Текст книги "Только играй"

Глава 10

– А ты кто, Шейн Бенсон? – я недоумевающе глядела на Калеба. Тот даже не моргнул, выглядел уверенно и спокойно.

– Тебе ведь нужен этот шанс, сам сказал.

Мои губы невольно поджались от злости. Историю о том, как Шейн разбил гитару Тейт, только на Северном полюсе не знают. И этот поступок, мягко говоря, был омерзительным.

И этот туда же. Вот уж от кого не ожидала…

– Это у вас наследственное, что ли? – разочарованно качнула головой. – От лидера к лидеру?

– Разговоры закончились. Хочешь пройти дальше – делай, что я сказал. Отказываешься, забирай гитару и выметайся.

Из моего рта вылетел то ли смешок, то ли выдох. Я смотрела на него во все глаза и с трудом сдерживалась, чтобы не послать его в какое-нибудь малопривлекательное место.

– Ну? – Бровь Калеба вопросительно приподнялась.

Ещё недолго глядела на него обескураженным взглядом и поднялась на ноги.

– Камеры этого не заснимут, – Калеб поднял на меня глаза.

Ещё бы.

Прошла к гитаре и забросила чехол на плечо:

– Знаешь, я был о тебе лучшего мнения.

– Твоё мнение никого не интересует.

– Правда? – горько усмехнулась. – А как насчёт твоих фанатов? Им ты таким нравишься?

Просто поверить не могу, что Эстер так сильно ошибалась насчёт этого парня! В голове не укладывается!

– Эта гитара – дороже всех шансов вместе взятых, ясно? – Я говорила грубо, но сдержанно. – Дороже FB и той виртуозной попсы, что вы играете. Я никогда этого не сделаю. Потому что каким бы ты музыкантом ни был, «убивать» инструмент – кощунство и слабоумие. И уж не знаю, какое количество гитар уже здесь было разбито, или этот пункт ты придумал для меня индивидуально, но человек, пошедший на это, не имеет права называться музыкантом.

«Как и тот, кто это предложил».

Тишина в помещении становилась давящей. Даже не могу точно сказать, что испытывала в эти минуты. Я предполагала, насколько суров и несправедлив мир шоу-бизнеса, но этот звёздный представитель побил все рекорды.

– Всё? – поинтересовался Калеб, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

Я потопталась на месте и уже собиралась выйти за дверь, как круто развернулась и добавила со всем презрением:

– Нет! Раз уж вылетаю из шоу по твоей вине, то выскажусь до конца. Понятия не имею, что с тобой случилось и каким образом ты докатился до этого, и более того, мне даже плевать на то, кем ты считаешь меня… Но в первую очередь это не честно по отношению к твоим фанатам, которые полюбили тебя не только за талант, но и за твою человечность и справедливость. Это, конечно, твоё дело – кем быть, – я пожала плечами и подошла ближе, – но тогда будь хотя бы честным и представься всему миру как зазвездившаяся, злая и обиженная на весь мир задница!

Вот на этом я развернулась и зашагала к двери, презирая саму себя за то, что упустила шанс прославить «Пончиков», но гордясь тем, что не пошла на поводу у этого ненормального и даже не задумалась над тем, чтобы разбить подарок дедушки.

– Стой, – громкий голос Калеба прозвучал неожиданно, в тот момент, когда моя рука уже с силой сжимала дверную ручку.

Медленно обернулась, размышляя над тем, уж не собирается ли он мне врезать. Но Калеб, не меняя позы и холодного взора, по-прежнему сидя за столом, смотрел на меня:

– Поздравляю. Ты прошёл тест.

«Что?»

– Что?!

– Ты прошёл, говорю, – на глубоком раздражённом вздохе Калеб закинул руки за голову и вытянул под столом ноги. – Это и было испытанием. На психологическую стойкость, умение отвечать на вопросы в стиле прессы и на ценность своего инструмента. Не скажу, что первые два пункта достойны золотых звёзд, но если бы ты собрался разбить гитару, вернулся бы в автобус ни с чем. И твои слова об «убийстве» гитары, как не жаль признавать, пожалуй, лучшее, что я сегодня услышал.

У меня дар речи пропал.

Это и было четвёртым испытанием? Психологический тест?!

Ущипните меня кто-нибудь.

– Так значит… значит… – едва слышно бормотала я, – эти твои… оскорбления были вроде как… шуткой?

– Оскорбления? – скривился Калеб и поднялся на ноги. – Когда это я тебя оскорблял?

– И… и многие до меня собирались это сделать? – я неловко пожала плечами. – Собирались разбить свою гитару?

– Хватало таких. – Калеб прошёл к соседнему столу и достал из-под него коробку со звёздами. – Лови.

Я поймала одну золотую звёздочку.

– Только одна?!

– А ты сколько хотел? – Калеб присел на край стола. – Все пять? – Усмехнулся. – Ты по-прежнему не подходишь, не обольщайся. Так что одна звезда – более чем достаточно. А ещё, ты назвал меня задницей. И про «виртуозную попсу» я тоже не забыл. Так что пошёл вон отсюда, пока кости целы!

* * *

Для того чтобы попасть на последнее место в таблице, мне не хватило каких-то пяти очков. Мой результат – двести сорок баллов, а парень, закрывший таблицу, набрал двести сорок пять. Можете только представить себе глубину моего разочарования.

– Так выглядит таблица прошедших в третий тур участников на данный момент, – объявил мистер Вонг, касаясь тонкой указкой плоского электронного табло в одном из залов Victory Records, куда под вечер все мы вернулись. – Вы хорошо потрудились, друзья мои! С гордостью хочу сообщить, что лидером второго тура становится Дрейк Кэмерон, набравший практически максимально возможное количество очков за все испытания.

– Ну ничего себе, – буркнула я себе под нос, выглядя кислее некуда. – Как это Ин Хо расщедрился?

– Жаль, что ты не прошёл, – Винс похлопал меня по плечу. – Уверен, что из следующего тура и меня попрут.

Скользнула по нему унылым взглядом:

– У тебя тридцать второе место, приятель. Не так уж всё и плохо.

– Победитель сегодняшних испытаний получает золотую звезду, которая будет учтена в следующем туре! – воссиял улыбкой Вонг и вручил крепкому рослому парню со жгуче-чёрными волосами, топорщащимися на затылке, полагающуюся награду. – Поздравляю.

По залу пробежали слабые аплодисменты.

– Сорок четыре участника, не попавшие в таблицу, отправятся домой, – Вонг обвёл всех загадочным взглядом, – однако это ещё не конечный вариант распределения мест на сегодня!

Парни зашумели и принялись переговариваться. Несколько камер крупным планом засняли реакцию наиболее активных. В то время как ассистент в чёрной футболке передал Вонгу небольшой белый конверт.

– Вам понравилось испытание Патрика, не так ли? – Вонг хитро улыбнулся на камеру. – Все пообщались с прелестными девушками и получили свою награду. Однако! На этом работа наших красавиц не закончилась! О, вам интересно, что находится в этом конверте? Что ж, с вашего позволения, взгляну первым. – Брови Вонга озадаченно взлетели вверх после того, как он быстро пробежался глазами по листку бумаги. – Надо же. Право, неожиданно. Итак! Друзья мои, – указка в его руке взметнулась в воздух и коснулась электронной таблицы, – девушки-модели сделали свой выбор! Из восьмидесяти четырёх участников шоу был выбран один-единственный, который впечатлил их больше остальных! И этому участнику, как было заявлено ранее, мы начисляем ещё сорок баллов за удивительные способности располагать к себе прекрасную половину человечества. Внимание на таблицу! Изменится ли она?

Электронное табло моргнуло, и несколько позиций с именами участников поменялись местами.

Мистер Вонг одобрительно закивал, и его блестящие глаза вдруг нашли в толпе меня.

– Мои поздравления Мики Харперу! Из выбывших ранее участников шоу вы прорываетесь на двадцать девятую позицию и проходите в третий тур!

И на этот раз аплодисментов не было. Только дружеское похлопывание Винса по спине и парочка камер, взявших меня крупным планом в момент, когда моё лицо напоминало вытянутый кабачок.

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты невероятно удачлив? – посмеивался Винс, трясясь рядом со мной в одном из двух автобусов, везущих участников на новое временное место жительства, где в нашу честь уже была подготовлена вечеринка. День выдался не из лёгких, и руководство шоу приняло решение нас таким образом наградить. И вечеринка у бассейна, где сорок безупречных парней с голыми торсами и сексуально растрёпанными мокрыми волосами будут выпендриваться перед камерами и завоёвывать своих первых фанаток, стекающих на ковёр перед телеэкранами, была как нельзя кстати!

Тридцать девять, если быть точными.

– Фортануло Ванильному! – в тысячный раз доносились до моих ушей обсуждения группы парней из конца салона автобуса. – Вот же лопух.

Позвольте представиться. Ванильный – это я.

– Бесит.

– Таким всегда везёт.

– Неженка чёртов.

– Они тебя обожают, – Винс толкнул меня в бок.

– Как и тебя, – натянуто улыбнулась я в ответ.

– Не-е-ет. С твоей популярностью мне не сравниться, чувак.

Я с силой сдавила пальцами виски и помассировала. Голова раскалывалась. Усталость неподъёмная. Желудок недовольно урчит. А ещё жить не хочется, как представлю, что в скором времени предстоит объясняться с Мики.

Но зато я в шоу! Только вот радости почему-то не чувствуется. А перед глазами до сих пор стоит лицо Калеба в момент его болезненной реакции, когда я внезапно произнесла имя Тейт. Он правда не ожидал его услышать. Думаю, именно поэтому физиономия киборга вдруг проявила человеческие черты. Интересно, почему.

Нет. Совсем неинтересно.

Место, в которое нас привезли, находилось недалеко от голливудских холмов. До пляжа также рукой подать. Район, прямо сказать, из богатых, и, насколько я знаю, во всех этих шикарнейших особняках и коттеджах проживает не одна знаменитость.

Впрочем, удивить меня сложно. Наш семейный особняк построен не в таком современном стиле, нежели огромный трёхэтажный коттедж с белоснежным фасадом и зеркальными окнами в человеческий рост, но до покорения моей фантазии ему тоже далеко.

У меня в голове совершенно противоположное представление об идеальном доме. В будущем, в очень далёком будущем, я вижу себя и Мики где-нибудь в небольшом уютном домишке с двускатной черепичной крышей, аккуратным полукруглым крылечком и подстриженным газоном. Эдакий хорошенький домик среднестатистического американца, а вовсе не вечно пустой особняк, как у моей семьи. В нём холодно и неуютно. И несмотря на то что на моей карточке всегда полно денег, а любую прихоть детей родители выполняли с первой просьбы, я не выросла разбалованным ребёнком. И я сама хочу зарабатывать себе на жизнь, как это делает Мики. А ещё хочу уехать из Лос-Анджелеса куда-нибудь в небольшой городок в штате с умеренным климатом, где зимой можно увидеть снег. Настоящий. А не курортный, какой привыкла видеть.

Снег на лужайке собственного дома.

Огляделась.

Обширную утопающую в зелени территорию огибал забор из грубого белого камня, а по периметру были установлены видеокамеры, а если мне вдруг приспичит смыться куда-нибудь, то с незаметным побегом возникнут крупные проблемы. Ворота одни, и без особого разрешения Вонга или кого-либо из организаторов шоу за них не попасть. Вот такие невесёлые правила.

А я вроде как летней тюрьмы избегала…

И всё же дизайн у коттеджа был интересный: огромная ступенчатая лестница со стеклянными и зеркальными вставками и встроенным бассейном на террасе второго этажа. Ещё один бассейн, большего размера, располагался на заднем дворе и был оборудован всем необходимым для проведения веселого летнего отдыха.

Шведский стол ломился от закусок, фруктов и обилия блюд. Множество полосатых шезлонгов располагалось на удивительно одинаковом расстоянии друг от друга, подвесные диванчики плавно покачивались от лёгкого дуновения ветра, а площадка для барбекю под белоснежным куполом уже вовсю работала, и шеф-повар в цветастом переднике бессовестно дразнил ароматом сочного мяса на гриле.

Слюна с трудом умещалась во рту. Хотелось уподобиться далёким предкам, упасть на четыре конечности, растолкать толпу и рыча наброситься на мясо. Я со вчерашнего вечера ничего не ела, так что прошу войти в положение.

Рядом с площадкой для барбекю находился пульт для диджея, за которым уже вовсю орудовал загорелый паренёк в зеркальных солнечных очках и белой боксёрке. Из высоких колонок звучал микс одной из старых песен Blink 182 в ритмичной электронной обработке. Я не любительница подобных каверов, но эта песня раздражения не вызывает, даже наоборот, заметила за собой, что киваю в такт музыке и щёлкаю пальцами.

– Прошу минуточку внимания! – в рупор объявил мистер Вонг, и музыка, как и голоса парней, тут же притихли. – Добро пожаловать в общежитие для участников шоу «Только играй»! Уверен, вам здесь понравится! Информация о третьем туре и запланированных событиях будет объявлена завтра, а сегодня отдыхайте и развлекайтесь, господа, вы это заслужили! Но не забывайте! – повысил голос Вонг. – Камеры следят за вами и днём и ночью, так что ведите себя достойно и будьте готовы ко всякого рода незапланированным неожиданностям!

Один из помощников, что всегда крутится рядом с Вонгом, что-то шепнул ему на ухо.

– Ах, да! – спохватился Вонг, плавным жестом поправляя свою объёмную причёску. – Распределение по комнатам пройдёт по жребию. Комнаты для участников расположены на первом и втором этажах. Всего их восемь, каждая обустроена пятью спальными местами и прочей мебелью. Ванная комната на каждом этаже. Но! Прошу запомнить: на третий этаж участникам шоу подниматься запрещено! Там будет жить персонал, я и некоторые из организаторов шоу, а также ваши несравненные судьи, которые прибудут на вечернику с минуты на минуту! На этом всё! Веселитесь!

Даже не знаю, что воодушевляло меня больше: то, что на протяжении нескольких недель придётся делить комнату с четырьмя мужиками, или то, что физиономию мистера Ледышки придётся видеть целыми днями и растекаться по полу, как липкая жвачка, только от одного его убийственного взгляда. Джаред будет таскаться за мной и клянчить номерок Эстер (если ещё не забыл), Патрик придумает ещё пару сотен идиотских прозвищ, а Ин Хо просто подсыплет в мой кофе мышьяк и избавит от унизительного будущего.

Забавно как.

– Чего смеёшься? – Винс протянул мне красный стакан с пуншем, и я, прежде чем пить, принюхалась.

– Безалкогольный. Вонг сказал, если орги заметят кого-то выпившим, тут же вышвырнут из шоу. То же самое касается девочек. У нас здесь чисто мужское общество. А мимо камер и муха не проскользнёт.

– А вот эта муха, значит, к женскому полу не относится? – Я выразительно изогнула бровь и поглядела в сторону невысокой женщины с пышными формами и огненно-красными волосами, вышагивающей по покрытой цветным гравием дорожке на высоченных шпильках и в коротком чёрном платье.

– Первый пошёл!!! – некто перекричал музыку, и одного из парней бревном отправили в воду.

Та-а-ак.

Я сделала большой глоток ледяного пунша и вернула стакан Винсу:

– Пойду-ка я осмотрюсь.

Не уверена, что клей Эстер ещё и водоотталкивающий.

Отошла подальше к забору, где музыка звучала не так громко, и позвонила Эстер.

Хороших новостей от подруги не было. Мики рвёт и мечет, угрожает всем, чем только может, требуя объяснений о том, во что мы ввязались. Даже наркотики предположил. Бедный… И слишком импульсивный. Мики всегда таким был. Надумает себе кучу всего и в порыве эмоций что угодно выкинуть может.

– Лекс… я сделала всё возможное, – пугающе безжизненным голосом протянула Эстер. – Но лучше тебе самой с ним поговорить. Тем более что послезавтра я уезжаю на гастроли с театральной труппой. И если не уговорю его включить мозг, он точно за тобой поедет! Сейчас заперся в своей комнате, сказав, что, если через час ты не позвонишь, он весь Лос-Анджелес перевернёт, чтобы найти тебя.

Мики взял трубку с первого гудка и сразу принялся меня отчитывать. Терпеливо позволив ему выговориться, я в двух словах объяснила, что происходит, где я нахожусь и в чём вообще заключается мой план.

Реакция была предсказуема.

– Что?! – выплюнул, будто ослышался. – Что вы сделали?! Кто ты сейчас? Где сейчас?! НА КАКОМ ЕЩЁ ШОУ?! ВЫ С ЭСТЕР БОЛЬНЫЕ, ЧТО ЛИ?! И ГДЕ МОИ ДОКУМЕНТЫ?!

Успокаивать пришлось долго, но сил я не пожалела, так как груз вины существовал и я просто обязана была проявить по отношению к своему парню терпение и проглотить его обвинения не поперхнувшись.

В пятый раз повторила о том, какой это шанс для нашей группы, о том, что не подведу его и ему не придётся за меня краснеть. В общем – успокоительное не подействовало, аргументов не хватило. Мики продолжал орать и божился приехать прямо сейчас, чтобы увести меня домой.

– А как же Пенсильвания?! – с возмущением кричал он. – Как отмазалась?! Я не про подделку документа – об этом уже слышал! Что, если они позвонят твоим родителям?!

– Не позвонят, – сдержанно отвечала я.

– Ну и просвети, почему?

Я глубоко вздохнула, продолжая настойчиво ковырять пальцем маленькую дырочку на стыке камней в заборе:

– Эстер позвонила в деканат и представилась моей мамой.

– О, да ладно! Я сейчас должен был удивиться, да?

– Всё в порядке! – повысила голос я и тут же осмотрительно огляделась. – Там думают, что у меня возникли проблемы со здоровьем и я не могу приехать на учёбу. Оплату за курс мы велели перевести в фонд школы. Они нам… вроде как благодарны.

– А твой отец…

– Ему вежливо попросили не звонить, потому что человек он занятой, а накануне выборов… м-м… ну, знаешь, нервы ни к чёрту и всё такое. Кому нужны неприятности на голову?

– Больные, – констатировал Мики, помедлив. – Эстер ненормальная, но ты, Лекса, ты это просто что-то неподдающееся объяснению! Ты человек вообще? Какого чёрта тебя туда понесло?! Головой ударилась?! Мозг отказал?!

– Эй-эй, аккуратнее на поворотах. – Ну вот и начало сдавать терпение. Мики переходит границу дозволенного. Возможно, мне и нет оправдания, но оскорблять себя я не позволю.

– Послушай меня внимательно, Мики! Услышь, о чём я говорю! Я делаю это не потому, что у меня мозг отказал, а ради тебя, ради Смурфа и Дылды! Ради нас всех! – Но в первую очередь…

– Лекса…

– Нет, послушай! В первую очередь я делаю это ради человека, который верил в нас с тобой до победного конца! Эдмунд тысячи раз говорил, что видит нас обоих на большой сцене и верит, как никто, что мы обязательно этого добьёмся…

– Лекса, прошу, давай не будем начинать этот разговор. Мой дед…

– Твой дед – один из немногих в этом мире людей, которым я могла доверять! И точно знаю, что его слова о вере в нас не просто обычная похвала, а истинная правда! Иначе он бы ни за что не доверил нам свои гитары, и ты это знаешь. Так что будь добр, Мики, засунь своё мнение на ближайшие два месяца куда подальше и позволь мне сделать то, что собираюсь! Если не ради «Пончиков», то ради дедушки, который ни разу во мне не усомнился, в отличие от его внука!

Я сбросила вызов и с трудом удержалась, чтобы не стукнуть телефоном о каменный забор.

– С ума сойти, – раздался за спиной высокий женский голос, наполненный удивлением. – Сколько лет уже работаю на телевидении, а такое вижу впервые. – Анемона широко улыбнулась и приблизилась ко мне почти вплотную. Склонила голову набок: – Ну и… как зовут тебя на самом деле, моя дорогая?

Глава 11

– Тебе из этого не выпутаться, девочка.

– Тогда о чём мы вообще толкуем? Вечеринка там. Вонг тоже там.

Анемона, отстукивая шпильками по плиточному полу просторной беседки, в противоположной от бассейна стороне, шагала по кругу, плавно покачивая бёдрами, и время от времени бросала в меня задумчивые взгляды.

– Думаешь, я этого не сделаю? – остановилась она наконец и ухмыльнулась.

– Хотели бы сделать, не говорили бы со мной сейчас. – Я сидела в одном из подвесных кресел и пыталась прочесть мысли этой красноволосой гарпии, явно собирающейся извлечь выгоду из сложившихся щепетильных обстоятельств.

– Значит, имени ты мне своего не скажешь?

– Нет.

– И то, зачем тебе понадобилось устраивать этот цирк с переодеванием, тоже?

Я бесхитростно пожала плечами:

– Нет.

Глаза Анемоны настороженно сузились:

– Назови мне хоть одну причину не выдать тебя прямо сейчас.

Я не без труда сглотнула. Вообще-то, вот уже битые минут десять я ожидаю услышать эту причину от неё и с неимоверным трудом скрываю, как меня потряхивает только от одной мысли о том, как отреагирует на этот позор Мики. Теперь я понимаю его опасения.

– Ладно, – Анемона кивнула и продолжила своё шествие по полу. – Не хочешь говорить – твоё право. Но позволь спросить: ты хотя бы представляешь себе масштабность скандала, когда твоё враньё будет раскрыто? А оно будет раскрыто, поверь, так всегда бывает.

Я до боли кусала нижнюю губу и не сводила тяжёлого взгляда с лица ведущей.

Да она даже не догадывается, насколько фееричным будет этот скандал, если все узнают, что в нём замешана не кто иная, как дочь сенатора!

Поэтому…

– Что вы хотите? – деловитым тоном поинтересовалась я, давая волю политическим генам. – Какие условия?

Бровь Анемоны озадаченно изогнулась, а ярко-красные губы тронула лёгкая улыбка:

– О, а ты, я смотрю, девочка не из пугливых, верно?

– А вы как думаете, если я здесь?

– Хм. Ещё и на язычок остра. То, что надо для развлекательных шоу.

Я нахмурилась:

– Ещё недавно вы выпроваживали меня с первого тура.

– Ещё недавно я и понятия не имела, что ты девушка, дорогуша. Сейчас же мне нужно быть полной идиоткой, чтобы сдать тебя Вонгу и смиренно продолжить терять свои рейтинги, пытаясь вернуть популярность с помощью шоу-группы, которая и сама с трудом держится на плаву.

А вот и мои брови взлетели на лоб:

– Кто бы мог подумать… да мы с вами одного мнения!

– На твоём месте я бы прекратила язвить, – предостерегающе усмехнулась Анемона. – Если тебе, конечно, нужен союзник. У всех свои проблемы, знаешь ли, и способы их решать. У тебя свои планы на это шоу, у меня свои. Так что… – улыбка стала шире, – мы можем друг другу помочь, девочка без имени.

Помочь?!

Да это шантаж чистой воды. Вот что мне предложила эта гарпия!

У нее, видите ли, как у ведущей прошла пора популярности. Анемона уже давным-давно не востребована на телевидении. И только благодаря старым связям с продюсером шоу ей дали это место у телеэкранов. И она, разумеется, ни за что на свете не упустит шанс вернуть былую славу.

А я ещё понять не могла, чему это она так радовалась, когда разглядела во мне девушку. Да я ведь теперь её золотой билет на вершину!

Анемона дала слово не сдавать меня, потому что чем больше я продержусь в шоу, тем фееричнее будет скандал, когда мою личность раскроют. А она уверена – её раскроют, потому что по-другому и быть не может. Вот тогда-то она и станет первой на «пожарище». Первой, кто получит от меня эксклюзивное интервью со всеми подробностями о том, как подобное вообще могло прийти в голову и чего я этим хотела добиться. Это будет скандал года с участием самих FB и девушки, переодетой в парня, которая проживала с ними в одном доме!

Что нужно делать мне? Всего-то продолжать играть на публику и строить из себя очаровашку-блондинчика. Однако Анемона всё же оказалась не законченной стервой: если моя личность не будет раскрыта до финала, она дала слово закрыть свой ротик на веки вечные и забрать мой секрет с собой в могилу. Надо же, она на это согласилась! А всё потому, что уверена на все сто в моём провале. А я уверена, что сделаю всё как надо, потому что с этой секунды буду в миллион раз осмотрительней!

Надо же было так подставиться, чёрт бы меня побрал!

– Рада, что мы смогли договориться, – Анемона, сияя улыбкой, пожала мне руку. – Будут спрашивать, что мы здесь делали, скажешь, давала интервью по моей просьбе. Или нет: Давал… интервью, Мики.

– Ха-ха.

Анемона усмехнулась:

– Если бы могла, вручила бы тебе премию. Даже меня вокруг пальца обвела.

– Почти.

– Верно. – Ведущая похлопала мрачную меня по плечу и велела возвращаться на вечеринку. – И… Мики?

– Чего?

– Расставляй ноги, когда ходишь. Чего задом так виляешь?

Жеребьёвка распределила меня на второй этаж в комнату номер семь. Опять это число. Что за мистика такая? И Винсу, видимо, тоже на это число везёт, а ещё троим идиотам, которые высмеивали меня в автобусе, и, между прочим, Дрейк Кэмерон – лидер второго тура, вхож в их число.

– Эй, Ванильный, твоя кровать там, – протянула двухметровая шпала по имени Гарри, с татуировками, покрывающими не менее пятидесяти процентов тела, и выбритым на затылке черепом.

Времени – около часа ночи. Вечеринка только-только закончилась, и мистер Вонг отправил всех спать. Разумеется, перед этим большинство отправились в душ и только потом по постелям. А я скромненько стояла в сторонке, давилась собственным отвратительным запашком, нелепо улыбалась и уже представляла, как завтра в Victory Records все будут от меня шарахаться.

Организаторы хорошенько постарались, чтобы в ванных комнатах участников не образовывалось очередей. Очень предусмотрительно было устанавливать сразу пять душевых с прозрачными стенками и пять кабинок унитаза в рядок.

Думаю, помоюсь только в следующей жизни.

А от этого бандажа весь торс невыносимо чешется! Что уж говорить про голову…

Широкая кровать со стальным изголовьем, в самом углу просторной комнаты, как и весь коттедж, оформленный в современном стиле и в светлых тонах, меня более чем устраивал.

Убрала гитару в выделенный мне встроенный в стену узкий шкаф с зеркальными дверцами, бросила рюкзак туда же и, не найдя в себе силы ещё и на пререкания с группкой тупорылых орангутангов, продолжающих надо мной измываться, плюхнулась на кровать и через минуту уже крепко спала.

Проснулась от сотрясения мозга – так мне показалось. Разлепила один глаз и оглядела комнату. Свет не горел, настенные электронные часы показывали без пяти минут два, а храп стоял такой, словно происходит маленькое землетрясение. И совершенно точно – храпят как минимум двое!

Прижала голову подушкой. Не помогает.

Швырнула её через всю комнату в Дрейка Кэмерона – главный источник шума. Тот перевернулся на бок и продолжил храпеть.

Раздражённо закатив глаза, свесила на пол ноги:

– Уже обожаю своих соседей.

Через пять минут, обнимая подушку, вышла за дверь и тут же прищурилась от яркого света. В коридоре на этаже было пусто, но горел абсолютно каждый из встроенных в потолок светильников.

Спустилась на первый этаж, наивно рассчитывая выспаться на диване в гостиной. Но, видимо, участники шоу – единственные, кому запретили спиртное, а вот съёмочная группа и организаторы неплохо так приложились, раз даже до собственных спален не доползли. Огромная плазма на стене всё ещё работала. На нескольких стеклянных столиках накопилось множество пустых бутылок. А на белом модульном диване вместимостью человек на десять в рядок уместились все двадцать.

Тихонько хихикнула.

Надо было взять с собой мобильный. Отличное вышло бы фото.

Обняв подушку покрепче, прошуршала кедами в сторону кухни. Ни души. Как и аптечки, которую с таким усердием искала. Черепушка вот-вот лопнет от боли, а у них тут ни одной таблетки аспирина!

Вернулась в просторный холл и остановилась у подножья белоснежной лестницы с прямыми хромированными поручнями.

Слышала, на третьем этаже есть ещё одна гостиная. Знаю – запрещено. Но я ведь не собираюсь в комнаты FB заглядывать, всего-то ищу, где переночевать.

Широко зевнув, потащилась на третий этаж, но до гостиной так и не дошла. Остановилась у одной из дальних чёрных лакированных дверей и затаила дыхание. Негромкая музыка, доносящаяся из чьей-то комнаты, точно опустила тяжёлый рычаг в моём теле, отключивший работоспособность и всю реальность происходящего. Мною вновь овладело это странное чувство невесомости и блаженного умиротворения, уносящее куда-то в заоблачные миры.

ПМС. Ага. Наверняка всё дело в этом. Гормоны дают о себе знать. Стала слишком чувствительной к чужой музыке. Готова расплескаться лужицей у дверей этой комнаты и вечность слушать, как чьи-то пальцы перебирают струны акустической гитары, рождая волшебство.

Медленная, немного грустная, но невероятно красивая мелодия и стала моей колыбельной. Так и уснула в обнимку с подушкой, подпирая спиной дверь чьей-то комнаты.

Мне снился сон о том, как все надо мной смеются. О том, как я голая стою на сцене, прикрытая одной лишь гитарой, и смотрю на судей. FB хохочут в голос. Как и публика за их спинами. А затем Калеб выходит вперёд и забирает у меня гитару, так что моё обнажённое тело теперь совсем не прикрыто. Но он почему-то не смеётся. Он выглядит расстроенным, будто обиженным на меня. Даже разочарованным. И что самое странное, меня это почему-то беспокоит…

А потом я вдруг падаю и ударяюсь спиной о пол сцены. Пытаюсь прикрыться, но одних рук недостаточно. В голове воет сирена, черепушка готова треснуть надвое, а лицо Калеба наклоняется всё ближе. Ближе… И ближе… Пока не оказывается в нескольких сантиметрах от моего.

– Что ты здесь делаешь?.. – долетает до сознания его туманный голос. – Я спрашиваю: что ты здесь делаешь?!

И картинка вдруг начала меняться, уступая место светлым тонам и ровным линиям интерьера коттеджа. Только лицо Калеба, склонившегося надо мной, почему-то не исчезло вместе со сновидением.

– Чёрт! – Я так резко села, что задела лбом его подбородок, и парня слегка повело вбок. – Прости… – Подхватила с пола подушку и огляделась. Дверь комнаты, которую подпирала, распахнута настежь, а я, оказывается, лежала на её пороге.

– Что ты здесь делаешь?! – гневно прорычал Калеб, потирая подбородок.

А ещё…

Секундочку. Судорожно сглотнула.

А ещё на нём нет ничего, кроме чёрных джинсов, спущенных так низко, что видна резинка от светлых боксеров.

Боже ты мой.

Да простит меня Мики. Он тоже иногда на полуголых тёлок в клипах пялится. Будем считать, со мной происходит то же самое и передо мной вроде как «клип».

Потрясающий клип. И такой… сексуальный. А я думала, подобные бруталы меня и вовсе не впечатляют.

Чёрное тату Калеба охватывало область плеч и плавно переходило на шею, достигая уровня подбородка. Правую руку до самых костяшек пальцев покрывали языки пламени и нечто похожее на несколько сгорающих в огне листьев эллиптической формы. А дальше… взгляд, само собой, падал на шесть кубиков пресса и тугие мышцы, образующие большую букву V, убегающую вниз по твёрдому животу и прячущуюся за резинку нижнего белья.

Хотелось опустить уголки губ вниз и одобрительно закивать:

– Мама дорогая…

– Что? – Лицо Калеба напряглось ещё больше.

Я прочистила горло, облизала пересохшие губы и, почесав парик на затылке, неуверенно взглянула мистеру Ледышке в глаза:

– Мама дорогая, как же неудобно получилось! – Всплеснула руками и натянула губы в глупой улыбочке.

– Что ты здесь делал?! – в десятый раз повторил Калеб, напрягаясь всё больше.

Ох, что-то мне не нравится, с какой силой он сжимает кулаки.

– Я… спал, – переминаясь с ноги на ногу, я пожала плечами. – Ну всё. Мне пора. – Уже рванула к лестнице, как вдруг рука Калеба врезалась в плечо и круто развернула моё сонное тело обратно.