Текст книги "Глобальная культура коммуникаций"

5) обеспечить перехват писем и жесткий контроль за передвижением членов Просветительского общества[328]328
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 68. Л. 12.


[Закрыть].

Итак, Штибер и его помощник Грейф получили официальный приказ добыть материалы Зондербунда. Здесь они надеялись на лучшего своего агента в окружении Маркса и Виллиха – купца из Гамбурга Чарльза Флери (настоящее имя – Карл Фридрих Август Краузе). Он симпатизировал демократам и даже вошел в одну из общин Союза коммунистов. Однажды после одной организованной им коммерческой сделки исчезла некая сумма, о чем была извещена полиция. На допросе Краузе предложил себя в тайные агенты. Дело передали в политическую полицию, и Краузе стал Флери. Теперь ему предстояло выкрасть архив Зондербунда. Вскоре агент установил, что документы Союза коммунистов хранятся на квартире О. Дица, одного из соратников Виллиха. О том, как они были похищены, стало известно из докладной записки, поданной Штибером Хинкельдею 25 августа 1851 г.[329]329
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191 Д. 68. Л. 3.—Пер. Г. Д. Головиной.


[Закрыть]:

«Флери все бумаги получил с помощью обмана, войдя в доверие к одному из членов Союза в Лондоне. Часть документов он получил благодаря тому, что выдал себя за эмиссара кёльнской фракции и привлек на ее сторону одного члена ЦК в Лондоне, который отдал Флери бумаги, считая, что этим оказывает услугу кёльнской фракции, а не полиции. Как известно, все бумаги Союза скрывались от кёльнской фракции. Этим обстоятельством объясняется, почему пропажа до сих пор не обнаружена, что избавляет нас от необходимости спешить с принятием мер. Напротив, Флери настоятельно просит меня воздержаться от вмешательства, так как он надеется с помощью хитрости и под маской эмиссара добиться еще более значительных результатов и хочет в Париже основательно подготовить почву для вмешательства официальных органов».

И Штибер засел за изучение документов Союза коммунистов. Их было 49, какие-то в оригинале, какие-то в копиях. Особый интерес вызвали отчеты эмиссара Зондербунда А. Майера из Парижа и Женевы, письма из руководящих органов Зондербунда. Эти отчеты и письма свидетельствовали о существовании подпольной сети Зондербунда. И если в Германии сеть только налаживалась, то в Париже уже были боеспособные организации. И Штибер тут же вспомнил о предложении Флери «подогреть обстановку» в Париже для вмешательства официальных властей. Если это сделать, суд получит главный аргумент – наличие немецко-французского заговора. Штибер сообщает Хинкельдею, что он готов провести обыски в Париже с целью захвата архива общин[330]330
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 63. Л. 6.


[Закрыть], но сначала отправит в Париж Флери. Под именем Шмидта, видного функционера кёльнского ЦК Союза коммунистов, он должен внедриться в парижские общины и помочь тамошним активистам сплести нити заговора.

Штибер инструктировал Флери, чтобы тот на встречах с активистами Союза и Зондербунда постоянно говорил о том, что Марксу и Энгельсу доверять нельзя, а надо ориентироваться на Виллиха с Шаппером, на их программу.

Важно внести в ряды эмиграции раздор, недоверие, подозрительность друг к другу. Пусть Союз и Зондербунд грызутся между собой, и тогда они забудут о властях. А полиция тем временем подбросит им то, что ей надо, и арестует тех, кого ей надо. Штибер умел стравливать соперников и даже признавал такой метод работы политической полиции универсальным.

Флери отбыл в Париж, а Штибер дал указание своим людям, чтобы имя Флери в переписке не употреблять, заменяя его знаком «плюс». Уж слишком серьезна была миссия Флери, и Штибер решил предпринять все для сохранения тайны.

Шмидт-Флери оправдал надежды. Работал он виртуозно. Ну кого из активистов Зондербунда оставит бесчувственным история про то, как, спасаясь от преследования, агент бежал из Кёльна и при этом еще помог увести из-под носа полиции местную кассу Союза. И теперь он готов употребить эти деньги на то, чтобы «вновь привести Союз в цветущее состояние»[331]331
  См.: Маркс К., Энгельс Ф. Разоблачения о Кёльнском процессе коммунистов // Соч.: 2–е изд. Т. 8. С. 439.


[Закрыть].

Агент Штибера с удовольствием наносит визиты руководителям виллих-шапперовских общин. Он уже популярен, у него много идей. Но Шмидту интересны общинная переписка и способы связи между общинами. Он ходит на все заседания, беседует с активистами. При этом говорит одним плохо о других, другим – о третьих и всем – плохо о Марксе.

Шерваль, секретарь одной из общин Союза, пишет своему соратнику Гиппериху в Страсбург[332]332
  См.: Gataatserchiv Potsdam Rep. 30, Berlin, С, Tit. 94, Lit. G, Nr. 217, Bl. 21–22. – Пер. Г. Д. Головиной.


[Закрыть]:

«Из Кёльна прибыл член Союза Шмидт с доброй вестью об удавшемся побеге члена кёльнской общины Райнеке вместе с союзной кассой в 500 талеров в Страсбург. Райнеке и Шмидт не очень доверяли Марксу и Энгельсу и обратились… к Гессу, который и дал им парижские адреса. Сообщаю адрес Райнеке в Страсбурге… Надеюсь, что вся организация кёльнского ЦК окажется в наших руках».

Воодушевленный этим письмом, Гипперих двинулся к Райнеке. Как только он вошел в дом, полицейские замкнули у него на руках наручники. О подробностях операции читаем в рапорте Грейфа[333]333
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 708. Л. 52. – Пер. Г. Д. Головиной.


[Закрыть]:

«Что касается кассы в 500 талеров кёльнского Союза, то все это пустое, этим наш + ввел в заблуждение парижский округ… Никакого Райнеке в Страсбурге вовсе не было… Благодаря этому мы нашли точный адрес Гиппериха и смогли сообщить его французскому правительству. Последнее, конечно, не догадывалось о проделанном маневре и тут же по телеграфу отдало распоряжение арестовать даже несуществовавшего Райнеке».

А Штибер внимательно изучал донесения Флери. Он уже неплохо представлял себе структуру парижских общин, их связи, планы, настроения их вождей. Пришла его очередь вступить в игру. 23 августа он уже был в Париже. В отеле «Терминус» его ждал префект столичной полиции Карлье. Они просидели всю ночь, обсуждая детали операции. И если Штибер предполагал постепенно расширять круг арестованных, то Карлье был настроен решительно. Его насторожило одно письмо из архива Дица, в котором шла речь о причастности некоторых членов Национального собрания Франции к распространению революционного займа и о связи их с коммунистами. Карлье хотел арестовать вместе с «подозрительными» эмигрантами-коммунистами и этих депутатов парламента и, пользуясь случаем, провести обыски у представителей оппозиции правительству Луи Наполеона. Бесконечно благодарный Штиберу за доставленные доказательства противоправной деятельности эмигрантских объединений, Карлье был готов устроить настоящую травлю всех безработных и не имеющих паспортов немецких эмигрантов[334]334
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 68. Л. 28, 44.


[Закрыть]. Штибер сдался.

Всего в течение двух дней, 3 и 4 сентября 1851 г., в городскую тюрьму доставили 200 человек. Было объявлено, что распущены все объединения коммунистов, а заведения немецких эмигрантов закрыты. Газеты возмущались «варфоломеевской ночью Карлье», а Штибер сообщал в Берлин: «Здесь еще не догадываются о подоплеке всего этого дела, в частности, до сих пор удавалось скрыть мое и Флери участие в нем»[335]335
  Там же. Ф. 191. Д. 68. Л. 44. – Пер. Г. Д. Головиной.


[Закрыть].

Однако Штиберу на процессах коммунистов во Франции и Германии нужны были свидетели из рядов активистов лондонского Союза коммунистов. Сообщения Флери убедили его в «перспективности» Шерваля. Но этого коммунистического вождя надо было еще заполучить, и Штибер начинает свою парижскую операцию.

Флери сообщает Шервалю, что того ждет некто Райнеке из Страсбурга. Он доставил 500 талеров для парижской сети Зондербунда. Конечно, и Райнеке, и талеры – чисто полицейская дезинформация. Но Шерваль ждет этих денег и спешит на встречу. Флери провожает его до дверей квартиры… где гостя ожидает Штибер. Шерваль входит – и слышит: «Вы арестованы».

Жена Шерваля, узнав об аресте мужа, тут же отправила его бумаги почтой в Лондон. Однако Флери успел перехватить посылку. В ней были протоколы заседаний парижского округа Зондербунда и переписка вождей и эмиссаров Союза коммунистов.

На первом же допросе Штибер предупредил Шерваля, что, если тот будет уклоняться от показаний, в камере ему обеспечат суровый режим. И Шерваль назвал всех, через кого была налажена связь в Брауншвейге, Валансьенне, Вервье, Берлине, Франкфурте-на-Майне, Кёльне, подробно рассказал и о руководителях общин, особенно выделив гамбургского вождя Тица, и о том, что в 1848 г. был принят в Кёльне в Союз коммунистов.

На следующем допросе Шерваль сделал признание, которого так добивался Штибер: основанный в Париже округ лондонского Союза коммунистов имел намерение вместе с последним подготовить революцию в Германии[336]336
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 17. Л. 42; Ф. 191. Д. 708. Л. 456–457.


[Закрыть]. И здесь он получает от Штибера предложение: вы даете признательные показания во французском суде, о Зондербунде, его связях, вождях, активистах, своих соратниках, а шеф прусской полиции и префект парижской полиции гарантируют вам свободу Шерваль, не колеблясь, соглашается с этим предложением. На процессе он и Гипперих получили самый большой срок – восемь лет тюрьмы. Но через месяц им устроили побег: Шерваль еще нужен был Штиберу в Германии.

Однако о побеге скоро узнали в Лондоне, в ЦК Союза коммунистов. Сам Шерваль признался в этом своим – теперь уже бывшим – соратникам по борьбе. Сначала предал их и признался, потом Штибера – и тоже признался.

Теперь Шервалем занялся Грейф, решивший проверить его на «благонадежность». Въедливый прусский лейтенант узнал тайну Шерваля. Его настоящее имя – Йозеф Кремер, родился в Пруссии, вырос в Бельгии. В Кёльне в последний раз был в г., когда делал там фальшивые векселя. Оттуда ему пришлось бежать – в Бельгию, Англию, Ирландию и Францию. А потому не мог Маркс принять его в 1848 г. в Кёльне в Союз коммунистов.

Цену Шервалю знал не только Штибер. Энгельс дал ему уничтожающую характеристику: «опасным революционером» Шерваль был только в своих письмах, а на деле оказался жалким авантюристом, типичным представителем мелкобуржуазной среды, поставлявшей революционному движению «временных попутчиков». Типичной чертой человека с мелкобуржуазными взглядами является то, что он «всегда хвастлив, склонен к высокопарным фразам и подчас даже занимает на словах самые крайние позиции, пока не видит никакой опасности; он боязлив, осторожен и уклончив, как только приближается малейшая опасность… ради сохранения своего мелкобуржуазного бытия он готов предать все движение»[337]337
  Маркс К., Энгельс Ф. Германская кампания за имперскую конституцию // Соч.: 2–е изд. Т. 7. С. 114.


[Закрыть].

Но такие люди – клад для политической полиции. Даже лишившись возможности использовать Шерваля на Кёльнском процессе как свидетеля против Союза коммунистов (Маркс-то уже знал, как и почему тот бежал из парижской тюрьмы), Штибер заявил под присягой[338]338
  Цит. по: Bittel К. Der Kommunistenprozesses zu Koln 1852 im Spiegel der Zeitgenossichen Presse. Berlin, 1955. S. 101. – Пер. автора.


[Закрыть]:

«Что касается упомянутого шефа французских коммунистов Шерваля, то очень долго и тщетно пытались выяснить, кто такой, собственно, этот Шерваль. Наконец, благодаря доверительному сообщению, которое сам Маркс сделал одному полицейскому агенту, выяснилось, что он является тем человеком, который в г. бежал из тюрьмы в Ахене, где сидел за подделку векселей, и которого Маркс в 1848 г. во время тогдашних волнений принял в Союз, откуда он отправился в Париж как эмиссар».

Но это все было потом. А осенью 1851 г. Штибер с Шульцем писали докладную записку полицай-президенту Хинкельдею о готовности к процессу над коммунистами и тщательно перечисляли сделанное: арестованы эмиссары кёльнского ЦК Союза коммунистов и Зондербунда, добыты архивы Зондербунда, вскрыта сеть подпольных общин Союза, раскрыт немецко-французский заговор и состоялся суд в Париже. В результате доказано, что Зондербунд и Союз коммунистов – это одно и то же. Налицо заговор против государства и короля.

В ноябре 1851 г. дело кёльнских коммунистов было представлено Обвинительному сенату. Через полтора месяца сенат вернул дело на доследование: слаба доказательная база. Это был удар, ставивший под сомнение работу полиции. Но это был удар и для коммунистов, уверенных в том, что арестованных выпустят. Маркс был возмущен: «На основании нелепого предположения ты должен отсидеть 9 месяцев; затем оказывается, что для этого нет никаких законных оснований. В итоге: ты должен продолжать сидеть, пока следователь не будет в состоянии представить обвинению „объективный состав преступления“, а если такового не найдется, то ты можешь сгнить в тюрьме»[339]339
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: 2–е изд. Т. 28. С. 406.


[Закрыть].

Штибер энергично взялся за составление нового обвинительного акта. И к июлю 1852 г. этот документ был готов. Уже 4 октября в Кёльне начались судебные заседания. Все обвинение строилось на материалах деятельности фракции Виллиха-Шаппера, а раскол внутри Союза был представлен как ссора личного характера.

Свое первое выступление на заседании суда 18 октября 1852 г. Штибер начал с рассказа о том, как удалось достать архив Дица. Вывод: за деньги у коммунистов можно получить все[340]340
  См.: Bittel К. Der Kommunistenprozesses zu Koln 1852… S. 93; Маркс К., Энгельс Ф. Разоблачения о Кёльнском процессе коммунистов. С. 434.


[Закрыть]. Потом он показал некоторые документы из этого архива и стал объяснять судьям, какая мощная и опасная организация у коммунистов в Париже и какие связи у нее в Германии. Именно эта организация встала во главе немецко-французского заговора, а между вождем этого заговора Шервалем и Марксом была давняя связь. И самое главное: между Зондербундом Виллиха-Шаппера и Союзом коммунистов Маркса-Энгельса нет никакой разницы[341]341
  См.: Bittel К. Der Kommunistenprozesses zu Koln 1852… S. 92–103.


[Закрыть].

Маркс в Лондоне внимательно читает «Kölnische Zeitung», подробно освещающую судебный процесс, и почти ежедневно получает письма (их передавали через надежных людей) от члена Союза коммунистов адвоката А. Бермбаха.

Штибер в каждом выступлении приводил все новые улики. Чтобы адвокаты их могли опровергнуть, им нужны были доказательные документы, и как можно скорее. Здесь все зависело от оперативности Маркса и Энгельса. Прочитав очередное сообщение в газетах и получив информацию от Бермбаха, они немедленно вырабатывали стратегию ответного удара и пересылали в Кёльн необходимые документы и письма с указанием, как действовать. Почта из Лондона направлялась коммерсантам через Париж, Франкфурт-на-Майне, Лейпциг, Гамбург вместе с грузом или прейскурантами. И в девяти случаях из десяти она попадала адвокатам Маркса, минуя руки полицейских чиновников.

Но и люди Штибера не теряли времени даром в поиске адресатов Марксовой почты. Женни Маркс очень эмоционально описала подробности «поединка» коммунистов и полиции[342]342
  Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: 2–е изд. Т. 28. С. 542–543.


[Закрыть]:

«Все утверждения полиции – чистейшая ложь. Она крадет, подделывает, взламывает письменные столы, приносит лжеприсяги, лжесвидетельствует и, вдобавок ко всему, считает, что ей все дозволено по отношению к коммунистам, которые стоят вне общества! Буквально волосы дыбом становятся от всего этого и от той манеры, с какой самая подлая из полиций присваивает себе все функции прокуратуры… Все доказательства того, что это фальсификация, надо было доставлять отсюда. Моему мужу приходилось, таким образом, работать днем и ночью. Чтобы разоблачить совершенный полицией подлог, надо было представить официально заверенные свидетельские показания трактирщиков [по мнению полиции, в трактирах проходили заседания коммунистов. – Авт.], а также официально удостоверенные образцы почерков мнимых составителей протоколов – Либкнехта и Рингса. А затем все документы, переписанные в шестивосьми экземплярах, надо было отправлять в Кёльн самыми различными путями… так как все письма на имя моего мужа, также как и письма отсюда в Кёльн, вскрываются и перехватываются».

И настал момент, когда Штибер предъявил судьям главную улику: толстенную тетрадь со сводками полиции о «заседаниях» марксистской партии. Их автором-организатором был все тот же Флери, лучший агент Штибера. Но Флери не входил в окружение Маркса, тогда откуда такая осведомленность о протоколах заседания Союза? А это заслуга уже другого агента Штибера – Гирша из Гамбурга, который по указанию Флери составлял протоколы «партии Маркса».

Торговый служащий Гирш на родине примкнул к демократам, потом в Лондоне вступил в Просветительское общество немецких рабочих и там же через секретаря германского посольства предложил свои услуги прусской полиции. Причина – материальные трудности. Штибер сначала проверял его на мелких поручениях, потом задания стали посложнее. И вот, наконец, доверено ответственное дело – проникнуть в Союз коммунистов. Гирш разыграл целый спектакль: поссорился с Виллихом, вышел из Просветительского общества и обратился в «партию Маркса» с просьбой о приеме. Когда его приняли, он стал регулярно информировать помощника Штибера Грейфа о деятельности марксистов. Партийное руководство, однако, потребовало письменного объяснения причин размолвки с Виллихом. И Гирш сочинил весьма убедительный текст. А потом у Маркса появилась информация о возможной связи Гирша с полицией, и в январе 1852 г. Гирша исключили из Союза коммунистов.

Лишившись донесений агента, Грейф тем не менее продолжал методично слать из Лондона в Берлин донесения о «партии Маркса» и о всей немецкой эмиграции, где реальные факты перемежались с домыслами. Главным информатором и сочинителем сводок был Флери, а Гирша использовали как «консультанта» и редактора.

И Штибер понял: смесь правды и вымысла – это то, что надо. Он распорядился изготовить копии с донесений Грейфа, добавил кое-что от себя, отредактировал текст – и родилась «Книга протоколов». Ее-то он и предъявил суду 23 октября 1852 г.

И вновь адвокаты Маркса оказались на высоте. После их выступлений государственный прокурор назвал «Книгу протоколов» злосчастной и признал, что, будь она даже настоящей, она не содержала бы никаких новых доказательств преступления[343]343
  См.: Маркс К., Энгельс Ф. Разоблачения о Кёльнском процессе коммунистов. С. 474.


[Закрыть]. Штибер тотчас выдвинул контраргумент: возможно, это только записная книжка, захваченная его агентом у одного из членов Союза.

А на присяжных «Книга протоколов» впечатление произвела. Как и речь Штибера, который варьировал одну тему: Союз коммунистов и после ареста его членов в Германии продолжает свои «ужасные козни в Рейнской провинции, в Кёльне, даже в самом зале суда»[344]344
  Там же. С. 451.


[Закрыть]. Он убеждал прокурора, судей, присяжных, что это опасная партия, и если ее не остановить сейчас, она разрушит немецкую жизнь, религию, общество.

И присяжные ему поверили. На основании их обвинительного вердикта семерых из одиннадцати обвиняемых приговорили к тюремному заключению от трех до шести лет и только четверых оправдали. Маркс так комментировал приговор суда[345]345
  Там же. С. 490–491.


[Закрыть]:

«Но если прусское правительство… – сказали себе присяжные, – …поставило на карту свою европейскую репутацию, в таком случае обвиняемые, как бы ни была мала их партия, должно быть, чертовски опасны, во всяком случае их учение, должно быть, представляет большую силу. Правительство нарушило все законы Уголовного кодекса, чтобы защитить нас от этого преступного чудовища. Нарушим же и мы, в свою очередь, нашу крохотную point d'honneur, чтобы спасти честь правительства. Будем же признательны, осудим их».

Именно этого добивался Штибер. Его стараниями присяжные поняли, как чертовски опасны эти коммунисты и как преступно их учение. Страх управлял ими при выносе вердикта: коммунистов – в тюрьму После этого процесса Союз коммунистов распался. То же случилось и с общинами Союза по всей Европе. «Партия Маркса» как организация исчезла.

Но еще в дни кёльнского суда Штибер предчувствовал, что Маркс непременно скажет свое слово о процессе. И действительно, не дожидаясь окончания суда и уже предвидя его финал, Маркс пишет памфлет «Разоблачения о Кёльнском процессе коммунистов». Агент Штибера из окружения Маркса доносит в Берлин[346]346
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 19. Л. 10. – Пер. автора.


[Закрыть]:

«Это своего рода критическое освещение процесса с юридической и политической точек зрения. Само собой разумеется, что при этом крепко достанется правительству и полиции… Его гениальное перо Вам знакомо, мне, таким образом, нет нужды говорить, что эта брошюра будет мастерским произведением, которое в высшей степени должно будет привлечь внимание масс».

В ответ на «Разоблачения…» Маркса Штибер вместе с начальником полиции из Ганновера Вермутом начинают лихорадочно работать над трактатом об опасности коммунизма для человеческой цивилизации. Скоро из-под их пера выходит фундаментальный труд «Коммунистические заговоры девятнадцатого столетия» («Черная книга») – своего рода антикоммунистический учебник и одновременно руководство для организаторов политического сыска. В нем есть и история рабочего движения, и вопросы теории и практики коммунизма, и методы работы коммунистических организаций. Здесь же приведен «черный список» лиц, связанных с коммунистической деятельностью. Энгельс назовет это сочинение стряпней «двух подлейших полицейских негодяев нашего столетия»[347]347
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: 2–е изд. Т. 21. С. 214.


[Закрыть].

Книга Штибера и Вермута положила начало антикоммунизму как течению, как практике. В каком-то смысле они выступили его основоположниками: за полтора века у них появилось немало последователей. В конце XX в. французы издали «Черную книгу коммунизма» [рус. пер. 1999]. Ее авторы не из полиции, а из науки – это историки, которые использовали документы и свидетельские показания, материалы из труднодоступных архивов.

Правда, у нового поколения исследователей-антикоммунистов – историков, социологов – таких помощников, что были у Штибера, нет. Мог ли Штибер организовать процесс над коммунистами без своих проверенных в деле агентов – Флери, Гирша? Самому лучшему, Флери, помощник Штибера Грейф дал весьма лестную характеристику[348]348
  См.: РЦХИДНИ. Ф. 191. Д. 708. Л. 563. – Пер. автора.


[Закрыть]:

«Я знаю, что существует мнение, будто Рейтер выкрал письма у Дица. Так вот оно неверно… Флери сам выкрал эти письма двумя партиями, и он же здесь, в Лондоне, перехватил бумаги Шерваля, ему обязаны мы тем, что Гипперих и Рейнингер были схвачены, ему должны мы быть благодарны за берлинские письма, которые он стащил из квартиры Шаппера… ему мы должны быть благодарны за все, что имеем… Он не является членом ни одной организации, но знаком почти со всеми эмигрантами и поэтому нам не бесполезен… Он получал от нас 200 талеров в месяц, помимо оплаты за поездки, совершаемые в наших же интересах».

Новый император Вильгельм I посчитал, что его предшественник Фридрих Вильгельм IV совершил глупость, доверив полицию такому человеку, как Штибер. И в 1858 г. Штибера уволили со службы. Тут же все его противники и пострадавшие от него объединились в стремлении отдать бывшего начальника политической полиции под суд. Его обвиняли в том, что, выступая как провокатор, он исковеркал многие судьбы. Но Штибер защищался мастерски: да, он это делал, но с ведома и по поручению короля. И суд его оправдал.

На другой день после суда Штибер вдруг отчетливо осознал, что сейчас он стал всего лишь субъектом частной жизни. Чем заняться, что делать? И вскоре он оказался в морозном Санкт-Петербурге. Там его рассматривали как специалиста, способного создать зарубежную службу, отыскивающую революционеров, бежавших из царской России и осевших в европейских городах. Изучив представленный проект, ему дали должность в соответствующем департаменте и выделили деньги на организацию зарубежного сыска. И он создал для России такую службу, которая действовала до Февральской революции 1917 г.

Но Штибер не был бы Штибером, если бы, работая в России, не собирал бы информацию о ее экономических и военных возможностях. Так, на всякий случай. И случай вскоре представился.