Текст книги "Суеверия викторианской Англии"

Разница в жилищных условиях между представителями высших и низших классов была огромна. В сельской местности бедняки ютились в хижинах с земляным полом и соломенной крышей. Иногда весь дом состоял из общей комнаты, хотя в более зажиточных семьях могла быть одна или несколько спален, а также маленькая гостиная в придачу к кухне. Не редкостью были двухэтажные коттеджи. В городских трущобах жизнь протекала в еще более тяжких условиях. Целая семья могла проживать в одной тесной каморке или снимать угол в комнате. Те, кто не мог заплатить за комнату, спали на лестницах и в коридорах.

Семьи аристократов проживали в старинных поместьях за городом или в престижных лондонских районах, таких как Белгравия и Пимлико. На планировку домов среднего и высшего классов повлияли новые тенденции как в градостроении, так и в общественных отношениях. В густонаселенной столице дома приходилось строить не вширь, а ввысь, поэтому таунхаусы XIX века были многоэтажными и примыкали стена к стене. Кроме того, изменилось отношение к частной жизни. В XVII–XVIII веках слуги могли спать в одной комнате с господами, дети – с родителями, мальчики – с девочками. Теперь же всем требовались отдельные комнаты. Идеалом стал дом, в котором каждая комната выполняла только одну функцию: в столовой обедали, в школьной комнате делали уроки, в судомойне мыли посуду и чистили рыбу. Смешение функций свидетельствовало о низком доходе семьи. В городских домах кухня и хозяйственные помещения располагались в подвале, столовая, как правило, находилась на первом этаже, гостиная – на втором, спальня и комнаты родителей – на третьем, детская и спальни детей – на четвертом, а комнатенки прислуги – под самой крышей.

Между тем многие суеверия сохранили совсем иные принципы строительства! Так, по мнению многих исследователей фольклора, песенка «Лондонский мост падает» («London bridge is falling down») связана с практикой жертвоприношений, когда в фундамент здания или моста зарывали ребенка, чтобы тем самым обеспечить прочность постройки. В XIX веке человеческие жертвоприношения, разумеется, уже не практиковались. Тем не менее отголоски древних ритуалов еще звучали. В Шотландии в фундамент нового дома зарывали кошачьи когти, человеческие ногти и коровьи копыта, а под порог клали серебро. Точно также поступали крестьяне с востока Англии. В ход шли любые символические предметы: кости вместо животных, детские ботинки вместо живых детей, бутылки с разноцветными нитями, зерно и т. д. Каменщики примешивали кровь животных к строительному раствору, чтобы кладка была прочнее.

Угловой дом, т. е. крайний дом на улице, считался несчастливым. При выборе жилья угловых домов неизменно избегали. Причина, вероятно, кроется в том, что его жильцам постоянно приходилось «быть крайними»: то нечистая сила вмешается, то нетрезвые соседи будут стучаться по ночам. Переездов в пятницу тоже старались избегать. Перед тем как внести мебель в пустующий дом, херефордширцы оставляли там ведро угля и миску с солью. Попадались и более причудливые суеверия. В Корнуолле через крышу нового жилища перебрасывали отрезанный свиной пятачок. Если он застревал на крыше, быть беде, так что корнуолльцы размахивались как следует. Считалось также, что если перебросить через крышу дома перо, а с другой стороны поймать его в миску, оно превратится в серебряную ложку.

Разнообразные приметы были связаны с воротами и приступками у изгороди. В Шропшире считалось плохой приметой, если в ворота одновременно входили двое. В Саффолке больные лихорадкой вбивали гвоздь в ту часть приступок, куда ступали ноги пешеходов, а в Кенте в приступки втыкали булавку каждый раз, когда через них переносили гроб.

Проходить под лестницей до сих пор считается дурной приметой. О происхождении этого табу есть много различных версий. По одной из них, прообразом любой лестницы является та, которую прислонили к кресту, чтобы снять тело Иисуса. Под той лестницей притаился дьявол, то ли радуясь смерти своего гонителя, то ли мешая снимать его тело. Согласно другой версии, приговоренные к повешению карабкались по лестнице, которую потом вышибали у них из-под ног. Так или иначе, ни одна из этих теорий пока что не получила подтверждения. Однако запрет основывался не только на сверхъестественных толкованиях, но и на практическом опыте. Разумно предположить, что наверху лестницы будет стоять рабочий, а он, в свою очередь, может облить неосторожного прохожего краской или уронить ему на голову тяжелый предмет. Лучше не испытывать судьбу.

Если ухо чешется или покалывает, в этот момент кто-то говорит о вас. Поскольку правая сторона традиционно связывалась с добром, а левая – со злом, эти ассоциации распространялись и на уши. Так что если зачесалось правое ухо, о вас говорят хорошее, если левое – кто-то распускает сплетни. Остановить клеветника можно, ущипнув себя за ухо или укусив за палец. Тогда сплетник прикусит язык или начнет заикаться. По тому же принципу правая рука чешется к деньгам, левая – к убыткам. Те, кто мылся нечасто, должно быть, уставали примечать, что именно им сулит зуд по телу. Ведь правый глаз чешется к смеху, левый – к слезам, а если чешутся ступни ног, значит, уже предвкушают танцы (как вариант – скоро пройдутся по чужой земле). Нос чесался к встрече с дураком, ссоре с женщиной или хорошей выпивке.

В Норфолке один чих обещал поцелуй, два – исполнение желания, три – письмо, четыре – еще что-нибудь хорошее. На востоке Англии верили, что чихнувший три раза в понедельник утром получит подарок до конца недели. В Девоне считалось, что если чихнуть в субботу после того, как зажгут свечи, вскоре повстречаешься с незнакомцем.

С пальцами рук и ног тоже были связаны разнообразные приметы. В Абердиншире уверяли, что у мужа-тирана второй палец на ноге всегда длиннее, чем большой. А если пальцы на ногах соединены перепонкой, такому человеку будет везти. Указательный палец на руке прослыл ядовитым и совершенно непригодным для нанесения мазей. Зачерпывать мазь советовали средним или безымянным пальцем. Скрюченные пальцы выдавали раздражительного человека, слишком длинный указательный палец – вора. Щипая друг друга за мизинец, дети проверяли, кто из них может хранить секрет. Если завопить во время проверки, значит, сразу разболтаешь тайну. Кроме того, ребятишки верили, что белые точки на ногтях предвещают скорый подарок. Зачастую их так и называли – «подарки». А чтобы узнать, рождены ли вы править или подчиняться, нужно было сцепить руки. Если сверху окажется большой палец правой руки, вас ждут великие свершения, если же левой – увы, не повезло!

Народные поверья не обошли стороной и спину. Почувствовать, как по спине внезапно пробежал холодок, означает, что в этот момент кто-то наступил на то место, где будет вырыта ваша могила. Прикоснуться к спине горбуна – удача в делах. Перед скачками предприимчивые горбуны предлагали всем желающим потереть свой горб – разумеется, не бесплатно.

Не только тело, но и то, что на нем надето, имело огромнейшее значение в повседневных приметах. Перед тем как отдать платье заказчику, добросовестные портные клали в карман мелкую монетку на удачу. Поскольку одежда стоила недешево, к ее покупке относились серьезно. В Шропшире придерживались мнения, что человека, появившегося в новом костюме, нужно ущипнуть наудачу. Особенно этот обычай был популярен среди ребятни.

В Шотландии именно мужчина должен был первым поздравить владельца с обновкой. Впрочем, если первой поздравляла женщина, родившая сына, это считалось приемлемым. Чтобы новая одежка прослужила дольше, носить ее начинали с воскресенья. Кроме того, в году было несколько дней, когда всем предписывалось надевать новую или хотя бы чистую одежду. Среди таких дней упоминаются Рождество, Новый год, Пасха и Пятидесятница. Нерях, не пожелавших следовать обычаю, ожидала суровая кара – на их одежду постоянно будут гадить вороны.

Случайно надеть любой предмет одежды наизнанку – к везению в делах и скорому подарку. Более того, одежда шиворот-навыворот отгоняет фей и разрушает заклятия. В прибрежных районах Йоркшира девушки выворачивали платья наизнанку во время штормов, чтобы уберечь от опасности моряков.

Если у девушки развязывался фартук, она знала, что о ней думает возлюбленный. Репей, приставший к юбке, в Уэльсе рассматривали как знак того, что в девушку кто-то влюбился. А вот если у замужней женщины упадет подвязка на улице, муж ей изменит. В тех случаях, когда нижняя юбка девочки была длиннее, чем платье, шотландцы говорили, что дочку сильнее любит отец, а не мать. Возможно, потому, что равнодушная мать не сшила ей платье подлиннее?

С одеждой связывался ряд запретов: нельзя подбирать левую перчатку, лежащую на дороге, примерять чепец вдовы и зашивать платье на себе. В последнем случае женщину ожидали всевозможные неприятности, от неизбывной бедности до мужа-пьяницы. В целом, пустой карман притягивает беды – в нем даже заводятся черти! Чтобы избежать несчастья, в каждом кармане нужно что-то носить, желательно, амулет или оберег – например, погнутую монету А если жена украдкой насыплет мужу в карманы семена тмина, он не сможет ей изменить.

В Центральной Англии считалось, что чистый носовой платок нужно развернуть, прежде чем сунуть в карман. Положить аккуратно сложенный – к огорчениям. Чтобы не забыть о чем-то важном, на платке делали узелок. Если простой узел не срабатывал, в следующий раз во время завязывания шептали какую-нибудь волшебную формулу. В Глостере три раза произносили слово «кролики». С помощью носового платка избавлялись от болезней, передавая их покойнику. Достаточно бросить в гроб самоубийце носовой платок с тем расчетом, что, когда тело истлеет, болезнь оставит страдальца.

Особые суеверия регулировали пошив одежды: если перепрыгнуть через готовое платье, заказчица не принесет его на доработку. Нельзя подкалывать платье черными булавками или метать швы зелеными нитками. Если замарать свадебное платье кровью из уколотого пальца, невесту ждет несчастье. Если портниха случайно пришьет свой волос к чужому приданому, вскоре сама выйдет замуж. А если не закончит обметывать петли для пуговиц до полуночи в субботу, заказчица платья будет долго тянуть с оплатой.

По обуви предсказывали судьбу человека. Если подметки ботинок сношены в середине или у носка, их владелец добьется успеха в жизни. Если, по краям или у пятки, то ничего путного из него не выйдет. Если обувь громко скрипела, на ее владельца смотрели с неприязнью: ботинки давали знать, что за них не заплатили!

В зависимости от графства первым нужно было надевать или правый, или левый ботинок. Единого мнения на сей счет не существовало, но наверняка можно было проконсультироваться с местными кумушками и выяснить, как принято обуваться в данном населенном пункте. Отходя ко сну, башмаки сдвигали буквой Т для избавления от судорог. Точно так же поступали в расчете увидеть во сне суженого, хотя еще проще было засунуть туфли под подушку. Желая кому-то удачи, вслед ему бросали башмак. Поскольку швыряние обуви напрямую связывалось с пожеланиями счастья, башмаками перебрасывались на свадьбах. В Херефордшире и Девоне старую обувь на счастье сжигали. Делали это как на Рождество, так и перед дальней дорогой.

Развязавшиеся шнурки грозили куда худшими несчастьями, чем расквашенный нос в результате падения. Заметив развязавшийся шнурок, йоркширцы предпочитали пройти еще 9 шагов, прежде чем нагнуться и уделить ему внимание. Если завязать шнурок сразу, вместе с ним привяжешь невезение на целый день.

По всей Англии считалось крайне нежелательным класть на стол обувь, кузнечные мехи, а также зонтики. Вдобавок зонтики опасно было ронять или открывать в помещении – в последнем случае нарушителю грозила смерть.

Большинство повседневных занятий нашли отражение в фольклоре. Возможно, таким образом женщины пытались хоть как-то отвлечься от рутины.

Работа по дому в XIX столетии была невыносимо тяжелой. Вот как в середине века описывала свой рабочий день Ханна Каллвик, лондонская служанка, известная своими мемуарами: «Открыла ставни и зажгла огонь на кухне. Вытряхнула золу со своих вещей в мусорную яму, туда же выбросила всю золу. Подмела и вытерла пыль во всех комнатах и в зале. Разожгла огонь и отнесла хозяевам завтрак. Почистила две пары ботинок. Заправила постели и вынесла ночные горшки. Убрала со стола после завтрака. Помыла посуду, столовое серебро и ножи. Отнесла обед. Снова прибралась. Привела в порядок кухню, распаковала корзину с покупками. Двух цыплят отнесла кухарке миссис Брюэре, передала хозяйке ее ответ. Испекла пирог и выпотрошила двух уток, потом зажарила их. Стоя на коленях, вымыла крыльцо.

Натерла графитом скребок перед ступенями, затем вычистила тротуар на улице. Вымыла посуду. Прибралась в кладовке и дочиста выскребла столы. Вымыла тротуар возле дома и протерла подоконники. В девять забрала на кухне чай для мистера и миссис Уорвик. Я была в грязной одежде, так что чай наверх отнесла Энн. Вымыла сортир, коридор и пол в судомойне. Вымыла собаку, потом вычистила раковины. Принесла ужин, который Энн отнесла наверх – я была слишком грязной и усталой, чтобы идти туда самой. Вымылась в ванне и пошла спать».

Первые стиральные машины, которые начали пользоваться популярностью только в 1880-х годах, рвали ткань и оставляли на ней ржавые отметины. Так что даже в конце XIX века женщинам приходилось стирать, используя бабушкины методы. Стирка начиналась в понедельник и могла растянуться на несколько дней. Для начала требовалось раздобыть воду. Если вы жили в сельской местности, где нет водопровода, за ней пришлось бы идти к колодцу. Некоторые крестьянки предпочитали стирать прямо на реке, если она протекала поблизости и если позволяла погода. Горожанки набирали воду из насоса, а служанки в богатых домах пользовались водопроводной водой. Согласно фольклору, стирка была не только изматывающим трудом, но и опасным. Как бы беду не накликать! Ведь если обрызгаться во время стирки, муж будет пьяницей. А если постирать новую одежду, когда на небе висит молодой месяц, она износится слишком быстро. Воду для стирки приходилось кипятить, но если от чана с кипятком валил сильный пар, значит, в гости пожалует незнакомец.

Итак, воду мы принесли и даже подогрели, дальше нам понадобятся надежные моющие средства. Мыло в начале XIX века изготовляли в домашних условиях из воды, золы и жира, пока в середине столетия его не начали выпускать промышленными методами. Массовое производство мыла пришлось как нельзя кстати, но оставалась проблема трудно-отстирывающихся пятен. Хорошая английская домохозяйка знала множество способов, как справиться с самыми стойкими загрязнениями. Для выведения жирных пятен брали мел, для пятен от травы – спирт, для кровавых пятен – керосин. В качестве отбеливателя долгое время использовали человеческую мочу или свиной навоз, но самым лучшим отбеливателем считался лимонный сок. Одежду стирали в большом ведре или лохани, используя валек или мешалку для белья. Покончив со стиркой, женщины развешивали белье на веревке на улице или, в зимнее время, на чердаке.

Многоквартирный городской дом

Зажигание огня и чистка каминов тоже были нелегким делом. До того как спички подешевели и вошли в широкое употребление во второй половине XIX века, англичане пользовались огнивом, состоявшим из кресала (куска металла), кремня и трута, т. е. волокнистого материала вроде льна или мха. Хранилось огниво в коробочке, которую обычно клали у кровати. Представьте только, что, услышав посреди ночи подозрительный звук, нужно в кромешной тьме нащупать все эти предметы и зажечь свечу. Уж не эта ли трудоемкая задача приводила к ночным страхам и байкам о привидениях? Перед тем как зажечь камин, из него выметали золу, собирали тлеющие угольки, которые можно было снова использовать, и начищали каминную решетку графитом. На все это уходило до получаса, а ведь в богатых домах камин имелся в каждой комнате!

Поскольку камин занимал центральное место в любом доме, стоит ли удивляться, что с ним связано столько суеверий? В отдаленных валлийских деревушках сохранялся обычай нашептывать свои беды огню, чтобы они сгорели в пламени. Если огонь шипел, валлийцы ожидали ссору, а если горел медленно, то проверяли трубу – не забрался ли туда дьявол? Разводя огонь поутру, английские служанки сначала клали кочергу поперек камина, так, чтобы ее конец покоился на каминной решетке. После этого нехитрого ритуала, огонь должен был лучше гореть. Далеко не каждый имел право помешивать кочергой угли в чужом камине. В Уэльсе это позволялось лишь близким знакомым – тем, кого знаешь не менее семи лет, или, на худой конец, тем, с кем хозяева выпивали уже три раза. Хотя поверье было распространенным, всегда находились исключения. Жители Вустершира, к примеру, только радовались, если гость начинал шуровать в камине – это приносило удачу.

Девушки присматривались к уголькам, которые время от времени вылетали через решетку на пол. По их форме предсказывали будущее. Круглый уголек напоминал кошелек и предвещал богатство, а продолговатый походил на гроб и уж точно ничего хорошего не сулил. Если уголек вылетал тихо, это было зловещим знаком, не иначе как к похоронам. Если весело потрескивал, то к деньгам. Предсказание относилось в первую очередь к тому человеку, возле которого он падал. Найти уголек на дороге было доброй приметой. Его подбирали и бросали через плечо, предварительно поплевав на него.

Популярнейшее суеверие было связано с хлопьями сажи, приставшими к каминной решетке. Пленочка сажи предвещала приход гостя. Это суеверие воспел английский поэт Сэмюель Кольридж в стихотворении «Полуночный мороз»:

 
Как часто в школе, веря всей душой
В предвестия, смотрел я на решетку,
Где тихо реял этот «гость»! И часто,
С открытыми глазами, я мечтал
О милой родине, о старой церкви,
Чей благовест, отрада бедняка,
Звучал с утра до ночи в теплый праздник
Так сладостно, что диким наслажденьем
Я был охвачен и внимал ему,
Как явственным речам о том, что будет!
 

(Пер. М. Лозинского)

Наиболее въедливые наблюдатели сортировали «гостей» по размеру: пленочка покрупнее предсказывала появление мужчины, среднего размера – женщины, совсем крошечная – ребенка. Два «гостя», прилипшие к решетке, приравнивались к замужней паре. Хлопья сажи трепетали из-за горячего воздуха, но рано или поздно улетали. Даже их исчезновению придавалось значение: если «гости» попадут в пламя, вскоре вас навестит друг, если улетят в трубу, друг все равно придет, только вы с ним разминетесь.

Если две пленочки улетали одновременно, в семье ожидалась свадьба, поэтому девушки махали фартуками, помогая хлопьям улететь поскорее.

Коммерческое применение газа для освещения началось в 1792 году, когда Уильям Мердок впервые использовал природный газ в своем доме в Корнуолле. К концу 1840-х газовое освещение достигло деревень. Тем не менее даже во второй половине XIX века оно было не во всех домах. Многие все так же полагались на свечи. Самые дешевые свечи изготавливали из сала, а поскольку на них шли самые низкокачественные сорта жира, они ужасно коптили и воняли. Нагар со свечей снимали особыми щипцами: чтобы кончики фитиля не упали в расплавленный жир, на щипцах находилась коробочка, куда они и попадали. В 1820 году изобрели плетеный фитиль, полностью сгорающий в пламени, так что не нужно было постоянно снимать нагар. Это открытие совпало с изобретением свечей из стеарина. Твердые и белые, они горели ярко и не дымили. Помимо сала и стеарина материалами для изготовления свечей служили пчелиный воск, парафин и спермацетовый жир. Восковые свечи, которые меньше коптили и пахли приятнее, использовали во время торжественных церковных служб или же при королевском дворе.

Свечи были неотъемлемой частью гаданий, но и сами по себе становились объектами суеверий. Зажженная свеча в пустой комнате предвещает похороны, не говоря уже о том, что это неэкономно. Если пламя горит синим, поблизости бродят призраки. Яркая вспышка над огоньком свечи означала приход письма. Когда струйка воска стекала по оплывшей свече и закручивалась вокруг нее, мнительные люди приходили в ужас. Такая струйка называлась «ручка от гроба» или «саван». Линкольнширцы верили, что если зажечь свечу от огня камина, кончишь дни в работном доме, а если свеча потухнет сама, в море погибнет матрос. До начала XVIII века свечам находили еще одно применение. Распространены были аукционы, во время которых при помощи свечи отмеряли время для ставок. Когда свеча догорала до обозначенной точки, ставки прекращались.

Домашняя прислуга

С кроватями тоже приходилось повозиться. Поскольку матрасы были перьевыми, а не пружинными, их требовалось часто перетряхивать. Служанки опасались переворачивать матрасы по пятницам и воскресеньям. Это действие сулило различные несчастья, начиная с дурных снов до болезней и смерти. А про ворчунов говорили, что они встали с левой ноги или с левой стороны кровати.

В Кардиффе (Уэльс) рассказывали про молодую семью, которая за бесценок приобрела массивную кровать времен Иакова Первого. Покупку поставили в гостевую спальню, но из-за ремонта туда перебралась жена с четырехмесячным ребенком. В первую же ночь малыш начал метаться по кровати и громко плакать. То же самое продолжилось на следующую ночь. Испуганная мать вызвала доктора, но его советы не помогли. На четвертую ночь ребенок скончался на руках у матери. Женщина разглядела на маленькой шейке отметину, из которой сочилась кровь. Доктор пришел к выводу, что кто-то высосал из ребенка кровь, но так и не смог установить, откуда взялась загадочная царапина. Прошли годы, и женщина родила еще одного ребенка. В супружеской спальне для мужа временно не нашлось места, так что он перебрался в гостевую комнату. Когда он улегся на старинную кровать, то почувствовал, как чья-то невидимая рука сдавила ему горло. Вскочив, мужчина подбежал к зеркалу и увидел красноватый отпечаток, как будто кто-то присосался губами к его шее. Из проколотой кожи текла кровь. Знатоки фольклора сообщили бедняге, что ему досталась «вампирическая кровать». Избавиться от вредного предмета мебели он так и не решился, но и спать на ней больше не стал. Эта история приведена в сборнике валлийского фольклора Мари Тревельян. Нельзя исключать, что собирательница пошла на поводу у публики, раззадоренной Брэмом Стокером, и связала валлийские суеверия с популярной вампирской тематикой.

Метла была опасным предметом обихода. Если девушка перешагнет через лежащую метлу, то забеременеет до свадьбы. Метла, купленная в мае, выметала из дома все счастье. Особое внимание метлам уделяли йоркширцы. Прежде чем выметать сор новой метлой, следовало сначала замести что-нибудь в дом. Заметание сора внутрь символизировало прибыль. Совершив это обрядовое действие, можно было подметать как обычно. Опасно ворчать на метлу, даже если она оставляла за собой шлейф пыли. Ведь нельзя быть в точности уверенным, что этой самой метлой не пользовалась ведьма. А уж она точно обидится, если ее транспортное средство начнут ругать почем зря.

Оригинальное применение метле нашла жительница острова Танет у восточного побережья Кента. Узнав, что племянник взял в жены девицу, которую она не одобряла, тетушка прокляла его с порога церкви, подмела дом новой метлой и повесила ее на двери, тем самым давая знать, что не желает иметь с новобрачными ничего общего.

Херефордширские служанки верили, что если во время работы у метлы отвалится ручка, значит, хозяева не заплатят жалованье. Вполне логично – кому нужна служанка, которая ломает инвентарь? Самим хозяевам, если верить фольклору, тоже стоило испытать служанок при помощи метлы. Некое семейство фермеров захотело нанять прислугу. Перед знакомством с каждой кандидаткой на пороге клали метлу. Первая девица оттолкнула метлу ногой, и ее забраковали: раз не хочет гнуть спину, на ферме ей нечего делать. Вторая девица перепрыгнула через метлу, но и ей отказали от места: значит, точно так же будет перескакивать через работу. Только третья девушка подняла метлу и аккуратно поставила в угол. Наняли именно ее.

Судя по сказкам, с работой по дому людям помогали брауни – особая разновидность фейри, напоминающая русских домовых.

Брауни описывали как человечков ростом не выше метра, лохматых и с бурыми лицами. После того как все домочадцы отходили ко сну, брауни начинали хлопотать по хозяйству. В обмен на их услуги хозяева оставляли им молоко и какое-нибудь угощение. Обделить домовых едой было чревато неприятностями. В сказке, распространенной по всей Англии, одна старушка оставляла брауни миску сливок и буханку белого хлеба. В коттедже сменились жильцы, а новая хозяйка оказалась скуповатой – угостила фейри всего лишь черным хлебом да селедкой. Тогда разгневанные домовые ухватили ее за ноги и потащили вниз по лестнице, приговаривая:

 
Ржаная горбушка и связка селедки —
А как тебе нравится вкус нашей плетки?
 

Разозленный брауни мог запросто превратиться в боггарта и уже не помогать хозяевам, а издеваться над ними, швыряя вещи, опрокидывая горшки и пугая маленьких детей. Порой брауни превращались в злобных духов, чтобы выразить протест. Шотландская домовиха по кличе Мэгги Молох так усердно трудилась на ферме, что прижимистый хозяин прогнал работников-людей и оставил только ее. Пожалев коллег, Мэгги устроила забастовку. Она донимала хозяина своими выходками до тех пор, пока он не позвал обратно всех работников!

Брауни. Иллюстрация Доррис Уильямсон