Текст книги "Часовые свободы"

И я отвечал обычно: «Да, ма!»

В один прекрасный день, Джейсон, я собирался прекратить ненавидеть белых людей и также прекратить ненавидеть белых ниггеров, таких, как Гарри, собирался… когда-нибудь. Но стать мертвым – не тот способ, которым можно сделать это! Когда я мертв – это слишком поздно, чтобы прекратить ненавидеть, и слишком поздно – начинать любить – и вообще чертовски поздно для чего-либо.

Я хотел бы смочь остановить тебя, думал Эймос.

Я хотел бы стать кем-то…

"ИНФОРМАЦИЯ

ВОЗМОЖНА ИДЕНТИФИКАЦИЯ В МОРГЕ МАЙАМИ ЗАТРЕБУЙТЕ ИНФОРМАЦИЮ СВЯЗИ ОГРАБЛЕНИЕМ 27 СЕНТЯБРЯ

ВСЕМ МАШИНАМ ФЛОРИДЫ И ОКРУГА МАЙАМИ

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ МУЖЧИНА ИЛИ ГРУППА ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО С ОРУЖИЕМ И ОПАСНЫЕ РАЗЫСКИВАЮТСЯ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ШТАТЕ ФЛОРИДА УБИТЫ ПАТРУЛЬНЫЕ ХОГАН И ДИПЬЕТРО СЕГОДНЯ ОКТЯБРЯ 6

ТЕЛА НАЙДЕНЫ БАГАЖНИКЕ ПАТРУЛЬНОЙ МАШИНЫ ЛОНГ-БИЧ РОАД-БИГ ПАЙН-КИ ЧЕТЫРЕ ПОПОЛУДНИ МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ БАЛЛИСТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ПРЕДПОЛАГАЕТ ОРУДИЕ УБИЙСТВА РЕВОЛЬВЕР ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОГО КАЛИБРА СЛЕДЫ ШИН НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ УКАЗЫВАЮТ НАЛИЧИЕ МАШИНЫ У ПОДОЗРЕВАЕМЫХ ВСЕМ ПОСТАМ ОТ КИ-УЭСТ ДО МАЙАМИ ПРЕДЛАГАЕМ ОРГАНИЗОВАТЬ ОПРОС И ПОИСК НЕБОЛЬШИХ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТАХ ПО ВСЕМУ ПОБЕРЕЖЬЮ ИНФОРМАЦИЮ СООБЩАТЬ В КОМАНДНЫЙ ШТАБ

ОКТЯБРЬ 6 ОБЩАЯ ТРЕВОГА ДЕВОЧКА ПОДРОСТОК ВОЗРАСТ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ РОСТ ПЯТЬ ФУТОВ ПОЛТОРА ДЮЙМА ВЕС СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ФУНТОВ ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ ОДЕТОЙ В…"

Предатели, думал доктор Танненбаум. Все они изменники. Они пришли сюда убить разум, и мы не можем позволить им сделать это. Они явились сюда затеять войну, и мы не можем позволить им развязать ее. Здесь, в этой малярной, мы должны остановить их, пока не будет слишком поздно. Они здесь, эти люди, и мы должны немедленно перестрелять их!..

В нацистской Германии люди не поднимали головы, пока не стало слишком поздно. Сейчас в этом городе, где родился мой отец, всего лишь семнадцать евреев. Половина из них очень старые люди, которые одной ногой уже стоят в могиле. Евреи во всем мире или мертвы, или умирают, потому что никто не встал, ни один не поднялся в полный рост, чтобы заявить: «Стоп! Хватит! Вы не можете так с нами поступать!»

Кто-то в этой малярной остановит их, думал Танненбаум.

Медленно, почти с мучительной тщательностью он изучал лица своих союзников. Это те самые, кто должен как-то решиться на это, думал он. Мы часовые. Мы здесь без оружия, но это мы, те, кто должен или остановить Джейсона Тренча, или же позволить ему спустить с цепи ужасного монстра.

Я очень счастлив здесь. Мысли приходили к Танненбауму сами собой. Я люблю этот городок, люблю то, когда здесь светит солнце, наслаждаюсь жизнью. Почему именно к нам должен был прийти этот Джейсон Тренч?

Кто-то в этой малярной должен остановить его. Эта мысль постоянно крутилась в голове Танненбаума.

Кто-то должен встать и…

Нет, осенило его вдруг.

Ни один не в силах остановить его, потому что каждый ждет, что это сделает кто-то другой, не он и не его сосед – встанет и сделает это. И опять суждено гибнуть евреям. Только на сей раз в печи крематория окажется весь мир.

Если только…

Если только я, Герберт Танненбаум, старый доктор, не встану… Но у меня плохое сердце, подумалось вдруг.

* * *

– То, что мы должны были сделать, – заявил Ред Кеннеди, – это остановиться в Маратоне. Вот что нам надо было сделать.

– Наверняка мы еще встретим что-нибудь подходящее по дороге, – ответил Феликс Поттер. – Не тревожься!

– Ты не захотел остановиться в Таверните, ты не пожелал остановиться в Исламорада и Маратоне. А сейчас, готов биться об заклад, нам ничего не попадется, пока не доедем до Ки-Уэст. Ну, на что спорим?

– Должно же быть что-то! – не соглашался Феликс.

– Который теперь час? – поинтересовался Ред.

Феликс снял левую руку с баранки и глянул на запястье:

– Двадцать минут пятого.

– Я умираю с голоду, – сообщил Ред.

– У тебя был ленч в Майами.

– Так то было в Майами и давным-давно.

– Это было совсем недавно. Просто у тебя, наверное, глисты, вот и все!

– Сидение в грузовике весь день напролет вызывает у меня голод.

– Нам что-нибудь попадется на дороге, успокойся! Грузовик, громыхая, катился на запад, огромный, весом в двадцать пять тысяч фунтов дизель, с серебристыми бортами и зеленой кабиной. Казалось, он занимал всю ширину дороги, пока пересекал мост Семь миль, а затем въехал в Литл-Дак-Ки и далее на запад к Миссури-Ки, а потом пересек небольшой мост, ведущий к Охо-Ки.

– Вот ты и приехал, – сообщил Феликс.

– Что?

– Да разве не видишь – знак?

– Смотри, на нем написано: «Охо-Ки».

– А тот, что за ним, следующий? Что он обозначает?

– Да то, что ты вскоре набьешь свою утробу.

– Что ты имеешь в виду?

– Он означает, что впереди столовка.

* * *

Мне нужно немедленно выпить, подумал Бобби Колмор.

Он пытался понять, зачем Марвину понадобилось взять бутыль с полки стеллажа и поставить ее под скамейку. От него не укрылось, что он единственный в малярной, видевший, как Марвин схватил бутыль, – все остальные в этот момент смотрели на Каммингса, – и размышлял сейчас, случайно ли замеченное им или же ниспослано свыше. Это уж точно – ни для кого еще в этом помещении разбавитель не представлял ни малейшего интереса. И уж совсем точно то, что он, Бобби, единственный, для кого разбавитель нечто большее, нежели просто жидкость, которую добавляют в краску. Но почему Марвин заинтересовался разбавителем?

Колмор во все глаза таращился на Марвина.

Тот не производил впечатление пропащего алкаша, но иногда по виду это трудно определить. Порой мужик выглядит, как банкир или агент по продаже недвижимости, а на поверку выходит, что он ничем не лучше прочих забулдыг. Был, помнится, один такой малый в Бостоне, которого все называли Проповедником, потому что он с жаром призывал парней бросить пьянку и вести праведную жизнь: носить чистое исподнее и спать на белых простынях. И что же? Вскоре обнаружилось, что этого Проповедника как-то утром нашли мертвым в сквере, и все решили, что он злоупотреблял древесным спиртом… Поэтому никогда нельзя судить о человеке по его внешнему виду. Ведь если сын доктора Танненбаума не алкаш, зачем бы ему хватать эту бутыль на полгаллона с разбавителем? Как он еще мог надеяться и употребить ее, если не для выпивки?

Выходит, и этот тоже забулдыга, подумал Бобби. Тогда жму тебе руку, парень, только не старайся захапать все себе! Вот там, на полке, стоит вторая бутыль – так это для меня, о'кей? Оставь немного и для старины Бобби. Или же ты стараешься держать ее от меня подальше, не в этом ли дело? Боишься, что наберусь до чертиков и стану опасным? Думаешь, стану материться перед этими леди и блевать прямо перед этими мужчинами и натворю один Бог только знает сколько бед вместе с этими двумя хулиганами и их пушками, – бед, которые подвергнут опасности твою драгоценную шкуру? А? Да не тревожься, козявка!

Эти люди, похоже, собираются начать войну завтра утром. Так что не беспокойся о тех пустяковых неприятностях, которые я могу причинить.

Все, что я хочу, так это нажраться. Это все, чего мне больше всего хотелось с тех пор, как себя помню. И мне не нужен для этого ни ты и ни кто другой.

Но тут, увидел Бобби, Марвин начал вдруг действовать.

Глава 14

Колпачка на бутыли уже не было, он отвинчивал его медленно и осторожно – с зажатой в губах сигаретой, зажигалкой в правой руке и большим пальцем на колесике. Левая рука орудовала за скамейкой, прилаживаясь к горлу бутыли. Гарри по-прежнему сидел спиной к нему. Клайд только что отвернулся. Настало время – пора!

Левая рука Марвина встряхнула бутыль и опрокинула ее. Правая извлекла огонек пламени из зажигалки. Бесцветная жидкость потекла из горла бутыли на деревянный пол. Боже, не дай, чтобы это оказалось водой! – мелькнула в голове у Марвина страшная мысль. Гарри резко повернулся. Жидкость растекалась, она уже вовсю бежала из горлышка бутыли тонкой быстрой струйкой, устремляясь к центру малярки.

– Что за дьявольщина? – вырвалось у Гарри, но именно в этот момент Марвин уронил в струю с горящим фитильком зажигалку. И тут же отпрянул назад, так как жидкость у его ног полыхнула, и пламя устремилось назад, к бутыли, которая вскоре взорвалась под скамейкой, разметав куски стекла, как осколки ручной гранаты. Огненный след стремительно протянулся по всей длине помещения, уже почти коснувшись канистр с олифой, возле которых сидели Эймос и Сельма. Гарри словно застыл посреди малярки: его челюсть в изумлении отвисла, когда пламя стремительно пронеслось рядом. Клайд развернулся, держа ружье на высоте пояса, готовый выстрелить в любого, но Марвина на скамье уже не было. Он метнулся к стеллажу, и вторая бутылка оказалась у него в руках.

– Не надо! – заорал Бобби и, выскочив из упаковочной клети, бросился к Марвину, который уже поднял бутыль над головой, готовый бросить ее в огонь.

Он вцепился обеими руками в запястье Марвина и попытался вырвать у него крепко зажатую в руке бутыль. Марвин, как защитник в регби, пытающийся освободиться от плотной опеки игрока противника, шарахнулся от Бобби назад, влетел в стену, извернулся и понял, что ему никак не обойти Бобби – этот проклятый дурак-алкоголик готов был испортить все! Костигэн был уже на ногах и кричал, Марвин не мог разобрать – что. Он видел, как встает его отец, видел, как отец встал, видел, как отец пересекает помещение, чтобы повиснуть на руке у Бобби, попытавшись тем самым оттащить его от сына, чтобы Марвин мог бросить бутыль. Трое людей, словно в гротескной картине абсурда, молча боролись, может быть, не более тридцати секунд, а Костигэн кричал, и Марвин никак не мог понять его, зная только одно: он, Марвин, хочет швырнуть и вторую бутыль в середину малярной, но не в состоянии этого сделать, потому что Бобби мертвой хваткой схватил его запястье, а отец пытается заставить Бобби разжать его руку. Наконец до него дошло, что кричит Костигэн, и он дал бутыли упасть там, где ее поджидали его протянутые руки, и она попала прямо ему в ладони, пока отец Марвина боролся с Бобби. Прогремел выстрел, и Марвин увидел, как его отец попятился, схватившись за грудь, и встревожился: не попала ли в того пуля; и только тут он понял, что пуля попала не в доктора Танненбаума, а в него самого, только тогда почувствовав боль. Костигэн швырнул бутыль. Она разбилась и вспыхнула ярким пламенем в другом конце малярной, возле упаковочной клети, обильно припорошенной древесной стружкой. Жидкий огонь взмыл вверх, заполз в клеть, охватил ее, воспламенил канистры с олифой возле стены. Раздался взрыв – и теперь внезапно ярко запылала уже вся малярка.

Марвин рухнул на колени, вцепившись руками в кровоточащую грудь.

Раздался еще один выстрел.

Затем другой…

* * *

Сондра увидела языки пламени из окна спальни в доме Уэстерфилда. Какое-то мгновение она не знала, что предпринять. Ее охватила паника, так как Родж сказал ей перед тем, что собирается оглядеть все вокруг. И надо же такое: сейчас где-то в городе вспыхнул пожар.

Сондра неподвижно стояла подле окна в течение нескольких секунд, учащенно дыша. Потом, закусив губу, быстро направилась к телефону. Совсем уже было собравшись снять трубку и набрать номер оператора, она увидела список телефонов, который Майрон Уэстерфилд оставил возле аппарата. Второй по списку значился номер пожарного департамента в Биг-Пайн-Ки.

Она быстро стала набирать этот номер.

В тот же миг, как только Люк распахнул створки дверей, ветер с океана начал раздувать пламя по всему полу, заставив языки огня взобраться по стене, сплошь утыканной деревянными колышками, на которых висело множество инструментов, а потом к потолку и начать лизать его. Гарри тем временем ринулся к огнетушителю на стене возле душевой. Клайд пятился от наступавшего огня, в панике стреляя из ружья, словно мог этим остановить пожар. Люк ухватил Саманту за руку и потащил ее через верхние створки почти волоком. Позади он услышал, как дважды выстрелил Клайд. Ноги Люка зарылись в песок.

– Люк!.. – позвала Саманта.

– Бежим! – выкрикнул он.

* * *

Марвин внес свою лепту в дело всеобщего спасения, и сейчас лежал распростертый на полу малярки, с пулей в груди и жгучей болью в плечах и вдоль руки. Гарри что-то кричал Клайду. Слышался топот ног прибывающих людей.

– Ко мне! На помощь! – выл Гарри. – Нам здесь нужна вода и еще огнетушители!

– Марвин! – произнесла Сельма, склонившись над ним. Он не мог отчетливо видеть ее лицо, так как его очки свалились с носа, когда он упал. Марвин взглянул на нее и снова заморгал от боли в груди, подумав: я почти сделал это, почти удалось… – Марвин, – допытывалась она, – с тобой все хорошо?

– Оставь меня одного, – ответил он.

– Марвин!..

– Бога ради, оставь меня одного! – взмолился он. – Неужели ты даже не можешь мне дать умереть спокойно?

– Я люблю тебя, – сказала она. – Марвин, я люблю тебя!

Это прекрасно, подумал он. Она любит меня. Это делает все чудесным и восхитительным. Любовь сильнее всего. Любовь снимет эту жгучую боль у меня в груди, любовь разрушит замыслы Джейсона Тренча, любовь спасет мир и человечество.

У меня для тебя новости, мелькнула у него мысль – и тут его голова откинулась, глаза безжизненно закатились.

– Он мертв, – ни к кому не обращаясь, объявила Сельма и ощутила почти облегчение.

Люди Джейсона бежали от дома, и первым побуждением Люка было тащить Саманту в противоположном направлении, в сторону дома Танненбаума, в западном конце шоссе S-811. Затем он вспомнил, что эти люди вооружены и что любой, кто будет бежать от малярки, немедленно вызовет подозрение, и они, возможно, откроют огонь. Какой-то один, отчаянный миг он размышлял, не кинуться ли в самую гущу приближающихся людей, выкрикивая команды и указывая, что необходимо делать в горящей малярке, придав силу и направление бессмысленно бегущей толпе, привлеченной зрелищем пожара. А Саманта? Что о ней подумают? Они, может быть, и примут его за одного из своих бандитов, но если увидят женщину… нет! Только на побережье!

– Этой дорогой! – прошептал он, крепче хватая ее за руку, когда развернулся и побежал к океану. У него не было четкого представления, что делать дальше. Самым важным в данный момент показалось: надо было исчезнуть с глаз долой террористов, бегущих от дока к малярке, и, наверное, как можно быстрее добраться до того места, где начинался берег, а затем кружным путем вернуться к доку. Дальше этого планы Костигэна не шли, не было даже четкого представления, что может произойти в следующую минуту. Если их схватят. Мелькнула смутная мысль, что их, скорей всего, убьют, но смерть казалась какой-то нереальной, наверное, в той же степени, насколько нереальным виделось и вторжение Джейсона в город; впрочем, как и все остальное, что произошло этим утром на рассвете.

Люк Костигэн не имел права на страх, не мог позволить себе роскошь руководствоваться эмоциями, ибо в основе плана Джейсона лежала интеллектуальная концепция, уменьшающая страх перед смертью в пользу абстрактной идеи и отодвигающая на задний план реальность того, что их с Самантой в ближайшие несколько минут могут настигнуть пули. Его рука, сжимающая ее руку, ничуть не вспотела. Его сердце колотилось в груди только от изнеможения, вызванного необходимостью бежать, увязая в песке, а вовсе не от страха. Он знал – они должны выбраться отсюда, должны выбраться из города, чтобы предупредить власти, но он не знал, какие именно, – полицию, береговую охрану, армию – кого? Он чувствовал наряду с отчаянием уверенность, что ему никогда не удастся выбраться из города живым, но страха при этой мысли все равно не испытывал. Люди Джейсона сейчас находились повсюду. И в ресторане на западном конце дороги – тоже, а из него просматривались как вход на U.S.-1, так и шоссе S-811, так что эти места исключались. Но если они с Самантой побегут вверх по побережью, по направлению к дому Танненбаума, то их, возможно, засекут люди, борющиеся с пожаром в малярке, которая стояла в низине, и от нее берег хорошо просматривался. Даже если им удастся как-то миновать здание склада, все равно оставались еще люди Джейсона во всех домах вдоль побережья, и любой из них представлял для беглецов потенциальную опасность. Нет, пожалуй, только док являлся тем самым местом, куда следовало теперь пробираться, и он направился к нему сначала лишь в поисках убежища; но, увидев длинный пустой деревянный настил и белую «Крис-Крафт» у конца мола – яхту Джоэла Доджа, – Костигэн внезапно понял, что она – прекрасное средство для передвижения, и соответственно тотчас изменил план.

Саманта отвечала на все пожатия его руки так, словно он передавал ей через пальцы свои инструкции.

Они пробирались с берега на док, воспользовавшись ступеньками в его западном конце, и двинулись по дощатому настилу. Тапочки Саманты издавали легкие шаркающие звуки, пока они бежали по направлению к «Крис-Крафт», и казалось забавным, как это ему удавалось вслушиваться в шарканье ее тапок, ожидая в любой момент пулю в спину. Затем каким-то чудом получилось так, что они забрались на борт яхты целыми и невредимыми и с облегчением нырнули в каюту.

– Давай вниз! – сказал он Саманте и автоматически потянулся к ключу в гнезде зажигания на приборном щитке лодки. Но его рука ухватила лишь воздух, а пальцы, сделав привычный жест, повернули несуществующий ключ, которого в гнезде зажигания не оказалось. Он попробовал вспомнить, висел ли ключ от лодки на доске в малярке, или же… разве Джейсон не собрался пользоваться этой лодкой? Ну конечно же, так оно и есть!

«Крис-Крафт» находилась на плаву подле катера.

Тогда, возможно, ключ должен быть на командном мостике.

Саманта уже преодолела две ступеньки, ведущие в камбуз, и теперь обернулась взглянуть на Люка и прошептала:

– В чем дело?

– Ключ, – ответил он. – Его нет на месте. Я должен опять подняться наверх.

– Я пойду с тобой.

– Нет. Оставайся внизу! Если он наверху, я собираюсь завести движок и отогнать лодку.

– Я тебе понадоблюсь, чтобы отчалить.

– Лодка удерживается на одном тросе.

– Все равно, я с тобой!

Они секунду пристально смотрели в глаза друг друга.

– Хорошо, – сдался Люк, – пошли!

Они уже направились было к выходу из каюты, когда до их слуха донеслись шаги в дальнем конце дока.

– Что это?..

– Ш-ш-ш!

Оба замерли, затаив дыхание, в каюте яхты, ожидая, вслушиваясь в топот тяжелых сапог по деревянному настилу. Этот человек был явно вооружен – на сей счет сомневаться не приходилось. Если они сейчас попытаются пробраться на мостик… Нет! Их единственная надежда на то, что он пройдет мимо яхты.

Люк ничего не сказал. Его пальцы снова легко коснулись ее руки, и он опять повел ее вниз, мимо камбуза и крошечной кают-компании, для приема пищи, и дальше, в спальную каюту, где буквой V располагались койки вдоль носа лодки. Люк закрыл дверь, затем, оставив в ней щелку, стал прислушиваться к звукам шагов на молу. Они приближались. Он опять послушал.

Шаги смолкли – человек остановился.

Рядом с Люком Саманта стояла едва дыша и ободряюще сжимала его руку. Он ждал.

Лодка слегка качнулась, поскрипывание дерева было едва слышным, но Люк знал – человек взошел на борт. Он быстро прикрыл дверь, повернулся и взглянул в лицо Саманты – на нем читалось выражение ужаса, так мог смотреть только человек, загнанный в ловушку: глаза широко раскрыты, ноздри трепетали, губы разомкнулись, обнажив плотно стиснутые зубы. И он вдруг подумал: не такое ли точно выражение и на его лице? Затем он услышал тяжелые шаги по виниловой палубе в кубрике, потом на корме и выше. Спальная каюта была что-то футов восемь в поперечнике, в самой широкой части буквы V, с сужающимся до двух футов палубного пространства прохода между койками. Возле двери расстояние не превышало и шести футов, а стык буквы V был не более двух, с занавешенным шкафчиком, с сужающимися к носу стенками; еще два больших шкафа были встроены вдоль каждой стены каюты по всей длине и проходили под койками.

Кроме шкафов, больше спрятаться было негде.

Люк бесшумно отвел раздвижную дверцу шкафа, находящуюся ниже койки, на стороне, обращенной от мола. Саманта, не произнеся ни слова, опустилась на колени и втиснулась в это узкое пространство, продемонстрировав при этом удивительную изобретательность: сначала просунула голову с туловищем, затем развернулась, поджав колени, и только потом, когда поместилась вся, распрямила ноги.

– О'кей? – спросил Люк шепотом.

– Да, – прошептала она в ответ.

– Хорошо. Я буду здесь, рядом. Не бойся!

Люк плотно задвинул дверцу и быстро повернулся к стене каюты, обращенной к доку. Он услышал шаги на лестнице, ведущей вниз. Бесшумно открыл выдвижную дверцу шкафчика и затем попытался залезть внутрь его, используя прием Саманты. Но тут же с досадой обнаружил, что его ноги слишком длинны – они никак не убирались в шкаф. Шаги тем временем приближались, они раздавались уже в камбузе. Люк вылез из шкафчика и решил попробовать другой способ: сначала согнул ноги в коленях, на боку, а затем, перекинув через порожек нижнюю часть туловища, втиснулся плечом, как раз тогда, когда шаги затихли возле закрытой двери спальной каюты. Низко прижав голову к подбородку, он наконец-то весь поместился внутри узкого шкафчика, плотно прижав ладонь к внутренней стороне выдвижной дверцы и моля Бога, чтобы она не скрипела, когда он станет ее задвигать.

Ему это удалось с первого раза и в тот самый момент, когда дверь в спальную каюту приоткрылась.

В темноте, лежа со скрещенными на груди руками и ногами, плотно притиснутыми к стенкам шкафчика, он закрыл глаза и стал ждать.

Немного погодя Люк услышал, как дверь каюты так же осторожно кто-то закрыл; этот «кто-то» приветствовал вышедшего человека за стенами каюты. Оба чему-то засмеялись, и начался разговор. Люк не мог отчетливо расслышать слов, однако сделал попытку понять, о чем идет речь. И единственное, что он понял, это то, что, кажется, оба собеседника не собирались покидать лодку.

Волонтеры – пожарные из Биг-Пайн-Ки, двадцать пять человек на двух современных пожарных машинах прибыли в Охо-Пуэртос в течение пяти минут после звонка Сондры Лэски. Визжа шинами, машина свернула на шоссе S-811, почти сбив заграждение на въезде. Дэнни Лэтхем, старший пожарный, выпрыгнул из кабины первой машины, выругался и заорал, чтобы ему помогли очистить дорогу. Пожарные попрыгали обратно на свои места сразу же, как только оттащили барьер, и опять понеслись в город прямо в порт Костигэна, где дым все еще клубился над маляркой.

– Как случился пожар? – обратился Лэтхем к одному из цветных парней, которые все еще пытались бороться с огнем вместе с другими людьми, одетыми в грубые морские робы.

– Мы из береговой охраны, – ответил малый, – проверяли здесь в порту лодки, жители ждут урагана.

– О да, вижу! – прервал Лэтхем. – Так как же случился пожар?

– Кто-то курил здесь, в малярке, – последовал ответ.

– Ну ладно, мы теперь управимся и без вас в считанные минуты, – заявил старший пожарный, оглядевшись, и затем спросил: – А где Люк Костигэн?

– Последний раз, когда я его видел, он был со шкипером. Занимался лодками.

– Вы тут и впрямь думаете, что нагрянет ураган? – поинтересовался Лэтхем.

– Мы сможем ответить на этот вопрос с большей уверенностью, когда получим следующее сообщение. – Цветной малый уклонился от прямого ответа.

– И когда же оно поступит?

– В пять часов.

– Да-а, – протянул Лэтхем. – Давай-ка этот шланг сюда! – заорал он одному из своих людей. – Я Лэтхем, – сообщил он цветному. – Дэнни Лэтхем, – и протянул руку.

– Гарри Барнс, – представился цветной, пожимая протянутую руку.

В пять минут с пожаром было покончено.

Люди Лэтхема в последний раз окатили малярку водой из шланга и затем убрали его на место. Офицер береговой охраны, Джейсон Тренч, подошел, чтобы поблагодарить Лэтхема за помощь, и пообещал лично передать наилучшие пожелания старшего пожарного Люку Костигэну, как только тот вернется из бухты, где ставил на дополнительные якоря некоторые лодки.

Пожарные машины отбыли в четыре тридцать четыре.

* * *

– Ну, вот и Охо-Пуэртос, – произнес Ред Кеннеди.

Феликс притормозил грузовик на обочине:

– Да, он самый… Ладно! Где, по-твоему, тут столовка?

– Откуда мне знать? Должно быть, там! – Он кивнул на дорогу.

– Знак указывает, что эта дорога закрыта на ремонт.

– Мы можем прогуляться туда и на своих двоих, – предложил Ред.

– Да уж!..

– Что ты сказал?

– Даже и не знаю, стоит ли.

– Так ты хочешь есть или нет?

– Что, оставим грузовик прямо здесь, ты это имеешь в виду? Бросим посреди дороги?

– Конечно! А что с ним случится?

– Да ничего. А ты считаешь, что можно?

– О чем ты?

– Ну если ты хочешь, то и я согласен, давай оставим.

– О'кей, так пошли!

Они вылезли из кабины и уже стали пересекать шоссе, когда увидели полицейскую машину, приближающуюся с запада.

– Копы, – сообщил Ред.

– Да-а, – протянул Феликс.

Они перешли дорогу и остановились возле заграждения, наблюдая, как приближается патрульная машина. Та замедлила ход, а затем остановилась подле них. Из нее выбрался патрульный штата.

– Добрый день! – приветствовал он.

– День добрый, – отозвался Ред.

– Добрый день! – повторил следом Феликс.

– Это ваш грузовик? – спросил патрульный.

– Да, сэр!

– А что вы делаете здесь, на шоссе, и куда направляетесь пешком?

– Идем перекусить, – сообщил Ред. – Дорога закрыта на ремонт, поэтому и решили добраться на своих двоих.

– Вот как? – отозвался патрульный и глянул на заграждение, а затем на знак: «Дорога закрыта на ремонт». – Так куда путь держите?

– В Ки-Уэст.

– А там куда?

– "А энд Л. Фьюнише", – доложил Ред. – У нас для них груз – ворота, ограды. Все из железа. Можете посмотреть.

– Были сегодня в Биг-Пайн?

– А где это?

– Ниже по шоссе и в сторону.

– Нет, мы прямо из Майами. Никогда раньше не следовали этим маршрутом.

– Кто за рулем? – спросил патрульный.

– Я, – ответил Феликс Поттер.

– Позвольте взглянуть на ваши права?

Феликс достал права и протянул патрульному, который тщательно их изучил.

– Похоже, что все о'кей, – заметил тот и вернул права обратно. – Вы собираетесь оставить грузовик где он сейчас стоит?

– Я старался отогнать его от дороги как можно дальше. Но там, за кюветом, слишком мягкий грунт, не так ли?

– Я просто не хочу, чтобы вы мешали дорожному движению, – предупредил патрульный.

– Вы хотите, чтобы я еще немного его отогнал?

– Ну, по-моему, сойдет и так, пусть стоит там, – махнул рукой патрульный. – Вы не чувствуете запах дыма? – справился он вдруг, принюхиваясь.

– Да, здесь, должно быть, где-то пожар, – согласился Ред.

– Может быть, дорожники что-то жгут? – предположил патрульный. Он подошел к ограждению и отодвинул его. – О'кей, Джим! – крикнул он в сторону своей машины. И патрульный, сидящий за баранкой, повернул на шоссе S-811. – Эти ребята хотят добраться до ресторана! – объяснил водителю первый патрульный. – Будем рады подкинуть вас.

– Спасибо! – отозвался Ред, и все трое забрались в машину, патрульный – на переднее сиденье к напарнику, водители грузовика – на заднее. – Что-нибудь стряслось? – спросил Ред, чтобы поддержать разговор.

– Да, разбойное нападение с применением огнестрельного оружия, – ответил один из патрульных.

– Держу пари, в этой глуши такое случается нечасто.

– Что нечасто?

– Да разбойное нападение.

– Нет, конечно, такое просто редкость. – Патрульный сделал паузу. – Вон и ресторан, Джим! Почему бы тебе не подкатить к нему и не стать поближе, а я загляну туда!

– О'кей! – согласился водитель.

– Похоже, что он закрыт, – вырвалось у Реда.

– Да не может быть! – удивился патрульный за рулем.

– Все верно – закрыт! – подтвердил Феликс. – Прямо на двери висит табличка.

– А позади припаркован грузовик… странно, – заметил первый патрульный. – Должен же быть кто-то там, чтобы принимать продукты. – Он замолчал, а потом предложил: – Слушай, Джим, а почему бы тебе не сгонять в порт? Может, Костигэн знает, с чего бы это – закрыт ресторан?

Патрульная машина медленно двинулась к управлению порта. И, уже отъехав, они оба услышали, как зазвонил телефон в ресторане, а затем звонок резко оборвался.

– Как бы то ни было, но там наверняка есть хоть одна живая душа, – заметил первый патрульный.

– Как ты догадался?

– А то как же, раз снимают трубку? – Первый патрульный опять выдержал паузу. – Я, кстати, не заметил на дороге никаких рабочих, а ты?

– Я тоже, и что из этого? Сам факт, что дорога закрыта, еще не означает, что ее ремонтируют. Во всяком случае, не по воскресеньям!

– Лестер обычно открывает свою харчевню каждый день всю неделю, разве не так?

– Да, так!

– А сегодня разве праздник или что-нибудь в этом роде?

– Нет, насколько мне известно. Может, он закрылся из-за этого урагана?

– Похоже на то.

– Вы знаете какое-нибудь место, где мы могли бы выпить кофе с пирогом? – спросил Ред у патрульных. – Желательно до Ки-Уэст.

– Забегаловок на Биг-Пайн навалом.

– И как это далеко? – поинтересовался Феликс.

– Да не больше двух-трех миль.

– Не так уж плохо, Ред.

– Дай-то Бог!

– Нынче в городе полно автомобилей, – заметил первый патрульный. – Такое впечатление, что почти в каждом доме собралась компания.

– Да уж!

– Ты хочешь прямо там и тормознуть, Джим?

Машина вырулила на стоянку перед управлением порта, и патрульный открыл дверцу.

– Я ненадолго, – сообщил он напарнику за рулем и стал подниматься по дорожке, ведущей к передней двери. Затем открыл ее и шагнул внутрь здания.

Бобби Колмор восседал за столом. Рядом с ним был какой-то незнакомец. На коленях у него лежала куртка.

– Привет, Бобби! – сказал патрульный. – А где Люк?

– Перегоняет часть лодок там, в порту.

– Здесь все о'кей?

– Лучше не бывает.

Патрульный не сводил глаз с незнакомца.

– Как поживаете? – спросил тот.

– Помаленьку. Приветик!

– Это друг Люка, – объяснил Бобби.

– Здравствуйте! – произнес незнакомец, улыбаясь. – Меня зовут Бенни Праджер. – Он протянул руку, но так и не встал со своего места.

– Рад познакомиться, – ответил патрульный, пожимая руку.

– Люк сказал, что, если мне когда-либо понадобится лодка, то стоит только обратиться к нему и… – Праджер многозначительно ухмыльнулся. – Вот я и поймал его на слове.

– Вы выбрали самое подходящее время, – иронично заметил патрульный. – Здесь ожидается ураган.

– Ну, может, его и не будет, – возразил Праджер.

– Может, и так! Бобби, ты знаешь, когда вернется Люк?

– Трудно сказать. Он перегоняет лодки.

– В бухту?

– Да!

– Может, я там его поймаю? – предположил патрульный.

– Может быть, – согласился Бобби.

– Знаешь, пара полицейских штата убита в Биг-Пайн, – сообщил патрульный.

– Что?! – изумился Бобби.

– То, что слышал, – был ответ.

– Вот те на! Как скверно!

– Хуже некуда! Ты не видел тут никаких подозрительных личностей, шатающихся вокруг городка?