Текст книги "Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»"

– Не похоже. У вас отдохнувший вид, выглядите безупречно.

– А вы напротив, – ответила Мерилен, отстраняясь и указывая на синяк на шее Юрека. – Что это? Что случилось?

– Вопросы хотел бы задать вам я.

И тотчас, вопреки своему спокойному, мягкому тону, он схватил ее за плечи и грубо толкнул к стене, и если бы сразу не подхватил, то, потрясенная, испуганная, Мерилен упала бы на пол.

– Мне хотелось бы знать, случайно мы познакомились или это было кем-то подстроено? И если подстроено, то кем? – спросил Юрек, сохраняя свой спокойный и учтивый тон.

– Оставьте меня, – простонала Мерилен. – Вы переживаете из-за дочери, я понимаю, но это не повод для того, чтобы…

– Видите ли, я не верю в совпадения. – Он отошел от Мерилен и осмотрелся. – Вам нужно было отправиться в школу как раз в то же самое время, когда туда должен был поехать и я… – Он подошел к письменному столу и принялся рыться в ящике. – У вашей машины колесо оказалось спущенным как раз в тот момент, когда вы встретили меня у посольства. Нетрудно было предвидеть, что я предложу подвезти вас… – Он вытряхнул содержимое ящика на стол, осмотрел и сбросил все на пол. – И оба эти события произошли именно в тот момент, когда исчезла моя дочь.

Он снова подошел к Мерилен, невероятно перепуганной и пораженной контрастом между его спокойным голосом и резкими действиями.

– Почему это случилось не днем раньше? Почему не днем позже? Простое совпадение?

Он принялся за книжные шкафы. Стал сбрасывать с полок книги, расшвыривая их по всей комнате.

– А может, стоило бы рассказать мне все – все, что вам известно?

Мерилен с трудом сдерживала себя – сжимала губы, но в глазах стояли слезы.

Юрек взглянул было на нее, но тут же заметил на кресле сумку. Он взял ее и, открыв, достал оттуда магнитофон и «поляроид». Задумчиво посмотрел на них и, указав на магнитофон, поинтересовался:

– А это что?

– Это мне нужно для работы.

– А почему без кассеты?

– Испортилась.

– Вы носите на работу «поляроид»?

– Хватит! Вы не имеете никакого права устраивать мне допрос, переворачивать вверх дном мой дом, мучить меня… – Она безудержно разрыдалась, не в силах больше сдерживать нервное напряжение.

Юрек молча посмотрел на нее, потом прошел к бару и налил в стакан немного виски.

– Выпейте. – Он заставил ее взять стакан. – Мне нужно кое в чем разобраться. – Взял штрафную квитанцию и перечитал сообщение:

«Пусть благородный поляк вручит свои верительные грамоты представительнице Ирландской Республики».

Шабе прошел в холл отеля «Холидей» и направился к стойке портье.

– Мне нужна синьорина Декстер. Кэрол Декстер.

Портье взглянул на стенд с ключами.

– Видимо, она ушла. Да, ключа нет. – Оглядел холл и увидел возле лифта нескольких стюардесс в форменных костюмах английской авиакомпании.

– А вот она. Вон там.

– Которая?

– Блондинка.

– Они все блондинки.

Портье хитро улыбнулся:

– Самая востребованная. Когда она в Риме, ей звонят без конца.

– Да, мне говорили об этом.

– Кто? – поинтересовался портье.

– Инженер.

Одобрительно кивнув, портье указал на Кэрол Декстер. Высокая, очень эффектная блондинка громко хохотала.

– Вон та, которая смеется.

Шабе направился к стюардессам. Все они были весьма привлекательны, оживленно о чем-то разговаривали и смеялись. Старик подошел к Кэрол:

– Мисс Декстер?

Она холодно посмотрела на него:

– Да?

– Я от инженера.

Стюардесса взглянула на него с интересом:

– Инженер здоров?

– Он отлично себя чувствует.

Кэрол поколебалась. Ее подруги приумолкли, с любопытством поглядывая то на нее, то на Шабе.

– Пойдемте.

Она жестом попрощалась с девушками и, достав из сумочки ключ от своего номера, провела Шабе к лифту, дверь которого как раз открылась и из которого вышли четверо пилотов.

Шабе посторонился, пропуская их, и внимательно осмотрел петлицы и фуражки летчиков.

Стоя на террасе аэропорта «Леонардо да Винчи» Контатти наблюдал за всем, что происходило вокруг. Его, казалось бы, рассеянный взгляд точно, во всех деталях и подробностях отмечал каждое движение прежде всего в определенном секторе аэропорта – в том, где находилась контрольная башня.

На самом ее верху вращалась вокруг оси мощная радарная антенна, контролируя воздушное пространство. В просторном помещении башни, откуда велось наблюдение, работало множество техников, следивших за приборами и взлетно-посадочными полосами и говоривших по радио.

Один из техников, сержант Томмазо Ланци, молодой, уверенный в себе человек лет тридцати, весьма недурной наружности, снял наушники, зевнул и оставил свой пост. Приветливо помахав коллегам, он пошел к лестнице, собираясь спуститься.

В это же самое время Контатти, покинув террасу, направился к служебному выходу из аэропорта.

Кэрол привела Шабе в свой номер. Бросив сумку, прошла к зеркалу и, посмотревшись в него, поправила прическу.

– А ты везунчик, – заметила она.

– Почему?

– Я на все согласилась бы, лишь бы дожить до твоих лет.

– Что поделаешь, мир полон сумасшедших, которые развлекаются, заставляя падать самолеты.

– О нет, я совсем не это имела в виду. – Она сняла форменный пиджак. – А то, что мне тоже хотелось бы в твоем возрасте оплатить услуги какого-нибудь парня. Но боюсь, что закончу свои дни, как мои бабушка и дедушка. – Она, смеясь, взглянула на Шабе. – У них уже давно с этим покончено.

– А твои дедушка и бабушка знают, каким ремеслом ты занимаешься?

Кэрол подошла к Шабе и принялась расстегивать на нем рубашку.

– Они знают даже о двух моих профессиях, но им не известна самая интересная. – Она холодно посмотрела на него. – Учти, я дорого стою. И у меня мало времени.

– У меня тоже. Более того, у меня совсем нет.

– Ты о чем? О деньгах или о времени?

Шабе подцепил двумя пальцами форменный пиджак Кэрол и осмотрел его.

– Какой у тебя тариф, милочка?

– Сто фунтов, красавчик.

Шабе продолжал изучать пиджак, который, казалось, вызывал у него почти детский интерес.

– Это много за то, что хочешь дать мне, и мало за то, что я могу получить.

Кэрол растерянно посмотрела на Шабе. Тот протянул ей пиджак:

– Одевайся. Голая ты мне не нужна. Ты нужна мне сегодня вечером именно в этой своей красивой форме.

– Сегодня вечером я работаю.

– Последний рейс в Лондон, знаю.

– Наркотики – нет! – решительно заявила Кэрол.

– За кого ты меня принимаешь? – с раздражением произнес Шабе. – Мне нужна всего лишь небольшая любезность. Пустяк. Одна совсем простая вещь. Пиджак. Потом сама назовешь вознаграждение за эту услугу.

Полицейский у служебного выхода из аэропорта посторонился, пропуская Томмазо Ланци, техника, обслуживавшего радарную установку, который после смены направлялся домой.

– Привет, Томмазо, – сказал полицейский.

Тот ответил ему жестом и поспешил к своей машине – «порш» цвета металлик, не машина, а просто восторг. Он осмотрел ее, смахнул пыль с крыши и наклонился, чтобы открыть дверцу, а открыв, обнаружил перед собой Контатти.

– Привет, Томмазо, – широко улыбнулся Контатти.

– Мы разве знакомы? – удивился техник.

– Нет, но у нас есть общие друзья.

– Кто вы такой?

– Человек, который зарабатывает много денег и дает возможность другим сделать то же самое.

– Интересная профессия, – с удовольствием отметил Томмазо.

– А вы в самом деле очень симпатичны. Почему бы нам не поболтать немного.

– Здесь или в баре на террасе?

– Нет, здесь слишком ветрено и слишком много народу.

– Верно. Вы на машине?

Контатти кивнул.

– Тогда поезжайте за мной, – предложил Томмазо, садясь в свой «порш».

Юрек стоял, прислонившись к спинке кресла, держа в одной руке рюмку с водкой, в другой – рюмку с минеральной водой. Он осушил их одну за другой, как обычно.

Сидя на диване, Мерилен смотрела на него, на гостиную, приведенную в полнейший беспорядок, – на полу валялись книги и бумаги. Она чувствовала себя ужасно виноватой и в то же время была совершенно покорена и подавлена властностью и грубостью Юрека. Она ненавидела, но при этом и восхищалась его манерой пить, этим губительным удовольствием.

Молчание нарушил телефонный звонок. Мерилен хотела встать, но Юрек жестом остановил ее и сам взял трубку.

– Алло? – Выслушав ответ, он сухо произнес: – Ее нет. Перезвоните вечером.

Кладя трубку, он пристально смотрел на Мерилен, но даже не подумал сообщить ей, кто звонил. Она тоже не спросила, кто это был. Он снова наполнил свои рюмки, оглядел комнату и остановил взгляд на телефоне.

Вдруг, словно ему неожиданно пришла какая-то мысль, прошел в спальню. Там тоже царил полный беспорядок. Шкафы были открыты, ящики выдвинуты, одежда и книги разбросаны по всему полу. Юрек прошел к тумбочке у кровати, где стоял другой телефонный аппарат, и включил автоответчик, однако на нем не оказалось никаких записей. Он резко повернулся к Мерилен, появившейся в дверях.

– Разочарованы? – спросила она усталым голосом, смирившись со всем происходящим. – Что же вы еще ищете?

– Какой-нибудь след, какое-нибудь доказательство, которое объяснило бы, почему я испытываю к вам такую неприязнь.

– Мне, однако, и без всяких объяснений ясно, почему вы так неприятны мне. Вы стена, а стены всегда вызывают неприятие.

Юрек с безразличием посмотрел на нее и прошел в гостиную выпить еще. Сделал он это мрачно, без удовольствия. Мерилен тоже налила себе двойную порцию виски. Она уже весьма опьянела, но, в сущности, именно этого ей и хотелось.

– Интересно, а как бы я повела себя, если бы при обычных обстоятельствах вы вздумали ухаживать за мной, – сказала она, рассматривая бокал. – Думаю, между нами ничего не было бы. Это невозможно, потому что в вас есть что-то такое, что вызывает у меня отвращение.

– Пейте лучше виски.

– Я едва знаю вас, но уверена, вы не способны любить.

– О нет. Это просто. Достаточно закрыть глаза и, уже не видя никого, просто вообразить себе женщину. Придумать. И молчать, самое главное, молчать, чтобы не помешать воображению и чтобы выдуманный образ пришелся по душе.

– А я ничего не вижу, ничего не в силах вообразить. И даже если могла бы… И вообще я совсем запуталась и уже ничего не понимаю.

– В таком случае напивайтесь. Вам теперь больше ничего и не поможет.

– Но тогда я не разрешу некоторые проблемы.

– А зачем их разрешать? К чему?

Она налила себе еще.

– Без проблем скучно, согласитесь?

– Но я предпочла бы все же обойтись без них. Юрек наполнил рюмку.

– Без проблем умрете от скуки.

– Видите ли, передо мной не стоят глобальные проблемы бытия. Я нахожу их… глупыми, несущественными. Мои проблемы, напротив, вполне реальны. – Она выпила и принялась ходить по комнате. – И я теряюсь не из-за каких-то общих причин, ну, к примеру, из-за того, что не знаю, как жить, или потому, что у меня нет мужчины или нет детей, или же оттого, что не реализую себя, если использовать модное выражение. Нет. Я теряюсь, как бы это сказать, из-за вполне конкретной причины. Из-за того, что со мной происходят какие-то странные вещи… Вот к примеру, нужно передать послание от похитителей, встретиться с человеком в такой ужасной ситуации, опасаться…

– Вы слишком много рассуждаете. Перестаньте ломать себе голову. – Он подошел к ней, посмотрел прямо в глаза и добавил: – Раздевайся, раз уж нам хочется одного и того же. Или нет?

Мерилен выдержала его взгляд и спросила:

– В такой момент, в такой ситуации тебе не кажется это подлым?

Он не ответил.

– И все же я хочу быть подлой, – добавила Мерилен как бы сама себе.

– Подло то, что мы испытываем, – заметил Юрек. – Сейчас, каждый день. Жить тоже подло.

Мерилен не спеша направилась в спальню, и Юрек последовал за ней.

Старый деревенский дом, погруженный в тишину, стоял, казалось, на краю света. Лежа на диване, Соня рассматривала комиксы. Но на самом деле встревоженная и лукавая девочка не спускала глаз с огромной фигуры Номера Два, сторожившего ее и тоже коротавшего время за комиксами.

Шум подъехавшей машины привлек его внимание, он подошел к окну и, приподняв занавеску, посмотрел наружу, потом спокойно отправился открывать дверь.

Войдя в дом, Шабе обменялся с великаном приветственным жестом. Не говоря ни слова, он взял стул, сел напротив Сони, и они молча посмотрели друг на друга.

На моечной станции «порш» Томмазо Ланци облили пеной, техник включил щетки, потом насос. За его спиной Томмазо и Контатти наблюдали за мытьем машины. Томмазо что-то мучительно обдумывал.

– Сегодня? – спросил он, повторив вопрос, который уже задавал.

– Сегодня вечером.

– Невозможно. Сегодня у нас там какая-то странная обстановка, словно ожидается тревога. Никаких полетов с двух часов ночи до рассвета, повсюду полиция, контроль усилен десятикратно. Обычные слухи. Террористы, угроза взрыва, но…

– Это не имеет никакого значения. Так даже лучше.

– Ты сошел с ума, приятель, сейчас в аэропорт не проникнет даже мышь. – Взглянув еще раз на свою машину, он повел Контатти в соседний бар. – Ты неудачно выбрал день. Отложи на завтра. Завтра смогу провести кого угодно. За подходящую цену.

– Завтра цена будет равна нулю. Сегодня вечером, напротив, вполне сходная.

Томмазо покачал головой:

– Слишком большой риск. Есть приказ проверять даже нас.

– Но не внутри.

– Внутри чего?

– Не там, где ты работаешь. Не на башне.

– Не понимаю.

Они подошли к столу, сели, официант принес аперитивы. Контатти отпил глоток.

– Ты ведь обслуживаешь радар, не так ли? Так вот, меня интересует радар. В частности, некоторые его особенности, например возможность создавать с его помощью помехи. – Он поднял стакан, приглашая Томмазо выпить. – Я понимаю, что в радарах разбираюсь плохо и выражаюсь весьма неточно, но у меня есть одна идея. Она связана с работой системы внутреннего телевизионного контроля.

Они чокнулись. Томмазо, казалось, начал что-то понимать. Контатти с улыбкой продолжал:

– Так что поговорим сначала о науке, друг мой, а потом уже… об экономике.

– Об экономике?

– Две семьи, которые тебе приходится содержать, инфляция, долги, деньги на рулетку. Посуди сам, Томмазо, мы ведь живем один раз, не так ли? Разве тебе не пригодится… вот это?

Все так же улыбаясь, Контатти показал Томмазо тугой сверток банкнот. Видно было, что это пачки по пятьсот и тысяче долларов.

Они занимались любовью неистово, с яростью. С отчаянием.

Потом отдыхали. Юрек курил, и Мерилен, которая, казалось, задремала, повернулась, нашла его плечо и положила на него голову. Ее темные волосы накрыли его грудь.

Телефонный звонок грубо возвратил их к действительности. Юрек и на этот раз не дал ей взять трубку.

– Алло?… Говорите же… Да… Я понял.

Он положил трубку и задумался, а Мерилен с тревогой смотрела на него и нетерпеливо ждала, что он скажет.

– Кто это? Они?…

Юрек не ответил, поднялся с постели и стал одеваться.

– Мне надо идти.

– Возьми меня с собой, – вдруг попросила Мерилен. Она тоже встала, надела халат.

Юрек сначала удивился и с недоумением взглянул на нее, но потом ответил с улыбкой:

– А почему бы и нет?

Мерилен быстро оделась и задержалась у зеркала, поправляя прическу и макияж. Юрек подошел к ней.

– Это потрясающе.

– Что?

Посмотрев на нее, Юрек не мог не рассмеяться:

– За дверью стоит убийца, падают бомбы, земля дрожит и раскалывается небо, и все это не имеет никакого значения: когда женщина выходит из дома, она всегда остается женщиной – непременно посмотрится в зеркало! – Но улыбка тут же исчезла с его лица. Оно сделалось холодным, враждебным. – Идем. У нас нет больше времени.

Юрек быстро вел свой «универсал» по виа Аурелия Антика, вдоль которой тянулись ограды вилл, укрытых в густой зелени садов. За крутым поворотом, когда показались высокие мраморные ворота, машина притормозила.

– Вот, – сказал Юрек, осматривая ворота. – Где-то здесь. Теперь нужно найти знак.

– Но какой? – спросила Мерилен.

– Какой-то знак…

– Это похоже на поиски клада.

Юрек кивнул:

– Обычная предосторожность похитителей. Таким образом они могут проверить, нет ли за нами хвоста. Укажут нам место встречи, только убедившись, что его нет.

– А если мы не заметим этот знак?

– Повторят операцию.

– А если они спешат?

Юрек с удивлением посмотрел на нее:

– А почему они должны спешить?

– Не знаю. Возможно, я так подумала, потому что сама спешу. Короче, вернут они тебе дочь?

– Вернут, если выполню указания, которые они будут постепенно передавать мне.

Мерилен принялась рассеянно осматривать старинные камни, гербы, ограды, изгороди. Впереди показалась какая-то открытая площадка, что-то привлекло внимание Юрека, и он резко затормозил. На земле лежало несколько разноцветных банок, расположенных причудливым и явно неслучайным образом.

Юрек и Мерилен вышли из машины и внимательно осмотрели банки.

– Мне это ничего не говорит, – заметила Мерилен.

– Мне тоже.

– Может, случайность. Остатки какого-нибудь пикника. Или же… какая-нибудь детская игра.

– Детская игра?

– Не знаю. Думаю, что…

– …что это именно тот знак, который мы ищем, – закончил ее фразу Юрек и направился к машине. Он обернулся и еще раз взглянул на необычное расположение банок. Покачал головой. – Не станут же они оставлять послание, которое невозможно расшифровать.

Они сели в машину, двинулись дальше и свернули на виа Аурелия. Ехали молча. Мерилен чувствовала себя неловко, на душе было тяжело. Она поехала с Юреком, потому что об этом ее попросил Контатти и, наверное, еще потому, что наивно рассчитывала как-то изменить ход событий. Все еще надеялась, что какое-нибудь непредвиденное событие сорвет дьявольский план Контатти. Но было ли в этом его плане место для непредвиденного?

Контатти ожидал у своей машины, стоявшей на запасной полосе движения у радиального виадука кольцевой дороги. Казалось, ему нечего больше делать, как только наблюдать за ехавшими внизу по виа Аурелия машинами.

В общем потоке транспорта он издали приметил «универсал» Юрека. Подошел к ограде виадука, подождал немного и, перегнувшись, бросил в нужный момент горсть камешков.

Камешки попали на ветровое стекло «универсала». Юрек и Мерилен вздрогнули. «Универсал» проехал на эстакаду, потом задним ходом выбрался на запасную полосу и вернулся к тому месту, где на машину просыпался дождь из камешков. Юрек вышел из машины и принялся было собирать их, но сразу же понял, что нет смысла, – большинство уже разлетелось во все стороны от проезжавших машин, которые к тому же раздраженно сигналили ему. Юрек взглянул вверх, в сторону виадука, но никого не увидел.

– Что же мы должны делать? – спросила Мерилен.

– Думать. Посмотреть по сторонам. – Он принялся внимательно осматривать склон, арку виадука, дорогу. – Это здесь. Где-то здесь должен быть знак. Это очевидно. – Вдруг он сел в машину и направился к выходу из подземного перехода, туда, где начинался подъем на виадук. Осмотрелся, но и тут не заметил поблизости ничего особенного: дорожные указатели, рекламные щиты, сигнальные столбики, политические призывы, намалеванные на арке виадука.

Мерилен, растерянная, обеспокоенная, тоже ничего не находила, потом обернулась к дорожным указателям. Рядом с ними возвышался рекламный щит какого-то сельского ресторана со схемой проезда к нему. Юрек проехал мимо и покачал головой, явно обескураженный.

– Вернемся с другой стороны.

Они направились к подземному переходу. Снова проезжая мимо рекламного щита ресторана, Юрек еще раз взглянул на него и остановился, сжав руку Мерилен.

– Вот он.

Внизу, прямо под рекламой ресторана, на столбе мелом было написано: «Соня».

Они покинули проселочную дорогу и какое-то время двигались по грунтовой, которая привела их к старой деревенской ферме, превращенной в ресторан. Двери и окна его были закрыты. Кругом ни души.

Юрек вышел из машины и направился к дому, Мерилен последовала за ним.

– Тут никого нет, – заметила она.

– Рано. В это время ресторан закрыт.

Было четыре часа. Юрек постучал. Вскоре за дверью послышались шаги.

– Мы еще закрыты, – сообщил мужской голос.

– Мне надо бы кое-что узнать у вас, – сказал Юрек.

Хозяин ресторана приоткрыл дверь.

– Извините, но мы открываемся только в половине седьмого.

– Да, конечно, – кивнул Юрек. – Мы хотели бы только взглянуть на ваше заведение.

– Тогда проходите, пожалуйста.

Хозяин посторонился, Юрек и Мерилен вошли и не успели окинуть взглядом помещение, как зазвонил телефон. Юрек резко обернулся, а хозяин взял трубку.

– Алло?… Нет, вы ошиблись номером… Что? Синьор?… Но тут нет никого, еще закрыто…

Юрек жестом сумел привлечь внимание хозяина:

– Может быть, это меня?

Хозяин прикрыл рукой трубку:

– Не знаю, они просят синьора Руди… Руски…

Юрек схватил трубку.

– Алло! Говорите… – Он вздрогнул и кивнул Мерилен. – Это я… Как?… – Его лицо осветилось радостью. – Соня, моя маленькая Соня! Ты здорова?…

– Здорова, папа! – раздалось в трубке. – Да, все в порядке. Но когда же ты приедешь за мной?

Она выслушала ответ, наблюдая за Шабе, стоявшим рядом.

– Тут такой очень большой человек и этот старик, который работает с тобой, носит ящики с виски…

Шабе отнял у нее трубку и сам заговорил с Юреком:

– Послушай внимательно, Рудинский… – Он прикрыл рукой телефон и приказал Номеру Два увести Соню.

Великан взял девочку за руку и вывел из комнаты.

Шабе вновь заговорил в трубку:

– Ты меня слышишь, Рудинский?

На лице Юрека отразились беспокойство и недоверие.

– Что я должен сделать?

Мерилен с тревогой наблюдала за ним. Хозяин ресторана, в свою очередь, с любопытством смотрел на них обоих.

Юрек побледнел.

– Что? Наверное, я плохо вас понял… – Выслушав все остальное, он изменился в лице. Мерилен невольно взяла его за руку и пожала ее в знак поддержки.

Юрек довольно долго молчал, слушая то, что на другом конце провода говорил Шабе.

– Но это нелепо. Почему именно я?… Да… Да… Все совершенно ясно… – Юрек помрачнел еще больше, нахмурился. – Какие даете гарантии?

Мерилен старалась не смотреть на него и скрыть свое волнение. Она заметила, что хозяин ресторана наблюдает за ними со все большим интересом, и отвернулась.

– Если так, то у меня нет выбора… Согласен. Юрек опустил трубку. Глаза его сверкали злобой, дикой, звериной злобой.

Мерилен вздрогнула и не рискнула расспрашивать.

Юрек долго ехал по эстакаде, молча уставившись на дорогу, и наконец заговорил:

– Старик – Соня так назвала его – приказал мне убить одного человека, совершенно незнакомого, которого я никогда в жизни не видел и даже не знаю, как его зовут. Иначе умрет моя дочь. Премиленькая дилемма, не так ли?

У Мерилен перехватило дыхание. Она хорошо знала, что собой представляет это задание, ужасное задание, касавшееся Юрека, и прекрасно понимала, что изменить что-либо уже невозможно. И еще она боялась, что если обнаружится ее участие в этом трагическом заговоре, то Юрек, конечно же, убьет ее, не колеблясь. Время. Необходимо было время. Но его оставалось уже совсем немного.

Словно разговаривая сам с собой, Юрек, горько усмехнувшись, произнес:

– Так что теперь мне придется разрешить… небольшую нравственную проблему. Чтобы спасти одного невинного человека, у меня есть право убить другого невинного человека? Имею ли я право сделать это?

Мерилен сказала что-то, но так тихо, что он не расслышал и вопросительно взглянул на нее. Она набралась духу и повторила:

– Что я могу сказать? У меня нет детей.

– А у меня есть, – твердо произнес Юрек. – И я скажу тебе, что у меня есть на это все права на свете. Убить не одного, а сто человек, совершенно спокойно… потому что я думаю о Соне. Тогда она вернется домой, останется жива и…

– А я разве вправе допустить такое убийство, не попытавшись прежде предотвратить его?

– Что ж, это еще одна небольшая нравственная проблема. И как думаешь разрешить ее?

– Думаю… мне придется допустить это убийство.

– Почему?

Теперь Мерилен уже могла хоть в какой-то мере отвести душу.

– Потому что не могу отвечать за смерть девочки. Такое в моей голове не умещается. И кроме того, теперь я знаю тебя… – Она положила ладонь на руку Юрека, державшую руль. – Что еще я могла бы сделать?

– Ты оказалась втянутой в эту историю и теперь начинаешь понимать почему.

Мерилен отняла руку, а Юрек продолжал:

– Тебя выбрали как посредника, потому что ты англичанка, как и они. Вам легко понять друг друга, нет риска, что возникнет какое-то недопонимание.

– Англичане? Откуда ты знаешь?

– Знаю. Потому что они взяли на прицел именно меня.

Мерилен посмотрела на него, не понимая и невольно испытывая безотчетный страх.

Машина выехала на автостраду, движение здесь было очень интенсивным. Уже смеркалось.

Юрек продолжал:

– Человек, с которым я говорил по телефону, приказал мне ехать в аэропорт. Там я должен взять чемоданчик, в котором найду дальнейшие указания. Он пояснил, что тот, кого нужно убить, будет находиться в полной темноте. В темноте, понимаешь? – Он внимательно посмотрел на Мерилен. Ее светлые глаза сверкали, казалось, ярче обычного. – А я обладаю кошачьим зрением: ночью вижу так же хорошо, как днем.

– Ты можешь видеть в темноте? – изумилась Мерилен.

– Такое бывает в одном случае на сто тысяч. Я… своего рода уникум. В наши дни это не такое уж большое преимущество. Если только не возникает необходимость убить кого-то в полной темноте.

– Какая странная ситуация. Но откуда англичанам известно, что у тебя такое особое зрение?

– Это может быть известно какому-нибудь военному или отставнику, потому что особенность эта отмечена в моем досье в британском военном ведомстве.

– Но ты ведь поляк.

– Во время Второй мировой войны мне было восемнадцать лет, я поступил гардемарином на польское судно, присоединенное к английской флотилии, которая базировалась в Северном море. Это был так называемый «морской охотник». В походах мне обычно приходилось дежурить по ночам. Если радар не работал, всегда выручали мои глаза. – Он несколько раз посигналил, чтобы машина, шедшая впереди, пропустила его, начал обгон и продолжал: – Четыреста немецких моряков отправились на тот свет, потому что я увидел и рассмотрел их корабли в ночном мраке с расстояния в три мили…

Юрек посигналил настойчивее. Мерилен посмотрела в окно на машину, которая не хотела уступить им дорогу, и вздрогнула, увидев за рулем Контатти.

– Мы выпустили по ним две торпеды, и меня наградили, смешно сказать, только потому, что у меня такое зрение.

Юреку удалось наконец обогнать машину, и он поехал быстрее. Мерилен посмотрела назад. Машина Контатти сильно отстала, но потом снова набрала скорость и следовала за ними не отставая.

– В чем дело? – спросил Юрек.

Мерилен сразу же обернулась:

– Ничего. – Однако на лице ее отразились тревога и волнение, и она невольно прильнула к Юреку. – Мне страшно. Мне очень страшно.

Джип с карабинерами быстро проехал по восточному пандусу, направляясь на парковку, где стоял автобус, перевозящий пассажиров к самолету. За рулем джипа сидел карабинер, рядом с ним офицер с автоматом, а на заднем сиденье разместились Питер Уэйн и очкастый полковник Танкреди. Оба нервничали и молчали – молчать вынуждал сильный шум двигателя.

Джип остановился около автобуса, в котором находилось человек двадцать мужчин, в основном молодых, в гражданской одежде, но с заметной военной выправкой. Уэйн и Танкреди вышли из джипа и направились к автобусу. Меддокс, тощий американский юнец, тоже сидел в автобусе. Увидев Уэйна, он выглянул и вопросительно посмотрел на него.

– Все в порядке? – спросил Уэйн.

– В полном порядке, – ответил Меддокс.

Уэйн обратился к Танкреди:

– Вот эта зона. Как было решено. Что-нибудь меняется?

– Нет никаких оснований что-либо менять.

Уэйн указал на автобус:

– Мои люди расположатся по периметру территории.

Танкреди согласно кивнул и осмотрел наружную защитную сетку метрах в ста от автобуса.

– Мои прибудут позднее. Надо стараться, чтобы все прошло незаметно.

– Как пассажиры отнеслись к отмене ночных рейсов?

– Без особого недовольства. Было сказано, что по техническим причинам.

– У вас народ привык сносить всяческие неудобства.

– Должно быть, думают, это забастовка.

– Тем лучше, – сказал Уэйн. – А пресса?

– Эти решили, что ожидается правительственный кризис. К тому же получили ежедневную порцию информации о терроризме.

Разговор был прерван оглушительным ревом двигателей приземляющегося реактивного самолета.

В этот же день в полдень в Вашингтоне шел дождь. Границы большого аэропорта терялись в плотном низком тумане. Реактивный лайнер взлетел с резким свистящим звуком. Другой такой же огромный самолет тоже собирался взлететь и уже запустил двигатели.

Три длинных мощных машины подъехали одна за другой к трапу третьего самолета. У выхода из него дежурили четверо автоматчиков, наблюдая за подъехавшими машинами, из которых вышли вооруженные люди. Из второй машины вышел еще один руководитель ЦРУ, Дейв Гаккет, известный специалист по обмену разведчиками. Потом появился сотрудник Государственного департамента, и наконец выбрался профессор Рудольф Форст, знаменитый советский разведчик. Улыбаясь, он посмотрел на самолет и в окружении эскорта спокойно направился к трапу.

В тот же день в Москве в восемь вечера шел густой снег. Но главные улицы и широкие бульвары были очищены от него. Снегоуборочные машины и бригады дворников работали безостановочно.

В одном из кабинетов Управления КГБ сидел за письменным столом коренастый, приземистый человек – полковник Суханов. Короткие седые волосы, маленькие глазки. Дверь открылась, и его пронзительный, подозрительный взгляд остановился на Фрэнки Хагене, которого ввели в кабинет. Именно его собирались обменять на советского разведчика Форста.

Суханов встал из-за стола навстречу Хагену, и они холодно обменялись рукопожатиями. В кабинете находились другие сотрудники КГБ и два чиновника, один из которых достал из шкафа пол-литровую бутылку водки, стаканы и аккуратно наполнил их.

Полковник Суханов жестом предложил выпить, произнеся формальный тост, затем вопросительно посмотрел на другого чиновника, и тот положил ему на стол толстую папку. Суханов и Хаген снова взглянули друг на друга. Американец двусмысленно и высокомерно улыбнулся, и Суханов склонился над бумагами.

Юрек нашел на центральной парковке аэропорта свободное место и остановился. Мерилен заметила неподалеку машину Контатти и, не скрывая волнения, повернулась к Юреку, который, выключив двигатель, сидел, о чем-то задумавшись. Почувствовав ее взгляд, он вздрогнул и сделал прощальный жест, но она взяла его за руку, и он удержал ее.

– Подожди.

Глаза Мерилен наполнились слезами, и, повинуясь безотчетному порыву, она поцеловала Юрека долгим поцелуем, в котором соединились отчаяние и любовь. Юрек ответил ей так же порывисто, едва ли не страстно, но потом отстранился, и лицо его вновь сделалось мрачным и злым. Он открыл дверцу машины, но Мерилен, охваченная бесконечной тревогой, опять задержала его: