина, а именно Керри Маккиннон, отказалась принять предложение вступить в брак с Артуром Кристианом.

Это сообщение потрясло Джулиана – правда, он надеялся, что ему удалось это скрыть от Артура. Но ведь просто немыслимо – всерьез думать о женитьбе на женщине из низов, каковой является Керри Маккиннон.

– Вот как? И это все? – протянул он. – Значит, мне не придется тратить время на выяснение деталей. Ну, хорошо, так почему же Керри Маккиннон тебе отказала?

Артур пожал плечами.

– Она сказала, что мы совершенно разные.

– Так оно и есть. – Артур нахмурился.

– Я знаю ее, как самого себя, Джулиан. Не такие уж мы и разные.

– Ладно, – согласился Джулиан. – У вас есть общие взгляды, пожалуй, даже ваш жизненный опыт в чем-то схож. Вам нравятся одинаковое времяпрепровождение и занятия. Но ты – сын герцога, а она – вдова шотландского фермера. В этом отношении вы действительно совершенно разные люди.

– Ты хочешь сказать, что такие различия преодолеть невозможно? – рассердился Артур.

– Я не говорил ничего подобного, – запротестовал Джулиан, подняв руку. – Но ты не можешь отрицать, что различия в вашем происхождении и родословных весьма существенны.

Артур, помрачнев, посмотрел на свои руки.

– Я… я люблю ее, Джулиан. И такие незначительные различия меня не волнуют. Их можно преодолеть.

Джулиан вздохнул и, нашарив в нагрудном кармане очки, водрузил на нос. Он долго смотрел на Артура, размышляя, следует ли сказать другу, сколько времени потребуется на преодоление подобных различий – если их вообще можно преодолеть. Возможно, для этого не хватит всей их жизни. Даже если Керри научится вести себя за столом, говорить и держаться как знатная дама, свет никогда ее не примет. В таких случаях свет беспощаден, он отвергает всякого, кто не обладает, скажем, так, некими «верительными грамотами», необходимыми для того, чтобы быть принятым в его круг. В свете скорее простят нескромность или супружескую неверность, нежели отсутствие нужных связей. Бог да поможет его дорогому другу Артуру! Только сентиментальный глупец может надеяться, что ради любви свет изменит свое столетиями выработанное мировоззрение.

– Различия можно преодолеть, но только до определенного предела. – Артур бросил на Джулиана разочарованный взгляд. – Ты хотел, чтобы я говорил правду. Я и говорю правду. – Керри… хороша собой. Очаровательна. Освежающе своеобразна. Разумеется, ее можно научить, как вести себя в определенных случаях. Но неравенство между вами таково, что ее никогда не примут полностью. Кое-кто будет ее принимать потому, что она такая, как есть, и потому, что мы ее любим. Но гораздо больше будет тех, кто станет избегать твою жену из-за ее происхождения. Или ты считаешь, что твоей любви будет достаточно, чтобы ее поддержать?

Артур вскочил со стула и направился к столику с напитками. Налив два стакана виски, он протянул один Джулиану.

– Не думай, что я об этом не размышлял. Я не спал ночами, прикидывая, как преодолеть эти дурацкие препятствия. Даже Пэдди обращалась с ней несколько пренебрежительно. Но я все время возвращался к одному и тому же – я ее люблю. И ты хочешь заставить меня забыть об этом только потому, что какой-то чертов аристократ откажется ее принимать?

Джулиан посмотрел на янтарную жидкость в своем стакане и спокойно спросил:

– А может быть, стоит поселить ее в каком-нибудь доме поблизости?

Артур выпил виски и с трудом сдержался, чтобы не грохнуть стакан об пол.

– О, я думал об этом. Поверь, я думал об этом. Но я не могу – я слишком люблю ее для этого.

Джулиан почувствовал, что он бессилен что-либо изменить. К тому же он знал, что означают эти сжатые челюсти – Артур Кристиан наплюет на все принятые в обществе обычаи, заодно оскорбит свою семью – и все это ради шотландской крестьянки.

Да, такого человека можно любить.

– Ну ладно. Если нет другого выхода, тогда люди и поговори с ней. Поскольку я умудрился вырастить четырех девиц, каждая из которых в то или иное время стенала по поводу разбитого сердца, я был бы тебе благодарен, если бы ты не вынуждал меня снова встревать в подобные истории.

– А она захочет меня видеть?

Сердце Джулиана сжалось – он никогда еще не слышал такой неуверенности в голосе Артура. И в этой неуверенности скрывалось столько надежды! Это напомнило ему о его собственных сложностях с Клодией, когда они только поженились, и он очень хорошо понимал, как это больно – любить так глубоко и думать, что твоя любовь безответна. И каково это – без всякой надежды надеяться на взаимность.

Он подошел к Артуру и хлопнул его по плечу.

– Трудно сказать наверняка, старина. Она не выходила из своей комнаты со вчерашнего вечера.

Артур мгновение поколебался и наконец пробормотал:

– Я поеду к ней.

И он быстро направился к двери.

В Кеттеринг-Хаусе Джулиан послал горничную сообщить миссис Маккиннон, что ее ждет лорд Кристиан. Друзья прошли в Золотой салон. Артур так нервничал, что не мог усидеть на месте и метался по комнате как загнанный зверь. Наконец он остановился у окна, выходящего на Сент-Джеймс-сквер, и устремил незрячий взор на улицу.

За последние несколько дней он немного успокоился, и ее отказ уже не так сильно ранил его. Он был бы бесчувственным чурбаном, если бы не понял, как потрясло Керри письмо Реджиса. Ему следовало давно рассказать ей, какую роль он сыграл в этом деле, но он никак не мог решиться на это. Потому что сначала он был потрясен, увидев ее сидящей над телом Чарлза Монкриффа, потом этот побег из Гленбейдена, все остальное… И в результате, чем больше проходило времени, тем менее важным ему это казалось.

Тем не менее ее отказ выйти за него замуж засел у него точно кость в горле и был источником постоянной тупой боли. В тысячный раз он спрашивал себя: что, если он просто внушал себе, что она его любит? А тогда как расценить ее признания в любви? Он уже изнемогал под грузом сомнений и не знал, не мог придумать, что ему делать дальше.

– Милорд.

Артур повернулся и увидел горничную, которую Джулиан послал за Керри.

– Ну что, Пег? Что сказала миссис Маккиннон?

– Она не ответила, милорд.

– Так же, как сегодня утром, когда я хотела к ней зайти, – проговорила Клодия, входя в салон следом за горничной. – Джулиан, мне это не нравится. Наверно, что-то случилось.

– Где? – выдохнул Артур, выбегая в коридор вслед за Джулианом.

Он громко постучал в дверь, которую показал ему Джулиан, потом внимательно прислушался. За дверью стояла мертвая тишина. Он испуганно посмотрел на Клодию и Джулиана и снова постучал.

– Керри, откройте!

Молчание. Артур повернул ручку – дверь была заперта.

– Через гардеробную. – Джулиан махнул рукой, показывая дорогу.

Артур ринулся в соседнюю комнату, распахнул дверь в гардеробную и ворвался в спальню Керри. Комната была пуста. Окно было открыто, легкие шифоновые занавески колыхались под свежим осенним ветерком. Кровать была аккуратно застелена, и потому казалось, что в комнате вообще никто не живет.

– О нет! – вскрикнула за его спиной Клодия.

Она исчезла. Керри исчезла. Артур круто повернулся в поисках чего-нибудь, какого-нибудь знака, что она была здесь, что она здесь – где-нибудь в таком месте, куда они еще не посмотрели.

– Ты уверена, что это ее комната? – спросил Джулиан, очевидно подумав то же самое, и получил в ответ испепеляющий взгляд Клодии.

– Куда Керри могла уйти? – растерянно развела руками она.

Артур шагнул в гардеробную и огляделся. На одной полке аккуратно выстроились коробки с туфлями и шляпками, некоторые были перевязаны ленточками – их так и не открыли ни разу. Он распахнул дверцы шкафа – там висели платья Керри – дорогие платья, которые он недавно купил ей. Он снова вошел в ее комнату, окинул взглядом вещи, стоявшие на туалетном столике. Баночки с кремом – откуда они взялись? – какие-то ленты, расческа. Шкатулка с драгоценностями стояла на самом виду, и Артур почувствовал, что идет к ней как будто против своей воли.

– Она не могла уйти далеко. Она совсем не знает Лондона, – проговорил Джулиан, пока Артур открывал шкатулку. Все, что он ей подарил, было на месте. Кроме голубого бриллианта. Он взял нитку жемчуга и пропустил ее сквозь пальцы.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Вчера после ленча. Она пожаловалась на головную боль и пошла отдохнуть.

– А ужин?

– Она не спустилась к ужину. – Клодия прижала палец к губам и задумалась. – Я велела отнести ей наверх поднос, но лакей принес его обратно. Кажется, он сказал, что она отказалась от еды.

– Он сказал, что она не отзывается, – поправил жену Джулиан и посмотрел на Артура, стоявшего в другом конце комнаты.

А у Артура остановилось сердце.

– Она ушла, – безжизненным голосом произнес он.

Ушла. Исчезла бесследно. Как такое могло случиться? Еще три дня назад он радостно думал о женитьбе. Как теперь все это распутать? Нужно найти ее. Ну, думай же! Куда она могла уйти? Очевидно, отправилась в Шотландию. С пустыми руками? Денег у нее нет, а также нет никаких средств передвижения…

Бриллиант!

Этот камень можно легко продать за наличные. И за весьма крупную сумму. Артур направился к двери, но тут глаза его ухватили что-то бледно-желтого цвета, лежащее на столике у кровати. Он остановился.