Текст книги "Только играй"

Глава 26

Утром, в пятнадцать минут седьмого, мой мобильный уже трижды успел полетать по комнате после того, как я выключила будильник. И с каждым разом я забрасывала его всё дальше, упорно веря, что чем больший путь придётся преодолеть, чтобы нажать на кнопку «Отключить», тем скорее я проснусь и откажусь от желания возвращаться в кровать.

Четвёртая попытка увенчалась успехом, и теперь мне предстоял поход в душ, пока в коттедже всё ещё царила тишина.

И в мыслях не было послушаться Калеба и отправиться за этим делом к нему. Больше я себе не доверяю. К тому же от пошлых мыслишек, что я буду обнажённая стоять под душем, когда меня и Калеба разделяет одна-единственная дверь, и вовсе жить не хотелось.

Так что я привычно направилась в общую ванную комнату.

Вот так встреча.

Застыла на месте, прекратив шоркать тапочками и почему-то даже не сильно удивившись, смерила Калеба тяжёлым взглядом. Его широкая спина, обтянутая белой боксёркой, подпирала дверь, за которую я собиралась попасть. Сложенные на груди руки удачно приукрашивали безапелляционный вид. А влажные растрёпанные волосы бессовестно сообщали о том, что душ он уже принял и теперь настала моя очередь. В его комнате.

– Я же сказал больше не ходить в общую душевую, – голос звучал приглушённо, но уверенно.

– Ага. И тебе доброго утречка.

Пригнувшись, надавила на ручку и почти прошмыгнула в ванную, как Калеб круто развернул меня, словил за запястье и потащил за собой вверх по лестнице.

– Не пытайся выглядеть круто! – язвительно бросила ему в спину, шурша тапочками по полу. – Я видела твою ухмылку!

– Шевели булками, Харпер, – усмехнулся Калеб. – День давно начался, и у нас куча работы.

Слава богам, ничего подсудного в его комнате не произошло. Зато я узнала о себе то, что способна принимать душ ещё быстрее, чем в мужской душевой.

Здесь было ещё страшнее.

Переодевшись в чистый спортивный костюм, высушила волосы, вернула все атрибуты перевоплощения на место, поблагодарила Калеба за бесплатную аренду его ванной комнаты и, не дождавшись ответа, выскользнула за дверь.

– Привет, – усмехнулась Анемона, которую я чуть не сбила с ног, заинтригованно поглядывая на дверь Калеба за моей спиной.

– Ничего такого! – уверенно заявила я, взмахнув руками, и рванула вниз по лестнице.

После завтрака мы с Калебом провели два часа в репетиционной студии, а когда наше время закончилось, он велел мне продолжать заниматься самостоятельно, разучивая партию, которую я уже и так назубок выучила, а сам отправился на очередную фотосессию с остальными парнями из FB. И это время, пока его не было, показалось мне самым медленно ползущим временем на свете!

Я думала о Калебе в то время, когда должна была думать о Мики и о нашем предстоящем разговоре. О наших отношениях, катящихся ко всем чертям. О нашей годовщине, которая была не за горами. Но я не могла об этом думать. То ли потому, что моя злость на своего парня была всё ещё безмерно велика, то ли… То ли сами понимаете почему.

И хоть никакой физической измены не было, я стыжусь того, что не смогла совладать со своими чувствами.

Какое-то время я болтала с Эстер по телефону. Затем позвонила Хизер, и та неутешительно сообщила, что родители стали что-то подозревать. Хотя я только вчера говорила с мамой, и её голос показался мне самым обычным: нравоучительно-спокойным.

Но самым большим удивлением за сегодняшний день стало сообщение от Дылды. Он написал, что на моей стороне и вообще не понимает, чего парни так бесятся.

Вот так сюрприз! А я не так уж и одинока!

В дверь постучали, и я тут же вскочила с кровати, но Калеба, к моему разочарованию, за дверью не было.

– Харпер, тебе передали живо идти к воротам! – сообщил мне Шелдон Боуди, и я ещё некоторое время озадаченно смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

Надела свежую футболку, напялила кеды и посеменила к воротам.

Калеб ждал меня за рулём синей «Камри» Анемоны и лучисто улыбнулся, увидев меня.

– Садись, – кивнул он мне через открытое окно. – Прости, дверь открыть не могу. Не то подумают.

Молча глядя на него с нескрываемым недоверием, опустилась на сиденье и хлопнула дверью.

– Я получил разрешение. Тебя не станут искать, – кратко пояснил Калеб и опустил на глаза тёмные очки. – Пристегнись. Я бы помог, но…

– …не то подумают, – с недоверчивым видом закончила за него, пристегнулась, и машина рванула с места.

Сумерки опускались на Лос-Анджелес, город утопал в мягком свечении заходящего солнца и навевал ощущение спокойствия и умиротворённости, которых я уже давным-давно не испытывала. В салоне негромко играла песня AC/DC – «Highway To Hell», и на месте Калеба больше никого не хотелось представлять.

– Куда ты меня везёшь? – спросила спустя долгую паузу. – Надеюсь, не родителям возвращаешь?

– А я уже делал ставки, когда же ты задашь этот вопрос, – ухмыльнулся Калеб. – Почти приехали. Сама увидишь. И твоих родителей там точно нет. – Подмигнул. – Они подъедут позже.

– Ха. Ха.

Сегодня закат безумно напоминал тот, когда я слушала музыку Калеба, наблюдая за небом из окна. А он, как оказалось, наблюдал за мной.

Красное солнце уже наполовину поглотил горизонт, когда автомобиль Анемоны остановился у высокого забора, ограждающего стройку. На этот раз Калеб открыл для меня дверь ещё до того, как я сообразила, что пора выходить, и зашагал к высоким воротам, которые вели на благоустраиваемую территорию новенького высоченного отеля.

– Это ведь отель? – уточнила я, вытягивая шею в попытках прикинуть, сколько этажей в этом хрупком на вид здании, очень напоминающем изящный продолговатый кристалл.

– Открытия ещё не было, – Калеб вёл меня к главному входу по гладкой дорожке со свеженьким асфальтом, и только сейчас я заметила в его руках чёрную глянцевую акустическую гитару, играющую бликами заходящего солнца. – Внутри идут облицовочные работы, но рабочее время уже закончилось.

– Ты собираешься проникнуть в отель?! – изумилась я.

– Проникнуть? – криво ухмыльнулся Калеб. – Что ж, возможно, это выглядело бы более эпично, но вынужден тебя разочаровать, Лекса, я уже договорился с охраной.

– И не боишься, что тебя сдадут? Или… по-твоему, нет ничего подозрительного в том, что ты ведёшь девушку в пустой отель?

Весёлый взгляд Калеба заставил меня улыбнуться.

Терпеть не могу то, что способны делать со мной эти его ямочки на щеках!

– Девушка? – усмехнулся он, забрасывая гитару на плечо. – Не вижу таких. Это во-первых. А во-вторых, у каждого молчания есть своя цена.

– О, да-а-а. Ты, несомненно, крут!

Для нас даже запустили один из блестящих хромированных лифтов, чтобы подняться на самый что ни на есть верхний уровень. На шестьдесят второй этаж!

– У меня коленки дрожат, – выдохнула я, нервно кусая внутреннюю сторону щеки.

– Боишься высоты? – Голос Калеба звучал серьёзно.

Я сглотнула.

– Не то чтобы… Не боюсь. Просто не люблю. На земле как-то более комфортно. Странно, да?

Калеб подошёл ко мне вплотную и, словно это в порядке вещей, взял меня за руку. И какой же разной бывает его улыбка – немного робкая и милая, что совершенно на него не похоже. А ладонь влажная и тёплая. И у меня без шуток кружится голова от его прикосновений. Любых.

– Поверить не могу. Ты всё-таки чего-то боишься, – хмыкнул он.

– Я не боюсь, сказала же. – Попыталась вырвать ладонь из захвата, но в ответ Калеб лишь сильнее сжал мои пальцы и покачал головой.

Помещение, в которое он привёл меня, оказалось размером с целый этаж. И всё, что нас окружало, это серые шпаклёванные стены, бетонный пол и гипсокартон на потолке. Широкие окна покрывала прозрачная плёнка, к ним Калеб и направился. Распахнул настежь балконные двери, и тёплый свежий воздух быстро заполнил помещение.

Я осмотрелась и остановилась недоумевающим взглядом на Калебе:

– Даже не знаю, как спросить… А что мы здесь, собственно, делаем?

Калеб одарил меня одной из своих очаровательных улыбок (с каких пор его улыбки стали очаровательными?), шагнул ко мне и плавно опустил ладонь на мою голову.

– Сними парик, – мягко попросил он, пристально глядя на меня глазами, которые искрились невероятным блеском в свете заходящего солнца.

– Плохая идея, – мой натянутый голос прозвучал чуть громче шёпота. – И не смотри на меня так.

– Как?

– Словно я под арестом и у меня нет выбора.

– Не думал, что тебе по вкусу ролевые игры. Обязательно бы раздобыл униформу.

Чего это он? Шутить пытается?

– В любом случае попытка снять с меня парик успехом не увенчалась, – улыбнулась я.

Многозначительное молчание Калеба и его лицо, которое находилось так близко, всё больше и больше пробуждало во мне чувство презрения к самой себе.

Мне нравится, как он на меня смотрит.

Нравится чувственность во взгляде.

И резкие движения кадыка – единственное в его образе, что хоть немного намекает о нервозности. И это нравится мне больше всего.

Мики был первым и единственным мужчиной в моей жизни. И я уже не помню этих ощущений, когда кто-то смотрит на тебя такими горящими глазами.

Был?.. Я так и сказала?

Пульс учащался. Его аромат кружил голову. Сердце трепетало в груди, а кожа покрывалась мурашками от движения его ладони вниз от макушки моей головы и до оголённого участка шеи.

– Что ты делаешь? – сбивчиво прошептала я.

– Прошу тебя снять парик, – без улыбки ответил Калеб. – Всего-то…

– Это… это сложная манипуляция, Калеб. И я не шучу. Давай просто… просто… – Слегка встряхнула головой. – Что мы здесь делаем? Зачем ты привёл меня сюда?

Калеб опустил руку и расслабленно улыбнулся:

– Не беспокойся. Точно не для того, чтобы увидеть Симпсонов на твоих трусиках.

Что?

Что-что?

Поверить не могу, что Калеб это сказал.

Сказал же?

С блуждающей на губах легкомысленной ухмылкой он неряшливо взлохматил свои волосы и, отступив на шаг назад, перевесил через плечо гитару.

– У тебя всё равно нет шансов. – Чёрт! И с какой стати это прозвучало так, будто я с ним заигрываю?!

– Шанс есть всегда, – парировал Калеб. – Разве не ты мне об этом недавно сказала? – Ухмыльнулся. – Но планов на твои трусики у меня точно нет. Сегодня.

– Твои шутки становятся определённо лучше, – с сарказмом заметила я, игнорируя странные ощущения внизу живота. И я отлично знаю эти ощущения – точно пёрышком щекочет.

Отлично. Теперь Калеб оказался способным возбудить меня одной глупой фразой.

– Шуточки? Это ещё что такое? – фыркнул он, пробегаясь кончиками пальцев по струнам, и я невольно заметила, что акустика в этом помещении отменная!

– Ну, нет, – протянула я, отходя к дальней стене. – Это уже не оригинально.

– Буду лучше практиковаться.

– У тебя нет шансов. Ты сдержанный и почти во всём правильный. Эдакий прекрасный принц на белом коне. Мечта любой очаровашки-принцессы. А принцы обычно либо романтики, либо зануды, но никак не весельчаки.

Ладонь Калеба зажала струны, и в помещении вновь воцарилась напряжённая тишина.

– И кто же я? – спросил, глядя исподлобья, Калеб и медленно зашагал ко мне. – Романтик или зануда? Или кто-то другой?

Ну вот. Как мне сбежать?

Вниз с балкона без парашюта? Интересно, надолго ли перенесут открытие отеля после моей кровавой кучки у парадной?

Вжалась в стену, потому что Калеб оказался так близко, что корпус гитары коснулся моей рубашки.

– М-м-м? – вопросительно изогнул он бровь и наклонился ближе. – Тогда кто я?

– Домогатор?

– Нет такого слова.

– Уже есть. Поздравляю. Это ты. – Ещё немного, и в новой стене будет дыра, потому что я сейчас проломлю её своим телом!

И я не могу не смотреть на его губы. Они слишком близко. И вот уже пёрышко внизу живота превращается в хвост павлина…

– Я же сказал, что не целую девушек, которые состоят в отношениях, – с лёгкой улыбкой произнёс он. – И тем более тех, кто носит мужские парики.

– Отлично. Тогда точно не буду его снимать!

Вместо ответа Калеба тишину в помещении нарушил звон его мобильного. И он его упорно игнорировал, буквально пожирая меня взглядом. Страсть, желание, нежность? Понятия не имею, что творится с его глазами. Как и то, что творится с моим телом. И с моими чувствами.

Особенно с чувствами.

– Тебя вызывают, – произнесла с неправдоподобной твёрдостью, не разрывая контакт глазами.

– Сочувствую им. Я не собираюсь отвечать. – Его лицо практически вплотную нависло над моим, и я сейчас готова упасть к ногам того, кто изобрёл гитару, ведь она так уместно застряла между нашими телами.

– Что мы здесь делаем, Калеб? Ты так и не ответил.

– Я хочу сыграть тебе. Ту песню, – прошептал он, прикрыв глаза, будто ему невыносимо смотреть на мои мужские брови, и коснулся кончиком носа моей щеки.

Тело пропустило удар, и из моего рта вырвался полувздох-полустон, который был совершенно неожиданным даже для меня самой.

Его прикосновения, как и улыбку, необходимо запретить законом!

– Как… как… какую песню?

Глубокое дыхание Калеба, точно самый нежный в мире шёлк, скользило по коже. Щека пылала от его невесомых прикосновений, и глаза было невозможно держать открытыми. Я хотела большего до дрожи в коленях. И меня чертовски это пугало. И сердце болело из-за Мики.

Мягкие горячие губы коснулись моего уха. С трудом ощутимо, нежно… И это было потрясающе.

– «Под одним небом», – прошептал Калеб, и приятное щекотание в ухе вызвало новый бунт мурашек на коже.

Та самая песня. Та самая музыка, которую я заслушала «до дыр». Та самая, которой не хватало лирики…

– Ты написал слова? – прошептала, сбивчиво и тяжело дыша, потому что губы Калеба теперь испытывали меня на прочность, скользя вниз по шее и останавливаясь на маленькой впадинке над ключицей. Обжигающее прикосновение его языка вынудило мою грудь приподняться на вымученном вдохе, и я почти что уговорила себя умолять о пощаде, как его язык двинулся вверх к подбородку и в голове абсолютно опустело. Но поцелуев не было. Ни одного. Лишь лёгкие и самые невероятные прикосновения.

То, что происходит, – практически невинно. Но могу поклясться, и мне стыдно за это, ничего подобного я никогда не испытывала.

А мобильный в это время продолжал греметь на всё помещение.

– Я привёл тебя сюда, чтобы сыграть её, – произнёс Калеб, дыша мне в шею. – Сегодня подходящий закат, и лучшего места, чем это, было не найти. – Опустился ниже, вновь коснувшись губами моей ключицы, и моё дыхание задрожало. – Одно из самых высоких зданий Лос-Анджелеса. Максимально близко к небу.

– «Под одним небом», – прошептала я название песни, со всей силы сжимая в кулаках подол своей рубашки, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы руки оставались на месте. Как и руки Калеба. Он не касается меня ими. Только губами и кончиком носа, невесомо скользя по шее.

– Я подумывал заказать вертолёт. Но там слишком шумно.

Ещё и шутить пытается, в то время когда кровь так громко шумит в ушах, что я его практически не слышу.

Мобильный продолжал звонить.

И Калеб вдруг отстранился. С раздражённым видом потянулся за телефоном и, взглянув на дисплей, внезапно помрачнел.

– Прости. Это срочно. Сок звонит, – сказал он мне и отошёл подальше.

Директор вызывает? И так настойчиво…

Наконец я смогла расслабиться, всё ещё чувствуя его прикосновения на своей коже. Всё ещё дыша его ароматом. И всё ещё ненавидя себя за это.

Теперь я сполна понимаю, что значит «муки совести».

– Что?! – вдруг зарычал Калеб, и его голос эхом отразился от стен. – Что она сделала?! Нет. Разумеется, нет! Почему?! Ну, как вам сказать… Потому что я в себе уверен, чёрт побери!!! – вскричал Калеб, запустив руку себе в волосы и быстро шагая из стороны в сторону.

А вот теперь я напряглась по другой причине.

Что-то произошло.

– Это точно? Проверяли?! Когда?! – рычал Калеб. – Не верю! Что «почему»?! Говорю вам, этого не может быть! Проверьте ещё раз! Да… я сам позвоню менеджеру. Буду у него через десять минут.

Калеб яростно ткнул пальцем в дисплей и несколько раз шумно вздохнул, уперев руки в бока и опустив голову. Я нерешительно приблизилась, глядя с тревогой.

– Что случилось? – прошептала осторожно, не уверенная в том, что Калеб не захочет сорвать злость на единственном человеке, который сейчас рядом. Но когда он посмотрел на меня, его лицо всего долю секунды было перекошено от гнева, а затем вдруг расслабилось, уступив место беспокойству и густой печали в глазах.

Его ладонь легла на мою щёку, и тело тут же пропустило новый удар. Большим пальцем он коснулся моей нижней губы, всё время не сводя глаз с моего рта, который приоткрылся, будто умоляя о поцелуе.

Шаг вперёд, и лицо Калеба оказалось в двух сантиметрах от моего, он глубоко вдохнул, будто запоминая мой аромат, и легко, почти невесомо коснулся губами уголка моего рта.

Боже… Это до такой степени волнующе, что я вновь не чувствую ног.

– А как же… правило? – с трудом произнесла я, глядя на его соблазнительные губы.

– Ты исключение из всех правил, Лекса, – произнёс Калеб, целуя меня в подбородок. И я хотела воспротивиться этому, но не могла себя заставить. Я ничего не могла.

– Прости. Сегодня не получится сыграть для тебя.

– Что случилось, Калеб?

Задержав на мне взгляд, он вымученно вздохнул и сделал шаг назад:

– Пресса на ушах. Скандал уже добрался до Штатов. Жизель сделала заявление. Она беременна. И судя по тестам – она не лжет.

Сперва судьба нас насильно сводила. А теперь безжалостно поставила точку. В тот миг, когда я призналась себе, что мои чувства к этому парню, которые казались выдумкой, теперь кажутся чем-то гораздо большим.

Глава 27

Калеб не ночевал в коттедже. Я ждала на улице, не сводя глаз с окна его комнаты в надежде, что в ней вот-вот зажжётся свет. Вновь искусала все ногти.

Тысячи раз задала себе вопрос: «Почему я здесь сижу и чем вообще занимаюсь?» В ответ приходило лишь чувство беспокойства, щемящее в груди, и горькое понимание того, что мои эмоции зашли слишком далеко – и не готовы повернуть назад.

Когда от Мики пришло эсэмэс о том, что он очень сожалеет и не имел права говорить со мной в таком тоне, я ничего не ответила.

Когда он написал о том, как сильно любит меня и не представляет без меня своей жизни, меня это абсолютно не тронуло.

А когда в третьем сообщении пришла фраза «Ты – моя жизнь Лекса. Не поступай так со мной. Прошу, ответь», я почувствовала себя самым жалким дерьмом на свете, потому что не хотела отвечать.

Ещё несколько часов назад я залезла в Интернет, желая найти доказательство словам Калеба о том, что его бывшая девушка беременна, но долго искать и не пришлось. Эта новость была везде, во всех топовых запросах, и обсуждалась во всех соцсетях.

Но я упорно продолжала изучать колонки, надеясь хоть в одной из них увидеть опровержение.

Меня это беспокоит.

Чёрт. Меня это до трясучки беспокоит, но больше беспокоит то, что меня это беспокоит!

Закрываю глаза и вижу его лицо рядом со своим. Аромат его парфюма не покидает лёгкие, нежные прикосновения, что дарили его губы, отзываются трепетом в груди и невыносимой печалью на сердце. Потому что этого больше никогда не повторится.

Это и не должно повториться!

Тогда почему я всё ещё сижу у бассейна и наблюдаю за окном его комнаты, как маньячка?!

Я должна вернуться к Мики, а Калеб к своей девушке, которая через девять месяцев станет матерью его ребёнка. И у них будет замечательная грёбаная семья!

Вот как правильно.

Пусть сдохнет моё сердце, которое кричит, что это не так!

Свет в окнах его комнаты вспыхнул в два часа ночи, и, чувствуя себя жалким раздавленным насекомым, я направилась спать.

На сон ушло не более трёх часов, после чего мой мозг резко опомнился и сработал вместо будильника с напоминанием о том, что тщательный разбор ситуации ещё не завершен. А желание собрать вещи и покинуть шоу сегодня, не дожидаясь полуфинала, впервые за это время показалось мне самым гениальным решением!

Я никогда не верила во все эти бредни с внезапно вспыхнувшими чувствами, нереальной тягой друг к другу и в связь двух половинок. Ведь у нас с Мики всё сложилось нормальным, естественным образом. Не было никакой чудо-любви, возникшей с первой минуты знакомства, и не было родства душ. Мы пришли к этому со временем, когда привыкли друг к другу как друзья, а потом нам просто захотелось чего-то большего.

«Просто захотелось». Может, это и есть ответ на все мои вопросы?

Как же ужасно звучит…

За два года отношений я ни разу не усомнилась в том, что люблю его. И тут появляется этот Калеб и за каких-то несколько недель полностью переворачивает моё стабильное состоявшееся мировоззрение!

Чёрт бы его (меня!) побрал!

И такое возможно?

Может, мне действительно пора к психиатру?

С чувством морального отвращения к самой себе и с явной подавленностью на лице я направилась в душ, как только часы показали полседьмого утра – проверенное время.

И Калеб вновь был там. У двери ванной комнаты. На голове полнейший беспорядок, словно он вчера принял душ и уснул с мокрой головой. Глаза слегка припухли от сна, будто он только минуту назад вскочил с постели и в одних боксерах бросился занимать очередь в туалет, потому что его скоро закроют.

Ого. Он в одних боксерах!

И выглядит так, словно его это совсем не беспокоит. Ах, ну да, я ведь уже не раз видела его таким, тогда почему стесняюсь?

Приказывая сердцу не стучать так громко, подошла ближе и решительно кивнула на дверь:

– Я иду туда. А ты туда, – кивнула на лестницу.

– Нет, не идёшь, – Калеб широко зевнул, прикрыв рот ладонью, и неряшливо потёр правый глаз.

Захотелось усмехнуться, так по-мальчишески забавно он выглядел.

– Ты спал?

– Да, – вялым тоном отозвался Калеб.

– Выспался?

– Да.

Лжёт.

– Всё в порядке?

– Да.

– Ты вчера поздно вернулся…

– Да.

– И поднялся с постели, чтобы поджидать меня у двери в ванную комнату?

– Да.

Ну и вопрос на удачу:

– И даже пришлось оторваться от лучшего в мире эротического сна?

– Да. Что?! – Отошёл от стены и потряс взлохмаченной головой. Злобно сощурил глаза. – В следующий раз в этом сне обязательно будешь ты. И я буду делать с тобой всё, что угодно, – гаденько ухмыльнулся. – А теперь пошли.

Я бросила свои вещи на стеклянный столик в комнате Калеба и решила отложить приём душа на одну минутку. Подхватила с края кровати нотную тетрадь и с интересом взглянула на открытую страницу. Слов не было, только ноты, но с первого взгляда могу сказать, что мелодия – стопроцентная рок-баллада.

– Новая песня?

Калеб выхватил у меня из рук тетрадь и бросил на прикроватную тумбочку:

– Ещё не готова. Душ там.

Я покусала губы, не решаясь продолжать разговор на эту тему и наблюдая за тем, как Калеб плюхается в кровать и с головой накрывается одеялом, всё же задала вопрос:

– Это песня для нового альбома FB?

– Я не пишу песен для группы, – приглушённым одеялом голосом отозвался Калеб.

– И… почему?

– Этим занимаются композиторы Сока. Слышала их последние творения? Как ты там сказала? Виртуозная попса? Поддерживаю.

У-у-у… а настроение-то у кого-то совсем паршивое.

– Тогда для чего ты их пишешь? Свои песни.

– Просто для того, чтобы не деградировать из-за той хрени, что приходится играть.

– И что? Никаких вариантов? У них моча в ушах, у этих твоих композиторов?

Молчание.

– Провести до душа? Лучше бы тебе пойти туда прямо сейчас и дать мне уснуть, если не хочешь, чтобы я наплевал на свои принципы и присоединился к тебе. Потому что чем больше ты тут стоишь, тем менее внушительными становятся эти самые принципы.

Ого.

Помялась на месте.

Безумно хотелось спросить о Жизель, но понимаю, что это абсолютно не моё дело… Это его личная жизнь. А я в ней случайный прохожий. Так что лучшее, что я могла сделать, это развернуться и уйти в ванную, пока и мои принципы не превратились в жидкую субстанцию.

На этот раз я пробыла в душе дольше обычного, позволяя горячей воде как следует размягчить кожу.

Ох, мне так не хватает ванной…

Но когда вылезла из кабинки, меня ожидал неприятнейший сюрприз!

Я забыла одежду на столике?!

Святые боги!

Я ЗАБЫЛА ОДЕЖДУ НА СТОЛИКЕ?!!

Отлично! Очень вовремя!

Нашла под раковиной стопку свежих полотенец и обернулась в одно из них.

– Какое-то оно… неправильное… слишком короткое! – пыхтя, пыталась максимально прикрыть им задницу, но, как только это получалось, оголялась грудь. Пришлось изловчиться и прикрыться так, будто носовым платком обмоталась.

Робко постучала в дверь:

– Ка-а-а-а-але-е-еб, – тихонечко так пропела.

Тишина.

Тук-тук-тук.

– Ка-а-а-ле-еб…

Ни звука.

– КАЛЕБ!

Высунулась из-за двери, обнаружив его на кровати в той же позе, с головой под одеялом.

Сглотнула.

Столик с моей одеждой находится у входной двери, а значит, нужно обогнуть кровать…

Привстала на цыпочки и аккуратненько, лёгкой поступью, зашагала к объекту.

Калеб дёрнулся. Я замерла в оцепенении. Выждала, пока он перевернётся на другой бок, и продолжила действие.

Больше никогда!

Ни за что!

Ни под каким предлогом не буду принимать душ в его комнате!

Я схватила одежду в охапку и уже почти дёрнулась обратно, как простыни вновь зашуршали, и куча моей одежды вывалилась из рук.

Застыла, огромными глазами пялясь в стенку и не решаясь обернуться.

Тишина.

Фух…

Наклонилась и принялась беззвучно сгребать руками вещи, а когда выпрямилась, вся кипа вновь вывалилась на пол. А я замерла. Только на этот раз ничто не шумело. Никто не говорил. Только дышал прямо за моей спиной. Прямо на мою влажную кожу, которая пылала в огне от лёгкого касания воздуха.

Я разучилась двигаться. В голове вдруг забили колокола, предвещающие беду.

Что делать?

Что? Делать?

Помогите мне ожить!

Как вообще он так беззвучно подкрался?!

И как справиться с этой дрожью? Я не хочу её! Пусть проваливает!

Но почему ощущение Калеба за моей спиной и понимание того, что под этим кусочком махровой тряпочки на мне ничего нет, с такой силой кружит голову?

Это плохо кончится.

Очень плохо.

Надо собрать вещи и прямо сейчас уходить.

Может, влепить самой себе пощечину?

Дыхание Калеба стало ближе, горячее…

Я вздрогнула, когда его руки легли на мои плечи и медленно заскользили вниз по всё ещё влажной коже, коснулись ладоней и переплели пальцы с моими.

И это был один из самых чувственных моментов, что я когда-либо переживала.

«Дышать… Дышать… Глубоко и размеренно. Не поддаваться. Не поддаваться!»

Калеб оказался ещё ближе, и его твёрдая грудь коснулась моей спины. Я подалась назад, повинуясь некому животному инстинкту, в то время как должна была шагнуть в противоположную сторону, и ощутила каждый изгиб его тела, плотно прижимающегося к моему.

Боже… что же это происходит?

Сопротивление слишком мучительно…

Сопротивления вообще нет.

Руки Калеба бережно скользили по моим, а лицо опустилось ниже; уткнувшись носом в мокрые волосы, его грудь приподнялась от шумного глубокого вдоха.

Я всё ещё дрожала. От всего. От его прикосновений. От желания. От страха совершить свою самую фееричную глупость на свете.

Его рука поднялась выше и обхватила меня за плечи, спокойно, ласково… А вторая обвила мою талию и сильнее притянула к себе. Я почувствовала, как его нос уткнулся в изгиб моей шеи, а горячие губы коснулись кожи, как и вчера – невесомо, бархатно.

Повинуясь желанию, я наклонила голову вбок, отчего отяжелевшие от воды волосы упали на плечо, и разрешила себе закрыть глаза.

«Всего на мгновение».

Калеб ласкал мою кожу, пробегаясь пальцами к основанию шеи, а моя фантазия уже вовсю била ключом и умоляла, чтобы он сорвал с меня эту тряпку и поцеловал по-настоящему.

Но он этого не сделает. Таково правило. И наверняка неспроста. Опыт учит людей не повторять ошибок прошлого.

Его губы коснулись моего уха, и судорожный вздох вырвался из моего рта. Тело Калеба тут же напряглось, я ощутила это так ясно, будто это было моё тело. И новая будоражащая вспышка лишила остатков разума, и я обхватила ладонями его бицепсы.

Ох, египетские боги…

Моё плечо горело от прикосновений его влажных губ; лопатки и открытая часть спины. Калеб исследовал моё тело, нежно, словно хрупкое стекло, которое может разбиться. Его дыхание коснулось моей щеки, и губы неспешно провели невидимую линию до самого уха. Моя грудь судорожно взлетела, но я не решилась открыть глаза – так мне было спокойней.

Спокойней?!

Какое, к чёрту, спокойней, когда тут такое?!

И я не могла сказать ни слова. Даже когда его рука опустилась вниз по изгибу моей талии и замерла у края полотенца, мой рот был закрыт, а значит – я не имела возражений.

Но я имею! Очень даже!

Только вот ощущения гораздо сильнее каких-то там возражений.

И даже мысли о Мики не в силах остановить меня.

У каждого в жизни должно случиться такое безумие – магнитное притяжение, превращающее тебя в безмозглое создание, повинующееся эмоциям и инстинктам тела. Не потому что заслуживает похвалы, а потому что нечто подобное может случиться лишь однажды. И я не могу это упустить…

Это как магия…

Это как играть с Калебом на одной сцене…

Его ладонь оказалась на обнажённой коже моего бедра, и ощущение блаженства троекратно усилилось.

Его пальцы двигались осторожно, словно стараясь не спугнуть; поднимались выше, уходя за полотенце, которое с большим трудом продолжало держаться на моей груди.

Дыхание Калеба изменилось, стало более тяжёлым и сбивчивым, и я чувствовала, с какой силой бьётся его сердце. Чувствовала это спиной. Его удары проходили сквозь меня.

И это было прекрасно.

Его рука на моей оголённой коже, прямо рядом с сокровенным местечком, которого он (почему-то) так правильно избегает. Ноги подкашивались от желания ощутить его, почувствовать всем телом. А ураган внизу живота с каждой секундой становился всё сильнее, всё требовательней.

Вторая рука Калеба ласкала мою шею, пока моя голова покоилась на его плече, а прикосновения пальцев под полотенцем доводили до той грани, когда сигнал с миром потерян, нет контакта, есть только бесконечный космос, и я и Калеб там, вдвоём, парим в невесомости.

Его рука буквально на долю секунды задержалась между моих ног и вновь скользнула вверх, добралась до талии, укрытой полотенцем, и вдруг замерла. Губы коснулись моего уха.

– Я хочу видеть твоё лицо, Лекса. – Его голос низкий и хриплый, и он так близко, что я чувствую жар от его кожи.

Облизав пересохшие губы, приподняла голову с его плеча и медленно развернулась, блуждая неуверенным взглядом по его лицу. По его прекрасному лицу. И сейчас мне не хочется язвить, смеяться и убегать. Мне хочется видеть это…

Видеть то, как он на меня смотрит.

Это тот момент, когда слова не нужны.

Когда глаза говорят лучше слов.

Они полны нежности, огня и неистового желания. Они блестят, как два серебристых фейерверка, и кажутся живыми, как никогда прежде. Настоящими, тёплыми и искренними. Его глаза поглощают меня и доводят пульс до критических показателей.

Я не могу дышать.

Мики никогда так не смотрел на меня.

Никто не смотрел.

Калеб обнял меня за талию и, не сводя глаз с моего лица, плавно притянул к себе. Его пальцы пробежались по моей щеке и запутались в волосах, прижавшись к затылку. Большим пальцем он гладил мою щёку, а второй рукой ласкал спину и поднимался к шее. В то время когда я чувствовала себя неопытной школьницей со своими опущенными вниз руками и перепуганным взглядом.