Текст книги "Нам здесь жить"

Прокурор, когда последний раз меня вызывали, сказал: мы перепишем все. Но у тебя будет статья за ложные показания. Я говорю: переписывайте. Но он, оказывается, не переписал…

Но я ж не одна такая пришла. Не из-за меня же его на 8 лет закрыли, просто потому что я на суде сказала? Это же полный бред. Значит, не один, не два, не три и не четыре свидетеля было.

Я сидела с подружкой на лавочке в парке и видела, как он прошел мимо ДК. Часов в 11, в 12. Антон один шел. (Рисует схему с лавочкой. Лавочки в том месте нет вообще. – Е.К.) С каким-то пацаном он поздоровался. Потом уже там начали кричать: «Убивают!» – но мы уже уходили.

…Я так нажралась уже. Вот, как почистили меня, по сей день киряю. Две недели так я и бухаю. Плод замер, знаешь такое? Так меня и выскоблили».

Входят две девушки, Кристина и Катя. Кристину Аня зовет «мать», Катю – «сестра». Аня, не моргнув глазом, объявляет, что мы – ее давние знакомые, приезжали в детдом со спонсорами несколько лет назад. Ложь приходится подтверждать, Аня с удовольствием слушает наши невразумительные ответы.

«Меня тягали часто. То в РОВД, то в следственный. Да не то что «просили», господи. Они просто написали, и всё! Следак при мне другому звонит: «Что там у нее записано?» – тот говорит: «Не знаю». А я тут же при нем сижу.

Первый раз меня с этими малолетками везли. В РОВД, только по моему делу. Золота я никогда не видела. (Смеется.) Взяла поносить и заносилась… Я вообще с другой планеты. И вообще я бедная, голодная, не видевшая вообще ничего в этой жизни…»

Уходит краситься: едет с девчонками на дискотеку. Кристина и Катя пьют чай, обсуждают недавний конкурс парикмахеров в Краснодаре.

– Как она вообще? – спрашиваю их.

– В смысле?

– Ну, потерять ребенка… Замер плод…

– Какой такой «замер плод»? – Кристина фыркает. – Она просто ходила на аборт.

Девчонки улыбаются.

– Я очень хорошо в ней разбираюсь, – говорит «мама» Катя. – Я ее за два месяца срисовала. И вы лапшу себе не вешайте. Она какая есть, такая есть.

Глава 5. Убийца, его мама и «понятия»

Мама Шуча Валентина Николаевна на следствие не в обиде. Немного опасается нас: «Пересмотрят, может быть, моему больше добавят», – немного радуется, что у Антона появляется шанс.

Аккуратная немолодая женщина в фартуке, сразу ставит чайник. О сыне-убийце говорит и зло, и с любовью, но больше всего в ее голосе – веселого смирения с жизнью. «Мать есть мать, хоть оно говно, а куда девать. Жалко дурачка, конечно».

Эта ходка для Шуча – шестая и самая долгая. До этого было – 1 год и 6 месяцев, 4 года, 7 месяцев, 1 год и 8 месяцев, 1 год и 2 месяца. «Но то на УДО, то амнистия, долго он не сидел», – говорит мама. Одна из ходок зеркально похожа на эту: драка «по пьяному делу», избитый – пожилой мужчина – умер через три дня. А последний раз Шуч оказался в колонии, когда пытался перерезать вены, а потом пошел с ножом на мать. Мама вызвала ментов, судили за угрозу убийством. Хотя никакой угрозы, Валентина Николаевна уверена, не было: «Просто я устала очень».

В полицию Валентина Николаевна вообще обращается часто: «Оно напьется пьяное, вызовем ментов, хоть 15 суток отдохнем, и оно там посидит без выпивона. Вот таким макаром только. Благо что он наркотиками никогда не занимается, алкоголик, никогда его по наркоте менты не зовут. А так, если происходит что, тянут. Он говорит им: «Я не знаю». А они: «Узнай, расскажи нам».

…Увезли тогда, а через неделю где-то следователь позвонил. «Вы можете приехать по поводу вашего сына?» Мол, нужны показания. Ну я показала, что я в принципе ничего не знаю, подписала. «А в чем он был?» – спрашивает. «Так он там у вас в тех шортах и есть». – «Ну вы принесите какие-нибудь шорты и майку, а то я не знаю, куда он их дел». – «А что он, в трусах там сидит?» – говорю. «Ну какие-нибудь привезите». И не поверишь, у знакомых выпрашивала шорты, чтобы принести им, выпросила, цвета кофе с молоком. «И любую рубашку», – говорит. Ну я взяла черную майку. Я привезла, говорю: «Только они постиранные». А он мне говорит: «Ну ничего, я их так перемажу».

(Уже в материалах дела увижу: да, возили чужие шорты и майку на экспертизу в Краснодар. – Е. К.)

Валентина Николаевна говорит, суд разрешился хорошо.

Спрашиваю про Антона.

– А того мальчика я вообще не знаю. Я Владьку спрашиваю: он у нас был хоть когда? Он говорит: нет, я его тоже не знаю. Жалко его.

Касательно того, второго, Валентина Николаевна даже проводила самостоятельное расследование. Подозревала друга Димку, который зашел за Шучем в то утро. Но участие Димки Шуч тоже отрицает, а у другого шебутного приятеля, Демы, оказалось алиби. У Валентины Николаевны больше версий нет.

Ахтырские сидельцы, с которыми общался Шуч (и продолжает общаться: телефонная связь с зоной есть), говорят, что тот попал в капкан законов тюрьмы: «А у него шестая ходка, законы надо уважать». За собой невиновного тянуть – преступление. Но и сдавать того, кого не поймали, – тоже преступление. Поэтому, если Шуч и знает «Сергея», следователям не скажет. «Он же сказал на суде, что с ним был не Антон, – говорят. – Это тот максимум, который он мог».

Глава 6. Следствие

Следователю Эдуарду Аракелину, который вел это дело, оказалось 22 года. Ровесник Антона, только-только со студенческой скамьи. Кустистые брови, длинная стрижка, рубашка сиреневых тонов – краснодарский лоск еще не выветрился. Пытается отбрехаться, но поступает звонок из края, и Эдуард печально смотрит на меня. Принимает вид студента на зачете. Тарабанит:

– В оперативных мероприятиях установлена причастность. Проведено опознание. Двое лиц его опознали по внешним признакам, а одна женщина и одна девушка конкретно его узнали.

– Галактионова, Повякалова, Мешков конкретно запомнили второго убийцу, подробно его описали на суде. Почему не провели опознание с ними?

– Мне они такого не говорили. Не говорили, что смогут опознать.

– Почему опознания с участием Зелтуллаева и Новакова проводились не в присутствии родителей? Они же оба – несовершеннолетние.

– Новаков?.. – лезет в компьютер, молчит. – Ну да… В протоколах подписей родителей нет.

Спрашиваю про Телегу, про «золото».

– Было мнение, что она являлась подставным свидетелем. Не нашло подтверждения, дело было направлено в суд. Если бы была подставным свидетелем, не направляли бы.

Расспрашиваю про коллег. Отдел, оказывается, совсем юный. Заму – 25, руководителю районного следственного отдела – 30 лет. Один следователь в командировке, один – на больничном. Все дела сейчас ведет один Эдуард. Выражаю сочувствие, Эдуард оживляется.

– Веду 25 дел сейчас. До этого был максимум – 12 дел одновременно. А обычно за две недели – 8 дел. Убийства, наркотики. С прошлого месяца направил в суд 7 или 8 убийств. В среднем дело идет 2–3 месяца. Ну 4 иногда. 5 месяцев – это редко, если экспертизы какие сложные.

Если почитать уголовное дело – не показания, а самую скучную, техническую часть (ее обычно подшивают в конец тома), – многое в логике событий и в трагедии Антона Сачкова становится ясным.

Дело возбуждено 14 августа, на следующий день после убийства. Уголовно-процессуальный кодекс, 162-я статья, дает на расследование преступления 2 месяца. Этот срок может быть безболезненно продлен до 3 месяцев – начальником следственного отдела. И срок продляется – до 14 ноября 2012 года. Рабочих версий к ноябрю нет. Но за две недели до истечения срока, 2 ноября, ахтырской полиции попадается детдомовка Телега, 9 ноября Антона арестовывают, 11 ноября – предъявляют обвинение.

Дело в том, что продление расследования за пределы 3 месяцев возможно только по решению Краснодарского краевого СК. Но для этого дело должно быть признано «особо сложным» – или краевой СК убедится, что молодой сотрудник, а также его начальники не справляются с расследованием рядового убийства в маленьком поселке.

…Антон арестован за 5 дней до истечения срока следствия. Экспертизы, тоже обязательные по закону, а также доспрашивание свидетелей собираются уже в рамках «дополнительного следствия», сроком тоже в месяц, на которое, опять же, разрешение дает непосредственный начальник Аракелина. «Допка» проводится более чем спешно. Уже нет времени ни на очные ставки, ни на опознания (да и опасно: вдруг развалится?), нет времени даже отработать второй мобильный телефон, который на месте убийства в день убийства нашли школьники. Один-то принадлежал убитому, а второй? Кто такой Дима, с утра заходивший за Шучем? Аракелина меняют на более опытного Гулмагомедова, и тот быстро, не отвлекаясь, приводит дело в порядок.

13 декабря Шучеву и Сачкову предъявляют несколько скорректированное обвинение, 14 декабря «знакомят» их с делом и в тот же день подшитые тома отдают прокурору Абинского района Тимошенко. Месяц истек, день в день. Не будет ни выговора, ни разбирательств.

Прокурор передает дело в суд.

28 января 2013 Абинский районный суд, а конкретно – судья Михин, приговаривает обоих к 8,5 годам в колонии строгого режима. Шучев, признавая свою вину, до последнего пытается обратить внимание судьи Михина, что не знает Сачкова, что не видел его в парке, что «Сергей» – это другой человек.

За первое полугодие 2013 года судами Краснодарского края было рассмотрено 16 тысяч уголовных дел. Было вынесено 84 оправдательных приговора. У Антона было шансов меньше, чем полпроцента. И это с самого начала осознавали все участники этой истории – все, кроме Оксаны.

Глава 7. Одна

Никто не понимал, зачем мы приехали в Ахтырку. Ну да, убили бомжа, посадили детдомовца. Но это разве история? Вот гораздо завлекательнее выглядит другое местное преступление – девушка рассталась с парнем, он убил ее кошку, потом приехал и выстрелил из ружья ее другу в грудь. Мелодраматично, кроваво, есть о чем рассказать. Не бомж за ДК, куда там.

Столичные рефлексии на тему природы закона здесь чужды. К правоохранительным органам относятся как к стихийному бедствию. Все знают, что можно попробовать откупиться или перевести стрелки на начальном этапе, но если коготок увяз, садись и не жужжи. Здесь постоянно кого-то сажают, вот и отец Оли Повякаловой рассказывает за сигаретой: ну и в нашем доме посадили мужика на 7 лет – спал, когда собутыльник принес ворованный телевизор, но принес-то в его квартиру, вот и сел, и что? Вам тоже интересно?

Особенно Ахтырка удивлена поведению Оксаны. Они ведь даже не расписаны, чего биться-то? Даже ребенок не его, так чего она? Несколько раз совсем разные люди (дети, сотрудники детдома и преподаватели училища, полицейские и алкаши) спрашивали меня: правда, взяла кредиты на адвоката? Ну ничего себе. И на апелляцию подает? Ну надо же.

Я не хотела бы называть Оксану героем гражданского сопротивления. Я даже не уверена, что, если бы осудили ее соседа, она бы подняла голос за него. (Даже уверена: не подняла бы.) Но так получается, что на общем фоне ее невысокая фигура выглядит огромной.

К сожалению, то же самое увидели и следователи, поэтому Оксана уже успела побывать в статусе подсудимой – за лжесвидетельство. Оформлял ее тот же вчерашний студент Эдик, без особых эмоций. Единственную из всех, хотя слов в защиту Антона говорилось немало и на следствии, и на суде. Теперь, конечно, уже не скажут. Соседка, тетя Галя (та самая – «дверь в дверь») поддерживать показания не поехала: «Мне надо, чтоб и меня посадили?» Поэтому на свой суд Оксана поехала одна. Получила штраф. 31 марта суд собирается повторно – Оксана не хочет платить штраф, не признает свою ложь, и теперь рассматривается возможность ее ареста.

Месяц назад Верховный суд отказался рассматривать жалобу на приговор.

Чтобы выплатить кредиты на адвокатов, Оксана нанялась на работу в Москву. Отстояла официанткой, заработала рубль, поменяла съемный барак на съемную, плохонькую, но квартиру. С Антоном созванивается все реже: на ночные разговоры и утешения не остается сил. Быстрее расплатиться с кредитами, быстрее заработать на лечение Степы («Это первая моя обязанность все-таки»). Силы тоже конечны, и Оксана теперь говорит: «Я виноватой себя не чувствую, я сделала все».

Фото – Анна Артемьева

В Камышине ждут святую инквизицию (Камышин, Волгоградская область, июль 2010)

Мама Римская (Светлана Шульц) с сыновьями. Общежитие

Жизнь «гнезда» (Россия, март 2012)

Паша делится с Яной сигаретой

Вены на руках и ногах «ушли»

Кухня. Свежая порция дезоморфина

Дезоморфин («Крокодил»)

Трасса (Россия, сентябрь 2010)

Девушки танцуют с клиентами у вагончика

Лейла встречает клиента

За столом

Утро. Вика заснула

ХЗБ (Ховринская заброшенная больница, Москва, апрель-май 2011)

Внутренняя галерея ХЗБ

Гоша упал в шахту лифта с четвертого этажа. Полицейский ждет скорую

Наблюдательный пункт «охраны» – здесь пьют и смотрят за дырой в заборе

Слем на крыше ХЗБ. Через 11 дней он умрет, упав в шахту с девятого этажа

Освобожденные (Москва, ноябрь, 2012)

Лейла Аширова, 26 лет, Узбекистан

Адил Ахмедов, 47 лет, Узбекистан

Рахимжан Балкибеков, 18 лет, Казахстан

Жанерке Бектурган, 23 года, Казахстан

Бакия Касимова, 35 лет, Узбекистан

Сейлхан Дарибаев, 36 лет, Казахстан

Оля и тишина (Москва, январь 2011)

Репетиция. Оля играет Смерть в пьесе Мрожека «Вдовы»

С режиссером после спектакля

Жизнь на обочине «Сапсана» (Московская, Тверская, Ленинградская область, Октябрьская железная дорога, май-июнь 2010)

Леонтьево. HOLLYWOOD. 294 км от Москвы, 356 км от Санкт-Петербурга

Электричка Тверь – Бологое. Антон и Валентина – жители поселка Калашниково – возвращаются домой из Твери. Проезжая Муташелиху, 222 км от Москвы, 423 км от Санкт-Петербурга

Станция Бухаловский переезд. Деревня Бухалово. Анатолий и Валентина Стрельцовы, их лошадь Венера едут за водой. 236 км от Москвы, 414 км от Санкт-Петербурга

«Сапсан». Проезжая Угловку, 381 км от Москвы, 269 км от Санкт-Петербурга

«Нам здесь жить» (станица Кущевская, Краснодарский край, 2010–2011)

Джалиль Аметов с семьей (отец, мать, жена, дочь убиты цапками)

Вика Костюк (цапки убили ее дочь и внучку)

Любимая игрушка 9-месячной Амиры Аметовой (убита цапками)

Алтарь в доме Светланы Сребной. Фотографии дочери и внука (убиты цапками)

Качалка «Бурсы» (ПУ-55). Отсюда цапки набирали ребят в банду

Улицы Кущевской

Надежда Цапок («Цапчиха») и ее зерно. «Артекс-Агро» – сельскохозяйственный комплекс с миллиардным оборотом создан цапками

Следователи описывают оружие, изъятое в доме Александра Ходыча, главы РУБОПа и кума Сергея Цапка

Ахтырка (поселок Ахтырский, Краснодарский край, 2013–2014)

Оксана и Степа читают перед сном

Письмо Антона Сачкова из колонии