Текст книги "Астро. Любовник Кассиопеи"

2

Здесь мой рассказ делает очень опасный поворот.

Боюсь, что литературные снобы скорчат брезгливые мины и отбросят его в сторону.

Но автор обязан писать правду и только правду даже тогда, когда критики грозят ему анафемой, а пуритане морщатся.

И раз уж я обязался рассказать правду, то начну с признания. Или покаяния – как вам угодно.

Дело в том, что в предыдущей главе я слукавил, сказав, что «наверное, все бы тут же и случилось, но… резкий и прерывистый, как сигнал тревоги, рев сирены вдруг взметнул воздух вокруг нас…».

Резкий и прерывистый, как сигнал тревоги, рев сирены действительно взметнул воздух вокруг нас – но уже после того, как все случилось.

Почему я скрыл это?

Да потому, что дорожу своей репутацией у читательниц. Перед мужчинами мне не нужно оправдываться, они меня и так не осудят. Даже скажут: еще бы! Такая баба! Три метра! И копия Миллы Йовович! Сумел? Молоток!

Но перед женщинами я должен объясниться. Ведь я спасал родную дочь. Какой у меня был выход? Если бы я отказал этой FHS в любви, она бы убила не только меня, но и Энни.

Не знаю, насколько теперь, постфактум кошерно выглядит этот поступок в глазах читательниц, а потому вот еще одно признание. Честно, как на духу.

Я всю жизнь избегал крупных женщин. Ну, вы понимаете – размер имеет значение. И не только мужской. Женский тоже. Несоответствие одного другому ведет к разочарованию и даже презрению. А женское презрение самое оскорбительное. И я не рисковал, выбирая женщин меньшей, чем у меня, комплекции. Или они выбирали меня? На этот счет есть разные теории, я где-то читал, что это не мы выбираем их, а они, выбрав нас, позволяют нам думать, что это мы выбрали их…

Ладно, как бы то ни было, на этот раз был выбран я, и теплые губы космической FHS сами открылись и вжались в мои губы.

По-моему, это был первый в ее жизни поцелуй. Потому что она изумленно отстранилась и сказала наивно и по-детски:

– Ой… А еще? Можно?

Ее губы и язык снова коснулись моих губ, и – хотите верьте, хотите нет – такой поток Инь вдруг хлынул от нее в меня, что все мое тело вскипело мужской энергией Ян…

Не разжимая губ, мы склонились на пол, и горизонталь уравняла нас в росте. «Ах, грудь твоя снегов белее: прильнуть бы к чистоте такой!» Я прильнул, да так, что у нее пресеклось дыхание.

– In!.. – выдохнула она. – I want you inside me![10]10
  Войди!.. Я хочу тебя… (англ.)


[Закрыть]

Я глянул на ее огромное белое тело, вибрирующее от желания. Конечно, я уже был готов к любым подвигам на этой ниве. Помните, я спрашивал вас, занимались ли вы любовью на копне свежего сена? Когда запахи земли, свежескошенной травы, соседнего леса и еще черт знает чего бьют в голову и горячат кровь так, что… – ну, вы понимаете. Здесь все было еще ярче, мощней и действенней – ее космическая женская Инь и этот воздух, напоенный океанским озоном, ароматами доисторического леса и пением доисторических птиц, буквально вздымали в моем теле какие-то неандертальские мужские инстинкты и силы. И пусть я знал, что этот доисторический рай за стенами – чистая видимость, эта иллюзия, тем не менее, имела реальные запахи и звуки, реальный озон и даже реальный океанский бриз…

Но тут я снова вспомнил Метерлинка. Разве пчелиная матка стала бы жрать своего Ромео, если бы он довел ее до десятка оргазмов и полного изнеможения? Женщины, знающие, о чем я толкую, вспомните себя в постели и скажите честно: если вы не успели получить сполна от своего любовника, разве вы не испытываете острого желания искусать, а то и съесть его?

Я опустился ………………………………..

(Специально для пуритан ставлю отточия там, где вынужден пропустить сакральную правду жизни.)

………………………………………………

………………………………………………

………………………………………………

……………. ……………………

Крик, бешеный крик ужаса и восторга вырвался из ее рта – такой, что, казалось, его должны были слышать даже за стенами этого космического корабля. Я испуганно отпрянул, но она тут же обхватила ладонями мою голову и прижала ее к своим чреслам, требуя продолжения этой сладостной пытки.

Я продолжил, мстительно думая о том, что никто из ее зеленых летающих тварей не способен сделать это. Ведь ни в наскальной живописи майя и древних египтян, ни в эротических рисунках Помпеи вы не найдете изображение мужчины, ублажающего женщину таким способом. Не могу сказать, что это главный признак высшего развития нашего человечества, но могу уверенно сказать, что искусство любви, как и любое искусство, тоже прошло свой путь развития. И как живопись развивалась от примитивизма наскальных рисунков до художественных изысков Рембрандта и Дали, так сотворение сексуального наслаждения поднималось и совершенствовалось от примитивного животного совокупления до Дао любви, Камасутры и ее современных интерпретаций.

И теперь, нежа FHS-77427, я упивался своей властью над этим огромным телом, упавшим на землю с космических высот и дрожащим от космического экстаза.

Так громко не кричала у меня еще ни одна женщина.

И так яростно и мощно не вибрировала от оргазма…

Да, где-то там, надо мной, хватая воздух распахнутым ртом, FHS уже ничего не чувствовала, кроме своего гипертрофированного вожделения, алчущего немедленной разрядки…

Я знал, я чувствовал, что пора от этой увертюры переходить к основной части, да и она уже просила: «I want you inside!.. Я хочу тебя в себе!», но я слишком дорожу своей головой и еще кое-чем, чтобы рисковать ими даже в такой момент. Если FHS прилетела сюда, насмотревшись голливудских любовных фильмов, то я должен стать для нее Ричардом Бартоном, Полом Ньюманом, Робертом Редфордом, Майклом Дугласом и Бредом Питтом в одном лице. Тогда – может быть – мне удастся выжить. Не зря и «Дао любви» советует мужчине держать свое «стратегическое оружие» в резерве, а использовать сначала «тактическое оружие» – язык. «Путем нежного и искусного использования в любовной игре других частей своего тела вы в качестве первого шага установления равенства с превосходящим противником можете привести свою партнершу в состояние чрезвычайно высокой восприимчивости, – сказано у даосцев Мантэка Чиа и Майкла Винна. — Ее груди поднимутся, дыхание и выделение желез усилятся. Прежде чем использовать свое главное оружие, дайте ей время полностью войти в состояние любви…»

FHS-77427 безусловно была моим «превосходящим противником», а потому я ……………………

…………………

…………………

…………………

…………….

(Интересно, что именно не устраивает пуритан в описаниях эротических отношений мужчины и женщины? Слова или предметы, которые эти слова обозначают? Но ведь слова – это только буквы, а буквы не могут вызывать негодования. Так почему нельзя писать слово «член»? Ведь если переставить эти четыре буквы, то уже «челн» писать можно. Больше того, никто не запрещает писать «член правительства», лет тридцать назад в газетах спокойно писали «черный член Конгресса», и даже сейчас в школьных учебниках математики есть «многочлены нестандартной формы», «двучлены» (биномы) и даже «трехчлены»! Так почему специальным законом запрещены «мужской член», «женские нижние губы», «клитор», «точка G» и другие такие нужные слова? Это странно, это наводит на мысль, что негодование пуритан вызывают все-таки не сами слова, а то, что этими словами называется. Но неужели они не пользуются этими предметами? В таком случае почему бы им не избавиться от них? Почему бы им не отрезать себе все, что они запрещают называть?)

………………………………………………

………………………………………………

………………………………………………

……………. ……………………

Не знаю, как цирковые дрессировщики укрощают тигров, слонов, львов и медведей. Но знаю, как техасские ковбои приручают диких мустангов. В первую очередь они обязаны их оседлать – нет, не укрепить седло на спине дикой кобылицы, а вскочить ей на спину без всякого седла и суметь проскакать на ней так долго, чтобы она, взмыленная от бешеной скачки, изнемогла и перешла на покорный шаг. Нечто подобное мне предстояло сделать с FHS-77427. Впрочем, почему предстояло? Именно этим я сейчас и занимался, доставая ………………………………………………

………………………………………………

………………………………………………

……………. ……………………

Да, все-таки обстановка и среда обитания влияют на потенцию, это неоспоримо и подтверждается хотя бы статистикой курортных романов. Теперь, когда мы с FHS были одни на этом диком, безбрежном, доистоическом и космическом курорте, я чувствовал себя Антеем, припадающим к земле за все новой и новой силой ………………….. и лишь тогда, когда в двенадцатый раз – да, господа, я считал! – она задрожала и взмокла от своих конвульсий, я отжался над ней, встал и сказал:

– Хочу «Болеро» Равеля.

– Что? – не поняла она, открывая глаза и медленно возвращаясь из космических миров своего экстаза в эту пустую капитанскую обитель. – Почему ты остановился? Ты не хочешь меня?

– Под музыку, – жестко ответил я. – Под «Болеро» Равеля.

И прыгнул в бассейн, нырнул до самого дна.

А когда вынырнул, то откуда-то с потолка уже звучали первые размеренные такты «Болеро», тягучие, как подкрадывающаяся страсть.

Не знаю, как ей удалось так быстро выполнить мое требование. Меня это не интересовало.

– Иди сюда, – властно позвал я ее в бассейн.

Да, я видел, что она уже устала, но мне было важно утвердить свою власть над ней, и я жестом повторил свой приказ.

Не вставая на ноги, на четвереньках она, как огромная белая пантера, подошла к краю бассейна и одной лапой – извините, рукой – попробовала воду.

Я не читал у Метерлинка, да и вообще нигде – умеют ли пчелы плавать? Но и это меня не остановило. Я подплыл к ней и приказал:

– Давай! Смелей! В воду!

Вы когда-нибудь видели, как пантера или тигрица прыгает в ручей или водоем? Они это делают в прыжке с четырех лап и шлепаются в воду всем корпусом – лапами, грудью, животом, только голову и уши держат над водой.

FHS грохнулась в воду именно таким тигриным способом, но – боже мой! – как это было красиво! Ее белое тело каким-то немыслимым образом взлетело в воздух сразу с четверенек, пролетело над моей головой не меньше десяти метров и рапидом – уверяю вас, рапидом – опустилось в воду, почти не подняв брызг.

Я рот раскрыл от изумления.

А она, встряхнув мокрыми волосами, поплыла ко мне так, как плывут, наверное, барсы и лани – вытягивая вперед голову и перебирая в воде всеми четырьмя конечностями.

Но нечто хищно-веселое и жадно-озорное было в ее глазах.

Я невольно попятился и наткнулся спиной на золотую стену бассейна.

А она усмехнулась, как кошка при игре с мышью, и вдруг нырнула так мощно, что в одно мгновенье оказалась лицом у моих чресел. И…… О, господа, она насмотрелась не только исторических телесериалов! ………. а когда «Болеро» достигло своего крещендо и мы снова оказались на полу рядом с бассейном, вдруг выяснилось, что она – девственна! Да, да, эта огромная и почти трехметроворостая космическая FHS-77427, ради любви прилетевшая на Землю бог знает откуда, оказалась с такой же девственно-узенькой щелью, как Лолита Набокова, а то и еще уже, поскольку Лолиту до Гумберта уже имел ее одноклассник…

Впрочем, что мы знаем о летающих гуманоидах?

Аксолотль умеет заново отращивать не только свой хвост и конечности, но даже сердце и мозг. А некоторые виды осьминогов умеют до пятнадцати раз менять свое тело и становиться точной копией другого существа. А медузы обладают способностью к самоомоложению – достигнув определенного возраста, они возвращаются к своему юному состоянию…

FHS оказалась девственной (не знаю, в который раз), и мне выпала честь сделать ее снова женщиной, но когда я справился с этой деликатной задачей…

О, Господи! Что же Ты натворил?

Впрочем, нет, я понимаю – если бы всем земным женщинам Господь сохранил атавистическую способность пчел и доисторических баб горячим кольцом интимной «мышцы любви» втягивать в себя………….. ………. и там, в своей пылко-сладостной глубине обжимать………………… о! о-о-о! о-О-О, Господи!..

Да, господа, уверяю вас: если бы миллион лет назад Он не лишил земных женщин этой способности, не было бы у человечества никакого прогресса, и мы до сих пор жили бы в примитивном пчелином коммунизме, как в «Городе Солнца» у Томмазо Кампанеллы.

Я знаю, конечно, знаю – в интим-шопах продают небольшие металлические шары или, точнее, шарики, с помощью которых женщины могут тренировать свои так называемые лонно-копчиковые мышцы. Но, уверяю вас, все эти тренировки – ничто по сравнению с тем, чем, оказывается, наградила природа женщин и что миллион двести сорок тысяч лет назад унесли тогда с земли все улетевшие FHS!

Когда моя космическая FHS-77427 сделала это со мной, когда ее живая, жаркая и девственно-узкая щель вдруг с мощью питона вобрала меня в себя и там, в ее влажно-истомной глубине, вдруг обжала горячим кольцом этой мышцы, медленно, очень медленно, томительно медленно восходящей все выше и выше… – я просто задохнулся, господа!

Я задохнулся и замер, и даже сердце остановил, чтобы не спугнуть этот немыслимый, неземной кайф. Но тут – уж не знаю, по наитию или по природному женскому знанию – она ловко перекатила меня на спину, застыла недвижимо, и только там, в ее жаркой штольне это мягко-горячее кольцо все учащало и учащало свои восходяще-волновые движения…

Всё, господа! Я потерял сознание! Я просто отшвырнул его от себя – ну, на кой мне сознание, когда со мной происходит такое!!! Кайф, наслаждение, удовольствие, нирвана – какие пустые и мелкие слова! Я резко подал бедрами вверх, чтобы и всем телом, да, всем телом вместе головой войти в ее жарко-истягивающую плоть и взлететь вместе с нею в космос!

Но FHS-77427 властно прижала меня назад, к полу:

– Лежи! Не двигайся!

Я повиновался. Я расслабился, закрыв глаза и безжизненно разбросав руки и ноги. Да, я уже знал, что это конец, что сейчас со мной произойдет то, что происходит с пылким трутнем-романтиком, настигнувшим в небе Царицу-матку. И, представьте себе, я был согласен на эту экзекуцию. Потому что лишь смерть может быть выше и сладостнее этого немыслимого кайфа.

И тут она запела.

От изумления я открыл глаза.

Возвышаясь надо мной живой и белой, как у Венеры Милосской, колонной женской плоти, с крутой лирой крепких бедер, с мощной, как у художников эпохи Возрождения, грудью, с чудесной длинной шеей и с запрокинутой назад головой, FHS-77427 раскачивалась и пела, как шаманила:

– О-о-о… А-а!.. О-о-о-о!..

И вдруг, вдруг – хотите верьте, хотите нет – я и сам не поверил своим ушам, когда услышал:

– Лу-бовь!.. Лу-бовь…

Но как раз в этот момент резкий и прерывистый, как сигнал тревоги, рев сирены вдруг взметнул и воздух вокруг нас, и стекающие по левой стене водопады, и картины Мане и Дега на правой стене. Вместо этого все стены превратились в огромные 3D-экраны, и на этих экранах мы увидели посадку межпланетных «H-2», «H-3», «H-4» и так далее в Нью-Йорке, Париже, Риме, Берлине, Сиднее, Каире и Москве. В полной тишине застывшего от ужаса человечества они медленно опускались на землю, превращая в ничто любое пространство под собой – Централ-парк в Нью-Йорке, Монмартр в Париже, Вилла Боргезе в Риме, Тиргартен в Берлине, Сарри-Хиллс в Сиднее, площадь Тахрир в Каире и «Мосфильм» на Воробьевых горах в Москве.

А затем…

Когда они, все семь, разом открыли свои плоские, как у кастрюль, крыши и оттуда «внезапным и безумным напором» взлетели над столицами мира гигантские рои двухметроворостых жуков-рогоносцев в закрытых шлемах-колпаках и в зеленых комбинезонах, – да, ужас обуял цивилизованные континенты. Гигантский десант вырвался из своих межпланетных ульев, и вот уже эта черно-зеленая мгла «сетью расширилась в пространстве» и накрыла Восточную Америку, Европу, Азию и Австралию, превращая весь наш цивилизованный мир в новый средневековый халифат. Такого варварства земля не знала со времен персидского царя Ахашверона и турецко-армянской резни 1905 года. Кровь потоками лилась по старинным брусчатым мостовым Европы и по асфальту новых проспектов и площадей. Никакой Кукулькан не видел столько отрезанных голов, и никакие толтеки за все время своего нашествия в Канкун не вспороли столько животов и не сожрали столько сердец, сколько в этот день сожрала эта зеленая саранча…

Мир опрокинулся в пещерный век.

История кончилась.

3

Аксолотль умеет заново отращивать не только свой хвост и конечности, но даже сердце и мозг. А некоторые виды осьминогов умеют менять свое тело и становиться точной копией другого существа. А медузы обладают способностью к самоомоложению…

Почему я вынужден повторить эту информацию?

Потому что с концом истории человечества не кончилась история приземления космических пришельцев. Буквально через минуту после посадки межпланетных ульев в США, Европе и Австралии все капитаны этих кораблей каким-то воистину волшебным или, точнее, телекинетическим способом переместились в земном пространстве и входили в капитанские покои FHS-77427. Я понимаю, что поверить в это трудно или вообще невозможно. Но невероятное в другом. Вы еще не догадались? Капитаны «H-2», «H-3», «H-4» и т. д. оказались каждая как две капли воды похожими на Киру Найтли, Анджелину Джоли, Николь Кидман, Дженнифер Лопес, Милу Кунис, Айшварию Рай и Натали Портман. Только ростом в полтора раза выше. Роскошные телки! Я не знаю, каким образом они выбирали себе внешность. Может быть, насмотревшись голливудских блокбастеров, просто тянули жребий, а затем способом осьминогов трансформировались в самых красивых женщин нашей планеты. Зато по тому, с какой жадностью они устремились ко мне, я тут же понял, зачем они прилетели на Землю. Но тут моя FHS-77427 тигрицей вскочила на ноги и, разом прибавив роста, загородила меня своей мощной фигурой.

– Не подходите! Он мой!

Я не видел, чтобы при этих словах у нее шевелились губы, но явственно слышал ее голос и даже какой-то рык.

– Но мы же сестры! – удивленно произнесла FHS, похожая на Николь Кидман.

– У нас все общее, – добавила «Мила Кунис».

– Да, – ответила «моя» FHS. – Но это там, на Кассиопее. Потому что там нет любви. А тут… Я его люблю. И если кто-нибудь тронет его, глотку порву!

Я спешно навернул полотенце на бедра, а исполинские красотки озадаченно переглянулись.

– Но мы же за этим сюда прилетели… – растерянно произнесла «Дженнифер Лопес».

– Мы видели, как он тебя любил, и тоже хотим, – чистосердечно призналась «Кира Найтли».

Я изумился – видели? Они видели, как мы занимались этим?

– Пусть он скажет, кто еще может так любить на Земле, – потребовала «Айшвария Рай».

FHS-77427 повернулась ко мне:

– Это мои сестры. Они хотят такой же любви. Что ты скажешь?

Не знаю, кто бы отказался от такого гарема, но я сказал:

– Во-первых, как они могли видеть нас? Тут что – есть телекамеры?

– Конечно, – ответила FHS-77427. – Я же не знала, что такое любовь, и хотела показать им, как вырву твой пах и съем твою голову и сердце. Но ваша сексолюбовь – это так прекрасно! – И FHS повернулась к сестрам. – Да? Правда?

– Да, – разом выдохнули трехметроворостые «Натали Портман», «Кира Найтли», «Дженнифер Лопес» и все остальные. И заговорили наперебой: – Кто на вашей Земле может и нам сделать такую любовь? Отвечай! Быстрей!

– Тише! – сказал я. – Послушайте. Секс, который, оказывается, вы сейчас видели, это только преамбула, лакомство любви. И вас почти каждый мужчина на Земле может так любить. Но лишь в одном случае – если вы немедленно уберете с нашей планеты своих зеленых монстров и отдадите нам наших детей. А сами – пожалуйста, оставайтесь! И я гарантирую вам такую любовь – мало не покажется!

– К сожалению, это невозможно, – тихо прервала меня «Натали Портман».

Я удивился:

– Почему?

– Потому что ваша цивилизация нарушила табу. Вы стали посылать свои корабли в космос и вот-вот начнете осваивать другие планеты. А это недопустимо, это приведет к межпланетным войнам и дисбалансу Вселенной. Мы должны отодвинуть вас как минимум на тысячу лет назад.

Если бы это сказал кто-то другой, я бы не подумал, что это так фатально. Но эта «Натали Портман» была столь убедительно проста, как тридцать лет назад реальная Портман в «Леоне».

И все-таки я спросил:

– А «мы» – это кто?

– Мы – это высшая форма развития, – надменно бросила «Кидман».

Я не сдавался:

– Как вы можете быть высшей формой, если не знаете любви?

– Потому что мы можем вас уничтожить, а вы нас нет, – презрительно ответила она. – Вот и все доказательство, и хватит спорить, ты меня раздражаешь.

И что-то настолько звериное вдруг прорезалось в ее интонации, что я замолк. А они стали общаться меж собой, но уже не на английском, а совершенно недоступным мне телепатическим способом. И лишь по их жестикуляции и лицам, резко менявшим свои выражения, я догадывался, что речь шла о моей жизни и смерти. Позже, когда они ушли, явно недовольные и злые, FHS объяснила мне суть их спора. Любовь, сказали они ей, это наркотик – каждый хочет его попробовать, думая, что от первой пробы ничего страшного не случится. Но на твоем примере, сестра, мы видим, что это не так – ради соития с этим пигмеем ты стала земной женщиной. И только потому, что ты нам родная сестра, мы оставляем тебе этого мелкокалиберного любовника. Но все остальные земные мужчины будут нами истреблены.

– Стой! Верни их! – тут же выкрикнул я.

– Почему? Зачем?

– Я скажу им, кто будет их так любить, как я тебя.

– Говори же! Они нас видят и слышат. Говори! – FHS-77427 щелкнула пальцами, и одна из стен ее покоев тут же снова превратилась в огромный экран с лицами ее трехметроворостых сестер.

– Ну! Мы слушаем! – нетерпеливо сказала с экрана «Кира Найтли».

Я спросил:

– Чей улей приземлился в Москве?

– Мой, – отозвалась «Натали Портман».

Я мысленно перекрестился и сказал:

– О’кей. Твоя любовь сейчас в Грин-Бэнке, Западная Вирджиния. Его зовут Радий Хубов. Если ты заберешь его в Москву и спасешь его родителей…

– Я поняла, – нетерпеливо перебила «Портман». – А он знает стихи?

– Он знает тонну стихов! От Пушкина до Евтушенко…

– А нас? Нам? – требовательно вмешались остальные. – Кто будет нас любить?

Я задумался. Поскольку на «Джоне Кеннеди» нас во время походов развлекали, в основном, киноклассикой не самой высшей пробы, то особым успехом пользовался у моряков – и особенно у молодежи – старый фильм «Барбарелла» с юной Джейн Фондой в роли космической искательницы секса. То есть нечто вроде «Секса в большом космосе». Но Барбарелла Фонды была существом хоть и жадным до постельных утех, но безобидным – летала в одиночку с планеты на планету, как Сара Джессика Паркер из постели в постель. А эти мерзавки прилетели сюда, чтобы нас уничтожить, а при этом хотят вкусить нашей любви. Конечно, я могу подарить им земных любовников. Например, этой, похожей на Кидман, вполне подошел бы первый лейтенант военно-морской связи Тим Козловски – у него был самый большой член на «Джоне Кеннеди». А с «Кирой Найтли» легко бы справился Сильвио Берлускони, главный итальянский специалист по девственности…

Но стоят ли эти пришелицы земной

любви?

И я развел руками:

– Леди, я сожалею…