Текст книги "История рыцарства. Самые знаменитые битвы"
Автор книги: Екатерина Монусова
Жанр: История, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Осада Мальты
«Нам просто не повезло»
Это зрелище могло бы стать одним из самых ярких кадров в фильме ужасов, ярких не только в образном, но и в прямом смысле. Бегущие огромной толпой к стенам крепости турецкие янычары вдруг вспыхивали и превращались в живые факелы. Затем загорелись перемешанные с землей солома и ветки, которыми были забросаны рвы. В считаные минуты пожар распространился на десятки метров, полыхали люди, деревья, казалось, что расплавятся сами каменные стены… Таким был один из дней знаменитой битвы Средневековья, известной в истории как осада Мальты. Если бы кто-то в тот день производил дневниковую запись, она могла бы выглядеть примерно так. Едва рассвело, турки провели быструю разведку. Два лазутчика, незамеченные часовыми, подкрались к стене. Сквозь отверстие нижней амбразуры, они рассмотрели, что рыцари и солдаты еще спокойно спят. Подали знак своим, и оглушительное «Аллах акбар!» всех подняло на ноги. Но было уже поздно. Янычары, как пауки, быстро и ловко ползли по перекидным мосткам и штурмовым лестницам. Выскочивший им навстречу отряд защитного гарнизона почти весь погиб. Оставшиеся воины едва успели запахнуть ворота. Нападавшие уже готовы были праздновать победу, когда их неожиданно встретил залп мушкетных выстрелов и – о, ужас! – на головы посыпались зажигательные снаряды.
Это опытный и хитроумный рыцарь Ланфредуччи быстро собрал и перестроил оставшихся в живых бойцов крепости. Он понял, что в данный момент их может спасти только огонь, и отдал команду метать в турок заготовленные заранее горшки с горючей смесью и запалами. Заработал и своеобразный «гранатомет» – труба, из которой механизм далеко выталкивал наполненные порохом цилиндры. Взрываясь, те в дополнение изрыгали вокруг себя рой пуль… День завершился для османов печально. Почти две тысячи отборных, яростных воинов остались на поле боя. Подсчитали павших и защитники – смерть нашли десять рыцарей и семьдесят солдат. Гарнизон форта Сент-Эльмо, первым вставший на пути стотысячного турецкого войска, не сдавался целый месяц…
Рыцари суверенного военного ордена госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского до описываемых событий знавали и многие годы победной славы, и тяжелые дни жестоких поражений. Изгнанные из Палестины, они десятилетиями скитались по Средиземноморью. Не смогли остаться на Кипре, получили в подарок и не сумели удержать Родос, уже почти ставший для них второй родиной. И, наконец, обосновались на Мальте, где состоялись самые значительные их деяния, давшие в название ордена самое узнаваемое определение – Мальтийский. Придя в себя после потери Родоса, госпитальеры вновь повели активную борьбу с Османской империей. Их острые морские десанты чередовались с обратными выпадами янычар. В 1551 году, совершив предварительную разведку, турецкие полки одновременно напали на районы Мальты и Гозы, которые оказались недостаточно укреплены. Свыше шести тысяч островитян были угнаны в рабство. Получившие горький урок иоанниты (второе распространенное название госпитальеров), построили на побережье островов несколько фортов, защищавших подходы к гаваням.
Именно в те годы рыцари вынуждены были находиться на постоянном боевом дежурстве, ибо угроза турецкой агрессии просто висела в воздухе, не давая расслабиться ни на минуту. После очередного нападения на Грецию заклятый враг госпитальеров султан Сулейман Великолепный, который изгнал их с Родоса, разработал план захвата Мальты. Даже до Европы уже доходили сведения, что Стамбул готовит большое наступление. В начале 1565 года остров посетил вице-король Сицилии дон Гарсиа де Толедо. Он увидел, что гарнизоны слишком малочисленны. Островные форты Сент-Эльмо и Сент-Анжело, города Биргу и Сенглеа были хорошо укреплены. Но живая сила иоаннитов составляла, по разным источникам, всего от четырехсот до семисот рыцарей и около семи тысяч солдат и ополченцев. На них же 18 мая двинулась стотысячная турецкая армия под командованием Мустафа-паши и адмирала Пиали и начала высадку почти с двух сотен десантных кораблей….
Сулейман Великолепный
За три дня до нападения ожидавший его великий магистр ордена госпитальеров Жан Паризо де Ла Валет обратился к своим воинам:
«...Это будет великая битва Креста и Корана. Бесчисленная армия неверных надвигается на наш остров. Мы избранные солдаты Креста, и если святые Небеса потребуют пожертвовать собой, то нет лучшего случая, чем этот. Поспешим же тогда, братья мои, на этот священный алтарь. Вспомним наши клятвы, выкажем презрение к смерти ради нашей веры, и это сделает нас непобедимыми».
Годы правления на Мальте Ла Валета (1557–1568), точнее – легендарная фигура самого великого магистра заслуживают отдельного рассказа. При нем слава ордена достигла своей высшей точки, а его имя благодарные жители увековечили в названии мальтийской столицы. Великий магистр был действительно великим и остался в памяти потомков как один из самых выдающихся руководителей ордена Святого Иоанна. Родился Жан в 1494 году в небогатой, но аристократической семье, в знаменитой французской провинции Гасконь, где появился затем на свет и литературный, и настоящий Д’Артаньян. Конечно, это не имеет прямого отношения к делу, но, как женщина, не могу не упомянуть о том, что Ла Валета рисуют настоящим красавцем – высоким, голубоглазым, с вьющимися каштановыми волосами. Редкая дама могла перед таким устоять, хотя этим Божьим даром рыцарь практически не пользовался. Как и подобает госпитальеру, он проводил свои дни в милосердных трудах в госпитале. И отдавался, кроме этого, только наукам и воинскому искусству. Он неплохо разбирался в медицине, конечно, простой по тому времени, знал фармакологию и санитарию. Однако при этом отнюдь не превратился в «ботаника», а прекрасно владел шпагой, стал великолепным моряком. Начинал матросом на галере, а в двадцать три года получил офицерское звание.
Свою деятельность на Мальте уже умудренный жизненным опытом и титулованный Ла Валет начал с приглашения на остров знаменитого в Европе военного инженера Бартоломео Ганга. И хотя тот умер прежде, чем началось основное строительство фортификационных сооружений, именно с благословения Ла Валета оно приобрело широкий размах и сделало остров труднодоступным для врагов. Крупный историк ордена госпитальеров аббат де Брантон, писал о магистре: «Француз и гасконец до кончиков ногтей, он обладал привлекательной внешностью и свободно говорил на нескольких языках, включая итальянский, испанский, греческий, арабский и турецкий».
Даже при жизни о нем складывали легенды, дифирамбы ему пели барды и менестрели, а верующие молились о нем в церквях. Еще один интересный факт – когда Ла Валет участвовал в защите Родоса, ему не было и тридцати, великим же магистром его избрали в шестьдесят три года. Так вот, есть предание, что турецкий султан Сулейман Великолепный, позволивший госпитальерам покинуть остров, через много лет горько пожалел о своем великодушии, когда узнал, что среди уплывших тогда воинов находился и Ла Валет. Этот человек всю жизнь был фанатично предан ордену и занимался его проблемами столь тщательно и скрупулезно, что за все годы ни разу не нашел времени посетить свое родовое поместье в Тулузе.
Еще до своего избрания великим магистром Ла Валет дослужился до звания адмирала орденского флота. Для него, француза, было сделано исключение, так как традиционно на эту должность назначали только итальянцев. В одном из морских сражений экипаж его корабля оказался в плену, и Ла Валет целый год был рабом на турецкой галере. Сохранилась легенда, что однажды судно оказалось в море рядом с испанской галерой, на которой среди закованных в цепи гребцов пленный адмирал увидел неустрашимого корсара – грозу Средиземноморья, а впоследствии – крупного военачальника Драгута. Именно он до самой своей гибели будет командовать турецкими войсками при осаде Мальты.
Драгут был в какой-то мере «зеркальным отражением» Ла Валета, только с турецкой стороны. Его жизненный путь – типичен для мамелюка. Родился он в бедной крестьянской семье. На выделяющегося среди сверстников мальчика обратил внимание проезжавший через деревушку турецкий бей и прихватил его с собой в Египет.
Осада Мальты
Там мальчишка попал на службу к одному из правителей и досконально изучил артиллерийское дело. Оказавшись на военном судне, проявил себя отличным бомбардиром и дослужился до капитана. Накопив денег, стал владельцем собственного небольшого галеота. С того времени его слава, как неустрашимого моряка-корсара гремела по всему Средиземноморью.
Но сходство Драгута с Ла Валетом было не только в великолепном знании судовождения и умении вести морские сражения. Искреннее уважение последнего он завоевал своим редким великодушием, щедростью, человеческим обращением с пленниками. Когда турки отбили у госпитальеров Триполи, губернатором города назначили именно Драгута. Правителем он слыл мудрым, справедливым и гуманным. Но так случилось, что непобедимый корсар все же попал в плен к испанцам.
– Такова военная профессия, – философски прокричал прикованный к турецкому борту адмирал Ла Валет своему давнему противнику, когда их галеры оказались рядом.
– Нет, нам просто не повезло, – ответил привыкший к риску, отчаянный пират.
Ни тому ни другому отваги и храбрости было не занимать. Судьба распорядилась так, что они еще раз столкнулись в самой решительной и важной в их жизни схватке, ставшей для одного из них последней…
…Две сотни турецких боевых галер 18 мая 1565 года закрыли солнце на просматриваемом с Мальты горизонте. Со стен сторожевых фортов Сент-Анджело и Сент-Эльмо раздались по три пушечных выстрела. Это не была жалкая попытка взять врага «на испуг», а условный сигнал, который подхватили орудия города Мдины и крепостей соседнего острова Гозо. Тревога, как и рассчитывал Ла Валет, привела в боевую готовность всех рыцарей и солдат, а мирных жителей – в состояние напряженного ожидания. Сказать, что повсюду началась полная суматоха, граничащая с сумасшествием, значит сказать очень мало. Но продолжалась она недолго. Рыцари и солдаты на бастионах стали спокойно проверять оружие и снаряжение. Моряки Биргу и Сенглеа выставили дозоры. Четкие и организованные действия гарнизона привели в чувство крестьян, и они потянулись к крепости, кто на ослах, кто на лошадях, со своим скарбом, запасами продовольствия, да и всеми домочадцами…
Ставший главнокомандующим магистр Ла Валет послал отряд кавалерии патрулировать вдоль берега и следить за турецким флотом. А также приказал отравить колодцы, что могут оказаться доступными врагу. Мощная цепь между фортом Сент-Анджело и Сенглеа перекрыла залив, а значит, и возможность атаки с моря. Правда, рыцари успели послать небольшое судно на Сицилию сообщить покровительствующему ордену вицекоролю о начале турецкой агрессии и необходимости подмоги…
История Великой осады так часто и в разных местах передавалась из уст в уста, переписывалась и пересказывалась, обрастала все новыми подробностями, правдивыми и вымышленными, что даже исследовательские труды ученых непохожи и противоречивы в деталях. Даже великий Вольтер со свойственной ему иронией высказался, что ничто на свете не известно так хорошо, как осада Мальты. Мы, разумеется, тоже не беремся судить, где правда, а где вымысел, и уж никак не претендуем на истину в последней инстанции. Расскажем только о признаваемых всеми фактах. Не будет преувеличением сказать, что туманная картина будущего рисовалась в те дни не только перед островитянами. За начавшейся осадой Мальты с волнением наблюдала вся Европа. Каждое утро в христианских церквях начиналось с молитвы за победу иоаннитов. Королева Англии Елизавета озвучила общую тревогу: «Если турки овладеют Мальтой, трудно предвидеть, какие опасности могут последовать для остальных христианских государств».
Еще задолго до начала военных действий Ла Валет предполагал, что османы пойдут с юго-востока со стороны залива Марсашлокка. Там же, возможно, и будет базироваться их флот. Но он не исключал вероятности наступления с северного берега бухты Мерсамшетт, соседствующей с Большой гаванью. Поэтому боеготовность и укомплектованность гарнизона форта Сент-Эльмо, выходящего на обе стороны, были крайне важны. Повседневный же состав гарнизона включал всего шесть рыцарей и шестьсот солдат, которыми командовал пьемонтец Луиджи Бролья. Великий магистр послал к нему заместителем молодого, но проверенного в схватках Хуана де Гуареса…
Предположения Ла Валета оказались верны. Уверенные в превосходстве османы не спешили, словно смаковали свой предстоящий реванш за былые поражения от госпитальеров. Подойдя к Мальте, они бросили якоря в удобной бухте на северо-западе острова и спокойно расположились на ночлег.
На рассвете, 19 мая, передовой отряд кораблей, войдя в гавань Мерсамшетт, тут же начал высадку десанта. Редкие пушечные выстрелы с берега, где орудия иоаннитов были наперечет, действовали как комариные укусы на многотысячный осиный рой. Высадка прошла почти беспрепятственно. Но это было только начало. Предстояло взять тот самый форт Сент-Эльмо – первую защитную линию мальтийцев. И самонадеянные турецкие янычары с ходу ринулись на штурм. Но осажденные довольно легко отбили первую атаку. Поостыв, турки оценили не такую уж простую для них диспозицию и начали устанавливать артиллерию для обстрела форта.
Проведя артподготовку, нападавшие сумели подобраться к самым стенам форта и вновь бросились на приступ. Как это в те времена происходило, мы неоднократно видели в художественных кинофильмах. Но почему-то у османов оказались коротковаты осадные лестницы, и им никак было не перемахнуть через стену. Готовые к нападению, вооруженные до зубов, прошедшие не через один в своей жизни штурм, воины вновь откатились назад, спасаясь от раскаленной смолы и града сыпавшихся на них камней…
Происходило ли все так на самом деле, мы можем судить только по орденским летописям и преданиям. Может быть, такой взгляд на события все же односторонен? Во всяком случае, Брайан Блуэ, английский исследователь мальтийской битвы и других орденских эпопей, справедливо замечает, что в многочисленной литературе на эту тему практически отсутствуют ссылки на турецкие источники. Видимо, поэтому в десятках исторических и литературных трудов рыцари непременно доблестны и героичны, а их противники хоть и добивались успехов, но не столько умением, сколько числом.
Однако, что есть, то есть, других источников и нам не дано. В конечном результате ведь сомневаться не приходится, историю вспять не повернуть, а детали сегодня скорее интересны для художественного видения. Поди определи сегодня: сто тысяч янычар атаковали Мальту или только сорок, как читаем мы в разных трудах. Однако соотношение защитников и нападавших, в любом случае, отличалось разительно. А, скажем, турецкий корсар и военачальник Драгут и «орденскими сторонниками» преподносится весьма достойно. Кстати, именно он сумел добиться того, что форт Сент-Эльмо все-таки перед турками не устоял. А в рыцарской среде нашелся и негативный, нетипичный пример поведения, о котором мы в целях соблюдения справедливости тоже расскажем. Поэтому вернемся к прерванному рассказу о великом противостоянии.
Форт Сент-Эльмо, строительство которого завершилось еще за двенадцать лет до описываемых событий, был хоть и небольшим по размерам, но достаточно мощным, хорошо оборудованным для защиты от нападения бастионом. И хотя его гарнизон на момент осады составляли только несколько рыцарей и чуть более шестисот солдат и ополченцев, задача перед нападавшим на них войском оказалась непростая. «Блицкрига» не получилось. Взятие форта, с которым османы надеялись расправиться дней за пять, затянулось на целый месяц. При этом под стенами крепости нашли свою погибель более восьми тысяч опытных турецких бойцов. Однако по порядку.
Ла Валет пытался со стороны помочь форту. Для этого на срочно возведенном валу форта Сент-Анджело установили два крупных дальнобойных орудия. Они повели огонь по турецким позициям вокруг гавани. В ответ вражеские пушки, для которых нашли удобную позицию, начали бить прямо внутрь форта Сент-Эльмо. Другая батарея стала обстреливать форт Сент-Анджело, пытаясь в первую очередь накрыть досаждавшие им орудия. Артиллерийская перестрелка продолжалась довольно долго. А тем временем положение осажденного гарнизона Сент-Эльмо становилось все хуже. После понесенных при штурме потерь и трехдневного артобстрела командир форта Луиджи Бролья вынужден был обратиться к Ла Валету с просьбой о подкреплении. Доставивший письмо испанец Ла Серда на словах обрисовал ситуацию еще драматичнее. Когда Ла Валет спросил рыцаря о том, сколько времени все-таки они смогут продержаться, тот ответил, что не более восьми дней.
Магистр пришел в ярость. Как же так? Форт достаточно укреплен, он это хорошо знает, три дня артобстрела не могут, не должны сломить боевого духа солдат, а тем более – рыцарей. Он гневно отчитывал посланца, кричал, что сам возглавит подкрепление и не допустит сдачи форта. Между тем Ла Валету уже было за семьдесят. Но никто из присутствующих при разговоре рыцарей не сомневался в его храбрости и умении сражаться. Однако великий магистр прекрасно понимал, что сейчас его место не на передовой. Осада будет затяжной, и очень важно стратегическое руководство, умелое распределение сил по месту и времени. На его призыв помочь братьям из Сент-Эльмо откликнулись полсотни рыцарей. С ними магистр отправил еще двести солдат под командованием шевалье де Мидрана.
На четвертый день турки усилили натиск. К ним тоже пришло подкрепление в лице губернатора Александрии Эль Люка Али, который прибыл на своих кораблях, с большим запасом снарядов и оружия. Каково же было удивление Мустафа-паши, когда он вдруг увидел своих воинов бегущими от стен крепости. Шевалье де Мидран вместе с прибывшим из Сицилии провансальским рыцарем Пьером де Массуэ Веркуарана, более известным как полковник Мас, организовал молниеносную вылазку свежими силами солдат, пробравшихся в крепость. Они сумели не только отогнать янычар, но и многих из них взять в плен. Довольный Ла Валет наблюдал за контратакой со стен Сент-Анджело. Теперь он не сомневался в состоянии боевого духа осажденных, в данной ситуации была не столько важна военная, сколько моральная победа над собой.
Получив небольшую передышку, рыцари ночью переправили на лодках раненых в госпиталь Биргу. Среди них оказался и Ла Серда, тот самый курьер, который докладывал великому магистру о безнадежном положении форта Сент-Эльмо. Легкораненый, он, видимо, рассчитывал переждать тяжелое время осады на больничной койке. Но устав ордена не допускал обращения в госпиталь в военное время, если рыцарь мог держаться на ногах. Так что отлеживаться «герою» пришлось в подземелье Сент-Анджело…
Великий магистр прекрасно осознавал, что потеря форта поставит под угрозу весь остров, в который госпитальерами было вложено так много и который ставил заслон османам на пути набегов в Европу. Рассчитывая на такое же понимание, он все посылал и посылал европейским государям и даже самому папе просьбы о поддержке. Но, кроме сицилийского вице-короля, так никто и не откликнулся. Да и тот для дальнейшей помощи требовал отправить ему с Мальты орденские галеры, будто и не было турецкой блокады. Так что рассчитывать госпитальерам приходилось только на себя.
В дискуссиях историков, старавшихся «объяснить необъяснимое», встречаются такие аргументы. Мол, неудачи турецкой армады на первоначальном этапе были вызваны тактическими разногласиями между командующим сухопутными войсками Мустафа-пашой и адмиралом турецкого флота Пиали. В результате чего оказался утерян эффект внезапности для нанесения удара по главным силам госпитальеров. Может быть, не стоило отдавать столько времени и сил небольшой крепости, а вообще ее обойти? Однако нельзя не согласиться и с другими доводами – и сам форт Сент-Эльмо, и полуостров Шиберрас, на котором он находился, имели стратегическое значение. Завладев ими, можно было прицельно обстреливать мальтийские крепости Биргу и Сенглеа. К тому же открывался безопасный путь для снабжения войск боеприпасами, продовольствием и всем необходимым. Далеко не везде упоминается и такой факт, о котором мы говорили, что сразу после начала турецкого наступления гарнизон форта получил подкрепление. Вице-король Сицилии дон Гарсиа де Толедо все же сдержал обещание и прислал на помощь испанских аркебузиров, роту которых сразу же отправили в Сент-Эльмо…
На следующее утро после успешной вылазки госпитальеров в Сент-Эльмо и других крепостях услышали привычные уже раскаты турецких орудийных залпов. Однако снаряды за крепостные стены не залетали, а корабельные орудия были направлены отнюдь не в сторону фортов. Это был торжествующий гром салюта. Вскоре за орудийным дымом и утренним туманом показались пятнадцать красавиц-галер. Флаги на реях показывали, что это эскадра прославленного корсара Драгута. По договоренности с турецким султаном Сулейманом, он торопился на помощь к Мустафа-паше и адмиралу Пиали.
Такой шаг был вполне объясним и логичен. Хотя масштабы боевых сил противников были абсолютно несопоставимы, разумеется, с огромным перевесом в пользу турок, те вынуждены были признать, что осада затягивается. А кто как не умные опытные командиры могут реализовать подавляющее преимущество в живой силе. И эта «неотложка» появилась в лице знаменитого пирата, который принял на себя руководство турецкими войсками. Началась дуэль выдержки и умов двух великих стратегов – Ла Валета и Драгута. Как порученец самого султана, он не стал терять времени даром и потребовал полный отчет о ходе штурма. Каково реальное положение дел неожиданно проиллюстрировало сообщение о гибели двухсот турецких солдат. Произошло это в результате молниеносной атаки двух мальтийской кавалерийских отрядов из Мдины и Биргу на лагерь противника у деревни Дингли. Подобная стычка с печальным для турок концом, как доложили Драгуту, была не первой. Он глубоко задумался, затем приступил к изучению диспозиции. Возможно, осада Сент-Эльмо, первым вставшим на пути армады, действительно не самое верное решение. Разумнее было бы сначала взять менее защищенные Мдину и остров Гозо…
Но сделанного не вернешь, все силы уже нацелены на форт. Его нужно полностью изолировать, распорядился Драгут, чтобы никаких подкреплений из Сент-Анджело, а тем более с Сицилии. Он расположил свой командный пункт прямо в траншее на холме Скиберрас. Находившуюся там батарею дополнили пятьюдесятью орудиями. Еще одну батарею разместили на мысе Тинье, чтобы обстреливать форт с севера. Следующей площадкой для мощных пушек стал мыс Виселиц, выходящий к Большой гавани. Такое мрачное название он получил из-за того, что на нем госпитальеры вешали пиратов и преступников. Отсюда легко простреливалось водное пространство, по которому лодки под покровом темноты пробирались из Сент-Анджело в Сент-Эльмо. Один из островных мысов, на котором новый военачальник приказал установить дополнительную артиллерию, с тех пор так и называют Драгут-пойнт. Развернули батареи и на другой стороне полуострова, где в наши дни находится форт Рикасолли. Таким образом, под контроль была взята вся Большая гавань. И начался невиданной силы массированный артобстрел непокорного форта…
Стволы орудий раскалились от беспрестанного, методичного огня. Солдаты глохли от грома канонады. Драгут же спокойно прохаживался по позициям, уверенный в эффективности избранной тактики. Стало ясно, что укрепления форта не смогут выдержать такой огневой мощи. Каждый новый залп крошил стеновые блоки, превращая их в пыль. Рискуя погибнуть, осажденные заделывали бреши, опасаясь даже поднять голову, чего только и поджидали турецкие стрелки. Редко кто из историков, изучавших Великую осаду, не приводил свидетельства ее участника, испанца Бальби да Корреджио. Он назвал Сент-Эльмо в дни штурма вулканом, окутанным клубами огня и дыма. Появился у осажденных еще один враг – жестокая летняя жара. Защитники крепости старались тут же хоронить всех погибших внутри форта. Но что было делать с трупами, упавшими со стен во рвы? Они разлагались, разнося вокруг удушающий смрад. Но этот же беспощадный «противник» был и у турок. К тому же в стане осаждающих началась дизентерия. Сработал замысел Ла Валета отравить прибрежные колодцы…
Но горстка изнуренных защитников форта все-таки дрогнула. В Биргу, где находился главный штаб госпитальеров, сумел незаметно переправиться на лодке шевалье Мидрана. Он доложил генеральному капитулу, что силы гарнизона на исходе и дальнейшее сопротивление невозможно. В храбрости и отваге этого рыцаря никто не сомневался, и большинство руководителей ордена готовы были смириться с потерей важного оборонительного бастиона.
Снова не согласился только великий магистр Жан Паризо де Ла Валет. Его мнение и оказалось решающим. Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице шевалье Мидрана, услышавшего приказ защищать форт до последнего. Но когда он вернулся в Сент-Эльмо, среди рыцарей началось брожение. Рыцарская честь и авторитет великого магистра не позволяли им отказаться от выполнения приказа. Понимая, что они обречены на верную смерть, большинство рыцарей подписали письмо к Ла Валету: «…если вы хотите нашей гибели, мы готовы подняться на стены форта, вступить в бой с османами и с честью умереть в бою…»
Вряд ли Ла Валета мог кто-либо упрекнуть в черствости и безразличии к судьбам своих братьев. Но на карту было поставлено существование всего ордена, и верх взяли мудрость и самообладание главнокомандующего. Дождавшись ночи, он направляет в Сент-Эльмо опытных в ратных делах, авторитетных рыцарей, чтобы детально установить подлинную картину. Их решение можно назвать истинно рыцарским. Одиннадцать членов комиссии высказались за то, что крепость можно удерживать. Доказать это они решили лично встав во главе обороны, а гарнизон заменить свежими силами из Биргу. Нужно отдать должное и человечности великого магистра – в записке, которую он направил защитникам форта, каждому желающему позволялось покинуть Сент-Эльмо. Летописи утверждают, что таким поступком не унизил себя ни один рыцарь…
Как бы там ни было, но в начале лета турецкое войско наглухо заблокировало отчаянных защитников форта. Ни к ним, ни от них прорваться не было никакой возможности. Однако и самим туркам сделать это не удавалось, несмотря на методичное разрушение стен шквальным огнем артиллерии. Любой штурм янычар разбивался о каменную рыцарскую стойкость. Это приводило турок в бешенство, доводило до отчаяния и военачальников, и рядовых воинов. Непостижимое упорство защитников Сент-Эльмо произвело впечатление даже на видавшего виды Драгута. Форт практически разрушен, но не сдается, да еще и огрызается. Кавалерийский десант госпитальеров сумел уничтожить вражескую батарею на мысе Виселиц. Это снова открыло путь для переброски подкреплений на лодках.
Но редкая помощь из Биргу или Сент-Анджело, хоть и досаждала, но мало беспокоила Мустафа-пашу и других турецких военачальников. Больше всего они опасались прибытия крупных сил с Сицилии. Чтобы не пропустить корабли поддежки, если таковые появятся, Драгут потребовал, чтобы в Мальтийском проливе находились не менее сотни судов. А лодки с вооруженными солдатами должны патрулировать Большую гавань, и окончательно пресечь посылаемые по ночам подкрепления. Он также дал команду снова установить орудия на мысе Виселиц. Единственной связующей, но, увы, непрочной, нитью между главнокомандующим великим магистром и осажденными бойцами форта оставались мальтийские пловцы.
Турки же, решив, что уже ничто не способно спасти осажденных, в ночь на 10 июня пошли на решительный штурм. Однако и он не стал последним. Хоть как-то стараясь помочь своим братьям, рыцари вели артиллерийский огонь по агрессорам со стен Сент-Анджело. В меру сил отстреливались и сами осажденные. Историк Бальби напишет потом, что вспышки орудийных и ружейных залпов были такими яркими, что стало светло как днем. Можно было даже видеть все, что происходит в гавани, включая Сент-Анджело. Османы проводили атаку за атакой, но пройти не смогли. В ту ночь они недосчитались полутора тысяч солдат. Защитники предали земле шестьдесят героев. Казалось, что турецкую боевую машину заклинило, и она никогда не остановится. Штурм продолжался почти беспрерывно трое суток. Стало окончательно ясно, что только смерть может заставить иоаннитов покинуть почти разрушенные стены форта.
Но неожиданно бесстрастно наблюдавшая за событиями фортуна улыбнулась им. 18 июня Драгут и Мустафапаша разрабатывали план очередного штурма, когда рядом шлепнулось каменное ядро, пущенное из Сент-Анджело. Отлетевший осколок снаряда угодил главному «архитектору» атак прямо в правый глаз. Драгут рухнул на землю, кровь хлестала из глаз, из ушей, из носа. Мустафа-паша равнодушно посмотрел на агонизирующую фигуру, что мгновение назад была бесстрашным корсаром и военачальником, и приказал накрыть тело плащом…
Ла Валет узнал о гибели своего давнего врага от турецкого дезертира. А сами турки, казалось, впали в прострацию, армия практически оказалась деморализована. Погибшего полководца с воинскими почестями перевезли в Триполи, где он еще недавно был губернатором. Похоронили его в маленькой мечети, что находится у входа в порт. Неподалеку символически стоит триумфальная арка. Правда, сохранилась она еще с римских времен и посвящена победам Марка Аврелия. Личность же Драгута и его место в средиземноморских эпопеях Средневековья, конечно, больше всего интересуют арабских историков. Но оценки, как это часто бывает в современных суждениях о делах давно минувших дней, диаметрально противоположные. Например, когда институт Джихад, изучающий национально-освободительную борьбу ливийского народа, провел симпозиум «Драгут – страницы священной войны (джихад) в Средиземноморье», дискуссия на нем разгорелась нешуточная. Ливийский историк и писатель Али Мисурати отстаивал точку зрения, что память о Драгуте как о герое арабской борьбы против европейской экспансии и колонизации должна быть увековечена. Его же оппонент – председатель Общеарабского народного конгресса Омар эль-Хамди называл знаменитого корсара чужеземцем и османским наемником. Дескать, он не объединял арабов в великой борьбе, а, напротив, сеял между ними рознь и вражду. И главной его целью было – повсеместное турецкое господство.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.