Текст книги "Глобальная культура коммуникаций"

По оценке шефа Центрального разведывательного управления А. Даллеса, Георгий Околович – видный руководитель антисоветской эмиграции. Занимался он в основном оперативной, агентурной, боевой работой «Народно-трудового союза», причем занимался увлеченно, изобретательно.

Известно, что еще в 30-е годы Г. С. Околович нелегально пробрался на территорию СССР, поездил по стране, посмотрел на жизнь, изучил особенности перемещения населения, устройства на работу и благополучно отбыл на Запад.

Вторично следы пребывания Околовича в СССР обнаруживаются в годы войны в Смоленске, Минске и Борисове. Как утверждают современные «энтээсовские» историки, на оккупированной немцами советской территории он занимался организацией подпольных групп НТС. В целом ряде документов имя Околовича упоминается в связи с деятельностью оперативной группы «Зондерштаб-Россия». Созданный в марте 1942 г. абвером специальный орган «Зондерштаб-Россия», поддерживавший тесную связь с карательными органами посредством резидентур и агентов, занимался поиском мест расположения партизанских формирований, сбором информации об их численном составе и руководителях, о районах их действия, способах связи с центром, выискивал и уничтожал командиров и комиссаров, выявлял подпольные патриотические организации и советских агентов, заброшенных в немецкий тыл[282]282
  См.: История советских органов госбезопасности. М., 1977. С. 335.


[Закрыть]. Две сотни членов НТС служили в этом штабе под командованием ветерана немецких спецслужб Б. А. Смысловского[283]283
  См.: Дробязко С. И. Эпопея генерала Смысловского // Материалы по истории Русского освободительного движения. М., 1999. Вып. 4. С. 133.


[Закрыть].

Похоже, что кадры НТС «обкатывались» в годы войны на борьбе с партизанами, коммунистами, чекистами и советскими офицерами. Особенно активно действовали агенты из группы «Зондерштаб-Россия» в Минске, где с их помощью был уничтожен подпольный горком компартии Белоруссии. В годы оккупации каждый делал свое дело. Партизаны, подпольщики, спецгруппы НКВД противодействовали «новому порядку», насаждаемому гитлеровцами, уничтожали оккупантов, подрывали транспортные коммуникации вермахта на Восточном фронте. Немецкие спецслужбы и карательные части выявляли и уничтожали группы и отряды Сопротивления. А агенты НТС помогали немцам в этих кровавых акциях и параллельно создавали свои законспирированные группы на оккупированной советской территории.

Сегодня историки НТС скрупулезно описывают «созидательную» деятельность Союза в годы войны: «В 1942 г. подпольные группы НТС работали в 120 городах оккупированной России. Действовала сеть тайных типографий. Члены НТС под самыми невероятными легендами и с самыми разнообразными документами колесили по занятой немцами территории России. Устраивались на работу, ездили курьерами между подпольным центром НТС и группами в Киеве, Днепропетровске, Витебске, Орше и других городах»[284]284
  Мордвинкин И. Б. Белогвардейцы. Гл. 16 // /ittp://kadet.ru/old/library/litera/belo/bel_pOO.htm


[Закрыть].

Поскольку германские власти не признают НТС в качестве самостоятельной национальной организации, то как создавать группы Союза на советской территории, контролируемой немцами? Околович придумал: мелкие группы НТС (1–3 человека) в России должны быть автономны и входить в общую сеть по принципу единства взглядов на судьбу советского режима. Каждая ячейка сама выбирает приемы борьбы, но знает, что где-то рядом есть единомышленники. Вот такую сеть сплетал Околович на оккупированной советской территории, сделав Смоленск оперативным центром НТС. И когда немцы оставляли завоеванные города, в них оставались агенты немецких спецслужб – СД и абвера и независимые «энтээсовские» ячейки Околовича.

Кто работал под руководством Околовича? Пострадавшие от советской власти интеллигенты и потомки разоренных предпринимателей, дьячок местной церкви, сын нэпмана, дослужившийся до чина местной полиции. И рассуждали они так же, как служивший в русской полиции Смоленска сын нэпмана Шурик, о котором пишет К. Симонов в подготовительных материалах к роману «Живые и мертвые»[285]285
  Симонов К. М. Софья Леонидовна. М., 1985. С. 44, 46–47.


[Закрыть]:

«Конечно, война внесла в ту полосу разорения и прозябания, которую мы пережили при советской власти, еще новые унылые краски. Это неизбежно и печально, но Россия перешагнет через это и станет еще на здоровую европейскую почву. Мы, в сущности, пока еще все азиаты, и я, конечно, тоже. Очень бы хотелось посмотреть Германию. Наверное, скоро это будет возможно, и, наверное, любой заштатный немецкий городишко покажется нам по сравнению с этим же Смоленском оазисом культуры, и я буду смотреть на него как дикарь. Это стыдно, но я не скрываю от себя этого, я трезво смотрю в будущее. Конечно, война, в которой большевистское, но в общем-то, по существу, русское войско так позорно бьют, как бьют его немцы, будет унизительным воспоминанием в нашей армии, но помните, как сказано в „Полтаве“ про Петра и шведов: „Пью за учителей своих“…

Конечно, мы – я именно говорю о таких, как я, – в своем роде потерянное поколение. Мы прожили двадцать четыре года в пустоте, среди чужих идей, и многие из нас просто потеряли представление, какой могла бы быть сейчас жизнь в России, если бы наши отцы сначала собственными руками не предали царя, а потом не поджали хвост перед большевиками. Все заново, все заново… Россию надо будет восстанавливать из пепла, с азов… надо считать исходным положением не то, что было перед Октябрьской революцией, а то, что было перед Февральской… Строя новую Россию, надо будет мыслить широко и обдумывать все заново, совершенно заново…»

В романе этот Шурик плохо кончил – убили его подпольщики. А в жизни, наверное, бежал бы он с немцами из Смоленска. И одной ячейкой НТС стало бы меньше. Но нам интересна логика его мысли. У всех завербованных Околовичем она была примерно такая же.

Кто в военные годы не «засветился», служа немцам, при вернувшейся советской власти продолжал жить в автономном режиме. Этим «затаившимся» НТС адресовал радиопередачи, присылал литературу Кто-то жил с ощущением тревоги и ненависти, кто-то постарался все забыть. До некоторых органы безопасности так и не добрались, и хорошо законспирированная сеть выжила. Немного их было, агентов НТС, завербованных в годы войны в ряды «третьей силы», якобы не принадлежащей ни Гитлеру, ни Сталину, борющейся с общими диктаторами за национальную, независимую, единую Россию. Как говорил Околович, немцы, свалив Сталина, не будут же вечно оставаться в России, а если попробуют, «мы им такую партизанщину разведем, что небу жарко станет!»[286]286
  См.: Трушнович Я. На путях в Россию // Посев. 1991. № 6.


[Закрыть].

На самом деле НТС оказывал немецким спецслужбам конкретную помощь, и их взаимодействие скорее смахивало на деловое партнерство.

После войны, когда НТС уже сотрудничал с английской разведкой (скорее, работал под ее началом), Околович занимался привычным делом – готовил агентов, отправлял их в Советский Союз с заданиями: проверить старые адреса, активизировать работу «энтээсовской» агентуры, продолжить создание сети. И вскоре американское ЦРУ заинтересовалось этим каналом проникновения за «железный занавес».

Соратник Г. С. Околовича и глава «Народно-трудового союза» в конце 40-х годов Владимир Дмитриевич Поремский занимался больше идеологией и пропагандой. В 1920 г., когда красные взяли Крым, его семья бежала из Севастополя в Югославию. Дальше – русская гимназия в Белграде, изучение химии в Белградском университете, Сорбонне. Получив диплом инженера-химика, девять лет работал по специальности, много публиковался. Научный авторитет завоевал своими трудами по молекулярным структурам. И позже, когда он всецело ушел в политику, свою теорию свержения власти коммунистов в СССР он назвал «молекулярной».

Политикой Поремский начал заниматься еще студентом. В 1930 г. он уже представлял французский филиал «Народно-трудового союза» на его первом съезде. Все последующие годы он вел активную политическую деятельность в НТС, бился с оппозиционерами за чистоту рядов Союза, много печатался в газете «За Россию». В политической жизни, как и в химии, Поремскому сопутствовали успех и признание. Перипетии жизни Поремского в первые годы Второй мировой войны изложены в его «официальной» биографии, написанной В. Г. Пушкарёвым[287]287
  См. http://www.syneigetic.ru [сайт Московского международного синергетического форума].


[Закрыть].

«В 1941 Г. ВДП [Владимир Дмитриевич Поремский. – Авт.] был задержан в Париже гестапо и препровожден под его надзором в Берлин. Здесь он получил работу переводчика и преподавателя в лагере для переподготовки военнопленных в Вустрау, находившемся в ведении Восточного министерства. При всей одиозности этого учреждения в нем, как и в других ведомствах тогдашней Германии, находились люди, не разделявшие гитлеровскую политику, сочувствовавшие возрождению национальной России и покрывавшие деятельность формально закрытого в Германии НТС. Таким образом, лагерь Вустрау, где из военнопленных отбирались работники для администрации оккупированных областей, стал на первом этапе войны средоточием подпольной деятельности НТС. Здесь… работали Брунст, Вергун, Редлих и другие видные руководители Союза. Здесь Поремский в декабре г. был избран в Исполнительное бюро…».

О Поремском сохранилось много воспоминаний, например Е. И. Дивнича, который в 1934–1940 гг. входил в руководство НТС[288]288
  Дивнич Е. И. НТС – нам пора объясниться! Нью-Йорк, 1969. С. 88–90.


[Закрыть]:

«Мне памятен случайный разговор с солидаристом В. Д. Поремским зимою в 1941 г…Разговор происходил в Берлине за обедом в „Итальянском ресторане“… Поремский тогда работал диктором на немецком радио, где числился и я. В то время меня раздирали внутренние сомнения о моей роли. Завязался разговор. Я высказал свое мнение – не пора ли бежать от грязного дела: хозяева требуют от нас призывать советских солдат сдаваться в плен немцам. Мало того, что это ведет к поражению России, но мы еще знаем нечеловеческие условия немецкого плена. Поремский не переставал жевать спокойно, слишком спокойно для русского патриота. Так мог жевать человек, у которого совесть в полной гармонии с поступками.

– Меня это ничуть не пугает. Я совершенно сознательно призываю. Главное – свергнуть большевиков.

– Но это захват России немцами!

– Пустяки. Идея солидаризма их растворит. В русской душе, когда жизнь будет построена на солидаризме, потонут немецкие чаяния захвата. Русская водка, русская песня, русская женщина, русское радушие хоть кого переделают».

Служба Поремского в лагере в Вустрау, где готовили пропагандистов из русских для русских, прежде всего для РОА генерала А. А. Власова, по существу, сделала его одним из идеологов власовской армии.

Вернемся, однако, к изложению «официальной» биографии Поремского:

«В Вустрау в противовес гитлеровской русофобской пропаганде Поремский перевел и отпечатал на ротаторе книгу немецкого философа Вальтера Шубарта „Европа и душа Востока“ – о высоких духовных качествах русского народа и всемирном призвании России… Перевод этот, наряду с общей „неподконтрольностью“ НТС, ставился Поремскому в вину, когда он в июне г. был арестован гестапо. Заключение он отбывал в тюрьме на Александерплац в Берлине и в концлагере Заксенхаузен. Освобожден он был вместе с несколькими другими руководителями Союза лишь в апреле 1945 г. в результате личного вмешательства генерала А. А. Власова. Как человек, вхожий в западные круги и владеющий несколькими языками, он был в последние дни войны направлен Власовым на связь с англичанами в Гамбург, для ознакомления союзников с замыслом Освободительного движения. Но англичане его слушать не пожелали и заключили в лагерь военнопленных, откуда он вышел, после тяжелой болезни, лишь в 1946 г.».

Что было вполне естественно. Весной 1945 г. англичане любого, кто был замечен в сотрудничестве с гитлеровцами и их пособниками, рассматривали как преступника. Через год, когда началась «холодная война», английская разведка оценила полезность такого специалиста для борьбы с Советами, и Поремского освободили. Британцев интересовала агентура НТС на советской территории, которую там так усердно при немцах насаждали эмиссары НТС. На Союз обратили внимание, поддержали материально и начали разрабатывать планы совместных операций. И пока оперативная служба НТС под началом Околовича готовила новых агентов для заброски в Советский Союз, Поремский, выполнявший в НТС функции «министра иностранных дел», работал над программой идеологического удара по советской власти.

Первым делом он планировал создать издательство и журнал «Посев», затем радиостанцию «Свободная Россия». Под это англичане обещали дать неплохие деньги, хотя и требовали больше агентурной, разведывательной работы.

К тому времени Поремский уже хорошо понимал, что для успешной борьбы с Советами нужна перспективная стратегическая теория. Требовалось не столько установить конечную цель, сколько определить приемы, методы обрушения режима. И Поремский ее создал – «молекулярную теорию», недооцененную (а чаще непонятую) коммунистами, но принятую американцами.

Он, конечно, читал работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, «О сопротивлении злу силою» И. А. Ильина, сочинения монахов из ордена иезуитов, «Теорию государственного переворота» К. Малапарте. Но более всего его интересовали идеи А. Грамши – выдающегося итальянского марксиста, размышлявшего о взаимоотношениях элиты и власти, власти и народа, о революциях и государственных переворотах.

К началу зимы 1949 г. Поремский закончил работу над рукописью под названием «К теории революции в условиях тоталитарного режима». И настал день, когда Поремский предъявил руководству НТС свою концепцию, которую назвал «молекулярной теорией» (инженер-химик, он и в политику привнес образ молекулы, взаимодействующей с системой). Но его «молекулярная теория» – по сути, теория Грамши, переработанная в оперативных целях для воздействия на элиту.

Причем под влиянием идей Грамши Поремский поделил свою «молекулярную теорию» на две части: для властной элиты и для массы, которая включает в себя элиту второго уровня – интеллигенцию. Идеи Грамши оказались особенно ценны для воздействия на элиту во власти.

На чем держится власть господствующего класса? Оказывается, считал А. Грамши, не только на насилии, но и на согласии. А согласие не есть однажды (сразу после взятия власти) достигнутая величина. Как раз это и недооценивали коммунистические правители. Согласие – величина меняющаяся, динамичная. Поддержание согласия требует непрерывных усилий. Достичь согласия или подорвать его можно постоянным влиянием на «культурное ядро» общества, т. е. на «элитарную интеллигенцию». Стабильность «ядра», достигнутая коллективной волей, создает то самое согласие, которое цементирует общество. А вот если раскалывать «ядро» регулярным воздействием маленьких идеологических «диверсий», можно достичь революционных изменений в сознании элиты. И власть зашатается.

Если обратиться к истории политической борьбы в Советском Союзе в конце 20-х и особенно в 30-х годах XX в., можно найти подтверждение теоретическим постулатам Грамши.

В. Д. Поремский это тоже увидел, когда начал вникать в перипетии разногласий И. В. Сталина и его политических противников. Он тоже считал, что своими постоянными политическими выпадами Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, Г. Л. Пятаков и К. Б. Радек пытались расколоть партию, правящую элиту У Сталина и его единомышленников была одна политическая позиция, у этих людей – иная.

В нынешней историографии сталинский курс нередко именуется «новым революционным курсом»[289]289
  См., например: Такер Р. Сталин у власти. 1928–1941. История и личность. М., 1997. С. 63.


[Закрыть]. Это оказался курс на создание сильного национального государства на экономической основе социализма. Сталин считал, что можно построить социализм в одной стране, что означало бы приспособление социализма к национальным интересам, особенностям, менталитету России и других республик, объединенных в СССР. С самого начала этот курс был нацелен на создание собственной тяжелой промышленности, крепкой обороны, на развитие собственной науки и культуры.

Не была забыта и идеология. Марксистская интернациональная, она теперь дополнялась национальной идеологией, связанной с историей становления императорской России (Сталин особо подчеркивает историческую роль К. Минина и Д. Пожарского в изгнании поляков из Московского Кремля в 1612 г., в укреплении независимости российского государства). Тогда, в середине 30-х годов, попали в опалу историки школы профессора М. Н. Покровского, отстаивавшие принципы классовой борьбы во взгляде на историю России, и получили поддержку ученые и деятели искусства, видевшие исторический путь России как развитие государственности[290]290
  См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 131. Д. 190. Л. 33.


[Закрыть]. Меняется содержание учебников истории, на экраны страны выходят фильмы об исторических деятелях России. Сталин делает символичный жест – сначала возвращает лампасы казакам, а в 1943 г. – погоны армии.

Что проповедовали Троцкий и его соратники-последователи, как левые, так и правые? Эклектику идей, среди которых главной была теория «перманентной» революции. Была и идея продолжения «новой-старой» экономической политики с частным производством, крепким хозяином, с концессиями для западных миссионеров, с сырьем для Запада, с развитием легкой и пищевой промышленности. И все это под бухаринским лозунгом: «Обогащайтесь!»

Троцкий стал злейшим разоблачителем Сталина: «Новая теория победы социализма в одной стране ведет к предательству международной революции ради сохранения безопасности СССР»[291]291
  Цит. по: Волкогонов Д. А. Троцкий. Политический портрет. М., 1997. Кн. 2. С. 70. См. также: Белади Л., Краус. Т. Сталин. М., 1989.


[Закрыть]. Сильный Советский Союз, строящий самостоятельно новую цивилизацию, новую систему отношений, где определяющими становились понятия «государство», «социализм» и «патриотизм», претил Троцкому, мечтавшему о баррикадах на площадях Вены, Парижа и Шанхая.

В 1936 г. в первом номере парижской эмигрантской газеты «Новая Россия» Г. П. Федотов с нескрываемым удовольствием написал о громкой «всероссийской пощечине», которую получил Бухарин за оскорбление России, состоявшее в том, что в своей статье, посвященной В. И. Ленину, он назвал русский народ «нацией Обломовых», «российским растяпой», у которого «азиатчина и азиатская лень» сделались главной чертой характера. Газета «Правда» определила бухаринскую точку зрения как гнилую и антиленинскую, а о русском народе сказала, что его нужно ценить не только за его «революционную энергию», но и за грандиозность его государства, за его гениальные художественные творения.

Сталин выслал Троцкого за границу, а его соратников одного за другим уничтожил. Но за идеи не уничтожают! Уничтожают, считал Сталин, если носители этих идей раскалывают ядро правящей партии, если они выступают агентами влияния и заражают своими взглядами властную элиту и массы.

Больше всего Сталина возмущало их лицемерие: публично говорить о верности курсу партии, а в своем кругу договариваться о противодействии генеральному курсу. Именно об этом был снят кинофильм «Великий гражданин» (1938). Сталин, пожалуй, был первым властителем в мире, кто догадался превратить художественное кино в инструмент политической борьбы. Талантливые актеры в талантливом фильме – что может быть лучше для политического воспитания масс, когда партия борется с оппозицией, считал вождь.

Сталин читает сценарий будущего фильма и потом пишет письмо руководителю Комитета по делам искусств и кинематографии для передачи авторам (сценаристу и режиссеру Ф. Эрмлеру, сценаристам М. Блейману и А. Болыиинцову)[292]292
  См.: РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 127. Л. 188–189. Копия.


[Закрыть]:

«Сценарий т. Эрмлера („Великий гражданин“) читал. Составлен он, бесспорно, политически грамотно. Литературные достоинства также бесспорны.

Имеются, однако, ошибки.

1. Представители „оппозиции“ выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это нетипично и не соответствует действительности… <…>

3. Упоминание о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.

4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария; тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова – Радека…

Центром и высшей точкой сценария следовало бы поставить борьбу двух программ, двух установок: одна программа – за победу социализма в СССР, за ликвидацию всех остатков капитализма, за независимость и территориальную целостность СССР за антифашизм и сближение с нефашистскими государствами против фашистских государств, против войны, за политику мира; другая программа – за реставрацию капитализма в СССР и свертывание социалистических завоеваний, против независимости СССР и за государственное расчленение СССР в угоду фашистским государствам, за сближение с наиболее сильными фашистскими государствами против интересов рабочего класса и в ущерб интересам нефашистских государств, за обострение военной опасности и против политики мира.

Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух котерий[293]293
  Котерия [из фр. coterie] – уст. кружок, сплоченная группа лиц, преследующих своекорыстные цели. – Прим. авт.


[Закрыть] за власть, из которых одной „повезло“ в этой борьбе, а другой „не повезло“, что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.

…Сценарий придется переделать, сделав его по всему содержанию более современным, отражающим все то основное, что вскрыто процессом Пятакова – Радека».

Носителем такой оппозиционной программы, которая, по Сталину, противоречит интересам революции и отвергается народом, в фильме выступает секретарь Ленинградского обкома партии Карташов, трибун, истовый революционер: «И близок час – на площадях Шанхая, Берлина, Вены заполыхают знамена нашей победы… Мы начнем, а наши братья на Западе – закончат!» Идеи Троцкого звучат с экрана.

Но у Карташова конфликт с другим партийным секретарем – Шаховым, в образе которого угадывается С. М. Киров. Шахов озабочен исключительно земными делами: выпуском новых тракторов, порядком на производстве, производственными планами, развитием рационализаторства и изобретательства. Карташов пытается объяснить Шахову: «Вся наша стратегия родилась из расчета на мировую революцию. А мы занимаемся мелочами, говорим о подъеме промышленности, техническом прогрессе в этой России, в этой толстозадой, неповоротливой стране. И еще говорим, что строим социализм. Так дальше продолжаться не может». Это повторение слов Бухарина о «народе-растяпе», «нации Обломовых» с ее «азиатской ленью».

Конфликт Карташова с Шаховым приехал разбирать некто Максим, человек из Москвы. Как полагается, этот представитель Центральной контрольной комиссии встречается с рабочими, выступает перед ними.

«Максим. Чего они хотят, Карташов и его единомышленники? Ответить просто и сложно… Сложно, потому что всем этим занимаются не кулаки, не „керзоны“, не офицеры с погонами, а люди, которые называют себя товарищами, членами партии. Что бы ими ни руководило – трусость, неверие, подлость, – это нам сейчас неважно. Психология потом. Нам важно знать одно. Они стоят поперек дороги… Нет, я не так сказал. Не стоят поперек, а они суетятся в обозе, хватаются за колеса, чтобы задержать поступательное движение… и орут при этом бодрыми голосами: вперед, вперед! А сами думают: назад, назад… Клянясь именем партии, именем Ленина, клянясь в верности ЦК, они пытаются провести на съезд свою делегацию, чтобы от вашего имени бороться с ЦК. Только подумайте, какая иезуитская тактика! Не оглашая своей программы, пробраться на съезд, любыми мерами сколотить большинство, чтобы овладеть… Центральным комитетом нашей партии.

Старый рабочий. Если они в наше дело не верят, то продадут.

Максим. Попробуем, товарищи, решить маленькую, простую задачу… Предположим, что к власти приходят люди, которые говорят, что они революционеры, и в то же время не верят в возможность построения социализма. Спрашивается, что же они будут строить?.. Наша задача, товарищи, проста. Надо заставить их говорить перед народом так, как у себя в кабинетах».

Даже через много лет после выхода этого фильма на экран новых Карташовых заставить говорить перед народом, как у себя в кабинете, так и не удалось. Ну разве не роднит идеолога советской перестройки 80-х годов, секретаря ЦК партии А. Н. Яковлева с образом Карташова такое признание[294]294
  Яковлев А. Н. Сумерки. М., 2003. С. 469.


[Закрыть]:

«Я в качестве железного правила занял следующую позицию: осторожность, осторожность и еще раз осторожность… Сюда вкладываю простую формулу: смело идти на практические дела демократического характера и одновременно утверждать, что делается это ради укрепления социализма… а не противно ли было притворяться и разыгрывать из себя дурачка? Да, противно. Но, может быть, кто-то знает более эффективный путь с точки зрения конечного результата?»

В 1927 г. Карташов в своем кабинете говорил проще: «С их лозунгами – к нашим целям». По его логике выходит, что самый эффективный путь для достижения результата – делать одно, а говорить другое, маскируя делаемое словами-прикрытиями. Чтобы завороженная публика очнулась, когда дело сделано. Высший класс манипулирования! В 30-е годы таких манипуляторов более искусный манипулятор Сталин называл двурушниками и подводил к расстрельной черте.

Они ведь как защищались: «Я этого не говорил!» А аргумент Шахова, да и Сталина: «Но ты, очевидно, так думал». Угрозой кровавой расправы НКВД заставлял их на судебных процессах говорить и то, о чем они говорили в своем кругу, и то, о чем не говорили, но о чем могли думать. Следствие, суды превратились в жестокий инструмент политической борьбы.

Удивительно, но Поремскому удалось посмотреть фильм «Великий гражданин» в мае 1939 г. в Париже, на Международной антифашистской конференции. Его зацепила все та же фраза о том, что надо оппозицию заставить говорить перед народом так, как они говорят у себя в кабинетах. Когда он работал над своей «молекулярной теорией», не раз вспоминал эту фразу. По Грамши, стабильность правящего «ядра» при тоталитарном режиме можно расколоть многократными усилиями оппозиционных элементов. Но, добавлял Поремский, при одном условии: говорить они будут одно, а делать другое. И когда масса этих дел достигнет критического предела, «ядро» расколется. Вот такую оппозицию и надо взращивать в коридорах власти.

Но как такую гибкость взрастить у советской элиты? Раздвоенным образом жизни, подсовывая ценности западного мира, отвечал себе Поремский. Пусть элита чаще ездит на Запад, наслаждается его воздухом, сервисом, товарами… А в придачу – пусть знакомится со взглядами и мнениями западных интеллектуалов, литераторов, художников, даже получая их в форме материалов «для служебного пользования», что кладут на стол большим руководителям. И конечно, надо внимательно наблюдать за советскими деятелями, чтобы вовремя заметить появление у них иных взглядов на политическое развитие страны, ее экономику, культуру А заметив новые настроения, надо попытаться развить их, говоря о новых взглядах в западной прессе, в подпольных изданиях и радиопередачах для СССР. Важно поддержать инакомыслящих.

Вряд ли после Сталина новые вожди были готовы «воспитывать» правящую элиту, руководствуясь тезисом: «Надо заставить ее говорить перед народом о том, что она скрывает в кабинетах». Ну а если новых взглядов долгое время не обнаружится, почему бы не приписать их нужным людям и не объявить об этом по радио или в газетах? Главное, чтобы однажды ключевые фигуры советской элиты, говоря «правильные» фразы и также привычно проклиная про себя все коммунистическое, сделали первый шаг против коммунистической идеи. И все пойдет как надо.