Текст книги "Цифровая революция. Преимущества и риски. Искусственный интеллект и интернет всего"

При рассмотрении перспектив НОАК, стремящихся улучшить возможности кибервойны, внимание уделяется по крайней мере следующим трем проблемам и их мерам противодействия.

Первая проблема связана с талантами в области кибервойны. Хотя Китай ежегодно выпускает 15 000 киберспециалистов он не удовлетворяет потребности в 700 000–1,4 миллиона специалистов, создавая серьезную нехватку кадров. Помимо нехватки кадров, НОАК сталкивается с другими проблемами, включая разрыв между образованием и спросом, несбалансированную расстановку кадров и отток талантов в частный сектор. Утверждается, что эти проблемы особенно заметны в зарождающейся SSF. Управление Центральной комиссии по делам киберпространства CCP уже объявило, что в течение десяти лет, начиная с 2017 года, оно назначит семь институтов, включая. Информационный инженерный университет SSF, в качестве институтов модели кибербезопасности и приложит усилия для обучения талантов. В ответ на намерение правительства частная компания по обеспечению информационной безопасности 360 Enterprise Security Group в последние годы быстро создала учебные и исследовательские институты, имеющие отношение к кибербезопасности. Тем не менее решить такие проблемы, как отток талантов из армии, скорее всего, будет непросто.

Вторая проблема связана с разработкой «булавы убийцы» в киберпространстве. «Булава убийцы» относится к стратегическому оружию, позволяющему преодолеть свою неполноценность по сравнению с превосходящими общими активами противника. Китай, обладающий меньшими военными возможностями по сравнению с США, считает, что необходимо разработать «булаву убийцы» для кибервойны. Учитывая, что НОАК усиливает военный потенциал, чтобы выиграть интеллектуальную вой ну, которую она считает будущей формой войны «булава убийцы» для кибервойны может быть разработана с учетом новых технологических тенденций, включая ИИ. Например, Информационный центр по науке и технологиям Министерства обороны Китая, находящийся под непосредственным руководством Комиссии по науке и технологиям CMC, отмечает, что дальнейшее развитие технологии ИИ может предоставить прорывные возможности как для наступательных, так и для оборонительных аспектов киберпространства и внести фундаментальные изменения в само киберпространство. Согласно веб-сайту Центральной комиссии по делам киберпространства, 360 Enterprise Security Group идентифицирует технологию автоматического нахождения уязвимостей как технологию «булавы убийцы» для того, чтобы сделать первый шаг в кибернаступательных и оборонительных операциях. В то же время Симоне Досси, доцент Миланского университета, которая проанализировала дискурс НОАК, отмечает, что для разработки булавы убийцы необходимо выполнить два требования: (1) внедрение инноваций в основные технологии, такие как операционная система (ОС); и (2) общая технологическая изощренность.

Третья проблема – это меры по локализации основных кибертехнологий. Опора на иностранные компании в области кибертехнологий вызывает опасения по поводу уязвимости кибербезопасности в Китае. Примечательно, что в результате установки информационных устройств иностранного производства в НОАК и местных правительственных органах с 1990-х годов Китай постепенно превратился в «киберколонию», что, как говорят, значительно подорвало кибербезопасность и привело к тому, что иностранные компании стали лидерами в технологиях информатизации. В то время, как некоторые выступали за внедрение передовых технологий иностранных вооруженных сил в процесс информатизации для ускорения процесса, другие отмечали, что отсутствие независимых инновационных возможностей подорвет кибербезопасность НОАК.

В глобальном масштабе американские продукты в настоящее время составляют большую часть оборудования и программных продуктов, которые играют ключевую роль в информационной индустрии. Например, что касается основных технологий в отрасли резервного копирования с защитой от сбоев, Китай более чем на 98 % полагается на иностранную продукцию, включая таких ее производителей, как IBM, Hewlett-Packard и Symantec.

Эксперты НОАК тревожатся, что американские информационные технологии устанавливаются вместе со специальным программным обеспечением, которое дает преимущество США в экономических, политических и других интересах. Они опасаются того, что внутренняя критически важная информационная инфраструктура Китая находится под контролем США, особенно электроэнергетические, финансовые и телекоммуникационные сети, что подвергает Китай серьезным рискам безопасности. В выпуске SMS за 2013 год отмечается, что основные кибертехнологии находятся в руках других стран, в результате чего Китай уступает в кибер-контратаках. Опасения по поводу технологической зависимости, вероятно, стоят за стремлением Китая увеличить коэффициент локализации приоритетных отраслей, как указано в документе «Сделано в Китае 2025».

Что касается информатизации и военно-гражданского слияния, то основное внимание обращено на идею «все люди одновременно являются солдатами». Это считается социальным признаком будущей информационной войны. В мирное время резервный персонал назначается на 38 должностей в частных компаниях, тесно связанных с военными, включая Интернет-индустрию; в военное время военные забирают необходимый персонал из частного сектора. Считается, что эта модель позволит добиться экономии на военных расходах. Благодаря огромному количеству выдающихся талантов в частном секторе Китая были достигнуты заметные успехи в сфере военно-гражданского слияния в информационном секторе, где отрасли ожидают быстрого роста. Руководство КПК создало Центральную ведущую группу по кибербезопасности и информатизации в 2014 году и повысило ее до Центральной комиссии по делам киберпространства в 2018 году. Закон о кибербезопасности также вступил в силу в 2017 году. Таким образом, усиливаются меры, позволяющие КПК и государству обеспечить лидерство и управление в киберпространстве. Слияние сектора национальной обороны и частного сектора требует координации не только между военными и местными правительствами, но также министерствами, отраслями и регионами.

Международные вопросы, касающиеся кибербезопасности Китая, можно разделить на две категории: управление киберпространством; и кибератаки. Обращает на себя внимание деятельность Китая в обоих направлениях.

Инициативы по киберуправлению не одинаковы в ведущих странах, а международные правила киберуправления все еще находятся в стадии разработки. В таких обстоятельствах правительство Китая считает, что сейчас важное время для того, чтобы взять на себя инициативу по формированию международных правил кибербезопасности. В Национальной стратегии безопасности в киберпространстве (NCSS), обнародованной в декабре 2016 года, правительство Китая признает, что «международная конкуренция за контроль над стратегическими ресурсами в киберпространстве, право устанавливать правила, занятие стратегических позиций для командования (например, по международным стандартам) и захват стратегической инициативы продолжают усиливаться. Китайское правительство имеет собственное понимание национального суверенитета в киберпространстве» NCSS заявляет: «Суверенитет киберпространства является важной частью государственного суверенитета». Хотя и западные страны, и Япония признают суверенитет в киберпространстве, они одновременно подчеркивают, что государственное вмешательство должно быть ограничено на основе их одобрения свободы выражения мнений. Напротив, национальный суверенитет, отстаиваемый правительством Китая, включает право правительства регулировать контент во внутреннем информационном пространстве. Таким образом, стоит отметить, что правительственные полномочия по вмешательству в киберпространство значительно различаются у Китая и западных стран.

В связи с этим китайское правительство подчеркивает, что решение проблемы киберпространства должно быть заключено в новых договорах с учетом того, что «в качестве нового рубежа киберпространство должно регулироваться правилами и нормами поведения». В основе этого лежит представление о том, что применение существующего международного права к киберпространству потребует защиты прав человека в киберпространстве, таких как свобода слова и секретность.

С тех пор, как к власти пришла администрация Си Цзиньпина, китайское правительство установило киберсуверенитет в Китае, приняв ряд законов, включая Закон о национальной безопасности, Закон о борьбе с терроризмом и Закон о кибербезопасности. Наряду с этим, Правительство продемонстрировало международному сообществу активное намерение продолжать разработку международных правил. Китай заключил международные соглашения со странамиединомышленниками, в том числе межправительственное соглашение о сотрудничестве в области информационной безопасности между государствами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), включая Россию. В 2011 году Китай и три других государства-члена ШОС предложили ООН Международный кодекс поведения в области информационной безопасности. Таким образом, Китай стремился сформировать международные правила управления киберпространством. В то же время с западными странами, которые придерживаются иных взглядов, чем Китай, страна продвинула диалог по созданию правил киберпространства с упором на меры укрепления доверия. Например, в составлении «Таллинского руководства по международному праву, применимому к кибервойне» под руководством Совместного центра передового опыта в области киберзащиты НАТО (CCDCOE) принимал участие профессор Хуан Чжисюн из Уханьского университета. Однако, несмотря на такое развитие событий, Китай и западные страны до сих пор не урегулировали свои разногласия ни по вопросу национального суверенитета в киберпространстве, ни по вопросам, связанным с применимостью существующего международного права.

В дополнение к формированию международных правил, в последние годы правительство Китая готовилось к разработке Китайских стандартов 2035, плана действий по унификации и интернационализации национальных стандартов. Согласно этому плану, Китай, вероятно, будет стремиться установить стандарты для международных коммуникационных и других технологий. С этой точки зрения следует отметить, что Министерство промышленности и информационных технологий Китая и китайские коммуникационные компании, включая Huawei, предложили стандартизировать новые IP-адреса в специализированном агентстве ООН, Международном союзе электросвязи (МСЭ). На высшую должность Генерального секретаря МСЭ уже назначен ЧжаоХоулинь из Китая. Некоторые страны, включая Соединенные Штаты и Соединенное Королевство, выразили озабоченность по поводу того, что это предложение принимается для рассмотрения. Некоторые аналитики утверждают, что для достижения кибер-доминирования, которое считается одним из ключевых компонентов информационного доминирования, требуются полномочия над серверами международных маршрутов Интернета, право устанавливать стандарты и широкие полномочия над компьютерными сетями, включая способность формировать общественное мнение в сети. С этой точки зрения деятельность правительства Китая по установлению стандартов для международных коммуникационных технологий согласуется с позицией НОАК по достижению информационного доминирования, о которой говорилось ранее.

В связи с этим некоторые утверждают, что внедрение инфраструктуры информационных коммуникаций, созданной в Китае, в развивающиеся страны приведет к распространению и укреплению авторитарных режимов. В последние годы китайское правительство и китайские компании экспортировали свою информационно-коммуникационную инфраструктуру и проводили тренинги по смежным технологиям в развивающихся странах, чтобы помочь им повысить свой потенциал в области общественной безопасности и противодействия терроризму. Внимание обращается на эти события как на иллюстрацию того, как растущее глобальное присутствие Китая в киберпространстве имеет последствия для международного сообщества.

При администрации Си Цзиньпина модернизация военного потенциала в Китае продвигалась через политику военно-гражданского слияния (MCF). Проще говоря, эта стратегия MCF направлена на укрепление военного потенциала и продвижение нации за счет объединения военной и социально-экономической составляющих. В частности, Китай использует принцип рыночной экономики для модернизации вооруженных сил в широком спектре областей, включая технологии, промышленность и развитие человеческих ресурсов. «Военные» в военно-гражданском слиянии относятся к самой военной силе и компаниям по производству оружия и оборудования, в то время как к «гражданским» относятся невоенные организации, такие как государственные предприятия, частные компании, образовательные учреждения и научно-исследовательские институты. Двумя основными способами продвижения MCF являются «устранение барьеров для конверсии в оборону» и «гражданское участие в оборонной промышленности». «Устранение барьеров для конверсии в оборонную промышленность» означает поощрение эффективной модернизации и оживления рынка путем передачи производства военных материалов на аутсорсинг частным компаниям и другим гражданским организациям и передачи результатов военных исследований на продукцию гражданского назначения. Напротив, «гражданское участие в оборонной промышленности» относится к участию частных компаний и других лиц в производстве и исследовании военных материалов с одобрения властей.

Коммунистическая партия Китая всегда предусматривала военно-гражданские отношения для управления обществом. Если взглянуть на историю Китая в XX веке, то можно увидеть, что использование военного потенциала позволило КПК осуществлять управление, о чем свидетельствует фраза «Политическая власть вырастает из дула пистолета», которую произнес Мао Цзэдун во время экстренного заседания Совета Европы в августе 1927 г. Фактически, НОАК сыграла важную роль в процессе насильственного осуществления КПК аграрной революции по всему Китаю, поскольку КПК расширяла регионы под своим контролем. Революция КПК стала возможной благодаря использованию ими вооруженных сил для мобилизации и реквизиции различных ресурсов, таких как земля, еда и человеческие ресурсы. В 1942 году на встрече высших должностных лиц приграничного района Шаан-Ган-Нин во время войны против Японии Мао Цзэдун представил принцип «внимания как к военным, так и к гражданскому населению», который был направлен на развитие экономики и обеспечения поставок за счет участия военных в производственной деятельности. История использования вооруженных сил для усиления социального управления и производственного потенциала во время коммунистической революции была важным фактором, стоящим за постоянным упором КПК на военно-гражданские отношения даже после основания КНР.

Производственная деятельность военных продолжалась даже после основания КНР в 1949 году. Народная политическая консультативная конференция Китая разрешила военным систематически участвовать в сельскохозяйственном и промышленном производстве в той мере, в какой это не мешало их военным задачам. В контексте тяжелой финансовой ситуации в период основания страны, было решено, что НОАК должна отвечать за некоторые производственные задачи. Ей было разрешено заниматься сельским хозяйством, животноводством, рыболовством, водными ресурсами, ремеслами, строительством, промышленностью и транспортом, но было запрещено участвовать в торговле на том основании, что это приведет к коррупции. В своих инструкциях относительно участия военных в производственной деятельности Мао Цзэдун дал положительную оценку производственной деятельности вооруженных сил, заявив, что «участие Народно-освободительной армии в производстве не является временным; оно основано на перспективе долгосрочного строительства».

После периода непрерывных боевых действий, включая войну против Японии, гражданскую войну в Китае и войну в Корее, с середины 1950-х годов Китай начал уделять приоритетное внимание построению нации, и КПК начала стремиться сбалансировать как экономическое строительство, так и укрепление национальной обороны. В своей речи 1956 года «О десяти основных взаимосвязях», в которой он обсуждал проблемы построения социализма в Китае, Мао Цзэдун поднял важность экономического строительства, утверждая, что только путем дальнейшего ускорения развития экономического строительства Китай может достичь дальнейшего прогресса, в наращивании национальной обороны. Более того, Мао Цзэдун указал, что расходы государственного бюджета, относящиеся к вооруженным силам, которые выросли до 30 % в период первой пятилетки (1953-1957), должны быть сокращены примерно до 20 % в течение второй пятилетки (1958-1962), чтобы собрать больше средств, которые можно было бы использовать для открытия большего числа фабрик и производства большего количества оборудования. В ответ на политику Мао Цзэдуна, в 1957 году Второе министерство машиностроения Государственного совета, которое отвечало за производство вооружений, представило политику из 16 символов для национальной оборонной промышленности, в частности: «военно-гражданская интеграция, интеграция мира и войны, приоритет военным, поддержка военных в гражданском секторе».

Однако из-за конфронтации с двумя сверхдержавами США и СССР и напряженности во внутренней политике, достижение как экономического строительства, так и укрепления национальной обороны не шло так, как первоначально предполагалось. С середины 1960-х годов движение «Третий фронт» развивалось, и приоритет отдавался инвестированию экономических ресурсов в тяжелую промышленность и национальную оборонную промышленность. В ходе этого процесса НОАК стала раздутой, и на ранних этапах Культурной революции численность военнослужащих достигла 6,6 млн человек, а бюджет национальной обороны вырос до 26 % национального бюджета. В пересмотренной конституции 1975 года говорится, что «Народно-освободительная армия Китая всегда является боевой силой и одновременно рабочей силой и производственной силой».

После смерти Мао Цзэдуна Китай при Дэн Сяопине изменил направление на политику реформ и открытости, в которой больше внимания уделялось экономическому строительству, чем укреплению национальной обороны. После третьего пленарного заседания 11-го ЦК КПК и на основе анализа ситуации, согласно которой «мир и развитие являются главными проблемами в настоящее время, и крупномасштабная война не произойдет в краткосрочной перспективе», Дэн Сяопин пересмотрел взаимосвязь между экономическим строительством и наращиванием национальной обороны, заявив: «Необходимо придавать большое значение экономическому строительству и обеспечивать, чтобы наращивание национальной обороны подчинялось экономическому строительству. Если этого не сделать, укрепление национальной обороны также будет потрачено впустую». Кроме того, Дэн Сяопин ясно дал понять, что непропорциональное внимание к военному строительству должно быть устранено. Например, в январе 1982 г. он стремился исправить курс, дав указания пересмотреть политику из 16 знаков, относящуюся к национальной оборонной промышленности («гражданско-военная интеграция, интеграция мира и войны, приоритет военным и поддержка вооруженных сил в гражданском секторе»), а также изменив выражения «отдавать предпочтение военным» на «отдавать приоритет военным товарам».

В соответствии с этой политикой тенденция «устранения барьеров для конверсии защиты» усилилась, а избыточные помещения и человеческие ресурсы, которыми располагала НОАК, были переданы частному сектору. В то же время, сокращая военные расходы и численность личного состава НОАК, Китай поощрял предпринимательство в армии, чтобы избежать социальной тревоги, вызванной такой «перестановкой» вооруженных сил. В контексте этой тенденции производственные проекты, реализуемые НОАК, расширили спектр своей деятельности за пределы традиционного сельского хозяйства и строительства инфраструктуры, включив в него управление компаниями и отелями. В результате этого сообщается, что доля продукции гражданского назначения в общем объеме производства национальных оборонных компаний, составлявшая 8,2 % в 1979 году, выросла до 70 % в 1989 году. Экономическая деятельность НОАК в ответ на переход к рыночной экономике также привела к широкому распространению мошенничества и коррупции в НОАК.

Война в Персидском заливе оказала значительное влияние на военно-гражданские отношения Китая. Это произошло потому, что администрация Цзян Цзэминя перед лицом общественного недоверия к партии и вооруженным силам после инцидента на площади Тяньаньмэнь была вынуждена мобилизовать частный сектор науки и технологий в вооруженных силах, чтобы отреагировать на меняющиеся формы войны, вызванные революцией в военном деле (RMA). В 1993 году НОАК сделала своей военной стратегией победу в «локальных войнах в условиях высоких технологий», и, следовательно, в 1995 году она представила политику «укрепления вооруженных сил с помощью науки и технологий». Стратегия скорректировала курс в сторону «двух фундаментальных изменений», которые продвинули (1) переход от количества к качеству и (2) переход от подхода, основанного на трудоемкости, к подходу, основанному на науке и технологиях. Целью этой политики было поощрение сотрудничества между научными исследованиями и производственными системами военного и гражданского секторов. Военно-гражданские отношения при Цзян Цзэмине можно охарактеризовать концепцией «размещения военного потенциала в гражданском потенциале». В октябре 2000 г. на пятом пленарном заседании 15-го заседания ЦК КПК было предложено «создание структуры нового типа для науки, техники и промышленности для национальной обороны, адаптированной для укрепления национальной обороны и требований рыночной экономики.» Другими словами, появилась тенденция «гражданского участия в оборонной промышленности», при которой инновации частного сектора включаются в боеприпасы с целью разработки военных и гражданских технологий двойного назначения.

Вступая в XXI век, НОАК, осознавая, что форма войны переходит в «информатизированную войну», была вынуждена включить результаты развития новейших технологий, в том числе информационные, в свои военные технологии. На этом фоне администрация Ху Цзиньтао вновь начала выступать за «военно-гражданское слияние» (MCF) на расширенном заседании Центральной военной комиссии (CMC) в декабре 2005 года. Предыдущая политика «военно-гражданской интеграции» и «определения военного потенциала в области гражданского потенциала» была сосредоточена на реорганизации органов национальной обороны и повышении их технического уровня. Напротив, MCF, в основном наследуя эти подходы, реагирует на рост универсальных военных и гражданских технологий двойного назначения, стремясь привлечь капитал частного сектора в более широкий спектр областей, включая экономику, науку и технологии, образование и человеческие ресурсы. Фактически, Закон о мобилизации средств национальной обороны, обнародованный в 2010 году, предусматривает поддержку и помощь со стороны государственного сектора для организаций как те, которые разрабатывают передовые военные и гражданские технологии двойного назначения, и это можно рассматривать как правовую меру привлечь частный сектор.

Как можно понять из вышеизложенного, до настоящего времени КПК последовательно и активно использовала вооруженные силы в частном секторе с целью управления в соответствии с идеологией «народной войны». В «Белой книге национальной обороны» 2019 (далее именуемой «NDWP 2019») также используется выражение «национальная оборона Китая – это обязанность всего китайского народа», которое призывает всех граждан к участию в национальной обороне. С другой стороны, нельзя упускать из виду тот факт, что военно-гражданские отношения менялись в каждую эпоху. В 1980-х годах, когда Китай внедрял рыночную экономику, движение за «устранение барьеров для конверсии оборонной промышленности», в результате которого раздутые и дорогостоящие военные функции были переданы частному сектору, набрало обороты. В 1990-х годах в ответ на переход к высокотехнологичной войне, движение за «гражданское участие в оборонной промышленности», которое поощряло использование передовых технологий в частном секторе для использования в военных целях, набирало силу.