Текст книги "Ладомира"

ни цветом. Лето только зачиналось – до сбора урожая пшеницы ещё не меньше трёх

месяцев. Впрочем, рожь озимая вскорости поспеет.

***

Каждый год в середине травня с того самого момента, как ирийцы пришли в мир

людей и обосновались в нём, Мать Сыра-Земля ощущала, как силы её идут на убыль. Она

с нетерпением ожидала посвящённых ей празднеств, дабы наполниться земным Ваттеном.

Все славянские восточные племена за рекой Альбой: бодричи, лютичи, лужане,

поморяне, вятичи, волыняне, моравы, поляне и другие готовились почтить великую

богиню. В городищах Яромарград на острове Рюген, Велегоше, Щецине, Червене,

Старгарде, Кракове, Поревите, Праге и их окрестностях готовились к весеннему

празднеству. Хуторяне бесконечным потоком стекались в городища, дабы принять в нём

участие и отдать дань богине.

В этот день, согласно славянским поверьям, Мать Сыра-Земля пробудившаяся от

зимнего сна отдыхала последний день и её нельзя пахать, копать, боронить, нельзя втыкать

в её колья.

В этот день славяне возносили молитвы Велесу, как скотьему богу, и Мокоши,

покровительнице плодородия, ткачества и прядения. Жрецы Велеса выходили в поле,

ложились на землю и слушали её. Затем совершали священный обряд: лили на землю

сурицу, перемешанную с зёрнами, и произносили заклятие:

– Мать Сыра-Земля! Уйми, ты, всякую гадину нечистую от приворота, оборота и

лихого дела.

Повернувшись на запад, продолжали:

23 Корчага – большой глиняный горшок.

– Мать Сыра-Земля! Поглоти ты нечистую силу в бездны кипучие, во смолу

горючую.

Обратившись на восток, произносили:

– Мать Сыра-Земля! Утоли ты все ветры полуденные со ненастью, уйми пески

сыпучие со метелью.

Повернувшись на север, молвили:

– Мать Сыра-Земля! Уйми ты ветры полуночные с тучами, сдержи морозы с

метелями.

В это день женщины гадали по приметам о будущем. Воины, отложив оружие и

положив на голову кусок дёрна, присягали Матери Сыра-Земле, обязуясь защищать её от

врагов.

Молодая супружеская пара, получив благословление жреца Велеса, выходила в

поле, ложилась на Мать Сыру-Землю и зачинала детей.

В Велегоше этой чести удостоилась молодая Забава с мужем Ярой. Шествие во

главе со жрецом Велеса покинуло стены города, встало плотной стеной подле поля с

озимыми. Забава с распущенными волосами, облачённая в новую холщёвую рубашку,

расшитую цветными нитями, ту самую над которой она трудилась в доме княжны

Любавы, рука об руку со своим мужем Ярой взошли на поле.

Заваба скинула с себя рубашку на глазах у бодричей, стоявших от мала до велика

подле поля, ибо священное соитие не считалось сладострастием, а – честью перед

богиней. Яр расстелил шкуру волка на озимых, скинул порты и привлёк к себе жену.

Набежавший ветерок разметал медовые волосы молодухи…

Ладомира, стоявшая подле главной жрицы храма Матери Сыра-Земли,

залюбовалась соитием Забавы и Яра. Затем её охватило волнение и истома – внизу

живота пульсировало. По рассказам девок послушница знала – это неразделённое

желание с мужчиной. Перед глазами отчётливо встал образ Лесьяра…

Когда соитие молодых супругов вошло в завершающую стадию, Ладомира ощутила

позади себя жаркое дыхание. Она слегка обернулась… «Лесьяр! – подобно удару молнии

сознала она. – Лесьяр! Искушает меня на священном празднике!»

Но гнев Ладомиры угас, так и не разгоревшись. В глубине души она жалела, что не

может взойти на поле с озимыми вместе с охотником и отдаться ему прилюдно на правах

жены.

Наконец молодые супруги, завершив священное действо любви, покинули поле.

Бодричи приветствовали их восторженными криками.

Лесьяр, воспользовавшись всеобщим религиозным порывом, прильнул к уху

Ладомиры.

– Буду ждать тебя в своей хижине, как стемнеет…

Девушка в страхе отпрянула, оглянулась на жриц и послушниц – они, объятые

восторгом, возносили хвалу молодым и великой богине.

…Настал черёд главной жрицы культа Матери Сыра-Земли. Она взошла на поле с

озимыми и окропила его сурицей из священной храмовой чаши. Затем бодричи

бесконечным потоком переместились на невозделанное поле, ожидавшее своего часа.

Главная жрица окропила сурицей и его. Бодричи, приготовив специальные мешочки,

которые носили на шее в течение всего последующего года, собирали в них горстями

освящённую землю.

Намедни жрицы храма Матери Сырой-Земли с помощью послушниц возвели на

одном из полей обережный круг из камней и установили внутри него каменный алтарь.

На каменном алтаре устанавливался факел, который поджигался священным огнём,

добытым трением. Возле алтаря слева и справа ставили две чаши, наполненные

родниковой водой. Сначала бралась чаша, стоящая слева, подносилась ко лбу, и главная

жрица просила у Матери Сыра-Земли благословления. После чего она произносила:

– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла! Кто тебя послал,

тот по тебе заскучал! Тебя заклинаю, обратно отсылаю за синие реки, за высокие горы,

туда, где тебя не найдут заговоры. Вернись к пославшему, горя не знавшему. С ним

оставайся и не возвращайся.

То же самое действо жрица проделывала с правой чашей. Затем жрицы входили по

очереди в обережный круг, вставали подле алтаря, возводили руки к небу и поизносили в

едином религиозном порыве молитву. Послушницы, стоя вне круга, вторили:

– Ай же ты еси, Мать Сыра-Земля,

Земля родная, кормилица наша щедрая!

Всех ты нас породила,

Вспоила-вскормила,

Угодьем наделила,

Злак всякий прорастила.

Прости ты нас, в чём досадили тебе!

Челом тебе бьём,

Честну требу кладём,

Велику славу речём!

Ай же ты еси, Мать Сыра-Земля,

Земля родная, кормилица всеблагая!

Славна вовеки буди,

Обильна, щедрако людям!

Жито роди, род наш соблюди,

Во здраву святи!

Ладомира с трудом сосредоточилась, дабы правильно произнести слова молитвы,

которые она, казалось, знала с детства. Супротив её воли в голове пульсировали слова

Лесьяра:

– Буду ждать тебя в своей хижине, как стемнеет…

В это день птица Сирин совершала облёт земель бодричей. Она внимательно

наблюдала за священным действом, приняв облик пушистой серенькой птички кукши.

После возвращения в Радогош, ей предстояло дать подробный отчёт Матери Сыра-Земле.

К тому времени богиня уже напитается новыми силами.

В день празднования Матери Сыра-Земли многие славянские племена, соседи

бодричей из года в год наблюдали в небе огромных парящих птиц необычайной красоты и

считали их посланниками великой богини. Славяне не ошибались, ибо птицы, парящие в

небе, Семаргл, Гамаюн и Алконост, действительно выполняли свою миссию, а также

черпали Ваттен от возносимых им молитв.

***

Сказание о Матери Сыра-Земле, писанное Велесом в городе Радогош.

Когда наступает весна, гром будит Мать Сыра-Землю. Когда она просыпается, то

молодеет, украшает себя цветами, распространяет всюду силу и молодость.

Мать Сыра-Земля радуется солнцу, даруя людям урожаи. И она засыпает зимой,

чтобы пробудиться весной от зимнего сна.

Давным-давно Мать Сыра-Земля лежала во мраке и в стуже. Была она мертва, не

было ничего – ни света, ни звуков и никаких движений.

И тогда сказал Ярило, что нужно взглянуть сквозь кромешную тьму на Мать Сыру-

Землю, пригожа ли она? И пламенный взор Ярилы пронзил мрак, который лежал над

спавшей землёй. И там где его взор пронзил мрак и тьму, там воссияло солнце. И через

солнце полились жаркие волны Ярилина света.

Мать Сыра-Земля начала пробуждаться ото сна и пить лучи света. И от этого света

по недрам земли начала разливаться жизнь. Возлюбила Мать Сыра-Земля Ярилу, и от его

поцелуев постепенно земля покрылась лесами, полями, реками, озёрами, цветами и

злаками. На земле появились звери и птицы, в морях и реках её появились рыбы. Всё на

земле ожило.

А Мать Сыра-Земля продолжала пить светлые лучи и породила она человека. И

когда человек вышел из земных недр, Ярило ударил человека по голове золотой вожжой –

ярой молнией. И от этого удара в человеке зародился ум, и стал человек отличаться от

зверей.

А Мать Сыра-Земля радовалась, что любви Ярилы конца нет. Но через какое-то

время начало холодать, дни стали короче. Мать Сыра-Земля затуманилась с горя и начала

плакать, начались дожди на земле.

И тогда Ярило Матери Сырой-Земле сказал, чтобы она не печалилась, потому что

он покинет её ненадолго, иначе сгореть ей под его поцелуями. А пока Ярилы не будет,

земля будет спать под снеговым покровом до его прихода. А когда придёт время, пришлёт

Ярило вестницу к земле, Весну Красну, а после уже и сам придёт. После этого ушёл

Ярило, а Мать Сыра-Земля покрылась снегами и заснула до прихода весны.

***

Вечером, едва Велегош накрыли сумерки, Ладомира, ведомая доселе неизвестным

чувством, покинула городище и устремилась в лес к хижине Лесьяра. Матушка вместе с

отцом отправились в храм Агуни. Милослава напекла хлебов, чтобы задобрить божество,

которому уже много лет служил её муж.

Креслав стал жрецом ещё в юности. Однажды в разгар жаркого лета загорелась

изба его отца. В это время он вместе с родителем трудился в поле. А матушка с младшей

сестрёнкой занимались домашним хозяйством. Пожар вспыхнул внезапно от искры очага,

попавшей на тряпьё, и разнёсся по всей избе. Языки пламени лизали стены, пол, полати.

Сухое дерево и крыша, крытая камышом, мгновенно занялись. Мать, находившаяся на

заднем дворе, бросилась в дом и едва успела вытащить люльку с дочерью на улицу, как

крыша рухнула…

Не ведавшие о несчастье отец и сын вернулись вечером с поля и застали вместо

избы одни головешки. Всем миром Велегош помог отстроиться погорельцам заново.

После чего Креслав стал послушником в храме бога Агуни, а через несколько лет и

жрецом. Культ бога Агуни обзаводиться семьёй своим служителям не запрещал, потому

Креслав благополучно женился на Милославе. И вскоре родился Коршень.

Но испытания Креслава не закончились. Несмотря на то, что он служил в храме

Агуни, должен был трудиться и в поле, дабы прокормить своё семейство. Совмещать эти

две обязанности было нелегко. Тем не менее, Креслав на судьбу не роптал и поступал как

должно. Но когда Милослава ходила на сносях вторично, летом разразилась сильная

засуха. Трава пожелтела, земля растрескалась, деревья роняли листья, колодцы обмелели.

Русалки выходили на берег из лесного озера… Один лишь колодец Вилы был всегда полон

прозрачной ключевой воды и та, несмотря на свой дурной нрав, делилась ею с бодричами.

Правда, те не забывали приносить лесному духу щедрые дары.

Жрицы храмов Живы и Додолы молили богинь о помощи. Повсеместно на земле

бодричей совершались обряды обливания водой Додолы. Для совершения обряда

обливания водой находили девочку-сироту, родившуюся после смерти отца. На девочку

надевали крашеный в зелёный цвет льняной костюм, имитирующий буйную зелень.

Вместе с девочкой по дворам ходили женщины и исполняли обрядовую закличку:

«Гром гремучий,

Тресни тучи,

Дай дождя

С небесной кручи.

Секи, секи, дождь,

На бабину рожь,

На дедово семя –

Чтоб взошло вовремя.

Секи, секи, дождь,

На нашу рожь,

На бабину пшеницу,

На просо, чечевицу,

На дедов ячмень —

Поливай целый день!»

После исполнения обрядовой заклички и танца перед домом хозяева окатывали

ряженую девочку водой. Имитируя дождь, иногда обливали через решето или сито, при

этом «Додола» вертелась, чтобы разбрызгать вокруг себя побольше воды. После чего

хозяева одаривали исполнителей. Собранные подарки и продукты участники процессии

делили между собой – большую долю получала девочка-сирота. По окончании обряда

участницами устраивалась совместная трапеза.

Но, увы, дождя всё не было. Напрасно бодричи всматривались в высокое голубое

небо с раскалённым солнцем. Богини Жива и Додола безмолвствовали.

Тогда Креслав вместе с избранными горожанами оправились в священный Радогош,

дабы умолить богиню Мать Сыра-Землю. Стекались к священному городу славяне с

земель лютичей и поморян. Паломники пали ниц пред золотыми стенами города и денно и

нощно возносили молитвы Матери Сыра-Земле.

Та сразу ощутила прилив Ваттена. Вопреки запретам Триглава, Перуна и Авсеня,

она поднялась на стены города и предстала перед паломниками. Те ликовали – богиня

снизошла на них из великого Чертога. И пообещала им дождь…

***

В этот же день в родовом чертоге Триглава разразился скандал. Триглав, а также

пришедшие в связи с последними событиями Перун с Додолой и Авсенем, обвинили свою

соплеменницу в нарушении закона о невмешательстве.

На что Мать Сыра-Земля ответила:

– Ещё с древних времён этот закон претил мне! Люди возносили мольбы Додоле и

Живе! И что же?! Дождя нет и поныне! Земли бодричей, лютичей и поморян гибнут. Их

народы умрут с голоду, не переживут зиму. Кто станет тогда питать вас Ваттеном? Итак,

большая часть наших соплеменников уже уподобились смертным и завершили свой

земной путь на погребальных кострах! Тем паче, Логос с каждым днём всё больше

отнимает у нас силу! Молю вас забудьте об этом законе – иначе всех нас настигнет

смерть!

Авсень тряхнул длинной белой, как лунь, бородой.

– Род не одобрил бы твоих слов. Ты намерена потратить большую часть Ваттена

на вызов дождя. Твои силы истощатся… Это прямое вмешательство в судьбу здешних

племён.

Однако Жива и её сёстры Рожаницы также не поддержали свою мать. Богиня так и

осталась не понятой. Однако случилось чудо: по возвращении паломников домой начался

дождь. Для обитателей Радогоша, ирийцев, стало загадкой: было ли это вмешательством

со стороны Матери Сырой-Земли? Или всё-таки дождь пролился естественным путём?

Учинили совет, на котором ирийцы-таки пришли к непреложному выводу: дождь пришёл

сам, без помощи Ваттена Матери Сырой-Земли.

***

Однако Креслав, возвращавшийся в рядах бодричей в Велегош, принёс богине

клятву: коли родится у него дочь – станет жрицей в храме Матери Сыра-Земли. В

положенный срок Милослава разродилась девочкой, которую в храме Матери Сыра-Земли

нарекли Ладомирой. Перед лицом богини Креслав повторил своё обещание: Ладомира

станет жрицей.

Милослава приняла решение мужа, хотя в душе с ним не смирилась. Ибо знала: в

жрицы богини Матери Сыра-Земли отдавали девочек-сирот или из семей, где родятся одни

дочери. И без Ладомиры хватало желающих служить её культу.

В последнее время Милослава всё чаще хотела поговорить с мужем об участи

дочери, но не решалась. Она хотела убедить Креслава – Ладомира должна выйти замуж,

познать материнское счастье. Ведь старший Коршень не намерен связать себя семейными

узами. Воинская служба – его удел. Что же станет с их семенем?

…Ладомира незаметно выскочила через малые ворота, пробежала по мосту. Ещё

немного и пастухи будут гнать скотину домой, а затем ворота затворят на ночь. Но

девушку охватило безумие, она неслась, не чуя земли под ногами. Ладомира более не

терзалась сомнениями и не думала: что сделает с ней отец, когда узнает, что она провела

ночь вне дома в объятиях охотника Лесьяра.

Ладомира ступила в сумрачный лес. Тотчас раздался голос Охальника:

– Руку давай… До хижины Лесьяра проведу. Чай заплутаешь ещё…

Ладомира отдышалась и пришла в себя – перед ней стоял леший, стыдливо

прикрывший плащиком.

Она решительно протянула ему руку:

– Веди!

Охальник хихикнул.

– Совет вам да любовь, как говорится…

Ладомира не ответила. В этот момент она уже думала лишь об одном, как она

скинет рубашку и бросится в объятия Лесьяра.

Ладомира и Охальник добрались до хижины Лесьяра, когда лес окончательно

окутал мрак. Средь деревьев заиграл свет факела.

– Дошли! Говорил же: проведу. Я по лесу с закрытыми глазами ночью ходить могу.

Ладомира сверху вниз взглянула на Охальника. В этот момент его зелёная лохматая

голова и длинные заострённые ушки показались девушке отчего-то особенно

привлекательными. Она нагнулась и чмокнула лешего в нос. Её обдало запахом сыроежек,

леший их особенно любил употреблять в пищу. Во время сезона грибов он собирал их и

засушивал про запас.

– Спасибо тебе… – поблагодарила Ладомира. – Дальше я сама…

Леший вздохнул и скрылся в лесу. Девушка уверенно устремилась навстречу своей

судьбе. Когда она вышла на небольшую полянку, на которой располагалась охотничья

хижина, Лесьяр сидел на пеньке подле своего жилища и натягивал тетиву на новый лук.

Рядом на кованой треноге пылал факел, хорошо освещая всю полянку.

– Лесьяр, – произнесла она. – Я пришла…

Охотник вздрогнул и оторвался от своего занятия.

– Ты?! – воскликнул он, отбросил лук наземь и устремился к Ладомире. – Не

побоялась прийти?! – не верил он своим глазам, пока не заключил девушку в свои жаркие

объятия.

– Боялась, ох как боялась… – призналась Ладомира. – Отец с меня завтра шкуру

живьём спустит… Ну и пусть… Мне теперь всё равно, лишь бы с тобой быть…

Лесьяр, охваченный желанием, поднял Ладомиру на руки и унёс в хижину.

В полночь из леса на поляну вышла Вила – осмотрелась. Факел догорал в треноге.

Неожиданно из хижины до неё донеслись девичий смех и голос Лесьяра. Вила метнулась к

окну, затянутому бычьим пузырём. Но разглядеть через него внутренне убранство хижины

ей не удалось. Тогда Вила прильнула к двери – та оказалась не запертой изнутри. Лесной

дух в образе прекрасной девы, незаметно проскользнул в жилище и притаился за

занавеской, отделявшей крохотные сени от горницы.

Взору Вилы открылся пылающий очаг. Подле него на шкурах нежились

обнажённые Ладомира и Лесьяр. Медовые косы девушки разметались по медвежьей

шкуре. Сама же она лежала, прильнув к груди охотника, утомлённая любовными ласками.

Неожиданно Вила ощутила укол ревности. Доселе она не придавала значения

увлечению охотником. Тем паче, что горожанки не часто захаживали в его хижину, ибо

слава о красавце охотнике, соблазнившем княгиню лютичей, шла впереди него. Теперь она

понимала: Лесьяр потерян для неё навсегда. И не привлечь ей охотника множеством

меркулов из своего потаённого сундука.

Вила также бесшумно, как и вошла, покинула хижину. Обернувшись, она плюнула

на дверь, и хотела было лишить по своему обыкновению Лесьяра в отместку мужской

силы. Но передумала и произнесла:

– Призываю кикимору, шишагу, полевого анчутку, бесов, оборотней, водяных,

леших – всю лесную нечисть в свидетели. Не будет для Лесьяра боле счастья. Пусть

погубит его любовь к Ладомире…

Вила перевернулась три раза на месте, плюнула через правое плечо и добавила:

– Ключ, замок, так тому и быть…

И ушла прочь.

Глава 4

Мокошь во славе великой приходишь к нам из Ирия, творя достаток детям своим.

Твои руки склоняются к нам плодовитыми ветвями. Улыбку твою видим в тепле осеннем.

Богатыми урожаями одариваешь нас и мы чтими кланяемся Земле святой – Мокоши –

кормилицы нашей. С любовью славим Тебя как дети верные твои.

***

Едва забрезжил рассвет, Ладомира попрощалась с возлюбленным и засобиралась в

городище.

– Батя хворостиной меня отхлещет, как пить дать, – сказала она, утопая в

объятиях охотника. – Ну и пусть… Теперь ничто не разлучит нас…

Лесьяр крепко поцеловал её в губы и сказал:

– В лесу в паре вёрст отсюда сохранилось древнее капище богини Лады. Когда-то

в нём совершались свадебные обряды. Позже хутора, что стояли вокруг него, пришли в

упадок, но капище – и алтарный камень и изваяние Лады стоят по сей день. Мы можем

принести жертву, к примеру, зайца, что символизирует плодовитость, найти пару

свидетелей и вступить в брачный союз. Тогда твой батя ничего супротив богини не

сделает.

Ладомира вздохнула.

– Так тому и быть, но только позже… Сейчас мне нужно уходить…

Девушка шла по лесу в направлении городища, дурные предчувствия терзали её

душу. Неожиданно перед ней явилась Вила. Ладомира вздрогнула, сердце её сжалось в

комок.

– Знаю, Ладомирой тебя кличут… – плавным голосом начала Вила. – Сколь раз

тебя в лесу видала… Думала – девчонка ещё… А ты, стало быть, для любви созрела…

Ладомира гордо вскинула подбородок, понимая, что перед ней – та самая Вила в

образе прекрасной девы, которая любилась с Лесьяром.

– Да хоть и так! – дерзко ответила девушка. – Я – человек! Лесьяр тоже! Ты ж

– просто дух.

Глаза Вилы блеснули ненавистью.

– Права ты, девка! Я – дух лесной! – произнесла Вила, приблизилась к девушке

и дотронулась рукой до неё груди.

Голова Ладомиры закружилась, лес поплыл перед глазами – она лишилась чувств.

– Так-то вот! – наставительно произнесла Вила. – Не достанется он ни тебе, ни

мне!

Затем она, словно пушинку подхватила бесчувственную Ладомиру, и пошла прочь к

тракту, ведущему от слободы воеводы Колота, что раскинулась на правом берегу Альбы, к

заставе княжича Калегаста и далее – к Велегошу.

***

Тем временем по тракту двигался небольшой вооружённый отряд кмето

в24

под

предводительством Яромира, старшего сына воеводы Колота. Почитай последние три года

Яромир провёл в слободе безотлучно, как того требовали интересы князя Радомира.

Слобода, которой твёрдой рукой правил Колот, занимала выгодное стратегическое

положение и контролировала огромную территорию вдоль правого берега реки. Всё чаще

разведчики Колота доносили: за рекой, происходит какое-то постоянное движение.

Воевода сколь раз жалел, что не владеет крыльями сокола и острым глазом птицы, а то

взмыл бы в небо и сам воочию узрел, что же, наконец, происходит на левом берегу.

И как следствие докладов, дозорные, соорудившие множество схронов вдоль реки

и на приграничной земле с лютичами, задержали двоих подозрительных моравов,

выдававших себя за купцов.

Колот лично допросил их. Говорили купцы на моравском наречии, но и владели

общим праязыком. Колот отчасти владел моравским, ибо по молодости лет сопровождал

посольство князя в Прагу. С виду моравы вроде как внушали доверие, даже весь товар

перед воеводой выложили. Но Колота отчего-то терзали смутные сомнения. И тогда

многоопытный муж пошёл на хитрость. Он не сомневался, что моравы таковыми и

являются, но подозревал, что они – поклонники Логоса и шпионы магистра Генриха фон

Бассенхайма.

Колот задержал моравов в слободе под предлогом покупки всего их товара,

пообещал щедрые деньги. Отчего-то моравы отреагировали на это вяло и подозрения

Колота лишь укрепились – они стремились в Велегош, дабы собрать сведения о заставе

княжича и укреплениях городища.

К тому же лишь намедни прошёл праздник Матери Сыра-Земли и всю

последующую седмицу бодричи приносили подношения богине. Колот предложил

моравам, как гостям, сопроводить его и сына в храм, расположенный за пределами

слободы. Моравы помрачнели, но согласились…

Воевода, Яромир и моравы ступили в пределы древнего деревянного храма. За

алтарным камнем, в капище, перед деревянным изваянием богини стояла главная жрица,

владеющая отчасти древним даром ясновидения. Не раз Колот убеждался в неё правоте.

Вокруг алтарного камня горели факела. Первым принёс подношения воевода. Он

поклонился изваянию богини, а затем встал на колени перед алтарём и возложил на него

дары. Затем его примеру последовал Яромир.

Жрица цепким взором впилась в пришлых моравов, те словно, в землю вросли.

24 Кмет – на древней Руси фактически тот же дружинник. К примеру, дружинника воеводы или посадника

назвали кметом. Дабы отделять от княжеского дружинника.

– Вижу – братья по крови наши, – спокойно сказала жрица, обращаясь к

моравам, – а по духу – НЕТ! Другому богу, отличному от богов наших предков

поклоняетесь! – уже выкрикнула она.

Моравы побледнели. Но за мечи схватиться не могли, ибо их по обычаю оставили

при входе в храм. Колот и Яромир быстро поднялись с колен. От стен святилища

отделились жрицы. Один из поклонников Логоса выхватил кинжал из голенища сапога.

– Не подходи! – возопил он на праязыке. Все присутствующие в храме отлично

поняли значение его слов.

Второй морав рухнул на колени и взмолился.

– Помилуйте! Умоляю вас именем Рода и Даждьбога, которых я в душе никогда не

предавал. Наши семьи – в заложниках у магистра. Если мы не вернёмся – сожгут их на

костре…

Главная жрица смягчилась.

– Колот, делай, что должно… – коротко сказала она.

У выхода из храма моравов уже поджидали люди Колота.

…Теперь отряд Яромира сопровождал пленных моравов в Велегош на княжеский

суд. Пленники вели себя спокойно, смирившись со своей незавидной судьбой.

Отдохнувший после ночи отряд неспешно двигался к городищу. Вдруг Яромир,

ехавший впереди кметов, заметил нечто подозрительное прямо на дороге. Он пришпорил

лошадь и устремился вперёд, бросив кметам чрез плечо:

– Стерегите пленных!

Через два десятка саженей к его вящему удивлению его взору предстала

бесчувственная девушка, лежавшая прямо посреди дороги.

Яромир спешился.

Девушка лежала на пыльной дороге, словно спала. Яромир невольно залюбовался

её красотой…

– Эй, деваха… – позвал он и дотронулся до плеча Ладомиры. – Ты что же

посредь тракта улеглась?

Однако ответа не последовало. Яромир не на шутку обеспокоился. Осмотрел

девицу – следов крови на ней не было.

Тут подоспели его кметы. Старшина Сдоба, бросив взор на девку, спросил:

– Чай лихие люди напали?

Яромир пожал плечами.

– Чудно всё это… Лежит, словно спит… Трясёшь её – не просыпается. Следов

крови не видать… Надобно в городище её отвезти, небось оттудова. Авось родичи

найдутся, решат чего с ней делать. Сдоба, а ну подмогни мне…

Сдоба послушно спешился, а Яромир напротив ловко запрыгнул на лошадь. Ездил

он без седла, как и все славяне, лишь шерстяной попоной укрывал спину лошади.

Сдоба нагнулся и подхватил девку.

– Легка, как пушинка… И хороша… – заметил он.

Яромир принял Ладомиру на лошадь, усадил вперёди себя, обнял, чтобы та не

упала. После чего неспешной рысцой пустил лошадь. Отряд кметов и пленники

безропотно последовали за своим командиром.

День уже близился к полудню, прежде чем отряд Яромира достиг городища.

Намедни вечером в доме Креслава происходило настоящее светопредставление.

Жрец метался сначала по избе, затем – хозяйственным постройкам в поисках негодной

дочери. Поначалу грозился шкуру с неё живой спустить. Милослава всё это время

причитала:

– Мать Сыра-Земля! Богиня Лада! Позор-то какой! Девка на ночь к полюбовнику

сбежала!

Но затем спохватилась, помчалась к мужу, который метался, словно раненый волк

по двору:

– А может беда с ней приключилась? – обеспокоилась Милослава.

– Беда у неё между ног! – взъярился Креслав. – Как теперь я Матери Сыра-

Земли молиться стану? Как в храм её войду?

Милослава попыталась успокоить мужа.

– Дык доча-то наша послушница и только! Жрицей-то она ещё не стала. Мать

Сыра-Земля всё видит и простит! Молиться станем!

– Великой богине я помолюсь! Прощения испрошу за блудную дочь! А её… —

Креслав сжал кулак. – Пусть тока домой возвернётся! Будет ей родительская ласка!

Супруги не смыкали глаз всю ночь – ждали дочь. Но она так и не пришла. Лишь

на рассвете их сморил тяжёлый беспокойный сон.

Отряд кметов вошёл в городище. Тотчас обитатели Велегоша стали обращать

внимание на Яромира, везущего на лошади спящую девку. Всадники прямиком

проследовали на центральную площадь к княжескому терему.

Сдоба спешился и оправился к князю с поклоном, мол, так и так светлый князь,

прибыл Яромир, сын воеводы Колота, с пленными моравами. Да к тому же по дороге

Яромир девку подобрал, ни жива та, ни мертва.

Князь сим докладом озаботился, оставил все дела и в сопровождении двух верных

гридней25 покинул терем – во дворе толпились спешившиеся кметы Яромира, сам же сын

воеводы держал на руках Ладомиру. Князь Радомир бросил беглый взор на пленных

моравов.

– В темницу их, позже разберёмся! – приказал он.

Кметы поспешили исполнить его волю.

Князь цепким взором смерил Яромира, стоявшего посередь двора, с девкой на

руках. И одобрительно заметил:

– Возмужал! Вылитый батя! – а затем добавил: – А с девкой чего стряслось?

– Не ведаю, князь! Словно спит… – ответствовал сын воеводы.

Князь вгляделся в лицо девушки.

– Видал её в городище, из наших будет. Зовите Любаву, та всех красных девок

наперечёт знает. А пока что положите её на сено под навесом, да ведунью Сияну кликните.

А у меня дела поважнее есть…

Вскорости пришла Любава, обнялась с младшим братом. Почитай не видались три

года, со дня свадьбы с княжичем Калегастом.

Затем молодая княжна глянула на девушку.

– Мать Сыра-Земля! Так это ж Ладомира, дочь Милославы и жреца Креслава. —

Молодая княжна кинулась осматривать девушку. – Спит словно, не просыпается… Без

Сияны тут не обойдёмся.

– Князь велел послать за ней… – отозвался Яромир, присев подле девушки на

корточки и погладив её по роскошной медовой косе. – Хороша девка, ох хороша… —

едва слышно вымолвил он.

Тем временем Любава отправила свою девку за Креславом.

Сияна пришла по зову княжескому первой. Быстро оглядела девушку.

– Порчу на неё сильную навели. Заговоры надобно справить как можно быстрее.

Иначе помрёт девка.

Любава обмерла и схватилась за голову.

– Так что ж ты стоишь? – взъярился Яромир. – Девку спасай!

Сияна усмехнулась.

– Больно скорый, ты, молодец. Не припомню тебя…

– Яромир, сын воеводы. Три последних года в слободе с отцом жил… Службу нёс.

Сияна кивнула.

– Девку неси ко мне в дом. Тут я сделать ничего не смогу…

25 Гридни – княжеские телохранители.

Не успела Сияна произнести эти слова, как на княжеский двор, словно вихрь,

влетели Креслав с Милославой.

Сияна жестом остановила обеспокоенных родителей.

– Пыл умерьте! С дочерью вашей беда приключилась. Но помочь ещё можно.

Креслав метнул гневный взор на Яромира.

– Кто таков, отчего дочь мою на руках держишь? – ярился он.

– Яромир, спаситель дочери вашей. Коли не подобрал бы её на дороге… —

спокойно пояснила Сияна. – Да некогда лясы точить – заговор справлять надобно. А то

поздно будет! Поторопитесь!

…В доме ведуньи Яромир уложил Ладомиру на широкую скамью.

– Мне помощник нужен, – коротко сказала Сияна.

– Я помогу! – с жаром откликнулся Яромир. И виновато взглянул на

огорошенных его напором Креслава и Милославу. – Не обессудьте. Я нашёл вашу дочь и,

стало быть, за неё в ответе.

Креслав усмехнулся в пышную русую бороду.

– Добро…

Сияна открыла небольшой ларь, стоявший на столе подле скамьи, на которой

лежала девушка. Извлекла из него плетёную верёвку.

– Вот держи, – протянула её Яромиру. – Я стану заговор читать, а ты узлы вяжи.

Как сделаю паузу – вяжи узел.

Яромир с готовностью кивнул.

– Вы же, сядьте на скамью подле двери, – велела ведьма родителям девушки. Те

молча подчинились.

Тем временем Сияна взяла глиняную чашу, наполнила её чистой водой из бадейки.

Затем она встала подле девушки и, поливая тонкой струйкой из чаши вокруг скамьи,

начала поизносить заговор:

– Именем Матери Сыра-Земли порча злая отступись от Ладомиры, дочери

Креслава с Милославой.

Сияна сделала паузу. Яромир завязал узел на верёвке…

– Прочь ступай в тёмные леса, где люди не ходят, птицы не летают. —

Продолжила ведьма и вновь сделала паузу. Яромир тотчас завязал узел на вверенной ему

верёвке. – Порча злая выходи на быстру реку, в коей рыба не плывёт, и лютый ветер тебя