Текст книги "Путь к сердцу"

41

Все произошло через две недели. Марат с классом уехал на экскурсию в анатомический музей в соседний город. Путешествие на полтора дня в выходные подарило нам возможность провести вместе ночь. Я не собиралась настаивать, но когда мы вышли из кино, которое практически не смотрели, она сама сказала, чтобы я отвезла ее к себе. И я отвезла. Я вообще не хотела с этим торопиться. Я же все понимала. Что для нее это все новое, что ей нужно свыкнуться с той мыслью, что она окунулась в романтическое приключение с девушкой. С девушкой, черт побери. Если поцелуи, объятия и прикосновения протекали без особого смущения, то как быть с сексом – я даже боялась думать. Я не знала, когда она будет готова, и будет ли вообще. В таком возрасте непросто принять такие перемены. Их вообще принять непросто. А когда твоя жизнь уже сложилась и устоялась – подавно. Но она буквально сама втащила меня в мою же спальню. Когда я поняла, что, похоже, сейчас все и произойдет, я испугалась. Я чертовски испугалась. Я думала о том, что ей не понравится, что она будет чувствовать себя неуютно, будет ощущать дискомфорт. Я это понимала, и разумом была готова к такому повороту событий. Но все равно опасалась. Поэтому, когда я оказалась сверху, я, как настоящий джентльмен, решила сказать:

– Если почувствуешь, что хочешь остановиться и прекратить все это – просто скажи мне, хорошо? Ну, если тебе будет неприятно или… не знаю… больно. Скажи мне остановиться, если я сделаю тебе больно, ладно?

– Я сама сделаю тебе больно, если ты остановишься. Ты знаешь, у меня уже есть опыт в причинении тебе телесных повреждений, – хихикнула она.

– Договорились.

Честно, я хотела сделать все как-то медленно. Красиво там, как в романтических фильмах. Первый раз, все такое. Но эта женщина не оставила мне никаких шансов на это. Она была очень прямолинейна и требовательна в своих желаниях. Поэтому медленно получилось только в третий раз за ту ночь. До этого это было как угодно, но только не медленно. К моему удивлению, несмотря на всю интенсивность происходящего, она оставалась нежной и податливой. Временами у меня было ощущение, что я – скульптор, а она – мое творение. Мои руки идеально подходили к ее телу, а ее движения и желания я угадывала заранее. Это не был бешеный секс, как у сходящих с ума подростков. Это было что-то сильное, интенсивное, полностью выматывающее и опустошающее физически, но наполняющее эмоционально. И когда я засыпала, уткнувшись в ее гладкую и вкусно пахнущую спину, обняв ее за талию, я чувствовала себя абсолютно цельной. И счастливой.

* * *

Мы успели пройти по первым двум залам выставки, когда нас окликнул Веня. Я и Ирина подошли к нему, тепло улыбаясь. Поздоровавшись, он представил Ирину Викторовну Петровскому с его женой, и когда они завязали непринужденную беседу, то незаметно взял меня под локоть и отвел в сторонку.

– Скажи-ка мне, а что это ты выглядишь такой загадочно-счастливой? – Веня сощурился и уставился на меня.

– Это что, запрещено законом? – невозмутимо ответила я, делая крохотный глоток шампанского.

– И Ирина Викторовна тоже вся сияет… – продолжил он, переводя взгляд на женщину. – Я знаю, после чего люди выглядят такими довольными.

– После чего же? – спокойно поинтересовалась я.

– После хорошего секса! – прошипел Веня. – Ты что, с ней спишь?!

Я закашлялась, подавившись шампанским.

– Веня! Может, возьмешь микрофон и всем объявишь об этом?! – прошипела я в ответ.

– Марина, ты серьезно?! Она же… Она же мой начальник!

– И как это должно касаться меня? Она же не мой начальник.

– Она взрослая женщина!

– Я тоже не в школу хожу.

– У нее ребенок!

– Который мне очень нравится, – снова «отбила» я.

– Мне не верится в это. Нет, серьезно. Тебе что, мало незамужних свободных бездетных девчонок-лесбиянок?

– Веня, ты так говоришь, будто я это планировала или сделала нарочно.

– А что, нет? – скорчил гримасу друг.

– Нет! Черт, совсем нет. Думаешь, я не понимаю, что мне было бы куда проще, будь вместо нее какая-нибудь молодая девчонка, которая определилась в своей жизни, и в отношении которой не было бы никаких подводных камней? Я все это знаю, но… Я просто… Это просто она. Так получилось. Я просто не могу с этим бороться. Я счастлива рядом с ней. Я ничего не могу с этим поделать. Я уже давно не испытывала таких эмоций к кому-либо. Точнее, я ни к кому не испытывала их после… ну, после…

– Саши, – выдохнул Веня.

– Да.

– Хочешь сказать, что ты… Что ты ее любишь? Сколько вы уже встречаетесь?

– Слишком мало, чтобы ты поверил в мои слова, – усмехнулась я. – Я понимаю, что говорить после месяца каких-никаких отношений о любви – глупо. Но… Я просто это чувствую. Мне просто это кажется правильным и… будто так и должно быть, понимаешь? Несмотря на всю абсурдность ситуации.

– Я… Я понимаю, – серьезно сказал Веня. – Ты говорила с ней о… будущем? Ну, она вообще видит вас вместе? Или как у вас вообще со всем этим?

– Нет. Мы не говорили об этом, – нахмурилась я. Я понимала, что нам нужно будет поднять эту тему. Нужна какая-то ясность. Мы далеко не дети, чтобы просто пуститься во все тяжкие, а потом делать вид, что ничего не было.

– Тогда советую разобраться с этим поскорее. Иначе потом кому-то может быть о-о-очень больно, – пробормотал Веня, наблюдая за нашей компанией.

– Я знаю, Веня. Я знаю.

* * *

Я выключила воду и поставила в сушилку тарелки. Марат с друзьями и Викторией Павловной должны были вернуться через пару часов. Она повела их в зал игровых автоматов, чтобы ребята потратили всю лишнюю энергию там и сохранили дом в целости и сохранности. Я же вызвалась помочь Ирине Викторовне с приготовлением домашнего торта. Это была их традиция – они могли заказать еду на дом, или приготовить ее сами, но торт всегда был приготовлен собственными руками. Никогда они не ставили на стол покупной вариант. Поэтому я помогала ей, как могла. А точнее – я мыла посуду и была «подай-принеси». Ирина же колдовала над произведением искусства. И когда она украсила испеченные коржи кремом, сливками и фруктами с ягодами, я сложила руки на стол и осмотрела получившийся шедевр.

– Это невероятно круто выглядит, – присвистнула я.

– Спасибо, – улыбнулась она, критически осматривая торт в поисках каких-нибудь дефектов.

– Нет, правда. Тебе впору было стать кондитером. Он идеален, – я подошла к ней сзади и положила руки ей на талию.

– Если бы я была кондитером, то весила бы килограмм сто. Я бы не смогла удержаться от того, чтобы не попробовать торт или пирожное, – она положила свои ладони на мои и прижалась спиной ко мне. Я выдохнула от неожиданности, почувствовав, как ее задница прижалась к моим бедрам. Моя реакция ее явно развеселила, потому что женщина притянула меня за руки еще ближе к себе, и я видела, что она улыбается.

– Знаешь, ты напрашиваешься на неприятности, – пробормотала я, уткнувшись носом в ее плечо, и оставляя на нем легкий поцелуй.

– О, правда?

– Угу, – промычала я, продолжая продвигаться к ее шее.

– Ну… Мне нужно поставить торт в холодильник, и у нас будет минимум полтора часа, чтобы ты устроила мне неприятности, – она положила мои ладони себе на грудь, отчего мои зрачки тут же расширись, а ноздри раздулись от напряжения. Определенно, я была согласна.

– Быстрее, женщина, убирай этот торт, – проворчала я, отходя от нее подальше.

Она засмеялась и, взяв поднос с тортом, поставила его на нижнюю полку холодильника. Потом повернулась ко мне, взяла меня за руку и повела в свою спальню.

– Ты уверена, что это… безопасно? – поинтересовалась я, пока мы шли в комнату. Мы ни разу не делали этого в ее квартире. Да это было бы странно, учитывая, что Виктория Павловна или Марат всегда были здесь. И я как-то привыкла к мысли, что мы уединяемся только у меня. Ну, или в машине. Пару раз.

– Ты боишься? – усмехнулась она. – Не бойся, я буду нежной.

– Очень смешно, – проворчала я. – Я просто чувствую себя парнем, который боится, что придет отец девушки и сломает ему шею.

– Не беспокойся, они на своих автоматах, потом пойдут в контактный зоопарк, вернутся только к пяти. Не раньше. Сейчас начало четвертого. Все будет нормально, – бормотала она, расстегивая мою рубашку.

* * *

– Черт! – я больно ударилась локтем и бедром о пол, когда слетела с кровати.

– Ты цела? – голова Ирины Викторовны свесилась сверху, и уставилась на меня испуганными глазами.

– Вроде бы. Кинь мне одежду! – прошипела я, ползая по полу в одних трусах.

Как только мы были в состоянии приступить к самому ответственному действу, когда я покрывала поцелуями ее тонкие ключицы, которые буквально сводили меня с ума, как только мои пальцы прошлись по ее внутренней стороне бедра, вызвав ее стон, мы услышали, как открылась входная дверь, как радостно залаял Рейден, и как дом наполнили звуки детских голосов.

Я в ужасе соскочила с кровати, Ирина тоже дернулась, и в результате, я слетела вниз, приземлившись на пятую точку и довольно ощутимо ударившись.

Ирина передала мне мою рубашку и штаны, а сама пыталась натянуть на себя джинсы и майку. Когда в дверь постучали, я стояла, все еще сверкая голым торсом, а Ирина Викторовна была, мягко говоря, растрепана. Мы замерли, не шевелясь, и в полном ужасе уставились на дверь. Благо, Ирина ее закрыла по привычке от Рейдена, так что мы не опасались того, что кто-то войдет. Просто объяснить, зачем мы с ней заперлись в комнате, было непросто.

– Мам? Ты там? – раздался за дверью голос Марата. – Автоматы были закрыты, поэтому мы вернулись раньше.

– Да, милый! – ответила Ирина Викторовна, но голос ее предательски дрожал. – Хорошо, я сейчас выйду.

– У тебя там… все нормально?

– Да, все хорошо, – она постепенно приходила в себя.

– А Марина где?

Мы переглянулись. Ни одна из нас не знала, что сказать на это. Но мне в голову пришла идея.

– Я здесь, Марат. Если ты не хочешь обрадоваться подарку раньше времени, советую тебе пойти в кухню. А мы пока закончим с его упаковкой.

– О, – протянул Марат, – ладно. Я понял. Развлекайтесь, – хихикнул он.

Я вздохнула и, закрыв глаза, села на кровать:

– Черт. Это хуже, чем отец, который может сломать шею.

– А ты сообразительная, – Ирина подошла ко мне и легко поцеловала меня в губы.

– Стараюсь. Тем более, подарок, и правда, здесь.

42

Я лежала на спине, ощущая, как Ирина рисует какие-то узоры пальцем по моему животу. Со дня рождения Марата, который был неделю назад, мы впервые смогли побыть вдвоем. Это было жаркое воссоединение. Наверное, самое эмоциональное из всех, что у нас были. За исключением того, что было за пару дней до дня рождения. Тогда я в пылу страсти призналась ей в своих чувствах. Это просто слетело с моего языка, это было так естественно, будто я уже сто раз ей это говорила. Я помнила ее взгляд, которым она посмотрела на меня в тот момент. В нем было столько теплоты и нежности, что я чуть не задохнулась. А когда она ответила мне взаимностью, я совершенно ясно поняла, что пропала. Что я по уши в этом чувстве, и что это настолько сильные эмоции, что справиться с ними или контролировать их просто невозможно.

Но все это время я думала о том, что та ситуация, когда нас чуть не застукали, была показательной. Нам нужно было поговорить о будущем. Прятаться и скрываться, это, конечно, здорово, но мой синяк на бедре напоминал мне о том, что моя юность осталась в прошлом, и что я не готова к таким приключениям.

– О чем ты думаешь? – спросила Ира, видя мою задумчивость.

– Да ни о чем, просто, – я не была уверена, что знаю, как сказать ей о том, что меня беспокоит. Не была уверена, как она воспримет мои слова.

– Ты плохо врешь, ты знаешь об этом? – усмехнулась она.

– Неправда. Я талантливая лгунья, – проворчала я.

– Я тебя, конечно, люблю, но… все-таки нет. Врать ты не умеешь, – она повернула мое лицо к себе и посмотрела мне в глаза. – О чем ты думаешь? Я же вижу, что-то тебя тревожит. Расскажи мне.

– Ты проницательная, да?

– Немного, – пожала она плечами. – Просто когда ты о чем-то напряженно думаешь, у тебя над носом появляется очень милая морщинка.

– Чудесно. Ты не только успешный директор, но еще и талантливый специалист по физиогномике.

– Не уходи от ответа, – она легонько стукнула пальцем по моему подбородку.

– Ладно, – вздохнула я. – Я просто думала… о многом. Я не хочу торопить и форсировать события, но… Черт. Я ненавижу эти разговоры, – я шумно выдохнула. – Я думала о будущем. О своем. О твоем.

– И? – она продолжала вопросительно смотреть на меня.

– И-и-и… И я не знаю, что ты об этом думаешь. Каким ты видишь свое будущее. Кто в нем есть, а кого в нем нет. И к чему ведут наши… Ну, отношения, – я помахала в воздухе рукой, стараясь выглядеть как можно более непринужденно.

– Ну… Далеко я не заглядывала, конечно, – она перевернулась на спину и уставилась в потолок. – Но то, что происходит сейчас, меня устраивает.

– Хорошо. А потом?

– Что «потом»?

– Ну, ты думала о том, что будет после? Через месяц, два. Год, в конце концов. Ты собираешься там… выйти замуж, найти мужчину, я не знаю, Ира, ты вообще думала, на сколько у нас все это, – я показала рукой между нами.

– Как я могу знать, на сколько у нас все это?

– Ты мне не помогаешь, – вздохнула я, закрыв глаза рукой.

– Послушай, я понимаю, все, что происходит сейчас, как-то… странно. Но нам хорошо вместе, мы любим друг друга… Что еще нужно?

– Я хочу знать, видишь ли ты меня в будущем рядом с собой, – выдохнула я и непроизвольно зажмурилась, опасаясь услышать ответ.

– Знаешь, – протянула она задумчиво, – спроси у меня кто-нибудь это месяца три назад… Я имею в виду, «каким ты видишь свое будущее», я бы могла определенно ответить только о работе, сыне и Виктории Павловне. Но теперь все изменилось. И… да, я вижу тебя в будущем рядом с собой.

– В каком статусе? – уточнила я.

– В смысле? В таком же.

– В каком «таком»?

– Лежащей со мной в одной постели, – она перевернулась и легла на меня сверху. – Такой ответ тебя устроит?

– Вполне. Только…

– Что еще? – она наклонила голову.

– Марат.

– Что Марат?

– Мы должны ему сказать.

– Ох… – она положила голову мне на грудь, и мой подбородок уперся в ее макушку. – Я знаю. Но я совершенно не представляю, как это сделать. Мы никогда не говорили о… подобном. Я даже не знаю, как он к этому относится.

– Может… – я укусила внутреннюю сторону щеки. – Мы же с ним друзья. Может, я как-нибудь осторожно прощупаю почву? Ну, чтобы хотя бы выяснить, что он вообще о таком думает. Просто будет странно, если ты неожиданно начнешь говорить с ним о… таком.

– В этом есть смысл, – протянула она задумчиво. – Только не говори ему о нас ничего пока. Просто выясни, что он думает о таких… явлениях.

– Явлениях? – усмехнулась я. – Хорошее слово.

– Я знаю еще много хороших слов, – пробормотала она, забираясь руками под одеяло, чем вызвала мой смешок.

– Пожалуй, я схожу за блокнотом.

* * *

Через неделю мы с Маратом сидели у меня и рубились в приставку. Я долго думала, как начать наш разговор, но поняла, что сложно начать его так, словно между прочим. Поэтому я пыталась найти в себе силы, чтобы просто задать какой-нибудь вопрос. Но каждый раз, открывая рот, я его тут же закрывала, так и не сумев вымолвить ни слова.

– Что ты будешь дарить маме? У нее скоро праздник.

Я задумалась. У Ирины в самом конце декабря был день рождения. Как-то много праздников у знакомых мне людей за одно время. Сначала Веня, потом я, потом дочь Виктории Павловны, потом Марат, теперь Ирина Викторовна. Интересно, а когда у Виктории Павловны?

– Не знаю еще. А ты придумал?

– Я – да. Я выбрал ежедневник из натуральной кожи, сделаю на нем гравировку. Ну, это практичный подарок, – пробормотал он.

– Согласна. Может, мне ей какое-нибудь украшение подарить? Ну, серьги там, или кольцо.

– Кольцо? Ты же девушка, – усмехнулся Марат.

– И что? Девушки не дарят кольца? – подняла я бровь.

– Ну… Я всегда считал, что мужчина должен женщине дарить кольца, разве нет?

– Это же не на помолвку кольцо, – пробубнила я.

– Ну, тоже верно. Может, и кольцо.

И я поняла, что это мой шанс.

– Знаешь, а в некоторых странах девушки могут дарить девушкам на помолвку кольца. В смысле, они там жениться могут.

– Ага, – кивнул Марат, старательно нажимая на кнопки.

– Ты же знаешь, что обычно мужчины женятся на женщинах… Но иногда и женщины женятся на… других женщинах, – пробормотала я.

Марат нажал на «паузу» и опустил джойстик.

– Марина, ты мне сейчас про геев хочешь рассказать? Мне двенадцать, и у меня есть интернет. Я знаю, кто такие гомосексуалисты.

– О, – ответила я, не ожидая такого развернутого ответа. – И… И как ты к этому относишься?

– Не знаю, мне все равно, – он снова запустил игру. – У меня нет таких знакомых, мне сложно об этом судить, – пожал он плечами.

Я медленно выдохнула и сказала:

– Вообще-то, есть.

– Что?

– У тебя есть такие знакомые, – повторила я, сама теперь нажимая на «паузу».

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Марат, не понимая, о чем я говорю.

– Ну… Я. Я люблю… женщин, – я нашла в себе силы не отвести взгляда от его глаз.

– Ты… Ты сейчас серьезно?

– Да. Поэтому и спросила, как ты к этому относишься.

– Ну… – он несколько раз моргнул. – Я особо об этом никогда не задумывался. Но… к тебе я отношусь хорошо. Ты мой лучший друг.

– Хорошо. Я рада, – я слегка расслабилась.

– А… А мама знает? – спросил он с интересом.

– О, мама знает, – фыркнула я и тут же осеклась. – В смысле… да, мы говорили об этом.

– Ладно… – задумчиво пробормотал Марат. – Я… Мне нужно в туалет.

– Конечно. Прихвати колу из холодильника на обратном пути.

– Ага, – Марат медленно встал с дивана и направился в уборную.

Когда он вернулся, то был еще более задумчивым, чем когда уходил.

– Что с тобой? – спросила я.

– Марина, а… Ты… Тебе нравится моя мама? – спросил он, глядя мне в глаза. Я сглотнула.

– В каком смысле? Мы с ней… друзья.

– Это я знаю, – кивнул он, – я спрашиваю про другое. Она тебе нравится, как… женщина?

– Ну… Я как бы… не думала об этом. Она же мой друг, – соврала я. – А что? Тебе бы это не понравилось?

– Нет, – твердо сказал Марат. – Я не против, чтобы ты… ну, с девушками. Но моя мама не лесбиянка.

– Ладно. Я поняла. Не волнуйся, – натянуто улыбнулась я, чувствуя, что земля уходит из-под ног. – Я пойду за колой схожу. Ты, видимо, забыл про нее.

Я уперлась лбом в дверь холодильника и тихо застонала. Вот и все. Выяснили. Даже больше, чем хотели.

43

Я стучала пальцем по столу, нервничая, и прокручивая в голове все слова, которые я должна была сказать Ирине Викторовне. Когда я мысленно произнесла свою речь в третий раз, то увидела на столике тень и подняла голову. Она стояла и улыбалась. Ее лицо было слегка красным с мороза – начало зимы выдалось снежным и холодным. Но ее глаза были как всегда теплые. И пока я смотрела в них, все мои слова вылетели из головы.

– Привет, – она села напротив меня и повесила сумку на спинку стула.

– Привет. Отлично выглядишь, – улыбнулась я, пытаясь скрыть нервозность.

– Так, ладно, вижу, что-то случилось, – обеспокоенно произнесла она. – Что именно?

– С чего ты взяла, что что-то случилось?

– Потому что на тебе лица нет. И эти три дня ты была крайне молчалива. Что-то произошло, когда Марат был у тебя? Потому что он тоже выглядит довольно странным. Ты… Ты ему что, все рассказала? – ее глаза были огромными.

– Нет, – успокоила я ее. – Точнее, кое-что рассказала, но не о нас… Может, закажешь что-нибудь?

– Только кофе. Я перекусила на работе.

Мы заказали по большой чашке кофе, и я мысленно настроилась на беседу.

– Когда Марат был у меня, – начала я свой монолог, – я ему призналась, что мне нравятся женщины. И он… достаточно спокойно к этому отнесся, – Ирина кивнула, давая мне знак продолжать. – Поначалу, по крайней мере. Но потом… В общем, он был весьма конкретен и тверд, когда говорил, что не примет тот факт, если я, скажем, проявлю какую-нибудь инициативу по отношению к тебе.

– Что это значит? – она нахмурила брови, а я сделала паузу, пока официант ставил перед нами чашки с кофе.

– Это значит, что он не хочет видеть свою мать в отношениях с другой женщиной. Это если вкратце и по факту.

– О, – выдохнула Ирина, покручивая пальцами чашку. – И что… И что нам делать?

– А у нас есть выбор? – грустно усмехнулась я.

– Что ты имеешь в виду? – она подняла глаза на меня, и мое сердце сжалось от того страха, что я там увидела.

Но я знала, что я должна сказать и сделать. Я не настолько эгоистична, чтобы ради своего счастья разбивать семью и быть яблоком раздора между матерью и сыном.

– Ира, ты же понимаешь, что я не могу сделать так, чтобы все решилось само собой. Я не могу превратиться в мужчину или изменить мнение Марата. Он был весьма лаконичен и ясно выразился. Вы с ним прекрасно ладите, он у тебя замечательный. Но из-за меня ты можешь всего этого лишиться, ты же понимаешь? Он просто этого не примет.

– Мы можем с ним поговорить. Вдвоем. Все ему объяснить.

– Его только от мысли об этом буквально перекосило. Представь, что с ним будет, если мы расскажем ему всю правду. Ему же только исполнилось двенадцать. Да, он очень умный и сообразительный, но… Он ребенок. Я не хочу быть той, из-за кого он в будущем будет ходить к психотерапевту или вовсе возненавидит женщин.

– Я знаю, – грустно вздохнула она. – Может, нам просто подождать? Ну, не говорить пока. Может, со временем, он поменяет свое мнение.

– Возможно, – кивнула я. – Но тебе же известно, что все тайное становится явным. Нас уже однажды чуть не застукали. Что будет дальше? Теперь он с опаской будет относиться к нашему общению, поверь мне. Боже, он даже звонить мне почти перестал. А когда звонит, я буквально чувствую, как много у него вопросов. Потому что шестеренки в его голове работают, как у взрослого. И когда-нибудь он сложит два и два. И поймет, что мы его обманывали. Ты представляешь, что потом будет?

– И ты думаешь, лучше просто… сделать вид, что ничего и не было? – она смотрела на меня с какой-то надеждой в глазах. Будто ждала, что я достану какую-нибудь волшебную палочку, взмахну ею, и все разрешится, как нельзя лучше.

– Твой сын для тебя – это самое важное. Я это знаю, ты это знаешь. Я не хочу дожидаться момента, когда тебе придется делать выбор. Поэтому я его сделала сама.

– Ты имеешь в виду… – нерешительно начала она.

– Да, – я прервала ее, глубоко выдохнув. – Я уйду. Скажешь ему, что у меня командировка или что-то еще, что я куда-нибудь уехала. Мы просто подождем, пока все не уляжется.

– А потом?

– А потом… Потом будет видно.

– Это неправильно, – покачала головой Ирина. – Это все неправильно. Я люблю тебя. И ты меня любишь. Почему… Почему мы просто не можем быть счастливы?

– Потому что для полного счастья тебе нужен сын. А со мной его не будет.

– А просто дружить мы не можем? – она хваталась за любую возможность, лишь бы оставить меня в своей жизни. Но я знала, что я лишняя в этой истории.

– Я не смогу. И ты не сможешь. И он не сможет.

– Ты права, – она подняла глаза в потолок и несколько раз моргнула. – Я просто… Мне не верится, что все так… закончилось.

– Мне тоже. Но так… так будет правильно. Иногда нужно знать, когда уходить. Я-то это точно знаю.

* * *

Я вернулась в пустую квартиру, достала из холодильника почти полную бутылки водки, которую когда-то покупала для компресса, когда заболела, налила половину стакана и залпом осушила его. У меня был виски, было пиво, но я хотела тяжелой артиллерии. Грубой, некрасивой и банальной.

Я знала, что сделала правильно. Я не могла ставить ее перед выбором. А рано или поздно этот выбор бы настал. И мы обе знали, что она выберет. Точнее, кого. Поэтому в очередной раз я должна была уйти. Честно говоря, я не знаю, на что я вообще надеялась, когда наши отношения только начинались. Вероятность того, что Марат спокойно бы воспринял новость о нас, была настолько мизерной, что проще сказать, что ее не было вовсе. Если бы ему было года три или даже пять, это было бы куда проще. Но ему двенадцать. И он умный. Он взрослый. И он имеет свое собственное мнение, на которое имеет полное право. Да, возможно, несколько эгоистичное, но это его мнение. И это его мать. И их отношения – это самое главное, что есть у них обоих в их жизни. И я не хотела быть причиной их разлада. Я ее слишком сильно полюбила, чтобы сознательно идти на такой риск. Мое сердце, наконец-то, сделало свой выбор. Оно выбрало ее. Просто, вероятно, выбор был не самый удачный.