Текст книги "Нашла себе блондина!"

– Да я уж вижу! А ты что же, Таня, меня поцеловать не хочешь? Обиделась?

– Никита! – смутилась я. Целовать его при Сашке мне все-таки было неловко.

Он засмеялся. Поцеловал меня сам.

– И все-таки, девушки, что это за демарш?

– Папа, да она…

– Глупости все, не желаю ничего слушать. Надо же иметь снисхождение к старому человеку! Сашка, это ты все воду мутишь? И вообще, зачем ты явилась? Насколько я помню, дело идет к сессии, а ты катаешься!

– Ой, пап, оставь свой менторский тон! Ты мне совсем не рад? Ты не волнуйся, я скоро уеду, не буду мешать вашему медовому месяцу, только, я смотрю, для Танюшки мед какой-то суррогатный получается, она тут помирает от тоски!

– Это она тебя уполномочила мне сказать? – нехорошо прищурился Никита.

– Ничего подобного, я говорю то, что думаю! И вообще, она при этой старухе даже кофе пить стеснялась… целыми днями где-то таскается, чтобы дома не сидеть. Ей же тут заняться нечем, а ты сидишь за машинкой и знать ничего не хочешь. Эта старуха в тебя, небось, влюблена…

– Боже, что ты несешь! Таня, а ты почему молчишь?

– Потому что Саша уже все сказала… Это правда… Знаешь, может, мне лучше с Сашей в Москву поехать, поискать какую-нибудь работу…

– Ты что же, отказываешься возвращаться в дом Трауте?

– Нет, с тобой я там еще могу… – испугалась я. Я так была счастлива его видеть, сидеть с ним рядом, что все остальное показалось сущей чепухой.

– Да, девки, с вами не соскучишься! Но сказать по правде, я страшно рад, что вы подружились. Это такая приятная неожиданность! По-моему, за это надо выпить, как вы считаете?

– Я слышу речь не мальчика, но мужа! – засмеялась Сашка.

Мы еще долго сидели в ресторане, и было так хорошо, так весело, но Сашка идти в дом Трауте отказалась наотрез.

– Зачем? Переночую в гостинице, а завтра, самое позднее послезавтра уеду в Москву!

– Вечно ты что-то выдумываешь! Но дело твое! Ты уже взрослая. Только имей в виду, что Таню-то я заберу!

– Да уж понятно! Ничего, утром ты работать сядешь, а Танюшка ко мне прибежит!

Возвращались мы домой поздно.

– Ты скучала по мне?

– Еще как! А ты?

– Ужасно! Даже вообразить не мог, до какой степени привязался к тебе, как ты постоянно мне нужна.

– Твой друг уехал?

– Уехал! Семь лет был в отказе, но, наконец, свершилось! Их, конечно, потерзали на таможне, но, говорят, все уже немножко мягче… Между прочим, я не терял времени даром. Нашел дачу на лето. А может, и зимой там жить будем. Две комнаты, веранда, удобства в доме, чудный участок, тебе понравится. Есть еще новости, но пока из суеверия говорить не хочу.

– Никита, тебе не стыдно?

– Танюха, наберись терпения!

– Тогда зачем вообще говорил, молчал бы лучше. Теперь я буду мучиться. Новость хоть хорошая?

– Если получится, то да.

– А когда ты узнаешь?

– Как узнаю, сразу скажу!

Трауте Карловна при виде меня как-то противно ухмыльнулась:

– С возвращением!

Я пробормотала «Добрый вечер!» и поспешила наверх. Но когда мы легли и Никита накинулся на меня с поцелуями, я вся сжалась.

– Что с тобой? В чем дело? – встревожился он.

– Я не могу…

– Почему?

– Мне кажется, она… слушает… Не могу, мне неприятно!

– Танюха, что за ерунда! Ну перестань, я так соскучился, так рвался к тебе, а ты выдумываешь какие-то глупости! При чем тут старуха? Она, небось, уже пятый сон видит. И вообще, она внизу, а мы тут. Ну хватит капризничать.

– Никита, я не могу! Мне кажется, она тут, за дверью…

– Что за чушь!

Он вскочил, натянул трусы и вышел.

– Трауте Карловна, что вы здесь делаете? – донеслось до меня.

– Извините, Никита, мне надо было взять вещи из шкафа. Я вас разбудила? Прошу меня извинить!

Он вернулся весь красный от злости.

– С ума сойти! Ты была права! Черт побери, в самом деле… Кто бы мог подумать! Фу, какая мерзость… завтра же уедем!

– Ой, правда? Какое счастье!

И мы действительно уехали! Забрали Сашку и очень весело доехали до Москвы практически без остановок, так как Сашка умела водить машину и меняла Никиту. Он хоть и ворчал, но все-таки пускал ее за руль. Когда мы въехали в Москву, он спросил:

– Сашка, куда тебя отвезти?

– К вам! Хочу посмотреть, как вы устроились!

– На полчаса, не больше! Мне работать надо! Я же все бросил…

– Мне и четверти часа хватит, не волнуйся, папа! Я вообще-то хотела с тобой поговорить, ну да ладно…

– Так почему до сих пор не говорила?

– Папа, ты дашь согласие, если я выйду замуж за иностранца?

– Что за дикая формулировка? Разве тебе нужно мое согласие хоть на что-нибудь?

– Вообще-то нет, но в данном случае нужна официальная бумага, что ты не возражаешь, если я уеду на ПМЖ.

– Это что же, настоящий брак или фиктивный?

– А тебе не все равно?

– Разумеется, нет!

– Настоящий, настоящий, не беспокойся! Он голландец, хороший парень. Я вас познакомлю, он тебе понравится, он даже чем-то на тебя похож, тоже высокий широкоплечий блондин…

– Нашла себе блондина! – подала голос я.

Никита рассмеялся.

– Девушки часто выбирают себе мужей, похожих на отцов, это значит, я хороший отец!

– Ты – хороший отец? Ну-ну! Впрочем, бывают куда хуже папаши! Ну так что, дашь бумагу?

– Ты его любишь?

– Ой, папа, не смеши! Я сейчас буду тут тебе о любви рассказывать!

– А что такого? Я вот не стесняюсь говорить, что люблю свою Танюху!

– Ты писатель! Что тебе стоит соврать вслух, как ты врешь на бумаге, хоть о любви, хоть об истории…

– О! Проблема отцов и детей! Новое поколение не дает спуску старикам. Ладно, дам я тебе бумагу, не сомневайся! На свадьбу позовешь?

– Там видно будет!

Войдя в квартиру, Сашка присвистнула:

– Да, Тань, кажется, он не врет, что любит тебя! Чтобы наш барин жил в такой халупке, это сильно!

– Сашка, ты бываешь такой бестактной!

– Папа, просто я человек прямой! Таня это знает и не обижается!

На прощание она шепнула мне:

– Тань, не говори ему про фиктивный брак, он расстроится, начнет меня отговаривать, зачем мне эта канитель? Обещаешь?

Я пообещала.

Глава 9
Киношники

Мы уже третий месяц жили на даче. Два раза в неделю я ездила в Москву заниматься английским и заодно еще покупала продукты, если что-то попадалось. Иной раз тащила такие сумки, что, казалось, пупок развяжется. Никита нещадно меня ругал.

– Зачем ты таскаешь тяжести? Поедем на машине, все купим.

– А ты помнишь, в прошлый раз мы какую-то несчастную курицу еле добыли! А в заказах твоих вообще один только чай со слоном и печень трески. У меня от нее живот болит, ты ее не любишь… Поэтому, если уж что-то попалось…

Никита, когда ездил в Москву, тоже старался привезти продукты, хотя плохо разбирался в этих делах. Однажды он приехал с пустыми руками, но такой сияющий, что сразу было видно – случилось что-то хорошее.

– Танюха, живо одевайся, на сборы полчаса!

– Что такое?

– Одевайся, одевайся, говорю же тебе! Поедем на просмотр!

– На какой просмотр?

– «Запах осени» сняли с полки! Ну что ты стоишь, надевай что-нибудь нарядное и поехали!

Я знала, что «Запах осени» – фильм по его сценарию, который давно положили на полку. И еще я знала, что там снималась Елена Ларина. Он однажды вскользь упомянул этот фильм, но я ни о чем его тогда не спросила. Все равно ведь выбрал меня, так зачем бередить старые раны? Но мне, конечно, было интересно посмотреть фильм, ну и на Ларину взглянуть хотелось, я плохо ее помнила… Быстренько причесавшись, я задумалась, что надеть. И решила, что надену бирюзовый костюм. Пусть все видят, какая у Никиты жена!

– О! – воскликнул он при виде меня. – Ты неотразима, Танюха. Только не вздумай снять жакет! Я ревную!

Народу было много, и, как всегда, я чувствовала себя не очень уютно в этом обществе, я вообще была еще довольно дикая, больше всего любила бывать вдвоем с Никитой, я знала, что ему во мне почти все нравится, а попадая в толпу киношников, я зажималась, мне мерещилось, что они все посмотрят на меня и потом скажут Никите: «Ты что, с ума сошел? Зачем тебе эта неотесанная дура?» Только с Ильей Наумовичем, оператором, я чувствовала себя в своей тарелке, он всегда шутил со мной и говорил комплименты, которые казались мне искренними. Он, к счастью, тоже пришел на просмотр.

– Татьяна, голубушка, разве можно так хорошеть? Не зря Никита держит тебя взаперти на даче! Свежий воздух и любовь, что еще нужно юной даме!

– Илюша, оставлю на тебя Таню, позаботься о ней, а то она у меня пугливая как лань! А я пошел!

– Куда ты? – крикнула я ему вслед.

– Не волнуйся, он будет выступать перед фильмом, режиссера уже нет, а Никита хочет сказать о нем несколько слов. Пошли, сядем пока! – Он взял меня под руку и повел в зал.

– А вы видели этот фильм? – спросила я.

– Нет, не случилось, если бы видел, не пришел бы, не люблю два раза смотреть кино, если это не Висконти. Ты видела «Семейный портрет в интерьере»?

– Да!

– Понравилось?

– Очень! Просто очень!

– Молодец, понимаешь! Меня мало кто понимает, все талдычат про Феллини, а Феллини это не мое… Что ж поделаешь, такой уж я урод!

Но вот на сцену вышел Никита и какой-то маленький, кругленький человек.

– Друзья мои, – начал Никита, когда гул в зале немного стих. – Странные вещи случаются в жизни! Режиссер этой картины так и не дожил до ее второго рождения и всегда был уверен, что не доживет, но если он сейчас может видеть нас, или хотя бы слышать, пусть порадуется… Ведь сегодня день рождения Коли, Николая Ветченко, сегодня ему исполнилось бы сорок пять лет!

В зале зааплодировали.

– Но кто знает, пощадило ли время этот фильм, наш фильм, я еще не видел его, а вот Владимир Михайлович Крутов, наш оператор, видел и говорит, что ему и сегодня не стыдно за эту работу! Но дело даже не в этом! Времена изменились, фильм сняли с полки, и более того, я буквально две минуты назад узнал, что героиня картины, наша всеми любимая Леночка Ларина, сегодня тоже здесь! Ну и, разумеется, наш герой, Толя Лужин…

И под аплодисменты Лужин вывел на сцену Елену Ларину. У меня все поплыло перед глазами. Но я заметила, что Илья Наумович покосился в мою сторону. Нет, я ничего не хочу знать о прошлом, мне до этого нет дела! У Никиты было много женщин, что ж мне, из-за каждой умирать? Наверняка в этом зале есть еще бабы, побывавшие в его постели, но теперь моя очередь! И я никого не пропущу! Я во все глаза смотрела на Ларину. Она была еще очень красива, хотя ярко-красный костюм, как мне показалось, ее старит. Но все-таки не могу не признать, что выглядела она эффектно и элегантно.

Никита поцеловал ей руку, что-то сказал, она улыбнулась и встала совсем близко к нему.

– Леночка, скажи и ты несколько слов!

Она подошла к микрофону и взволнованным глубоким голосом произнесла:

– Сегодня для меня праздник, но праздник очень грустный, как говорится, со слезами на глазах… Уже нет многих из тех, кто делал эту картину… Нет Коли, нет Маши Шведовой, нет Евгения Трушина… Пусть земля им всем будет пухом! Но я счастлива, что смогла дожить до этого дня! Съемки в этом фильме были самыми счастливыми в моей актерской жизни. Такого взаимопонимания никогда не было… И, возможно, уже не будет. И такой роли, какую написал для меня Никита Алексеевич… Прошу вас, не судите нас слишком строго, мы не по своей вине упустили время.

На глаза у нее навернулись слезы.

Потом еще несколько слов сказал Лужин, и все они ушли. В зале погас свет. Начался фильм. Я никак не могла сосредоточиться, понять, что же там происходит, но вот ко мне протиснулся Никита, сел рядом. И мало-помалу я успокоилась. Он выбрал меня!

Ларина играла молодую женщину, которая никак не может найти свое место в жизни. И была удивительно красива! Большие грустные глаза смотрели на мир с такой надеждой! Я понимала, в такую женщину, наверное, трудно не влюбиться… И играла она хорошо, ничего не скажешь. Но в какой-то момент я глянула на Никиту и лучше б я этого не делала! Он сидел, впившись взглядом в экран, и был очень напряжен. Я перестала следить за перипетиями сюжета, я смотрела на него. А он ничего не замечал. Когда героиня исчезла с экрана, он расслабился… Значит, его волновал не сам фильм, а именно она, эта женщина. Когда она снова появилась, он опять напрягся. Ох, как мне это не нравилось! Обычно во время просмотра он всегда брал мою руку, иногда целовал, а сегодня – ни разу! Но он же выбрал меня! А может, не выбрал, может, она просто уехала тогда, а он с горя подался ко мне? А теперь она здесь… И он так волнуется… Да, наверное, я зря утешалась тем, что он меня выбрал… Это она выбрала кого-то другого, не его. Это она поняла, что он ей не нужен, а не наоборот… Надо будет все-таки расспросить Сашку, пока она не уехала в свою Голландию…

Но все когда-нибудь кончается. Кончился фильм. Аплодисменты, надо сказать, были довольно жидкие.

– Да, время безжалостно… – произнес Никита. – Кино-то прокисло…

– Есть немножко, – согласился Илья Наумович. – Вот что, друзья, насколько я понимаю, банкета не предвидится?

– Да нет, все так спонтанно вышло, я только сегодня утром узнал, что будет просмотр… А что ты хотел предложить?

– Поехали ко мне! Посидим, выпьем… Тебе же надо расслабиться, дружище Ник! Моя Натка вареники с вишнями налепила.

– Вареники с вишнями? Заманчиво, а, Танюха?

– Поехали, Таня! Натка давно хочет с тобой познакомиться, заодно поглядишь на мое чудо-юдо!

А что, совсем даже неплохо уехать сейчас к Илье Наумовичу, сменить обстановку… Все-таки Никита выбрал меня!

– С удовольствием!

– И заночуете у нас, места много!

Илья Наумович жил в Валентиновке, на большой старой даче, оставшейся в наследство его жене от отца, адмирала. Участок был запущенный, и навстречу нам с лаем кинулась небольшая пушистая собачонка.

– Тузик, заткнись! Не бойся, Танечка, он только брешет, но не кусается. А чудо-юдо, наверное, спит! Ничего, утром познакомишься! А вот и моя Натка. Натка, смотри, я их все-таки привез!

Натка была женщина лет под сорок, полная и удивительно уютная, похожая на простую деревенскую бабу, но я знала, что она пишет хорошие детские книжки.

– Здравствуйте, Таня! Много о вас слышала и теперь рада видеть! Привет, Ник! Я уже поняла, почему ты потерял голову! А можно я буду говорить вам «ты»? Уж больно ты молоденькая. Сколько тебе лет?

– Двадцать!

– Да? Я думала, не больше восемнадцати! Ну пошли, вареники ждут! Ты ела когда-нибудь вареники с вишнями?

– Никогда. А вы ели шанежки с черемухой?

– С черемухой? Даже не слышала, что такое едят, как интересно! Ты меня научишь?

– Нет, я, к сожалению, не умею… Моя бабушка их пекла.

– Никита, а у девочки характер будь здоров! Молодец!

– Из чего ты такой вывод сделала? – засмеялся Никита.

– Да вот, я спросила про вареники, а она сразу же про шанежки! Мол, не задавайся, тетка, мы тоже не лыком шитые! Молодчина, так и надо, а то эти киношники такой народ… Сожрут и не поперхнутся. Я почему спросила, не все знают, как надо правильно есть вареники с вишнями. Я научу! Берем вареники, кладем в глубокую тарелку, сверху сметанку, посыпаем песочком и заливаем вишневым соком. Вот так, а теперь можно есть. Ой, подожди!

– Что? – испугалась я.

– Загадай желание, ты же первый раз пробуешь! Только не говори никому, что загадала.

Хочу, чтобы Никита никогда меня не разлюбил!

– Загадала? Теперь ешь!

Это было не просто вкусно, это было фантастически, неправдоподобно вкусно, куда вкуснее, чем шанежки с черемухой.

– Нравится? – ласково спросил Никита.

– Не то слово!

– А знаете, почему я так люблю свою Танюху? – прочувственно начал он. – Потому, что она умеет наслаждаться жизнью! Из любой ерунды может сделать праздник и сама каждую мелочь воспринимает как праздник. В моей жизни с ней стало столько праздников! К примеру, в Таллине прихожу в номер, а там цветы в корзинке, цветы в вазочке, у нее глазки горят, вся дрожит от восторга, опомниться не может, как в цветочном магазине пахнет! На обратном пути, когда ехали через Таллин, потащила нас с Сашкой в тот магазин. Нюхайте, говорит! Я нюхаю, запах как запах, ничего особенного, а у этой опять глаза горят!

Он меня любит, любит!

– Тань, ты что, так цветы обожаешь? – спросила Наташа.

– Я даже раньше не знала, а вот как зашла в тот магазин…

– А хочешь, я тебя познакомлю с одной женщиной, она занимается аранжировкой цветов и сейчас как раз открывает курсы. Вроде бы с осени они начнут. Курсы, конечно, платные…

– А что такое аранжировка цветов?

– Ну что-то вроде искусства составления букетов.

– Икебана?

– В том числе и икебана, это одно из направлений…

– Я хочу, я очень хочу! Никита, ты не…

– Не возражаю! По-моему, прелестное занятие для красивой женщины.

– А мне варреников? – раздался вдруг довольно пронзительный вопль, и в комнату вбежало чудо-юдо – четырехлетний сын Натки и Ильи Наумовича Петя. Черноглазый, черноволосый, смуглый и до того хорошенький, что просто глаз не оторвать. – Ника пррриехал! – И он тут же вскарабкался Никите на колени.

– Петруха, привет! Чего не спишь?

– Уже выспался! А ты чего не спишь, по гостям ходишь?

– Да вот, все шляюсь. Смотри, видишь тетю, это моя жена!

– У тебя рраньше была другая жена! Она, что ли, плохая была?

– Не то чтобы плохая, но эта лучше.

– А ту куда девал? Зарррезал?

– Господи помилуй! – захохотал Никита. – Натка, дай ему вареников! А то он еще что-нибудь выдумает, а потом будет рассказывать, что дядя Ника жену зарезал или утопил.

– Ты ее утопил? Как котят?

– Петя, сейчас же прекрати глупости болтать! – прикрикнул на него отец, но было видно, что он просто тает от восторга перед собственным чадом.

Наконец Петя был усажен на стул, ему дали вареников. Надо сказать, он ел удивительно красиво и даже изящно. Не гваздался, не мызгался. А когда капелька сметаны попала ему на подбородок, сам взял бумажную салфетку и утерся. Заметив мое удивление, Наташа прошептала:

– У него нянька была из интеллигенток, привила ему хорошие манеры. Зато следующая все время рассказывала ему всякие ужасы, кто-то кого-то утопил, зарезал, удавил. Вот вам результат. Таня, а вы о ребеночке не думаете?

– Нет пока…

– Да ты что? Не надо откладывать, Никита уж не мальчик… А дети такое счастье!

В этот момент у калитки раздались голоса.

– Кажется, еще гости… – вздохнула Наташа и вышла на крыльцо.

– Еще гостей черррт пррринес! – сказал Петя.

– Все, малыш, пора спать! – Илья Наумович взял сына на руки. – А то ты что-то разошелся. Попрощайся с гостями и в кровать!

– Ника, спок нок! И твоя жена спок нок! Она пррравда лучше, не лезет с глупостями!

Никита расхохотался.

– Терпеть не может, когда с ним сюсюкают, – пояснил Илья Наумович и понес сына наверх.

А на веранде появились новые гости, их было четверо. Трое мужчин и одна женщина… Елена Ларина!

– О, какая встреча! – закричала она. – Мой любимый сценарист! Никита, кто бы мог подумать! Я счастлива! У меня сегодня такой хороший день! Тени прошлого оживают, обретают плоть… Вышла наша картина, я приехала к Диме в гости, решили навестить Илью, и ты здесь сидишь, такой красивый, ешь вареники! – Она явно была под мухой.

– Леночка, сядь, успокойся, – сказал один из ее спутников. Его лицо мне было смутно знакомо. – Поешь лучше…

– Да что вы… как можно… Здесь столько калорий! Тесто, сахар, сметана! Варварство! Я лучше выпью!

– В выпивке, между прочим, тоже много калорий! – не выдержала я.

– Кто это дитя? Ник, это твоя дочка? Хорошенькая!

– Нет, Лена, это моя жена! – отчеканил Никита, и я полюбила его еще больше, если такое вообще возможно.

– Жена? Ты сказал жена? Значит, ты все-таки бросил свою злыдню? Ради этой детки?

– Лена, отвяжись от него, тебе тут ничего не светит! – сказал ее спутник, и я его узнала, это был известный комик Дмитрий Щапов. – Лучше обрати внимание на меня!

– Да пошел ты! Никита, налей мне еще!

– Может, хватит? – жестко спросил Никита.

– Хватит? Почему? Девочка, а ты видела «Запах осени»? Тебе понравилось?

– Лена, тебе не все равно? – попытался отвлечь ее Щапов.

– Как мне может быть все рано? Эта малышка в известном смысле тоже его жертва… Как и я… Жертва Синей бороды… Никита, ты не думал, что ты Синяя борода? Одну загубил, вторую… Им несть числа, теперь вот за несовершеннолетних принялся…

Надо сказать, что все это она произносила красивым низким голосом и была при этом очень хороша. Никита сидел хмурый, сжав губы. А я ни капельки не ревновала! Мне было даже любопытно, я как будто со стороны наблюдала…

– Слушай, Ленка, съешь что-нибудь, а то тебя развезет! – обратилась к ней Наташа. – И вообще, гости дорогие, ешьте, вареников на всех хватит, я как знала, что кто-нибудь свалится на голову! Юра, бери сметану, без сметаны невкусно! Дима, соком полей!

– Никита, это, кажется, твой идеал женщины? Вот такая клуша? Хочешь из девочки тоже такую сделать, чтобы вареники лепила, разжирела, как свинья?

– Ты что, с ума сошла? – вскочил Никита.

У Наташи на глазах выступили слезы.

– Почему? Но это же правда! У вас ведь гласность! Нет больше запретных тем! Натка, ты обиделась, что ли? Но это же правда, ты распустилась просто чудовищно, у вас же тут культ еды! Жрете в три горла…

Щапов подавился вареником.

– Все, заткнись! – рявкнул Никита.

В этот момент сверху спустился Илья Наумович, который укладывал сына и пропустил безобразную сцену.

– Что за шум, а драки нет? Кого я вижу? Ленусик!

– Илюша! Дорогой ты мой! Как я рада! – заверещала Ларина, кидаясь ему на шею.

– Дима, мне неприятно говорить, но лучше бы ты ее увел, – негромко сказала Наташа.

– Натик, ты обиделась на пьяную дуру? Брось, наплюй, мы все тебя обожаем, а эта бьется в истерике… И фильм успеха не имел, и Никитка женился на другой, ее можно только пожалеть…

– Как-то неохота мне ее жалеть!

– Да ладно, брось, ты же добрая душа! Она уж и забыла все, мало ли что бывает по пьяни…

– Ох, как тебе неохота расставаться с варениками, – засмеялась Наташа. – Черт с тобой, оставайся.

– Натик, любовь моя!

– Танюха, давай смоемся? – подошел ко мне Никита. – Ненавижу пьяные скандалы.

– Хорошо, – обрадовалась я.

Никита что-то шепнул Наташе, та кивнула. Он сделал мне знак, идем мол. Я вскочила, но не успела и шагу сделать, как Ларина оторвалась от Ильи Наумовича и вцепилась в Никиту.

– Ник, куда ты? Не уходи, умоляю! Побудь еще, дай хоть наглядеться на тебя! Ну, пожалуйста, ради всего святого!

Он растерялся, я это сразу поняла.

А она все продолжала:

– Не уходи, побудь со мною! Я так давно тебя люблю, тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю! Ты помнишь, да? Помнишь, как любил этот романс?

Больше всего на свете мне хотелось материться! Но я понимала – сейчас нельзя!

– Не помнишь, забыл? Не верю! Ты просто при своей девочке стесняешься… А помнишь, как я… Пойдем со мной, Никита, я тебе все напомню, и ласки, и все… Девочка, ты позволишь ему пойти со мной? Я тебе его потом верну. Дашь мне его напрокат?

– Ну, если он сам пойдет с вами, ради Бога. Берите его со всеми потрохами. – Я сама услышала в воцарившейся тишине, как у меня звенит голос. – Никита, решать тебе!

Он словно очнулся от оцепенения, стряхнул ее с себя.

– Таня, идем!

– Ух ты, какие мы гордые! – пробормотала она. – Только все равно она тебя скоро бросит! Вон с каким характером девочка, браво!

Никита взял меня за руку.

– Прости, Наташа, я…

– Никита, не уходи! – расстроился Илья Наумович.

– Илюша, бери завтра Натку, свое чудо-юдо и приезжайте к нам. Туда никто не ввалится, мы живем затворниками, – говорил он другу уже возле машины.

Когда мы немного отъехали в глубоком молчании, я открыла окно и высунулась, чтобы меня хорошенько обдуло. Эта сцена далась мне нелегко.

– Танюха, ты была поистине великолепна.

– Так твою мать!

– Танька, ты чего ругаешься? – засмеялся он.

– Мне еще и не так хочется ругаться, причем давно!

– Давно?

– Да, с начала января!

– Ты что… знала?

– Представь себе!

– Но откуда?

– Случайно. Райка видела тебя с ней в Доме кино и слышала, что по вашему поводу люди говорят.

Он затормозил, съехал на обочину и повернулся ко мне:

– И ты молчала?

– А что я могла сказать? Я очень мучилась, но потом решила, что ты же выбрал меня, да?

– Господи, Танюха, я все думаю, что ты еще совсем девочка, а ты настоящая умная женщина. Опять не удалось дурочку найти… Я люблю тебя, Танька!

– А ее?

– Любил когда-то, очень любил, можно сказать, сходил с ума… Но она уже тогда начала пить… И с этим ничего нельзя было сделать. А выносить пьяницу тяжело. Мы расстались, потом она уехала. А когда я вернулся из Таллина, она позвонила. Прости, что говорю об этом, но лучше пусть все между нами будет ясно. Я услышал ее голос, и мне показалось, что все ожило… Мы встретились после стольких лет, говорили – не могли наговориться…

– Ты с ней спал?

– Да.

– Мать твою! Проклятый кобель!

– Танька, не ругайся, тебе не идет! И потом, пойми, секс не самое главное в любви… Ну, короче говоря, когда первый вихрь прошел, я очнулся и понял, что натворил – ни за что обидел, оскорбил, разочаровал изумительную девочку ради… Не хочу говорить о ней плохо, это некрасиво. Но я понял, что свалял грандиозного дурака.

– Но почему же ты так долго не появлялся?

– Стыдно было, не знал, как посмотрю тебе в глаза, как объясню свое гнусное поведение… Потом утешал себя тем, что стар для тебя, что тебе надо устраивать свою жизнь помимо меня, ну и все то, что обычно говорят себе мужики в такой ситуации. Знаешь, самое смешное, что в моих сценариях и пьесах не раз бывали подобные коллизии, и я всегда понимал, что делать герою, как вести себя… Но на практике, в собственной жизни не мог с этим справиться… Смешно, да? А потом вдруг мне позвонил Матвей, попросил о встрече, я позвал его в ресторан и за обедом он вдруг спросил о тебе. Я сказал, что мы расстались, не вдаваясь ни в какие детали. И вдруг этот сопляк заявляет мне, что встретил тебя, влюбился, а ты его шуганула из-за меня. Да еще он рассказал жалостную историю, как ты целыми днями сидишь на морозе в тулупе и валенках, торгуешь тряпочками… Меня это так задело…

– Что? То, что я на морозе сижу, или то, что Матвей в меня влюбился?

– Танька, я тебя обожаю! Все вместе, но не знаю, что перевесило. Матвей великодушно объяснил мне, как тебя найти в Измайлове…

– А почему ж ты просто не позвонил, не пришел?

– Не знаю… Наверное, боялся… Или хотел себя проверить… посмотреть на тебя со стороны…

– Посмотрел?

– Ну дальше ты все знаешь! – засмеялся он.

– Ты правда сегодня до последней минуты не знал, что она там будет?

– Клянусь!

– Нет, Шуйский, не клянись!

– Господи помилуй, ребенок цитирует классиков! Танька, ответь тоже на один вопрос.

– Хорошо!

– Я был у тебя первым, но ты же, наверное, влюблялась все-таки? До девятнадцати лет, не влюбляясь, трудно прожить.

– Конечно влюблялась, а как же.

– Значит, я у тебя не первая любовь?

– Даже не вторая.

– А кто был твоей первой любовью?

– Яков Моисеевич. Я его безумно любила.

– Как интересно… А сколько тебе было лет тогда?

– Пять.

– Танька, я сейчас задушу тебя в объятьях.

– Пожалуйста, задуши!