Текст книги "Попаданка с характером"

Глава 24

Эдвард ван Стоун

Я носился по комнате из угла в угол, никак не мог найти себе места. Впрочем, и на ходу думалось неплохо. К сожалению, переживалось тоже неплохо. Я никак не мог найти ответ на вопрос: какого беса я переживаю за эту девчонку? Ведь именно ей опасность грозит меньше всех.

Ее отец не упустит возможность воспользоваться ей, чтобы выжать максимальную выгоду, а это как минимум означало, что ее здоровью и жизни ничего не угрожает. А со всем остальным Фэйт справится. Она умна, хорошо соображает и умеет приспосабливаться к ситуации с максимальным для себя комфортом. Сейчас в ней еще и сила открывается – причем довольно мощная, уроки с мастером не прошли даром.

Вот только все эти доводы были только в голове, никак не желали проваливаться в сердце и навести там порядок – я действительно за нее переживал. По-настоящему.

– Эдвард, не хочешь ничего рассказать? – Ричард, конечно же, не упустил возможность ткнуть меня носом в мое же состояние.

– А надо? – как можно спокойнее спросил я, стараясь не выдать раздражение.

– Между вами что-то произошло, пока вы?..

И правда. Произошло ли между нами хоть что-то? Скорее всего, нет. Раскованность девушки во время нашего похода я списывал, скорее, на ее воспитание в мире, где властвовали куда более свободные нравы, но никак не на флирт. Вот только…

– Мы поговорили, – внезапно для самого себя ответил, рухнув на кресло и посмотрев на Ричарда исподлобья. Кажется, тот вовсе не издевался. Никакой насмешки в его глазах я не увидел.

– И-и? – с нажимом протянул Ричард.

– Просто поговорили. Много раз.

– Это какая-то шифровка? – Ричард вопросительно приподнял брови. – И под «поговорили» ты подразумеваешь…

– Под поговорили я подразумеваю лишь то, что мы поговорили, – сухо бросил я.

– Эдвард, если бы факт вашей близости был бы не важен для дела, я бы не стал лезть тебе в душу, – заметил Ричард. – Ты мог бы сыграть на…

– Я не хочу ни на чем играть. Особенно с Фэйт. Ей и без этих игр через многое пришлось пройти. Я полагаю, что я достаточно сделал для королевства, чтобы предпринимать исключительно законные действия.

– Эдвард, есть вероятность, что завтра-послезавтра выйдет указ, упраздняющий Тайный и Общий советы. И тогда весь твой план полетит к коню под хвост, как и то, что ты строил на протяжении почти двух десятков лет.

– Для того чтобы реализовать мой план, нам нужно просто дождаться новостей от Фэйт.

– Точно нужно? – Ричард со скепсисом изогнул бровь. – Или же ты ждешь от нее новостей лишь для того, чтобы потом своими действиями ей не навредить?

На это я отвечать не стал. Ни ему, ни себе. Но и Ричард понял все без слов. Тяжело выдохнул, следующие слова ему дались явно непросто:

– Я не скажу, что женщина может быть важнее политики и благосостояния королевства. Но также хочу, чтобы ты понимал. Я в любом случае на твоей стороне. Не как первый советник, но как друг. С остальными проблемами будем находить совместные решения.

* * *

Фэйт

Отец не выказал удивления, когда увидел меня, входящую в обеденную залу. Он будто ничего другого от меня не ожидал. Даже не удивился, когда я пришла в идеально подходящем случаю наряде: аккуратное платье с корсетом пастельных тонов с яркой цветочной вышивкой. Вот если бы Эдвард меня увидел в чем-то подобном, точно бы забил тревогу.

Но нет. Отца не смущала ни моя милая улыбка, ни вежливые кивки всем присутствующим аристократам, часть из которых все еще гостила в замке после нашего с Эдвардом бала. Нет, король Аркаден и на веер, висящий на запястье, не обратил никакого внимания. Еще бы. Через Лауру и Мэри, которые помогали мне одеваться, я узнала, что несколько дней назад по всему замку прошло новое модное веяние – веера. Теперь веер был почти у каждой леди, присутствующей на обеде.

Неужели Марион все рассчитала настолько точно? Или же это какая-то ловушка?

Я старалась быть ну очень осмотрительной.

Особенно теперь – когда первый шаг был сделан. Я отправила Эдварду письмо со всеми фактами и умозаключениями, к которым пришлось прийти.

– Как вы относитесь к возвращению вашего отца? Как отнеслись к тому, что он не пострадал тогда, на хребте Дьябло? – с любопытством спросила одна из леди, что прилипла ко мне как банный лист, стоило мне подойти столику с аперитивом.

– Прекрасно. Я рада, что его жизни и здоровью, как оказалось, ничего не угрожало, – с милой улыбкой, от которой уже начинали побаливать скулы, ответила я.

– А что же ваш жених? Неужели он и правда пропал? – Девушка сделала глоток из бокала с игристым.

– К сожалению, я не знаю место его нахождения, – пустила в голос легкую скорбь и опустила взгляд. По всей видимости, мне следует, переживать на этот счет. Иначе зачем я молилась за него?

– Вы не находите странным, что, как только ваш отец появляется при дворе, пропадает ваш жених? – В глазах девушки появился уж совсем неприкрытый интерес. И не к самому факту, а к моему ответу, это слишком откровенно чувствовалось.

Меня как током прошибло. В ушах раздался скрежет, как будто в голове шестеренки встают на свои законные места и начинают шевелиться. Я посмотрела на собеседницу совсем другим взглядом и приметила те детали, на которые не обратила внимание с первого взгляда.

Слишком лощеная. Слишком. Ну очень уж прилизанная прическа, прямо волосок к волоску, катастрофически правильный макияж и трагично свежий маникюр. Но искусство быть аристократом, как я успела понять, заключается не в том, чтобы быть идеальной со всех сторон, нет. Скорее, в умении носить любое несовершенство с таким достоинством, что ни у кого и сомнения не будет в том, что так и надо. Быть, а не казаться.

Эта же «леди» слишком казалась леди. На этом же и прогорела. Точнее, прогорела бы, если бы в тот же миг в голове не возник такой план, который я никогда в жизни не смогла бы придумать, если бы не… Случай? Провидение? Пазл сложился идеальнейшим образом. Надо написать Эдварду!

Он не сможет не согласиться с тем, что мой план прекрасен со всех сторон, с какой ни подойдешь. И почему нам только это сразу в голову не пришло?! Это же простейший выход из задниц, которыми нас обложили со всех сторон. И все-таки свет в конце туннеля есть! Определенно!

Я глубоко вдохнула – так, как учил Эдвард, – освободила сознание. И… БИНГО! Почувствовала магию. И почему только служба безопасности дворца не засекла? Или это настолько хитрый артефакт, что его может почувствовать лишь тот, кто находится в зоне его влияния? Хитро-о-о.

Никто ничего не ожидает от молодой принцессы, а вместе с тем она, то бишь я, – кладезь ценной для дретонской прессы информации. А ведь Эдвард и правда договаривался с журналистами об интервью со мной, просто в какой-то момент этот факт стал совершенно неважным. Но не для газет. Видимо, в свете недавних событий пресса пошла на разведку собственными силами, так и не дождавшись разговора с Фэйт Виннер.

Я расплылась в широкой улыбке. В этот раз неподдельной. Журналистка даже отшатнулась на мгновение, заподозрив неладное.

– Сколько еще времени будет действовать ваш артефакт? – напрямую спросила я. – Я ведь верно понимаю, что если кто-то сейчас греет уши в попытке нас подслушать, то слышит что-то вроде ничего не значащей беседы о вышивании?

Девушка сощурилась. Ее взгляд вдруг сделался цепким и внимательным, в нем явно читалось удивление.

– Еще пара минут, не больше, – деловито ответила она. – И обсуждаем мы с вами королевский сад.

– Сколько времени вам удастся сохранять инкогнито при дворе?

– Сегодня ночью мне стоит покинуть замок.

– Как я могу вас найти? У меня есть сенсация.

– Сенсация? – недоуменно переспросила журналистка.

Ох. И тебя научим всяким земным словечкам.

– Ну очень громкие новости, – перевела я.

– Думаю, что мы могли бы быть полезны друг другу, – она выделила последнее интонацией. – После десяти можете найти меня в гостевой комнате в северном крыле, на третьем этаже у окна.

Я мысленно прикинула план замка и кивнула.

– Но если вы не придете, – в тоне журналистки мелькнула… хм, не то чтобы угроза, но явный намек на то, что мне действительно стоит прийти.

– Если не приду я, вас найдут в городе, – уверенно ответила я, хотя уже четко понимала, что в лепешку расшибусь, но претворю свой план в жизнь. Чувствую, ночка у меня будет ну очень насыщенная. – И прошу вас, ни при каких обстоятельствах не попадитесь.

Журналистка бросила на меня снисходительный взгляд. Мол, кто-то, а она точно не попадется.

Мелькнула мысль, что дретонская пресса оказалась на шаг быстрее галуасской шпионки – Марион. И артефакты у них есть необходимые, и встречу мы смогли согласовать, пока моя экс-помощница даже в зале не появилась!

– Я тоже считаю, что красные розы на порядок красивее желтых пионов, – буднично, словно продолжая диалог, произнесла «леди». Затем оглянулась, увидев, как к нам направляется мужчина. – Прошу прощения, мой супруг меня потерял.

Хорошая у тебя легенда, дорогая журналистка, если даже супруг наличествует. Тьфу ты! Чем больше я нахожусь в Дретоне, тем больше перенимаю все эти странные словечки. Наличествует – это подумать только!

Журналистка отошла, и я осторожно выдохнула. Отец за это время даже взгляда на нас не бросил. Сдаешь позиции, товарищ тиран.

И тут же уловила – точнее, среагировала стойкой, как выдрессированная собака, – движение слева. Девушка в красивом небесно-голубом шелковом платье с пенно-белыми кружевами то открывала, то закрывала веер.

«Может, ты уже обратишь на меня внимание?!» – инстинктивно перевела я жест наоборот. И только после этого узнала в светловолосой красавице… Марион?! А где все эти серые скучные платья? Где тугой пучок и полное отсутствие косметики?! Неужели наша мисс двойной агент решила изменить образ? Причем так… кардинально.

Ко мне как раз направлялись две леди, решившие, что теперь они могут взять меня в оборот беседы, потому я поспешно открыла веер и закрыла его левой рукой, отмечая тем самым: я увидела, заметила и желаю побеседовать.

– Ваше высочество, так радостно вновь видеть вас при дворе, – низко поклонились в реверансе обе подошедшие.

Под самую простую светскую беседу мы с Марион успели обменяться еще несколькими ничего не значащими, на первый взгляд, жестами.

«Нам надо поговорить, – сообщила Марион. – В полночь».

Следующий жест я смогла перевести не сразу. На оригинальном языке вееров это могло означать «в месте, где ты спишь». Но как подобрать антоним? В месте, где ты работаешь? Хм, кабинет Эдварда? Задачка не из легких, судя по блуждающей по этажам страже. Ладно, допустим, я что-нибудь придумаю.

Закрепила жестом, что поняла.

Интересно, как состыковать встречу и с Марион, и с журналисткой? К кому стоит пойти в первую очередь?

Предположим, эту задачку я тоже решу. Но пока мне думается, что с журналисткой встретиться важнее – она слишком уж хорошо вписывалась в план, пришедший мне в голову.

Отец осчастливил подданных – и меня в том числе – своим приглашением за стол только через полчаса после того, как мы с Марион обменялись жестами. В этот момент я и отключилась. Нет, я все еще вела светские беседы, односложно отвечала на все задаваемые мне вопросы, даже улыбалась и грустила в положенных местах, вот только мысленно пребывала в другом месте.

Отца поздравляли с возвращением, вот только далеко не все искренне – и увы, отец это видел, как и любой из присутствующих. Успеет ли он отомстить – а я не сомневалась в том, что захочет, – до того, как мы с Эдвардом претворим мой план в жизнь?

Как и ожидалось, обед затянулся до семи вечера. Но, как и ожидалось, отец обозначил границы:

– Прошу прощения, дорогие гости, но я должен настоять на вашем возвращении в выделенные вам покои. Это вынужденная временная мера. После восьми часов замок будет патрулировать королевская стража, и с нарушителями придется разбираться не самыми приятными методами. Рассчитываю на ваше глубокое понимание сложившейся ситуации. Уверен, завтрашний завтрак скрасит ваше возможное неудовольствие.

– Ваше величество! – Я услышала робкий мужской голос и, повернувшись, увидела субтильного молодого человека, вставшего, чтобы обратиться к королю. Испуганный взгляд, трясущиеся от нервов руки. – Прошу меня простить, но я хотел просить вашего дозволения покинуть дворец. Понимаете, моя матушка тяжело больна, и мне бы хотелось…

– Кто для вас важнее?! Ваша умирающая мать или собственный король? – в тоне отца проскользнуло что-то такое, что даже мне стало не по себе. Режущая по живому сталь, от которой кровь в жилах застывает.

– П-прошу прощения, в-в-ваше величество, – запинаясь, проговорил юноша.

Кто он? Граф? Барон? Виконт? Кто-то, занимающий не слишком уж высокий статус, раз отец позволяет такой тон? Или же наоборот? Отпрыск герцога? И король Аркаден попросту пытается указать его место, чтобы лишний раз утвердиться в звании жестокого короля, которого должны бояться?

– Нет, вы не ответили, – ледяным тоном, будто забивая гвозди, произнес самый хреновый отец ака король. – Кто вам важнее? Король или мать?

В зале повисла такая тишина, что было слышно, как несчастный юноша икнул. Я растерянно посмотрела на Марион, но та бросила на меня слишком знакомый взгляд: только попробуй вмешаться. Так же на меня смотрел Эдвард тогда, в таверне Хлары, когда баронишко поднял руку на мальчишку.

Вот только… Если я не вмешаюсь, это покажется отцу подозрительным. Или не покажется? Знает ли он, какая я на самом деле? Вероятно.

– Ваше величество, – я начала говорить и не узнала своего голоса. Он звучал слишком размеренно и спокойно. – А если бы меня спросили, кто мне дороже – король или отец, как бы мне стоило ответить?

Отец перевел на меня тяжелый взгляд, даже сощурился. Слишком хорошо понимал, что я попросту перевожу огонь на себя.

– Король для своих подданных все равно что бог – для верующих, – безапелляционно ответил он.

Ох, папочка, давненько ты в Дретоне не бывал. Если бы ты не был королем, тебя бы оштрафовали за подобное сравнение. За попирание чувств верующих, что от корки до корки знают местное Священное Писание. Впрочем, судя по удивленным вздохам, многим из присутствующих не понравилось данное высказывание. И это я еще и пальцем лишний раз не пошевелила, чтобы сделать что-то супротив отца.

И уж не знаю, намеренно это сделал Эдвард или случайно, но в Дретоне институт религии был действительно сильно развит.

– Ваше величество, я не стану вас спрашивать, кого мне стоит любить больше, бога или короля, – я старалась говорить максимально мягко, чтобы меня уж точно ни в чем нельзя было упрекнуть. По крайней мере, напрямую. – Мне больше интересно, как вопрос обстоит с королевой. В моем случае кого мне полагается любить и почитать больше – королеву или мать?

Мне показалось или многие в зале облегченно выдохнули, осознав, что мой отец переключится в беседе на меня и оставит в покое несчастного юношу? На Марион я старалась не смотреть.

– Я верно предполагаю, что следующим вашим вопросом, дорогая дочь, станет: «Кого вам полагается любить и почитать больше, мать или отца?» – Вау, Аркаден улыбнулся, стараясь перевести все в шутку. Видимо, осознал, что слишком уж зыбкая почва под ногами этой беседы.

– Отнюдь, – я притворно удивилась. – Мой вопрос совсем не праздный. Я правда считаю, что на любви к богу, королю, королеве, матери и отцу строится все наше общество, а потому захотелось разобраться с этим интереснейшим вопросом. Кому, как не Вашему величеству, его задать? Уверена, вы смогли бы дать самый верный ответ.

Ну, в этот обед я проявила себя куда как интереснее, чем в прошлый. Либо приближенные аристократы посчитают, что я идиотка, либо рассудят, что я довольно умна. Желательно второе. Не хотелось бы входить в историю как Фэйт Юродивая.

– Вот только мне думается, что любовь к королю лишь крепнет, когда он выказывает снисхождение к любви сына к матери, – я пошла на довольно рискованный шаг. – Но это еще один из вопросов, который мне, вероятно, следует обсудить со своим отцом-настоятелем.

Которого я в глаза-то ни разу не видела. Что уж там, я даже в местных храмах толком ни разу не была. Интересно, а кого стоит больше любить, отца-настоятеля или отца… Тьфу ты, сама загадку придумала – сама отгадываю. Ну полное самообслуживание.

– Разумное решение, – сухо бросил в ответ.

После этого обед, плавно перетекший в ужин, подошел к концу. Стоило всем засуетиться, чтобы добраться до своих покоев к нужному сроку, как отец коснулся моей руки. Точнее, коснулся он для вида, на деле же он чуть ли не до синяков вцепился.

– Что ты устроила?! – едва слышно прошипел король.

– Спасала твой моральный облик в глазах знати, – огрызнулась. Каюсь, не удержалась. А еще соврала. Горе мне, горе! – Ты слишком давно не был в Дретоне и, по всей видимости, не понимаешь, насколько набожна местная знать. И при этом демократична: на приеме у регента за столом свободно поднимались любые темы. Ты со своей тиранией сам себя погубишь, снова. И меня заодно.

«Все и слово лишнее боялись пикнуть в твоем присутствии. За эти восемнадцать лет, что ты просиживал в офисном кресле и строил свои коварные планы, записывая их в кожаный подарочный органайзер, тут действительно многое изменилось. Дретон – королевство контрастов, которое может сочетать в себе совершенно архаичные традиции, но при этом во многих взглядах не сильно уступать человеку двадцать первого века с Земли», – финальный монолог я произнесла уже мысленно.

– О, зато ты за всех отыгралась. Не надо выставлять меня идиотом, Фэйт. Иначе мне придется принять меры.

Ох, капец как напугал, папочка. Что, ремнем отходишь? Сомневаюсь, что ты мне сможешь испортить жизнь еще сильнее, чем сейчас.

– Прошу прощения, если оказалась слишком груба. Я понадеялась, что ты прислушаешься к моим советам, формулу которых я вывела, испытав на личной шкуре, – а вот сейчас постаралась сбавить обороты, чтобы под финал диалога отец хоть немного успокоился и расслабился на мой счет. – Если я была неправа, исправлюсь. В мои интересы не входит ни гильотина, ни повешение.

– Я обдумаю сказанное тобой, – сухо бросил отец. – Думаю, что если отпущу виконта Ришле к матери, это будет достаточным жестом с моей стороны. Теперь направляйся в свою комнату. Комендантский час тебя тоже касается.

Глава 25

Знал бы ты, папочка, насколько у меня грандиозные планы на мой комендантский час. Я почти упивалась чувством страха, что поселился внутри. Когда я снова начала бояться? Помнится, когда я только переместилась в Дретон, чувство страха у меня было напрочь атрофировано, как и несколькими годами ранее. Теперь… Я испытывала его каждой клеточкой кожи и до ужаса боялась этого ощущения.

Кажется, я научилась бояться, когда открыла Эдварду самые ужасные факты моего прошлого. Так просто – и так сложно одновременно. Чтобы заново почувствовать себя полноценным человеком, стоило только перед кем-то открыться?

Впрочем, обо всем по порядку. В положенное время я вернулась в свои покои. В окружении стражи, на минуточку. Там позволила служанкам набрать мне ванну и помочь мне избавиться от тугого корсета, после чего отправила их за чаем и какой-нибудь книжкой на ночь.

Я действительно приняла ванну, переоделась в ночную одежду и улеглась в постели с книжкой. Вот только внутрь вставила лист с давно собственноручно прорисованным планом замка, чтобы понять, как я вообще могу добраться до нужных позиций. И, помимо прочего, старалась принять решение, с кем мне лучше всего устроить первое ночное рандеву.

По всем параметрам выходило, что первой нужно посетить журналистку. И на встречу с Марион придется опоздать. Если она назначила встречу на полночь, то значит, она понимала, что в это время добраться до одной из позиций будет проще – вероятно, пересменка стражи. Этим следует воспользоваться. Если все пойдет по плану, то шпионские расследования Марион уже к завтрашнему утру не будут иметь веса. Все закончится и без них.

Решено.

Я смогу. Я справлюсь.

Прикрыв глаза, я глубоко выдохнула и вместе с тем избавилась от всех лишних мыслей. Сделала это интуитивно, вспоминая все уроки с мастером по медитации. Просто чувствовала, что мне это нужно, чтобы успокоиться. Страх – это, конечно, хорошо, но для выполнения каждого пункта моего плана потребуется максимальная сосредоточенность, холодный рассудок и магия.

* * *

Я никогда не захочу в деталях вспоминать, что испытывала во время моего блуждания по коридорам замка. Бьющий по ушам адреналин, волнами накатывающая паника и безумная вера в то, что у меня все получится. Уже сильно позже я поняла, насколько безумной была моя вера в собственные силы. Может, именно это меня и спасло.

Как там Эйнштейн говорил? «Все знают, что это невозможно, но вот приходит невежда, которому это неизвестно, – он-то и делает открытие». Роль невежды в сложившейся пьесе досталась мне. Я не только не попалась в своих промежуточных остановках, не только прошла «невзламываемую» защиту, но и успела поговорить с журналисткой.

«Дретонский вестник» не подвел.

Я смогла договориться обо всем, что мне было необходимо. И рассказать все, что было нужно Дретону. Когда я потребовала, чтобы журналистка дала клятву о том, что все напечатает в нужный мне срок и слово в слово, она даже спорить не стала. Видимо, ей само чутье подсказало, что оно того стоит.

Судя по блестящим глазам, чутье ее не обмануло. Почти в тот же миг, когда мы закончили, задействовала один из своих артефактов и провалилась во мглу окна. Я же даже думать не хотела, как у нее получилось так просто и играючи, – просто мысленно смирилась с тем фактом, что журналист действительно может пролезть в любую щель. И вылезти, соответственно, тоже.

Проблемы начались, когда я покидала гостевую комнату. Довольная тем, что ровно половина плана исполнена, я забылась. И потому выходила, не особо заботясь о том, что меня тут быть не должно. Тут же вдали коридора увидела отряд стражи, который двигался в мою сторону. Чудом! Действительно чудом они не увидели меня сразу, уж слишком были увлечены разговором – я мысленно сделала пометку о халатности, – а потому я успела прижаться к стенке в узкой нише.

Судорожно соображала, что делать дальше, где прятаться и как отступать, но помощь пришла, откуда не ждали.

Меня резко дернули за руку, и я оказалась в темноте тайных коридоров. Так и знала, что они тут есть! Вот только, увы, никто любезно не предоставил мне план. А вот Марион, судя по всему, им вполне располагала. Так как моей внезапной спасительницей стала именно она. Впрочем, от бывшей любовницы главы тайной канцелярии и галуасской шпионки другого и не ожидалось.

Без лишних слов она потянула меня вглубь темноты. Уверенно поворачивала на развилках, даже секунды не тратя на размышление, она вела меня к выходу. В какой-то момент мы добрались до крутой лестницы вниз, откуда мгновенно потянуло запахом канализации. Спорить я не стала – все же Марион в данном случае выступала в роли проводника, ей явно виднее.

– Я же тебе сказала, в полночь! – всегда сдержанная Марион на меня чуть ли не рычала, когда мы оказались на безопасном, по ее мнению, расстоянии. И когда вонь стала уж совсем нестерпимой, не говоря уже про зловонную жижу под ногами. – Специально оставила тебе время на разговор с журналисткой. Из-за тебя я потеряла свое идеальное прикрытие. Теперь я не смогу знать обо всем наперед!

Так она знала?! И мало того, что знала, это еще и включалось в какой-то ее загадочный план.

– И не надо! – на бегу пропыхтела я. – Завтра все закончится.

Марион даже остановилась, обернулась ко мне и разразилась тирадой:

– Ненавижу самодеятельность, она всегда все портит! Нам нужно просто подорвать авторитет твоего отца. И с Тайным, и с Общим советом уже все оговорено – они поддержат кандидатуру Эдварда на трон, мы устроим самые настоящие выборы правителя, чем перевернем весь мир! Разумеется, выборы – всего лишь видимость, но сама иллюзия участия в политике для людей… Фэйт, только не говори, что ты своими действиями все испортила! Все, что я готовила долгие годы, пошло псу под хвост?! Из-за какой-то избалованной девчонки, прибывшей к нам вообще из другого мира?! Твоя задача была просто дать интервью журналистке и остаться в живых, чтобы в случае чего мы смогли прибегнуть к запасному плану.

– Быть может, если бы вы все делились своими планами, я бы не совершала, по вашему мнению, всякой хрени?! – огрызнулась я. И поскольку уже видела выход из катакомб, обогнала Марион без всякого желания с ней объясняться. Даже о запасном плане спрашивать не хотелось.

– Этот план еще не одобрен Эдвардом, – зачем-то добавила она, нагоняя. Видимо, до нее дошло, что она сказала слишком много лишнего. Интересно, сколько она терпела, чтобы так взорваться? – Но теперь у меня выдастся возможность с ним поговорить.

Да пошла ты, Марион, в задницу. Мир во всем мире, как же! А на деле – «иллюзия участия в политике», «договоренность с Советом», «я готовила долгие годы». Хватит с меня такой демократии.

Да и теорема Эскобара тут работала как нельзя кстати. Иными словами – что мой план в глобальном смысле фигня, что ее план фигня. А из двух фигней я выбираю ту, что ближе к телу. Ту, что считаю наиболее логичной и полезной для Дретона.

С каких пор я думаю о благополучии Дретона?

Стоило мне выйти на воздух и полной грудью вдохнуть кислород, а не вонь канализации, я вновь удостоверилась в верности собственного выбора. А раз выбор есть – то есть и за что бороться.

– Карета до «Бабуны», – сообщила Марион, махнув рукой в отдалении.

На тихой узкой улочке нас действительно ожидала карета. И «по счастливому стечению обстоятельств» тут совершенно не было стражи, отслеживающей комендантский час. Стражу мы не встретили и по пути.

– Не поделишься, что ты задумала? – уже привычным сдержанным тоном поинтересовалась Марион. Она откинулась на спинку и закрыла занавески, чтобы с улицы было не видно, кто именно едет в карете.

Впрочем, у меня создавалось ощущение, что по запаху, идущему от нас, можно сделать вывод, что эта карета принадлежит каким-нибудь местным ассенизаторам, настолько он был сильным.

– Поблагодарить тебя за то, что вытащила, и посетить душ, – сухо ответила я.

– Я про другое. – Марион наклонила голову набок, словно ей до ужаса надоело нянчиться с «избалованной девчонкой».

Вот только беседа на этом закончилась. Я сидела и поглаживала сумку, которую таскала все это время за собой. Еще немного, и все получится…

Уже через пять минут карета дернулась и остановилась. Чуть отдернув занавеску, я увидела уже знакомую вывеску «Зеленой бабуны». Прибыли.

– Эдвард, будучи ответственным мужчиной, ты просто обязан на мне жениться в ближайшее и очень срочное время, – мрачно заявила я, активируя дверной замок ладонью и проходя внутрь.

Вошли мы с Марион, судя по всему, довольно не вовремя. Мужчины о чем-то спорили до нашего прихода. Ричард растрепанный, словно натурально рвал на себе волосы, Эдвард раздраженный настолько, что даже воздух в комнате сгустился.

Мое требование застало их обоих врасплох. И, пожалуй, картинка открывалась куда более живописная. Ворвались в комнату две барышни, частично измазанные в… продуктах человеческой жизнедеятельности. Одна из них с порога тут же потребовала замужество, а вторая принялась с остервенением стягивать измазанные сапоги.

– Я понятия не имею, что эта ненормальная задумала, – вторя моей мрачности, произнесла Марион.

– Я все расскажу. Только дайте мне пять минут. – Я положила сумку на пол у стола и уверенно направилась к шкафу. Взяла два комплекта мужских костюмов с рубашками. – Эдвард, если за те пять минут, что я буду в ванной комнате, ты сбежишь от брака, я тебя из-под земли достану, обещаю!

– Я с тобой, – сообщила Марион.

– А как же этикет? – не удержалась от едкого.

– Мне кажется, он остался… там, – ответила Марион, явно намекая на канализацию, через которую мы выбирались.

Хочет принять водные процедуры вместе – да пожалуйста, мне не жалко. После такого я даже со злейшим врагом не побрезговала бы. А Марион на совсем уж злейшего врага не тянула, я ей и костюм взяла.

Показательно, но ни Ричард, ни Эдвард и слова не проронили до того момента, как мы вернулись в комнату. Впрочем, и мы с моей экс-помощницей не проронили ни слова, только остервенело натирали себя мылом.

Когда вернулись, уже переодетые в чистую одежду, с влажными волосами, но все такие же мрачные из-за того, что нам – а я уверена, что не только мне, но и Марион, – казалось, что полностью от запаха избавиться не удалось, в комнате было приоткрыто окно.

Ричард и Эдвард молчали, нас ждали. Видимо, никак от шока оправиться не могли. Ути, какие мы нежные!

– А теперь по порядку… – выдохнул Эдвард. Он явно даже не догадывался, чего от нас ждать.

– По порядку, – эхом повторила я. – Завтра с утра выйдет новый номер «Дретонского вестника», в котором выйдет интервью со мной.

– Та-а-а-ак, – протянул Ричард, скосив взгляд на распечатанную бутылку виски. Оттуда отпили буквально грамм сто, и мне вдруг захотелось выпить. Впервые в жизни захотелось по-настоящему, а не потому, что обязывала ситуация.

Не стала отказывать себе в желании, наполнила один из пустых бокалов и пригубила. Ну и гадость этот ваш виски…

– В нем выйдет интервью о том, что именно провернул король Аркаден во времена восстаний, о том, как вернул себе власть в настоящий момент, и… Ладно, не буду портить сюрприз, статья будет настоящей сенсацией.

– Сенсацией, – эхом повторил Ричард, тоже наливая себе выпить, но при этом не сводя тяжелого взгляда с Марион.

– К этому моменту мы с Эдвардом уже должны состоять в браке, чтобы на законном основании и с поддержкой Советов… – Я бросила еще один взгляд на Марион, мысленно благодаря ее за информацию, которую она, вероятно, не хотела мне сообщать раньше срока, но… – …требовать решения судьбы короля Аркадена, обнародованные и доказанные действия которого вполне попадают под законы, принятые Эдвардом десять лет назад.

– Ва-а-ау, смотри-ка, Фэйт сама пришла к этой идее, – с толикой желчи в голосе сообщил Ричард Эдварду, который в этот момент не сводил с меня напряженного взгляда. – Осталось только раздобыть частную армию.

Значения я не стала придавать ни тому, ни другому. Просто продолжила рассказ, также полностью проигнорировав фразу про частную армию, ведь я не добралась до самого интересного:

– Поскольку к тому моменту отец останется без магических привилегий, данных правителю вместе с регалиями, убедить его идти на мировое соглашение не составит труда. Его собственная магия слишком слаба, чтобы нам противиться. Закон будет на нашей стороне, большая часть аристократов при дворе тоже, отец качественно умудрился подгадить каждому из них. Стража… Тех, что служили Эдварду, там в разы больше, чем тех, что выдал в качестве поддержки Галуас. Да и вряд ли Галуас захочет портить с нами отношения после статьи…