Текст книги "Путь к сердцу"

35

Я закрыла багажник, сложив туда две последних сумки с вещами, и снова направилась к дому. Что характерно, вещей было в два раза больше, чем когда мы приехали сюда. Бабушка надавала нашим гостям кучу банок с вареньями и соленьями, а также небольшой пакет со свежими пирожками в дорогу. Стоит ли говорить, что «собирала» она нас, как по хрестоматии – в поезд она сварила нам яйца, пожарила курицы, завернув ее в фольгу, а также дала миски для нового члена семьи Ирины Викторовны – собаки. Нам еще нужно было заехать в какой-нибудь зоологический магазин в городе, чтобы купить поводок, ошейник и сумку-переноску. Благо, щенок был размером с буханку хлеба, поэтому проблем с ним возникнуть не должно было.

Я вернулась к дому и увидела, как бабушка сердечно обнимает Марата и дает какие-то напутствия женщинам. Я стояла в стороне, носком кроссовка ковыряя землю. Ко мне подошел папа и, положив руку мне на плечо, слегка сжал его.

– Что, опять пропадешь на полгода?

– Пап, мы созваниваемся через день. И бабушке я звоню регулярно, – пробормотала я, хотя прекрасно понимала, о чем он говорит.

– Знаю, знаю. Приезжай на новогодние к нам. Сюда. И друзей своих привози. Нарядим елку во дворе. Помнишь, как раньше весело было? Поздравление по радио, потом салют на берегу, – сказал он, вспоминая наши несколько праздников у бабушки в деревни.

– Посмотрим. Может, у них будут дела. А я… Посмотрим, – ответила я, не собираясь заранее давать каких-либо обещаний.

– И Веню привози. Дом большой, места всем хватит. Надеюсь, к тому времени вы уже со всем разберетесь, – добавил он, переводя взгляд на смеющуюся над очередной шуткой бабушки, Ирину Викторовну.

– О чем это ты? – нахмурилась я.

– Ой, да ладно, Мариш. Я что, не вижу, как вы исподтишка поглядываете друг на друга. У вас… что-то было? – тихо спросил он, а я почувствовала, как розовеют мои щеки.

– Пап, ну что ты говоришь-то? Она взрослая женщина с ребенком. К тому же, гетеросексуальная женщина. Зачем ей я?

– Ну, знаешь…

– Не знаю, – оборвала я его. – И давай закроем эту тему. Между нами ничего не было, нет и не будет.

– К сожалению, ты хотела сказать?

– Папа!

– Ну, что? Она же тебе нравится. Я же вижу, – не унимался отец.

– Мне много кто нравится. Успокойся. И оставь эту тему, прошу тебя.

– Ладно-ладно. Потом поговорим.

– Папа!

– Я же сказал – я молчу. Все. Так, ты помнишь, где машину оставить? – перевел он тему к моей большой радости.

– Да, то же место, и ключи там же. Я все помню. Ты через пару дней поедешь? – спросила я, поправляя футболку.

– Да. Таня завтра приедет, денек еще тут побудем, и домой, – кивнул он, прочистив горло.

– Хорошо. Передавай ей привет и поблагодари за свитер. Марат, кстати, хочет такой же, – усмехнулась я.

– Намек понят, – засмеялся папа. – Ну, что? Пойдем, проводим вас.

– Пойдем, – согласилась я, видя, что все уже готовы отправляться в путь. Маленький Рейден весело скакал вокруг своей новой семьи, тихонько повизгивая от нетерпения. Все были готовы к дороге.

* * *

Несколько часов в поезде в этот раз тянулись дольше. Мы выезжали ранним вечером, поэтому ложиться спать было нерезонно. Марат возился со щенком, а я делала вид, что читаю, лежа на верхней полке. Ирина Викторовна была тоже достаточно молчалива, а Виктория Павловна, казалось, ощущала некую неосязаемую напряженность между нами. Потому что я, до того, как забраться на полку, не раз ловила на себе ее вопросительные взгляды. Но я не могла ничего объяснить искренне беспокоящейся женщине, так как сама ни черта не понимала. Знала лишь, что мне необходимо вернуться домой, в свою «крепость», и окунуться в работу. Думаю, Ирина Викторовна тоже хотела того же. Неожиданно все стало как-то сложно. Я думала лишь о том, что мне не хотелось бы потерять ту приятную и теплую дружбу, которая у нас начала зарождаться.

Мы попрощались на вокзале и взяли два разных такси. Почти всю дорогу я вспоминала взгляд Ирины Викторовны, который поймала на себе, когда она садилась в машину. В нем было непонимание, какие-то вопросы и явная недосказанность. Я не сомневалась, что женщина находится в такой же растерянности, как и я. Она многое узнала обо мне, плюс тот поцелуй, кого это не сведет с ума? В любом случае, я решила, что не буду давить на нее. Она сама должна решить, стоит ли нам общаться и дружить, и хочет ли она этого общения. Да, она сказала, что мы друзья, но это была первая реакция. Шоковая, так сказать. Вполне вероятно, что она могла передумать или понять, что ей не хочется, чтобы ее сын общался со мной. Люди по-разному оценивают такие новости. Кто-то остается толерантен. Ну, а кто-то не может переступить через свое восприятие этого. Кто сказал, что гомофобы – это только люди старого поколения? Совсем нет, везде бывают исключения. И даже если сама она может быть весьма лояльной к этому, не факт, что она останется такой же лояльной к нашему тесному общению с Маратом. Серьезно, я встречала людей, которые искренне считали, что однополая любовь – вещь заразная. Типа я могу чихнуть на ребенка, и он станет геем. Или лесбиянкой. Глупо, но против фактов не попрешь. Все люди разные.

* * *

Утром в воскресенье я поняла, что это последний день моего отпуска. И что я уже очень давно не виделась с Веней. Решив, что нужно это непременно исправить, я позвонила ему и договорилась о встрече.

Когда мы увиделись в нашем любимом итальянском ресторане и сделали заказ, Веня сложил руки в молитвенном жесте и со всей серьезностью уставился на меня.

– Ты хреново выглядишь. Я думал, ты отдыхала.

– Спасибо, Веня. Ты, как всегда, галантен, – саркастично заметила я, делая глоток воды из высокого стакана.

– Ты мой друг, мне не обязательно быть галантным с тобой, – ответил он с ехидной усмешкой. – Рассказывай, что приключилось?

Я вздохнула и выложила ему всю историю нашего отпуска с Ириной Викторовной и ее семьей. За столько лет я поняла, что от Вени лучше ничего не скрывать. Всегда, когда я делала это раньше, ни к чему хорошему это не приводило. Мне понадобилось много времени и множество ошибок, чтобы выучить этот урок.

Когда я закончила свое повествование, нам как раз принесли наш заказ. Веня выбрал пасту с морепродуктами, а я с беконом и двойной порцией сыра.

– М-да, – протянул друг, наматывая лапшу на вилку. – Ты везде найдешь приключения, не так ли?

– Я их не искала, Веня, – покачала я головой. – Так просто получилось. Мы просто начали общаться, а потом все как-то закрутилось, завертелось…

– Это и странно, Марина. Это не похоже на тебя. Я имею в виду… Когда ты в последний раз заводила новых друзей?

– Эм… Давно, я полагаю.

– Именно. Очень давно. Наверное, пару лет назад. Помнишь, того айтишника? Вы с ним постоянно чем-то вместе занимались. Я даже ревновал одно время. Но потом он уехал, и вы перестали общаться. И до него… Не знаю. Это не в твоем стиле. А тут…

– Да-да, – перебила я его, – и к чему ты ведешь?

– Не знаю, – пожал плечами Веня, активно работая челюстями, – просто рассуждаю вслух. Ты не очень знакома с таким явлением, как «новый друг». Тем более, когда этот друг – женщина. Может, тебе нравится с ней дружить, а не она сама?

– Веня, ты идиот? – вздохнула я. – Я, по-твоему, не могу отличить, когда мне просто нравится общаться с кем-то от того, когда мне этот кто-то симпатичен… в романтическом смысле?

– Не знаю, ты мне скажи, – его светло-серые глаза уставились прямо на меня. Он поправил волосы и продолжил, – она тебе действительна нравится? Ну, в смысле, ты ее хочешь? Как женщину?

– Хочу, – горестно призналась я.

– Я сейчас не только о сексе, – сказал он, наставив на меня вилку.

– Я тоже, Веня, я тоже. Это… – я отодвинула тарелку и положила на ее край вилку. – Это трудно. В смысле, понимаешь, мне с ней интересно. Она очень веселая, она умная, она забавная. Иногда неуклюжая, но это даже мило. И… она очень красивая. И я действительно хочу, чтобы она была счастлива. Чтобы у нее и у Марата… И у Виктории Павловны, черт побери, все было хорошо, – я откинулась на спинку стула и закрыла глаза. – Не говори мне, что я по уши в дерьме.

– Детка, ты по уши в дерьме, – резюмировал Веня, продолжая поглощать свой ужин.

– Чудесно, – я открыла глаза и в два глотка прикончила свой бокал вина. Потом подняла руку, показав официанту, чтобы он принес еще один.

– И что ты будешь делать? – Веня, наконец, умял свою пасту и аккуратно вытер рот салфеткой.

– Ничего, – фыркнула я. – Что я могу тут сделать? Буду ждать, когда все пройдет. А может, мне не общаться с ней? Ну, вообще, понимаешь? Найду себе кого-нибудь, отвлекусь там, все такое.

– М-м-м, – понимающе кивнул Веня.

– Что? Что ты мне не говоришь? – я сузила глаза и с подозрением уставилась на друга.

– Ничего. Просто… – Веня задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и нахмурился.

– Что «просто»? Веня, серьезно, мне сейчас подойдет любой совет, – чуть ли не взмолилась я, уставившись на друга.

– Просто, например, когда я был влюблен… ну, кхм, в тебя, – прокашлялся Веня, отводя взгляд, – я пытался общаться с тобой по-дружески. Ну, там, был рядом, все чего-то надеялся. Но это не проходило. Каждый день, каждый раз, когда я тебя видел, мне было больно. И прошло это только, когда я уехал. Ты тогда исчезла из моей жизни, и спустя какое-то время я понял, что… скучаю по тебе. Но скучаю, как по другу, понимаешь? Ну, типа меня «отпустило». Спустя время. И я понял, что мне недостает нашей дружбы больше, чем… Ну, чем чего-то другого.

– Ты предлагаешь мне уехать? – подняла я бровь.

– Нет же, ты почему такая тупица иногда? – устало вздохнул Веня и положил голову на руки. Потом снова выпрямился и продолжил: – Я говорю о том, что иногда нужно провести какое-то время порознь, чтобы все понять, осознать. Прочувствовать природу этих твоих эмоций. И все такое, – небрежно помахал рукой Веня прежде, чем взять в руку бокал.

– Я поняла тебя, – задумчиво кивнула я. – В принципе, это осуществимо. Сейчас у меня работы будет невпроворот, так что это, думаю, поможет.

– Вот видишь, – улыбнулся Веня, – я всегда даю умные советы.

– Ага, конечно, – хмыкнула я.

– А теперь расскажи, чем ты еще занималась на даче, кроме как ломала пальцы и влюблялась во взрослых женщин.

– Чем я точно не занималась, так это – скучанием по тебе. Мы вместе всего полтора часа, а ты меня уже достал.

– Милая, для того и существуют друзья, – захохотал Веня, чем вызвал и мою ответную улыбку.

36

Первые две рабочие недели после отпуска пролетели с неимоверной скоростью. Я влилась в работу, не отвлекаясь на душевные терзания и на всякие переживания. Ладно, вру. Я, конечно, влилась, но недостаточно, чтобы совершенно не думать об Ирине Викторовне. К тому же, она сама, видимо, решила действовать примерно так же, как и я. Потому что она тоже не звонила и не появлялась. Точнее, в первую неделю она пару раз мне писала, но я отвечала достаточно сдержанно, даже скупо. Зато мне регулярно звонил Марат. И именно от него я узнала, что его мать целыми днями пропадает на работе, и они практически не видятся. Также мальчик постоянно приглашал меня к ним на ужин, предлагал встретиться, но я, как могла, находила уважительные и не очень причины, чтобы отказаться.

Но в пятницу, когда он позвонил днем, я была очень занята, рассматривая и просчитывая кодировки, поэтому, когда он что-то сказал про парк и собаку, я рассеянно сказала «да», даже не понимая до конца, о чем я говорю и на что соглашаюсь. Как выяснилось, я согласилась на прогулку в парке с Маратом и Рейденом. Отказываться уже было поздно и неприлично. Поэтому, закончив к пяти часам, я поехала на место встречи с Маратом.

Я стояла у входа в парк, в ожидании своего маленького друга. Он появился ровно к половине шестого с подросшим Рейденом на поводке и в наморднике. Я удивленно уставилась на эту парочку. Они оба казались мне значительно больше, чем когда я их видела в последний раз. Ну, если с собакой все было понятно, щенки в этом возрасте растут, как на дрожжах, то Марат, казалось, совсем вымахал и походил на подростка больше, чем на маленького мальчика.

Он подошел ко мне, широко улыбаясь, и тут же обнял меня. Я снова этого не ожидала, но смогла ответить ему скромным объятием.

– Тебе не кажется, что тебе пора немного подстричься? – спросила я, взъерошив его шевелюру. Его волосы выгорели на солнце и теперь казались еще светлее, чем были.

– Да, давно пора. Все ноги не доходят до парикмахерской, – махнул рукой мальчик.

– Зато вот кому не надо стричься, и кто всегда красавчик, – сказала я, усевшись на корточки и почесав за ухом пса.

– Это точно. Марина, он такой умный, я балдею. Он уже знает несколько команд. Я тебе в парке покажу, – сказал Марат и потянул собаку за собой.

– Кстати, у меня буквально час. Потом я, как ни смешно, на стрижку, – сказала я, указав пальцем на свою голову. – Я вот тоже немного забылась.

– О, ты идешь в парикмахерскую? Где-то недалеко? – поинтересовался Марат, останавливаясь, чтобы Рейден смог сделать свое «мокрое» дело.

– Да, совсем рядом, – кивнула я, наблюдая, как пес, на непропорционально, по сравнению с туловищем, длинных лапах, потрусил к следующему кустику.

– Может, мне с тобой сходить? А то я так совсем обрасту, – усмехнулся мальчик.

– Эм… Ну, ты можешь, конечно, но… Мама не будет против? – поинтересовалась я.

– Маме главное, чтобы я не был лысым. А где и как я буду стричься – это дело второстепенное. Или в твоей парикмахерской по записи?

– Как бы да, но… Там работает моя старая знакомая, она всегда находит для меня время на стрижку и на разговор. Поэтому, думаю, то время, которое мы потратим на болтовню, она может совместить с твоей стрижкой.

– Отлично. Но я все-таки позвоню маме, предупрежу, хорошо?

– Конечно. Давай я пройдусь с Рейденом. А ты пока решишь все свои вопросы, – предложила я и протянула руку, чтобы взять поводок.

– Спасибо.

Спустя два с лишним часа мы вышли из небольшого салона красивые и с новыми прическами. Я сделала свою стрижку чуть короче и более «рваной». А Марату моя знакомая предложила сделать совершенно другую модную прическу. Она сняла ему волосы с боков и затылка, оставив их на макушке. Теперь он выглядел старше своих одиннадцати, а его черты лица приняли совершенно другой вид. Скулы заострились, нос теперь казался более изящным, а глаза выразительнее. Определенно, ему эта стрижка очень шла. И когда я только собиралась сказать, что подвезу его до дома, он проговорил:

– Мама сказала, чтобы я привел тебя на ужин. Она сегодня сама пораньше с работы обещала прийти. Так что не вздумай сбежать.

– Но… Я… У меня дела вроде как, – пробормотала я, застегивая куртку.

– Сегодня готовит Виктория Павловна – запекает мясной рулет. И тоже тебя ждет. Ты же не хочешь, чтобы она сама тебе позвонила и все высказала? Но я могу ее набрать… Скажешь, что она зря старалась, что у тебя дела… – словно угрожая, Марат достал телефон и покрутил его в руке.

– Ладно-ладно, давай без шантажа, – засмеялась я, подняв руки в знак капитуляции. – Где ты этому вообще научился? – проворчала я, открывая дверь машины.

– Хорошие учителя, – засмеялся мальчик, усаживаясь на сиденье и устраивая на полу между ног собаку.

– Отлично. Маленький манипулятор.

Мы зашли в квартиру, в которой витал аромат домашнего ужина. Черт, я соскучилась по домашней стряпне. Уже через несколько секунд в прихожей появилась Ирина Викторовна, которая все еще была в офисном костюме – насыщенно-синей юбке и белоснежной блузе с красивыми запонками, в которых были такие же синие камни. Ее волосы были по-рабочему собраны, но несколько прядей выбились из прически и делали ее вид менее… официальным, что ли. Я тихо поздоровалась, чувствуя себя крайне неловко.

– Привет, мам! Как тебе моя новая стрижка? Я красавчик? – засмеялся Марат, поворачивая голову в разные стороны.

– Привет, ребята. О, дай-ка взглянуть, – она взяла его за подбородок и покрутила его голову. – Тебе очень идет. Мне нравится.

– Это Марина посоветовала, – он ткнул в мою сторону, а я неожиданно покраснела.

– Это была хорошая идея, – улыбнулась Ирина.

– Да это не я. Я просто предложила что-то современное. Это все парикмахер, – пробормотала я, все еще стоя в обуви.

– Так, мы пошли мыть лапы, – сказал Марат и, уже уходя в сторону ванной, обратился ко мне через плечо, – Марина, ты к полу приросла? Разуйся, пожалуйста.

– Эм-м… Да, – кивнула я, словно выходя из ступора.

Оказавшись на кухне, я уселась на стул, сложив руки на столе перед собой. Мы были с Ириной Викторовной вдвоем, и я совершенно не знала, с чего начать разговор. Он явно не клеился.

– Как вам живется с Рейденом? – наконец, спросила я, выбрав, по моему мнению, самую безопасную тему для разговора.

– О, хорошо. В первые несколько дней была пара казусов, но теперь все в порядке. Марат уже выстроил график прогулок, когда он выйдет в школу, – Ирина Викторовна стояла у кухонного шкафа, перебирая в руках полотенце.

– А, скоро же первое сентября.

– Да, – кивнула она.

– Здорово. Это здорово. Он говорил мне, что скучает по школе.

Боже. С уборщицей в моей фирме я однажды беседовала менее натянуто.

– Да. Он любит учиться, – согласилась Ирина Викторовна.

Я буквально пальцами могла пощупать напряжение между нами. Но я не знала, как от него избавиться.

– Ты что-то совсем пропала на эти пару недель… – сказала она, все еще разглядывая полотенце в своих руках. – Много работы?

– Да… Как-то накопилось за отпуск, – пробормотала я. Это было правдой лишь отчасти. И мне казалось, что мы обе это понимаем.

– Ладно. А то я уже начала думать, что ты скрываешься от меня, – усмехнулась она, не поднимая глаз.

– Я… – я не успела закончить фразу, так как на кухню вошла Виктория Павловна.

– Марина! Я даже не знаю, обнять ли мне тебя сначала или выпороть, за то, что не появлялась столько времени.

– Виктория Павловна, я тоже скучала, – улыбнулась я и приняла объятия женщины. В этой семье все любят обнимашки? Хотя с Ириной Викторовной мы обниматься не стали. И к лучшему.

– Если бы скучала, то могла бы и позвонить, – строго сказала женщина, потом посмотрела на меня внимательнее и добавила, – ты похудела. Нет, мне совершенно не нравится такое положение дел.

– Да нет, вам кажется, – отмахнулась я.

– Не спорь со мной. Я, может, и не молода, но я не слепая, – отрезала она и перевела взгляд на Ирину Викторовну, – Ира тоже похудела. Я вас вдвоем запру в комнате и буду подкидывать еду. И выпущу, только когда вы обе хорошенько поправитесь.

Я покраснела, так как представила себя и Ирину Викторовну запертыми в комнате. Интересно, а там была бы одна кровать или две?

– Мы помылись! – к счастью, Марат появился в кухне как нельзя вовремя.

– Значит, пора ужинать. Марат, достань, пожалуйста, тарелки, – распорядилась Виктория Павловна, открывая духовку.

37

Первое сентября, все тротуары заполнены нарядными детьми всех возрастов. Мальчики в костюмах, девочки, особенно первоклашки, в огромных бантах. Все с цветами бегут поздравить своих учителей. Конечно, Марат пригласил и меня поучаствовать в этом мероприятии. Я взяла отгул, чтобы посмотреть на торжественную линейку и поздравить Марата. Все время до этого я не общалась с Ириной, и даже после ужина у нас не было возможности что-то обсудить. Но, несмотря на то, что я четко придерживалась своего плана «держаться-подальше-от-Ирины-Викторовны», я ощущала между нами какую-то недоговоренность, какие-то недомолвки. Но я не собиралась инициировать этот разговор и что-то разъяснять. Зато с Маратом я общалась, и мы даже снова виделись, чтобы прогуляться в парке с Рейденом. Но пойти к ним поужинать после прогулки я отказалась.

Я пыталась протиснуться в толпе людей, чтобы дойти до места, на которое мне указал Марат. Это было не так-то просто. Бешеные родители, делающие по сто однообразных фотографий на тему «в какой-то раз в такой-то класс» и подобные, не собирались пропускать меня. Мне вовсю пришлось работать локтями. Пока я пробиралась, зазвучала музыка, а потом я услышала мужской голос. Видимо, директор. Вокруг воцарилась тишина, и все замерли. Мне даже стало неловко, что я нарушаю своим перемещением всеобщую дисциплину. Когда я поняла, что не вижу ни Марата, ни Ирины Викторовны, я остановилась.

Ладно, потом, когда тут будет более оживленно, попробую снова их найти. Только я об этом подумала, как почувствовала чью-то теплую руку на своем предплечье.

– Пойдем, – Ирина Викторовна повела меня сквозь стоящую толпу куда-то вглубь. Через минуту я стояла чуть ли не в первом ряду и даже видела Марата. Он был нарядный, в костюме с бабочкой, лакированных туфлях, и очень серьезный.

– Спасибо, что пришла, – тихо сказала Ирина Викторовна мне на ухо. Я почувствовала ее дыхание и не смогла остановить волну мурашек, которые пробежали по затылку и шее. – Он тебя ждал.

– Да, я… Я перепутала поворот и поэтому слегка опоздала, – ответила я, пытаясь дышать ровно.

– Главное, что ты здесь, – сказала она, улыбаясь. Я молча улыбнулась в ответ. – Они потом в класс пойдут, какие-то там дела решать, организационные вопросы, а после мы хотим в кафе сходить. Ты же составишь нам компанию? – спросила Ирина Викторовна, а я только и думала о том, как бы мне ненавязчиво отодвинуться от нее. Пока она говорила, воздух от ее дыхания задевал мою кожу, вызывая мурашки. И это были приятные мурашки. Поэтому мне необходимо было прекратить их.

– Ко… – я прокашлялась, пытаясь вернуть себе потерянное самообладание, – конечно. Я с удовольствием присоединюсь к вам. Тем более, что я пропустила завтрак.

– О, если бы тебя сейчас услышала Виктория Павловна, тебе бы не поздоровилось, – хихикнула Ирина Викторовна.

– Кстати, где она? – спросила я, только сейчас поняв, что второй главной женщины в жизни Марата здесь нет.

– Она в отъезде. Уехала к Славе. Это ее дочь.

– Да-да, я помню.

– Она так переживала, что пропустит праздник Марата. Но у Славы день рождения, а Виктория Павловна и так поздравляла ее несколько лет подряд позже. Слава обычно путешествовала в этих числах и встречала свой день рождения в разных странах. Традиция у нее такая.

– А почему в этот раз она не уехала? – спросила я, почувствовав себя значительно лучше, когда отодвинулась от Ирины и повернулась к ней лицом.

– Она сменила работу и у нее по времени не получилось.

– М-м-м, понятно. Ну, съездит потом.

– Не сомневаюсь. О, класс Марата, – женщина чуть толкнула меня плечом, указывая на площадь перед школой и привлекая мое внимание к происходящему.

* * *

Мы ждали Марата в машине Ирины Викторовны. Я смотрела в окно на большую плотно забитую парковку в соседнем дворе от здания школы. Очевидно, многие родители воспользовались ей же.

– Можно задать вопрос? – неожиданно спросила Ирина Викторовна, нарушив тишину, которая длилась вот уже несколько минут подряд.

– Конечно, – кивнула я, не поворачивая головы. Я подозревала, о чем она хочет спросить, и не была уверена, что смогу достойно справиться с волнением, глядя ей в глаза.

– Я, конечно, могу ошибаться, но… Мне кажется, ты меня избегаешь. После того случая на чердаке и нашего разговора… Что-то изменилось. Может, я тебя обидела чем-то? Как-то невежливо себя повела? Я просто не знаю. Если я что-то сделала не так, скажи мне, и я все исправлю.

Я не поверила своим ушам. Она винит себя в том, что происходит? Черт. Все слишком как-то закрутилось. И меньшее, чего я хотела, чтобы из-за моих личных проблем она винила себя.

– Нет. Нет. Ты совершенно ни в чем не виновата. Правда. Просто… у меня, правда, было много работы. И мне казалось, что у тебя примерно та же ситуация.

– Мне… Мне тебя не хватало, – пробормотала она, ковыряя пальцем подставку для телефона, прикрепленную к вентиляции печки в машине. – У меня не так много друзей, на самом деле. И… я привыкла к тебе, что ли. А когда ты перестала появляться, то… В общем… Ой! – подставка вылетела из печки и отскочила на пол под моими ногами.

– Извини, – Ирина Викторовна потянулась, чтобы ее достать, но быстро поняла, что это была не лучшая идея. Потому что положение ее головы было весьма компрометирующее.

– Давай я достану, – выдавила я, наклоняясь и вжимаясь сильнее в кресло.

В этот момент Ирина Викторовна, видимо, осознав, насколько неуместна ее поза с головой между моих колен, резко выпрямилась, и ее затылок глухо встретился с моим подбородком.

– Черт! – я слышала, как клацнули мои зубы, но обрадовалась, что в этот момент я ничего не говорила, иначе я бы просто откусила себе язык. А при моем образе жизни, лишиться языка – это непозволительная роскошь.

– Господи! – воскликнула Ирина Викторовна, широко открыв глаза и одновременно потирая затылок. – Ты цела? Ты не прикусила язык? Зубы целы?

– М-м-м, – промычала я, кивая и потирая ушибленный подбородок.

– Боже. Это невероятно. Сначала я ломаю тебе руку, потом бью тебя в лицо. Прости, пожалуйста. Ты точно в порядке? – ее брови сместились к переносице, образуя своеобразный «домик».

– Ага. Нормально, – я глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь унять пульсирующую боль, которая с подбородка перешла в район висков. – И ты мне сломала палец, а не руку. И ты не била меня в лицо.

– Оправдывай меня, конечно, – пробормотала она и пальцами осторожно взяла меня за подбородок, – дай взглянуть.

Я чувствовала ее теплые и нежные пальцы на своей коже и старалась думать только о своем подбородке. Но это было сложно. Ее лицо было слишком близко, и я принялась беззастенчиво его разглядывать.

Аккуратный миниатюрный нос был с еле заметной горбинкой, раньше я ее даже не замечала. Высокие скулы сводились к чувственным полным губам. Они были словно очерчены контуром. Только я четко видела, что никакой помады или карандаша на них не было. Это были очень красивые губы. Вообще, весь ее рот, как и лицо в целом, были очень красивыми. Линия челюсти была очень плавной, по-настоящему женственной. Мой взгляд проследовал выше, и я заметила крошечные морщинки в уголках глаз. Изящные брови, темнее, чем ее волосы, были слегка нахмурены, и, наконец, я посмотрела в ее глаза. Светло-карие, в этот раз их цвет был с оттенком солнца. Основной цвет радужки чуть темнел ближе к зрачку, и был разбавлен темно-карими вкраплениями. Мне вспомнился густой мед. Тягучий, насыщенный, обволакивающий.

Я неожиданно поняла, что мы уже довольно долго сидим в тишине и смотрим друг другу в глаза. А ее пальцы все еще на моем лице. И ни одна из нас не шевелилась. Я даже не поняла, каким образом, но мой взгляд упал на ее губы. Я автоматически вспомнила тот наш поцелуй, и мое сердце застучало быстрее. Что уж греха таить, я часто вспоминала наш поцелуй. Очень часто. Слишком часто, если говорить откровенно. И я совру, если скажу, что мне не хотелось поцеловать ее снова. Самое странное, что и она застыла, словно каменная, и не двигалась. Я снова посмотрела в ее глаза, будто надеясь прочитать там какой-то ответ. Или, может, разрешение. И в следующий момент, мне показалось, что она слегка кивнула. Еле заметно, практически не ощутимо. Может, мне и вовсе это почудилось, но тогда мне было достаточно даже этого мнимого «разрешения». Я, словно в замедленной съемке, двинулась ей навстречу. Я нестерпимо хотела снова ощутить ее поцелуй. Почувствовать мягкость ее губ. Оживить свои воспоминания, которых мне снова хватило бы на несколько недель «голодания». Мне просто это было нужно.