Текст книги "Как не стать деструктивной личностью. Эрих Фромм о воспитании и самовоспитании"

Наряду с автобиографической методикой в контексте осуществления самоанализа может быть использована и методика «вскрытия несоответствия между осознанными и неосознанными жизненными целями». Для многих людей характерным является наличие мотивов поведения, скрытых от сознания и открытых ему. Часто бывает так, что скрытые от сознания мотивы подталкивают человека к одному сценарию поведения, а осознаваемые мотивы – к другому. Несоответствие мотивов – распространенная причина внутренних конфликтов, переживаемых человеком. Выявление тайной, сокрытой от сознания, мотивации и сопоставление ее с мотивацией, данной сознанию, позволяют человеку снизить уровень его внутренней конфликтности.

Конструктивность процедуры самоанализа, утверждает Э. Фромм, зависит от использования еще одной методики, суть которой заключается в концентрации мыслей и чувств «вокруг целей жизни, таких как преодоление жадности, ненависти, иллюзий, страхов, нарциссизма, собственнического инстинкта, деструктивности, садизма, мазохизма, нечестности, неискренности, отчуждения, безразличия, некрофилии, мужского патриархального господства или связанной с этим женской покорности, а также достижение независимости, способности критически мыслить, отдавать, любить». Этот метод, констатирует Э. Фромм, заключается в попытке выявить неосознанное присутствие всех этих „плохих“ качеств, того, чем они объясняются, как они встроены в структуру всего характера, условия их развития. Этот процесс зачастую очень болезненный и может вызвать сильное беспокойство. Он требует, чтобы мы осознали свою зависимость, когда считаем, что мы влюблены и сохраняем верность; чтобы мы осознали свое тщеславие (нарциссизм), когда считаем, что мы просто добры и предупредительны; чтобы мы осознали наш садизм, когда считаем, что желаем другим только добра; чтобы мы осознали свою деструктивность, когда считаем, что это наше чувство справедливости взывает к наказанию; чтобы мы осознали свою трусость, когда считаем, что действуем всего лишь благоразумно и „реалистично“; чтобы мы осознали свое высокомерие, когда верим, что мы ведем себя с величайшей скромностью; чтобы мы осознали свою боязнь свободы, когда думаем, что всего лишь не хотим никого обидеть; чтобы мы осознали свою неискренность, когда думаем, что всего лишь не хотим быть грубыми; чтобы мы осознали свое коварство, когда считаем, что абсолютно объективны»[197]197
  Фромм, Эрих. Искусство быть. – С. 283–284.


[Закрыть].

Э. Фромм отмечал, что способность человека видеть себя зависит от его способности видеть других. И потому познание человеком особенностей социального мира, в котором протекает его жизнь, – неотъемлемая составляющая познания себя. «Что я могу знать о себе, – говорит Э. Фромм, – если не знаю, что … большинство людей – включая меня самого – бессознательно лгут», что „оборона“ означает войну и подчинение „долгу“; что „добродетель“ означает „повиновение“, а „грех“ – неподчинение; что представление о том, что родители инстинктивно любят своих детей – это миф; что слава лишь изредка связана с вызывающими уважение человеческими качествами и еще реже – с реальными достижениями; что история – это искажение фактов, потому что ее переписывают победители; что чрезмерная скромность не обязательно доказывает отсутствие тщеславия; что любовь противоположна похоти и алчности; что все пытаются оправдать свои дурные намерения и поступки и представить их благородными и достойными; что стремление к власти означает подавление правды, свободы и любви; что современное индустриальное общество базируется на принципах эгоизма, обладания и потребления, а не на принципах любви и уважения к жизни, как оно вещает»[198]198
  Там же. – С. 286.


[Закрыть].

Э. Фромм настаивает на том, что человек не понимающий, как устроено социальное бытие, не может и разобраться в том, кто он таков.

Мыслитель полагал, что люди, освободившиеся с помощью самоанализа от ложных, галлюцинаторных представлений о себе, будут иначе, чем запутавшиеся в себе, выстраивать и свое, и общественное бытие. Он считал, что иначе и не может быть. Углубление в себя с помощью самоанализа позволит каждому лучше понять, кто он такой и поверить в истинного, а не вымышленного себя. Э. Фромм нисколько не сомневался в том позитивном педагогическом эффекте, которой может быть достигнут массовым привлечением людей к практике самоанализа.

Полное подтверждение тому, что Э. Фромм думал именно так, дает глава «Кредо» его основополагающей работы «Из плена иллюзий», в которой он разбирает основные идеи двух великих учений Ф. Маркса и З. Фрейда. Эта глава в концентрированном виде содержит описание и антропологических воззрений Э. Фромма, которые во многом базируются на установках обновленного им психоаналитического учения З. Фрейда. Вне контекста общего строя антропологических взглядов мыслителя непонятен и смысловой строй его психоаналитических построений. И потому в завершение начатого в книге разговора о педагогических воззрениях Э. Фромма, его взглядах на воспитание нравственно здорового человека, целесообразно привести выдержки из этой главы.

«Я убежден, что человек появился в результате естественного развития, что он часть природы, но превосходит ее, будучи наделен разумом и самосознанием…

Я считаю, что сущность человека вполне познаваема…

Человек свободен сделать свой выбор, но свобода эта ограничена. Существует много благоприятных и неблагоприятных моментов, которые влияют на человека – его психологическая конституция, особенности социального окружения, семья, учителя, друзья случайные и выбранные. Задача человека – расширять пространство своей судьбы, укреплять то, что содействует жизни, в противоположность тому, что ведет к смерти. Говоря о жизни и смерти, я имею в виду не биологическое состояние, а способы бытия человека, его взаимодействия с миром. Жизнь означает постоянное изменение, постоянное рождение. Смерть означает прекращение роста, окостенелость, зацикленность. Несчастная судьба многих людей – следствие несделанного ими выбора. Они ни живые, ни мертвые. Жизнь оказывается бременем, бесцельным занятием, а дела – лишь средством защиты от мук бытия в царстве теней…

Я убежден, что никто не может „спасти“ своего ближнего, сделав за него выбор. Все, чем может помочь один человек другому, – это раскрыть перед ним правдиво и с любовью, но без сантиментов и иллюзий существование альтернативы. Столкновение с реальностью может пробудить дремлющие в человеке силы и помочь ему выбрать жизнь в противоположность смерти. Если же человек не способен выбрать жизнь, то никто другой не способен вдохнуть жизнь в него.

Я знаю только два пути, ведущие к выбору добра. Первый заключается в служении и подчинении моральным устоям. Этот путь может оказаться эффективным, но нужно помнить, что в течение тысячелетий лишь немногим удалось соответствовать даже требованиям Десяти Заповедей. Гораздо большее число людей совершали преступления, когда люди, облеченные авторитетом, называли их благом. Второй путь – развивать чувство добра, делая хорошее и правое. Говоря о чувстве добра, я не имею в виду удовольствие во фрейдовском смысле. Я сошлюсь на знакомое многим чувство повышенной включенности в жизнь, когда человек находит подтверждение своих возможностей и своей идентичности.

Я убежден, что воспитание означает знакомство молодежи с лучшим из наследия человечества. Но так как большая часть этого наследия выражается словами, то воспитание эффективно, только если эти слова обрели реальность в лице учителя, в практике и в устройстве общества. Только материализованная во плоти идея может оказать влияние на человека; идея, которая осталась словами, способна изменять только слова.

Я верю в способность человека к самосовершенствованию. Однако наличие способности к самосовершенствованию – лишь необходимое условие достижения человеком своей цели, но не достаточное. Если человек не сделал свой выбор в пользу жизни и развития, то он с неизбежностью становится разрушителем, превращаясь в живой труп. Греховность и утрата себя так же реальны, как добродетель и включенность в жизнь, и составляют вторичный круг возможностей человека, в который он попадает в том случае, если он выбирает отказ от реализации своих первичных возможностей.

Я полагаю, что только в исключительных случаях люди рождаются святыми или преступниками. Большинство из нас имеют предрасположенность и к хорошему, и к дурному, хотя соотношение этих предрасположенностей, по-видимому, варьирует от человека к человеку. Поэтому наша судьба сильно зависит от тех влияний, которые трансформируют эти предрасположенности. Наибольшее влияние оказывает семья. Но сама семья во многом – представитель общества, проводник ценностей и норм, которые общество внедряет в сознание людей. Поэтому важнейшими факторами развития человека являются структура и ценности того общества, в котором он родился.

Я полагаю, что общество одновременно и поощряет, и сдерживает. Только в сотрудничестве с другими, в процессе труда человек развивает свои способности, только в ходе истории он творит сам себя. Но в то же время большинство обществ до сегодняшнего дня служили целям немногих, стремившихся использовать остальных как средство. Им приходилось использовать свою власть для подавления и запугивания большинства (а таким образом, косвенно, и самих себя), чтобы не дать этому большинству в полной мере развить свои способности. В результате общество всегда вступало в конфликт с человечностью, с универсальными нормами, относящимися к каждому без исключения. Только когда цели общества станут тождественны целям общечеловеческого развития, оно перестанет калечить людей и порождать зло.

Я верю, что каждый человек – представитель всего человечества. Мы различаемся по уровню интеллекта, здоровью и талантам. И все же мы все – одно. Мы все – святые и грешники, взрослые и дети, и никто из нас не возвышается над другими и не судья ему…

Я уверен, что можно понять, что такое целостный универсальный человек, только через осуществление своей индивидуальности, но отнюдь не пытаясь свести себя к абстрактному общему понятию. Жизнь ставит перед человеком парадоксальную задачу: с одной стороны, реализовать свою индивидуальность, а с другой – превзойти ее и прийти к переживанию универсальности. Только всесторонне развитая личность может подняться над своим Я.

Я уверен, что царство Единого Мира может наступить только тогда, когда придет новый человек – человек, который вырвется из оков архаических кровных связей, который почувствует себя сыном человеческим, гражданином мира, который будет предан человечеству и жизни, а не отдельной ее части; человек, который будет любить свою страну вследствие любви к человечеству и на чьи суждения не будет влиять клановая принадлежность.

Мне представляется, что развитие человека – это процесс беспредельного рождения, беспрестанного пробуждения. Наше обычное состояние – полусон; нашего бодрствования хватает лишь на дела; для жизни мы пробуждены недостаточно, хотя только это и имеет значение для живого существа. Вождями человечества являются те, кто пробудил человека от полудремы. Врагами человечества являются те, кто погружает человека в сон, и неважно, выступает ли в роли их сонного зелья молитва Богу или золотому тельцу.

Я испытываю трепет, когда оглядываюсь на историю развития человека за последние четыре тысячи лет. Человек развил свой разум настолько, что стал способен раскрывать загадки природы, и освободился от власти слепых сил природы. Но в момент своего величайшего триумфа, стоя на пороге нового мира, он попал во власть вещей и организаций, которые сам создал. Человек изобрел новый способ производства и сделал производство и распределение своими новыми идолами. Человек обожествил создание рук своих и превратил самого себя в слугу вещей. Человек всуе говорит о Боге, свободе, человечности, социализме, он поклоняется своей силе – бомбам и машинам – дабы скрыть свою человеческую несостоятельность, он хвастается своей разрушительной силой, дабы скрыть свое бессилие.

Я уверен, что единственное, что может спасти нас от самоуничтожения – это разум, способность распознать нереальность большинства обуревающих человека идей, способность пробиться к реальности, скрытой за многослойной толщей лжи и идеологий; разум не как вместилище знаний, а как „своего рода энергия, сила, которая полностью познается только в ее действии и в результатах…“, сила, „основным содержанием которой является способность соединять и разъединять, понимать и предвидеть“. Насилие и оружие нас не спасут; здравый рассудок может.

Я знаю, что разум бесплоден, если человек лишен надежды и веры. Гете был прав, говоря, что глубочайшее различие между разными историческими эпохами – это различие между эпохами веры и безверия…

Мне представляется, что способность понять истину зависит больше от характера человека, чем от интеллекта. Важнее всего смелость сказать нет, не подчиниться требованиям силы и общественному мнению, стряхнуть с себя сон и стать человеком, проснуться и избавиться от чувства беспомощности и пустоты. Ева и Прометей – два великих мятежника, чьи „преступления“ освободили человечество. Но способность сказать осмысленное „нет“ предполагает и способность сказать осмысленное „да“. „Да“ Богу – это „нет“ кесарю; „да“ человеку – это „нет“ всем тем, кто пытается его поработить, эксплуатировать или унизить.

Я верю в свободу, в право человека быть самим собой, отстаивать себя и давать отпор всем тем, кто пытается помешать ему быть собой. Но свобода – это нечто большее, чем отсутствие притеснения. Это не только „свобода от“. Это „свобода для“ – свобода стать независимым; свобода быть многим, а не обладать многим или пользоваться многим – вещами и людьми…

Человек должен поставить законы природы и общества под свой сознательный и рациональный контроль; но не контроль бюрократический, который управляет и вещами, и людьми, а контроль свободных ассоциированных производителей, которые управляют вещами и подчиняют их человеку, который есть мера всех вещей…

Мне представляется, что одной из наиболее гибельных ошибок в жизни человека или общества является попадание в шоры черно-белых стереотипов мышления… Всегда существуют иные, новые возможности, которые открываются сознанию человека, только когда он освобождается от смертельной схватки стереотипов и оказывается способным услышать голос человечности и разума. Принцип „меньшего из зол“ – это принцип отчаяния. В большинстве случаев следование этому принципу лишь оттягивает победу большего зла. Риск поступать, следуя правде и человечности, вера в силу правды и человечности гораздо реалистичнее, чем так называемый реализм оппортунистов (от англ. opportunity – удобный случай, возможность).

Я говорю, что человек должен освободиться от иллюзий, которые порабощают и парализуют его, что человек должен осознать реальность, существующую внутри и вокруг него, чтобы создать мир, который не нуждался бы в иллюзиях. Свобода и независимость могут быть достигнуты, только когда падут оковы иллюзий…

Я верю в способность человека к самосовершенствованию, но сомневаюсь, сможет ли он достигнуть цели, если вскоре не проснется»[199]199
  Фромм, Эрих. Из плена иллюзий. – С. 214–223.


[Закрыть].

Глава 8. Педагогическое противодействие социальному подавлению, превращающему человека в авторитарную личность

Вопросы социального и индивидуального бытия человека интересовали Э. Фромма на протяжении всей его жизни. О том, как возник и становился все более поглощающим этот интерес Э. Фромм написал в работе «По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом», книге являющейся его интеллектуальной биографией.

Повествуя, как сформировался этот первостепенный для него интерес к трудам К. Маркса, Э. Фромм ссылается на детские переживания, связанные с семейными взаимоотношениями. Ему, единственному ребенку в семье, имеющему «вечно озабоченного и угрюмого отца и склонную к депрессии мать», настоятельно хотелось понять, «почему люди поступают именно так, а не иначе»[200]200
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом / Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. Дзен-буддизм и психоанализ. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2010. – С. 8.


[Закрыть]. Что движет людьми, что побуждает их так, а не по-другому реагировать на обстоятельства жизни, может ли человек изменить рисунок своего поведения, возможны ли доброжелательные отношения между различными группами людей, – вот те вопросы, ответы на которые будучи ребенком жаждал, но никак не мог получить Э. Фромм.

Эти детские переживания обострялись постоянно напряженным и тревожным настроением родителей и их разговорами, в которых недвусмысленно проступало предчувствие грядущей мировой катастрофы. Начало XX века было временем крайне враждебно выстраивающихся отношений между военно-политическими блоками ведущих государств мира, создания великими державами многотысячных армий и приобретающей все большие масштабы гонки вооружений. Трагические события Первой мировой войны, на момент начала которой Э. Фромму было четырнадцать лет, определили его «развитие больше, чем что бы ни было еще»[201]201
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. – С. 10.


[Закрыть]. Подростковые представления о возможности всеобщего мира и гармонии между народами были поставлены под сомнение. Действительность опровергала и разрушала его мечты и надежды на бесконфликтное и непротиворечивое совместное бытие. Неразумность происходящего заставляла задумываться о её истоках и причинах. Ответы на вопросы, касающиеся закономерностей общественной жизни, Э. Фромму удалось обнаружить в трудах К. Маркса, с которыми он начал знакомиться, вступив в юношеский возраст.

Интерес к идеям З. Фрейда складывался у Э. Фромма иначе. Одно знаковое событие детства, свидетельствует Э. Фромм, оказалось решающим в деле выбора направления поиска разгадки тайн человеческого поведения. «До сих пор, – пишет Э. Фромм, – в памяти жив один случай – должно быть, мне было тогда около 12 лет, – который подтолкнул мои мысли гораздо дальше прежнего и подготовил мой интерес к Фрейду, проявившийся лишь десятилетие спустя.

Вот что за случай. Я знавал тогда одну молодую женщину, друга нашей семьи. Ей было, видимо, лет 25; она была красива, привлекательна, к тому же она была художницей – первая в жизни знакомая мне художница. Помнится, я слышал, что она была помолвлена, но через некоторое время разорвала помолвку. Помнится, она практически неизменно находилась в компании своего овдовевшего отца. Насколько я его помню, он был старым, неинтересным или, лучше сказать, невзрачным; по крайней мере мне так казалось (возможно, мое представление о нем было навеяно ревностью). Однажды я услышал шокирующую новость: ее отец умер, сразу после этого она покончила с собой, оставив завещание, в котором специально оговорила свое желание быть похороненной вместе с отцом.

Я никогда раньше не слышал ни об эдиповом комплексе, ни об инцестуозных привязанностях между дочерью и отцом. Но меня этот случай глубоко задел за живое. Я был очень увлечен этой молодой женщиной; ее непривлекательного отца я невзлюбил; и никогда прежде я не знавал никого, кто покончил бы жизнь самоубийством. Меня пронзила мысль: «Как это возможно?» Как это возможно, чтобы красивая молодая женщина настолько возлюбила своего отца, что предпочла быть похороненной вместе с ним вместо того, чтобы жить, получая удовольствие от жизни и от занятий живописью?

Ответа у меня, конечно же, не было, но вопрос «как это возможно» засел у меня в голове. И когда я познакомился с учением Фрейда, оно показалось мне ответом на загадочное и пугающее переживание того времени, когда я еще только вступал в пору отрочества»[202]202
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. – С. 8–9.


[Закрыть]. Чтение работ З. Фрейда стало для Э. Фромма путем постижения тайн внутренней жизни человека и ее глубин.

Объяснения закономерностей общественной и индивидуальной жизни людей, данные К. Марксом и З. Фрейдом, были восприняты Э. Фроммом как выверенные в теоретическом отношении. Они (эти объяснения), как полагал основательно познакомившийся с ними в двадцатилетнем возрасте Э. Фромм, учитывали особенности исторического, культурного бытия человека и отражали сущность человеческой природы. «Маркс намного глубже проник в сущность социальных процессов… Фрейд глубже проник в природу человеческих мыслей, аффектов и страстей… Оба они, – пришел к стойкому убеждению Э. Фромм, – снабдили нас интеллектуальным инструментарием, с помощью которого можно прорваться сквозь обманную завесу рационализации и идеологий и проникнуть в сердцевину индивидуальной и социальной реальности»[203]203
  Там же. – С. 204.


[Закрыть]. Отношение к трудам К. Маркса и З. Фрейда как к содержащим истины о детерминантах социального и психологического бытия людей, сформировавшееся у Э. Фромма в юношестве, сопровождало мыслителя на протяжении всей его интеллектуальной жизни.

Э. Фромм, высоко оценивания труды К. Маркса и З. Фрейда, отчетливо видел и существенные «противоположности двух систем»[204]204
  Там же. – С. 14.


[Закрыть]. Это обстоятельство и побудило его «объяснить эту противоречивость»[205]205
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. – С. 14.


[Закрыть]. Чем старше становился Э. Фромм, тем четче и определеннее становился его основной исследовательский интерес, суть которого заключалась в выявлении законов, управляющих как жизнью отдельного человека, так и жизнью общества. «Я, – сообщает Э. Фромм, – попытался найти непререкаемую истину в построениях Фрейда, отделив ее от положений, нуждающихся в пересмотре. То же самое попробовал я проделать и с теорией Маркса. Наконец, я постарался собрать воедино и свое понимание обоих мыслителей, и критическое отношение к ним»[206]206
  Там же. – С. 15.


[Закрыть]. Результатом этой деятельности, скрепившей воедино все творческие начинания и придавшей им единую концептуальную направленность, и стало оригинальное гуманистическое учение Э. Фромма – видного представителя «философов от психологии», одного из лидеров Франкфуртской социологической школы.

Центральное место в этом учении Э. Фромма занимает концепция авторитарной личности, которая описывает механизм социального подавления человека, превращения его в «человека толпы», лишения его самоидентичности и чувства ответственности за свои деяния. Концепция объясняет, как в поле силового социального влияния человек отказывается от своей свободы, отрекается от своего Я, и приобретает авторитарные качества присущие толпе: агрессивность, ненависть и враждебность к «чужакам». Раскрывается в концепции и то, как можно противостоять давлению социальной среды, массово формирующей авторитарных личностей.

Концепция авторитарной личности, разработанная Э. Фроммом, базируется на ряде переосмысленных им идей К. Маркса и ряде теоретических положений З. Фрейда, получивших иное (реформированное) и во многом отличное от того, как это толкует ортодоксальный психоанализ, смысловое наполнение. Особенностью этой концепции, именуемой в литературе фрейдо-марксистской, является то, что она сочетает марксистский и психоаналитический анализ исторических и социальных процессов[207]207
  Понятие «авторитарная личность» было введено в научный оборот Э. Фроммом в работе «Бегство от свободы». Впоследствии это понятие было взято на вооружение М. Хоркхаймером, Т. Адорно и Г. Маркузе – видными представителями Франкфуртской школы (философское и социологическое направление немецкой гуманитарной мысли, сложившееся в Институте социальных исследований во Франкфурте-на-Майне). В 1936 г. под редакцией М. Хоркхаймера была опубликована коллективная монография «Исследования авторитета семьи», в которой идейные представления об авторитарной личности использовались для описания процесса формирования у человека тоталитарного характера. А в 1950 г. была издана книга «Авторитарная личность» (авторы – Т. Адорно, Э. Френкель-Брунсвик, Д. Левинсон, Р. Санфорд), в которой были представлены и теоретические и эмпирические результаты изучения феномена массового формирования людей – носителей авторитарного характера.


[Закрыть]. В ней ход общественного развития и движущие силы этого процесса трактуются как в историческом ключе, так и с психологических позиций.

Психоанализ в концепции авторитарной личности выступает инструментом понимания того, что происходит с человеком в контексте его исторического и социального бытия. Руководствуясь данным концептуальным видением, Э. Фромм выясняет «роль, которую психологические факторы играют в качестве активных сил в социальном процессе»[208]208
  Фромм, Э. Бегство от свободы / Фромм, Э. Бегство от свободы. Человек для себя. – М.: ACT: ACT МОСКВА, 2006. – С. 21.


[Закрыть], и объясняет, как психологические факторы связаны с экономическими и социальными факторами, обусловливающими общественное развитие.

Ядро концепции – антропологическая версия понимания природы человеческого бытия, разработанная Э. Фроммом. На протяжении многих столетий тайна человеческого «Я» многократно становилась предметом пристального рассмотрения. В ходе исторического постижения этой тайны было предложено немало вариантов ее раскрытия. Среди предлагаемых подходов к ее решению выделяются два, на фоне которых оригинальная концепция человека, изложенная Э. Фроммом в ряде трудов, приобретает четкие смысловые очертания.

Согласно первому подходу, который можно назвать субстанциальным, человеку присущ массив врожденных качеств, фиксированных и неизменных, управляющих его жизнью. Бытие человека при таком понимании есть не что иное, как постепенное раскрытие этих врожденных качеств. А общественные институты и их деятельность – это лишь составляющая процесса их развертывания. Врожденные качества определяют архитектуру и содержание всех социальных институций, а раз это так, то антропологическое знание в лице субстанциального подхода дает возможность, в частности, получить ответы на сложные вопросы, касающиеся исторического-культурного существования людей. Такого подхода, к примеру, придерживался З. Фрейд, рассматривавший жизнь человека как реализацию раз и навсегда заданных ему потребностей, влечений и желаний. Следует отметить, что данным теоретическим видением, по существу, постулируется непреодолимость всех проявлений зла, так как его источником является человек – носитель неизменной, заданной с момента рождения природой.

Второй подход диаметрально противоположен субстанциальному. Согласно ему человек лишен (или почти полностью лишен) неизменных врожденных качеств. Человек – это слепок среды обитания, он производное истории, культуры и экономического уклада. Он – проекция социальных условий и потому фатально зависит от общества. Ответ на вопрос: кто есть человек, дает история и только она. Такой антисубстанциальный подход, лишающий человека неизменных качеств и наделяющий его лишь временными характеристиками, подход, видящий в нем лишь то, что присуще социальной среде, позволяет все зло, существующее на земле, рассматривать как следствие порочных социальных установлений. Человеку под силу изменить порядок социального бытия и добиться гармонии в общественной жизни – такова теоретическая установка этого подхода. Но готов ли человек, являющийся продуктом игры социальных сил, существом без врожденных качеств, влекущих его к добру, на такие свершения, – вопрос, на который не в состоянии дать внятный ответ этот подход.

Нетрудно заметить, что в контексте этих подходов абсолютизируется противопоставление человека и социальной среды. Их противопоставление трактуется как раз и навсегда заданное и принципиально не подлежащее сближению. Или человек творец истории и общественной жизни, или история и социальное бытие определяют характер и содержание человеческого существования, – вот тот континуум выбора, предлагаемый подходами, и третьего не дано.

Э. Фромм видит теоретическую уязвимость этих подходов, его не устраивает их односторонность, и он предпринимает попытку выйти за их пределы. Идейные основания такой возможности мыслитель находит в трудах К. Маркса. В ходе основательного знакомства с его трудами Э. Фромм пришел к выводу: узость субстанциального и антисубстанциального подходов может быть преодолена. Выход из теоретического тупика есть: он подсказан К. Марксом, его пониманием связи природы человека и его исторического развития.

«Маркс, в отличие от многих современных ему социологов и психологов, не верил в то, что не существует такой вещи, как человеческая природа, что человек рождается чистым листом бумаги, на котором культура пишет свой текст»[209]209
  Концепция человека у Карла Маркса / Фромм, Эрих. Быть человеком; Концепция человека у Карла Маркса. – Москва: Издательство АСТ, 2020. – С. 223.


[Закрыть] – констатирует Э. Фромм. «В полную противоположность этому социологическому релятивизму он начинал с идеи о том, что человек как таковой – узнаваемая и поддающаяся познанию сущность, что человек может быть определен не только биологически, анатомически и физиологически, но и психологически»[210]210
  Там же.


[Закрыть]. К. Маркс, продолжает свою аргументацию Э. Фромм, «допуская существование природы человека… избежал распространенной ошибки смешения ее с некоторыми особенностями ее проявления. Он отличал „человеческую природу вообще“ от „человеческой природы, изменяющейся в каждую историческую эпоху“. Человеческую природу вообще, конечно же, нельзя увидеть как таковую, поскольку то, что мы наблюдаем, всегда представляет собой специфические проявления человеческой природы в различных культурах. Зато из всех многообразных проявлений мы можем вывести, что такое „человеческая природа вообще“, какие законы ею управляют и какими потребностями обладает человек в качестве человека»[211]211
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. Дзен-буддизм и психоанализ. – С. 37–38.


[Закрыть].

Следуя логике размышлений о человеке, заданной К. Марсом, Э. Фромм фокусирует свое исследовательское внимание на выявлении «человеческой природы вообще», на обнаружении неизменной сущности человеческого бытия. Но, в отличие от К. Маркса, сосредоточившего свои размышления преимущественно на исторической и экономической проблематике, Э. Фромм концентрировал свое внимание на проблематике антропологической.

Называя предложенный К. Марксом способ сближения двух подходов к пониманию природы человеческого бытия плодотворным, Э. Фромм одно из его главных достоинств видит в дифференциации „постоянных“ или „фиксированных“ влечений и влечений „относительных“. Безусловным критерием их отличия друг от друга выступает то, что постоянные влечения „существуют при всех обстоятельствах и могут быть изменены общественными условиями только в том, что касается их формы и направления“; относительные же влечения „обязаны своим происхождением только определенному виду организации общества“. «Такая дифференциация, – подчеркивает Э. Фромм, – тесно связана с различением между человеческой природой в общем смысле и ее специфическими проявлениями», и именно такая дифференция и позволяет отделить неизменные психологические характеристики бытия человека от психологических характеристик изменяемых, формирующихся в конкретных социальных обстоятельствах»[212]212
  Фромм, Эрих. Кризис психоанализа. – Москва: Издательство АСТ, 2017. – С. 85.


[Закрыть].

Органичное объединение конструктивных социально-философских идей К. Маркса и ряда психоаналитических идей З. Фрейда, совершившего переворот в понимании глубин внутренней жизни человека, и открывает, по мысли Э. Фромма, реальную возможность постижения как «человеческой природы вообще», так и тех характеристик его существования, которые обусловлены его бытием в конкретных исторических и социальных условиях.

Поиск неизменного антропологического начала в человеке приводит Э. Фромма к оригинальному выводу: таким началом является общая для всех людей «человеческая ситуация», в которой оказывается каждый, независимо от того, в какой исторической эпохе и культурной среде он пребывает. «Я полагаю, – пишет мыслитель, – что дилемма может быть разрешена, если определять сущность человека не как данное качество или субстанцию, а как противоречие, имманентное человеческому бытию»[213]213
  Фромм, Э. Душа человека. – М.: Республика, 1992. – (мыслители XX века). – С. 84.


[Закрыть].

Что же представляет собой, по мысли Э. Фромма, эта «человеческая ситуация», которая требует от всех без исключения проявления своего родового, собственно человеческого естества? Потеря человеком в ходе эволюции биологической приспособленности к жизни в лоне природы потребовала от него развития способности к мышлению. Став же существом, наделенным разумом и самосознанием, он оказался в экзистенциальной ловушке. Базовое противоречие его бытия стало открыто его мышлению: с одной стороны, он часть природы и подчинен ее биологическим законам, а с другой – он существо, приобретшее интеллект, выводящий его за ее границы. Человек получил дар, позволяющий возвысится мыслью над природой и осознавать себя в качестве субъекта. Вместе с этим человеческое самосознание превратило его в чужака, лишенного природного дома, сделало его одиноким, потерявшим связь с природой, вселило в него неизбывное чувство страха перед превосходящими силами природы. Самосознание вытолкнуло человека из природного мира, превратило его в изгоя и противопоставило миру природы.