Текст книги "Разочарованный (Thnks Fr Th Mmrs)"

– Я… кукла, – приблизившись к зеркалу, прокомментировала Романова. – Марк, ты потрясающий визажист. Ты не думал насчет того, чтобы заняться этим профессионально?

– Я, скорее, стану кукольником, чем очередным Зверевым. Нахер, – парень обнял девушку за шею. – Надеюсь, когда-нибудь признают кукольную красоту.

– Да, куклу вроде меня не забудешь, – ухмыльнулась девушка.

– Буду считать, что это комплимент мне как создателю образа, – Зильберштейн прикоснулся к прядке кудрей. – Моя кукла.

– Ну, уж нет, – фыркнула девушка, вырываясь из объятий. – Но вот хозяином ты точно не будешь.

Пятнадцать минут до выступления. Зрители постепенно стекались в зал: среди них можно было заметить фройляйн Морозову, которая с гордостью пришла полюбоваться любимым сыном. Родители Евы, вероятно, тоже там были – как-никак, это уже стало семейной традицией. Гости должны были расположиться вдоль стен, чтобы не мешать вальсировавшим. Появление главной пары сопровождается абсолютной тишиной в зале. Из гримерной комнаты пара проходит вниз, в столовую, откуда потом поднимается на второй этаж. Проходит она через парадный вход. Затем начинается представление. Длится оно едва ли десять минут, но подготовка к нему идет самая ответственная. После вальса начинается самый обычный новогодний концерт, который не представляет интереса для публики, если, конечно, там не выступает ваш отпрыск, или, если вы не сопливая девчонка, которая пришла полюбоваться на парня, который случайно принял участия в этом ералаше.

Поразительно, но до начала торжества Марк невероятно нервничал. Поскольку выступать он решил без очков и оставил их в гримерной, спускаться в столовую ему было «весело» – раз двадцать он оступился и раз пять едва не упал. Благо рядом была партнерша. На Еве было чудесное фиолетовое платье, которое подчеркивало ее осиную талию. Из-под пышной юбки, длина которой была чуть выше колена, виднелись стройные ноги, обутые в изящные туфли на шпильке.

– Неужели мы смогли дойти до этого? – со счастливой улыбкой произнес Марк.

– Неужели мы сможем дойти до дверей актового зала? Что-то я уж очень в этом сомневаюсь, – смеясь, Ева покачала головой. – Я никогда не думала, что мне придется с кем-нибудь выступать в качестве главной пары… Особенно с тобой. Ну, без обид, – она беззаботно улыбнулась.

– Ладно… – поджав губы, Зильберштейн склонил голову набок.

– Как рука? Ты ею начал слишком рано пользоваться, – обеспокоенно осведомилась Ева и легонько прихватила друга за руку. Марк остался спокойным, но его сердце трепетно дрогнуло и забилось быстрее. До начала оставались считанные минуты: из зала уже доносилась нараставшая мелодия из Щелкунчика – «Танец светлячков», плавно переходивший в мелодичный вальс.

Но Марк пропустил этот вопрос, ибо был в предвкушении танца:

– Ни пуха, ни пера, Иви, – улыбнулся он, открыв перед партнершей дверь.

– К черту, – ухмыльнулась Романова и переступила порог, оказавшись в темном зале, едва освещенном огнями новогодней елки и гирлянд, которых было много.

Выступление всегда начиналось с того, что юноша приглашает девушку на танец. Во время их вальса свет постепенно становится ярче. Стоит ведущей паре достигнуть центра зала, как появляются другие пары, окружая центральную. Разумеется, больше всего внимания приковано к центральной фигуре, находящейся в круге из вальсирующих школьников. Впрочем, в этом году выступление проходило неплохо. В этот раз кавалер был не таким деревянным, как предыдущий, и выглядел более раскованным. Но, к сожалению, партнерша выглядела менее изящной, в отличие от той, что была в году минувшем. Во всяком случае, нынешняя была хотя бы живой.

Главное – не допустить ошибок, особенно когда на тебя наведены объективы, а ноги заканчиваются десятисантиметровыми шпильками. Ева старалась избегать смотреть кому-нибудь в глаза и сконцентрировалась на темпе танца. Ей впервые пришлось надеть настолько высокие каблуки – Марк был первым ее партнером, кто был выше нее минимум на полголовы. Задумавшись, Ева сделала один неловкий шаг. Марк вовремя сообразил и ввел ее в ритм так, чтобы никто не заметил оплошности.

– Не подведу – доверься, – прошептал Марк, да так, что его губы оставались практически неподвижными. Его голос был непоколебимой уверенностью.

– Где же ты так хорошо научился танцевать? – недоуменно спросила Ева. За Марком она никогда не замечала тяги к танцам и, маловероятно, что он стал бы посещать какие-нибудь занятия, а на школьных репетициях он прежде не был замечен.

– Хороший вопрос.

Отгремели последние звуки вальса. Пары замерли. Зрители захлопали, их аплодисменты невероятно грели Марка, на лице которого светилась счастливая улыбка. Переведя дыхание, Ева посмотрела на партнера и сама улыбнулась.

После торжественной части в спортивном зале началась дискотека, явиться на которую было под графой «добровольно-принудительно», как называла это Анна Александровна. Еве хотелось там немного задержаться, поэтому при входе в зал она скинула с себя туфли и босиком прошла во внутрь. Вы не поверите, если я скажу, что дискотеки в школе Зверя все-таки любили, впрочем, вы могли убедиться в этом на примере празднования Хэллоуина. Ева, поймав в толпе Влада, пригласила того на танец под какую-то песню из 90-х.

– Она так похожа на Эми Вальтер, – вскользь бросила француженка, Ева резко остановилась – пропало все настроение на танцы, а на лбу выступил холодный пот. Казалось бы, она больше не должна была услышать этого имени – в конце концов, к тому, что случилось с Таней, официально не привязали ни The Поэта, ни, тем более, ММР. Голос ЛаЛаури прозвучал несколько настороженно, но не более. Похоже, иностранка могла что-то знать об этой Эмилии. Ева обязательно это проверит, но после Нового Года.

Тем временем Марк был на первом этаже в общем туалете и курил, высунувшись в окно. Выходить на улицу ему не хотелось, да оставлять Еву на попечение Бреднева было бы неправильно. В конце концов, между ними все только стало налаживаться, наконец-то утихли разговоры по поводу его избиения. «Неужели он так долго придумывал месть? – задумался Зильберштейн, смотря на задний двор школы. – Или сделал это из-за того, что посчитал, что я мог избить Таню? В качестве доказательства своей правоты. Не думаю, что эту мысль стоит отрицать, от Костенко можно ожидать чего угодно, но не буду же я ему доказывать, что в тот день был в музыкалке?»

– Зибер? – сзади послышался голос Савановой.

– Hallo[55]55
  Hallo – привет (нем.)


[Закрыть], Red Head, – он повернулся и мельком посмотрел на одноклассницу, одетую в нежно-розовое платье. Ее волосы были аккуратно уложены и заколоты в пышный хвост, благо позволяли волосы, отросшие с сентября.

– Можно? – она вопросительно посмотрела на пачку сигарет, лежавшую на подоконнике.

– Бери, – равнодушно пожал плечами парень, – зажигалка внутри.

– Данке, – улыбнулась она и, закурив, встала рядом. – Чего же ты не с Евой, коль помирились?

– Они сейчас с Бредневым отплясывают, не хотелось бы водить втроем хоровод, – после задумчиво добавил: – Правда, я представляю это не как хоровод, а, скорее, канкан… Да и тебе какая разница?

– Вчетвером водили бы, – холодно исправила Кира, затягиваясь.

– Это ты к чему? – искренне удивился Марк.

– Да так, просто, – Кира не докурила сигарету, затушив ту об оконную решетку и выбросив на улицу. – Меня Гриша ждет. Только не говори ему, что я курила, – она уже собралась уходить, как внезапно что-то вспомнила и ударила себя по лбу. – Кстати, Гриша предлагает на Новый Год собраться у него и выпить, что скажешь?

– Как Ева, так и я.

Когда Марк решил посетить спортивный зал, Влад уже танцевал с Аней. Увидев свою поклонницу, на сей момент, вероятно, бывшую, он поежился. Среди танцевавших он увидел целовавшихся Киру и Гришу. Она руками обвила его шею, он обнял ее за талию. Ева же стояла у окна и пила нечто вроде пунша.

– Разрешите ли Вас, король, пригласить на танец? – Марк поклонился перед Евой.

Во время танца Ева встала на носочки и обняла Марка.

Январь. 2008 год.

С крыши открывался очаровательный вид на салюты, которые запускали люди на Новый Год. В воздухе витал запах праздника. Наступил 2008 год, который Ева планировала начать с чистого листа. В предвкушении чудес быстро билось ее сердце. Залпом выпив праздничный брют, она поспешила к окну с телефоном в руках, как вдруг он зазвонил.

– Gutes Neues Jahr, mein Schatz![56]56
  Gutes Neues Jahr, mein Schatz! – С Новым годом, мое сокровище! (нем.)


[Закрыть] – кричал человек на другом конце линии.

– И тебя с Новым, Марк, – догадливо улыбнулась Ева, попытавшись отбросить мысли, что хотела набрать вовсе не Зильберштейну.

– Пошли гулять, Иви! Это великолепный день! Это Новый Год, мать его! – продолжил парень тараторить в трубку. – Как насчет того, чтобы через пятнадцать минут встретиться на детской площадке? У качелек!

«– Что происходит? – Ева пришла в чувства совсем не вовремя, что у нее выходило часто и действительно не к месту. Осторожно присев, она укуталась в рубашку Марка, затем, шокировано похлопав глазами, мельком посмотрела в сторону своего спасителя, затем на Влада, который полностью обезоружил Киру и, подойдя к ней со спины, когда та, повязанная, сидела на коленях, выстрелил ей в затылок. – Влад?

– Это не Влад, это демон, – бросил Зильберштейн, убрав окровавленный нож в карман джинс. – Я так рад, что ты очнулась. Скорее, нам надо отсюда убираться.

– О чем ты говоришь? – беспристрастно спросила Ева, медленно переведя взгляд на спасителя. Все ее движения казались ему крайне заторможенными.

– Нет времени объяснять, – парень плюнул на все разъяснения и, подхватив Романову на руки, помчался в сторону выхода из актового зала.

– Зря бежите, – засмеялся Бреднев. – Мои слуги вас нагонят раньше, чем вы успеете добраться к выходу из школы Зверя. Жертвы холодного декабря непременно нагонят вас, а пока, – он перевел взгляд на Киру, опустившуюся на пол, – просыпайся, радость моя. Армия мертвых не заставит долго ждать.

Голова Киры резко поднялась; ее левый глаз светился небесно-голубым светом, а на окровавленных губах блистала безумная улыбка.

– Идти можешь? – остановившись возле лестницы у столовой, спросил Марк, осторожно спустив Романову с рук. Она неуклюже села на парапет, на котором в обычной жизни любила сидеть вместе с Кирой. – Возможно, нам сейчас придется бежать.

– Ты издеваешься?

– Нет… немного.

За тяжелой дверью столовой послышалось невнятное бормотание и зловещее мычание. Марк настороженно посмотрел в ту сторону, затем наверх – оттуда слышались такие же стоны. Дверь начали толкать изнутри, а сверху приближались тяжелые шаги, будто что-то волокли по полу. Ева также задрала голову. На лестнице показалась Саванова. Вытянув одну руку вперед, она ковыляла вниз, что-то мыча себе под нос. Один ее глаз вытек. Увидев это, Ева вскрикнула. Следом за этим открылась столовая, оттуда вышло три человека. У одного из них был открытый перелом ноги, он подтаскивал ее за собой. В этом человеке Марк узнал Таню – впрочем, также он ее смог узнать по изуродованному пальцу, который притягивал к себе внимание. Следом за ней вышел Айерченко, на лице которого красовалась марлевая повязка. Его кожа кипела язвами, один глаз покраснел. За Айерченко ковылял незнакомый парень, на лицо которого была натянута черная шапка. Из шеи у него торчало бритвенное лезвие, какое Марк видел в музее (например, в музее Пушкина).

– Как ты относишься к зомби? – в поисках возможного варианта отступления, Марк метался между коридором и запечатанным черным выходом.

– Я себя к ним вообще не отношу, – ответила Романова. В отличие от немца, она оставалась хладнокровной, что при обычных обстоятельствах было бы для нее несвойственным.

Зомби Кира была уже совсем близко, когда Марк, вовремя спохватившись, взял Еву за руку и повел за собой. Все сложилось бы хорошо, если бы не несколько „не“:

1. Вход был заварен.

2. У входа стоял Влад с паяльной лампой.

3. Зомби не стояли на месте.

Бедняга не смог подобрать наилучшего варианта, кроме как затаиться на какое-то время в библиотеке, ибо запасной вход также был заварен, чего не было видно издалека. Пока Ева пряталась за его спиной, Марк выталкивал зомби из кабинета. Стоило ему закрыть дверь, как он потянулся за рабочим столом. Вцепившись пальцами в его край, немец придвинул его к двери. Он начал перетаскивать какие-то тяжелые предметы, чтобы укрепление выдержало толпу мертвецов.

– Мы в ловушке! – отчаянно крикнула Ева и заплакала.

– Серьезно? Я и не заметил! – всплеснул руками Зильберштейн. – Затаись. Ни звука. Иначе привлечем еще больше внимания, – цыкнул Марк, приставив указательный палец к губам. Затаив дыхание, он попытался вслушаться в гул за стеной.

– Прости.

– Мы в ловушке только на какое-то время. Не думаю, что та парочка смогла бы нам сейчас помочь. Мы можем надеяться только на себя. Впрочем, времени не так-то много. Интересно, в школе было когда-нибудь оружие? Или она все-таки на самом деле нормальная?

– Наивный, – лукаво пропела девушка, подошла к одному из стеллажей и дернула за одну из книг. Это было „Горе от ума“. Стеллаж начал подниматься к потолку, из-под него заклубилась холодная дымка. Показалась небольшая оружейная комната, где было приличное количество разнообразного огнестрельного оружия.

Марк потянулся за дробовиком:

– То, что надо.

Полностью вооружившись, Зильберштейн довольно улыбнулся:

– Мы должны выйти из укрытия, – решительно произнес он.

– Что, если мы после этого больше никогда не увидимся? – Ева присела на край стола и, потупив взгляд, закусила губу. – Я боюсь, что это наш последний день.

Зильберштейн самодовольно улыбнулся и снял очки, отшвырнув их в сторону, подлетел к девушке:

– Подсласти мне губки, детка, – и жадным поцелуем впился в ее притягательные губы. Гибкими ногами она обвила его торс, сильнее прижимаясь к нему. Это было чуть больше двух минут. Отстранившись, Марк посмотрел в камеру, проплывшую мимо него, и, ухмыльнувшись, подмигнул.

Марк с дробовиком выглядел еще более зловещим, чем Марк с топором. Он сходу ногой выбил дверь и налетел на первую толпу живых мертвецов. Умело обращаясь с ружьем, Марк сумел защитить Еву, которой была доверена только берета.

Когда пришлось пробираться к выходу через завал трупов, Зильберштейн перезарядил дробовик и нацелил его на Берднева, на лице которого красовался злобный оскал. Романова стояла поодаль, нервно озираясь. Руки она сжала в кулак и прижала к груди.

– А как бы ты отреагировал, если бы на самом деле это были вовсе не зомби, а живые люди? – поинтересовался Влад. – Таковыми они стали не под действием какого-то вируса, а всего лишь из безрассудной магии? У них был шанс стать нормальными. В отличие от тебя.

– Абсурд. Мне всегда снились упоротые сны, но чтобы настолько… – Марк направил ствол на Влада. – Мне приятно, что мне снится Ева, особенно в таком виде. Я не против, если в моем сне появится красная башка, хотя… нет, мне все равно. Мне насрать, будет ли там Егор – особенно если учитывать, что я все равно его убил. Но я точно не хочу, чтобы в нем был Бреднев. Проваливай, – Марк был готов спустить курок, но демон внезапно закрыл дуло пальцами. Через мгновение перед немцем стоял уже вовсе не его одноклассник, а он сам. С наглой ухмылкой, дерзким взглядом и треснувшими очками – пожалуй, единственным отличием, которое сейчас могло быть между ними. – Нет, пожалуй, это перебор.

– Я – плохой Марк, – заявил демон голосом Зильберштейна. Самого Марка от этого передернуло.

Пожав плечами, Марк спустил курок, и демон отлетел к двери.

– Хороший. Плохой. Ружье-то у меня.

Тем временем, пока Ева была увлечена наблюдением за разборкой Марка, она не заметила, как к ней подползла безногая Саванова. Услышав поблизости шипение, Романова взвизгнула и дрожавшими руками нацелилась на мертвую подругу. Та трагически протянула к той руку, на что Ева выстрелила и попала точно меж глаз.

– Так держать, – Марк одобрительно показал большой палец. – Ладненько. Хватай наши цацки, я возьму паяльную лампу, и к свободе!

– Марк…

– Что?

– Сзади! Зильберштейн и сообразить толком не успел, как что-то кинулось на него сзади и вцепилось в шею. Ева с ужасом наблюдала, как демон пытался расправиться с немцем, но боялась что-либо предпринять.

Марк очнулся только через несколько минут. Рана болезненно пульсировала. Устало приоткрыв глаза, парень увидел, что перед ним собрались какие-то люди. Мутные образы окружили его. Картинка стала немного четче. В центре толпы стояла Романова – ее глаза выцвели, кожа стала бледно-голубой. Лицо приобрело крайне бессмысленное выражение.

Ева стала одной из них.

– Я так и знал, что когда-нибудь она присоединится к нам, – Марк не понял, кто именно сказал это. То ли он сам, то ли демон над его ухом, но кто-то произнес это голосом, полным разочарованием.

Ева наклонилась к Марку. От нее повеяло резким формалиновым запахом, от которого слезились глаза. Парень провалился в бездну забытья.»

– Тебе действительно снятся странные сны, Марк, – улыбнулась Романова, когда Марк рассказал ей об отрывке своего сна. – Знаешь, это какая-то странная смесь «Скуби-Ду», «Сверхъестественного» и «Зловещих мертвецов», – затем девушка перевела взгляд. – Я смотрю, ты надел тот шарф, который я связала для тебя, – она радостно улыбнулась, прикоснувшись к черному шарфу одноклассника. – Он тебе идет.

– Спасибо. У меня тоже есть презент для тебя, – Зильберштейн, пришедший на назначенную встречу без опоздания, спрятал руки за спину. – Угадай, в какой именно.

– Ненавижу выбирать. Всегда делаю неправильный выбор, – она задумчиво коснулась кончиком пальца губ. Ева потянулась за его руками, таким образом обняв приятеля.

– Хитрюга, – улыбнувшись, Марк передал Романовой небольшую коробочку нежно-голубого цвета с серебристым бантиком.

– Надеюсь, там не кольцо.

– Я не знал, какого размера твой палец.

– Блин… а я все-таки надеялась, что там кольцо.

– Серьезно? – Марк ошарашенно посмотрел на Еву.

– Прости, табличку забыла дома.

– Дьявол!

– Я открою?

– Не здесь. Я подготовил нечто особенное, но сначала немного подождем.

В непонятном ожидании девушка села на качели, спрятав таинственную коробочку в карман пуховика.

– Ты бы смогла отдать две тысячи баксов за сигарету? – внезапно поинтересовался Марк, не сводя взгляда с Евы.

Он умел задать вопрос, как говорится: «ни к селу, ни к городу». – Допустим, ты пилот, и штраф за курение около двух тысяч баксов.

– Думаешь, это какие-то особые ощущения – покурить во время полета? – несколько удивилась девушка, тихонько раскачиваясь на своей половине качелей.

– Ну, во время вождения мне нравилось раз другой перекурить, – пожал плечами парень.

– Из меня курильщик, как из тебя филолог с красным дипломом, – усмехнулась Ева, Зильберштейн недовольно фыркнул. – Но, вообще… Если бы это были какие-то незабываемые ощущения, вероятно, я бы попробовала… Ну, также если бы у меня было две тысячи. Впрочем, сумма приличная, разве нельзя ее потратить на что-нибудь полезное? Например, на благотворительность.

– Разве мы живем не для себя? – озадаченно спросил парень. – Не думаю, что те люди, которым ты якобы хочешь помочь, помогли бы тебе, попади ты в беду.

– А ты бы мне помог?

– Конечно, – на одном дыхании ответил юноша и немного смутился. Ева не видела его лица в ночных потемках, а на детской площадке между их домами толком не было фонарей – только на футбольном поле.

– Почему ты так ответил? – улыбнулась она, почувствовав необычное тепло внутри. Оно разливалось по всему телу приятной волной. Впервые она позабыла о ненависти к циничному Марку, который все же умел по-человечески общаться с людьми. Вероятно, только с близкими. Но Романова не верила, что она может входить в этот круг.

– Как так?

– Быстро.

На какое-то мгновение Зильберштейн задумался и, неуверенно посмотрев по сторонам, попытался выдать что-то, но было сложно понять, что. Похоже, Ева нащупала почву, с помощью которой можно подловить немца на каких-либо чувствах. Ей нравилось это необычное ощущение.

– Понимаешь, я считаю, что ты хороший человек, – наконец на тон выше начал парень. – А я очень легко определяю – хороший человек или нет.

– По каким параметрам? – поинтересовалась Ева, вопросительно вскинув бровь.

– Если мне он нравится – значит хороший, если не нравится – значит плохой.

Марк слез с качелей и подошел к Еве. Она внимательно наблюдала за ним, похоже, он хотел еще что-то добавить к своим словам, но не осмелился. Немного подумав, парень наклонился к девушке, его губы были совсем близки к ее губам, и девушка застыла в предвкушении, держась руками за качели. Только ей стоило прикрыть глаза, как где-то в подворотне послышался бешеный собачий лай. Ребята моментально вздрогнули и оглянулись. Кроме них на площадке больше никого не было, что было очень странно в новогоднюю ночь. Тем не менее, создавалось гадкое ощущение, что за ними кто-то наблюдал.

Спустя пятнадцать минут Марк привел Еву на крышу его дома.

– Все, теперь мы пришли, – когда Ева, по его настоянию, прикрывала глаза руками, произнес юноша. С крыши двенадцатиэтажного дома открывался прекрасный вид на салют.

– Теперь можно открыть? – ее глаза были полны детской наивностью, когда открылись, а на губах была таинственная улыбка.

– Of course[57]57
  Of course – конечно (англ.)


[Закрыть], – кивнул Зильберштейн.

Ева торопливо открыла коробочку и несколько секунд смотрела в нее. Она долго не могла понять, что именно подарил ей друг. На какое-то мгновение ему даже показалось, что ей не понравился подарок. Это был серебряный кулон в форме креста на цепочке. Индивидуальный заказ. Марк всегда боролся за оригинальность, поэтому и в этот раз решил не сдавать позицию. Ева с интересом извлекла кулон и, улыбнувшись, расстегнула замок.

– Спасибо большое, Марк. Очаровательный сюрприз, – Романова повернулась к нему спиной. – Поможешь надеть?

– Базара нет, – ухмыльнулся немец и поспешил к подруге. Мгновенно справившись с замком, Марк осторожно обнял ее, сложив руки на ее животе. Это было незабываемое чувство. «Только моя, навсегда», – мимолетом подумал девятиклассник, готовый жить вечно этим мгновением, несмотря на то, что он понимал, что это была иллюзия.

Они смотрели на фейерверки, вдыхали запах пороха… Правда, перед Марком был лишь любимый запах жасмина. Юноша надеялся, что в Новогоднюю ночь исполняются все мечты.