Текст книги "Rewind without erase"

***

Ну, Кира, сейчас или никогда, так, что ли? Старший Вебер с крейсерской скоростью уходит к берегам другого континента, и наверняка ему уже не до рабочей переписки. И если вправду есть вещи, которые не высказать вслух, давай поговорим с тобой через тонкую плёнку сенсорного монитора, мама. Почти как заключённый на свидании с родственниками, только теперь в плену, кажется, ты, а не я.

Короткий выстрел взгляда – как лазерный дальномер: не возмутишься ли ты, что я о-о-очень осторожно переставила ноут Кристиана поближе к себе? Ну, не на коленки же к нему садиться, верно?

opolovnik

Наталья, извините, что пишу вдогонку. Наши программисты только что дописали модуль, в котором можно было бы сохранить ваше послание. Пришлите, пожалуйста, текст, если есть возможность.

На стиль деловой переписки Овердрайва не похоже ни капли, но я знаю, какими словами тебя можно раскрутить на максимальную откровенность, мама.

И откровенность следует незамедлительно, сшибая Киру девятым валом, в пенно-зелёных недрах которого видны обглоданные остовы погибших кораблей.

Nata_miu

«Кира, у тебя есть сестра. Она родилась с аномалией, не позволявшей удерживать сознание в реальном мире. Был ещё и третий ребёнок, мальчик. С его телом оказалось совсем плохо, но нервная система была в порядке, и её пересадили Алии, однако, чуда не произошло. Мне пришлось отказаться от неё, передав в клинику, где о ней бы могли бы достойно заботиться. Об остальном спроси у мужа. И прости меня, если сможешь».

Кира застыла на месте. Не-ет, такие откровения уже за гранью запоздалой обиды на внезапно вскрывшуюся ложь. Ложь во благо, так ты называешь это, мама?

Ладно. С тобой я поговорю позже, а прямо сейчас выясню всё сама. Надоело уже слушать чужие пересказы самых важных событий, которые касаются меня напрямую. Всё равно, что смотреться в кривые зеркала. Остаётся один путь – разнести их с ноги на мелкие осколки и нырнуть в Реку-под-рекой, чтобы узнать Истину, какой бы горькой она не оказалась.

***

Дэн жмурился от горячих поцелуев летнего солнца, но это не помешало ему разглядеть стремительно приближавшегося хакера. Лин был настроен решительно, и его взгляд мог испепелить любого другого человека, но горному орлу не страшны атаки волчат.

– Что, Вебер, вычислил нас все-таки? Поделись секретом, как тебе это удалось? – Дэн расплылся в плотоядной усмешке. – Халявы не будет. Алистер выбрал меня, а ты лузер. Иди домой… К дитятке и папочке.

– С-с-сука, – мягко выдохнул Лин, мысленно проклиная свой низкий рост и невозможность посмотреть на эту орлиную курицу сверху вниз. – Ты обманул меня. И Алистер ничего не зна…

– Алистер мой, – отрезал Дэн, заглядывая в серый лед хакерских киловольт. – Просто мой и точка. Не все такие извращенцы, как ты, чтобы одновременно спать с женой и любовником.

– Изображаешь из себя друга, а сам только и думаешь, как использовать настрадавшуюся Алию в своих целях… Ишь чего удумал – вывозить ее в Америку да продавать на органы. И все это под видом заботы о ней! Да таких гадов, как ты… – Лин захлебнулся слюной от возмущения. – Давить надо…

– Это мы еще посмотрим, кто из нас двоих больший гад, зайчик. Не ты ли фактически изнасиловал мою будущую жену, лишил ее права выбора, хочет ли она вынашивать вашего ребенка или нет? Это мог бы быть МОЙ ребенок, и Я мог бы быть ее первым мужчиной. И единственным. Если бы ты, падла такая, не попался на пути Алистера первым… Будь проклят тот день. И ты ведь даже не пришел к нему, когда он умирал от боли в день родов, – Дэна трясло, по его лицу тек пот. Подкладка косухи прилипла к коже намертво, и парень чувствовал себя вулканом, готовым выплеснуть из себя раскаленную лаву ненависти, сжечь противника заживо.

– А ты ему… ей даешь сейчас право выбора? – огрызнулся Лин, но чувство вины, поселившееся за грудиной еще несколько месяцев назад, вдруг лишило заряда злобы и праведного гнева.

«А праведного ли?» – уточнил зануда в башке, пока лицо Дэна расплывалось за красными кругами. И оставалось только мериться количеством сволочности с этим горным князьком, раздери его все соединения.

– Он уже выбрал. Меня… В тот момент, как забыл о тебе и принял со всей страстью, на которую только способен. Да, Лин, у тебя хороший вкус, когда дело касается чужой… – Дэн выдержал ехидную паузу, – собственности.

Все перед глазами поплыло и окрасилось багрянцем. Лин бросился на Дэна, понимая, что тот только и ждал этого момента и весь этот разговор на повышенных тонах, адреналиновая словесная схватка двух самцов, был лишь прелюдией к неминуемой драке.

«Не давай себя сбить с ног», – повторял в голове голос дяди Саши, возвращая в далекий июльский полдень где-то в полях за Осколом. Удар. Блок. Укус. Отскок. Волчонок крутился, как бешеный, вокруг горы Алексанян и пытался достать до ее болевых точек. Но практики было ой как немного, а ударить по сонной ребром ладони не позволял рост.

Гора оказалась на редкость неповоротливой. Такое впечатление, что она и не дралась-то толком никогда. Дэн, может быть, и выглядел крепким, но у него не было боевой школы дяди Саши, его рука никогда не держала катану, а тело не училось уклоняться и наносить удары. Бой превращался в абсурд. Дэн бестолково отпихивал порхающего вокруг Лина руками с черной порослью волос, неубедительно пытался пнуть по коленям. Со стороны это даже смотрелось бы забавно, если бы не лица дерущихся. На них замерла смертельная ненависть друг к другу, ей можно было бы отравить население небольшого городка. Дэн и Лин не спускали друг с друга горящих глаз. Такими взглядами бы по дереву выжигать…

К черту эти петушиные бои. Лин замер на секунду, нарочно пристально глядя на скулу противника. Противный ты, Дэн, черная горилла. И что Али, сама хрупкость, в тебе нашел такого? Видишь, меня так и подмывает врезать тебе в челюсть…

Еще секунда. Руки Дэна вскидываются в неумелую защитную стойку, а Лин с размаху бьет противника… куда достанет. Промеж ног – тоже неплохо. Спасибо за науку, дядя Саша. Я не забыл твое коронное «обещай одно, говори другое, бей по третьему». Кстати о «говори».

– Да ты просто медведь недоношенный, – выплюнул Лин, сделав шаг назад от корчащегося Дэна. – Ты не достоин Алистера.

– Кстати, о достоинстве, – похоже, удар пришелся вскользь, и Дэн всерьез вышел из себя из-за покушения на самое дорогое. – Нна! – то ли разъяренный рев, то ли клекот вырвался из широкой груди, и от мощного удара кулаком по скуле Лин полетел к дверям лавки.

Удар спиной о грубо зачищенные доски заставил хакера коротко вскрикнуть и до крови прикусить щеку. Какого… Ноги медленно отнялись, повинуясь приказу отбитого копчика сворачивать манатки. Перед глазами, как и под белой кожей, фиолетово-розовыми кругами рождался космос.

Дэн смотрел, как нелепый стриж, шатаясь, поднимается на ноги, и вдруг понял, что этот юнец не отступит. Будет изматывать до последнего, травить душу, если надо, выгрызет горло и глаза выцарапает… Алистеру не нужны инвалиды. Ему нужен только один из них, и пусть этим единственным будет Дэн. Рука незаметно скользнула за пазуху и нащупала во внутреннем кармане горячую и мокрую от пота рукоять бластера, так предусмотрительно купленного в Шанхае во время поездки за наномашинами. Пришло твое время, дружок!

Ладно, помирать так с музыкой. Лин одним резким выдохом выбил из себя страх и широко распахнул глаза. Вот твоя ловушка, волчонок. Ты не умеешь рождать высокое на кончиках пальцев, как твой отец. Ты не в состоянии обратить эту черную дыру бластерного дула против ее хозяина. И гребаная гордость не дает тебе пожелать себе «любой двери и на выход», как это было при взломе сервака Санти. Тогда рядом был Охотник, Овердрайв, Хидео… А сейчас ты один.

Дверь лавки приоткрылась, и выглянул Алистер, привлеченный шумом драки. Прямо перед его носом маячила хрупкая фигура Лина, поднимавшегося с колен, а метрах в десяти от него Дэн вынимал бластер. В мозгу парфюмера взорвался и осыпался осколками хрусталя и искусственным снегом игрушечный домик – мечта о счастье. «Сейчас они поубивают друг друга. Я не могу этого допустить… Все из-за меня. Лин… Дэн… Никто не должен погибнуть. Я – яблоко раздора, стреляй в меня, Дэн, некому по мне плакать», – подогревая себя отчаянием и мыслью о том, что он – лишний в этой цепочке, Алистер с силой толкнул Лина в сторону, когда Дэн спустил курок. И почувствовал, как в многострадальный живот входит пуля. «Вот и все. Я люблю вас обоих, поэтому мой последний подарок вам – свобода… от меня». Зажимая рукой распускающийся алый цветок, Алистер рухнул, как подкошенный. Дэн отшвырнул бластер и бросился к нему.

– АААААЛИИИИИ! – Вопль вырывался из глотки Дэна, летел до самого раскаленного неба, пробивал насквозь игрушечные облака. – Дыши! Я тут… – невезучий стрелок упал в пыль на колени и обхватил стремительно бледневшего парфюмера.

«Сейчас я дам тебе выпить твоей крови, и ты должен очень сильно захотеть проснуться там, где лежит твое тело». Веки и губы Алистера посерели от кровопотери, надо было спешить. Дэн смочил пальцы в крови и просунул их между бледных губ, убедился, что Алистер слизал алую влагу. Теперь осталось только надеяться, что безумная магия крови парфюмера сработает на нем самом. Дэн обнял потерявшего сознание Али и разлогинился, чтобы в клинике вызвать хирургов и успеть спасти любимую. Лин, пропахавший плечом лужайку у «логова», даже не нашел сил на крик. Он с ужасом смотрел на два тела, лежавших совсем рядом с ним, и ощущал свое полное бессилие.

А вот теперь, кажется, конец. Это было не самоустранение, не слабость, а лишь бесконечная усталость. Самое ценное человек прячет у сердца, но можно застрелить его и со спины, а если повезет ударить навылет, то и вместе с тем, кто ему дорог. Тупая мысль «взять бластер и застрелить оставшихся актеров» пихнула сердце, замедляя пульс до состояния глубокого пофигизма в шестьдесят ударов на минуту транскода. Сколько до этой черной громадины? Метра три? Так не должно было быть, Алистер. Если один получает пулю, то она бьет навылет. В обоих.

Шаг.

Я виноват.

Два.

Виноват во всем.

Три.

– У меня реанимации в кафешке нет, Лин, – тихо произнес голос отца за спиной.

Бластер, уже упертый в разодранную рубашку повыше пупка и вздрагивающий от ударов пульса, как волк, почуявший легкую добычу, вдруг показался нестерпимо тяжелым, как будто взрослая сероглазая птица накачивала его своей энергетикой.

– И давай уж в висок тогда, – в небрежной второй скрипке Киры чувствовалось нешуточное напряжение. – Чтоб уж наверняка. Ведь Алистер и Алия – один человек, верно?

Лин смотрел прямо перед собой. На пороге домика парфюмера скорчились в позе эмбриона кот Алистер и обнимающий его орел Дэн. Ромео и Джульетта, ха. А кто ты, волчонок? Кто ты им?

Никто не мешал ему думать. Никто не останавливал. Никто не отнимал оружие. Более того – Крис и Кира продолжали стоять за спиной, даже не заходя в поле зрения, принимая его решение, но какой ценой, боги Сети…

А где-то там, далеко, наверняка плачет маленький Кирлиан. Ты не хочешь жить ради Киры, не хочешь оставаться с отцом, ты потерял Алистера, но в чем виноват этот маленький Лин в конверте из одеяла?

Наверно, это было уже галлюцинацией. Лин крепче вдавил дуло в живот и снял бластер с предохранителя. Но видение не исчезло.

Заслоняя мир, на него смотрел дядя Саша. Светлое лицо, золотые пшеничные волосы, синие ладожские глаза.

«Я вырастил тебя, а кто вырастит твоего сына?»

И в сторону летит оружие, ломаются ноги в коленях, рвется из груди звериный рык. И вот уже рядом легкие отцовские крылья и бережные руки Киры.

«Я, дядя Саша. Я… Сделаю это. Прости меня».

7

Как только Алистер ответил взаимностью в транскоде, Дэн заметно помолодел. Теперь там они выглядели ровесниками. Но в реальном мире седой пепел покрыл виски густой черной шевелюры программиста и посеребрил отдельные волоски. Дэн круглыми сутками находился рядом с Алией. Просто сидел рядом и держал ее руку в своей. Когда наномашины почти разряжались, со вздохом укладывался на свою койку в соседней палате и из транскода мониторил состояние любимой, готовый в любой момент сорваться обратно и поднять тревогу.

Сотрудники клиники старались не беспокоить этих двоих без надобности. Эрон тактично поинтересовался, примет ли Дэн его помощь в управлении клиникой, пока Алия не поправится, и тот со спокойной совестью передал полномочия коллеге и другу.

Пробуждение в этих стенах в тот злополучный день, когда пуля для Лина чуть не стоила жизни Алистеру, было связано с большим переполохом. Да, Дэн успел вовремя, и первый взгляд запредельных зеленых глаз достался не реаниматологу, а ему. Но в безумном жасминовом счастье засела полынная нотка упрека.

– Лин жив? – Первые же слова окончательно проснувшейся Алии отрезвили Дэна, как холодный душ.

– Лучше бы помер. – Дэн замысловато выругался про себя. – Хорошо, что он ничего не натворил с нашими телами в транскоде, судя по тому, что мы с тобой сейчас здесь и дышим.

– Он бы не стал… – Сил у девушки было совсем мало, Дэн нежно погладил ее по мягким волосам.

– Шшш, любимая. Тебе нельзя напрягаться… – Раскаяние прозвенело порвавшейся нижней струной. – Я только об одном прошу – прости меня. Люби меня, если сможешь, после всего, что случилось. Я так хочу быть рядом с тобой.

– Я люблю… – В зеленых глазах Алии плескалось бескрайнее море, и Дэн тонул в нем, камнем шел на дно и забывал, как дышать. «Лина, но я дал ему свободу от дурацкого выбора, в котором завяз сам, – Внутренний Алистер жил своей жизнью в новом теле и не собирался так просто играть по навязанным правилам. – Тебя, Дэн, люблю, хоть ты и тот еще поганец», – этот мир, хотя и не видел его пока.

Алистер в теле Алии прикрыл глаза и стал думать о том, как жить дальше. В новом теле, к которому надо привыкать, в новой стране со своими порядками и ограничениями, под которые надо подстраиваться. С Дэном… Теперь всегда будут сны, в которых Дэн стреляет в него или убивает Лина на его глазах. Бывают ли духи, растворяющие кошмары? Надо проверить… С этими мыслями Алистер нырнул глубоко в сон, чтобы проснуться уже в транскоде.

***

А потом я спрошу, когда ты пойдешь ко дну:

Ты любил ее, хотя бы ее одну?

Пустота выглядит никак. Она нигде и ничто. Нацепи любую мишуру бессодержательных слов и метафор, добавь звук умирающего дрожания колокола, ротанговой струной выплесни в нее душный жар июльского полудня, делай все, что захочешь – пустота останется пустотой.

Кира медленно опускалась в глубину яркого калейдоскопа за кодовым именем Пустота. И здесь, в отдельно взятом секторе сна, девушка сделала свое Ничто, собрав себя настоящую. Восточный ветер бил в шершавые, как древесная кора, локти, заставляя набрать полные легкие воздуха и отдать в пространство беззвучный выдох, снова становящийся ветром. И была весна. Сакура, которой стала Кира, роняла свой небесный розовый шелк в утренний свет, а за границами горизонта…

Ты никогда не сможешь быть одинокой. Даже если ты сакура.

Под ногами-корнями появилась чернота. Земля. Твоя жертва, из которой надо выпить все соки, добыть счастье тяжелой борьбой. Кира вдруг почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. У Земли есть глаза. Они – две изумрудные бездны в авантюриновой оправе. Они принадлежат тому, кого надо любой ценой уничтожить, чтобы выжить.

И навзничь падает хрупкий паренек с зелеными глазами – чужая пустота по имени Алистер. В грязь ныряет коричневая замша жилетки и велюровый ворс на голове.

Но каждому свой антидот и свой эликсир жизни.

И Земля выпивает Воду. Зеленоглазый паренек из последних сил привстает на локте и ползет, ползет дальше от сакуры-Киры, приросшей к одному месту. Ползет туда, где чернота земли сменяется белизной замерзшей воды. И центр мира, пахнущий теплом, звучащим, как перекличка последних не уснувших птиц, впивается грязной рукой в Зиму. Имя Зиме – Лин Вебер. Лин-Чужак.

Тает снег на теплой земле. Переплетаются тела Алистера и Лина. В кристальных серых глазах юного хакера хрустит февральский лед последних защит, вскрывая невскую волну страха и полночи. Короткий стон. Вода выпита до капли. Лин изгибается дугой под волшебником, оказавшимся ведьмаком, под истинным «ты мой», которое никто и никогда не отменит. Финны врали напропалую, утверждая, что в центре мира не страшно. Тому, кто настоящий лед и Север – страшно.

Но даже у Воды есть шанс выжить. Лин с трудом поднялся, оставляя у своих ног зеленоглазого мага-парфюмера. Было слишком трудно дышать, слишком трудно принять такой уклад вещей, когда ты донор. «В жизни подвигу мало места, но много мест для дурных идей»3434
  Машина Времени – Мы расходимся по домам


[Закрыть]. Мне не ударить тебя, Алистер, не освободиться, не оттолкнуть. Я должен выдержать, а пока…

Вода гасит Огонь.

Язычки пламени заплясали на тонкой грани упавшего лепестка сакуры. У Киры перехватило дыхание. Вот она, страшная расплата за чужие ошибки. Из огня встает рослый мужчина с орлиным профилем, его руки крепки, тело гибко, как сизо-желтое навершие зажженной свечи. На широких плечах – плащ закатного пламени…

– Не тронь ее! – кричит Лин.

Снег превращается в цунами, волну до горизонта, которая закрывает Киру и от Земли-Алистера, и от Дэна-Огня. И в каждом обжигающе-влажном ударе о широкую орлиную грудь слышится короткий выдох хакера: «Мо-о-ой гр-р-рех-х… гр-рех-х…»

Огонь не может противостоять Воде. Это его слабое место.

Огонь легко справится с металлом. Это его сильное место.

И это твоя болевая точка, хакер.

Волна отступает, оставляя на сырой земле вымотанного в ноль Лина, у которого уже даже не хватит сил, чтоб открыть глаза и увидеть, как… Как смеется Дэн, сжимая в своих крепких руках стальной тростник, изогнутый болью, как лезвие катаны. Кристиан Вебер. Истинный металл в обертке серебристого плаща, не выносящий жара и огня. Вечно холодные пальцы скребут по раскаленной коже Дэна-Огня, загоняя под ногти черную пепельную труху. Не выдохнуть стальной птице и не вдохнуть, словно вспять обращена цепочка смыслов и возвращается обратно в расплав легированная сталь души. Еще немного – и где-то в грозовом небе пустят ток по электродам заоблачной печи, дуга пройдет по плечам навылет и…

И замкнется круг. Спасение станет жертвой.

Льнет Металл к Дереву, к своему спасению и жертве. Совсем близко уже пламя Дэна, его огненный шторм давно спалил Кристиану ресницы, но очевидное решение, о котором уже догадались все участники пьесы-мистерии, претит сероглазой птице. Мимо проходит раскадровка памяти: взрывающийся от малейшего повода Алекс, выматывающая горелка правильной Линды, аннигиляция Соул Юнайт, агония сервера Дивайн… Сколько этого огня уже было. Неужели сейчас финал?

Металл проигрывает Огню.

Металл…

– Сделай это, Крис, – шепчет Кира-Сакура, роняя розовый лепесток своего цветка на хрупкое стальное плечо. – Не избежать, понимаешь?

Мир застывает стоп-кадром. Магия времени, которого всегда мало, всегда не хватает, играет с Овердрайвом злую шутку. Нет бы ускориться, как в объятиях любимого человека, как в подутренний час, когда вскрывается лед тайн и истинных эмоций, но время коварно. И Кира дрожит, чувствуя проникновение металла в самое свое нутро.

– Прости, – выдыхает Крис, зажмуриваясь и ныряя в пахнущую свежим спилом глубину.

Замыкается пентаграмма. Падают в ладони Алистера капли смолистой сукровицы, рождая тот самый шестой элемент. Зерно. Жизнь, без которой круг бессмыслен, как нескомпилированный код.

Алая волна застит Кире глаза. Сон, всего лишь сон. Но самоуспокоение не работает, и за гранью реальности задыхается ее тело, будя чуткого Лина. Тихий стон ужаса работает как проводник между мирами, перенося в сон короткие строки чужих стихов:

Мне снится:

мои семена

вырастают на сажень,

из пуль превращаются в бомбы,

ворочаются, поют,

и первый мерцающий день

пробивается в полночь и сажу,

зелёным огнём выжигая

январский больной неуют.3535
  Дана Сидерос «Час Пик»


[Закрыть]

В ладонях Алистера – маленькая вселенная под прозрачной золотистой кожицей. Если присмотреться, то можно заметить биение не то сердца, не то космического пульсара. Кира закрывает глаза, калейдоскоп образов стремительно распадается, ибо пентаграмма больше не нужна. Вот она, душа ребенка в ладонях зеленоглазого парфюмера, который внезапно и стремительно меняет свой облик на Алию. Те же точеные плечи, те же тонкие ладони, не созданные для тяжелой работы, те же гнутые луки бровей. Только глаза не изумруд, а песчано-зеленый унакит.

– Я помогла тебе, сестра, – голос Земли тих и светел. – Забирай ребенка… Но сначала выбери ему отца.

– О чем ты? – Качаются ветки Сакуры на растерянном ветерке непонимания.

Ерунда же, абсурд последней стадии. Лин Вебер отец, никого и не было в жизни Киры До. Почему-то кажется, что не будет и после.

– Выбери отца, – повторяет Алия, заглядывая в глубины хаоса древесных колец. – Вспомни своего и выбери своему сыну.

Лин.

Дэн.

Крис.

– Я не знаю сво… нашего отца, – выдыхает Кира, едва сдерживая слезы.

Старуха судьба ставит подножку, из прописной истины психологии делая трагедию. И голос с тревожными интонациями фронтовых сводок задает вопросы один другого страшнее. Как ты будешь воспитывать пацана, не помня собственного отца? На что ориентироваться? А ты вообще это все потянешь? Кому ты была б из этих троих идеальной женой? Выдержишь марафон? А, может, вообще не надо было создавать семью?

Тебя не убьет огонь, не предаст вода…3636
  А. Кудряшева «Простое»


[Закрыть]

– Все будет хорошо, – шепчет Крис.

Тебя сбережет металл.

Оставляя цветы на сцене, мы расходимся по домам…3737
  Машина Времени – Мы расходимся по домам


[Закрыть]

***

From; nowhere_girl

To: D/N

Я хочу встретиться в транскоде и поговорить о моей сестре.

Лин не в курсе и его это не касается.

Кира Вебер.

D/N

Я к вашим услугам. Предлагайте место и время встречи.

nowhere_girl

Неоверсаль, у фонтана. Сегодня в полдень.

D/N

Буду там.

Кира намеренно выбрала для встречи с Дэном наряд, в котором ходила на рок-концерты любимых групп. Черные джинсы, кожаный плащ. Простая клетчатая рубашка, под ней – футболка с рентгеном грудной клетки и сердцем-птицей, мечущейся за ребрами. Плащ для Дэна сойдет, ни к чему ему думать, что госпожа Вебер решила его соблазнять женственными нарядами да кокетливыми улыбками. Пусть видит в ней равную – только так можно разговаривать с этим ненормальным, стреляющим в беззащитных людей. А птица-сердце – для Алии, в лучшем случае спящей за океаном в кровати этого монстра и в худшем – покоящейся под безликой плитой на американском кладбище.

Ухоженный Неоверсальский парк встретил молодую женщину запахом скошенной травы, зелени, тонким ароматом роз и лилий. Дэн уже сидел на мраморном бортике бассейна. Кира запомнила его спящим и бледным в тот день, когда Алистер был ранен, а Лин чуть не застрелился. Сейчас перед ней был высокий черноволосый парень в бордовой футболке с американским орлом и в джинсах. Лин говорил, что этот тип не вылезает из черной кожи. А тут ни намека на неформальство. Просто юнец с глазами старика, выбравшийся в транскод на прогулку.

Дэн боялся увидеть кого-то, до боли похожего на его Алию. Но эта девушка в коже, уверенно идущая к нему по дорожке, была совсем другой. Если есть в мире менее похожие близняшки, то одна из них сейчас перед ним, а другая спит в его клинике, пока ее душа колдует в логове аромага. Нет, не было в глазах Киры Вебер ни намека на агрессию. Только печаль и интерес, но вряд ли к нему, Дэну. Это было что-то более глубокое, связанное с зовом крови. Только женщины умеют так смотреть в самую суть, извлекая на поверхность самое важное в тебе…

– Алия выжила? – Сразу к делу, никаких формальных приветствий.

– Да. С ней все хорошо, она поправляется. – Дэн чувствовал себя как на допросе. Зачем он согласился прийти? Достаточно было бы и телефонного разговора.

– Хорошо. Ты не будешь мешать нам с ней видеться? Я хочу познакомиться с сестрой. – Взгляд исподлобья, ожидание бурного отказа.

– Кира, она в Америке. Но я не могу ей запрещать. – Очевидно, обращение на «вы» оказалось неуместно. – Если она захочет тебя увидеть, я это организую. Но и сам приеду тоже. Для нее ваш… наш мир в новинку, понимаешь? Она как с другой планеты.

– Как ангел, хочешь сказать? – Кира горько рассмеялась.

– Да. Если угодно, она – мой ангел. И пожалуйста, я не хочу видеть Лина на этих встречах. Я не хочу слышать его имя.

В глазах Киры заплясал нехороший огонь.

– Если Алия спросит про него, я не буду молчать. Ты не можешь подчинить ее душу. Тело ты уже похитил…

– Я просто выполнил свое обещание подарить ей реальный мир. Лин это тоже когда-то обещал. Обещал Алистеру. Но обманул. Потому что у него есть ты и потому, что Алистер был для него игрушкой. А я свои обещания выполняю, в отличие…

– Заткнись. Просто заткнись… – Кира в гневе развернулась на каблуках и поспешила к выходу из парка.

Дэн вздохнул, покачал головой и зачерпнул ладонями воды из фонтана, плеснул себе в лицо. «Чокнутые они все, эти Веберы. Даже те, кто приходит в эту семью извне и остается».

***

Кто-то прислал почтового голубя, и белая птица с голубой ленточкой вокруг шеи пританцовывала на деревянном подоконнике лавки мага. Алистер привык получать сообщения сразу на планшет, и такой старомодный способ доставки писем очаровал его. Оно явно не от Дэна – дела клиники поглотили его с головой. Да и клиенты пользовались более тривиальными способами связи.

На белой бумаге, знакомо благоухающей «Яблоневым садом», было всего несколько строк.

«Алистер, здравствуй!

Можно прийти к тебе в гости? Очень хочу с тобой познакомиться.

Я пойму, если ты ответишь отказом.

Твоя сестра Кира».

Холодные пальцы смутного предчувствия пробежали по позвонкам, как по клавишам рояля. Кира до сих пор не заявляла о себе, не пыталась выйти на связь. Тон записки дружелюбный, но не сказать, чтобы сердечный. Да и Дэна дразнить не хочется – достаточно вспомнить, как у него волосы на руках встают дыбом при упоминании кого-нибудь с фамилией Вебер.

Голубь нетерпеливо переминался с лапки на лапку, и Алистер написал ответ:

«Здравствуй, Кира!

Предлагаю встретиться у кинотеатра.

Сможешь быть там сегодня в пять вечера?

Алистер».

Птица довольно быстро вернулась с лаконичным ответом «Буду там», и Алистер вернулся к работе.

У кинотеатра было людно. Алистер неслучайно выбрал это место для встречи. В последнее время у него появились небезосновательные подозрения, что Дэн начинил лавочку следящей аппаратурой, пока он валялся на больничной койке и приходил в себя в непривычном мире. Поэтому приглашать сестру в лавку было не лучшей идеей. Парфюмер сомневался, что Кира бросится ему на шею со слезами радости, но вопрос про судьбу Лина жег его изнутри с самого момента пробуждения в американской клинике. И эта встреча могла расставить все точки над i.

Вокруг бурлила жизнь – стайки девушек с хохотом поджидали опаздывающих подруг, им строили глазки пижоны в ярких нарядах, парочки звонко целовались и вбегали в кинотеатр, чтобы поскорее отделиться от толпы. Алистер чувствовал себя здесь чужим. Наблюдателем. Вечным одиночкой. Вот придет сейчас Кира, они решат, что делать дальше – посмотрят нашумевший фильм или просто сядут в ближайшем баре и побеседуют за коктейлем-другим. А может, лучший вариант – прогулка, и напряжение между ними исчезнет благодаря красивой природе…

Кто-то в неприметной толстовке отделился от людского потока и подошел к Алистеру вплотную. Из-под капюшона знакомым февральским льдом сверкнули серые глаза.

– Лин?! Но как… Сердце Алистера на секунду замерло, и зашлось в бешеном ритме, рискуя разбиться об ребра. – Я ждал Киру…

– А пришел вместо нее я. – Закончил за него Лин, прищурясь. – Это я прислал тебе голубя, Али. Прости, что выманил.

– Нет-нет, я сам хотел тебя увидеть, и не ожидал, что это возможно. Что ты можешь просто прийти… А как же Кира? И как ты нашел лавку?

– Кира встречалась с Дэном, потребовала твои координаты в транскоде. Она и правда хочет с тобой познакомиться, для нее это важно. Я видел, как она ревнует, а сейчас уже нет смысла в ревности. – Лин нахмурился и почесал между бровями. – Ты же с Дэном, да?

– Про Дэна давай после. Как ты уговорил ее поделиться информацией? Хакнул ее компьютер? – Алистер подмигнул и покраснел.

– Ну уж нет. Кире я доверяю и не стал бы так делать ни за что. Не поверишь – она сама вложила твои координаты мне в руки. – Лин тяжело вздохнул и поднял виноватые глаза на Алистера. – На свадьбе мы обменялись клятвами, и суть их была в том, чтобы не заставлять друг друга выбирать. Она свое слово держит. А я – сам видишь…

Алистер, удивляясь своему порыву, обхватил хрупкие плечи друга.

– Кажется, нам пора выпить чего-нибудь покрепче коктейлей. Пойдем-ка в бар, дружище – мне попался один довольно безлюдный по дороге сюда.

– Идет.

И двое – неприметного вида парень в серой толстовке и его высокий спутник в коричневой замше направились на тихую улочку, уводившую от кинотеатра в недра транскода.

***

Алия проснулась в своей кровати и не торопилась вставать. Коннектор змейкой выскользнул из почти зажившего недавно установленного шейного гнезда. Дэн потребовал, чтобы они сразу же начали спать в одной постели – он очень гордился мастерски сделанным ложем, оборудованным по последнему слову техники всем, что нужно было для выхода в транскод и для подзарядки наномашин.

Однако девушка не спешила воцариться в супружеской спальне и тем самым принять безмолвное предложение, так красноречиво витавшее в воздухе. Она настояла на том, чтобы какое-то время пожить в комнате для гостей, привыкнуть к своему новому телу и роли в обществе, научиться элементарным вещам, привычным любой женщине с рождения, а ей пришлось постигать их гораздо позже.

Алия поднялась с кровати, подошла к шкафу с зеркалами до потолка и принялась рассматривать свое обнаженное тело. Внутренний Алистер, мужская душа, направил пальцы к тонким ключицам, ладонь скользнула к груди, ко второй… Тонкий указательный пальчик прочертил дорожку до пупка и остановился на шраме. Странно жить вот так – из тела нимфы душа лешака рвется наружу зеленой листвой глаз, неприятием женственных причесок и косметики. Девушка вспомнила, как дважды чуть не расплакалась – в дорогой парикмахерской, где ей предложили отращивать модное каре, и в кресле визажиста при первом же прикосновении помады к губам.

И эти плотоядные взгляды Дэна, обжигавшие ее тело, пожиравшие его, каждый раз вгоняли ее в краску. Она любила его, откликалась на его огненную магию. Но столь неприкрытая жажда обладания вызывала страх, что однажды Дэн не выдержит и накинется на нее, несмотря на все протесты, разденет и отымеет, как животное, сорвавшееся с цепи. Дэну-из-реала далеко до Дэна-горы мышц из транскода, но он все равно легко справится с хрупкой женщиной, подчинит себе… И потом уже не будет отношений на равных. Не будет того уважения, движущей силы искренней взаимной любви…