Текст книги "Психотерапия с достоинством. Конкретная логотерапия"

К супер-советам, которые легко и с удовольствием даешь другим, можно вполне прислушаться и самому. О моем учителе, Викторе Франкле, говорят, что во время Второй мировой войны, в аду концентрационного лагеря он представлял себе, что стоит за кафедрой в теплой, хорошо освещенной аудитории и рассказывает о преодолении последствий травм. Так он мог дистанцироваться от реальных мучений и применить к себе искусные приемы преодоления травм, которые излагал своей воображаемой аудитории.

2. В работе с г-жой Г. мы учились находить лучшую из возможностей (для всех участников ситуации). Так происходит «чистый поиск смысла». Критический вопрос, возникающий при этом: а что на самом деле является лучшим? Подходящее мерило, которое мы можем здесь применить, – это прогноз развития актуальной ситуации. Куда пойдет развитие при выборе той или иной возможности – в лучшую или худшую сторону? Поэтому моя коллега в разговоре с пациенткой осведомилась, как бы ее сестра прореагировала на ее идею обсудить их обоюдную неприязнь. Г-жа Г. спрогнозировала положительное развитие событий в отношениях с сестрой. Таким образом, выбор данного альтернативного варианта имел бы смысл.

К сожалению, прогнозы иногда оказываются ошибочными. Поскольку мы не ясновидцы, то никогда не можем быть уверены, что вероятность, на которую мы рассчитываем, оправдается. Смысл в человеческой жизни (такой, каким мы его воспринимаем) может быть исполнен только «добросовестно и по лучшему разумению», но неожиданно он может и обратиться в бессмысленность, которой мы на самом деле вовсе не хотели. Это не освобождает нас от обязанности непоколебимо выискивать смысл и действовать, исходя из его понимания, потому как более надежной меры, которую можно было бы применить, у нас нет.

Одна из самых масштабных проблем рассвета новой эпохи в истории человечества – это то, что предсказуемость во многих сферах жизни и науки снижается. Человек становится все активнее, и становится все сложнее предсказать последствия его деятельности. Можно манипулировать генами и атомами, можно снабжать роботов интеллектом и умением обучаться, можно переворачивать природную стихию, но нельзя заранее знать, куда конкретно приведет то или иное действие. Снижающаяся предсказуемость усложняет поиск смысла – и не только в жизни отдельной личности. Будущим поколениям придется усердно работать над дополнительной чувствительностью своего «органа восприятия смысла» – совести (Франкл), чтобы совладать с требованиями своего времени.

Шёнфельд: Мы продолжаем беседовать о драме, которая произошла между г-жой Г. и ее сестрой. Поменялось ли что-нибудь с тех пор? Г-жа Г. отвечает, что последние два года были наполнены гневом. Железный занавес между ними так и не пал. Как бы она могла поступить иначе, кроме как продолжать молчать? И, в конце концов, сестра сама могла бы дать о себе знать!

Внимание: этот откат назад нужно предотвратить! То, что делают другие, составляет их характеристику, а для г-жи Г. это вторично – она ведь хочет изменить себя^ Поэтому первоочередной вопрос состоит в том, существует ли для г-жи Г. такое действие, за которое она могла бы сама себя одобрительно похлопать по плечу и, возможно, даже гордиться этим действием впоследствии? Мы останавливаемся на этом вопросе. Г-жа Г. неуверенно обдумывает идею, а не разослать ли приглашения на семейную встречу, на которой все могли бы высказаться. Возможно, для этой встречи сгодилось бы кафе по соседству, потому что там есть зона, в которой удобно прогуливаться и беседовать. Звучит неплохо. Но г-жа Г. сомневается и признает, что там легко могут вспыхнуть новые конфликты. Она думает о своем отце и его новой спутнице, о брате и сестре, которые вдруг сядут за один стол после долгих лет жизни отдельно друг от друга. Все нужно взвесить. Постепенно в г-же Г. просыпается интерес к роли миротворца, но затея с кафе по-прежнему кажется ей рискованной. Она хочет еще раз как следует взвесить эту мысль к следующему сеансу.

Спустя несколько недель г-жа Г. рассказывает мне, к чему она пришла. Этот ледниковый период в семье должен прекратиться. Г-же Г. от него плохо, и остальным, вероятно, тоже. С ее стороны было бы благородно пригласить сестру к себе в дом, но, если быть честной с самой собой, что-то в г-же Г. противится этой идее. Она боится, что сестра со злостью отвергнет это предложение, а если и придет, то все равно будет кидаться своими упреками. Да и в ней самой еще столько враждебности. Это была бы встреча на минном поле.

Поэтому г-же Г. в голову пришла другая идея, на ее взгляд, менее рискованная. Каждое лето в ее церковной общине проходит фестиваль. В этот раз молодежная театральная труппа будет ставить свою пьесу, причем в целях благотворительности – для обустройства нового молодежного центра. Для г-жи Г. это было бы поводом ненавязчиво пригласить всю семью. С одной стороны, это был бы ее жест, а с другой – в рамках фестиваля общины это приглашение было бы достаточно официальным, чтобы не ворошить старые обиды. Они вместе посмотрят представление, деньги за билеты пойдут на хорошее дело, и не нужно будет сразу погружаться в разговоры о личном. Придут дети брата, что тоже поспособствует избежать критических моментов. Там будет угощение, а за едой можно спокойно поговорить о пьесе и стать друг другу чуть ближе. Это была бы встреча с открытым финалом, но при этом все же – воссоединение доселе разобщенных членов семьи.

Я в восторге. Удивительно, насколько тонко способна чувствовать моя пациентка и на какое преодоление себя она способна. Кто бы мог подумать! Нет такой катастрофы, в которой не было бы «возможности смысла». Тот, кто заметит ее, справится со всем. Затем мы обсуждаем с г-жой Г. детали приглашения и я обрисовываю возможности выхода из непредвиденных ситуаций, но совсем не переживаю по поводу ее плана.

Лукас: Терапия г-жи Г. проходит как по маслу. Я лишь опасаюсь, что более серьезная работа еще впереди. Уладить семейные распри – это, без сомнения, важная цель, даже приоритетная, но ее достижение не разгонит «экзистенциальный вакуум», который внедрился в жизнь г-жи Г. Даже если в будущем станут возможными более частые и приятные контакты с родственниками (что не гарантировано даже в «мирные времена»), г-жа Г. не сможет беспрестанно искать поддержки у своей родни и заниматься их предпочтениями. Чтобы войти в «экзистенциальный поток», ей постоянно нужно будет проявлять собственную инициативу, которая соответствует ее сущности и в то же время продуктивна для ее развития.

Г-же Г. очень повезло в жизни, но она этого совсем не замечает. Она не только обеспечена всем, что ей нужно, ей не приходится бедствовать, мерзнуть, чахнуть от болезни и т. д., она может периодически чем-нибудь баловать себя. Каждое утро она готовит себе вкусный завтрак и наслаждается ароматом кофе на своей кухне. Она может читать, слушать, бегать, одеваться, нагибаться и многое другое, чего по каким-либо причинам не может множество других людей. Еще двести лет назад в своем нынешнем возрасте сорока восьми лет она стояла бы на пороге старости, а сегодня она относится к группе дам среднего возраста, которые нередко ставят перед собой новые задачи, приступают к новому обучению, отваживаются на новые отношения или, путешествуя исследуют чужие края. Следовательно, у нее есть вдоволь того, о чем многие могут только мечтать, но ей не хватает осознанности, чтобы это ценить. Однако моя коллега, без сомнения, ей в этом поможет. Ничто не является само собой разумеющимся! Ничто нельзя недооценивать!

Не стоит презрительно относиться к идее личного хобби. Конечно, на него может и не хватать места в жизни, если она переполнена обязательствами, а листы ежедневника исписаны на многие дни вперед. Но если образуются открытые временные окошки, хобби может стать спасением. Родителям советуют давать детям возможность, помимо занятий в школе, развивать их таланты в разных областях. В будущем из этого можно будет извлечь пользу. Радость от любимого занятия – это прекрасная возможность уравновесить рабочие обязанности, которые обычно монотонны или неприятны. Увлечения добавляют красок в жизнь и могут даже послужить пристанищем, в котором можно укрыться, если человека гложут бесконечные заботы и беспокойства. Они могут спасти от «погружения» в безутешность и от застрявших в голове тяжелых мыслей и чувств.

Увлечения – это гораздо больше, чем заполнение зияющих пустот. Они требуют духовной гибкости, чтобы человек мог погружаться в их сферу, концентрироваться на ней и затем снова ее покидать, чтобы посвящать себя обычным занятиям. Кроме того, они стимулируют интеллектуальное развитие, потому что обычно ареал хобби расширяется, а с ним и приобретаемые человеком навыки. В общем и целом они воспитывают самоотдачу и защищают от стагнации. Не этого ли можно пожелать г-же Г.?

Шёнфельд: До летнего фестиваля остается еще несколько месяцев, но моя пациентка уже довольна своим решением. Именно она будет способствовать разрядке напряжения в семье, и неважно, что будут делать другие. Она сделает свое дело для возобновления семейного общения. эта рана в ее жизни начинает затягиваться.

Зато дает о себе знать другая рана, которая пока оставалась скрытой. В ее жизни слишком много скуки. Она работает секретарем в крупной компании и, хоть и не считает свою работу очень увлекательной, рада, что та, по крайней мере, занимает дни недели. На работе она не завела близких друзей, но иногда обменивается парой слов с коллегами. Вечером она готовит себе ужин, занимается мелкими делами по дому и перед сном смотрит телевизор. Выходные, праздники и отпуск – это сложные темы, хотя они должны приносить удовольствие. Поскольку, с тех пор как развалились ее отношения, она живет одна, у нее слишком много времени и она не знает, что с ним делать. Уборка, покупки, готовка, просмотр телевизора – этого недостаточно, чтобы говорить о наполненной жизни. Не дожидаясь моих возражений, она заранее отмахивается – не нужно предлагать ей трудотерапию. Про нее она уже много слышала от моих коллег. Это не для нее!

Улыбаясь, я беру листок бумаги и рисую на нем (по модели Элизабет Лукас) два полукруга рядом друг с другом.

Один полукруг символизирует, что вокруг нас много бед. Наша земля буквально стонет и во всех своих уголках нуждается в руках, которые возьмутся за дело, и в сердцах, которые уменьшат страдания. Это могут быть простые, но полезные людям дела, например, обычное доброе приветствие, утешающее слово, или же более активная деятельность, например, в рамках общины. Другой нарисованный полукруг – это «сосуд» с индивидуальными способностями отдельных людей, у нас – это место для способностей г-жи Г. В этом сосуде находится все, что она хорошо умеет делать, все ее способности, которые она получила и развивала с детства. Это область ее личного капитала умений. Этот второй полукруг мы рассматриваем с ней подробнее. В чем г-жа Г. сильна?

Об этом моя пациентка едва ли когда задумывалась. Она осторожно идет наощупь. Ей кажется, что она хорошо умеет выслушивать людей. Но люди часто используют ее и мучают своими проблемами, чем ей очень докучают. Она предпочитает сама рассказывать о своих проблемах… Тут, перед тем как она упустит суть, я вынуждена ее остановить. Мы ищем ее сильные стороны. У нее есть эстетический вкус, она может создавать нечто красивое из различных фигур и цветов. Также она легко может составлять тексты и быстро печатать на клавиатуре – это часть ее профессии. Постепенно мы обнаруживаем, что для нее важна религия. Она была бы не против выполнять небольшие поручения, например, делать покупки для людей с ограниченными возможностями, но с такими людьми она незнакома.

Ее ответы довольно скудны, поэтому мы начинаем работу с первым полукругом. Он содержит в себе множество потребностей, которые находятся снаружи, «за нашим горизонтом», и которые могут удовлетворить только подходящие люди. Нужен кто-то, кто смог бы сопровождать мигрантов при посещении бюрократических инстанций, в городе есть несколько домов престарелых, в которых ждут посетителей для одиноких пожилых постояльцев. То есть в общем и целом не хватает волонтерской помощи.

Так, молодые работающие мамы были бы рады «бабушке на час». Г-жа Г. становится заметно разговорчивее. В общине проходит много встреч и церковных праздников. Кто украшает столы, составляет букеты, оформляет пригласительные карточки? Не она ли говорила, что обладает хорошим эстетическим вкусом? И тексты, да, если бы пожилые постояльцы домов престарелых рассказывали ей истории своей жизни, она могла бы составлять из этих заметок большие рассказы и оформлять в симпатичные папки. Г-жа Г. становится все живее и бодрее. Перед ней раскрывается сторона жизни, в которую она никогда не заглядывала. Это сторона наполнена задачами и проектами разной степени привлекательности. Я спрашиваю ее, в чем действительно есть срочная необходимость. Она этого не знает, но ей известно, что существует нехватка помощников для людей с деменцией, однако в этой роли она себя представить не может.

Мы останавливаемся на том, что в свое свободное время она будет подолгу гулять. Она должна будет поразмышлять над нашей схемой, где каждый полукруг стремится соединиться с другим в одно целое – в идеальный сияющий шар. «Какие у меня таланты? Что у меня хорошо получается? Что я делаю с удовольствием?» А с другой стороны: «Где нужен такой человек, который хорошо и охотно делает именно это?» Когда оба полукруга смогут максимально приблизиться друг к другу, всем будет лучше.

Лукас: Я с удовольствием наблюдаю, как моя коллега использует мою теоретическую модель и умело внедряет ее в терапевтический процесс. Ей на самом деле удается сподвигнуть эгоцентричных пациентов к первым шагам самотрансцендентности. И все же я испытываю сомнения по поводу оптимистических прогнозов в отношении пути поиска смысла г-жи Г. Причина в том, что он связан только с социальной областью задач, но, на мой взгляд, г-жа Г. почти не обладает социальной компетенцией.

Опыт работы с пациентами-невротиками показывает, что они в общем и целом имеют склонность к преувеличению своих социальных навыков. Они даже часто мечтают о том, чтобы «помогать другим», но в то же время другие их раздражают. Невротики не сильны в сфере сотрудничества с другими людьми. Это, в частности, относится и к г-же Г. Она не только расстроила отношения со всеми членами семьи, ее собственные отношения тоже развалились. Кроме того, она «обесценила» старания всех терапевтов, которые пытались ей помочь. Точно так же она отвергает все доброжелательные советы знакомых чем-то заняться. Она не завела дружественных отношений на работе, а если кто-то хочет доверить ей свою проблему, ей неприятно это выслушивать. Я не советовала бы г-же Г. волонтерскую деятельность в какой-либо группе.

Это не значит, что у нее нет талантов. Но пока «второй полукруг» не исследован достаточно подробно, т. е. истинные способности г-жи Г. не выявлены, нам не станет ясно, что может подойти к «первому полукругу». Однако за время логотерапевтических сеансов было посеяно уже много плодородных «семян», так что можно по праву надеяться, что ростки рано или поздно проклюнутся.

Шёнфельд: Мы увиделись только спустя несколько недель, но прорыва пока не произошло. Г-жа Г. обнаружила, что ее многое интересует, даже если эти интересы вроде бы не к чему приложить. Регулярные прогулки оказались куда лучше просмотра телевизора – она это признала сама. Ну что ж, я не разочарована, потому что то, как г-жа Г. ведет разговор, очень отличается от наших первых бесед. Она больше не причитает, не погружена в жалость к себе и не ругается на свое окружение. Вдруг я улавливаю кое-что интересное. На одной из прогулок она наткнулась на афишу летних музыкальных концертов, которые будут проходить неподалеку начиная с мая. Я сильно удивлена, потому что во время ее рассказа будто вспыхнула искра. На такие концерты она уже ходила, и каждый раз они были великолепны! «Почему?» – спрашиваю я. «Музыка просто потрясающая!» – восторженно отвечает она. Она любит как произведения прошлых лет, так и современные госпел-концерты. Теперь нам нельзя потерять эту нить! Я осторожно подхватываю ее мысль и спрашиваю, понравилось ли бы ей не только слушать, но и петь самой? Об этом она никогда не думала. Со времен школьного хора она не занималась пением. Но. молчание. Да, у нее хороший голос, она попадает в ноты, может даже петь с нотного листа, например, когда для церковной службы нужно разучить новое песнопение. с этим у нее нет проблем.

Мы освещаем тему со всех сторон, рассматриваем все «за» и «против», но никакого «против» нет. В г-же Г. зарождается вдохновение. О, да! Она с удовольствием пела бы в хоре! Теперь ее креативность найдет себе применение. Нужно выяснить, какие любительские хоры есть поблизости, когда прослушивание, каковы критерии отбора, нужны ли певцы? Мы заглядываем за «линию горизонта»: если у человека хороший голос, ему есть что дать миру. Музицирование делает мир светлее! Пение радует не только певцов – оно радует публику! Г-жа Г. расцветает. Конечно, она как можно скорее сделает все, что мы обсудили. Она начнет со своей общины и соберет информацию о хорах. Возможно, она даже свяжется с хором, которым раньше наслаждалась как слушательница.

Г-жа Г. покидает мой кабинет в воодушевлении и предвкушении своего нового хобби, которое (как она теперь поняла) всегда было для нее тем, что нужно. Я желаю ей счастья. До встречи с семьей на летнем фестивале еще есть время, но она уже все тщательно спланировала. Однако я не питаю иллюзий. У г-жи Г. еще будут мрачные дни. Даже если она сможет реализовать себя в хоре, в ее жизни останутся пустоты, которые будут ждать своего наполнения. Г-жа Г. осознает это, потому что на прощание она берет с собой картинку с полукругами и говорит решительным голосом: «Мне только сорок восемь, и я не хочу влачить существование пенсионерки. Я возьмусь за свое будущее».

Я еще раз от всего сердца желаю ей счастья!

Как поступать с разбитым сердцем

Лукас: У Виктора Франкла есть некоторые высказывания, которые звучат явно провокационно. Но если проработать комментарии к ним, то можно понять их значение. Одно из таких высказываний – это утверждение, что не существует и не может существовать «несчастной любви». При этом практически каждый человек в своей жизни когда-то страдал от любовной тоски, томился, страстно желал ответа на свои сильные чувства и думал, что все будет кончено, если ответных чувств не будет. Да, любовные истории – это самая популярная тема остросюжетных фильмов и театральных драм, будь то в форме неистовой ревности, горького отказа, потерянной симпатии или позорных предательств.

Как же Франкл обосновал свое смелое утверждение, что любовь и несчастье несовместимы? Это связано с пониманием человеком любви, и если его отношение к любви «не в порядке», то он страдает. Дело в том, что любить не значит, что любимый человек должен удовлетворять всякую потребность любящего, что он должен окружать его заботой, во всем понимать, утешать, помогать в любую минуту, быть всегда верным и безусловно во всем поддерживать. Это было бы прекрасно, и такое даже может иметь место, но ожидать этого не нужно. Первое наставление Франкла звучит так: любовь ничего не ждет. Настоящая любовь ничего «не хочет» от другого. Она хочет всего самого хорошего для другого и хочет посильно способствовать этому.

Но как она догадается, что для другого является самым лучшим? Ох, это каверзный вопрос. Когда я оглядываюсь на свои годы практики консультирования по вопросам воспитания, я до сих пор с ужасом вспоминаю некоторых родителей, которые изводили своих детей именно потому, что желали им лучшего. Было ли это желание искренним? Не хотели ли они на самом деле того, чтобы у них были дети, которыми они могли хвалиться и причислять себе их заслуги? Мне часто приходилось ожесточенно бороться, чтобы такие родители поняли, что в действительности нужно их детям и что им было бы во благо. Любовь направлена не на себя — так звучит второе наставление Франкла. Она направлена на любимое существо. Но вернемся к вопросу, откуда любовь может «знать», что будет во благо любимому существу. Об этом Франкл написал интересные слова: «Любовь повышает в любящем человеческую восприимчивость к полноте ценностей. Она открывает его миру со всей его ценностной полнотой, всей „вселенной ценностей”»[6]6
  Frankl Viktor E. Arztliche Seelsorge. Munchen: dtv, 2017. S. 179.


[Закрыть].

Это совпадает с субъективным переживанием людей, объятых любовью. Они вдруг начинают видеть все свое окружение в более светлых тонах, оценивают свои личные обстоятельства и будущее позитивно и в целом развивают в себе оптимистичный взгляд на мир. В процессе совершенствования своей способности видеть ценности они замечают в любимом существе самые прекрасные качества и с поразительной интуицией догадываются о том, какие из еще не проявившихся лучших качеств могут раскрыться. Любовь делает нас восприимчивыми к возможностям ценностей – так звучит третье наставление Франкла. Особенно к возможностям другого. Это не значит, что один человек возвеличивает другого. Тотальная идеализация любимого существа связана, скорее, с неполноценной «любовью», которая на самом деле направлена на свое Я и хочет приукрасить себя блестящим романом. Истинной же любви, согласно Франклу, удается увидеть любимого человека в его реальном выражении, плюс рассмотреть то, каким он способен стать в идеале.

Такое понимание любви приближает нас к выводу, что любовь в принципе может только обогатить. Она, как мы уже говорили, открывает для любящего «вселенную ценностей». Уже это окрыляет его душу. Любовь позволяет предвосхищать самое хорошее в другом и для другого, что мотивирует другого также желать этого. Одно лишь желание добра (без давления, подталкивания и требований) мотивирует другого воплощать нечто в жизнь.

Но если другой не воплотит это «нечто»? Если другой не оценит предложенную ему любовь или откажется от нее? Богатство любви остается — так звучит четвертое наставление Франкла. Человек «настроил» свою духовность. Смог нащупать скрытые возможности. Он получил удовольствие от будоражащего возвышенного чувства. Горизонт Я расширился. Может быть, конечно, горизонт обладания сузился, но обладать, т. е. «владеть» нельзя ни одним любимым существом. Как мудро сформулировал Эрих Фромм: «Если я – то, что я имею, и если то, что я имею, потеряно, – кто же тогда я?»[7]7
  Fromm Erich. Die Seele des Menschen. Ihre Fahigkeit zum Guten und zum Bosen. Munchen: dtv, 1988. S. 53. (Фромм Э. Душа человека. Ее способность к добру и злу. – Прим. пер.)


[Закрыть]. Тот, кто определяет себя лишь через обладание, будет поистине несчастен, если потеряет то, чем обладает.

Шёнфельд: Поступает срочный звонок. Человек так сильно плачет, что я едва могу разобрать слова. Только спустя некоторое время я начинаю понимать, о чем речь. Звонит г-н Х., около 35 лет. Он в отчаянии. Из его запинающейся речи и потока слез в ответ на мои вопросы вырисовывается следующая картина.

Полтора месяца назад его возлюбленная Сюзанна ушла от него. Это самое ужасное, что когда-либо происходило в его жизни. Она была его первой «настоящей» девушкой (говоря «настоящей», он подразумевает, что у него и раньше были женщины, но никого он так не любил, как ее). Она была самым важным человеком в его жизни. Теперь для него все кончено. Он не может больше работать, хотя начальник настойчиво призывает его вернуться к делам. Молодой человек работает в сфере страхования; а вечно зареванному страховому агенту негоже работать с клиентами. Несколько недель назад врач выписал ему больничный и прописал антидепрессант, но тот ему совсем не помогает. Мужчина заливается слезами, спит очень мало, по его словам, максимум по два часа, и не знает, что делать.

Последние полтора месяца были для него как «контрастный душ». Иногда он виделся с Сюзанной. Она его обнимала и целовала, но потом выгоняла. Его жизнь превратилась в настоящую катастрофу. Единственное облегчение приносили ежедневные изнуряющие тренировки на беговой дорожке в фитнес-клубе. С приходом усталости немного утихала и душевная боль.

Поскольку Сюзанна выкинула его из своей квартиры, ему пришлось умолять родителей разрешить ему переехать к ним – ему больше некуда было податься. Родители были не в восторге от его возвращения, потому что в последние годы он про них забыл. Вообще, он внезапно осознал, что у него совсем нет друзей, потому что в последние три года у него была связь только с Сюзанной и ее семьей, а больше он ни о ком не заботился. Поэтому родители были о нем не лучшего мнения, но все же предоставили ему комнату сестры, которая недавно от них съехала.

Молодой человек говорит, что потерял все: друзей, женщину, для которой «был готов на все», ее семью, которая стала для него как родная. Особенно плохо было то, что ему пришлось отдать и свою собаку. Этого пса, лабрадора-ретривера, Сюзанна подарила ему, когда тот был еще маленьким щенком. Питомец был очень ласковым, и г-н Х. привязался к нему. Он ежедневно подолгу гулял с ним после работы – один или с Сюзанной, всегда с предвкушением ждал этой прогулки. Но при расставании он вынужден был своего любимца отдать, потому что его родители были против содержания крупного пса в своей довольно маленькой съемной квартире. Ему ничего не оставалось, как оставить собаку Сюзанне, которая после его переезда кому-то ее подарила. Где теперь пес, неизвестно.

Лукас: Позвольте мне как «профессионалу», перед тем как взглянуть на ситуацию, которую обрисовал пациент, немного «поворчать». То, что в случае данного экстренного звонка речь идет о реактивной депрессии, легко поняла бы даже ассистент терапевта. Молодой человек пережил трагедию, из-за которой горюет. Абсолютно ничего не указывает на то, что он может страдать от «эндогенной» депрессии, обусловленной неправильной работой нейронов. Для доказательства достаточно одного момента: в случае депрессии, имеющей соматическую природу, он никак не смог бы часами тренироваться в фитнес клубе. Зачем же тогда прописывать антидепрессанты? Антидепрессанты регулируют выработку нейротрансмиттеров в синапсах, но они не избавляют от страдания. С ним человек должен справиться, находясь в полном сознании, с помощью силы духа и философии или веры, все остальное нисколько не поможет в решении этой проблемы. То, что г-ну Х., судя по его рассказу, никак не помог рецепт врача, ясно как день. Да, он мало спит. Но этот симптом может говорить много о чем другом. Люди с эндогенной и реактивной депрессией могут плохо спать – по разным причинам. Люди без депрессии тоже могут плохо спать – при определенных обстоятельствах, которые могут быть как незначительными, так и серьезными. Горькая потеря, которую пережил г-н Х., в любом случае достаточно серьезна, чтобы лишить его ночного покоя (но вовсе необязательно диагностировать при этом психотическое расстройство).

Хотя последствия диагноза «реактивная депрессия» у г-на Х. вполне логичны, все же возникает вопрос, какие кризисные моменты заставили его скатиться из естественной печали в реактивную депрессию. В его рассказе бросается в глаза то, что, на мой взгляд, можно было бы охарактеризовать как незрелость, хотя ему уже ни много ни мало больше 30 лет. Определенно, его понимание любви отличается от представлений о любви у Франкла. Именно с этим моя коллега и будет работать – анализировать то, как г-н Х. понимает любовь, чтобы помочь ему отпустить Сюзанну «с миром» и проститься с ней по-хорошему. Мне все же кажется, что есть и другие «моменты» в жизни г-на Х., которые нуждаются во вмешательстве терапевта.

Зрелость характера означает прежде всего то, что человек мыслит осознанно, самостоятельно принимает решения, согласно которым действует, и несет ответственность за свои поступки. В жалобах г-на Х. нет и намека на это. Он тонет не только в слезах, но и в жалости к себе. Другие жестоки к нему – таков смысл его высказываний, а он – несчастная жертва. Сюзанна безжалостно его прогоняет, родители не слишком рады тому, что он нашел себе «укрытие в родном гнездышке», и запрещают ему содержать в их доме любимую собаку, начальник требует эффективности на работе, у врача нет подходящего рецепта. А что сам г-н Х.? Он не знает, куда податься и что делать. Но минуточку! Что-то важное он все-таки понял! Он признал, что в последние годы забросил семью и друзей. Браво! Это признание стоит его печали. Самое время г-ну Х. увидеть собственный вклад в свое несчастье и извлечь урок на будущее.

Шёнфельд: Мы договариваемся о встрече у меня в кабинете. Сидя передо мной, г-н Х. снова начинает подводить печальные итоги, говоря, что потерял все: любимую женщину, собаку, друзей – все пропало. Он живет в детской своей младшей сестры, не способен работать, почти не спит, без конца думает о потерях и плачет так много, как никогда в своей жизни. У него нет мыслей о суициде, но он не знает, как ему дальше жить. Еще в большую тоску его погружает то, что Сюзанна то и дело звонит или пишет sms; она всегда желает ему исключительно хорошего, но вывод неизменно один: с ним у нее больше ничего не получится. Ему кажется, что он сойдет от этого с ума.

Я сообщаю ему, что могу его понять. Ведь никто не способен такое выдержать – постоянно находиться между «всё же. может быть» и «всё же. нет». Полтора месяца в подвешенном состоянии выматывают. В его ситуации плохой сон – это довольно серьезно, но все же «вполне нормально». Какое-то время мы обсуждаем идею «относительной нормальности» ввиду чрезвычайности ситуации, и г-н Х. приходит к удивительному выводу: Если его сердце не отпустит Сюзанну, он не сможет встать на ноги.

Лукас: Начнем с того, что если пациент отрицает мысли о суициде, это, к сожалению, является бесполезной информацией. Суицидники почти всегда отрицают свое влечение к смерти. Поэтому я никогда не спрашивала своих пациентов непосредственно об их намерениях. Если я переживала за их прожизненную позицию, то следовала совету Франкла и спрашивала, почему и ради чего они хотят дальше жить. Если они спонтанно могли ответить на это «зачем», я видела в этом хороший знак. А если начинали что-то лепетать или кормить меня банальностями, мое беспокойство росло. Смог ли бы г-н Х. на момент разговора выдать какую-нибудь причину жить дальше? Я позволю себе в этом усомниться. Если кто-то думает, что потерял «все», то вполне вероятно, что для него существует некий суицидальный риск (и г-н Х. был бы не первым, кто убил себя из-за несчастной любви). Кроме того, его оценка самого себя не имеет отношения к реальности, потому что на самом деле ресурсов у него достаточно. Он молод, физически здоров и в хорошей форме. У него есть школьное и профессиональное образование, которое никто не отнимет; он не сирота, у него есть родители, которые ему помогают в беде, работа, которой он не лишился, несмотря на недельные отгулы; он живет в стране, в которой царит мир и процветание и т. д. Есть миллионы жителей нашей планеты, которые потеряли больше, чем он, но так далеко его мысль не распространяется. Кто без конца думает лишь о себе, не может видеть дальше своего носа.