Текст книги "Ищите женщину"

Глава 9

Борис Иванович был крупным милицейским начальником, и ему, конечно, не нравилось то, что в городе последнее время участилось число нераскрытых убийств. Причем, убийств странных, страшных и необъяснимых. К таковым Борис Иванович относил случай с шофером такси, везшим редактора заштатной газетенки из какого-то города Таежного. Останки шофера, обглоданные, по-видимому, бродячими собаками, были найдены неподалеку от залитой кровью машины такси в нескольких километрах от черты города, а пассажир – редактор – таинственным образом исчез и таинственным же образом объявился через короткое время в одном из московских ресторанов, где с изощренной жестокостью и без всякой мотивации убил двух предпринимателей, прежде чем ему самому разнесла голову пуля из пистолета охранника. Редактор провинциальной газеты сошел с ума? Возможно такое объяснение и подошло бы к единичному случаю, но как объяснить исчезновение одного из депутатов Государственной Думы? Исчезновение депутата и страшная смерть двух его телохранителей, изуродованные и обескровленные тела которых были найдены поутру на окраине Москвы возле того самого дома, кстати, где и проживал убитый шофер такси – как это объяснить? Что творится в этом городе? По каким-то непонятным причинам гибнут люди… процент пропавших без вести на ночных улицах Москвы увеличился до небывалых размеров… У большого милицейского начальника Бориса Ивановича от всех этих событий разыгралась застарелая подагра, а под глазами вздулись большие гнойные фурункулы. Имея на лице такое украшение любой другой человек вообще предпочел бы не выходить из дома, а Борис Иванович вызвал своего личного шофера и, предупредив предварительно о своем визите телефонным звонком, собрался ехать в приемную к одному из заместителей мэра Москвы, с которым был давно и хорошо знаком – обсудить нынешнее ужасное положение – заместитель мэра не один раз давал по старой дружбе Борису Ивановичу дельные советы.

«Кошмар какой-то! – думал Борис Иванович, шагая взад-вперед по собственному кабинету. – Можно подумать по Москве разгуливают толпы каких-то монстров, убивают и грызут людей… и зомбируют случайных прохожий, программируя их на жестокие и бессмысленные убийства…»

Тут мысли Бориса Ивановича были прерваны телефонным звонком. Его беспокоила секретарь того самого заместителя – какая-то особа, только что принятая на работу и, судя по тону, с каким она разговаривала, очень гордящаяся новой должностью – и говорила, что ее шеф очень извиняется, но принять Бориса Ивановича не может – у него срочное правительственное совещание.

Борис Иванович рассвирепел.

– Я лично с ним встречусь! – кричал в трубку Борис Иванович, – лично! Понятно? Что?.. А мне плевать, что у него совещание! Что-о?! Я знаю? Да, я знаю, с кем говорю. Я с секретарем говорю. А вот вы знаете с кем говорите? Ах, это вам не интересно? Сейчас будет интересно…

Борис Иванович с размаху бросил трубку на взвизгнувший телефонный аппарат.

– С кем это вы так? – поинтересовалась секретарша Наташа. Она вошла в кабинет Бориса Ивановича, принесла ему чай.

– На совещании он, – прорычал Борис Иванович, – он видите ли, на совещании. А что вокруг происходит, он не замечает уже. Сколько убийств уже! Все из тоже серии… А он на совещании. Последние два убийства – прямо ужас какой-то!.. Телохранители депутата! А самого депутата похитили! На совещании, м-мать…

– Кто? – поинтересовалась Наташа, украдкой разглядывая себя в большое зеркало, висящее на стене позади своего начальника.

– Да этот… – Борис Иванович хотел еще что-то добавить, но, взглянув на юную Наташу, мужественно стиснул зубы, – мы договорились… Он назначил мне встречу, а потом… секретарь звонит и просит, чтобы я завтра пришел… Совсем с ума посходили. Бюрократы хреновы…

– Бардак в стране, Борис Иванович, – внимательно рассматривая в зеркале свои губы, заметила хорошенькая Наташа, – бардак.

– Ну, ничего, – кипятился еще Борис Иванович после того, как Наташа ушла к себе в приемную, – я сейчас к нему поеду и… опишу ситуацию. Я, в конце концов… тоже немаленький человек. А связей у меня, – Борис Иванович яростно воздел руки к потолку, – связей у меня хватит, чтобы этого… выскочку… потрепать маленько. С меня ведь будут спрашивать за весь этот беспредел! А я кто? Я власть исполнительная…

Через десять минут буквально служебный автомобиль мчал Бориса Ивановича к зданию городской администрации. Еще через пятнадцать минут Борис Иванович, мельком показав удостоверение тотчас подтянувшемуся охраннику, вошел в здание и сразу направился на второй этаж, где обычно, как он знал, проходили совещания.

Секретарша – та самая, что хамила по телефону – грузная пятидесятилетняя женщина с истоптанным постоянными неврозами лицом – не узнала его, пока он не заговорил. Покосилась на багровые фурункулы под глазами Бориса Ивановича.

– Мужчина, я же вам… – укоризненно начала она, когда он поздоровался.

– Дмитрий Фомич на месте? – рявкнул Борис Иванович и ткнул в нос секретарше удостоверение.

Увидев удостоверение, женщина округлила глаза и, понизив голос до шепота, стала уверять Бориса Ивановича, что не смотря ни на что…

– Вы поймите, совещание у него, – шипела она, перегородив своим массивным телом проход к двери, – там, – она ткнула большим пальцем в сторону двери, – представители крупнейших коммерческих и финансовых объединений области. Это совещание…

– Бизнесмены, что ли? – переспросил он.

– Бизнесмены… И депутаты государственной Думы! Депутаты!!!

– Та-ак, – нехорошо обрадовался Борис Иванович, – значит, бизнесмены. А я вот как раз по этому поводу и иду к Дмитрию Фомичу.

– Подождите, по…

Борис Иванович уверенно отстранил секретаршу и, шагнув мимо нее, открыл дверь. Остановившись на несколько секунд на пороге, он отыскал глазами свободное место за столом. Занял его. Соседи по столу, не раз видевшие его по телевизору, почтительно потеснились, а сам Дмитрий Фомич, встретившись глазами с Борисом Ивановичем, едва заметно укоризненно качнул головой.

Очередной выступающий закончил свой доклад под жидкие хлопки собравшихся опустился на свое место.

– Ну, что же, – поднялся Дмитрий Фомич, – Перепяткин так и не подошел. Значит, доклада мы от него не услышим. Как говорится, кто не успел, тот опоздал, – тут Дмитрий Фомич сделал небольшую паузу. – Нет с нами и… – Дмитрий Фомич назвал фамилию таинственным образом исчезнувшего депутата и печально опустил голову. – Но на нашем совещание присутствует начальник N-ского отделения Министерства Внутренних дел Борис Иванович… Я думаю, что он хочет что-то сказать здесь собравшимся как раз по поводу… – Дмитрий Фомич снова назвал фамилию и среди заседающий, словно промозглый холодок, пролетел едва слышный шепоток.

– Дело в том, – медленно заговорил явно не ожидавший такого поворота Борис Иванович, – дело в том, что, как вы знаете, за последние две недели в нашем городе произошло несколько за… заказных убийства. Бизнесмены Борис Николаевич Федоров, и Петр Николаевич Троекуров, директор фирмы «Зодиак» и партнер Федорова… Также… шофер такси… редактор…

– Какие же это заказные? – загомонили вокруг, – это же маньяк какой-то был.

– В связи с этим я хочу сделать заявление, – произнес Борис Иванович, судорожно соображая, что именно ему сказать, но заявления не получилось – где-то, в приемной, очевидно, у секретарши, что-то грохнуло и зазвенело разбитое стекло.

– Что такое? – привстал со своего места Дмитрий Фомич, а заседавшие переглянулись между собой.

Грохнули несколько выстрелов.

Дикий крик раздался, и громыхнула распахнутая дверь. В зал совещания ввалилось невиданное двухголовое чудовище. Крик повторился. Это чудовище кричало.

Собравшиеся повскакали со своих мест и сбились, как овцы, в кучу вокруг Дмитрия Фомича.

– В чем дело? – надрывался тот, – что за шутки?! Прекратите немедленно! Охрана!

Двухголовое чудище, снова закричав, распалось на две части. Одна из частей осталась лежать на полу, а другая оказалась страшным окровавленным человеком с изуродованным смертной мукой лицом. Участники совещания оторопели, узнав в окровавленном неявившегося Перепяткина.

Перепяткин упал на колени, снова поднялся и сделал два неуверенных шага в сторону мэра. Перепяткин протянул руки к сбившимся кучей бизнесменам и принялся мычать что-то, плюясь кровью.

От слабости он снова опустился.

Тогда зашевелился лежащий до этого на полу человек. Шатаясь он встал на ноги. Дмитрий Фомич и многие из бизнесменов закричали, увидев безумное серое лицо.

Серолицый подошел к мычащему Перепяткину, стоящему на коленях, и упал на него, обхватив одной рукой его шею, а другой раздирая перерванную, видимо, зубами сонную артерию.

Перепяткин рухнул ничком, увлекая за собою серолицего.

Борис Иванович увидел раны от огнестрельного оружия на спине серолицего. Так вот в кого стреляли.

В зал совещания вбежали охранники. Они остановились на пороге и сразу же открыли огонь по извивающемуся на полу двухголовому чудовищу…

Когда все было кончено, и Борис Иванович, и Дмитрий Фомич выслушивали бессвязные оправдания охранников – они вместе ввалились… он за ним бежал… стреляли в него, стреляли… – Борис Иванович, внезапно вынырнув из своих дум, проговорил про себя:

– А они все-таки пришли на совещание. И Перепяткин, и…

Борис Иванович одним из первых узнал в серолицем того самого таинственным образом исчезнувшего депутата.

* * *

Васик гнал машину по шоссе, то и дело сверяясь с картой, которую он мысленно составил по телефонным объяснениям предсказателя, к которому, собственно, Васик и направлялся.

«Я здесь никогда не был, – думал Васик, посматривая по сторонам из салона своего автомобиля, – но почему у меня такое ощущение, что мне знакома эта местность? Странно как-то…»

Проехав еще, примерно, пятьсот метров, Васик вдруг понял, почему расстилавшиеся вокруг ландшафты показались ему знакомыми.

«По телевизору показывали, – вспомнил он, – два дня подряд. На этом шоссе убийство было какое-то страшное… Крови море и все такое… Кого же здесь убили, дай бог памяти… Черт, убийство громкое было, а ни хрена не помню… Все потому что у меня другие проблемы. Нина… Нина, где ты?»

Подавив рванувшийся наружу стон, Васик стиснул зубы и прибавил скорости.

И вдруг вспомнил.

«Точно! – колыхнулось у него в голове. – Тут же какого-то газетчика пристукнули! Заказное убийство! Нет… То есть – не газетчика пристукнули, а его шофера… В смысле, шофера, которого этого газетчика вез. Труп показывали весь обглоданный. И не заказуха это вовсе, а дело рук какого-нибудь маньяка. По телевизору так и сказали – маньяк… А кровищи-то сколько было! Да, теперь вспомнил – интересный сюжет был – прямо как в книжках детективных – по дороге растянули гусеницу от трактора, машина налетела – два колеса, естественно – на ободах… А вот что было дальше – никто не знает. Этого газетчика потом нашли, он в каком-то ресторане двоих порешил… не понятно зачем. Тут бы на этого сумасшедшего все и повесить, но… кто же тогда растянул гусеницу от трактора? Выходит, это было нападение?..»

Задумавшись, Васик ненадолго отвлекся от дороги – и внезапно будто кто-то подтолкнул его под локоть. Он поднял глаза и увидел летящую на него длинную гусеницу от трактора, раскинувшуюся посреди дороги.

Гортанно вскрикнув, Васик крутанул руль, до отказа вдавив в пол машины педаль тормоза. Джип занесло – завизжав всеми своими шестеренками, громадный автомобиль завертелся вокруг своей на обледенелой дороге… Васик увидел, как небосвод кувыркается перед его глазами, в лобовое стекло летят комья снега, грязи и острые осколки льда, и – заполняя собой все небо – ниоткуда вырастает серая громадина телеграфного столба.

До крови прикусив губу, Васик изо всех сил выкрутил руль в сторону. Джип коротко ухнул и в последний раз взревев, ткнулся тупым рылом в столб.

Несколько мгновений Васик сидел совсем неподвижно, потом осторожно перевел дыхание и понял, что вопреки всему остался жив.

Тогда он выбрался из автомобиля и на дрожащих подгибающихся ногах, подошел к столбу.

– Капот немного помялся, – прошептал Васик, – не беда… Фара лопнула…

Он обернулся на зубастые зигзагообразные следы своих шин и вздрогнул.

– Еще бы немного… – начал он и недоговорил.

Осознание того, что он только что едва не погиб, но все-таки теперь живой и даже машина его не получила каких-либо существенных повреждений, медленно наполняла тело Васика щекочущей радостью. Достав из кармана пачку сигарет, Васик прикурил дрожащими руками, выдохнул струю белесого дыма и рассмеялся.

Он прошелся вокруг машины, чтобы почувствовать кровь и жизненную силу в чудом избежавших смерти ногах, вдыхал глубоко в едва не расплющенную о руль грудь холодный воздух и табачный дым, несколько раз взмахнул чуть не погибшими руками.

А потом его взгляд упал на раскоряченную вдоль дороги гусеницу от трактора и он остановился, медленно опуская руки.

– Вот так да… – выронив сигарету изо рта, проговорил Васик, – а гусеницу-то не убрали менты… Это ведь та самая гусеница, из-за которой…

Не договорив, Васик попятился назад. Странная мысль пришла ему в голову.

«Менты обязательно убрали бы эту злосчастную гусеницу, – думал Васик, – может быть, даже уволокли ее куда-нибудь в качестве вещественного доказательства… И если менты убрали гусеницу с дороги, то кто тогда ее поставил обратно – точно через всю дорогу – чтобы каждый невнимательный водитель дырявил себе шины, а внимательный – останавливался, чтобы очистить себе дорогу…»

Васик оглянулся, тяжело дыша.

Никого не было вокруг – только невесть откуда взявшийся ветер колыхал вершины голых деревьев, и чернели сквозь грязный снег парящиеся рыхлые проталины, похожие на ноздри многоносого великана.

– Черт возьми… – пробормотал Васик и, двигаясь медленно, словно боясь спугнуть тревожную тишину, пошел к своей машине – то пятясь, то оглядывась, то вдруг приседая от приступа внезапного страха.

– Это ничего… – шептал Васик, оглядывая совершенно безлюдную местность, – просто я только что попал в аварию, чуть не погиб и нервы мои разыгрались… Воображение, понимаешь, ли… И по телевизору черте-что показывают постоянно… Маньяки, убийцы и тому прочая нечисть… Мне один приятель рассказывал, который на телевидении работает – Степан Мякшев – что половина душераздирающих сюжетов просто-напросто придумана… Надо людям нервы пощекотать, чтобы они думали о чем-то еще, кроме как о низкой зарплате и запредельных ценах…

Новая догадка пришла на ум Васику – такая простая и такая страшная, что он подпрыгнул на месте и остановился, боясь пошевелиться.

«Я понял, – беззвучно шевеля губами, рассуждал он, – как произошло то убийство… Когда шофера грохнули и газетчик… с ума сошел… Просто напросто кто-то положил тракторную гусеницу, для того, чтобы выманить водителя из машины – ведь из-за этой гусеницы человек все равно выберется из машины – либо чтобы убрать препятствие с дороги, либо чтобы сменить продырявленные шины. А в это время…»

Раздавшийся в гуще голых деревьев шорох заставил Васик вскрикнуть.

Он обернулся, но ничего не увидел.

Тогда Васик медленно, очень медленно, постоянно оглядываясь и ловя ухом каждый раздающийся среди безмолвия звук, стал отступать к машине.

«А в это время, – крутились в бедной голове Васика мысли, – все и происходит. На ничего не подозревающего человека нападает… Кто? Маньяк? Или… Ничего себе закусочная на дороге… Каждый случайный гость автоматически попадает на ужин… Кому? Кому, черт возьми?»

Со стороны придорожных деревьев снова раздался непонятный шорох – на этот раз явственней, чем минуту назад.

Васик вспомнил виденный им по телевизору изуродованный и обескровленный труп и почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке.

– Кто здесь?! – срывающимся голосом крикнул Васик и едва не умер от произведенного им самим шума.

До машины оставалось всего несколько шагов, но парализованный внезапным приступом смертельного ужаса Васик едва мог шевелить ногами.

«Пистолет, – вспомнил он, – газовый пистолет в бардачке… На пять шагов пробивает кожаную куртку… Немецкий газовый пистолет…»

Странный звук, очень похожий на человеческий кашель, раздался совсем рядом от Васика.

Васик с криком обернулся, но снова никого не увидел. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, но ничего не получилось – его по-прежнему била крупная дрожь.

Васик, вертя головой по сторонам, сделал еще один шаг к машине и снова подумал о пистолете в бардачке – и эта мысль придала ему силы.

Зашелестели голые ветви деревьев и закашлялся кто-то сухо и страшно – совсем рядом от Васика; и Васик явственно понял, что в зарослях деревьев кто-то есть.

Ноги сами донесли Васика до автомобиля. Васик упал на переднее сиденье и потянулся к бардачке, в тот же миг подумав, что спрятавшийся в зарослях сейчас получил прекрасную возможность напасть на него – повернувшегося спиной к деревьям.

Вскрикнув, словно ужаленный, Васик подскочил на месте и влетел в салон автомобиля. Захлопнул за собой дверцу и страшно трясущимися руками попытался завести мотор.

Краем глаза Васик уловил какое-то стремительное движение в зарослях деревьев – и с третьей отчаянной попытки мотор завелся. Джип взревел, Васик дал задний ход и, услышав, как визжат о ледяную корку дороги колесе – и почувствовав, что не двигается с места, буксуя, автомобиль, выругался.

Крутанул руль и, случайно подняв глаза на лобовое стекло, увидел нечто такое, отчего лицо его мгновенно посерело, а из горла вырвался хриплый вопль.

Глава 10

Несколько часов ушло на генеральную уборку. Пете и Анзору даже пришлось отзвониться на работу, чтобы сообщить о сегодняшнем вынужденном прогуле.

С тряпками и щетками студенты прошлись по всей квартире и ровно в три часа пополудни результат уборки был очевиден – стены и пол были отмыты от следов черной гари начисто, на потолке оставались серые расплывчатые пятна и темные следы от рифленых подошв Юриных ботинок, которые почему-то не отмывались вовсе.

Вонзившиеся в древесину двери вилки – хотя и с большим трудом – все же удалось вытащить, сломанную напольную вешалку замотали прозрачной изолентой в нескольких местах и с громадными предосторожностями поставили, прислонив к стене – с расстояния трех шагов она выглядела почти как новая. Тарелки, те, что не успели разбиться или удачно приземлились на ковровое покрытие в гостиной, были водворны в буфет, изрядно, кстати говоря, покосившийся с тех пор, как он, неожиданно превратившись в неповоротливую гориллу, попытался покинуть кухню, но застрял в дверях.

Книги, тетради и некоторые другие мелкие вещи спасти не удалось – они сгорели до хрупкого черного пепла и рассыпались от одного только легкого прикосновения. Не подлежала восстановлению также и тумбочка – после заряда энергии, угодившей в нее, она разлетелась на пару десятков бесформенных обломков древесины. Точно такая же судьба постигла и несколько стульев, кухонную табуретку и светильник в форме фаллоса, который в качестве сувенира был институтскими друзьями подарен студентам, когда те только вселялись в нехорошую квартиру.

– Все, – устало проговорил Юра и швырнул тряпку в тазик с грязной водой, – уборка закончена.

– Да, – подтвердил Петя, опускаясь на чудом сохранившийся после экстрасенсорной битвы стул. – Не могу сказать, что результат блестящий, но больше ничего сделать мы не сможем… – он посмотрел на потолок и вздохнул, – как мы будем объяснять хозяйке следы твоей обуви, а? Она скажет, что мы нажрались и на ушах ходили. А соседи подтвердят – у нас что ни день, то происшествие – грохот, крики и вообще кошмар…

– Попрут нас отсюда, – печально высказался Анзор, появляясь из ванной, где он безуспешно пытался отстирать коврики из прихожей, – здесь же убытков на пару-тройку тысяч…

Он задумался ненадолго и предположил, тоскливо глядя на искалеченную вешалку:

– Может быть, мне папе написать, чтобы он денег выслал? Да нет… Не вышлет он – он считает, что настоящий джигит должен сам себя обеспечивать. А как мне себя обеспечивать, если я учусь? А подработок едва хватает на оплату квартиры и еду… Мне же чем-то все-таки питаться надо…

– Поезжал бы в свой аул, – отозвался Петя, – или откуда ты там… Баранов пас бы в горах и питался бы ими.

– Я не умею баранов пасти, – обиделся Анзор, – и я не в ауле живу. Я в Тбилиси прописан.

– А я в Саратове, – вздохнул Юра, – знаете, такой… город на Волге… Издалека-а… долго-о… течет река-а… Во-олга…

– Может, перестанете ныть? – осведомился Петя. – Давайте лучше думать, как нам выкручиваться! Ведь выпрут же правда! Куда нам тогда податься? В общежитие? Там на поселение очередь больше, чем в советские годы за колбасой была…

– А откуда ты знаешь, какая очередь в советские годы за колбасой была? – поинтересовался любознательный Анзор. – Тебе же тогда было… Ты же тогда маленький был?

– Не маленький, – возразил Петя, – потому что в моей Заплатиновке советские годы и посейчас продолжаются – колбасы нет, мыла нет, хлеб по четвергам привозят, горячая вода по праздникам, а мясо… Собачатиной только чурки торгуют на автобусной остановке. Ой, извини, Анзор…

– Ничего, – с достоинством проговорил Анзор, – я не обижаюсь. Я не чурка. Это я раньше чурка был, а теперь я московский студент. Интеллигент в первом собственном поколении.

– Что же нам теперь – на вокзале жить? – проныл Юра. – Или вообще – по домам разъезжаться. Мне ведь все родственники собирали на дорогу и жилье в Москве, думали, что я большим человеком стану и им буду помогать. А сейчас…

Он горестно махнул рукой, задев и этом напольную вешалку, которая опасно накренилась, на мгновение застыла, потом, прошелестев по обоям, рухнула на пол и разлетелась на несколько частей, погибнув окончательно.

– Все, – молвил студент Петя, проследив за последним полетом многострадальной вешалки, – давайте так – не ныть, а предлагать конкретные варианты – как нам выйти из сложившейся сложно ситуации.

На несколько минут повисло тягостное, словно раздувшийся висельник, молчание.

– Может быть, – прокашлявшись, робко высказался Анзор, – поехать к хозяйке и честно все рассказать? Мы же на самом деле не виноваты…

– Ага, – усмехнулся Петя, – что ты ей честно расскажешь? Что вилки-стулья-книжки-тумбочки сами взяли и ожили? Начали летать по квартире прямо под потолком, по которому гуляли Юрины ботинки? Она же нас за психов примет. В лучшем случае. А в худшем – подумает, что мы над ней смеемся и в ментовку стукнет.

– Как пить дать стукнет, – вздохнул Юра, – она такого бардака не потерпит. Они – москвичи – вообще считают, что провинциалы не люди, а так… вспомогательный материал для обеспечения должного благосостояния столицы.

– Я же предупреждал – без нытья! – рявкнул Петя и Юра немедленно заткнулся.

– И вообще, – добавил Петя, снова глядя на потолок, – я не видел, что здесь происходило. И Анзор не видел. Ты же не видел?

– Нет, – сказал Анзор, – откуда? Мы с тобой вместе вошли, когда уже все…

– Вот именно, – проговорил Петя.

– Ты это к чему? – насторожился Юра.

– Да ни к чему, – так же глядя на потолок отвечал студент Петя, – просто я так понял из твоего рассказа, что ты тоже всю дорогу в ванной просидел. За закрытой дверью. Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о том, что здесь творилось?

– Имею, – сказал Юра и передернул плечами, – кошмар тут творился. Предметы по воздуху летали и на пол не падали.

– Такое и раньше было, – сказал Петя, – иногда, но случалось. Анзор, скажи!

Анзор подтвердил кивком.

– Но кошмарного кошмара, того, что мы обнаружили, когда вошли, еще не было, – закончил фразу Петя.

– Что-то не понял, – нахмурился Юра, – ты куда клонишь?

– А туда, – сказал Петя, – клоню, что я не доверяю этой… Ольге. Доктору, который тебя якобы спасал.

– Почему не доверяешь? – удивился Анзор. – Она нам очень помогла. И никто ее к этому не обязывал. Сама. На голом, как говорится, энтузиазме.

– Вот это-то меня и настораживает, – высказался Петя, – если человек лезет туда, куда его не зовут, значит ему что-нибудь нужно там.

– Где? – в один голос переспросили Анзор и Юра.

– Там, куда не зовут! – воскликнул Петя. – Что ж вы такие тупые! Этой Ольге… доктору… явно что-то нужно от нас. Вот она к нам и зачастила. Понятно? Неужели не понятно? Сначала в этой квартире происходят странные вещи – на уровне банального барабашки – безобидные перемещения предметов и тому подобное… Грибы эти появляются откуда не возьмись. И в конце концов в квартире происходит такая жуть, что нам здесь оставаться никак нельзя.

– Почему? – поинтересовался хлопающий глазами Анзор.

– Потому что хозяйка выгонит, – пояснил Петя.

– Не знаю, – задумчиво проговорил Юра, – мне эта девушка нравится. Не может она быть злой.

– Она и не злая, – усмехнулся Петя, – просто предприимчивая. Хочет оттяпать нашу квартиру. Не знаю уж зачем она ей понадобилась, но факты все один к одному. И я уверен – все паранормальные явления, которые в этой квартире происходят, ее рук дело!

– Что-то как-то… – промычал Юра, – голословно…

– Голословно? – Петя поднялся со стула и упер руки в плотные бока. – Голословно, вы считаете? Тогда слушайте – я с самого появления этого странного доктора заподозрил, что что-то не так. Я сегодня поговорил с Дашей – нашей соседкой и выяснил…

– Когда ты успел? – удивился Анзор.

– Когда мусор ходил выбрасывать. Так вот, я выяснил, что эта самая доктор – вовсе не доктор. Она эта… как ее… экстрасенс. Занимается всякими паранормальными вещами. Даша прямо не говорила, но я так понял, что Ольга – довольно серьезный специалист. А о ее умениях вы и сами можете судить…

Петя жестом сеятеля указал на разгромленную квартиру.

Юра и Анзор переглянулись между собой.

– Если Даша подруга этой… доктора, то почему она так легко про нее рассказала все? – спросил Юра.

– Она не так-то стремилась мне все рассказывать, – объяснил Петя, – я просто поговорил, ну и… выяснил почти все, что мне было нужно. Своего рода допрос с пристрастием – очень хорошо его на женщинах проводить. Мой папаша из Заплатиновки так всегда мамашу раскалывал – про все ее заначки узнавал. Тут главное напор – и чтобы баба опомниться не успела. Любую стерву можно расколоть, не то что эту малахольную Дашку.

– Да? – недоуменно переспросил Анзор.

– Все еще не верите? – усмехнулся Петя. – Тогда вот вам последний и решающий факт. Дашка проговорилась о том, что Ольга брала у нее адрес хозяйки. Сегодня брала – часа полтора назад. Я полчаса назад звонил хозяйке – с понтом просил отсрочить на один день выплату – а трубку взяла ее дочь. И знаете, что она мне сказала?

– Что? – воскликнули Анзор и Юра одновременно.

– Что хозяйка сейчас разговаривает с какой-то молодой женщиной, которая пришла договориться об аренде вот этой самой квартиры, в которой мы сейчас и находимся. По описаниям – абсолютно точно похожа на нашего доктора. И к тому же – хозяйка уже второй час с этой женщиной болтает. Сами посудите – чтобы сказать, нет, это квартира уже сдана, извините, пожалуйста, тыры-пыры… – нужно ровно полминуты. А два часа… это уж…

– Ясно, – выдохнул Юра, – эта… доктор хотела выжить нас из квартиры при помощи паранормальных явлений, а когда это у нее не получилось, устроила… сегодняшний ужас. А теперь сидит у хозяйки и стучит на нас – что мы разгромили всю квартиру.

– Да-а… – протянул Анзор, – кранты нам. Хозяйка теперь тут же прискачет и выгонит нас взашей. Да еще и платить заставит. А квартира достанется этой авантюристке.

– Дошло наконец, – с облегчением выдохнул Петя.

– Только что-то размах действий не соответствует желаемому результату, – качнул головой Юра, – она что – другу квартиру снять не может? Вон – полно в каждом доме на любой выбор. Зачем столько сил тратить, чтобы именно эту квартиру заполучить. Не бог весть какие хоромы – дом старый, того и гляди развалится.

– Ну, это ты зря, – глубокомысленно заметил Петя, – дом сто лет стоял и еще сто лет простоит. А насчет размаха действий… Я почти уверен в том, что наш добрый доктор и у хозяйки квартиру отжабить хочет. В личное пользование. Может быть, у нее такой бизнес. А что? Неплохое применение своим экстрасенсорным способностям…

– Все, – уронил Юра, – прощай, квартирка…

– Нет! – взвизгнул вдруг Анзор. – Не достанется авантюристке квартира! Это наша жилплощадь! Мы за нее деньги платим! У нас на балконе под снегом еще половина барана лежит! Что – его тоже, что ли отдавать?! Мы покажем ей!!!

И разбушевавшийся Анзор с силой топнул босой ногой – и в то же мгновение с жалобным криком подпрыгнул едва ли не до перепачканного потолка – и рухнул на пол, обеими руками обхватив ступню.

– Что еще случилось? – как перепуганная сорока заверещал Юра.

– Ногу поранил… – сдавленным голосом, будто сообщал о только что оторванной конечности, проговорил Анзор, – на полу стекла полно от побитой посуды… Не могли вовремя подмести… Черт, больно как! И кровь течет…

– Пошли, – сказал Петя, поднимая с пола раненного джигита, – я тебе йодом прижгу.

И они ушли из прихожей.

А Юра остался стоять там, где стоял. Он почему-то не мог оторвать взгляда от крохотного красного пятна на полу – рядом с осколком разбитой тарелки. Дыхание Юры отчего-то стало прерываться и он вдруг почувствовал, как сильно и мгновенно пересохло во рту. И поднималось на поверхность его сознания смутная мысль о том, что эту внезапно появившуюся жажду не залить ни какой водой.

* * *

– Дело в том, – рассказывала мне Нонна Павловна, – что моя семья жила в этом доме еще в позапрошлом – то бишь – девятнадцатом веке. А моя бабушка, царствия ей небесное, одно время устраивала у себя на квартире кружок мистиков-медиумов. Занимались столоверчением – вызывали духов, общались с ними. В то время – смутное время начала двадцатого века – было очень модно общаться с духами. Вокруг царила такая несусветица, что только мертвые и могли разобраться со всем происходящим. Не знаю уж, что насоветовали духи моей бабушке, но почти все ее родственники и знакомые вовремя успели уехать за границу, аккурат перед тем, как пришедшие к власти большевики перерезали почти всю творчески мыслящую интеллигенцию. Сама-то бабушка и моя мать – тогда еще совсем крохотная девочка – уехать не сумели – им некуда было ехать и не на что. Впрочем, для бабушки и моей матери вся кровавая заваруха становления советской власти прошла стороной. Бабушка спокойно дожила свой век и успела выдать замуж дочь – за одного очень известного в то время советского офицера, которого через несколько дней после свадьбы услали на границу с Польшей, где он и сгинул без вести в самом начале войны, успев оставить после себя на земле вдовую девушку, маленькую девочку-сироту Нонну и право неприкосновенности на жилище.