Текст книги "Rewind without erase"

– Эй, Али, а как же твоё средство от всех болезней? – Лин коротко хохотнул, кивнув в сторону разлитой настойки, и в его глазах заплясали электрические бесенята. – Или уже не нужно?

«Ну я тебе сейчас задам, – сорвался с места Алистер, пытаясь загнать Лина в угол. – Провокатор выискался…»

Серый стриж, смеясь, уворачивался от чёрного с шоколадным отливом кота, но на очередном броске в сторону ноги подвели Лина, и он ничком повалился на гладкий дощатый пол волшебной лавки.

Алистер упал следом, тревожно вглядываясь в побледневшее лицо друга.

– Минуту, Али… – попросил Лин. – Кину свою тушку на подзарядку…

Стриж доверчиво обмяк в кошачьих лапах. Это означало, что где-то там Лин, удерживая на паузе соединение, ставит ноги в высокую ёмкость с электролитом, или что у него там… Неважно. Алистер вздрогнул ещё раз, но теперь от внезапного осознания простой и светлой мысли, которая упала в его ладони капелькой лесной росы.

Лин показал тебе себя настоящего, Али. Пусть поначалу это случилось помимо его воли, но сейчас он уже не боится быть с тобой слабым и уязвимым. А всё потому, что ты принял его таким, как есть, без остатка, от растрёпанной макушки до узких ступней. О нет, это не гарантия безусловной симметрии. Ты рискуешь по-прежнему, и Лин имеет полное право тебя оттолкнуть. Только сейчас отчего-то кажется, что он не сделает этого.

Лин почти не дышал – на имитацию дыхания в ждущем режиме уходило много сил, но сердце его билось сильно и часто. Скользнув щекой по вороту рубашки, Алистер приник к заветной ямочке меж хрупких птичьих ключиц. Ты просил превратить тебя в аромат, Лин. Я обещал тебе это, и не оставляю попыток выполнить задание. Но на этот раз я, кажется, бессилен. И мне не страшно признаться в этом тебе, хакер. Ты больше, чем образ, больше, чем вектор. Ты – мой персональный транскод, Лин Вебер.

Судорожный выдох лесного мага. Короткий вдох юного повелителя молний.

Обоняние снова, как десятки раз до этого в домике Алистера, перехватило управление. Так какая ты, глубина? Чем заманишь? Ноткой жгучего перца, горечью ивовой коры или соленой морской тоской?

Мы в транскоде такие, какими хотим быть. Мы и в жизни пытаемся этому следовать, но там есть что-то куда более страшное, чем комбинация нулей и единиц. Лишь одно совпадает. Времени нет. Только здесь и сейчас.

***

Вымотанная игрой в эпоху дворцовых переворотов, Наталья Андреевна медленно брела по вечернему Невскому. Врач в клинике, где лежала Алия, её намёк с третьей попытки понял, приблизительную сумму обозначил и пообещал, что изыщет повод изъять у тела девушки сначала желудок, ибо он ей всё равно без надобности, а там уж как пойдёт. До сих пор в ушах больной женщины звучало его равнодушное: «Ребёнка она, простите, не желудком рожать будет, а за ваши деньги мы хоть древнеегипетскую мумию сделаем».

Встречные вывески били по глазам женщины ярким неоновым разноцветьем, которое, словно отряд джедаев, храбро сражалось против промозглой питерской весны, и мешало сосредоточиться на насущной мысли о том, где бы взять время и деньги разом.

Тату-салон «Африка». Государственная инспекция охраны окружающей среды. Секс-шоп «Красная Шапка и Серый волк». Салон «Всё для мамы и ребёнка». Ритуальные услуги… Стоп, рановато ещё. А вот в салон можно и зайти, присмотреть что-нибудь в качестве подарка, которым можно было бы задобрить Киру и Лина, снова и снова доказывая им очевидную истину, в которую они упорно не хотят верить – что она, Наталья Андреевна, желает им только счастья. И разве её вина в том, что она старается, как может?..

Жестокую решимость ударить Лина под дых словно питерским ветром сдуло. Наталью прошиб холодный пот. Нет, если она оказалась способна на такие гадкие змеиные мысли, имеет ли она право требовать ключ от райских врат и кубок с нектаром, сделанным из плаценты нерождённого мальчика?

«Никто не собирается вышвыривать ребёнка, – завопил Стратег в голове Натальи. – Врач же сказал. Чёрт, если дарить что-то детское, придётся выдумывать, как я разнюхала про всё это. Нехорошо. Или, может, рассказать Кире всё про себя, без прикрас, как есть? Стоит ли снова проситься в машину, если тебе предлагают место в багажнике, да и то со скрипом?»

И не получается уже привычно сорваться на недостатках других, чтобы тем самым уйти от зеркала, в котором противно видеть собственное потемневшее лицо. Превышен, знаете ли, лимит самообмана «не мы такие – жизнь такая».

– Я больше не хочу играть в Миледи при высоком дворе, – тяжко выдохнула женщина. – Пусть Кира решит, нужна ли ей мать или нет.

Зайдя в подворотню рядом с белоснежным гнездом салона, Наталья набросала короткое письмо, прикрепила к нему изрядно потяжелевший архив с файлами собственной истории болезни и с размаху ткнула в зелёную поляну кнопки «Отправить».

***

Соблазн скопировать и себе путь, ведущий к Алистеру-в-реале, загадочному незнакомцу, преодолеть невозможно. Лин понимал, что поступает недопустимо. Но все же повторил маршрут, по которому почти четыре года назад жгучее любопытство направило Охотника. Больше, чем просто загадка мага. Жажда снять маску, познать любимого до дна – от макушки до копчика, вместе со всем содержимым. Вот что вело Лина путеводной звездой сквозь тайные шифры, коридоры, превратило риск быть узнанным и пойманным с поличным в детскую игру…

Серебряная нить привела к охраняемой палате на другом этаже. Здесь было чище и светлее, чем в отделении, где лежала Алия. «Класс обслуживания на порядок выше, растет вместе с этажом», – прикинул Лин, рассматривая данные с камер видеонаблюдения в коридоре. – «Похоже, Алистер, твои предки – крутые шишки… У твоей двери охрана: два лба в штатском подпирают стены и играют в виртуальный тетрис. Как бы их обойти и добраться до кодового замка, а потом – до тебя?»

И вновь Лин повторяет то, что уже до него сделала серокрылая птица. Бейджик врача с фотографией и кодом доступа к палате номер 715. Квалификация не ниже доктора наук, богатых деток простые врачи не лечат. Белоснежный халат и очки для солидности. И молиться богам транскода, чтобы не задали лишних вопросов.

Охранники даже не взглянули на молодого тощего врача, приложившего карточку к кодовому замку. Все сработало – с тихим щелчком дверь открылась, и Лин вошел в такую же комнату, как прихожая перед камерой физиостаза Алии. Здесь обстановка была не такой спартанской, помещение выглядело обитаемым. У компьютера стояло удобное кресло, техника была гораздо новее, вдоль стен выстроились книжные шкафы со справочниками и медицинской периодикой. Наверно, дежурный врач, наблюдавший Алистера все эти годы, любил здесь посидеть и не торопился домой. Его можно было понять.

Компьютер притягивал к себе, как магнит. Очередная стадия искушения – сбросить на флешку данные, узнать все о теле друга за стеной. Вдруг там есть что-то, что поможет им придумать способ разбудить Алистера? Помочь ему жить в этом мире, точно так же делать духи, работать в «Птичьем братстве» и творить чудеса руками и улыбками…

Он лежит там, за стеной. Один. Этого достаточно, чтобы забыть о компьютере и врасти в прозрачное стекло, отделяющее от любимого. Желание прикоснуться не к очередной преграде, а к волосам, теплой коже, почувствовать тот самый запах, за которым шел через миры, оказалось настолько сильным, что Лин поспешил надеть стерильный костюм и войти в камеру.

Алистер-из-транскода был высоким, зеленоглазым и поджарым шатеном. На больничной койке лежал парень ненамного старше Лина и Киры, может, всего на пару лет. Среди его предков явно были выходцы с юга – смоляной ежик волос, безукоризненно прямой нос идеальной формы, несколько надменный рисунок губ. И темные омуты миндалевидных глаз необычного коричневого цвета с вишневым оттенком. Чуть широковатые плечи, красивые кисти рук. Если бы этот человек работал по дереву или что-то мастерил бы из металла, Лин мог бы часами наблюдать за работой прекрасно слепленных пальцев.

Хакер подошел к койке и осторожно прикоснулся к лицу лежавшего на ней парня. Как ни странно, Лин не был готов к тому, что внешность может так сильно отличаться. Он привык к своему Алистеру, и это чужое, незнакомое тело не вязалось с образом друга.

«Что ж, сомневаешься – тестируй!» – Лин вдруг приник к шее парня и шумно втянул ноздрями воздух. Со стороны могло показаться, что он пытается изобразить вампира из старых ужастиков, но на самом деле он всего лишь хотел узнать, чем пахнет эта новая сторона Алистера. Тёплая смола. Сухая трава. Солнце… Так Лин описал бы то, что почувствовал. Запах тепла вскружил ему голову, показался нестерпимо знакомым. «Я нашел тебя, волшебник. Дай мне немного времени, и я придумаю, как вернуть тебе твое тело…»

Запомнить жесткость этих черных волос, пружинящих под пальцами, бросить последний взгляд, выходя за порог – и осознать, что нет ничего невозможного, что зверь внутри пляшет и игриво припадает на лапы, и мечутся по стенам камеры солнечные блики, словно Алистер слышит тебя через миры…

***

«Звезды с неба падали бисером…2323
  Смысловые галлюцинации – Звёзды 3000


[Закрыть]»

Кира отставила с конфорки кастрюлю с только что сваренным супом в своей фирменной манере а-ля ирландское рагу, ибо «нет того, что нельзя было бы кинуть в бульон… да-да, это действительно корица». Потом под старую мелодию из интернет-подборки вымыла посуду, стараясь особенно не вслушиваться в текст. «Я боюсь сорваться, сорвать чеку2424
  С. Аксёнов «Эхо»


[Закрыть]». Сейчас любое неосторожное слово, поворот чуть резче на костлявой пятке – как искра у сухого пороха.

Чувство абсолютной наполненности внутренней фарфоровой чашки грозило обрушить последние шаткие устои самоконтроля. Снова и снова под веками возникали кадры со скрытых видеокамер.

Два часа назад.

Лин: «Я зайду к Алии, посмотрю, как она. Что у нас на ужин?»

Час назад.

Активировать защищенный канал. Пустой больничный коридор. Толстое матовое стекло стерильного бокса. Алия. В который раз Кира поймала себя на смутном чувстве обязательной и непреложной ответственности за… это тело.

Пусть говорят, что нет в нем даже искры сознания, но интуиция никогда Киру не подводила. А сейчас набатом в белокаменной Москве она вопила, что Алия жива и нет ей заступников кроме Киры и Лина. Это было как будто во сне, что бьет под дых, – садится на плечо тебе чайка, уставшая как Сизиф, и сердце рвется на куски от жалости и желания защитить.

Пятьдесят пять минут.

У стекла мелькает тень в белом халате. О, такие скорости тебе не под силу, Кира, но ты точно знаешь, что их могут развивать только чистокровные Веберы. На душе становится вдруг тепло и нежно. Лин, светлый мой Лин. Я всегда готовлюсь нажать стоп-кадр, чтобы засечь тебя в объектив, и радуюсь как ребенок, если это удается мне хоть раз из десятка.

Пятьдесят четыре минуты.

Тень замирает на пару секунд, давая камерам засечь свое лицо. Тонкие черты лица, словно кто-то поленился нанести даже малейшие тени на гордый профиль, оставив только угольные линии абриса. Лин Вебер, сомнений нет, только черная макушка вдруг меняет вектор движения прямо у матового окна.

Пятьдесят две.

Закушенная до крови губа отзывается слабой болью, а руки уже перехватывают видеопоток. Мы когда-то оба были хакерами, Лин, только ты забыл, стер из памяти девочку в экзоскелете в летнем лагере. Но я не забыла, как выбивать костыли из серверов.

Пятьдесят.

Дайте. Мне. Это. Развидеть.

Кира медленно сползла по стенке холодильника, сметая узкими лопатками магниты с географическими метками «где ты была с ним за руку». И неважно, сколько прошло или пройдет – меньше полного круга минутной стрелки, целый отрывной календарь или финальная дата на мраморной плите, – у нее всегда будет собственный нож в сердце. Лин Вебер, склоняющийся над незнакомым мужчиной, таким же беспомощным, как Алия, и… и…

Щелчок входной двери.

Лин.

«Хорошая девочка не будет ломать сервера», – мысль, озвученная в голове голосом матери, заткнула Киру получше ведра холодной воды. Лин как ни в чем не бывало скинул куртку и ботинки, притерся на ходу лбом к плечу и рванул в тайную комнату. Ну, вот и все.

Сразу не взорвалась, а теперь что, специально подводить разговор за тарелкой супа к страшной ножевой? Кира тряхнула головой. Нет, нельзя так унижаться. Первое – молчать теперь уже до пламени крематория. Второе – «сделать выводы», как учила мать. Третье – пнуть себя побольнее, что все ожидаемо, просто вспомни дядю Сашу и Криса. А вот четвертое… Всегда можно найти, к чему зацепиться.

– Мы с Алистером сегодня придумали, как встроить аромат в мою новую прогу, – поделился Лин с хакерским видом, и чисто по-хакерски же обходя технические детали, словно и правда забыл, кто Кира по своему призванию. – Оказалось снова, что все гениальное просто. Надо только точно рассчитать скорость… Да, кстати, о скоростях. Пока ты шел к этому мужику, я успела развернуть тебе в костлявую спину шесть камер. Неплохой результат после долгого перерыва.

– Много Алистера стало в последнее время, – выдала вдруг Кира, даже не оттормаживая себя.

Какая разница, Лин, кто там – Алистер или спящий царевич? Или я с завидной регулярностью по утрам субботы? Может, ты переплюнул папу и на три фронта можешь?

– Ну-у, понеслась, – констатировал Лин, с размаху плюхнувшись на табуретку. – Кира, не приплетай Алистера. Скажи прямо, что сомневаешься в моей любви, раз я прихожу поздно…

– А если дело не в поздних приходах, – Кире с трудом удавалось держать громкость голоса на низких децибелах, – а в процентном соотношении твоего внимания?

Лин подавился полушутливой фразой о технических сложностях параллельных подключений. Горло перехватило, словно Кира бросила туда сушёной полыни.

– Ты… говоришь… совсем как моя мама, – выдавил он. – Давай, распни меня за что-нибудь. Разрешаю даже повод не выдумывать. Каюсь за всё, в чём был и не был виноват2525
  Отсылка к венку сонетов по мотивам «Короля Артура и рыцарей Круглого Стола», Dark Romantic Club


[Закрыть].

Кира мотнула головой. Хрен знает от кого в тебе, Лин, эта черта – подныривать под хлыст справедливого гнева и брать на себя вину за «все», которая сразу обесценивает удар. И ты остаешься целым, черт побери, целым, белым и пушистым, а я гадюка подколодная и точка. Как ма-ама… А почему как? Обидно даже.

Спасибо за подсказку, хакер.

– Распинать не буду, просто… – Кира осеклась.

Серые глаза напротив блеснули. Они уже приняли неозвученный вызов, такую простую фразу о расстановке приоритетов. Но это было бы слишком легко.

– Просто скажи, – слезы обиды застилали обзор, – зачем тебе я, если есть Алистер?

«И этот спящий царевич тоже. С него-то вообще клока шерсти нет… Или таких бессознательных любить проще?»

– Ну, я, по крайней мере, не мечтаю о детях от него, – на остатках горящего автопилота отшутился Лин, а маховик под ключицами уже раскручивал спираль вероятностей: ещё несколько месяцев видимости свободы – и таких вот упрёков в нехватке внимания на него будет валиться в два раза больше: за жену и за ребёнка. И хоть запрещённым клонированием балуйся или в прокатный стан живьём лезь, чтоб на всех хватило. Да только всё равно будет мало, мало, мало…

Лин поднял глаза на Киру. Я мог упустить в этой суетной будничной круговерти какие-то мелочи, так просто скажи о них, родная, не заставляй меня играть в угадайку, где я заранее в проигравших. Но одно я помню точно. Нашу свадебную клятву не заставлять другого делать выбор, который начинался бы со слов: «Я или…»

Выбор. Вот именно.

Ахиллесова пята Веберов.

Больно, чёрт возьми, понимать, что ударила меня в самое слабое место ты, Кира. Та, которую люблю. Та, которая не верит, что я люблю её по-прежнему. А если ты не веришь мне, то… может, и вправду, ничего уже и не осталось меж нами, ведь прошло три года, не сегодня-завтра отгорит спиртовка на последней капле чувств, и останется только ореховая скорлупа взаимной привычки, которую придётся укреплять и подмазывать каждый год, как по весне подмазывают фундамент старого дома, в котором жить неуютно, а снести жалко.

– Знаешь, Алистер мне почему-то не кидает претензий за долгое отсутствие в Сети, – сорвался с цепи волчонок, отшвырнув в сторону хакера так, что тот приложился о внутреннюю поверхность черепушки Лина и не сразу понял, что чёртов зверь выдал его и самого себя с головой.

«Значит, Алистер», – горько подытожила темная половина Киры, разросшаяся до чудовищных 99%. А единственная капля света вдруг полыхнула зарницей, сгорая и рождая феникса. Хорошо, родной. Пусть так. Не выбирать – тоже выбор… До определенного предела.

От меня осталось так мало… Кира усилием воли улыбнулась, видя, как Лин от этой вспышки света почти что слепнет.

Но оно останется тебе. Нужна я тебе или нет – сам решишь. Моя задача легка. Найти способ. Придумать метод. Нырнуть в криогенную камеру. Уснуть, черт побери, возле отравленного веретена по имени Алистер… А ты сам позовешь, когда решишь, что я тебе нужна.

– Извини, Лин, – проскрежетала из горла Киры совесть, а мрак добавил. – Я больше не буду мешать тебе.

В ту ночь Лина маяли кошмары. То отец привидится на каких-то затертых фотоснимках да еще и в его, Лина, инвалидной каталке. То мать, страшная, в клобуке и рясе, грозит пальцем из горящего дома с окнами без дверей. То ты вдруг чувствуешь себя гостем в родных стенах квартиры…

Ты даже не просто гость. Ты чужак. Это не твоя территория. Больше того, ты – не ты. Самая страшная легкость бытия, когда думает за тебя кто-то, дышит за тебя кто-то, да-да, и решения за тебя принимает кто-то. В этой пятиугольной комнате с оранжевыми стенами находится центр мироздания, хоть ты и не видишь этот Иггдрасиль. Ветки его заплетаются в спирали, корни вяжут вокруг твоих ног узлы. А свет все ближе, все ярче…

– Привет, Алистер.

Что? К кому… Обернуться – не сложно, но понять не под силу. Вот перед тобой Лин, ну точно вылитый ты, голос твой, птичий, тихий. Глаза серые, как у отца, только ледяные совсем, нет даже намека на тепло. Таким Овер бывал только в худшие свои дни, на автопилоте летящий через проблемы, когда мама в очередной раз умудрялась выбить у него пару длинных серебристых маховых.

А рядом Кира. Красивая девочка Кира, пахнущая яблоками. Яблоками и грушанкой. Гнильцом, тленом. Боги сети, одно из двух – или я стал волком, или я правда…

– Ты ведь не бросишь меня, Алистер?

От темной макушки хакера, сына хакера, тянет елеем. Но пьеса играется по принципу «оно само». Закричи сейчас, взорвись, грохни кулаком в стену, перейди все возможные шкалы в тесте на агрессию – тебя не заметят. Это ведь худшее на свете – требовать, чтобы было тихо и мирно там, где полыхает пожар. Это вам не к волкам, а в музей минералогии. Там берите себе рутиловые спицы в горном хрустале.

– Оставайся. Будем вместе. Привыкай.

И они уходят. Вдвоем. За руку. И ты, наверно, все-таки Алистер. Ты остаешься гранью пятиугольника в распахнутых окнах, на которых строится домик Вебера из четырех оставшихся карт. Улыбнись темноте и слушай любовь за стеной из лика пиковой дамы. Улыбнись себе и не пытайся сбежать. Мягко роняет листья древо жизни, неслышно ты врастаешь в его кору.

Ты не Лин. Ты Алистер, его Иггдрасиль. И только когда упадет последний твой лист в узкую птичью ладонь, наступит Рагнарёк.

***

Перед самым рассветом Киру, ушедшую прочь от Лина на кухню, сморил короткий сон, и девушка очнулась только от того, что у неё жутко затекла спина. Вскинув тяжёлую, будто с похмелья, голову, Кира чуть не утонула в омуте чёрно-зелёного рассветного неба, украшенного редкими звёздами. За окном начинался новый день. Только вот событий прежнего дня это, увы, не отменяло.

Подключившись к Сети, Кира не стала нырять в транскод, а зашла в браузер по старинке, через двумерный интерфейс. Не хотелось будить Творожка, не хотелось пачкать чистую лисопёсью душонку ледяным мраком собственной души.

Загрузив поисковик работой по поиску вариантов «криогенная камера, Россия, аренда», Кира отрыла почту. О-оу, весточка от мамы. Дайте угадаю. «Кира, завтра обещали минус десять, ты шапку одеваешь? Береги себя, корми Лина как следует, мужчина должен быть в теле…»

Nata_miu

Кира, я тебя очень люблю. Пожалуйста, верь в это.

(вложенные файлы: выписка из медицинс…)

Невидящим взглядом Кира уставилась в полоску света меж чёрных строк. Боги Сети, вот оно. Та, что идёт за спиной последнего бойца в отряде, перевернула в костлявой ладони песочные часы и взмахнула косой. Теперь ничто её не остановит. Вопрос в том, сколько она даст времени на оборону, и даст ли вообще.

– Детство длится, пока не начнут выжимать любовь изо всех, чьё рождение – жертвенный дар для старых, – одними губами прошептала Кира, захваченная врасплох видением чёрно-белых картинок, ураганной стеной вставших вокруг неё. Острые края стоп-кадров собственной жизни рассекали кожу, на сумасшедшей скорости пролетая мимо, а прямо над головой ярким до рези в глазах ультрамариновым пятном был обозначен единственно верный выход.

Всё так просто, боги Сети, если не бояться посмотреть на Истину без солнечных очков.

Ты должна была исчезнуть из этого мира ещё вчера, Кира. Начни с того, что ты родилась уже не до конца воплощённой в физической реальности, словно призрак с той стороны зеркала, которого призвал слабый, неумелый маг. Затормозившие в последний момент машины. Пассажиры, заходящие в вагон так, словно тебя на самом деле нет на их пути, и искренне офигевающие после лобового столкновения с твоей тушкой. Это не их рассеянность, как тебе казалось раньше. Это знак: ты не из этого мира, Кира. И бесполезна твоя утренняя зарядка, с помощью которой ты пытаешься уцепиться за бытие здесь и сейчас.

Волна странной, мрачной радости вдруг подняла Киру к тяжёлым штормовым тучам. Потрёпанные картинки замерли в воздухе, сойдясь краями друг с другом, словно карты из индийского пасьянса. Двое растерянных мужчин и ворох пелёнок – это Лин, Кристиан и… ну, понятно. Адриатическая лазурь с тонкой веткой оливы – маме, которая ни разу не была на море и которая поедет туда, как только поправится после…

From: Lans

Кира, привет! Мы пишем очередной венок сонетов, ты в деле? Если да, глянь ссылку на док, выбери строку и отпишись нам.

На автопилоте Кира ткнула в ссылку, скользя глазами по ровным, строгим линиям башни магистрала, и вслед за холодом строк о Долгой Ночи пролились замерзающими слезами её мысли. Прошло время полумер в духе «Я б хотел забыться и заснуть, но не тем холодным сном могилы…»2626
  М. Ю. Лермонтов «Выхожу один я на дорогу»


[Закрыть]

Уходя – уходи.

Doc1: LongNight

7 Что я Гекубе, брат? Что мне Гекуба?

8 Мои глаза укрыты коркой льда.2727
  Отсылка к венку сонетов «Долгая ночь» Dark Romantic Club, магистрал – С. Калугин


[Закрыть]

*отмечено: Кира Вебер.

Пусть это будет мой предпоследний долг перед миром, предпоследний груз, взятый в руки нарочно, чтобы не рассыпаться по ветру раньше времени.

Последним станет завещание. Подписанная по всем правилам бумажка о статусе донора-добровольца для Даниловой Н. А.

Ты будешь жить, мама. Я задолжала тебе уже столько, что не отдать иначе, чем вместе с собственной жизнью.

***

После того, как новым мэром наконец-то стал Перевольный, Лин чувствовал себя так, словно он разом прибил десяток лишних процессов в системе и выплатил пятилетнюю ипотеку за полгода. Парень вышел на крыльцо избушки «Птичьего братства», полной грудью вдохнув свежий запах древесной стружки и близкой воды, и в туманной перспективе полуночной Реки-под-рекой ему почудились призрачные невесомые башни будущей компании, в которую обязательно превратится их с отцом необычный проект. Башни вряд ли станут монолитной стеной, защищающей от смерти. Скорее, световым волнорезом, что разорвёт в клочья чёрный саван отчаяния и тоски. Тех, кто ушёл, по-прежнему не научились возвращать обратно, а безумные эксперименты, что поначалу принимали за успех, на деле оборачивались ещё более гадким кошмаром.

«Логово Магуса» пустило корни неподалёку, под защитой трёх берёз. Алистер с тревожным нетерпением ждал первого заказчика. Когда Лин встал рядом с ним у дверей, парфюмер тихо ткнулся лбом ему в плечо. В рассветной темноте Лин на ощупь нашёл тонкие пальцы Алистера и сплёл их воедино со своими собственными. Как ты там говоришь, хакер? «Синхронизация засчитана»?..

В избушке «Птичьего братства» было тихо ввиду позднего часа – стрелки часов давно уже разлетелись крыльями чайки над Финским, рассекая циферблат на две почти равных половины. Крис тяжело выдохнул и потер виски. Чертовы три-сорок-пять. Вечное безвременье всех, не нашедших себя в умершем дне.

В противоположном конце комнатушки в кресле сидел Алекс. Странное это было ощущение – человек давно уже умер, а следов в Сети нашлось столько, что даже мелькавшая на бледном лице ироничная усмешка левым уголком рта – и та получилась как настоящая. Как. Настоящая. Крис вздрогнул от собственных мыслей. Это страшная игра, хакер. Ты ввязался в нее не ради программистского интереса, признайся.

– Как ты, Овер? – тихий голос со знакомым бархатом. Тепло. Закутаться в плед, откинуть голову на широкое волчье плечо и…

А мысли все равно несутся наперегонки с памятью, выкидывая на поверхность давнюю психологическую травму в короткой фразе «мы что-то забыли». Алекс возник в «Птичьем братстве» вчерашним утром после финальной компиляции всех модулей. И надо было перетерпеть, пережить снова, в сотый раз, пресвятой коннект, этот стремительный рывок сына в горячие объятия Охотника.

– Норма, – на автопилоте отрабатывает тело ответ, возвращая светловолосому призраку усталую улыбку. – Ты?

Вот Лина ты научил чувствовать, Алекс. Как ты умудрился это развить в сыне серокрылой птицы – уму непостижимо. Огонь в льдинке взрастить. А во мне это сделать у тебя не получилось. Иначе как мне сейчас объяснить эту рвущую грудную клетку боль, когда сердце стремительно пикирует мессершмитом на грудь другу, а мозг – холодный айсберг, который только и хочет, чтобы эта виртуальная светловолосая макушка провалила тест Тьюринга. Мечтать нельзя, вот так – нельзя.

– Норма. С тобой, Овер.

Щелчок пальцами. Единственное окно теряет прозрачность. Блокировка внешних подключений. Кому я понадоблюсь в самый глухой час… Истинная свобода. Флин балуется с телескопом в своей комнате, Маша наверняка отключилась с чистой совестью, а Хидео, заговорив маленького Ши сказками про Синюю бороду, внезапно обнаружил, что вместо снайпера вдруг стал капитаном Бладом. И у каждого есть своя «Арабелла». А у меня есть ты, Алекс. И почему я, дурак, так редко решался выдохнуть в вольфрам твоих волос «ты мой»?..

Серебристая тень стремительно рванула вперед, падая на колени перед Охотником. Незваные ночные слезы перехватили дыхание.

– Обними меня, Охо-о-отник…

– Дыши, Овер, дыши…

Осторожные руки на плечах. Дыхание такт в такт. К трояну тесты Тьюринга, у нас получилось! Твое тело лежит под толщей ладожской воды, твой дух клубочком свернулся в маленьком Ши, но со мной, Алекс, звезда моя, и руки твои также горячи… Крис замер. «Мы что-то забыли». Глухой стон сквозь зубы. А внутри неконтролируемо поднимается высокое, и короткий разряд самоходом срывается с птичьих когтей, разрушая в золотую пыль светловолосого кодера из-за одной критической ошибки. Холодных ладоней. А мозг-предатель уже облегченно выдыхает – мечта не сбылась, значит и не надо думать, как с ней идти за руку дальше. Ну и ладно.

Только импульс внутри уже закручивается в воронку торнадо, судорожно ища недостающий компонент, без которого не вспыхнуть и не выложиться до конца. Что же я забыл, Алекс? Что. Я. Забыл?

Почтовая птица обессиленно постучалась в окно. Крис поднялся с колен и распахнул створку, подбирая на руки белого голубя с кроваво-красным горлом. Заказ, однако. Одним резким движением сметя сургучную печать со свитка, Овер развернул бланк, по привычке первым делом выхватив из разлинованных строк имя заказчика.

«Кира Вебер (Данилова)».

Спазм на диафрагме заставил хакера закашляться, мигом припомнив хозяину, что «Упоротая лавочка Веберов» неспроста сменила название на «Птичье братство». Но неужели Лин не рассказал тебе, Кира, кто он и что он теперь? Или все настолько плохо…

«Заказ на разработку посмертного образа. Прилагаю необходимые сведения: генетическая карта, файлы воспоминаний, архив фото– и аудио– записей…»

Ты поспешил, сын. Овердрайв впился ногтями в подоконник, заставив почтового голубя шарахнуться в сторону. Поспешил дважды. Один раз вчера утром, когда выложил в Сеть объявление, что фрилансеры «Птичьего братства» могут создавать посмертные и прижизненные виртуальные слепки людей. А второй раз… Перед глазами возникла хрупкая девчонка с рукой-протезом и счастливыми глазами. Нет, уже не важно. Ты взял Киру за руку, Лин, значит, чувствовал в себе силы идти рядом с ней, что бы ни случилось.

Крис бросил короткий взгляд на то место, где слабо мерцал золотистый песок виртуального Алекса. Выйдем за рамки, покинем окольные тропы. Я бог в своем братстве, значит, мне и идти под кирпич, мне вечно мчаться по анизотропному шоссе, мне устанавливать правила игры.

Быстро поправив на сайте форму заказа, Крис начертал на свитке ответ и протянул голубю. Птица радостно курлыкнула и затрепыхалась в воздухе. Лети, моя хорошая. И возвращайся с ответом.

«Госпожа Вебер, ваш заказ принят. Для окончательного подтверждения нам нужен снимок вашей ауры, образец любимых духов и кратко – причина, побудившая вас к заказу посмертного образа. Информация гарантированно не будет доступна никому, кроме нас».

Следом – с интервалом меньше минуты – прилетело второе письмо. Крис быстро открыл его, просмотрел по диагонали, убедился, что фамилии и лица заказчиков ему не знакомы, и кликнул Лина с Алистером. Пусть отвлекутся, а Киру он берёт на себя.

– Гр-р-рёбаные три-сорок-пять, – тихо прорычал Овер. – Всех накрывает в это время. Как по расписанию. Такими темпами мы перейдём на работу в ночную смену, парни.

«Парни» мигом налетели на файлы пожилого мужчины – чьего-то отца и, вероятно, даже деда, судя по тёплому свету из коробки с архивом, любящего и любимого члена большой семьи. А Крис скользнул в самый тёмный угол избушки и открыл переписку с Кирой.

From: nowhere_girl

To: opolovnik

Духи нужно выбрать только одни? Женские или любые?

Снимки ауры статичные или в динамике?

Тонкие пальцы Кристиана замерли над текстовым полем. Говорят, все самоубийцы делятся на «демонстративных» и «по делу», ну, это если оставить в стороне психиатрическую терминологию. «Демонстративные» оставят десяток записок по всем углам, встанут на подоконник / стул под петлёй / железнодорожный путь и будут ждать до последнего, потому, что хотят они не уйти, а остаться. И ладони их остаются раскрытыми до самого конца, потому что даже в агонии они всё ещё ждут тёплого касания неравнодушной руки, что сумеет выдернуть их обратно и задать новый вектор жизни.