Текст книги "Глобальная культура коммуникаций"

В самом начале война явила моральную растерянность Красной армии, не сразу разглядевшей лицо врага. Эта же война и вражеского солдата явила не в облике бывшего рабочего, мечтающего свергнуть немецких капиталистов и власть Гитлера, а в облике убийцы, садиста и мародера. Гитлеру удалось раскрыть самые худшие качества немца, растлить его сознание, воспитать пренебрежение к людям иного происхождения. Писатель и публицист Эренбург отмечал, что Гитлер сумел «превратить аккуратных, честных, работящих обывателей в „факельщиков“, сжигающих деревни, устраивающих охоту на стариков и детей… Гитлер вовлек в массовые зверства… всю свою армию, связал десятки миллионов немцев круговой порукой».

В то время как наши войска оставляли город за городом, перед пропагандой встала задача – воспитание у бойцов и командиров желания драться. Источником этого желания должна была стать ненависть. Уже с конца 1941 г. армию вела идея ненависти. И не столько к германским капиталистам и генералам, сколько к немецкому солдату. Эта ненависть была объективна, объяснима преступлениями фашистов против советских людей. Она взращивалась усилиями пропагандистов, талантливых публицистов, кинематографистов. В 1942 г. она трансформировалась в пронзительный и хлесткий, как удар бича, слоган «Папа! Убей немца!».

Но в значительной мере мощным «пропагандистским ударом», окончательно «встряхнувшим» армию, стал приказ наркома обороны СССР от 28 июля 1942 г. Стиль приказа № 227, слова «Ни шагу назад!» больше подошли бы пропагандистскому воззванию, нежели военному документу.

Воспитание ненависти стало центральной идеей советской пропаганды уже во второй месяц войны. «Авторами» этой идеи были главный редактор газеты «Красная звезда» Д. Ортенберг и писатель А. Н. Толстой. Уже на первой встрече в редакции они пришли к убеждению: для того чтобы поднять боевой дух и укрепить стойкость армии, нужно научить ее ненавидеть врага. В речи И. В. Сталина, произнесенной 3 июля 1941 г., той, что поразила страну обращением «братья и сёстры», они выделили фразу: «Германский фашизм неукротим в своей бешеной злобе и ненависти к нашей Родине».

Ненависть! Вот ключевое слово. Но ненависть не к политическому течению, именуемому «германский фашизм», а ненависть к немцам. Они воплощают все зло, именуемое германским фашизмом. Фашизм – это образ политологический, а вот фашист, немец – это образ конкретный, «живой». Поэтому и нужно создать образ немца-врага. Толстой и Ортенберг «перевели» политический язык Сталина на язык военной пропаганды, на язык психологической войны. Уже 9 июля писатель публикует программную статью «Я призываю к ненависти»:

«Мы должны объединиться в одной воле, в одном чувстве, в одной мысли – победить и уничтожить Гитлера. Для этой великой цели нужна ненависть. В ответ на вторжение Гитлера в нашу страну – ненависть, в ответ на бомбардировки Москвы – ненависть. Сильная, прочная, смелая ненависть!., священная ненависть, которая объединяет и возвышает».

И дальше Толстой представляет образ немца, которого нужно ненавидеть. Он делает «модель», по которой работали потом советские литераторы, журналисты, кинематографисты, политработники, ибо эта пропагандистская идея оставалась ведущей до самого конца войны.

«Фашисты любят сильные ощущения. Книга, театр, кино могут дать только суррогат переживаний. То ли дело – подойти к белорусской колхознице, вырвать у нее из рук младенца, швырнуть его на землю и слушать, кривя рот усмешкой, как баба кричит и кидается, беспомощная и безопасная, словно птица, у которой убили птенца, и под конец, когда до нервов дошли эти вопли наглой бабы, – ткнуть ее штыком под левый сосок… Или приволочь с хутора на лесную опушку, где расположились танки для заправки, полтора десятка девушек и женщин, приказать им, – четкой, мужественно-немецкой хрипотцой, – раздеться догола, окружить их, засунув руки в карманы и отпуская жирные словечки, разобрать их по старшинству и чину, потащить в лес и наслаждаться их отчаянными криками и плачем, а потом вперевалку вернуться к своим танкам, закурить и уехать, чтобы впоследствии написать в Германию открытки о забавном приключении: „Должен тебе признаться, Фриц, эти проклятые русские девки под конец нам до смерти надоели своими воплями и царапаньем…“».

А в августе 1941 г. в статье «Убей зверя», опубликованной сразу в «Правде», «Известиях» и «Красной звезде», А. Толстой заклинал:

«Ты любишь свою жену и ребенка, – выверни наизнанку свою любовь, чтобы болела и сочилась кровью, – твоя задача убить врага с каиновым клеймом свастики, он враг всех любящих, он бездушно приколет штыком твоего ребенка, повалит и изнасилует твою жену… Так, наученный Гитлером, он поступит со всякой женщиной, как бы ни была она нежна, мила, прекрасна. Убей зверя – это твоя священная заповедь… убийство фашиста – твой святой долг перед культурой».

Статистика раскрывает нам истоки той ненависти, что крепла в военные годы. Вот уточненные данные о потерях с 1941 по 1945 г. – боевых и среди военнослужащих и гражданского населения[125]125
  РГАЛИ. Ф. 2451. On. 1. Д. 112. Л. 8–9; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 409. Л. 105–107.


[Закрыть]:

Поражают невероятно большие потери среди гражданского населения в Советском Союзе. На оккупированной территории советских граждан преднамеренно истребляли (более 7,4 млн человек), их убивали, уничтожали в концлагерях, в полосе военных действий, угоняли на каторжные работы в Германию (на них погибли 2,2 млн человек). Люди умирали от холода и голода, чего стоила только блокада Ленинграда! Истреблением советских граждан занимались как СС, так и вермахт. Ни в одной стране не было столько уничтожено мирных жителей, которые погибли в соответствии с доктриной Гитлера в отношении славянских народов, – 14,7 млн человек! В Германии погибли 1,6 млн мирных граждан, в основном от англо-американских бомбежек и в полосе военных действий.

Уже к началу 1942 г. масштабы убийств поражали. Солдаты все видели, и их ненависть росла. И пропаганда это всемерно использовала. В 1942 г. был опубликован очерк М. Шолохова «Наука ненависти». Чтобы ощутить то время, приведем фрагмент из него, повествующий о случае, потрясшем главного героя – лейтенанта Герасимова:

«Вскоре перешли мы в наступление и тут действительно насмотрелись… Сожженные дотла деревни, сотни расстрелянных женщин, детей, стариков, изуродованные трупы попавших в плен красноармейцев, изнасилованные и зверски убитые женщины, девушки и девочки-подростки…

Особенно одна осталась у меня в памяти: ей было лет одиннадцать, она, как видно, шла в школу; немцы поймали ее, затащили на огород, изнасиловали и убили. Она лежала в помятой картофельной ботве, маленькая девочка, почти ребенок, а кругом валялись залитые кровью ученические тетради и учебники… Лицо ее было страшно изрублено тесаком, в руке она сжимала раскрытую школьную сумку. Мы накрыли тело плащ-палаткой и стояли молча. Потом бойцы также молча разошлись, а я стоял и, помню, как исступленный шептал: „Барков, Половинкин. Физическая география. Учебник для неполной средней и средней школы“. Это я прочитал на одном из учебников, валявшихся там же, в траве, а учебник этот мне знаком. Моя дочь тоже училась в пятом классе.

Это было неподалеку от Ружина. А около Сквири в овраге мы наткнулись на место казни, где мучили захваченных в плен красноармейцев. Приходилось вам бывать в мясных лавках?..»

Из «Науки ненависти» родился потом рассказ «Судьба человека» – о солдате, оплавленном жизнью, обожженном ненавистью, но не ожесточившемся. Но это было уже послевоенное состояние, а тогда, в 1942-м…

В воспитании ненависти сказала свое слово и поэзия. Вот стихотворение из тех дней И. Уткина:

 
Чтоб честным людям не терзаться,
Чтоб небо стало голубей
Над родиной твоей, – мерзавца
Настигни и убей! <…>
 
 
Вдова в ночи бессонной тужит,
Ребенок на руках у ней.
Кто их лишил отца и мужа?
Фашист. И ты его убей! <…>
 
 
За черный ужас сел сожженных;
За стаи мертвых голубей,
За то, что плачут наши жены,
Отцы и матери, – убей!
 

(«Товарищу бойцу»)

О том же стихи поэта и тогда военного корреспондента К. Симонова:

 
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был <…>
 
 
Если мать тебе дорога… <…>
Если ты отца не забыл… <…>
 
 
Если ты не хочешь отдать
Ту с которой вдвоем ходил;
Ту что долго поцеловать
Ты не смел, – так ее любил, —
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу
И распяли ее втроем,
Обнаженную на полу;
 
 
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все; что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…
 
 
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что Родиной мы зовем… <…>
 
 
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
 

(«Если дорог тебе твой дом…»)

Но громче всех звучал голос И. Эренбурга. В его памфлетах, очерках, репортажах, фельетонах интонация ненависти оставалась определяющей в течение всех лет войны. Интеллигент, писатель, он возненавидел фашизм, узнав его еще в Испании и Франции, где в конце 30-х годов представлял газету «Известия». И он не делал различия между подразделениями СС и вермахта. У всех были руки в большой крови, и далеко не только солдатской. Фашизм был ненавистен ему и как еврею, переживавшему трагедию своего народа, который гитлеровцы уничтожали изуверски, с немецкой основательностью и педантичностью. Его публицистический дар позволял создавать такие тексты, которые по силе эмоционального воздействия, пожалуй, не имели себе равных.

Публикацию памфлетов и очерков Эренбурга поощрял Сталин, который прекрасно понимал, какой дух нужно вселить в армию, чтобы армия «ломала немца». И поэтому жесточайший по отношению к армии сталинский приказ, известный в войсках под названием «Ни шагу назад!», доходил до сознания солдат и командиров вместе с текстами Эренбурга, Шолохова, стихами Уткина, Симонова и других поэтов, пишущих о войне.

Но было и стихотворение Н. Асеева «Надежда» («Насилье родит насилье…»). Он написал его, когда увидел в одной подмосковной деревне, освобожденной от немцев, как мальчишки катались с горы на трупах немецких солдат вместо санок. Это страшно поразило поэта:

 
Насилье родит насилье,
и ложь умножает ложь;
когда нас берут за горло,
естественно взяться за нож.
Но нож объявлять святыней
и, вглядываясь в лезвие,
начать находить отныне
лишь в нем отраженье свое, —
нет, этого я не сумею,
и этого я не смогу:
от ярости онемею,
но в ярости не солгу! <…>
У всех увлеченных боем
надежда горит в любом:
мы руки от крови отмоем
и грязь с лица отскребем…
 

(«Надежда»)

Да, «руки от крови отмоем и грязь с лица отскребем», но не сейчас, не в декабре 41-го, когда еле одолели немца под Москвой. Поэтому и жесток был к поэту секретарь ЦК ВКП(б) А. Щербаков, отвечавший за моральное состояние армии, определив это стихотворение как «политически вредное», ибо не воспитывает ненависть, которая сплачивает, создает энергетику войны и рождает героев. А такие рефлексирующие интеллигенты, как Асеев, пусть пока посторонятся – войне нужны другие поэты.

Воспитанию ненависти служила и кинодокументалистика. В сентябре 1943 г. в своем письме руководителям фронтовых киногрупп начальник «Главкинохроники» подчеркивал, что задача «фронтовых кинооператоров в районах, освобождаемых Красной армией, – это съемки следов злодеянии и разрушении, совершенных немецко-фашистскими захватчиками». Объектами съемок должны быть: «места, где фашисты учиняли расправу над советскими людьми: помещения гестапо, места казней, трупы убитых и замученных граждан, лагери пленных красноармейцев», «вид варварски разгромленных жилищ, музеев, школ, библиотек, церквей». Но когда Красная армия перешла в наступление на всех фронтах, изгоняя гитлеровцев с советской территории, фронтовым кинооператорам была поставлена другая задача: снимать кинохронику, отображающую «боевые действия советских войск, героизм и высокое воинское искусство наших бойцов и офицеров, мощь советской техники и ее умелое применение в боях»[126]126
  РГАЛИ. Ф. 2451. On. 1. Д. 112. Л. 8–9; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 117. Д. 409. Л. 105–107.


[Закрыть].

В 1942-м и 1943-м армия выстояла. Эренбург же стал заклятым врагом Третьего рейха и главного пропагандиста Германии – доктора Геббельса. Это не преувеличение. Пропагандистская машина рейха действительно видела в нем врага и оперативно реагировала на его публикации – где-то истерикой, а где-то профессионально выстраивая PR-защиту. Но немец не сдавался, и Эренбург методично продолжал делать свое дело, даже когда наша армия вступила на территорию Германии.

Ненависть наступавших захлестнула и мирное население. «По дороге на Берлин вьется серый пух перин» – это Александр Твардовский пишет о тех днях начала 1945 г. Грабежи мирных немцев, изнасилования женщин, убийства – все было. «Они, сволочи, хорошо жили, вволю ели, имели скот, огороды, сады и напали на нас, дошли аж до моего города. И нет им пощады за это!» – тогдашнее оправдание «идейных» насильников и мародеров. В 18-й стрелковой дивизии служил старшина Солов – из «идейных». Ему политотдел посвятил целое донесение[127]127
  См.: ЦАМО. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 216–217.


[Закрыть]:

«8 апреля 1945 г. <…> Комсорг роты автоматчиков 424-го стрелкового полка старшина Солов, вступив в разговор с начподивом [начальником политотдела дивизии. – Авт.], пытался доказать, что русских и полек насиловать нельзя, а немок – можно. Когда разъяснил ему начподив о неправильности его мнения, он все равно твердил свое, настраивая на это других молодых воинов.

Впоследствии он был разобран на бюро ВЛКСМ, которое приняло решение отстранить его от должности комсорга роты и просить командование послать т. Солова в стрелковую роту.

Будучи уже в стрелковой роте в должности помкомвзвода, т. Солов дрался примерно. Несколько раз подымал в атаку бойцов, а когда выбыл командир взвода из строя, он принял на себя командование взводом, который первым вошел в деревню Брюкк. Только после окончания боя, будучи ранен, т. Солов ушел с поля боя. Командование представило его к ордену „Красная Звезда“».

А «безыдейные» беспредельничали после изрядной выпивки. При этом неважно, кем был насильник – сержантом, лейтенантом или майором, – водка равняла всех. Из вороха архивных свидетельств выбираем выступление начальника Политуправления 2-го Белорусского фронта на совещании работников отдела агитации и пропаганды фронта (6 февраля 1945 г.), где речь шла о морально-политическом состоянии советских войск на территории противника[128]128
  См.: ЦАМО. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 78. Л. 30–32. Основной смысл приказа № 006 – «мародеров и насильников расстреливать на месте».


[Закрыть]:

«Я особо хочу выделить вопрос об опасности явлений пьянства, барахольства, насилий, бессмысленных поджогов и т. п. <…> Люди теряют облик воинов Красной армии, ориентируются на легкую добычу, на легкую жизнь. Насилует сначала немку, а затем насилует и польку. Старший офицер приказывает ему прекратить, а он выхватывает пистолет и убивает офицера. Может ли такой человек самоотверженно бороться? Нет! Опасность этих явлений очень велика. Не случайно Военный совет и Политуправление фронта с получением первых же сигналов собрали совещание начпоармов [начальников политотделов армии. – Авт.] и прокуроров. После был издан приказ № 006».

Писатель Э. Казакевич, бывший в войну офицером разведки, в своем послевоенном романе «Дом на площади» пишет о том, как старый немецкий профессор, придя в ужас от творившегося, с интеллигентской деликатностью говорит советскому коменданту освобожденного города Лаутербурга: «У вас симпатичные солдаты, добрый и спокойный народ. Я на своих прогулках много наблюдал за ними. Но ваш пьяный солдат – это ужас…» И комендант, знающий больше этого профессора, чистосердечно признается: «Подвыпивший русский солдат почти так же плох, как трезвый немецкий».

В начале 1945 г. в кинотеатрах Германии показали очередной выпуск киножурнала «Deutsche Wochenschau» («Дойче вохеншау»). Немцы были в шоке от кадров, запечатлевших женщин, по словам комментатора, изнасилованных и убитых советскими солдатами. Этот эпизод оказался привязан по времени к осени 1944 г., а по месту – к району в Восточной Пруссии, который недолго занимали советские войска. Сюжет «о насилии» сделали по указанию X. Хинкеля, директора киноотдела Министерства народного просвещения и пропаганды и директора Имперской палаты кино. После прихода нацистов к власти Хинкель стал государственным комиссаром Пруссии по науке, искусству и народному образованию. В середине 1944 г. он с энтузиазмом взялся за претворение идеи Геббельса: целью пропаганды должна стать тотальная борьба против большевизма.

А борьба с большевизмом требовала постоянной демонстрации ужасов и зверств коммунистов. Первая такая пропагандистская демонстрация была на тему о «зверских расправах большевистско-еврейского сброда над украинскими и латышскими националистами»[129]129
  См.: Герцштейн Р. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск, 1996. С. 440.


[Закрыть]. Потом началась кампания под лозунгом «Большевизм – смертельный враг Европы». Когда в Катыни, что под Смоленском, полиция обнаружила останки польских офицеров, расстрелянных сотрудниками НКВД в 1940 г., германская радиослужба новостей провозгласила: «Массовое зверство евреев-большевиков в Катыни, жертвами которых пали 12000 польских офицеров, вызвало возмущение всего цивилизованного мира»[130]130
  Там же. С. 443.


[Закрыть].

В мае 1944 г. «теоретик» и идеолог нацизма А. Розенберг сравнил большевизм, «это сатанинское мировоззрение», с новейшим типом диких орд, надвигавшихся на Европу из степей Центральной Азии, «извращенным неомессианством Востока»[131]131
  См.: Герцштейн Р. Война, которую выиграл Гитлер. С. 447.


[Закрыть]. И вот когда в октябре 1944 г. войска 3-го Белорусского фронта генерала И. Д. Черняховского, одного из самых способных советских полководцев, вошли в Восточную Пруссию и с боями пробивались к ее столице Кёнигсбергу, Геббельс дал указание прессе и радио рассказывать о жестоких изуверствах и пытках, которые выпали на долю немецкого мирного населения[132]132
  См. там же. С. 473.


[Закрыть]. При этом он обращал внимание на то, что сведения об издевательствах над немецкими женщинами и детьми на востоке Германии поступают в каком-то «неполном и недостаточном виде». И задача немецких пропагандистов – дополнить эти слухи и расцветить живописными подробностями, чтобы превратить в суровые обвинения против оккупантов[133]133
  См.: Брамштедте Е., Френкель Г., Манвелл Р. Йозеф Геббельс. Ростов-на-Дону, 2000. С. 359.


[Закрыть]. За создание таких «живописных подробностей» взялся Хинкель.

В полосе действий Красной армии были небольшие города, которые советские войска оставляли, потом снова брали. Один из таких городов Хинкель и выбрал для съемок. Приходилось торопиться, ибо на город уже наступали с другого направления. Трупы женщин, погибших от артиллерийского огня, от действий войск на городских улицах, подготовили к съемкам: задрали юбки, стянули белье, раздвинули ноги. И главное – нашли «свидетелей». Несколько испуганных горожан лепетали о русских солдатах-зверях, а закадровый голос вещал, что русскими при взятии города были изнасилованы и убиты 62 женщины. Предполагалось, что после показа таких «свидетельств» немцы будут сражаться за каждую улицу, за каждый дом. Подобные сюжеты Геббельс относил к «поэтической правде» – так он называл метод, посредством которого можно было стимулировать «силы через страх».

Вероятно, под влиянием геббельсовского кино с «живописными подробностями» и цитируемых нацистским радио отрывков из памфлетов Эренбурга командующий немецкой армейской группой «Норд» подписал приказ, в котором утверждалось, что Илья Эренбург призывает азиатские народы пить кровь немецких женщин. Он якобы требует, чтобы «азиатские народы наслаждались нашими женщинами: „Берите белокурых женщин – это ваша добыча“. Илья Эренбург будит низменные инстинкты степи. Подлец тот, кто отступит, ибо немецкие солдаты теперь защищают своих собственных жен».

Чем же ответил Эренбург, когда ему показали этот приказ? Он написал памфлет «Белокурая ведьма». Всего 27 строк, но каких! Разжигающих ненависть по обе стороны фронта. Зовущих одних – мстить, а других – держаться до последнего:

«Цитаты, которые немецкий генерал приписывает мне, выдают автора: только немец способен сочинить подобную пакость. Фрицы – это профессиональные насильники, это блудодеи с солидным стажем, это потомственные павианы. Они загрязнили всю Европу. Напрасно генерал уверяет, что мы идем в Германию за немецкими самками. Нас привлекают не гретхен, а те фрицы, которые оскорбляли наших женщин, и мы говорим напрямик, что этим немцам не будет пощады.

Что касается немок, то они вызывают в нас одно чувство: брезгливость. Мы презираем немок за то, что они – матери, жены и сестры палачей. Мы презираем немок за то, что они писали своим сыновьям, мужьям и братьям: „Пришли твоей куколке хорошенькую шубку“. Мы презираем немок за то, что они воровки и хипесницы[134]134
  Хипесница – проститутка, обкрадывающая своих клиентов (из воровского жаргона, распространенного в 20–40–е годы XX в.). – Прим. авт.


[Закрыть].

Нам не нужны белокурые гиены. Мы идем в Германию за другим: за Германией. И этой белокурой ведьме несдобровать».

«Тотальная война или победа большевизма» – так заострил вопрос Геббельс. Напуганные немцы старательно воевали и трудились, чтобы не пустить большевиков в Германию. Не всему, о чем говорил Геббельс, немецкий обыватель верил. Но в сексуальную дикость русских – верил. Пропаганда Геббельса на последнем издыхании работала над тиражированием мифа об агрессивности солдат Красной армии, о поголовных изнасилованиях немок на территориях, занятых «красными».

Установка на такой миф исходила от самого Геббельса: «В лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками… В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему». А так как в рамках тотальной войны был применен новый подход к подаче информации, суть которого заключалась в большей оперативности и откровенности, то миф о сексуальной агрессивности русских «раскручивали» оперативно и с множеством «деталей».

Репортерский подход совмещали с пропагандистскими уловками. Например, агент распространял слух: «Большевики не причиняют никакого вреда населению в оккупированных ими районах рейха» – и тут же появлялся контрслух: «Они совершают вопиющие сексуальные зверства»[135]135
  См.: Герцштейн Р. Война, которую выиграл Гитлер. С. 517.


[Закрыть]. Главное, требовал Геббельс, создать мобилизующую атмосферу страха, возбуждаемого «большевистскими вакханалиями».

Кампания страха, начатая в 1943 г., в конце войны охватила всю Германию. И порой русских, входивших в немецкий город, встречали трупы пожилых немцев, повесившихся в своих домах, ибо «лучше повеситься, чем погибнуть от рук зверей с Востока».

Мифы о сексуальных зверствах русских, крепко сколоченные немецкими профессионалами пропаганды на основе массовых случаев красноармейского распутства, в наше время «распространяет» британский историк Э. Бивор. Например, такой[136]136
  Бивор Э. Падение Берлина. 1945. М., 2005. С. 530–531.


[Закрыть]:

«Берлинцы помнят пронзительные крики по ночам, раздававшиеся в домах с выбитыми стеклами. По оценкам двух главных берлинских госпиталей, число жертв, изнасилованных советскими солдатами, колеблется от 95 до 130 тысяч человек. Один доктор сделал вывод, что только в Берлине было изнасиловано примерно 100 тысяч женщин. Причем около 10 тысяч из них погибло в основном в результате самоубийства. Число смертей по всей Восточной Германии, видимо, намного больше, если принимать во внимание 1 миллион 400 тысяч изнасилованных в Восточной Пруссии, Померании и Силезии. Представляется, что всего было изнасиловано порядка 2 миллионов немецких женщин, многие из которых (если не большинство) перенесли это унижение по нескольку раз».

Впечатляющая «сексуальная бухгалтерия», правда, мало согласующаяся с правдой тех дней, по крайней мере, если верить нашим архивам. Занятно и другое. Вероятно, трудно дается Бивору понимание сексуальной страсти, захлестнувшей женщин Европы и, чего скрывать, расположившей их к русскому солдату. Поэтому сексуальные контакты между советскими военны ми и женщинами в тех странах, куда пришла Красная армия, да леко не всегда были насильственными. Но как же это признать и отношении «детей степей, зверей с Востока», да еще не имев ших, как считает Бивор, «необходимого сексуального образования»? Дети степей, звери с Востока – это образ Красной армии, освободившей Европу от фашизма, который создает в своих сочинениях британский историк.

Тема насилия и особо изнасилований стала основной при создании образа ненависти к врагу как в СССР, так и в гитлеровской Германии. Такой образ сильнее влияет, лучше запоминается.

В таких вот отголосках информационно-пропагандистская война, сопровождавшая Великую Отечественную войну Советского Союза, дошла до наших дней.

А каковы особенности современных информационно-пропагандистских акций, которые обслуживают как военные конфликты, так и политико-идеологическую и политико-экономическую борьбу?

Американские теоретики пропаганды рассматривают информационные войны как действия, предпринятые для достижения информационного превосходства в интересах национальной стратегии и осуществляемые путем влияния на информацию и информационные системы противника при одновременной защите собственной информации и своих информационных систем. США создают мощнейшие центры глобального информационного воздействия на мировую информационно-психологическую среду. Для организации такого воздействия объединяются ведущие американские интернет-провайдеры и крупнейшие СМИ.

Несмотря на то что средства воздействия (дезинформация, слухи, пропаганда, агитация и т. д.) остались прежними, средства получения и доставки информации стали принципиально новыми. Прежде всего это системы глобального телерадиовещания, при посредстве которых как реально происходящие события с соответствующими комментариями, так и специально подобранные факты и аргументы становятся доступны людям во многих странах мира. Использование спутников прямого вещания позволяет лидеру какого-либо государства без согласия руководства других стран напрямую обратиться к населению этих стран, что является совершенно новым явлением в мировой политике.

Использование психологических средств информационной нойны предполагает знание структуры и особенностей «вражеских» СМИ, их постоянный мониторинг. Главная проблема состоит в том, каким образом направить необходимую информацию в СМИ противника: непосредственно, через прямое телерадиовещание, или косвенно, через глобальные коммуникационные системы. Уже в течение многих лет США последовательно разрабатывают технологии информационных войн[137]137
  См.: Панарин И. Н. Информационная война XXI века. Готова ли к ней Россия? // Власть. 2000. № 2. С. 101–104.


[Закрыть].

В организации информационно-пропагандистского воздействия значительно преуспели китайские специалисты. Современная концепция ведения информационной войны начала разрабатываться в Китае в конце 80-х годов XX в. Под информационной войной понимались действия (политические, экономические, культурные, технологические и т. д.) по захвату информационного пространства.

Китайские теоретики информационной войны сделали вывод о том, что результаты «холодной войны» между Советским Союзом и Западом подтвердили правильность китайского подхода. С учетом уроков «холодной войны» и реализации отечественной концепции информационных войн Китай добился впечатляющих результатов в информационном противоборстве с США. В стране существует секретная государственная система ведения информационного противоборства в финансовой сфере, которая обеспечивает массированное применение сил и средств в нужное время. Ядром системы являются исследовательские бюро при Госсовете КНР и системно-аналитический центр Министерства государственной безопасности. Эта система получает информацию как от разведки, так и от китайских диаспор в странах Тихоокеанского региона. Ведется тотальный контроль за СМИ в этих странах. Значительное число газет, телерадиоканалов приобретены агентами и штатными сотрудниками китайской разведки. Посредством контролируемых СМИ осуществляются активные информационно-психологические операции.

Ведение информационных войн отражает экспансионистскую политику государства, ориентированную на достижение национальных интересов. Внутри страны – это всеобъемлющее информационное влияние на массы посредством ведения конкурентной борьбы на информационном поле. Методы и средства информационной войны (среди них пропагандистские, рекламные, культурно-образовательные акции манипулятивного характера, специальные психологические операции, Интернет, электронные базы данных, спутниковое телевидение, мировое радиовещание) нацелены на изменение информационно-психологической среды, общественного сознания и настроений в глобальных масштабах.