Текст книги "Сжечь правду"

Глава 21

Падение с купола Санта Мария дель Фьоре.

А утром наступило пробуждение. Пробуждение от сладостной мечты, от блаженного счастья, от трепетной радости, от безмерной любви. Любовь в ту ночь стерла все границы, но утро принялось вновь возводить их.

Я смотрел на спящую Кьяру – то, о чем я так мечтал, – и горькая реальность накрыла меня. У нас не было права на эту любовь. Я не знаю, по каким принципам работает отдел бракосочетания в поднебесной канцелярии, но его действия в моем случае были крайне нелогичны и неадекватны. Кьяра и только Кьяра могла быть моей женой. И изменой должен был считаться мой брак с Лореттой, а не сегодняшняя ночь с Кьярой. То, что я изменил кому-то со своей любимой женщиной, было крайне нелогично.

Я сорвался с высоты купола Санта Мария дель Фьоре и стремительно полетел вниз, навстречу холодной и равнодушной действительности.

Я посмотрел на спящую Клио – мадонна, она спит целую ночь! – потом снова на спящую Кьяру, и чувство страшной вины буквально придавило меня. Я одним махом ломал жизнь двум женщинам, одному ребенку, не говоря уже о себе.

– Флавио… Я люблю тебя, – прошептала Кьяра, глядя на меня испуганным взглядом.

– Кьяра… Сжалься надо мной, – взмолился я. – Ты должна оставить меня…

– Ты прогоняешь меня? – и в голосе ее зазвучала мучительная боль. – После того, что было…

– Я не прогоняю тебя! И ты знаешь это лучше меня! Мне невыносимо терять тебя, и больше всего на свете сейчас я хотел бы умереть, – тихо сказал я.

– Не говори так!

– Кьяра, уходи, пожалуйста… Я не хочу разрушать твою жизнь! Я хочу, чтобы у тебя была возможность быть счастливой, иметь счастливую семью.

– Но без тебя это невозможно! Ведь я люблю тебя ничуть не меньше, чем ты меня!

– Кьяра! – воскликнул я, едва не разбудив Клио. – Пощади меня! Наша любовь не имеет права на существование, и у меня иссякают силы, чтобы противостоять ей! Я не хочу, чтобы ты была любовницей женатого мужчины и вечно ждала и надеялась, что однажды я брошу свою жену. Потому что теперь у нас с ней есть Клио, и я не имею права лишать ее матери, я не имею права лишать ее полноценной семьи! Я прошу тебя правильно понять это… Если бы у меня не было Клио, я бы ушел от Лоретты.

Я ненавидел себя за эти последние слова. Потому что они звучали, как лживое объяснение, которое дают мужчины своим любовницам, в то время, как женам сказали, что пошли играть в calcetto. Но в моем случае они были одними из самых правдивых, что я произносил за свою жизнь. Я действительно бросил бы все ради Кьяры. Все, кроме Клио.

– Значит, ты собираешься провести всю жизнь с нелюбимой женщиной? Обречь себя на вечные страдания и жить чужой жизнью?

– Это мой долг! Долг перед моим ребенком, – обреченно сказал я.

– Это значит, что ты недостаточно любишь…

– К… кого? – запинаясь, спросил я.

– Меня… – отчаянно ответила Кьяра.

– Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?!

– Да, вполне, – посмотрела она на меня взглядом, утонувшим в слезах. – Когда любишь, ты не имеешь права отпускать свою любовь.

– Иногда небесная канцелярия подписывает совсем иное постановление…

– Нет! Если твои чувства зависят от обстоятельств, значит, они ненастоящие. Настоящая любовь рушит все преграды. Если ты можешь отпустить меня, значит, ты не любишь так, как думаешь! – выкрикнула она мне в глаза с искаженным болью лицом и стала со скоростью молнии натягивать на себя одежду. – Я исчезну из твоей жизни, не волнуйся. Больше ты меня не увидишь, – всхлипнув, сказала она. – Но и ты меня больше никогда не ищи! Даже, если когда-нибудь расстанешься со своей женой. Мне не нужны чувства, которые зависят от обстоятельств. Я ими сыта по горло!

Я с тоской смотрел на нее. Мое сердце в тот момент разлеталось на тысячи мелких осколков. Оно было исполосовано и истекало кровью. Я мучительно страдал и каждой клеточкой своей души мечтал, чтобы после ее ухода на мой дом обрушилось цунами, лавина, комета – все что угодно, лишь бы это что-то стерло меня бесследно с лица земли. И я даже не пытался ее остановить и спастись в ее любви. Она уходила навсегда, и это было именно то, чего я добивался, и останавливать ее теперь было бы глупо. Но я в тот момент очень хорошо осознавал, что люблю ее больше жизни и что именно она должна быть моей единственной женой.

– Кьяра, прости…

– За что? – остановилась она на мгновение.

За что? За все. За любовь, которая не имеет права на существование, за боль в глазах, за неспособность изменить постановление небесной канцелярии, за нашу встречу, за нашу ночь…

– За то, что существую…

Она застыла на месте, глядя на меня таким взглядом, от которого меня пронзила какая-то непонятная тупая боль в области сердца. Наверное, оно в самом деле разлетелось на куски.

В дверь позвонили.

Собственно, я вздрогнул от неожиданности, а не от испуга. Мне, признаться честно, было фиолетово, кто там звонит. Моя жизнь представляла собой груду ненужного хлама, и если на пороге возникнет Лоретта и убьет меня в порыве ревности, я буду счастлив.

На пороге возник Мирко. Вид у него был мрачным, но он стал еще мрачнее, когда за моей спиной появилась Кьяра. Мне кажется, по нашим лицам он понял, как именно мы провели ночь.

– Что ты здесь делаешь?! – подозрительно спросил он, когда пришел в себя от удивления. – Где ты была этой ночью?! Отвечай! – глаза его стали наполняться яростью, что я даже испугался. Не за себя. За Кьяру.

Ее ответ меня ужаснул.

– Здесь! – с вызовом выпалила она ему в лицо.

– Ты… спятила? – он даже начал заикаться от ее наглости.

– А ты думал, я буду вечно ждать, когда у тебя найдется для меня хоть минутка времени между твоей работой, женой, ребенком и друзьями? Ты думал, я буду вечно ждать твоего снисходительного внимания?

– И поэтому ты решила переспать с моим лучшим другом? – издевательски спросил он.

– Твой друг в отличие от тебя – настоящий мужчина. Он позаботился обо мне в тот момент, когда я очень нуждалась в помощи, а ты был неизвестно где.

– Когда же это? – ехидно спросил он. Кьяра молчала, а Мирко продолжил: – И за это ты решила его отблагодарить? Porca mignotta4545
  Porca mignotta (it.) – грязная шлюха.


[Закрыть]!

На пороге моего дома повисла звенящая тишина. Из глаз Кьяры брызнули слезы, а мой кулак жестко врезался в челюсть моего друга.

– Ты что, спятил, idiota?! – вскричал Мирко, хватаясь за челюсть.

– Не смей ее так называть, понял?!

– Хаха. Да вы оба такие! – на лице его появилась кривая усмешка, перечеркнутая болью. Физической, не душевной. – Ты предал свою едва родившую жену, как только она уехала в командировку, между прочим, зарабатывать деньги, – даже сквозь боль в челюсти насмешливо сказал он. – Ты легко предал меня и нашу многолетнюю дружбу. А эта девица с радостью втянулась в твои грязные игры! Я ведь специально приехал пораньше. Я уже давно стал подозревать, что она меня обманывает. Но я никак не думал, что с моим лучшим другом… Это ты удобно устроилась – жить у меня дома, чтобы не платить за квартиру, – язвительно сказал Мирко, поворачиваясь к Кьяре.

Кьяра застыла на месте и посмотрела на него так, будто он нанес ей самое кровное оскорбление.

– Я могу заплатить тебе за проживание, – едва сдерживая рыдания, сказала она.

– Ничего она не будет тебе платить! – резко вмешался я. – Ты использовал ее, как домработницу, так что вы в расчете!

Мирко изумленно посмотрел на меня. Кажется, я смог впечатлить его. Несколько секунд он даже не мог найти аргументов, чтобы возразить мне.

– Получается, если бы я не пришел к тебе пожаловаться, – сбитый с толку, проговорил Мирко, – ничего не подозревая о том, что она обманывает меня с моим лучшим другом, вы бы с невинным видом смотрели в глаза мне и Лоретте, а мы бы ждали вас дома, как верные идиоты, и наивно верили в вашу любовь к нам…

Это было уже слишком! Он был тысячу раз прав, обвиняя меня в предательстве, и это сжигало меня изнутри адским огнем. Но он не был таким святым, какого изображал из себя!

Я не должен был так себя вести, но он задел меня за живое.

– Это ты-то верный идиот?! Мы знакомы с тобой с самого детства, но я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь был женат, да еще имел ребенка! – с сарказмом улыбнулся я.

Мирко ошеломленно уставился на меня, забыв о разбитой челюсти, а я смотрел ему в глаза, даже не смущаясь. Боковым зрением я видел, как изменилась в лице Кьяра.

– То есть… – прошептала она. – То есть все это время ты просто нагло обманывал меня? И на самом деле у тебя нет ни жены, ни ребенка…? Che stronzo… Bastardo… Я ненавижу тебя… Vaffanculo… – и она бросилась прочь из моего дома.

Мирко зло посмотрел на меня.

– Я тебе отомщу, – прошипел он.

– Исчезни, – сказал я ему с олимпийским спокойствием.

Дверь за ним захлопнулась.

Я остался один, умоляя небо обрушить на меня какой-нибудь смертоносный предмет… К примеру, метеорит.

Глава 22

Из ниоткуда

Минут пять я стоял в полном оцепенении, лишенный вообще каких-либо ощущений, в том числе слуха и зрения. Я словно вдруг оказался в вакууме, в абсолютной пустоте. Или это внутри меня образовалась абсолютная пустота.

В кармане моих джинсов завибрировал телефон.

– Pronto, – ответил я машинально, не особо веря, что в вакууме возможно разговаривать по телефону.

– Чао, Флавио. Это Стефано.

– Чао, Стеф.

Не знаю, что у меня было с голосом, но Стефано почему-то спросил тревожно:

– Флавио, ты… в порядке?

– Нет, я умираю, – спокойно ответил я на полном серьезе.

– Флавио! Ты в своем уме?! Что случилось?!

Органы чувств начали снова работать, и я, наконец, услышал резкий крик, доносящийся из спальни.

– Ничего. Слушай, Стеф, я позже перезвоню, у меня дочь плачет.

Я медленно побрел наверх. Обычно я несся туда как лань, но сейчас у меня не было такой прыткости. Я молча, машинально взял Клио на руки и начал с отсутствующим видом укачивать ее привычными движениями. Клио совершенно без энтузиазма восприняла мою попытку снова уложить ее спать. Она, видимо, хотела предложить перекусить.

Минут пятнадцать я безмолвно ходил туда-сюда по комнате, совершенно не обращая внимания на ее сердитый плач, пока ее возмущение не достигло предела, и она не завопила так, что у меня заложило уши.

Я вздрогнул и посмотрел ей в глаза. Она была категорически рассержена моим непониманием ее потребностей, но во взгляде отражалась надежда на то, что я способен одуматься.

Я медленно пошел с ней вниз, на кухню, что, вероятно, успокоило ее. Положив ее в люльку, я начал разводить смесь, стараясь ничего не перепутать и приготовить ей что-нибудь приемлемое. Несколько раз я рассеянно пробовал разведенное молоко, чтобы оценить, является его температура подходящей для кормления ребенка, но никак не мог сосредоточиться на результате. Наконец, новый резкий и возмущенный крик моей дочери заставил меня собраться с мыслями, и вот она уже довольно посасывала молоко, удобно устроившись на моих руках. Она преданно смотрела на меня своими огромными синими глазами и словно благодарила за то, что я не дал ей умереть от голода.

Через мгновение я почувствовал, что на меня смотрит другая пара глаз. Только в этих наглых зеленых глазах не было ни капли благодарности. Несмотря на то, что в его миске лежали какие-то аппетитные кусочки, кот взирал на меня с явным упреком в том, что я не забочусь о его несчастной особе. Я, все так же машинально, поднялся и направил свои стопы к холодильнику. Одной рукой я извлек оттуда кошачий корм и попытался открыть пакет. Кот смотрел на меня очень неодобрительно и даже с сарказмом. У него сегодня было плохое настроение, и он не собирался быть ко мне снисходительным, обвиняя в том, что я неаккуратно вывалил в его миску еду, и теперь ему придется подбирать кусочки с пола.

В довершение всего в дверь снова позвонили. Этого еще не хватало! Интересно, кто и какие обвинения предъявит мне на этот раз?

Я с опущенными плечами поплелся открывать дверь, готовый извиниться перед любым, кто бы там ни стоял, за свое неуместное пребывание на этой планете. На пороге возник Стефано, мой коллега.

– Я что-то не сдал вовремя или сделал ошибки, и меня теперь хотят уволить? – с иронией спросил я.

– Что-то ты сегодня негативно настроен, – усмехнулся он, но в глазах, мне показалось, мелькнуло сочувствие. – Кстати, у тебя футболка надета наизнанку.

– У… – издал я какой-то неопределенный звук. – К сожалению, не только футболка.

Стефано придирчиво осмотрел меня с ног до головы, и, не заметив больше ничего подозрительного, спросил:

– А что еще?

– Душа, например, наизнанку и разорвана, – ответил я, мрачно глядя перед собой.

– Могу я войти?

– Да, конечно, – вздрогнул я от неожиданности, уже забыв о его присутствии.

– Что у тебя случилось? – спросил Стефано, закрывая входную дверь.

Мы вошли в гостиную, и я предложил ему располагаться на диване. Я внимательно посмотрел на него. Он был всего лишь мой коллега, чуть младше меня, с которым мы уже года два работали вместе, и который пришел сюда по причине какого-то рабочего вопроса. Ему не было никакого дела до моего персонального ада.

– Проблемы в личной жизни. Что тебя привело сюда? – устало спросил я.

– Твои слова по телефону. Они меня не на шутку встревожили, а ты больше не отвечал на звонки. Я ведь знаю, что ты один с ребенком, а поскольку офис тут совсем недалеко, я решил подъехать и узнать, не нужна ли тебе помощь.

Я в изумлении уставился на него. Может, не зря говорят, что плечо чужого человека иной раз крепче плеча лучшего друга.

– Спасибо, Стеф, – тихо сказал я.

В этот момент моя принцесса закряхтела, оттолкнула губами бутылочку, резко завертелась и разразилась громким криком. Стефано спокойно наблюдал за нами, хотя лично я полагал, что молодой мужчина, не имеющий детей, должен был бы нервно дернуться.

– Нужно сменить памперс? – невозмутимо спросил он.

– Да. Извини, я пойду в ванную.

– Помочь? – предложил он.

Я посмотрел на него так, словно он предложил мне помочь связать шарфик.

– Удовлетвори мое любопытство: у тебя есть дети? – спросил я.

– Нет, а что?

– Да нет, ничего, – рассеянно ответил я.

– Позволить сменить памперс ребенку можно только тому, у кого есть дети?

– Нет. Но те, у кого детей нет, редко предлагают помочь в этом.

– Прошлым летом я жил на ферме старого друга, у которого тоже есть дети. Младшая тогда едва родилась, и мне даже памперс довелось пару раз поменять.

– Хм, – покачал я головой. – Спасибо, но я не хочу тебя утруждать.

Клио снова подала сердитый голос, и я поспешно двинулся с ней в ванную. Сменив памперс, я вернулся с довольной жизнью дочерью в гостиную и сел напротив Стефано.

– Стеф, хочешь чего-нибудь выпить… или перекусить? – спросил я, не имея представления, что предложу ему, если он согласится.

– Ты завтракал?

– Нет, – мотнул я головой. Я, честно говоря, часто забывал завтракать и обедать, потому уже привык к такому состоянию.

– Я так и думал. Именно поэтому я решил, что было бы неплохо немного помусорить у тебя на кухне свежими круассанами.

Он вышел в прихожую, сопровождаемый моим недоуменным взглядом, и вернулся с пакетом, из которого доносился восхитительный аромат свежей выпечки.

– Если ты не против завтрака в моей компании, я могу сварить кофе.

– Стеф… – я не находил слов, потому что это было поразительно. – Спасибо…

– Или лучше иди ты варить кофе, а я пока постараюсь развлечь твою малышку.

Я недоверчиво посмотрел на него. Отдать мою кроху коллеге…. Внимательному коллеге… Который к тому же пару раз менял памперсы дочери друга… Пожалуй, можно рискнуть… Посмотрим, только, что скажет на это кот…

Я усмехнулся и аккуратно переложил свою дочь ему на руки. Клио сначала запротестовала, но потом, взглянув в добрые глаза моего коллеги, замолчала и принялась изучающе рассматривать его бороду.

Я перевел взгляд на комнату в поисках кота. Он восседал на спинке дивана и с мудрым спокойствием, не лишенным пристального внимания, взирал на Стефано, прищурив глаза. Очевидно, мир сошел с ума, если мой кот не собирается изодрать джинсы Стефано за то, что тот взял на руки мою Клио.

Глава 23

Окончательное крушение.

Мужской дружбы не существует, и я был живым тому доказательством, переспав с девушкой лучшего друга и наплевав на все заповеди истинной дружбы. Поэтому мне, разумеется, не стоило ждать пощады и надеяться на великодушие Мирко, которого я предал. Тем более что он, откровенно говоря, был stronzo.

Я не верю, что он любил Кьяру и страдал от того, что потерял ее, ведь сам он много раз изменял своим девушкам, и совесть никогда не подавала в нем никаких признаков жизни. Но тот факт, что наставили рога ЕМУ, был способен снести у него крышу. А если добавить, что девушка изменила с его лучшим другом, в адрес которого она к тому же рассыпалась в комплиментах и вообще, похоже, не испытывала никакого чувства вины, то Мирко тем более готов был посчитать себя справедливым мстителем.

Он незамедлительно все рассказал моей жене. Наверняка я этого, конечно, не знаю, но если иметь хоть каплю логики, то это становится совершенно очевидным фактом. Именно поэтому на следующий день я получил от Лоретты письмо, после прочтения которого я понял, что уперся ногами в самое дно моей жизни, что дно илистое, а мои ноги увязают в нем, и нет никаких шансов оттолкнуться и всплыть к поверхности.

«Ты – bastardo» – так поприветствовала меня в письме моя жена. В общем-то, я не мог не согласиться.

«Можешь не волноваться о том, что я вернусь к тебе. Я ни за что не переступлю больше порог твоего грязного дома.

Ты низко предал меня, убил нашу любовь, нарушив все клятвы, которые давал мне перед святым отцом. Ты не знаешь, что такое любовь, и у тебя нет элементарного уважения к этому чувству.

Я глубоко сожалею о том, что ты попался на моем жизненном пути, и я поверила тебе. Теперь ты сломал мне жизнь. Ты заставил меня вынашивать твоего ребенка ради того, чтобы, пока я восстанавливаюсь после тяжелейших родов и работаю в поте лица, ты кувыркался в нашей постели с какой-то mignotta4646
  Mignotta (it.) – шлюха.


[Закрыть].

Больше ты меня не увидишь. По всем вопросам ты можешь обращаться к моему адвокату. Сегодня она начнет бракоразводный процесс. Надеюсь, она завершит его в максимально сжатые сроки, потому что я больше не хочу иметь ничего общего с таким pezzo di merda4747
  Pezzo di merda (it.) – кусок дерьма.


[Закрыть], как ты.

Прощай.»

Ну вот и все. Моя жизнь разрушилась до основания. У меня больше нет жены. У меня больше нет лучшего друга. У меня больше даже нет чести, потому что предатели ее не имеют. У меня больше нет ничего…

Конечно, теперь я мог бы возрадоваться и завязать отношения с Кьярой. Но я не мог. Она просила не искать ее больше, потому что ей не нужна любовь, зависящая от обстоятельств.

Ну что ж, теперь я пополнил ряды типичных итальянских мужей, которые ходят играть в calcetto, хотя на самом деле даже не знают, как правильно бить по мячу. А потом жена вдруг обнаруживает, что «calcetto» – это второе имя какой-нибудь Анны или Луизы. Да, теперь я стал самым обычным ничтожеством, pezzo di merda, как справедливо назвала меня Лоретта, и не стоило даже пытаться искать мне оправдание.

Мысль, что я изменил, потому что любил, впервые в жизни по-настоящему любил, даже не приходила мне в голову. Точнее она пыталась робко постучаться в мое сознание, но его дверь я собственноручно запер на засов самобичеванием, поэтому на стук никто не открывал.

Стук стал настойчивей.

Я вздрогнул и понял, что в дверь моей спальни в самом деле стучат. Это был Стефано, который почему-то в свой субботний выходной день пришел пообедать в моей компании. Кстати, как оказалось, он живет в десяти минутах ходьбы от моего дома.

– Флавио, Клио уснула, я положу ее в кроватку?

Oddio! Я совсем забыл, что мой коллега остался с моей дочерью в гостиной перед тем, как я отправился в спальню за одним документом. Пока я искал папку, пришло сообщение о доставленном письме моей жены.

Oddio! Но ведь у нас есть дочь! Теперь Лоретта заберет у меня Клио, которую я люблю больше жизни! И Клио – четвертый человек, которого я предал. Я разрушил ей жизнь, теперь у нее нет нормальной счастливой семьи, а значит, она уже никогда не станет самым счастливым ребенком на свете. Напротив, я расписался в ее ненависти к мужскому населению нашей планеты.

Cazzo.

– Флавио, ты в порядке? – с тревогой в голосе спросил Стефано, переложив Клио в кроватку. – Ты какой-то бледный.

– Я не бледный. Я предатель.

– Ты… хорошо себя чувствуешь? – с опаской посмотрел на меня мой коллега.

– Вряд ли.

– Что случилось?!

– Моя жена… Лоретта…

– Что с ней? – испуганно воззрился на меня Стефано.

– Она подала на развод.

– Что?! У нее что, гормональный взрыв после родов?

– Это у меня гормональный взрыв после родов.

– В каком смысле? – Стеф смотрел на меня так, словно я прямо на его глазах превращался в пациента психиатрической лечебницы.

– Я предал ее, предал моего лучшего друга…

– Предал… Это в смысле – изменил?

– Именно. Теперь я пополнил ряды самых ничтожных представителей мужского пола.

– Впервые вижу такую самокритичность, – покачал головой Стефано.

– А что ты хочешь? Чтобы я сказал, что мы всего лишь разок переспали, ничего серьезного?

Стефано рассмеялся.

– Нет, Стеф, – продолжил я. – Я эталон bastardo, который разрушил жизнь жены, лишил дочь семьи…

– Брось, Флавио! Сколько таких людей, совершающих нечто подобное! Надо было просто тщательней выбирать подругу на ночь, чтобы она потом не рассказывала твоей жене о своих ночных приключениях, – постарался он пошутить. – Попробуй, может, поговорить с ней по-хорошему…

– Стеф, что я ей скажу?! «Извини, cara, я перепутал тебя с другой»? Я бы на ее месте точно так же не смог больше жить под одной крышей с человеком, который изменил. Понимаешь, измена – это обман. Разве может существовать семья, основанная на обмане? Как жить с человеком, смотреть ему в глаза и верить вновь? Тебя всегда будет преследовать мысль, что если человек изменил один раз, он изменит и второй, и третий… Может, этого не произойдет, но эта мысль будет жить в тебе, словно заноза. И потом, есть в измене что-то грязное что ли… Ощущение, словно вляпался в pezzo di merda, которое въелось в твои руки и не отмывается.

– Извини, Флавио, но мне почему-то кажется, что в этом не только твоя вина.

– В каком смысле?

– Я не знаю вашей жизни, но ты мне не казался человеком, счастливым в браке. И потом, женщина, бросившая новорожденного ребенка ради карьеры, вызывает сомнения.

Я растерянно и шокировано смотрел на него. В какой-то степени он был прав. Но не надо этим оправдывать мою измену.

– Это не повод изменять, Стеф. Если что-то не устраивает в браке, надо разговаривать, обсуждать, а если все совсем плохо, то разводиться. Но не изменять! Это не решение проблемы. Это попытка бегства от нее.

– Может, ты и прав, но, на мой взгляд, ты чрезмерно казнишь себя… Ну а друг тут причем?

– Я изменил с девушкой моего лучшего друга.

На лице Стефано появилось такое выражение, будто он начал сомневаться в моих умственных способностях.

– Но… как тебя угораздило? – спросил он после того, как пришел в себя.

– Я люблю ее, как никогда никого не любил…

Выражение лица Стефано претерпевало постоянные изменения. Он явно удостоверился, что у меня не все дома, только теперь он смотрел на меня так, будто я сказал, что переспал не с девушкой лучшего друга, а с самим другом.

– Извини, Флавио, но я ничего не понимаю… – наконец, изрек он.

Я вкратце рассказал ему свою историю. Видно, он был впечатлен, потому что, когда я замолчал, он еще несколько минут сидел в тишине, обдумывая услышанное.

– Ну и мыльная опера у тебя в жизни, – подытожил он, наконец. – И что ты теперь будешь делать?

В самом деле, что мне теперь делать?

– Когда Лоретта заберет Клио, пойду проверю глубину Арно.

– Флавио, ты спятил?!

Я мрачно посмотрел на него. Какое ему, собственно, до меня дело?

– Да ладно, что ты паришься? Освободится место руководителя отдела маркетинга. У тебя появятся шансы продвинуться вверх по карьерной лестнице, – ухмыльнулся я без тени улыбки.

– Флавио! Ты в своем уме?! Приди в себя и прекрати нести эту чертовщину! К тому же меня пока все устраивает в той должности, которую я занимаю. И мой непосредственный руководитель меня тоже устраивает.

Ну, хоть кого-то я устраиваю. Он был первый, кто ни в чем не обвинял меня за последние сутки. Вообще он был отличным парнем.

Я с трудом выпроводил его из своего дома часов в 10 вечера. Он остался у меня на ужин, сходив в ближайшую пиццерию за двумя огромными пиццами, пока я купал Клио и укладывал ее спать. Кстати, она стала значительно спокойнее последние дни… То ли массаж начал давать результаты, то ли Кьяра так на нее повлияла… Кьяра…

Так вот, Стефано ушел уже поздно вечером, взяв с меня клятву, что я не пойду мерить глубину Арно, высоту Кампанилы Джотто и линейные размеры прочих окружающих объектов. Я заверил его, что пока Клио со мной, у меня нет права на подобные исследования. Полагаю, что только поэтому он и ушел.