Текст книги "До Бейкер-стрит и обратно"

5 декабря 2009 г

– Hi, Paul! How are you?

– I'm fine, thanks, – управляющий сверкнул улыбкой и сделал проколотой бровью восклицательный знак. – And you?

– I'm fine! – заверила графиня. – Слушай, даже не знаю, как сказать.

Пол, кажется, решил, что мое затруднение состоит в английском и терпеливо ждал.

– Ты знаешь, – осторожно выговорила графиня, пытаясь перестать истерически улыбаться, – Моя подруга написала, что приедет только первого января. Вот только что написала.

Улыбка Пола застыла.

– Э?

Графиня повторила эту фразу еще раза четыре, прежде, чем управляющий поверил, что его не разыгрывают.

– О Боже, – произнес он бледным голосом, – да ты понимаешь, что…

(Следует не разобранная графиней длинная фраза о печальной участи Пола.)

И хотя графиня заверяла, что все прекрасно понимает, кричал Пол долго. Отбегал на несколько шагов, прибегал обратно и заглядывал мне в лицо, чтобы увериться, что я понимаю глубину свершившейся трагедии.

– Пол, я понимаю все.

– Да ты понимаешь, что… О Боже!

Сытая сюрпризами по горло и вдобавок отчаянно трусившая графиня не выдержала, плюнула и перешла на русский.

О, эти южные мужчины. О, эти русские женщины.

Пол уже успокаивал меня, держа за локоть. Второй рукой он обнимал себя за плечо, которое периодически поглаживал.

Наконец, графиня с чувством выругалась и умолкла

– Вот уж точно, по-другому не скажешь, – поддержал Пол и поставил чайник.

Некоторое время спустя

– Здравствуйте, – графиня нервно шагала взад-вперед по комнате, держа телефон около уха, – могу я поговорить с Эммой?

– Здравствуйте, – охотно ответил мужской голос. – Слушаю.

– Нет-нет, я, видимо, ошиблась, – улыбнулась графиня. – Я звоню по объявлению. Эмме.

– Я Эмма.

Графиня нервно рассмеялась, стараясь не думать, в какую сумму обойдутся подробности, и постаралась объяснить, что, к сожалению, в Лондоне недавно, по-английски говорит неважно, и в данный момент ищет девушку, чтобы делить комнату.

– А, ясно, – сказал мужчина. – Но Эмма – это я. Эммануэль.

Вот уже неделю, четырежды в сутки, графиня давала объявление о срочном поиске flatmate. Однако, все девицы были либо по две, либо по три, либо кучками. К тому же, везде указывалось: «перееду в январе», «готова переехать в конце декабря», «переезд после Рождества».

Стояла гробовая тишина.

– Здравствуйте, – мужской голос в трубке отозвался так же охотно, как вчера.

– Эмма? – робко спросила графиня. – Вы точно Эмма?

– Да, – терпеливо ответил мужчина. – Я Эмма. Эммануэль.

– Уже нашли комнату?

– Еще нет. Не теряю надежды.

– Вот что, Эммануэль. Я понимаю, что это звучит странно, но у меня совершенно безнадежная ситуация. Вы не могли бы переехать ко мне жить?

Шли часы. Дорога ведь занимает ужасно много времени, и…

– Подумаешь, – легкомысленным тоном оправдывалась графиня перед паном Поберовски, – Мужчина куда полезнее в хозяйстве, чем женщина. Может быть, он понимает в компьютерах. Может, он не болтлив. Может, он тяжелые предметы двигать может, и не болтлив к тому же.

– У меня был знакомый, – ответил на это адский фокусник, – я от него четыре часа однажды отвязаться не мог – случайно в электричке встретил. Он мне успел за это время два велосипеда перебрать, а мне было слово не вставить, чтобы предложить ему отправиться домой. Но Вы всегда можете прикинуться не понимающей. Он что же, будет еще звонить?

– Я дала ему адрес, пан Поберовски. Он должен уже ехать.

– Но как же Ваш муж?! Что же он скажет!

– Его еще нет дома.

Пан Поберовски почему-то молчал.

– Белье на батарее прикрою занавеской, – рассуждала графиня. – Спать можно в халате, одеваться-раздеваться – в ванной. Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Все будет ольрайт.

Звонок был в два. В восемь графиня послала Эмме последнее сообщение, бросила телефон на кровать и заревела.

НО НИКТО, СЛАВА ТЕБЕ, БОЖЕ, НЕ ОТВЕТИЛ!

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Пол. – Дольжно же у тебя быть какое-то privacy.

– Да, – сказала графиня.

– И вообще, как-то нехорошо.

– Да, – опять согласилась ее сиятельство.

– В общем, no worries, кого-нибудь найдем.

А пан Поберовски, которому графиня сообщили хорошую новость, сказал:

– Представляю Эмму. Небось, сидит сейчас под диваном и трясется от страха, что за ним вот-вот придет русская мафия, которой так и не удалось заманить его в ловушку.

Ближе к ночи пришла старушка, обыкновенная, с крашеными в красный, с торчащими седыми корнями, волосами, в шали и с сумкой. Пол, с восторженным видом, выскочивший встречать гостью, дал ей пачку денег, которые старушка заботливо пересчитала, присев на наши сомнительные ступеньки. После чего эти двое долго беседовали о жизни и поездках в Тайланд.

Наконец, пожилая леди отбыла.

– Видела ее? – спросил Пол. – Она из Индии – давно приехала. У нее три тысячи квартир по всему Лондону. И вот она каждый – каждый! день заглядывает в каждый – каждый! из домов. Веришь, чапает себе по городу со своей кошелкой и с полными карманами денег. Чума бабка!

Он вдруг улыбнулся и сказал:

– А я, знаешь, на Рождество в Тайланд поеду. Ужасно люблю Тайланд. Вообще люблю путешествовать. Целыми месяцами коплю деньги, чтобы куда-нибудь поехать.

Я стояла и думала: какой, к чертям, Тайланд. Что это? Нет никакого Тайланда.

– В общем, бабка – чума, – сказал Пол. – Но она классная. Очень классная. И Герман (это мой компаньон) классный парень. И вообще у нас тут ребята – что надо. Так редко везет встретить действительно хороших людей, но как получается действительно трудная ситуация – раз! – и встречаешь кого-нибудь.

– Да, – сказала графиня.

– Кто-то там (Пол показал в потолок) нас охраняет, я думаю. А ты, ты не думаешь, что кто-то нас охраняет?

– Ну конечно, думаю!

– Точно же?

– Еще бы!

Глаза испанца блестели добротой и любовью к ближнему. Это были глаза человека, который едва не впихнул какого-то парня в мою комнату. Потом Пол кивнул, сказал, си ю лейта, и через минуту из-за стены заиграла музыка.

– Мама-а-а, – послышался дрожащий от чувств голос управляющего, исполнявшего а-капелла «Богемскую рапсодию», – у-у-у-у!

Музыка у нас часто, и это так удачно, что у Пола и вкус хоть какой-нибудь имеется, и голос не противный. Мне опять везет!

– Вы знаете анекдот на эту тему? – спросил, перед тем, как пожелать мне спокойной ночи, адский фокусник – Нет? Решил бомж повеситься. Ну, все в жизни стало невозможным. Зашел в общественный сортир, залез на унитаз, накинул веревку на крюк от лампы. Вдруг видит – на подоконнике хабарик недокуренный. Ну, думает, выкурю напоследок, а там и повешусь. Выкурил, залез на толчок обратно. И тут видит – бутылка пива недопитая. Слез, допил. Сидит на горшке и думает: «А чего это я вешаться буду? Ведь жизнь-то налаживается!»

Назавтра графиня опять прибыли в Воксхолл, час погуляли, отдали в агентство недостающие бумаги, и неожиданно быстро оказались в полном своем распоряжении.

Пятница – неудачный день для поиска работы. А надо вам сказать, леди и джентльмены, что, гуляючи, графиня обнаружили на своем пути Темзу. Темзу, две штуки мостов, пару доков, медный памятник морякам, изображающий мужчину в каске на носу корабля, и виднеющийся вдалеке Вестминстер.

И вот теперь ее сиятельство легкой походкой шли вдоль берега в направлении моста.

Вестминстер высился в голубом небе, памятник Ричарду Львиное Сердце на своем коне бил копытом и суровел лицом, являя собою пример храбрости и мужества, два виконта и один граф возвышались над простыми смертными, глядя медными лицами в вечность.

Мелькали сады и парки. Чугунные ограды, зеленая трава, потемневшие от времени и славы здания. За одной из парковых оград стояла тачка, полная черной воды, а в ней отражалось небо и плавали красные листья клена.

Довольно скоро графиня оказалась рядом с кафе, на вывеске которого был изображен знакомый. Наш с вами хороший знакомый: хищный нос, пронзительный взгляд, кепка-двукозырка и трубка. Графиня поправила на носу очки и прочла табличку с названием улицы.

– Ой! – вскричала она по-русски. – Скотланд-ярд!

Скотланд-ярд был обойден с особой тщательностью со всех сторон, после чего графиня обнаружили себя на Бонд-стрит, заглянули в магазин подарков, огорчились и побрели к метро Чансери-лейн.

Домой. Домой, как это ни странно, хотя ничего противоестественней, чем называть домом Рамсфорт я не знаю.

Бермондси, лейдиз энд джентльмен.

Направо, как выйдешь из метро, почтовый офис. Пост-офис был полон радостных людей, покупающих марки целыми листами, открытки и конверты. Послать письмо стоит килограмм картофеля, полкило моркови и три жетона на метро.

Все, что я могу позволить себе за неделю.

Дома графиня яростно ворвалась на уродливую, погрязшую в безобразии, кухню и принялась наводить порядок.

– Ты чего? – на порог выползло заспанное существо в сером заношенном «кенгуру» и с таким же лицом. – Что с тобой? Что-то случилось?

– Ничего не случилось, мою кухню.

– Зачем?

– Затем, что она грязная.

Существо подумало и сказало.

– А.

Было понятно, что оно предпочитает не спорить с чокнутыми.

– Как тебя зовут? – не очень весело спросила графиня.

– Фабиано.

Графиня подняла голову.

– Ох, прости.

– Ничего. Это просто у меня работы много. Тяжелая неделя.

Потом Фабиано подумал и поинтересовался, что я делаю вечером и не пойду ли с ним в клуб. Очень хороший, дешевый, со скидкой на коктейли.

Но какие, к черту, клубы? У меня есть муж, нет денег, а главное, как раз сегодня вечером мы с паном Поберовски изготавливаем шарлатанские средства для увеличения бюста.

Утром не работала одна конфорка, вокруг которой графиня давеча терли порошком. Пол провел у плиты половину своего выходного и все-таки проковырял ее вилкой.

А еще приходили люди – смотреть комнату. Очень усталая и худая итальянка, и потом еще мальчик кудрявый. По-прежнему не могу найти roommate, но Пол говорит, no worries.

Из воспоминаний графини:

Клянусь, это был эксперимент. Только проверить. Понимаете, если вы год проработали в журнале под началом одной деловой и очень активной дамы, и вдвоем с Уной Владимировной,

с которой вы разрабатывали рубрики, придумывали темы, писали, рисовали,

бегали по интервью,

участвовали в выставках, шпионили за детьми и взрослыми, и занимались изящным рукоделием,

одновременно наблюдая, как ваша активная издатель занимается бизнесом,

и проводит пиар-компании,

в конце концов уже ничего не исправить: вы делаете себе подарок на новый, 2008, год. Вы увольняетесь.

Я сказала: «Лучше буду гладить мужу рубашки. По крайней мере, он будет мне за это благодарен».

Глажу я, вообще говоря, неважно. То есть, конечно, теперь гораздо лучше, чем тогда, но все-таки очень не люблю гладить.

В те благостные докризисные времена у графини был камин, бескрайнее небо за окнами и муж, который справедливо полагал, что для приведения в порядок костюма существует химчистка. Это не лирическое отступление, это мизансцена. Свою дальнейшую жизнь графиня видела скучновато. Но, полагаясь на свой разработанный постоянным креативом мозг, решила – и пусть. Все равно никому ничего не нужно. Ну, только один рассказ. Последний. Может быть, даже повесть. Страниц на сто. Это будет лебединой песней, и на этом – точно все. Рубашки, супермаркет, книги, семейный выход в кино по выходным – и хватит фанаберий.

К августу 2008 года графиня оказалась в типографии. Она делала вид, что работает менеджером по экспорту. Она писала письма мелким и крупным издателям, кстати удивляясь, как много в этих их заграницах маленьких успешных издательств.

Ах да: графиня практически не знала английского. Но, чтобы никто не догадался, она сделала несколько заготовок для писем клиентам, приобрела «Библию делового общения» килограммов в пять весом, и прекрасно симулировала.

Клиенты потенциальные довольно охотно выражали желание стать клиентами фактическими. Для этого недоставало одного: быстро подсчитать стоимость издания. С сортами и плотностью бумаги получалось хорошо – графиня обладает высокоразвитым чувством осязания и неплохой зрительной памятью. А вот симулировать отсутствующее пространственное мышление выходило плохо. Приходилось опираться на костыли. Справа – Уна Владимировна, складывающая и раскладывающая лист А4 (пока начальство думает, что Елена Федоровна на деловой встрече), слева – рабочая цеха, раскладывающая этот же самый лист в натуральную величину. Клиенты, правда, не ценили стараний графини. Они теряли терпение и обращались к конкурентам. Зато начальство смотрело уважительно: оно знало, что уходит Елена Федоровна в одиннадцатом часу.

Но никто не знал, чем она занимается.

– Держи, – сказала моя подруга Настя, она же – Райская Фурия, и прислала в аську адрес книжного магазина в Алматы.

Клянусь, это был эксперимент. Только узнать. Напоследок. Просто узнать, захочет ли кто-нибудь купить такую кни… да, книгу. Страниц в сто пятьдесят, которые дизайнер и верстальщик Уна Владимировна потом растянет до приемлемой толщины.

– О чем книга? – спроси в книжном магазине.

Графиня подумала. Книга уже близилась к завершению, а вот о чем она…

– Об искателях приключений, – попробовала отбрехаться графиня.

Но двое джентльменов немедленно материализовались перед ней.

Краткая справка:

Д.Э. Саммерс

Коммерсант, владелец рекламного агентства и Бюро Коммерческих Расследований. Рыцарь без стыда и совести.

Рост 6 футов, 2 дюйма. Телосложения крепкого. Волосы светло-русые, глаза – серые. Родился в 1890 г., в Берлингтоне, США, штат Вермонт, в семье пресвитера баптистов, похоронного церемониймейстера. Паршивая овца в семействе: врал, изворачивался и прогуливал школу, предпочитая болтаться по улицам, навещать чужие чердаки или читать бульварное чтиво в Публичной библиотеке. Обладает обостренным чувством времени, повышенным чувством справедливости и хорошими вокальными данными. Предпочитает рэгтайм всем остальным музыкальным жанрам. Панически боится медицинских процедур. Убежден, что для счастья нужно заниматься любимым делом. Убежден также, что женщины – источник скуки. Коллекционирует сигаретные карточки. Любит сладкое.

М.Р. Маллоу

Коммерсант. Писатель. Поэт. Копирайтер. Совладелец рекламного агентства и Бюро Коммерческих Расследований.

Рост 5 футов, 7 дюймов. Телосложение некрупное. Брюнет, волосы вьющиеся, глаза карие. Родился в 1891, в Бордо, в семье физика-изобретателя. В возрасте десяти лет перебрался с родителями в Канаду, где и прожил до 1904 г., когда отцу предложили место в университете Берлингтона. Обучался дома. Умеет свистеть, бренчать на пианино рэгтаймы и прятаться по углам с книгой. Тайно писал стихи. До 1919 г. использовал свое литературное дарование для написания лимериков, рекламы различных ценных вещей и сценариев для неприличных фильмов (на них лучше покупают билеты). В апреле 1905 г. познакомился с Д.Э. Саммерсом, своим будущим компаньоном.

Характер мирный, дипломатический. Обладает повышенной чувствительностью к женской красоте.

Итак, двое джентльменов немедленно материализовались перед графиней, которой предстояло ответить на вопрос, о чем же книга, и сокрушенно покачали головами.

– Как? – струсила госпожа писательша. – Нет? Мой роман – не об искателях приключений?

– Не то, чтобы нет, – дипломатично сказал М.Р.

– Но не только, – строго добавил Д.Э. – Это не главное.

– Вы, – возмутилась графиня, – жулик! Шарлатан! Вы же сами сказали: «…как у Жюль Верна. Как у Майн Рида». И так далее!

И вдруг поняла: «вы». Перед ней стояли мужчины лет тридцати, тогда как молодым людям в тексте всего пятнадцать.

А они, негодяи, рассмеялись и исчезли.

– «Авантюрный роман, – как во сне написала графиня, – о деньгах, о поиске любимого дела, без которого нельзя стать счастливым» И приписала: Америка, 1905 год.

– Сколько позиций? – посуровел магазин. – Мы не можем взять одну книгу.

Графиня подумала.

– Пять, – нахально ответила она. – Иронический детектив и две авантюрных повести.

– Шлите! – сказал магазин.

– Настя! – в панике простучала графиня. – Высылай тексты!

Надо сказать, что у Насти к тому времени имелось несколько очень неплохих книг в жанре дамского детектива, права на которые вот-вот истекали у одного издательства.

– Э? – слегка оторопела Настя. – А! Сейчас.

Откуда взялись еще двое авторов? Ну, только никому не говорите.

Первый фрагмент романа до сих пор не убрал модератор одного форума, тематику которого не разглашают в приличном обществе. Там, понимаете, публика живее. А то на литературных ресурсах пишут такие унылые вещи, что… нет, оправданий вы от меня не дождетесь. Там, в этом не слишком приличном месте, попадаются иногда действительно интересные тексты. Следующие два, принадлежащие перу двух приятелей графини, были несколько специфичны, но Настя, которая, вообще говоря, работает продюсером в рекламном агентстве, быстро сказала, что вот именно такие вещи как раз хорошо продаются.

– Так я же хочу приключенческое издательство, а не порнографическое! – застеснялась графиня.

– А чем это тебе не приключения? – поразилась Фурия.

Дальше я помню неважно. Не то неделей раньше, не то неделей позже, одна подруга, большой знаток «Длинного девятнадцатого века», начала публиковать в своем блоге роман про вампиров. А одна из подруг этой подруги – рисовать к роману картинки.

Спустя что-то около месяца и у графининой книги появились обложка и иллюстрации.

– Ты хоть роман-то закончила? – спросила Уна Владимировна у куда-то очень спешащей графини.

– Почти. Я вот-вот. У меня, понимаешь, неожиданный поворот сюжета.

– Боже, – сказала Уна Владимировна.

– Все сходится, – продолжала бредить графиня. – Я была в банке. У них кредитная программа. Под малый бизнес.

– И что? – грозно спросила Уна Владимировна.

– И почти все. Сегодня беседовали с менеджером проекта. Уже почти составили бизнес-план. Осталось одно: предоставить хотя бы предварительные договора о реализации.

– И что? – в ужасе спросила Уна Владимировна.

– И я написала всюду. Во все магазины, которые показались подходящими.

– А они что?

– Восемь из них ответило: «высылайте», еще два, в Москве, не ответили ничего, и я намерена побеседовать с администрацией лично. Завтра.

Уна Владимировна молча встала и ушла в комнату. Спустя некоторое время графиня держала в руках еще теплую обложку своего романа, величиной с карманный календарик, напечатанную на хорошей фотобумаге.

Утром, в день отъезда, лента друзей принесла новость: некая Катюша выложила в своем блоге фотографии из полицейской портретной галереи 1900-1920х гг. Даже, если бы графиню ловили специально, лучшего способа было не найти.

– А вы кто? – спросила Катюша.

Она выложила картинки случайно.

– Писатель, – стыдливо ответила графиня.

– Хороший? – строго спросила Катюша.

– Да! – нагло ответила графиня.

И в оправдание отправила обложку почтою.

Когда я сегодня, сейчас вспоминаю текст в его тогдашнем виде, мне делается плохо. С того времени книга прошла двенадцать или тринадцать редакций, и это только начало.

Тогда было другое «сегодня».

Я, повторю, не помню, что мы с Катюшей сказали друг другу дальше. Но скоро я записала номер, по которому следовало позвонить по прибытию в Москву. До автобуса оставалось еще несколько часов, мне нужно было успеть взять у мужа деньги и потерять свой мобильный.

Так вот, октябрь 2008 года, Москва. Минуту, еще не Москва. Рига. Да, да, Рига, автовокзал. По этому вокзалу стремительно движется графиня, а за ней граф. С саквояжем. До отбытия автобуса ровно двадцать минут и эти двое буквально только что, по дороге, совершили поездку на противоположный конец города, чтобы получить из рук доброжелателя потерянный графинин телефон.

В таких случаях обыкновенно делают две вещи: либо бегут к телефонному оператору и наскоро приобретают какой-нибудь аппарат, либо одалживают какой-нибудь у знакомых. Но это – когда речь идет о вещах обыкновенных. Волшебные же аппараты – а у графини именно такой, не ищут. Они находятся сами. Графиня знала это прекрасно, но, будучи натурой скептической, собиралась все же задействовать план B., то есть, предпринять то, что предпринимают все нормальные люди. Делать это она собиралась по дороге в офис супруга, но, едва поднявшись по ступенькам, обнаружила: работает. Уже не украли, уже позвонили, и, более того, позвонили собственные соседи, которые как-то ловко забежали домой пообедать, подобрали потерю у подъезда и, руководствуясь контактом «Ego Sijateljstvo» сейчас же дали о себе знать.

Так оно действует, понимаете?

Стемнело. Графиня мечтательно смотрела в окно автобуса: в темноте мерцали звезды и ехали фуры. Фуры ехали медленно, по освещенному фарами ночному шоссе. «Сантиметры… – думала графиня, глядя на фуры. – Сантиметры на сантиметры, получаются латы, из латов получаются рубли, из рублей доллары и из них опять латы… Стоп, а сколько же это будет ящиков?»

– Простите, – спросила она соседа, – вы не помните формулу площади?

Лицо соседа было смуглым, с выступающими скулами, хищным мясистым носом с торчащими из ноздрей волосами и антрацитовым блеском в глазах. От этого вопроса антрацитовый блеск сделался испуганным. Лицо же осталось невозмутимым.

Графиня вздохнула и набрала графу сообщение: «Есть а – ширина, b – высота, c – толщина. Есть расценки склада. Есть стоимость перевозки. Что получается?» «Получается, – ответил граф, – очень дорогая стоимость перевозки и хранения. Постараюсь помочь».

Графиня открыла папку.

– Ой, кошмар! – сказала она, и поскорее закрыла папку

«Вылетаю послезавтра, – писала тем временем Настя. – Встречаемся под Пушкиным».

До этого «послезавтра» оставалось много времени, и графиня отправилась к офис к своему другу Максу, где для приготовления кофе вместо ручной мельницы и аппарата Нейпера 1894 года использовался аппарат пассатижи. С большим, надо сказать, успехом.

Вечером позвонила Катюша, оказавшаяся маленькой брюнеткой с низким голосом, аристократическим манерами и хрупкой талией, и мы пошли гулять пешком. Звонил граф. Он волновался, что поздно и темно. Но прервать прогулку было никак не возможно: Катюша относится к тем людям, которых трудно перестать слушать.

– Елена, – спросила она, – а чем Вы, собственно говоря, занимаетесь?

– Ну, я… – смутилась графиня.

История, как вы понимаете, получилась долгой. За это время закрылось метро и стало ясно, что возвращаться придется на такси.

– Лена, – сказала Катюша и отпила из фляжки, согревавшей нас весь вечер, – я могу поделиться с Вами адресом одной типографии. Она недалеко от Москвы, Вам очень пригодится.

– Да, знаете, Катя, – с некоторой неловкостью ответила графиня, – вообще-то у меня все схвачено.

– Ну, а Вы все же запишите номер.

– Да я как-то…

– Ну, а Вы запишите, запишите.

Пришлось номер записать. Мы отправились дальше, передавая друг другу фляжку и обсуждая множество важных вещей.