Текст книги "Rewind without erase"

Каким может быть лекарство от непроглядной внутренней тьмы? Первая мысль была самой очевидной – свет, и парфюмер было потянулся к ящичку со смолами и цитрусами, но рука замерла в полете. Слишком прямолинейно. Если ты – хакер ароматов и дирижер настроения, перебери химеру, сделай из нее троянского коня. Подвох не должен заявить о себе слишком быстро.

Образец предвыборного парфюма замер на столе, ожидая своей участи. Алистер не знал, как Лин ухитрился его достать – хакер творил настоящие чудеса, и теперь самое время сыграть свою роль и хотя бы попытаться сгладить возможный ущерб.

Алистеру была противна сама идея искусственной подмены симпатий. Политический ход, избирательная гонка, электорат – все эти слова вызывали горький привкус во рту. Хоть лавка парфюмера и была нейтральной зоной – сюда люди приходили за красотой и оставляли всю грязь за порогом, отголоски выборов все равно вторглись в мир юноши и перевернули его вверх дном.

Тревожные проявления болезни, мешающие создавать гармоничные духи, натолкнули на странную мысль. А что, если попробовать внести в принесенный Лином образец нечто, выворачивающее суть донельзя привлекательного аромата наизнанку? Подобрать компонент, способный затаиться в густом облаке горького миндаля, и выстрелить оглушающей петардой, открывая суть, заставляя упасть все шоры и освобождая людей от ароматных оков навязанного очарования…

Алистер сделал несколько пробных вариантов, пока его не осенило. Пыльный пузырек был найден с трудом. Еще до болезни грушанка была одним из редких масел, к которым парфюмер испытывал необъяснимую неприязнь. И проблема не в том, что подобрать достойное окружение для капризного компонента было той еще задачкой. Одна лишняя капля – и душок протухшего мяса, фруктовой гнили и органического тлена очень явно давал о себе знать. Для разоблачения зарвавшегося политика самое то. Теперь осталось поднять записи с нормами ввода грушанки и грамотно встроить ее в разящую миндалем предвыборную «удочку» Измирова…

Лин вошёл в лавочку так тихо, что Алистер, в очередной раз вскинув глаза на свои записи, вздрогнул от неожиданности и выпустил из пальцев стеклянный сосуд. Коротко вскрикнув, парфюмер зажмурился, в мыслях уже приготовившись собирать с пола острые осколки.

– М-м, это что-то новенькое, – вместо ожидаемого хрустального звона спокойный голос Лина прозвучал в напряжённой тишине волшебной лавки словно звонок с урока. – Держи. Самую малость я расплескал, но…

Алистер открыл глаза, всё ещё не веря в удачу. Лин стоял перед ним на коленях – да что там, почти лежал, держа в ладони заветный пузырёк, совершивший мягкую посадку в сантиметре от пола.

Юный хакер поднялся на ноги и протянул заготовку парфюмеру.

– Мир? – тихо уточнил Лин.

Алистер молчал, не отводя взгляда, чувствуя, как его охватывает странная головокружительная невесомость. Без серых туманов Авалона нет и не будет отныне магии в моих лесах, Лин. Прошу, не бросай меня, не отпускай мою руку. Я готов очертя голову кинуться ради тебя в любой омут, готов умереть с твоим именем на устах, если прикажешь, только не лишай меня света своей души, веди за собой…

– Мир, – выдохнул Алистер.

Лин ушёл так же внезапно, как появился, а в голове очарованного Алистера сам собой начал складываться невиданной красоты витраж. Аромат, который сохранит твою суть в вечности, Вебер. Парфюмер вырвал из блокнота листок, схватил огрызок карандаша и бросился на колени, на то место, где минуту назад стоял его кумир.

Записать. Только бы успеть записать всё, что не передать словами, это чудо из чудес2020
  Сплин – Иди через лес


[Закрыть]…

Кира ждала Лина у дверей интерактивного кинотеатра – новомодного развлечения в Городе-под-рекой, где любой желающий мог побывать не только в зрительском кресле, но и в шкуре любого из актёров фильма.

– Билеты у меня, – улыбнулась девушка и вдруг заложила пируэт вокруг фонарного столба, в шутку уподобившись танцовщице у пилона.

Лин протянул ей руку, готовый поймать и закрутить в танце, но Кира вдруг нахмурилась и разочарованно прищурилась на парня.

– Я же просила тебя не одевать этот вонючий свитер, Лин. Ты в нём как сисадмин самой низкой категории.

Вконец растерявшись от столь резкого перепада эмоций жены, Лин не нашёл ничего лучшего, как принюхаться к рукаву свитера, который на его памяти никогда не получал нареканий от Киры, ибо она сама его и нарисовала Лину в подарок на день рождения. Пахло и впрямь странно. Отмотав события вечера на десять минут назад, парень тихо чертыхнулся и поспешил снять с себя злосчастный свитер, которому слегка досталось при ловле зелья Алистера.

– Во-от как, значит, – процедила Кира, – самый простой способ выбрал, избавиться от вещи, которую я для тебя со всей душой делала. Спасибо, что показал своё истинное лицо, Лин. Теперь я вижу, как ты стыдишься меня, когда я рядом. А перед своими предками ты разыгрываешь любовь ко мне…

Лин вздрогнул и тихо застонал, словно невидимая рука с размаху проломила ему грудную клетку.

– Кира, за что?

– К чёрту всё. К чёрту кино, – топнула ногой Кира. – Ты меня сюда пригласил, зная, что я давно мечтала попасть на сеанс… Купить меня, чтоб я не имела права отказать тебе этой же ночью. Таков твой расчёт, признавайся, ты, грязная свинья с протухшей душонкой?!

Лин забыл, как дышать. Да уже и не нужно это было. Зачем, если повешены все ярлыки, сделаны все выводы, и остаётся лишь извиниться за чудовищную глупость. Прости, что появился на твоём пути, утренняя ласточка, прости, что подбил тебя в полёте, но видят боги Сети, даже сейчас я всё равно люблю те…

– Иди прочь, – отчеканила Кира. – Хоть к этому своему Алистеру. Сегодня я сплю на диване. Не вздумай ломиться ко мне, когда выйдешь из транскода.

Ослепительная вспышка праведной ярости – и Кира исчезла, разлогинившись, лишь два билета обожжёнными ангельскими перьями упали на то место, где она только что стояла.

Лин не спешил обрывать соединение. Застыв погребальной статуей самому себе, по критически редким ударам пульса он отсчитывал тяжкие шаги двух реальностей. Раз – Кира рывком срывает с кровати одеяло, быть может, пинает его, Лина, бесчувственное тело и уходит прочь из спальни. Два – падает в соседней комнате на диван, три – лупит кулаком несчастную подушку, четыре – сворачивается калачиком и плачет, плачет, плачет…

Завер-р-шить сеанс…

Нет.

Закусив губу, Лин заставил себя сохранить верность Реке-под-рекой. Твоя богиня запретила тебе приходить, хакер. Значит, никчёмны твои объятия, не имеет магической силы твоя любовь. Теперь – уже точно не имеет, поскольку в неё не верит та, ради которой ты дышал и выдерживал неравный бой со всем миром.

Гениальная на грани безумия идея прошила навылет левый висок Лина.

Ждущий режим. Поднять свой эмулятор, заново вдохнуть в него частичку собственной души – не так уж много осталось от неё после этого урагана, а потом будь что будет. Захочет Кира – позовёт пса, чтоб тот вытянул её в транскод, найдёт меня и шепнёт тихое: «Возвращайся. Ты мне нужен». Или, того лучше, вырвет из моих имплантов флэш-карту, и я очнусь на ковре, замёрзший и бледный, для того только, чтоб задохнуться от её отчаянного поцелуя.

А не захочет – пройдут сутки, и на их исходе я обнулю свой счёт, переведу остатки абонентской платы на имя Киры Вебер, и…

Транскод не игрушка, здесь тоже можно умереть.

Выбор за тобой, Кира.

Отсчёт пошёл.

– Лин? – сонный Алистер выполз из глубин своего логова, не вполне понимая, сон или явь сейчас перед ним.

– Я, – подтвердил хакер. – Снова я. У меня заказ для тебя, волшебник. Прямо сейчас.

Парфюмер на всякий случай принюхался, но нет, это ему накануне пришла в голову идея банально напиться. Лин если и чем-то злоупотребил, то следы этого явно стоило искать на бледной коже рук или… хм, где-нибудь ещё под одеждой.

– После твоих форсажей я уже ко всему готов, – выдал Алистер, закатив глаза. – Жги, Лин.

Измученный чёрный стриж свалился в глубокое кресло. Ноги у Лина впервые за долгое время отказали даже здесь, в транскоде, но голос ещё слушался хакера и по-прежнему проникал до дна души.

– Преврати меня в аромат, Алистер. Тебе одному это под силу.

Алистер мягко сел на ковер рядом с креслом, не веря своим ушам. На него смотрела тень Лина. Внутри нее торжествовал огонь, сжирающий заживо, его не спутать ни с чем, и когда он дошел бы до зрачков, то перекинулся бы на Алистера, и оба они горели бы целую вечность, не в силах помочь друг другу и разорвать смертельное соединение…

– Лин. Друг мой. – Алистера била дрожь от того, что он вот-вот перейдет границу и снова рискнет потерять человека… птицу, открывшую ему больше, чем он узнал за всю свою жизнь о себе. – Прости, сначала я спрошу… Кто причинил тебе боль? На тебе лица нет.

Ещё не отзвучал вопрос, а Алистеру показалось, что он уже знает ответ. В беззащитную спину ведь могут ударить только самые близкие люди, знающие все уязвимые точки Лина. Значит… его отец? Или Кира?

– Али. – Лин уставился в пустоту – так смотрят смертельно раненные звери, знающие, что лимит надежды для них исчерпан, – только ты способен собрать меня заново. Я верю, твои руки, созданные для чудес, могут и это. От меня отказались там, я стал лишним. Нужен ли я таким тебе?

Вместо ответа Алистер порывисто обнял хрупкого хакера, прижал к себе. Лин почувствовал тонкий аромат меда от ключиц друга – ворот льняной рубашки предательски разошелся, открывая бледную кожу. Так они и замерли в безвременье, тишине и разделенном на двоих отчаянии…

***

Сервер мэрии смотрелся высокой цитаделью из бежево-серого камня. Стрельчатые готические окна с зеркальными вставками были обманкой: позади них скрывались узкие бойницы, и их расположение было абсолютно неясным, а резать стекло с кучей датчиков в глупой надежде на плечо Фортуны Кристиан зарёкся ещё с десятого класса. Оставался один путь.

Даже самый именитый миллионер, даже голливудская звезда, какими бы недоступными и заоблачно крутыми они не казались, бывают уязвимы. Всего на несколько минут – например, когда проходят досмотр на таможне, оказываются загнаны в капсулу магнитно-резонансного томографа или сидят на унитазе со спущенными штанами. И, чем сиятельнее стараются начистить аверс монеты, тем грязнее, как правило, оказывается её реверс. Короче, watch your back, motherfuckers.

Крис в униформе бота клининговой службы ждал своего напарника у служебного входа. Японец появился как всегда бесшумно и стремительно.

– Приветствую, Крис-сан… – осторожно начал Хидео, уже зная, что не сможет отказаться от безумной затеи, да и не хочет, ибо тогда завтра у летучей мыши транскода перепонки облезут в один миг. – Только одно. Мне Шикари не с кем оставить… Маша уехала к подруге в Прагу, выдохнуть и прийти в себя, а пацан…

Голос Криса оборвал оправдания Хидео на полуслове. Даже через километры дальней связи японец почувствовал волну тепла и горечи.

– Привози его ко мне, только скорее, – и после паузы, что так напоминала тишину от молнии до грома. – Флин лучшая нянька ему. А мы пока поможем Лину.

Японец коротко кивнул и вышел из сети. Что ж, ещё вынужденные три часа на последние приготовления, и времени будет как всегда в обрез.

Крис запрыгнул на узкое сиденье уборочной машины, похожей на вертлявого жука с длинными ворсистыми усами, и встроился в общую очередь ботов-уборщиков. Скоро им откроют доступ на все уровни сервера, чтобы чистоплотные жуки-детоксикаторы смогли убрать весь гадкий мусор, накопившийся за время предвыборной компании – скомканные бумажки недописанных речей, залитые жиром фастфуда чеки на нужды прихлебателей, подгнившие яблочные огрызки и прочий хлам.

От нечего делать хакер прикрыл глаза и не то задремал, не то ушёл в какой-то свой транс, ещё раз прогоняя в голове план предстоящего взлома, фоном к которому на почтительном расстоянии парили радужные осколки воспоминаний об институтских шалостях, о первой серьёзной атаке, о разгроме собственного стартапа и потом – одного из уровней «Дивайна»…

– Пап, всё готово, – Лин, едва заметный в комбинезоне-отражателе, вскочил на подножку машины, и разбуженному Крису стоило большого труда сохранить бесстрастную мину робота, когда он увидел осунувшееся лицо сына, на счётчике которого пошёл уже десятый час онлайна. – Если бы не центрифуга Алистера, мы бы не успели. И вот ещё что…

В тонких пальцах Лина возникла пластиковая карточка с картинкой из Таро. «Дурак». Кристиан вопросительно вскинул бровь, и Лин пояснил:

– Дурак – это я, пап. А видишь пса у его ног? Карточка – код доступа к Творожку. Утром я натаскал его на аромат Измирова, и он поможет вам быстрее отыскать комнату, где спрятаны его настоящие духи.

Едва хакер принял карточку, на его колени запрыгнул тёплый пушистый комочек и дружелюбно лизнул его в нос.

– И ещё одно, – Лин посмотрел отцу прямо в глаза, уже не пытаясь скрыть недавней боли в раздёрганных серых облаках, – я не полезу внутрь, как и обещал, но отсюда меня тоже не гони. Хочу дождаться тебя и Хидео.

Придержав сына за рукав, Крис сдал по диагонали вбок, пропуская вперёд себя всех ботов до единого, а потом затащил Лина в узкую кабинку.

Сын молчал. Крис не торопил его, давая время собраться с мыслями и вложить всё, что имеет значение, в одну разрядную фразу.

– Пап… У тебя всё хорошо с Флином?

Снова вскинутая бровь вместо ответа.

– Ну, он тебя любит? – через силу выдавил из себя Лин.

– Да, – тихо выдохнул Крис. – Надеюсь, что да…

– А ты его?

Кристиан прищурился, почувствовав себя раздающим редкий файл на торрентах при виде внезапной очереди на скачивание. Великая радость, когда стоящий перед тобой вдруг отключается, и ты можешь занять его место. Но не бойся, Лин, моей скорости хватит на всех.

– Москва или Питер? – выдал Овердрайв, наблюдая за слабой вспышкой удивления на измученном лице сына.

– Что?

– Мне приехать или ты сам вырвешься в гости? – уточнил Кристиан.

Принять решение Лин не успел. В воздухе снова материализовался Хидео, который с разгона пожал Лину руку и выпалил:

– Я сам открыл, ничего? Пацаны в гостиной, я им сказал, чтоб в твою комнату ни ногой…

Крис закусил губу и улыбнулся левым уголком рта.

– Давай тогда скорей устроим весёлую жизнь этому засранцу, – показав японцу из-под полы узкую фиолку с надписью «Vo. N. Izm», произнёс Кристиан. —Помираю, как хочу увидеть вас живьём…

Когда Крис снова обернулся к Лину, того уже и след простыл.

Хакер закрыл глаза и постарался вдохнуть как можно глубже. Сосредоточься, Овердрайв, потом будешь решать, действительно ли тебя хватает на всех, или как обычно, по верхам…

– Погнали, Хидео.

Уборочная машина вползла в недра мэрии. Входной сканер на минуту задумался, и Крис собрался уже вырубить его коротким разрядом, но Творожок и вправду не индексировался ни одним сайтом, так что проблем не возникло.

Надвинув на глаза форменную кепку, Кристиан выпустил невидимого пса и активировал некое подобие радара на левом запястье. Пару секунд Творожок нетерпеливо дрожал, принюхиваясь, а потом рванул куда-то за угол. На сканере красной нитью проступил его маршрут, и Крис, через силу сдержав скорость машины на прежней отметке «Следующая ста-а-анция Таллинн, а во-от, собственно, и о-он», двинулся следом.

Едва оказавшись внутри, Хидео перекинулся в летучую мышь и сейчас нарезал круги под потолком, цепко держа в лапках плотно закрытую фиолку.

Дверь в приёмную Измирова была приоткрыта, и чуткий слух Овера ухватил обрывки разговора.

– Ты не только мне услугу оказал, Амон Ра, – посмеиваясь, пояснил кому-то мэр, – а и себе самому тоже. Выиграл бы Перевольный – как знать, что бы с твоим бизнесом стало, новая метла по-своему метёт… Стабильность, друг мой, основа любого процветания… И всё-таки, между нами. Что там у тебя с этой Кирой было, а?

– Ничего такого, о чём ты уже себе успел вообразить, – собеседник удержался на шутливо-пренебрежительной волне, но сквозь неё далёким громовым раскатом послышался звериный рык, – только деловые отношения, но, если помнишь, я и тех, кто на меня работал, в обиду не даю. И, раз уж между нами… Тебе-то что от неё понадобилось?

– Не от неё, – мотнул головой Измиров. – От того, кто её любит. Знаешь, ещё Будда твердил, что наши привязанности – источник боли, а ничего с тех пор не измени…

Творожок замер за углом, выразительно подняв заднюю лапу в сторону нужной двери. Крис остановил машину и скатился с сиденья, встав на одно колено перед кодовым замком. От соблазна перегрузить систему своим электричеством пришлось отказаться. Наверняка у такого холодного, расчётливого гада, как Измиров, повсюду стоят детекторы зашкала эмоций. Хор-рошо, мистер Полоз, я устрою тебе мастер-класс по крионике. Хуже Овера, поддавшегося чувствам, может быть только Овер, у которого они отключились напрочь.

Хрустальные пальцы прорастают льдом в латунную гладкость ползунков и шкал тонкой настройки, гибельный туман от жидкого азота бежит по чувствительным механизмам, заставляя их выдать единственную верную комбинацию, к которой они привыкли за долгие месяцы работы.

Тихий щелчок, и тяжёлая дверь отъезжает в сторону. Летучая мышь стремительно ныряет в узкую щель, приземляясь на пол стройным японцем в чёрном вингсьюте. Крис молча наблюдает за ловкими пальцами Хидео, что выдёргивают из пазов золотого куба изогнутую пробирку и вставляют туда контрабандную фиолку.

– Любая дверь и на выход? – тихо смеётся тот, передразнивая Кристиана.

– И чистим логи, – криво улыбнувшись, добавляет Овер.

Хакеры едва успевают спрятаться за стеклянным шкафом, стоящим на углу, когда Измиров выходит из кабинета и направляется прямиком в свою тайную гримёрку. Спустя полминуты до чувствительного носа Творожка доносится запах, подобный тому, на который его надрессировали, и всё же… немного другой. «Второе дно», – всплывают в его памяти слова хозяина. Двое взрослых мужчин вывозят Творожка на улицу и покидают бесполезную уборочную машину, на ходу скидывая форменные куртки, чтобы слиться с толпой на главной площади Города.

В ожидании выхода мэра Алистер и Лин отошли чуть в сторону и растянулись на изумрудной траве под плакучими ивами, сквозь тонкие ветви которых было видно синее небо и высокие радужные облака.

– Знаешь, я всегда любил облака. Они свободны… Плывут себе по небу, превращаются то в дым, то в причудливых зверей, то в тучи… Они, как старые друзья детства, носят в себе воспоминания и не требуют за это ничего, ни понимания, ни взаимности… – Лин повернулся на бок и заглянул Алистеру в глаза. – Когда-то я не чувствовал себя свободным и мой дом был для меня тюрьмой. Я завидовал облакам. А сейчас сам могу лететь, куда вздумается.

– Настоящие облака такие же яркие и тонко пахнут леденцами?

Лин улыбнулся в ответ.

– Нет. Они могут быть белыми и невесомыми, как пух, могут быть стальными и сердитыми, как волчий мех. А могут пылать багрянцем на закате, обещая на следующий день ветер.

Алистер ласково коснулся щеки Лина пальцами. В этом жесте было столько нежности, что хакер зажмурил глаза и вспомнил, как гладят уставшую от бесконечной зимы кожу первые лучи весеннего солнца.

– Лин, ты мыслишь, как гений и говоришь образами, как поэт. Ты удивительный… Я уже люблю тот мир, откуда ты приходишь сюда. Просто потому, что ты – его часть.

– Али, ты слишком все идеализируешь. – Лин грустно рассмеялся, вспоминая, сколько раз «удивительный» мир разрушал его надежды и выбивал почву из-под ног. – Ты совсем ничего не помнишь о реальном мире? Ты же тоже родился там, так не бывает, чтобы люди рождались в транскоде.

– Все, что я помню, связано с транскодом. – Алистер задумчиво покачал головой. – Самые ранние воспоминания – дроны учат меня разговаривать, поют мне человеческие колыбельные, помогают обслуживать себя… Единственное, тогда еще не было никакой лавки.

– Ты жил в другом месте? Каким оно было? – Лин приподнялся на локте, в его глазах горел неподдельный интерес.

– Кажется, это была какая-то больница. Я там жил в отдельной комнате и общался только с этими дронами. Выходить в коридор и тем более, покидать здание мне не разрешалось. – Алистер помрачнел. – Я догадывался, что мир за пределами моего жилища гораздо больше. Мне повезло, что те, кто приставил ко мне дронов, не ограничили их обучающие возможности и не предусмотрели, что я могу заинтересоваться программированием. Когда я научился менять реальность под себя с помощью кода, первым делом сделал себе дом своей мечты, в котором была дверь наружу. Пристыковал его к комнате, запрограммировал дронов проделать отверстие, через которое я смог бы перебраться в свой дом. И потом они замуровали дыру, будто меня там никогда и не было… Исчезнуть вместе с домом было легче всего. Так и появилась моя странствующая лавка, в которую сами попадают только те, кому я дал доступ, или те, чьи души не несут в себе угрозы для меня…

Лин внимательно слушал историю Алистера и понимал, что тело друга в реале следует искать в одной из клиник для людей, чье сознание живет только в транскоде. Вопрос, где – как далеко придется отправиться, чтобы найти нужный адрес? Сколько уровней доступа придется взломать, чтобы добыть нужную информацию и узнать имя, семейную историю, поймать хрупкую нить, способную вернуть Алистера на давно утраченную родину…

– Я бы очень хотел побывать там, в твоем мире. Моя мечта – дышать ароматами живых цветов, почувствовать пальцами нежность лепестков роз, ощутить во рту соль морской волны, перебирать сосновые иглы и дышать в унисон с лесом.

Лин понял, что лучшим подарком для Алистера будет тот мир, о котором парфюмер только читал, слышал, чьи производные в виде масел и абсолютов превращал в изысканные духи. И поклялся себе осуществить эту мечту, несмотря на все возможные испытания для них обоих на пути к истине.

– Я подарю тебе все эти запахи и ощущения, Али. Ты больше никогда не будешь один…

Глухой рокот прибойной волной прокатился по площади и затих, разбившись о стеклянные волнорезы ближайших серверов. Измиров вышел на площадку второго этажа мэрии, приветственно подняв обе руки. Особо ярые поклонники из первых рядов, застолбившие свои места ещё час назад (а может быть, безразличные пользователи, которым хорошо заплатили за игру в восхищение, или, того хуже, рядовые служащие госконтор, согнанные сюда в добровольно-принудительном порядке) потянулись к нему, словно лабораторные крысы к играющему на дудочке Крысолову.

– Сегодня я хочу вновь поприветствовать вас, – голос мэра разлетелся звенящим ревербом в искрящемся воздухе утреннего транскода, – всех вас, кто внёс свой вклад в эту победу…

– С-с-сволочь! – выкрикнул Алистер, вскочив на ноги так стремительно, что Лин еле успел поймать друга, повалив его обратно на траву и закрыв ладошкой рот.

– Не время ещё, Али, – прошептал хакер прямо в ухо парфюмеру. – Перетерпим пять минут, а потом будет ясно, удалось ли моему отцу…

В тесноте, плечом подпирая плечо, стояли люди. Разные были: разодеты совсем уж по-иноверски, служивых тени блеклые, серые, дети, которым в новинку были и гулко хлопающие знамена, и разноголосый шум… Чужой шум, недобрый. Не так шумит поутру Река, убирая звуки межмирья в свою серебряную волну. Не так звучит Город в обычных своих заботах. Не так звучит голос доброго человека…

– Вы, верные мои соратники, выбор свой сделали – за меня…

Взмахнул рукой царь, рождая волну пальцами в перстнях. И миндаль, приторный до вязкой сладости, ударил по запрокинутым лицам наотмашь. Колыхнулся народ, потянулся вперед, кулаками забивая хрипы раздавленных тел.

– Любо! Любо! – далекий гром рокотом к царю вернулся, а бояре ближние пустили по рукам первые круговые.

Кто охоч был да безумен от страсти – первыми на возле Царя оказались да свели под белы рученьки вниз, в яркую круговерть тех, кто верил – коснешься миропомазанного хоть пальцем – счастлив будешь, словно причастился да воды святой испил из…

Замер мир. Вдох за вдохом, выдох за выдохом. Попытался кто-то крикнуть «Пожар!», да не пахло паленым. Смертью пахло. Гнилью тленной, болотной.

Нежитью.

И упал оземь царь. Не держали его больше чужие руки – ноги топтали. Не целовали ему ладони – пальцы ломали. Не любили – сто по сто раз четвертовали.

Рукой отца под солнцем звезда,

Из глаз ручьем колокольным в пол.

Молись листве, робея от сна,

Пуская страхи в рваный подол2121
  Сруб – Комета


[Закрыть].

Закусив губу почти до крови, Кира смотрела на экран, где перед ней в прямой трансляции от лица Лина разворачивалось невиданное по своей первобытной жестокости поедание поверженного кумира. Сам того не осознавая, Лин повторил сцену почти тридцатилетней давности, когда его отец серебряной птицей метался по транскоду, поднимая шторм революции, а богиня по имени Линда охраняла его в реальном мире, готовая в любой момент отключить от Сети. Было, впрочем, одно исключение: тот, кто стал лучшим другом Лина, не размахивал катаной над его бессознательным телом, а крепко держал за руку там, в Городе-под-Рекой.

– Что вы там, троян раздери, намешали?! – голос Кристиана гарпуном пробил помехи в эфире, вонзившись Лину в оба уха разом. – Ты же говорил, дело закончится публичным признанием или чем-то вроде…

– Отречением от престола, – едва нырнув вместе с Алистером в сумрачную подворотню, ответил Лин. – Я не знаю, почему всё пошло так…

Парфюмер тряхнул стриженой головой и позволил себе влезть в доменную печь разбора полётов между отцом и сыном. Что ж за невезение такое, словно невидимая рука привязала его за ниточку к сероглазой молнии по имени Лин для того только, чтобы мешать ей на каждом шагу, подставляя подножки торбой подпорченного таланта?

– Это из-за меня, – Алистер едва заметно вздрогнул: он вспомнил июльский вечер и чаепитие с Крисом и Алексом в своей лавке. Вопрос, помнил ли его великий хакер… С тех пор он успел изучить биографию легендарного Овердрайва от корки до корки и сейчас оробел перед его голосом в динамиках, словно первоклассник перед директором школы, – нам пришлось очень спешить, и я ускорил процесс, как мог. Но мы не хотели ничьей смерти, клянусь…

– Понял. Оно само, – Крис моментально слил высокое на землю, и за ледяной бронёй ребята почувствовали его безмерную тревогу и заботу, – а теперь быстро разлогинились, спишемся чуть позже по защищённому каналу…

– Но пап, Али не может…

– В лавке меня никто не достанет, – теперь настала очередь Алистера закрывать ладонью рот Лину. – Всё будет хорошо, Лин. До связи.

[Береги себя, пожалуйста. Ты мне нужен.]

Лин медлил, судорожно выдумывая достойный повод, чтобы задержаться в транскоде и пропустить отца вперёд на выход. Крис демонстративно прислонился спиной к стене, засунув руки глубоко в карманы потёртых брюк. Так они и стояли, как два английских джентльмена из пресловутого анекдота.

– Тебя Хидео там ждёт, – наконец выдавил Лин. – И мелкие…

Крис равнодушно пожал плечами.

– Хидео знает, что я разлогиниваюсь последним. Значит, у меня есть причина оставаться. Он подождёт ещё.

Умеешь ты играть на чувстве вины, папа.

Лин почувствовал, как горечь в горле, мучившая его последние сутки, стала просто нестерпимой. Меткий удар Кристиана был похож на клизму, поставленную умелым санитаром: на ввод дана малая капля, но именно она переполняет стек, и человек становится не в силах держать в себе разрушительный шквал невысказанных мыслей и неразделённых чувств.

– А ты его тоже семнадцать лет заставишь ждать? – внутренний Волчонок поставил подножку Лину-примерному-сыну и больно прикусил Овера за бок.

О, вот и долгожданное вознесение на небеса, подумал Лин, рубашка которого в тот же миг оказалась намотанной на кулак Кристиана. Ну же, ударь меня, папа. Ты никогда не бил меня в реальности – ты вообще дрался редко, а вдобавок, наверное, жалел меня, калеку, но хоть здесь…

– Р-р-рассказывай, – прорычал Крис, тёмные глаза его полыхнули коротким разрядом, и хакер медленно опустил сына на святую и грешную землю транскода, согнувшись пополам и тихо простонав, – Ли-ин…

Перед глазами Лина поплыли цветные треугольники, и он успел даже рассмотреть один: стремительно крутящийся, текучий «Преследователь – спаситель – жертва» с давних лекций по психологии.

– Пап, ты чего? Эй, что с тобой? Дыши, прошу…

Крис кое-как выпрямился и даже натянул на побледневшие губы кривую улыбку.

– Скажу, Лин. Но сначала ты. Пожалуйста.

Грозовые небеса над февральским льдом. Все эти политические игрища – ерунда, сын. Клянусь, мы с Хидео отработали так чисто, как ещё никогда не получалось, даже взломом этот визит вежливости не назовёшь. А теперь пусть политиканы перегрызутся с дельцами, плевать я на них хотел, когда моего сына шатает на ветру, словно затухающий огонёк одинокой свечи.

– Мне незачем возвращаться домой, пап.

Крис вздрогнул, тонкие пальцы замерли в сантиметре от напряжённых плеч сына. Сердце старой птицы сорвалось в безнадёжную пропасть, на очередном витке бесконтрольного полёта взметнув пыльный вихрь снимков двадцатилетней давности. Крис-не-такой. Лишний. Ненужный. Не попадающий в ноты, написанные Линдой.

– Лин, ты откуда подключился? – перегруз эмоций взрывает Кристиана на приступ безудержного действия, – целые сутки, боги Сети, говори адрес, я приеду и заберу тебя…

Больше всего на свете Лину хотелось уткнуться лбом в плечо отца, впустить в лёгкие запах озона и морской волны, обмякнуть в его руках и ни о чём не думать. Не принимать никаких решений. Но парень стиснул зубы и отступил на шаг, выставив перед собой раскрытые ладони.

Преследователь? Жертва? Спасатель?..

Неужели нельзя прожить жизнь, не завязнув в какой-нибудь из гадских человечьих игр?

Не смыкай вокруг меня колдовское кольцо объятий, папа. Лучше разорви этот круг коротким росчерком молнии.

– Успокойся. Я дома, в Питере, – обессилев от смертельного пожара в сердце, Лин почти шептал, – просто не хочу просыпаться. Если только меня не…

Острые коготки впились парню в штанину, а в ладонь незамедлительно ткнулся мокрый шершавый нос. Творожок в тревоге глядел на хозяина, и душа его, в которую Кира вложила всю свою любовь к нему, Лину, сейчас металась по улицам алгоритмов, ища единственно верное действие, способное спасти сероглазого хакера.

– Хорошая работа, – Крис потрепал пса за ухом. – Больше, чем просто прога для вытягивания в Реку. Кто автор?

Лин молчал, но его взгляд стремительно прояснялся, как небо после дождя, по крупицам набирая прежний заряд. Кира. Любит. Его. Ждёт его сейчас, доламывая о колено собственную гордость, и проклинает себя самыми страшными словами за то, что сорвала минутное раздражение на том, кто живёт ради неё. Хрупкая, отчаянная Кира выходит на бой с Кирой-госпожой, чьё единственное развлечение – насаживать горячие кровавые сердца на ледяную сталь собственных ногтей, и побеждает в себе эту госпожу, выгорая без остатка в крике, повторяющейся мантре, волной бьющей в уши неподвижному Лину там, в комнате с видом на питерское низкоэтажье: