Текст книги "Чудовищные сны разума (сборник)"

В личной жизни Виктору до последнего времени не везло – попадались всё не те. Он любил окружать себя красивыми молодыми особами – моделями, актрисами. Впрочем, красавицы встречались и в среде рекламных агентов и техническо-творческого персонала – дикторов, визажистов, декораторов. Он легко сходился и безо всяких сожалений расставался с каждой очередной подругой. Все его приятели-сверстники уже давно переженились и растили детей, а он бегал холостой и свободный как ветер, что, впрочем, постепенно начало его тяготить. Так бы и корчить ему из себя повесу-донжуана, но тут судьба подстроила ловушку – очередная его модель, златовласая красотка Юлия, твердо решила женить на себе перспективного молодца. Очень скоро Витя с удивлением открыл для себя две вещи: прекрасная нимфа Юлечка оказалась на самом деле крашеной брюнеткой, что само по себе было не так уж и плохо, и что он слишком сильно увлекся ею, и привязанность его к ней крепчала ото дня на день, а вот это был уже тревожный для неженатого зажиточного мужчины симптом.

Менять что-либо в их отношениях ему уже не хотелось, да и Юля вцепилась в него мертвой хваткой влюбленной женщины – это он явственно осознал после их совместной поездки в Италию. Но и под венец бежать он не торопился, так что в отношениях их пока присутствовала некая неопределенность и недосказанность. Виктор чувствовал, что долго так продолжаться не может, и что его подруга вскоре с чисто женским практицизмом положит этому конец, поставив вопрос ребром – «или она, или гуляй, Витёк, дальше». И Витёк был далеко не уверен, что выберет «гульбу».

В последнее время дела в фирме шли как нельзя удачно, и ее глава уже начал подумывать, а не открыть ли ему свою независимую коммерческую телекомпанию, чтобы вещать в эфир хотя бы на город? После долгих раздумий он решил повременить с этими наполеоновскими планами, аккумулировать побольше средств на счету и уже потом, прикинув возможности, серьезно просчитать выгоду от проекта. Все деньги ведь тоже не заработаешь, нужно думать и работать на перспективу. У нас в России за годы правления Семьи все привыкли жить одним днем. Прямо по Христу: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем…»[13]13
  Отрывок из Евангелия от Матфея, глава 6, стих 34.


[Закрыть] Только люди всё перевернули с ног на голову, извратив смысл великих истин.

«Оттого и живем так, – рассуждал про себя Левин, – привыкли действовать наскоком да нахрапом, брать непременно всё и сейчас». Он твердо знал, что всему свое время, и то, что не удалось на этот раз, получится потом. Хоть и один раз живем, но ведь не год и не два подобно полевым цветам. Всякому овощу свой срок.

ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ Id

Я зашел к моему знакомому риэлтеру Алексею Варламову. Он накануне договорился о встрече с моей матушкой по поводу обмена квартиры в воскресенье, то есть завтра, но я решил зайти к нему заранее, так, на всякий случай, тем более, что живу-то в соседнем доме. Но в офисе у него я встретил вместо Алексея какого-то мудака и это, разумеется, вызвало у меня легкую досаду.

Я общаюсь с Ингой Мерзавкиной – сотрудницей рекламного агентства «АТВ». Надо сказать, что в жизни эта эффектная красотка (высокая блондинка с великолепной фигурой) – весьма взбалмошная и знающая себе цену особа, этакая самка – обольстительная и расчетливая. Она любезно улыбается, но в общении с ней чувствуешь скрытую холодность и заинтересованность лишь, если ты представляешь что-то весомое – крупный бизнесмен, «новый русский», знаменитость или, по крайней мере, симпатичный атлет на иномарке и с полным карманом «бабок». Она относится ко мне в целом нормально, дружелюбно, с вежливым интересом (всё же я – рекламный продюсер, руководитель творческих проектов), но не более того.

Тем более удивительно, что на сей раз (и я чувствовал это и был немного приятно поражен) она была расположена ко мне с подчеркнутым дружелюбием и озабоченностью по поводу моей судьбы, участием в моих трудностях. Оказалось, что ныне она – ведущая сотрудница научно-исследовательского центра, занимающегося разными направлениями в области социологии и психологии. Как и в жизни, здесь она – фаворит шефа, обладает определенным влиянием на него и таким образом может мне помочь устроиться к ним на работу. Я говорю ей, что хотел бы заняться разработками в области глубинной психологии и психоанализа. Ее же направление – социолог-психолог. Мы находимся в одном кабинете, затем проходим по коридору и переходим в другой кабинет – ее комнату. Она одета поверх одежды в белый халат. Она возражает мне, замечая, что пока рано говорить о том, чем мне заниматься и вообще всё еще находится под вопросом. Далее мы с ней продолжаем общаться.

Затем я с ней еду в машине, подъезжаем к моей остановке со стороны Городского рынка. Уже стемнело, за остановкой массовое зрелище – чемпионат по футболу. В небе – салют, фейерверк. Играют футболисты, и мяч летит в мою сторону, я отбиваю его головой, но он возвращается ко мне, отскакивая от чего-то, и тогда я ловлю его руками и кидаю обратно на поле игрокам.

Потом Инга меня с кем-то знакомит, кому-то из звезд футбола говорит, что я совершил какой-то выдающийся поступок ранее, затмевающий мою теперешнюю неудачу (с мячом?).

ЭКЗИСТЕНЦИЯ Ego

Если бы людей, искренне и серьезно увлеченных каким-либо видом коллекционирования, спросили, какой в этом прок, они бы ответили примерно следующее. Во-первых, коллекционирование способствует освещению и иллюстрации многих страниц истории и человеческой культуры, ведь любой предмет отражает какой-то этап нашего бытия, а собранные вместе – целую эпоху. Таким образом, коллекционеры выполняют историческую миссию, сохраняя предметы коллекций и информацию, которую они несут, потомкам. Во-вторых, с чисто утилитарной точки зрения, собирательство антиквариата и разнообразных предметов коллекционирования – один из самых надежных способов сбережения денег. Причем первое место здесь занимали нумизматика и филателия, которые по уровню прибыли на вложение в них опережали золото, бриллианты, живопись и даже недвижимость. Прелесть здесь еще состояла в том, что коллекции не облагаются никакими налогами, безо всяких поборов передаются по наследству и, наконец, вложенные в них средства не пострадают как в случае разорения банка или акционерного общества. Ну и, в-третьих, это просто увлечение, азарт, приятное времяпрепровождение.

Таков был бы, скорее всего, ответ самого коллекционера. А что, позвольте полюбопытствовать, думают по этому поводу специалисты в области психологии? Мнение психоаналитика было бы таково: любой вид собирательства, увлечение коллекционированием и накопительством чего-либо есть не что иное, как проявление так называемого анального характера. Понятие это достаточно сложное для непосвященных, но вкратце пояснить его можно следующим образом.

Люди с анальным характером по тем или иным причинам неосознанно застряли на уровне двух-, трехлетнего ребенка, то есть произошла фиксация либидо (психосексуальной энергии) на анальной фазе развития человека (от двух до четырех лет), когда ребенок учится контролировать свои выделительные функции. Детям поначалу свойственна любовь к своим испражнениям, но под влиянием родителей это удовольствие, получаемое от процесса дефекации, и восприятие фекалий как чего-то ценного заменяется противоположной установкой – чувством брезгливости и стремлением к аккуратности и чистоплотности. В душе ребенка возникает конфликт, при котором разные импульсы – одни, идущие из подсознания, а другие, поступающие со стороны разума – сталкиваются и образуют чувство тревоги и стыда. Если конфликты успешно не разрешаются, тогда либидо и фиксируется на данной стадии. Впоследствии такой человек будет чрезвычайно чистоплотен, аккуратен и пунктуален до мелочей, педантичен и бережлив, даже скуп. У него разовьется страсть к накопительству и коллекционированию. Причем, эти качества выразятся слишком навязчиво и гипертрофированно. Подобные черты характера возникают у детей в ответ на требования чрезмерно строгих и непреклонных родителей. У ребенка появляется страх потерять контроль над сфинктерами, а значит вызвать неудовольствие родителей. Это – страх перед наказанием.

Такая вот не совсем приглядная картина, обрисовывающая механизм и причины появления увлечений коллекционированием, страсти, которой подвержено множество приличных и добропорядочных людей.

Игорь всё чаще ловил себя на мысли, что рекламная деятельность затягивает его всё сильнее, вытесняя остальные увлечения. Тем не менее, его по-прежнему тянуло к коллекционному хобби, к их сборищам по выходным, к монетам – этим золотым, серебряным и медным кружкам с выгравированными на них рисунками и надписями (изображением и легендой). Кто уж они все – мелочные крохоборы или увлеченные собиратели старины, обладатели анального характера или ценители прекрасного – это его мало заботило. Впрочем, Измайлов с возмущением отвергал всякие психоаналитические инсинуации и никаким «анальщиком» себя не считал. Что за глупые и недостойные измышления?! Этак вообще всех подряд можно зачислить в разряд невротиков и психов, подходя к изучению человечества с глубинно-психологической меркой. Фрейд, Юнг, Райх и иже с ними – люди действительно высочайшего ума, выдающиеся ученые, но распространять выводы, полученные в узкой области определенной научной дисциплины, на всё общество и происходящие в нем процессы просто нелепо.

Измайлов, отличаясь пытливостью и тягой к знаниям, к постижению тайн природы и мира, конечно же, интересовался и загадками человеческой психики, почитывал и «великих реформаторов» психологии и психиатрии. Тем не менее, никаких проявлений пресловутого «анального характера», за исключением увлечения собирательством, да, пожалуй, склонности к чистоте и аккуратности, в себе не замечал. И был в душе оскорблен таким огульным сравнением всех представителей многочисленного племени коллекционеров, к которому относил и себя, со всякими неполноценными психотипами.

В их «клубе» царила атмосфера не столько увлеченности коллекционированием, сколько коммерции. Купля-продажа монет шла полным ходом. Большинство интересовала лишь коммерческая выгода. Впрочем, не все были такими, еще оставались чудаковатые энтузиасты, занимавшиеся той же нумизматикой ради самого факта коллекционирования. Одним из них был пожилой профессор, преподаватель истории древнего мира в Университете. Монеты для него являлись исторической редкостью, реликвиями прошлого, артефактами, дошедшими до нас из прошлых веков – он специализировался только на монетах царской России, со времен Киевской Руси и до октябрьской революции. Старые названия русских монет самых разных номиналов представлялись ему чем-то святым, передающим сам дух того времени, откуда они дошли, атмосферу древнерусского общества, историю Российского государства. Сама мысль о том, что он систематизирует и постоянно пополняет свою коллекцию, сохраняя тем самым часть российской материальной культуры, доставляла ему огромное удовольствие. Это было чувство сопричастности к истории, развитию и величию его прекрасной страны, могучего государства, любимой Родины. Тем более, сейчас в столь смутное для нее и всех нас время. Сколько раз Россия падала на колени, но неизменно поднималась вновь, стряхивая с себя все чуждое ей и наносное и разворачиваясь во всю свою ширь и мощь!

Появлялся в их «клубе» и еще один чудак, нувориш из числа «новых русских», разбогатевший на сомнительных операциях с недвижимостью. Потом одно время он занимался биржевыми спекуляциями, затем переключился на махинации в области строительства. Он стремительно богател, и всё ему сходило с рук. О размерах его состояния не догадывался никто, он и сам точно не знал, сколько у него лежит денег на разных – западных и российских – счетах, а частью в кубышке и вложенные в недвижимость. По самым скромным подсчетам «лимон зеленых» уж точно имелся.

В последнее время он всерьез увлекся нумизматикой и с бешеным энтузиазмом и размахом типично российского купца принялся скупать раритеты и «уники»[14]14
  Раритет – очень редкая монета, тираж которой не превышает нескольких десятков.
  «Уник» (уникум) – уникальная монета, известная лишь в одном экземпляре.


[Закрыть], а то и просто дорогие монеты. Когда он видел какой-нибудь новый «антик» или редкую средневековую монету – европейскую, русскую или арабскую – его всего начинало трясти, в глазах появлялся лихорадочный блеск, а ноздри возбужденно раздувались. И уже ни о чем больше не думая, он стремился приобрести понравившуюся ему вещь, даже не пытаясь торговаться. Рассматривая у себя дома коллекцию, любуясь ею, перебирая монеты и ощущая их вес, форму, твердость, он испытывал непередаваемое удовольствие. Это было сродни какому-то священнодействию, религиозному экстазу.

Но в еще большей степени его воображение распалялось от одной мысли, что все эти раритеты принадлежат ему, что именно он – владелец редких во всем мире предметов. И уж совсем он млел от восторга, когда становился обладателем монет, тираж которых исчислялся единицами. Для этого ему приходилось ездить в Москву, Питер, Одессу. Когда он бывал за границей, то первым делом бежал в антикварные салоны, где жадным взором окидывал витрины с монетами, выискивая среди них нечто ценное, достойное пополнения его коллекции. Все нумизматы и торговцы коллекционным материалом в их городе знали его и, когда им в руки попадали интересные дорогие экземпляры, первым делом показывали ему, уверенные, что если только вещь заинтересует, он обязательно купит ее, не споря о цене. Все удивлялись, как это он до сих пор «не наелся» своим увлечением? Что ж, у богатых свои причуды.

Как-то один из завсегдатаев «клуба» доверительно поведал Игорю:

– Вот ты сам посуди: состаришься ты, будешь жить на пенсию и что – думаешь, проживешь? Черта с два! Государство будет тебе выплачивать жалкие гроши, от этих подачек ты быстро загнешься. Вспомни, когда это нам, простым смертным, платили хорошие деньги? Это еще в советские времена на ту пенсию можно было жить-поживать и горя не знать. А либерастам и дерьмократам долбанным лишь бы избавиться от стариков, пусть себе, мол, потихоньку вымирают. Вот и подумай, как будешь выкручиваться? Сейчас пенсия смехотворная, а в будущем возможно еще хуже будет.

– Ну, и что ты предлагаешь? – поинтересовался Игорь.

– Ясно дело, стоит уже сейчас позаботиться о своем будущем. Старость не за горами, на государство надежды никакой. Значит нужно делать накопления. И вот тут встает главный вопрос: в какой форме сберечь накопленное трудом?

– Вложить что ли куда надежнее… – предположил Измайлов.

– Правильно, вложить, но вот куда? Где надежнее? В рублях, сам понимаешь, только полные идиоты держат. Доллары тоже не в кайф, а кто знает, не рухнет ли этот поганый «бакс», да и любая другая валюта – то же евро? Золото, бриллианты, драгоценности – всё ерунда, сегодня ценятся, а завтра какая-нибудь «Де Бирс» возьмет да выкинет на рынок избыток этих камней или драгметаллов, и тогда полный обвал, а твои вложения обесценятся.

– Ну, а жилье? – не сдавался молодой человек.

– Да, недвижимость – милое дело. Надежно, солидно, да и, скорее всего, уже не отнимут. Вот только одна загвоздка – платить нужно за жилье-то, да за коммунальные услуги, и с каждым годом плата всё повышается.

Игорь покачал головой:

– По-твоему выходит всё плохо! С тобой никак не договоришься, никакого выхода!

– Э, нет, приятель, ошибаешься. Есть выход, и еще какой. Лучше всего сохранять трудовые капиталы в антиквариате и коллекционных предметах. Они не облагаются никакими налогами – раз. Цены на них никогда не снижаются, а наоборот растут из года в год – два. И, когда тебя прижмет, ты всегда сумеешь легко сбыть их и выручить хорошие деньги – три.

Он довольно рассмеялся.

– Сам я, например, покупаю монеты, но не всякие, а только российские царские рубли – серебряные, золотые, платиновые. Из серебра беру лишь ценные и редкие монеты, а рядовые и распространенные меня не интересуют. Так-то вот.

Его собеседник хмыкнул:

– А я думал, ты настоящий коллекционер, нумизмат…

– Да, – тот махнул рукой, – это всё в прошлом, все эти страсти-мордасти. Тоже чего только не собирал, чем только не увлекался. Распродавал коллекции – надоедало – потом снова собирал. Теперь умнее стал, коплю себе на старость.

– Рано тебе еще на покой-то, Юра.

– Рано, не рано, а уже пятьдесят через годик стукнет. Я ж говорю, заранее нужно обеспокоиться о будущем, потом поздно будет. Спохватишься, а годы-то ушли, нет их золотых. Вот тебе, сколько сейчас, тридцати еще нет? Ну, так вот и напряги свои извилины, что к чему и как лучше.

– Может ты и прав, – пожал парень плечами.

– Само собой прав.

Во всяком случае, Игорь прислушивался к мнению старших товарищей.

Большинство серьезных нумизматов увлекались собиранием российских монет разных периодов: царских (от Петра I до Николая II), первых лет советской власти (1924–27 гг.), дореформенных и «ельцинских». Относительно двух последних категорий, наибольшим спросом пользовались памятные монеты – в особенности юбилейные рубли – и, так называемые не выпущенные монеты СССР[15]15
  Монеты 1947 и 1958 годов, отчеканенные, но запрещенные к выпуску правительством СССР; являются раритетами.


[Закрыть], стоимость отдельных из них достигала четырехсот долларов.

Собиратели «антиков», средневековых европейских и куфических (арабских) монет, а также монет США и Европы нового и новейшего времени, китайских, японских и прочих монет составляли меньшинство и выглядели в среде «традиционных» нумизматов белыми воронами.

Среди российских монет самыми дорогими считались золотые – елизаветинские двух– и пятирублевики, а также пятирублевики Павла I и Николая I, империалы[16]16
  Империал – российская золотая монета достоинством в 10 рублей (до 1897 г.), затем в 15 рублей (1897 г.); речь идет об империалах Николая II (1895–97 гг.), стоимость которых доходит до семи тысяч долларов.


[Закрыть] и платиновые – шести– и двенадцатирублевики. Стоимость этих монет в хорошем состоянии колебалась в пределах одной-четырех тысяч долларов. До пятнадцати тысяч «зеленых» доходила цена золотых двадцатипятирублевиков. Из советских монет «униками» считались золотые червонцы двадцать пятого года. Ну, и конечно возглавлял это блистательное собрание «константиновский» рубль, цена которого на аукционах «Сотби» и «Кристи» достигала нескольких миллионов долларов.

Вкратце история появления этой монеты такова. Александр, старший сын Павла I, после смерти отца стал императором и успешно правил Россией почти четверть века вплоть до своей кончины в 1825 году. После чего престол, согласно установленному правилу наследования, перешел по старшинству к среднему брату – великому князю, наместнику Королевства Польского Константину Павловичу. Но тезка одного из великих римских императоров тайно отрекся от престола в пользу младшего брата Николая. Так появился император и самодержец всея Руси Николай I. Пока решался этот весьма двусмысленный вопрос, чиновники, ведавшие делами казначейства, решили подсуетиться и выпустить несколько пробных монет с портретом императора Константина I. Бедолаги ни сном, ни духом не ведали, что тот уже всё решил для себя и своего брата, а также в целом для всего государства российского, чем, как мы знаем, и воспользовались горемычные декабристы.

Всего было отчеканено семь монет – пять с традиционной гуртовой[17]17
  Гурт – ребро монеты, на которое в целях предотвращения злонамеренного обрезания наносится насечка или какая-либо надпись.


[Закрыть] надписью и две без оной. На сегодняшний день известно, что один экземпляр находится в Эрмитаже, другой в МГИМе[18]18
  МГИМ – Московский Государственный Исторический Музей.


[Закрыть], третий в Национальном музее Смитсоновского института в Вашингтоне, три – у западногерманского коллекционера-миллионера Фукса. А где же седьмой рублик – спросите вы? А вот он-то как раз находится неизвестно где, но предположительно на территории России. Перед ВОСР[19]19
  ВОСР (для тех, кто позабыл) – Великая Октябрьская Социалистическая Революция 1917 года.


[Закрыть] след его затерялся, и он так до сих пор и не был обнаружен.

Плох тот коллекционер-россиянин, который бы не мечтал нечаянно найти недостающий рубль Константина. Грезил об этом и Измайлов, рисуя в своих мечтах грандиозные планы обогащения. Пять миллионов долларов! Как говорил ему, посмеиваясь, дед Илья: «Где-нибудь пацаны им в “чику” играют». А уж сколько наплодилось руками умельцев различных новоделов и подделок «константиновского» рубля – и не сосчитать. Причем некоторые из них тоже стояли баснословно дорого. Впоследствии Игорь оставил эту иллюзорную надежду случайно нарваться на раритет или уникум, а уж о седьмом экземпляре рубля Константина вспоминал как о красивой легенде, впрочем, нет-нет да сознание она будоражила.

Немного в мире найдется монет, равных по стоимости нашему «константиновскому». Взять, например, американский доллар 1804 года – стоимость его на аукционах достигает два миллиона долларов. Столько может стоить разве что «Победа» – высший военный орден СССР. И всё из-за своей редкости.

Всё же в Игоре не угас дух искательства. Осенью, после своей рыночной эпопеи, он периодически выбирался в близлежащие деревушки и поселки, где обходил дома и дворы, выспрашивая у хозяев насчет старинных вещей, монет и икон. Город уже весь был порядком «выпотрошен» корифеями нумизматики и антиквариата. Приходилось искать в соседних населенных пунктах. Иногда ему удавалось выторговать что-нибудь недорого, но чаще возвращался пустым, да и в том, что приобретал, не было ничего стоящего. Но, кто ищет, тот всегда найдет. Однажды, смотавшись на электричке в один из районных центров области, Измайлов натолкнулся на мужичка, нашедшего то ли в своем огороде, то ли выкопавшего на курганах неподалеку самый настоящий клад – глиняный горшок, полный серебряных рублей Николая II. Рыночная цена такого рублевика составляла от пяти до десяти долларов. Игорь купил у него шестьдесят монет по оптовой цене два доллара за рубль. Это было несомненной удачей. В «клубе» он сумел постепенно распродать их в три раза дороже. Большую часть у него приобрел тот самый «чокнутый профессор».

В другой раз он в какой-то Богом забытой деревушке купил у старушки золотой десятирублевик 1901 года прекрасной сохранности и всего-то за пятьдесят «баксов». Продал же его впоследствии за сто двадцать «зеленых» тому профессору-чудику. Вот так и делал свой маленький гешефт.

«Уники» и «антики» ему что-то не встречались, а попадались всё чаще советские полтинники 20-х годов, те самые, со звездой или с молотобойцем. Они содержали 9 грамм серебра 900-й пробы и стоили всего пару «баксов». Правда и скупал он их двое дешевле. Еще часто предлагали серебряные рубли Николая II, а уж о медных царских монетах и говорить не стоило – валом валили.

Однажды на рынке один хитрый мужичок протянул Игорю монету со словами: «Отдам всего за пять долларов». Взяв ее в руки и рассмотрев, тот ахнул, его глазам предстал «константиновский» рубль, но тут же протрезвел – искусная подделка и не более того. Всё же он выторговал его себе за три «бакса» в качестве сувенира, «прикалывать» знакомых.

Постепенно Игорь отошел от мелочевки – торговли распространенными монетами и значками, тех, что назывались «ширпотребом», и переключился на более серьезный товар – редкие и дорогие монеты, награды. Приторговывал по случаю и иконами, но столь редко, что даже не считал это частью своего бизнеса. Он старался ориентироваться на спрос и особенно ценил и уважал клиентов, подобных тому «новому русскому», готовому выложить любые наличные за понравившуюся ему вещь. Можно сказать, у него появился вкус и нюх на хорошие вещи. Этому Игорька, помимо опыта в антикварном и коллекционном бизнесе, научила реклама и те неплохие гонорары, которые он теперь получал.

Игорь заработанные деньги налево и направо не тратил, как некоторые, а, обращая в доллары, усердно копил, всерьез подумывая о приобретении однокомнатной квартиры. Последние несколько лет он только об этом и мечтал. Конечно, он хорошо относился к своим родителям, но жить с ними вместе теперь, когда он повзрослел, и у него появились свои интересы, своя личная жизнь…

В бывшей советской конституции декларировано, что каждый имеет право на жилье. Но всё это только пустой звук. Игорь полагал, что после двадцати лет молодой человек или девушка должны жить отдельно от родителей самостоятельной жизнью. Иначе возникают всевозможные недоразумения, обиды, конфликты и скандалы.

У нас же в стране дети живут с родителями аж до тридцати, а то и более лет. Да, что говорить, некоторые остаются с «предками» всю свою жизнь! И что же – это происходит от огромной любви к ним или ощущения собственной незащищенности? Просто у большинства нет достаточных средств, чтобы приобрести себе отдельную квартиру. Два поколения живут вместе и ненавидят друг друга из-за этого. Некоторые терпят, крепко стиснув зубы, кое-кто открыто протестует и неистовствует.

«Но в нашем мире, если ты не богат и не являешься представителем элиты, – с досадой думал Измайлов, – это продолжается веками, и будет продолжаться далее!» Вот отсюда многие проблемы молодых людей и молодоженов.

Птенец, оперившись, всегда вылетает из родительского гнезда, чтобы уже более не возвратиться и построить свое собственное. Так и волчонок, когда подрастет, покидает логово. Человеческие же дети в своем естественном желании стать свободными и самостоятельными никак не могут расстаться с семейным очагом, то бишь родительским домом и вовсе не по своему желанию. Просто у большинства нет такой возможности.

ТРАНСЦЕНДЕНЦИЯ Id

Я нахожусь на какой-то высокой вышке посреди леса, на большой поляне на берегу речки или другого водоема. Со мной люди, в том числе две молодые женщины. Кто-то спускается вниз и спустя какое-то время кричит нам, предостерегая, что лучше бы нам поскорее спуститься, так как поднялся сильный ветер, сущий ураган, и башня может рухнуть. Я уже и сам это замечаю, но мы ничего не успеваем предпринять. Неожиданный яростный порыв рушит вышку, она подламывается, и мы вместе с ней падаем вниз. Я успеваю крикнуть, чтобы все держались за перила и хватались за ветки лежащих внизу деревьев, тогда, может, и спасемся.

Я и несколько моих спутников, в том числе и две молодые особы сумели не разбиться при падении. Мы пробираемся какими-то лабиринтами, среди нагромождения скал и камней. Я веду их в пещеру, мы продвигаемся по подземелью, освещая путь импровизированными факелами, скользим, падаем, ныряем в лазы, карабкаемся наверх по тоннелям. В какой-то момент я приказываю собрать все горящие лоскутки материи (или бумаги) вместе, чтобы осветить какой-то колодец…

Спустя какое-то время, я уже благополучно общаюсь с моей бывшей подругой Ликой Котовой (моя самая большая, сильная и яркая любовь). Она живет в частном доме, на выступе горы, меж нами овраг с ручьем. Я стою на другой стороне выступа горы, поросшей растительностью. Она выходит ко мне, мы беседуем, я помогаю ей написать вступление и заключение к дипломному проекту, а также доклад и тезисы для научной конференции. Мы залезаем на большое раскидистое дерево, там у нас нечто типа гнезда, где я пишу ей работу. Она слезает, я вначале слез след за ней, а потом снова забрался на дерево. В это время соседские дети – или это ее племянники и племянницы? – начинают баловаться, раскачивать дерево. Предостережения на них не действуют. Крупная ветка ломается, я лечу вниз, но, планируя на ветке, плавно приземляюсь. Соседи встречают меня возгласами одобрения. Я во дворе, где стоят частные дома рядом с домом Лики. Она где-то рядом.

Я уже с другой своей подругой – Ксенией Портновой (тоже бывшей). В здании Университета – она там секретарь. Она, попросив меня подождать, куда-то уходит, но мне нужно позвонить и я покидаю комнату без спроса. Иду вдоль комнат, по коридору, мне встречаются какие-то важные занятые люди. Прохожу в директорскую, она пуста. Нахожу телефон – он какой-то странный. А до этого наткнувшись по пути на телефон охранника, я пытался позвонить, но он был занят или не работал (телефон – маленький, черный, типа радиостанции переносной или пейджера, сотового). Я выхожу из приемной, так и не позвонив. В это время я вспоминаю, что тоже сопричастен работе социологического факультета, в этом «повинен» мой доклад и прочие работы. Вижу, как студенты-выпускники этого факультета, готовясь к карнавалу, понаделали транспарантов и костюмов, отражающих их дипломные работы, и они были признаны лучшими в Университете членами комиссии-жюри (это похоже на соревнования КВН).

Далее я вижу, что на стене висит стенд, а на нем ксерокопия моей статьи о среднем классе, но подписанная другой фамилией – сотрудницей редакции газеты «Комсомольская правда». Правда, в начале статьи указано, что Баюн Явраев провел специальное исследование по заказу Центра социологических исследований и разработок. Это вступление набрано жирно и помещено под моей фотографией.

Я нахожу газету с моей статьей и показываю своей матушке и дяде (который является для меня авторитетом в таких вопросах). Они, читая подзаголовок и вступление, удивляются, увидев мою фамилию. Я внутренне ликую.

Кстати, когда я входил в ту директорскую, кто-то произнес: «Он вошел в классную, чтобы убраться, но она была уже чиста».

ЭКЗИСТЕНЦИЯ Ego

В их городе помимо агентства «Арт-видео» имелось несколько фирм, предоставлявших разнообразные рекламные услуги, наиболее заметным из которых было, вслед за фирмой Левина, рекламное агентство с причудливым названием «Ай Си Эс». Эта аббревиатура, тем не менее, имела самое непосредственное отношение к видеопроизводству и компьютерной анимации и расшифровывалась как «Interactive computer systems»[20]20
  Interactive computer systems (англ.) – интерактивные компьютерные системы.


[Закрыть].

Руководил фирмой Ильдус Фидаилов, высокий добродушный толстяк. Надо сказать, система управления в агентстве была более чем демократичной и вместо привычной вертикально-иерархической структуры представляла, скорее, горизонтально-сетевую. Таким образом, Фидаилов, являющийся «первым среди равных», осуществлял новомодный принцип прогрессивного менеджмента, пользующийся все большей популярностью в западном обществе. В то же время, здесь отчетливо прослеживалось влияние ушедшего советского строя, когда главенствовал примат коллективизма. Коллективистские отношения пронизывали всю структуру советского общества, преобладая не только в экономике, политике или социуме, но и в культуре и даже в личной жизни. И далеко не всегда это было плохо. Испокон веков основополагающими императивами для народов России являлись принципы коллективизма, справедливости и религиозности. Общинность, традиции, самодержавие – вот та благодатная почва, на которой марксисты сумели построить невиданное доселе устройство – социалистическое общество.

Таким образом, в фирме «Ай Си Эс» сочетались новые западные «постмодернистские» веяния с былыми социалистическими традициями. И, надо сказать, фирма процветала. Впрочем, как и агентство Левина, который твердой рукой единолично правил своим до сих пор непотопляемым детищем. В «Ай Си Эс» же, в отличие от левинской студии, некоторые старейшие сотрудники являлись соучредителями. Творческий состав коллектива тоже был достаточно сильным, в профессионализме не уступая городскому лидеру. Главным аниматором здесь трудился Слава Зигель – брат местного «компьютерного гения» из «Арт-видео» Саши Зигеля. К тому же Фидаилову удалось сманить к себе лучшего в городе фотографа Серегу Бублика. Но явным преимуществом студии была высококачественная цифровая аппаратура последнего поколения, а по классу имеющихся видеокамер «Ай Си Эс» даже несколько превосходила агентство Левина.