Текст книги "Анни"

И конь дал себя обуздать. Все слышали слова, произносимые Войцеховским – Я дам тебе свободу, буду только держаться, а ты веди, веди куда считаешь нужным. – И уже верхом на Ангеле, он попросил – Есть ли в доме пистолет? И откройте нам ворота!

Игн бросился в дом, он чисто по-житейски сообразил, где может находиться оружие. Да, он нашел его в комнате графа. И после, Войцеховский только как сигнал, шлепнул ладонью коня по шее, и они проскочили в ворота. Выпущенный на свободу, Ангел сам выбрал себе направление. Рысью, он как собака, был ведом неким необъяснимым чувством. У лошадей нет такого нюха, как у собак, но, возможно, у них было развито видение или слух или чистая интуиция? Только сейчас все это было не важно, главное его поняли и конь выбирал дорогу, а не наоборот! Князь держался в седле, только ощущая в руке поводья, ни прилагая ни малейших усилий направлять коня, и все что с ним происходило, восхищало и изумляло всадника одновременно.

Они двигались по дороге около часа, но затем Ангел свернул в поле. Солнце начинало пригревать и князь снял пиджак, и без сожаления бросил его, его наблюдательность уловила, что конь ведет себя настолько уверенно, ЧТО это было скорее похоже на движение автомобиля, неустанного и равнодушного ко всему окружающему миру. Он видел перед собой только цель. По полю конь пустился рысью и они скакали также около часа, но взобравшись на крутой холм, там он растерялся. Внизу был обрыв, крутой и коню спуститься с него было невозможно. Войцеховский спрыгнул вниз и заволновался. Ангел метался по холму и видимо, сам не понимал свои ощущения. Тогда князь сообразил, обрыв для спуска коня крутой, но он целенаправленно хочет в воду. Его глаза стали искать место спуска, более щадящее для ног коня. Но, такого не находилось. Необходимо было все-таки действовать и рисковать. Теперь князь жестко взял Ангела за уздечку и медленно, медленно повел его вниз, так медленно, что каждый шаг делался с паузой и необходимо отдать должное умному животному, он слушался поводыря во всем и чутко улавливал силу рук, прислушивался к каждому направлению. И вот они погрузились в воду, теплую и быструю. Ангел плавно поплыл, ведомый интуицией. Войцеховский держался за поводья. И уже стало сказываться большое напряжение сил, когда выплыв на противоположный берег, плоский и песчанный, им довелось пробираться через высокие заросли травы и Ангел остановился только около деревянного дома, совершенно безлюдного и одиноко стоящего среди редких деревьев, чуть в низине, не далеко от берега. Перед входом в дом, который больше, все таки напоминал сарай, висели веревки с огромным количеством сушенной рыбы вокруг. Войцеховский вспомнил, что возле берега стояла лодка, на которую он не обратил внимание, без весел, а весла находились здесь, прислоненные к стене и повсюду стоял запах рыбы. Быстро на крыльцо вышел низкий мужчина, он увидел коня и человека из окна. Пристально вглядываясь в незнакомца, пытался определить, с добрыми или плохими намерениями он появился здесь. И тут же, вслед за ним на улицу из двери вынырнула пожилая женщина, такая же низенькая, и даже уже больше старая, чем пожилая на вид, но подвижная и шустрая. Совершенно мокрый вид незнакомца дал повод считать, что им пришлось переплыть реку, да еще в ее самом опасном месте. Вид у женщины был диковинный. Она одета была настолько просто и бедно, но лицо, с тонкими чертами и пронзительные черные глаза, совершенно говорили обратное. Это утонченная особа, умна и интеллигентна. Они тщательно изучали появившегося возле своего дома и казалось, она знает гораздо больше, чем думалось на первый взгляд. Ее подвижность не гармонировала с неторопливой речью, где каждое слово говорилось взвешенно и медленно. А ее густые черные как воронье крыло волосы были высоко собраны на макушке в хвост, что делало ее вид даже легкомысленным.

– Вы с какой целью переплыли реку? – задала она наконец вопрос и лицо ее совершенно смягчилось, когда она услышала рассказ о том, что разыскивается светловолосая молодая женщина, пропавшая загадочным образом и что незнакомец, повинуясь интуиции коня был вынужден проделать такой путь. Князь уже еле держался на ногах, при преодолении течения Дуная были потрачены все силы до предела и что уже совершенно было чудным для коня, так как им тяжелее всего справляться с течением.

Черноволосая женщина внимательно посмотрела на коня и промолвила – Это он ищет хозяйку? Ему нет цены, потому что он ее нашел!

К голове Войцеховского прилила кровь и в глазах чуть не потемнело от избытка эмоций. Он бросился к двери, но ему жестко преградила вход его хозяйка. – Стоп, стоп! Вы, конечно же войдете…….но, не смейте прикасаться к женщине руками – ее жизнь сейчас в руках только Господа и он решает, оставить ли ее ей.

– Что? – оторопел князь и отшатнулся назад. Сделав усилие, что бы осмыслить услышанное, он с нетерпением во взгляде вглядывался женщине в глаза и она решила растолковать свои слова.

– Мой супруг, утром, когда рыбачил, спас тонущую женщину. В нее кто-то стрелял. Она не только ранена в руку, она жестоко избита и…….ее легкие были полны воды. Я не уверена, что она выживет – это решать не ей и не мне, и уж конечно не вам. Мне необходимо провести очень сильный ритуал и притянуть к ней все силы родных и близких, природы, и матушки земли, свои и ее, если хоть капля осталась в ней и если, вы против, ….то заберете только похоронить.

Войцеховский, встряхнул головой, как бы отмахиваясь от наваждения, но мысль работала быстро в экстренных ситуациях и подсказки сердце сейчас стали более явными, чем разума. Бывает такое, когда ты в самые ключевые моменты своей жизни делаешь только то, что подскажет тебе сердце, отключив разум и до конца не понимая, почему ты так действуешь. Все услышанное проходило через тебя другими каналами, не логичными, и даже не объяснимыми человеческими знаниями о мире. Сейчас он только спросил – Вы кто? – И этот вопрос означал не то, что ему требовалось узнать имя женщины, он спрашивал в другом смысле.

– Я, я повитуха, колдунья, ведьма, как хотите. Видите, мы живем отдельно от людей. Но, сейчас не время это выяснять. Если вы согласны, я стану бороться за ее жизнь, пока еще совсем не поздно.

– Да – четко ответил Артур.

– Тогда вы пройдете, что-бы удостовериться что это ваша женщина, но сразу уйдете, мне нельзя мешать!

– Да – снова ответил он.

И она отошла от двери, разрешая ему войти. За спиной у него она что-то повелительно говорила своему супругу, но Артур все свои мысли направил туда, где была Анни. Дом состоял всего из двух комнат и третья выделена была только тяжелым балдахином. Печь недавно растопили и запах пахучих трав ударил в ноздри, тяжелого теплого воздуха и дерева, на котором кое-где расплавлялась смола. Любой посетитель задался бы немым вопросом, как такое может быть, что бы в такую жару и в самый зной кому-то пришло в голову топить печь! А в данный момент это не привлекло даже внимание. Хозяйка дома вынуждена была это сделать – она заваривала травы. А в другом чугуне кипятила воду. В самой середине второй комнаты стоял длинный деревянный стол и на нем лежала женщина. Полностью накрытая тяжелой шкурой медведя и эта шкура издавала запах шерсти. Голова лежавшей покоилась на деревянной дощечке, словно в доме не было подушек, но множество подушек, набитых травами лежало на широких лавках, вдоль одной и другой стены. Белокурые волосы растрепались и пышными прядями свисали со стола, аккуратно расправленные сзади заботливой рукой хозяйки дома, которая как тень неотступно шла вслед за Артуром. Рука, чуть ниже предплечья была забинтована белой тканью и из нее выглядывали широкие листья растения, известного только хозяйке.

Такая теплая волна смешанных чувств и страха и жалости и нежности переполнили сердце и впервые в жизни по его щеке медленно скатилась скупая слеза. Он гладил ее волосы, но у него перехватило дыхание – она не дышала и он с немым вопросом и дрожащими губами обернулся к хозяйке дома, которая уже ожидала этот вопрос, так и не произнесенный. – Дышит, но …….она уже не на этом свете, мне нужно поторапливаться…. Супруга?

Он растерялся и утвердительно, потом отрицательно качнул головой – Да какая сейчас разница? Женщина не стала допытываться и продолжала объяснять, все делая синхронно. Не повторяясь, она рассказывала ему все, что считала необходимым и принялась мешать свои травы в чугуне на печи. До его слуха доносились совершенно чудные слова, создающие еще больше вопросов, но он их не задавал, целиком доверившись этой повитухе.

– Она жить хочет, мне высшие силы говорят. Ее что-то держит на земле, очень важное, это ребенок, должно быть…..И я буду стараться вложить в ее руки эту ниточку, увидит ее душа, поймет, возьмет, тогда подымиться. Вот ее пуля – я вынула из руки – она потеряла много крови. А вода и спасла ее и чуть не погубила. Но сейчас она никого не слышит, летит по черному коридору, надо поторапливаться. – она протянула Артуру пулю и снова стала помешивать свои отвары в чугунке. Он уже выпрямившись, не отрываясь стал смотреть на то, что она собирается делать.

– Ты мне сейчас быстро поможешь и уйдешь. Супруга она тебе или нет, совсем не важно, когда жизнь висит на тонкой ниточке. Сними мне этот чугун на эту лавку, вот сюда, а другой, вот сюда. Раскрой ее всю, быстро срежь прядь волос одну, потом другую, свою, зажми у себя в руке и не выпускай до тех пор, пока я не скажу – я буду брать и твою силу для нее, другая прядь для меня – я дам ей и своей силы. Потом иди, иди и не оглядывайся. Прошлого нет, не надо оборачиваться.

Он быстро вынул из печи хозяйские чугуны и скинул с Анни шкуру. Вся шея ее была одним огромных синим пятном и на плечах, руках синяки, раны от кнута в нескольких местах запеклись кровью, а ее платье, в котором она была похищена, превратившись в лохмотья, было сожжено в этой же печи вместе с сорочкой. На столе лежала такая худенькая, тоненькая фигурка женщины, и казалось невероятным, что ее организм выдержал столько побоев, ведь для ее тонкой конституции достаточно было и одного удара что бы уничтожить в ней жизнь! Артур легонько, как врач, трогал каждую ее рану от кнута и его душа не вмещала произошедшего. Но грозный оклик повитухи заставил взять себя в руки и сделать до конца все, о чем она просила и выйти И вдогонку она бросила, – сколько бы это не продлилось – не входить– иначе души испугаются!

Какие души, что за души?! – конечно же он не понимал, но мысли его были направлены не на то, что бы искать смысл в словах, он не знал во что верить, а во что нельзя и даже не думал об этом. Все произошедшее перевернуло весь его мир. Он был на войне, он видел смерть, он даже был один раз ранен, он знал, что такое боль и знал, что такое когда к тебе стараются применить силу, он знал, что это такое, когда насилуют твою душу, только сейчас его душа знала, что все странное, что происходит и будет происходить– просто единственный жизненный шанс для его любимой женщины и его самого. А то, с какой силой и уверенностью говорила та женщина, отметало всякие сомнения. И ему даже не важно было в этот момент, кто мог так поиздеваться над его любимым человеком. Ему было важно только одно – услышать, почувствовать ее дыхание, любым способом!

Ангел как преданная собачонка никуда не исчезал и был свободен. Он стоял, он мог ходить, но его словно привязали к этому дому. Такой неистовой преданности трудно найти в мире. Артур с таким теплым и благодарным взглядом смотрел на него и гладил по шее, по морде – Хороший конь! Такой конь дороже всех сокровищ мира! Ты спас свою хозяйку! Если бы ни ты! – и уткнулся устало лицом ему в гриву. Ждать тяжело. Он был на грани эмоционального срыва, но напряжение не отпускало, нужно дождаться того конца, который понимался повитухой. Разжав ладонь, он поднес к лицу прядь белокурых волос, а потом сильно опять их сжал. Какое напряжение сил и необходимо переключиться, иначе можно сойти с ума. Огляделся вокруг и только сейчас стал рассматривать местность. За домом оказался маленький сарай, даже маленький огородик, в сплетенном гибкими прутьями ивы загоне кормились куры. Здесь даже велось хозяйство. Раз есть куры, должна быть питьевая вода. Артур пошел вглубь. Да, еще дальше был выкопан большой котлован, старательно обмазанный глиной и бревнами. В нем было много воды. И первая, уже посторонняя мысль, появившаяся в голове, была мысль напоить коня. И словно угадывая все наперед, супруг хозяйки дома нес в ведре воду. Войцеховский жадно припал к краям ведра и никогда еще вода не была для него такой вкусной. Жара делала свое дело. Потом дали Ангелу напиться.

– Ваша супруга возвращала уже кого-нибудь с того света? – наконец не удержался и спросил Войцеховский хозяина.

– Меня… Не беспокойтесь. Она свое дело знает!

– Какое дело?

– К нам приезжают рожать незаконнорожденных младенцев. Иногда приезжают и забирают мою супругу в город. Врачам так еще и не все научились доверять! Она поставит на ноги даже того, от кого отказываются врачи – потому что не знают как лечить! Но если моя супруга отвернется от человека, то от него отвернется даже Бог! Она видит людей, их мысли, их души, их прошлое и даже будущее. Но… вы не забивайте голову – это очень редкий дар и он не всем понятен. Да и зачем. Каждому свое в этой жизни!

И он отошел, не желая больше распространяться на эту тему. Он сам и супруга не любила рассказывать о себе.. Войцеховский только нагнал его, вдруг о чем-то вспомнив. Он снял с шеи толстую золотую цепочку и протянул – Как бы там ни было, я вам благодарен, хоть и не все понимаю. Мы не бедные люди и вы говорите прямо, что еще могли бы для вас сделать, кроме этого подарка?

Тот отклонил золотую цепь с драгоценным камнем в массивном кулоне в виде сердца. И пристально посмотрел на Войцеховского. В глазах запрыгали веселые зайчики и он как бы даже цокнул сам себе – Я бы просил у Вас только одно – этого коня, но не смею, вижу, он не будет жить с нами, у него на всю жизнь намечен хозяин и другого никогда не будет. А золото – оно портит человека, мы не принимаем золотом.

– А деньги? Ну, вы же нормальные люди, расширили бы свое хозяйство!

– Мне бы и нужны были деньги только для того, что бы я мог купить себе хороший пистолет. Здесь, на том берегу, я слышал, не хорошее место, и ваша супруга, бежала вон от-туда. Бандиты там хозяйничают, и я, все время опасаюсь, что они и до нашего берега доберутся. А мне необходимо защитить супругу, дом. Одними веслами я их не одолею. И телефонов у нас нет, как в городе. В полицию не позвонишь!

Войцеховский согласился с доводами. Это было правильно. Но… пистолет, который ему всучил Игн, был не его, и кто, знает, может он дорог был Анни, как память о графе фон Махель. Он провел рукой по пистолету, заправленному за пояс и объяснил ситуацию. Но пообещал, в любом случае, вернувшись сюда снова, привезти и пистолет и ружье для защиты и дать, все-таки денег, в хозяйстве пригодятся!

Спустя короткое время, хозяйка дома вышла и стала искать глазами, куда она может присесть. Раскрасневшаяся от душного воздуха в доме, от печи и от потраченной энергии, она просто валилась с ног. Двери в дом оставила открытыми, для поступления вовнутрь свежего воздуха. Супруг живо подбежал и перевернув ведро вверх дном, подставил ей, что бы села. Она села как мужик, широко расставив под юбкой ноги и упершись локтями в колени. Торопливо к ней направился Войцеховский. Она не томила, сама стала говорить. Его слух жадно ловил каждое ее слово. – Спасла я эту девочку! И усыпила. К ней идти бесполезно. Но если хочется, сходи, удостоверься – дышит. Спать будет долго – силы восстанавливать. А ты можешь теперь и врачей звать. Только про мой ритуал никому из них не слова и ни о чем, что я тебе говорила!

Артур снова вбежал в дом. Наклонившись над Анни, он почувствовал ее дыхание, и прислонился своей щекой к ее щеке. Она была теплая. Ее снова укрыли шкурой и теперь она напоминала обычного спящего человека. Струйками пот стекал по ее телу и падал на деревянный пол. Вот теперь он, отпустив напряжение, еле справлялся со своей усталостью. Пошатываясь, вышел на улицу, ему предстояло затратить еще не мало сил и это был не конец.

– Мне тогда необходимо уехать за доктором. Ее можно будет перевезти для медицинского ухода? Или еще рано?

Повитуха устало подняла на него свой потухший взгляд. – Возвращайся к утру, раньше не надо, она будет спать. Поедешь вон туда, через пролесок, редкий, не заблудишься, выедешь в поле и потом на дорогу, а там на право до города.

Войцеховский торопливо направился в указанном направлении. И у нее на лице появилось удивление? – Ты чего без коня? Пешком не дойдешь!

Войцеховский обернулся – Он без хозяйки не уйдет.

– Ти….. – протянула повитуха – Это тебе только кажется!

– Нет – отрицательно покачал головой Артур.

Повитухе пришлось подняться и подойти к коню. Она что-то говорила ему тихо на тарабарском языке из которого Войцеховский не понял ни слова, но слушал, как завороженный. И….Ангел побрел к нему.

– Господи? – что же вы ему сказали?! – недоумевал тот.

– Тебе зачем? Это язык животных, низкие вибрации, совсем низкие. Животные умнее чем мы думаем. Езжай.

59. Войцеховский приехал утром с доктором Цобиком и экипажем скорой помощи, который был один на всю больницу. Хелен еле уговорили не сопровождать их в дороге, потому, что ехали не прямо, а через пролесок, поле. Быстро и не комфортно. Артур только успел через своих соглядатаев приобрести обещанный пистолет и ружье и целый короб патронов. Взял на заводе из сейфа деньги и не показываясь в своем доме, отыскал в больнице Игн, что -бы спросить, какого врача услугами лучше всего воспользоваться в этом случае. Ответ был неоспорим – поехал доктор Цобик. Мирано оставался во главе больницы, а Игн уходил на операцию. Дора расплакалась, услышав хорошую новость. Они с Хелен за это время пережили столько! Полицейские доложили, что собака след потеряла, даже успев только дойти до конца улицы, где располагался дом фон Махель. И с ней умерла еще одна надежда. Про коня никто даже не думал и куда исчез Войцеховский – никто не знал, все произошло так быстро и неожиданно в тот день. И вот он возвращается, встревоженный, резкий, озабоченный, в помятом виде и опять торопиться куда-то. А полицейский участок с утра получает новое задание – розыск еще одного пропавшего. Супруга князя Войцеховского забила тревогу, когда супруг не вернулся домой ночью и по телефону управляющий рассказал ей о странном поведении князя накануне. Его не было в охотничьем домике, она даже и не могла придумать, где же тогда он может находиться?

Когда двое мужчин вошли в дом повитухи, Анни лежала уже с открытыми глазами. И под головой ее была подушка. Для нее привезли простыни, что бы ее укутать и сорочку. Платье она еще не одела бы из-за ран. И только лишь, узнав вошедших, расплакалась как маленькая девочка. Попыталась встать, но была слишком слаба. Глаза искали того, кто был ей дорог, Артура, нашла, потянулась руками, но они только шевельнулись. Как плети лежали вдоль тела и даже слабое движение отдавало болезненными ощущениями. Это уже не беда. Беда позади! Это были для нее близкие, такие близкие люди! Доктор Цобик как всегда шамкал задумчиво губами и смотрел поверх очков. И переведя на него свой взгляд, повеселела, он для нее стал как дуновение свежего ветра в душном пространстве. От них исходила сила, защита, опора, уверенность. После всего, что она пережила, так ценилась простая мужская защита, от вероломства, яростной разнузданности, насилия. Разве она знала, что такое в жизни бывает?! С детства рядом был сильный и добрый отец, затем в ее жизни появился друг, проказливый, бедакурливый, втягивавший ее в самые опасные авантюры, но поддерживающий и оберегающий, и ее дорогой супруг – граф фон Махель, который только и боялся что-нибудь сделать против ее желания, оказать давления, обидеть словом. Артур Войцеховский – напористый, уверенный, но внимательный и осторожный в своих поступках! Разве могло произойти все это, что произошло? Не было ли все это страшным кошмарным сном! Явью было то, что у нее не было сил даже пошевелить рукой и ломило все тело то тягучей ноющей болью, то резкой и острой.

Доктор Цобик быстро сориентировался и попросил всех уйти, кроме старой женщины. Ее он озабоченно стал выспрашивать, чем она поит Анни, но тактично и чисто из профессионального любопытства, а не с желанием выставить ее невеждой. И когда та, на редкость проявив участливую отзывчивость, стала объяснять рецепты своих снадобий, он пришел в восторг! В таком же восторженном настроении он вскоре появился на улице. Войцеховский с беспокойством стал приставать к нему с вопросами, но первой что он услышал, были такие слова – Браво! Медицина отдыхает. Завтра же пошлю всех своих санитарок собирать в лесу эти травы. Самое время….. меня так просветили! Раны заживают на глазах! Это чудо. Просто чудо! – и опомнившись, пошамкав губами, уже тише, как будто с предосторожностью быть услышанным, отрапортовал – Слава Господу, разрыва органов нет, но ее сильно били в живот, и я боюсь, над ней надругались. Я……я не мог это выспрашивать сейчас, она еще в очень угнетенном состоянии, ей необходима психологическая реабилитация и очень хороший психотерапевт. Родной дом, близкие люди, забота и доброта сделают свое дело, но главное она жива, хотя для меня, как врача – это немыслимо! Это некий феномен. Я не знаю…. чем это объяснить. Человек всегда оставался загадкой для науки!

На крыльцо вышла хозяйка – Я напою ее отваром и она опять будет спать. Так ей лучше перенести дорогу, все тело избито, живого места нет! О, Господи, Господи! Чья рука? Чья голова? Возьми Господи возмездие в свои руки! – произнесла она, покачивая головой. И ушла обратно в дом.

Войцеховский имел вид разъяренного льва. Вот на данный момент его преобладающими эмоциями были: гнев и негодование, до ярости! Если первое, что он желал – было что бы она стала дышать, то теперь он сгорал нетерпением узнать имя сотворившего такое над женщиной! При мысли об этом, у него сжимались кулаки и яростная, ненасытная волна вскипала внутри. Когда опасность жизни миновала, он задавался вопросом – «Кто тот, кого он хочет убить!» А теперь необходимо увезти Анни домой! Ей необходим дом и медицинский уход.

60. Чувства, которые Анни сейчас испытывала, для нее были новыми. За окном пели птицы, солнце направляло свои ласковые лучи на стекло, сплетаясь в дружном танце с небесными нитями и растворяясь на подоконнике, пропадая в сборке тюлевых занавесок. Тишина и покой, чуткая забота камеристки и Доры, веселые глаза Хелен отогревали сердце и залечивали раны. Здесь ее дом, ее защита, ее кровать, ее сын. Не верилось, что еще не так давно она со всем этим попрощалась! Воистину, невозможно вкусить настоящую сладость жизни, когда видел ее самую темную сторону. Ад и рай! Она еще чувствовала в своем организме остатки того сильнодействующего снадобья, которым ее поила повитуха, потому что сознание было затуманено и хотелось спать и когда спала, снов не было, просто состояние небытия. Но только открыв глаза и увидев знакомое окно, знакомые стены, склоненное над ней лицо доброй камеристки, она отказалась от сна добровольно, потому что хотела увидеть Кристиана. Его принесли и опустили к ней на кровать рядом. Беспечный малыш потянулся к ней и нечаянно причинил боль, задев рану на руке. Анни попыталась взять его маленькую ладошку в свою руку и долго держала, хотя у него сейчас сил было больше чем у нее. Слишком много крови она потеряла. Дора распорядилась принести ей красное виноградное вино и орехов, чтобы набираться сил. Любовь подруги и домочадцев окутывала теплой волной, создавала ощущение защищенности и надежности твоего существования в этом мире. Она поискала глазами Артура. Его в комнате не было, но она чувствовала его присутствие в доме. Он ее любит! Только лишь мысль об этом, делало тебя самой счастливой женщиной на свете! Картина счастья и благополучия полностью заменила собой пережитый стресс. Но где же он, она так хочет увидеть и его любящие глаза, дотронуться до него, сказать как она его любит! Как случилось, что он ее первый нашел? Как же произошло, что он узнал, что ее требуется искать? Она спросила Хелен, говорила ли она с ним? Она ли позвала его, узнав про исчезновение? Как – то это все выглядело загадочно и непонятно. Хелен сама только что задумалась, как же он обо всем узнал?

Но первым из мужчин в спальню женщины вошел доктор Цобик. Он еще раз осмотрел ее и его беспокоил один щепетильный вопрос, который он не знал как тактичнее задать. Шамкая губами и смотря на женщину поверх очков, он мялся на месте и осмотрев окружающих, взглядом дал понять, что им необходимо временно удалиться.

И тогда присев на кровать, он все -таки задал этот мучающий его вопрос, и скорее даже не вопрос, он констатировал факт – Дорогая моя девочка – так всегда он ее называл – я разговариваю с тобой как доктор с доктором, без тайн и стеснений. Ты же понимаешь, что тебя должен осмотреть гинеколог. Ты знаешь об этом сама?

Рука Анни дернулась в нервном порыве, и на глазах выступили слезы, О!. Зачем, зачем ей напоминают об этом, она в благе и комфорте, внимании к ней близких перестала думать о плохом! Но сжав в кулачек одеяло и как бы стыдливо пытаясь его натянуть на себя побольше, утвердительно качнула головой и закрыла глаза. По щекам потекли слезы.

Доктор Цобик опять пошамкал губами. Ему все это не доставляло удовольствие, но свою миссию он должен был выполнить до конца.

– О, моя милая девочка! Прости меня, куда ж деваться. Наша профессия подразумевает делать людям больно. Но…..ты же уже знаешь, что все все закончилось и как тебя любит Господь, если ты поправляешься……….Но……..Но, я ……ты должна сама выбрать себе любого врача, это может быть врач и из клиники, но……девочка, среди гинекологов нет женщин. Надо это принять смиренно. Так кого же ты позовешь тебя осмотреть? Это только твое право.

– Осмотрите меня вы, доктор.

– И правильно, девочка моя, правильно. Чего меня стесняться, посмотри– я уже плешивый, старый, все повидавший старикан!

Она сама попыталась скинуть с себя одеяло, но руки слабые, были как из ваты, и доктор тогда приступил уверенно к этой процедуре. Сам убрал одеяло, сам раздвинул ноги, сам подложил диванную подушку и все осмотрел. Анни прилагала усилия сконцентрировать свои мысли на Артуре, чтобы не думать о своем стеснении и не мешать доктору. Ей кто– то когда– то сказал, что положительная мысль всегда сильнее негативной и этот способ верный. Не верный оказался. Она не смогла переключится. Доктор же сделал все быстро и аккуратно.

Результатом он был удовлетворен. – Ну….все не страшно. Только, девочка моя, я возьму анализы на сифилис и еще потом придется взять, ты же все понимаешь, ради твоего же блага.

Все сделав как нужно, он еще хотел спросить ее и сомневался. Она поняла по лицу его любопытство. – Доктор Цобик, вы поймете то, что я скажу. Не спрашивайте меня кто это…..я не буду подавать в розыск, так надо.

– М. да, м. да – только промолвил он. – Ну, твое дело! С завтрашнего дня мы пригласим тебе из клиники психотерапевта. Ты будешь общаться с ним и может передумаешь еще.

– Нет, я не передумаю.

– М. да. м. да. твое право. Ну, все, я ушел. Для тебя сейчас главное покой, сон и хорошая еда. А раны заживут и даже рубцов не видно будет. Твоя спасительница, это такое чудо! Я в жизни с таким не сталкивался. Ее мазь на травах и древесных смолах с добавлением медвежьего жира – это что-то уникальное! Она мне кое-что рассказала, но это я должен у нее поучиться! А как она тебе пулю удалила! У нас закончившие университет специалисты такого делать не умеют. Я, надумался пригласить ее в больницу, если согласиться. Жаль, вот только жаль, не могу соблазнить ее приличным заработком. – и он махнул рукой – Скорее всего откажется, ей и у себя не плохо! Но….– он так интересно задумался, потеребил стриженную бородку – но, Анни, людям же нужна помощь, в таком количестве! Она была бы нам так нужна, так нужна. Ее бы знания с нашими…….

Вот он ее и развеселил. Она от его слов развеяла свои мрачные мысли и даже стала улыбаться – Доктор Цобик – я поднимусь, мы вместе съездим ее уговаривать. Я предложу хорошее за все вознаграждение, она и согласиться! Не любя людей, она бы им не помогала.

– Да, да. Вот и постарайся быстрее сил набраться. Рана твоя кость не задела. Все быстро заживет!

И он ушел. Анни смотрела на дверь и ей нестерпимо хотелось, чтобы вошел Артур.

Войцеховский вошел. После всего произошедшего и всего пережитого ими, они уже не сдерживались в чувствах. Он молчал, но она затрепетала, когда он взял ее руку в свою ладонь и наклонившись, нежно ее поцеловал. Потом она почувствовала тепло его шершавой щеки у себя на щеке. За всеми этими событиями, он два дня не брился. Но прикосновение его колючей щеки было желанней всего на свете! Она тихо произносила слова благодарности, но он молчал и только слегка покачивая отрицательно, отклоняя все ее слова, головой, держал ее ладошку в своей, прижав ее к своей щеке и его счастливые глаза говорили о самых нежных проявлениях своих чувств. Он сейчас был только так нежен и осторожен, боясь причинить боль, и она открывала его с новой для себя стороны. Она знала его уверенного и порывистого, страстного и дерзкого, веселого и серьезного, а такого нежного еще нет. Но вскоре он задал ей свой вопрос, который просто как кинжалом вонзался ей в сердце.

– Анни, кто это сделал?

– Нет. Нет. Не спрашивай. Я никому его имя не назову. – и она сама же себя выдала, не подумав, что произнеси она эти слова по-другому, может еще и удалось бы всех обманывать, но сказав, что не назовет имя, она же и открылась.

У Войцеховского взгляд стал на короткое время настороженным и по его глазам она прочла, что только подтвердила своими словами его догадки. Но….он обязан был быть уверенным.

– Анни, это сын графа? Из-за наследства……

Она опустила глаза и замешкалась, но, раз скрыть не удалось, ей пришлось говорить и эти слова. – Я прошу только вас……тебя Артур, оставить все как есть. Он сын графа фон Махеля, и это самый дорогой для меня человек, я видела от него все самое доброе и он….он смотрит на меня с небес, а Томас – его плоть и кровь, ради графа и меня, то есть моей к нему благодарности, я прошу оставить все как есть. И полиция ничего не должна знать.

В глазах Войцеховского не исчез гнев, он колебался, но уговаривать ее не стал и принимал с пониманием ее чувства.