Текст книги "Как не стать деструктивной личностью. Эрих Фромм о воспитании и самовоспитании"

Это противоречие, имманентное человеческому бытию, именуемое Э. Фроммом «человеческой ситуацией», описывается самим мыслителем следующим образом. «Во-первых, человек – это животное, которое по сравнению с другими животными недостаточно оснащено инстинктами, поэтому его выживание гарантировано лишь в случае, если он производит средства, удовлетворяющие его материальные потребности, и если он развивает свой язык и совершенствует предметный мир. Во-вторых, человек, как и другие животные, обладает интеллектом, который позволяет ему использовать процесс мышления для достижения непосредственных практических целей. Но человек обладает еще и другим духовным свойством, отсутствующим у животного. Он осознает самого себя, свое прошлое и свое будущее, которое есть смерть; он осознает свое ничтожество и бессилие; он воспринимает других как других – в качестве друзей, врагов или чужаков. Человек трансцендирует всю остальную жизнь, поскольку он впервые является жизнью, которая осознает самое себя. Человек находится внутри природы, он подчинен ее диктату и изменениям, и тем не менее он трансцендирует природу, ибо ему недостает нерефлектированности животного, делающей его частью природы, позволяющей ему быть единым с природой. Человек видит свою вовлеченность в ужасный конфликт – он пленник природы, но, несмотря на это, свободен в своем мышлении, он часть природы и все же, так сказать, ее причуда, он не находится ни здесь, ни там. Это осознание самого себя сделало человека чуждым в мире, обособленным от всех, одиноким и преисполненным страхом»[214]214
  Фромм, Э. Душа человека. – С. 84.


[Закрыть].

Такова «человеческая ситуация» с ее неустранимым экзистенциальным противоречием, таково, по Э. Фромму, то жизненное положение, в котором независимо от их воли оказываются все, неважно, где и когда они были рождены.

Став мыслящим, человек стал проблемой для самого себя. Его разум разрушил гармонию с природой, и тот же самый разум, разрушивший эту гармонию, должен подсказать человеку выход из тупикового состояния, помочь ему отыскать приемлемый способ организации жизни и выстраивания отношений с миром и себе подобными. Другого способа вырваться из этих экзистенциальных тисков у человека нет. Ход истории, своеобразие культур, специфика социального бытия, заявляет Э. Фромм, – это не что иное, как полноценные свидетельства удачных и неудачных попыток вырваться из экзистенциального плена, в котором находимся все мы.

Э. Фромм утверждает, что рисунок совместной (социальной) жизни людей предопределяется тем, как общество отвечает на неустранимый вызов «человеческой ситуации», как оно использует разум для того, чтобы построить дом бытия, в котором были бы сведены к минимуму социальные противоречия и человек имел бы возможность развиваться в согласии с собой. Человечество в контексте в истории опробовало на себе разные способы решения этой проблемы (архаические регрессивные, и прогрессивные по терминологии Э. Фромма).

В произведении Э. Фромма «Душа человека» мы находим следующие описания этих способов.

«Первый ответ на стремление преодолеть обособленность существования и достичь единения я обозначил бы как регрессивный ответ. Пытаясь достичь единения, освободиться от страха одиночества и неизвестности, человек может сделать попытку возвращения к своим истокам – к природе, к животной жизни или к своим предкам. Он может попытаться стряхнуть с себя все, что делает его человеком и одновременно мучает, – свой разум и осознание самого себя. Очевидно, именно это человек пытался сделать на протяжении сотен тысяч лет. Об этом свидетельствуют как история примитивных религий, так и тяжелые психические заболевания. И в примитивных религиях, и в индивидуальной психологии мы находим в той или иной форме одинаковые проявления тяжелого заболевания: регрессию к животному существованию, к состоянию пре-индивидуации, попытку освободиться от всего, что является специфически человеческим…

Альтернативой регрессивному, архаическому решению проблемы человеческого существования, тяжести человеческого бытия является ее прогрессивное решение. Оно заключается в достижении новой гармонии не с помощью регрессии, а посредством полного развития всех человеческих сил, человечности в нас самих. Есть множество религий, отражающих переход между архаически-регрессивными и гуманистическими религиями, однако в радикальной форме прогрессивное решение впервые появляется на арене в удивительную эпоху человеческой истории между 1500 и 500 гг. до н. э. Оно возникло около 1350 г. до н. э. в учении Эхнатона и приблизительно в то же время в учении Моисея у евреев, между 600 и 500 гг. до н. э. подобные идеи провозгласили Лаоцзы в Китае, в Индии это сделал Будда, в Персии – Заратустра, мы находим их и у греческих философов, и у пророков Израиля. Новая цель человека – стать полностью человечным и тем самым вновь обрести утерянную гармонию – нашла свое выражение в различных понятиях и символах. Для Эхнатона эту цель символизировало солнце, для Моисея – неведомый бог истории, Лаоцзы обозначал цель как Дао (Путь), для Будды она символизировалась в Нирване, греческие философы называли ее неподвижным перводвигателем, персы дали ей имя Заратустра, пророки говорили о мессианском «конце дней». Эти понятия определялись в основном формами мышления, а в конечном счете – жизненной практикой и социо-экономико-политическими структурами соответствующей культуры. Но в то время, как особая форма, в которой новая цель обрела свое выражение, зависела от различных исторических условий, сама цель в основных чертах оставалась все той же: разрешить проблему человеческого существования посредством правильного ответа на поставленный жизнью вопрос – как человек может стать полностью человечным и тем самым избавиться от страха перед своей изолированностью?»[215]215
  Фромм, Э. Душа человека. – С. 85–86.


[Закрыть]

Подводя итог своим размышлениям об регрессивном архаическом и прогрессивном решении проблемы человеческого существования, Э. Фромм еще раз заключает: экзистенциальный конфликт, с которым неминуемо сталкиваются люди, коренится в условиях их бытия. «Этот конфликт сам по себе требует решения, которое в принципе может быть только регрессивным или прогрессивным. То, что иногда кажется врожденным стремлением человека к прогрессу, есть не что иное, как динамика поиска новых решений. На каждой новой ступени, достигнутой человеком, возникают новые противоречия, которые принуждают его и далее искать новых решений. Этот процесс будет продолжаться, пока человек не достигнет своей конечной цели – стать полностью человечным, пока он не станет совершенно единым с миром. Сможет ли человек достичь конечной цели полного «повзросления», когда исчезнут поиск и конфликт (как этому учит буддизм), или это станет возможным только после смерти (как это проповедует христианство), не должно нас здесь занимать. Гораздо важнее единая для всех гуманистических религий и учений «новая цель» и вера человека в то, что он может приблизиться к этой цели. (Если человек, напротив, ищет решений на регрессивном пути, то он будет неминуемо стремиться к полной потере человеческого облика, что равнозначно безумию)»[216]216
  Фромм, Э. Душа человека. – С. 87.


[Закрыть].

Э. Фромм использует введенные в исследовательский оборот представления о регрессивном архаическом и прогрессивном решении проблемы человеческого существования в качестве инструментов, позволяющих детально рассматривать содержание совместной жизни людей с точки зрения приближения ее к идеалу полного раскрытия в них человечности, или, наоборот, удаления от него.

Э. Фромм констатирует, что процесс возвышения в человеке человечности, хотя и имеет направленность от регрессивных к прогрессивным формам, тем не менее включает в себя и периоды временного отката назад.

Размышляя о факторах, обусловливающих временное отступление от прогрессивной траектории историкокультурного движения ко все большему раскрытию в людях ресурса человечности, мыслитель приходит к выводу, что таким фактором выступает социальная среда, подчиняющая человека себе и навязывающая ему такие мотивы жизнедеятельности, которые идут вразрез с его глубинной потребностью самореализации. В обществе, в котором индивид ощущает себя незащищенным от произвола другого, в котором он воспринимает себя объектом насилия и эксплуатации, существом, не способным добиться раскрытия своих способностей и реализации своих устремлений, индивид не может не чувствовать невыносимого бессилия, беспомощности, своего ничтожества, разочарования, тревоги и одиночества. Человек, приобретший такой травмирующий социальный опыт, невольно становится лицом лишенным понимая смысла своей жизни.

Э. Фромм констатирует, что далеко не он один пришел к такому заключению. Это явление нашло отражение и в специальной, и в художественной литературе. «Кьеркегор описал беспомощного индивида, раздираемого мучительными сомнениями, подавленного чувствами одиночества и ничтожности. Ницше наглядно изобразил приближающийся нигилизм, воплотившийся в нацизме, и описал портрет «сверхчеловека», который противостоит потерянному и ничтожному человеку, какого он видел в действительности. Тема бессилия человека нашла наиболее яркое выражение в творчестве Франца Кафки. В своем «Замке» он изображает человека, который хочет войти в контакт с таинственными обитателями замка; предполагается, что они подскажут ему, как жить, укажут его место в мире. Вся его жизнь состоит из отчаянных попыток встретиться с ними, но это ему так и не удается; и он остается один с чувством полнейшей безнадежности и пустоты.

Эти чувства изоляции и бессилия прекрасно отражены в следующем отрывке из дневника Джулиана Грина: «Я знал, что мы мало значим в сравнении с Вселенной, я знал, что мы – ничто; но быть столь безмерно ничтожным – это одновременно и подавляет и утешает. Эти числа, эти расстояния, которые человек не в состоянии даже представить себе, – они ошеломляют. Так есть ли хоть что-нибудь, за что мы можем ухватиться? Среди того хаоса иллюзий, в который мы бросаемся очертя голову, есть только одна истинная вещь, и это – любовь. Все остальное – ничто, пустота. Мы заглядываем в огромную черную бездну. И нам страшно»[217]217
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 143–144.


[Закрыть].

Описываемая мыслителем драма бытия индивида, находящегося в унижающих его человеческое достоинство социальных условиях, может, по его мысли, разрешиться и очень часто разрешается негативным для человека образом: его отказом от самого себя, бегством от себя и от своей свободы. Став на этот путь, индивид прячется «под рутиной своих повседневных дел, под признанием, которое он находит в личных или общественных связях, под деловым успехом и целым рядом развлечений – „повеселиться“, „пообщаться“, „покататься“ и т. д.»[218]218
  Там же. – С. 144.


[Закрыть]

Э. Фромм утверждает, что было бы абсолютно неверным полагать, что все происходящее с человеком в социальном пространстве и угнетающее его им отчетливо осознается и потому его решение отказаться от себя, от своей самости, навязанное ему социальным устройством, также носит осознанный характер. Предпринимаемые индивидом попытки преодолеть разверзнувшуюся между ним и обществом пропасть, устранить дистанцию между собой и окружающим миром, разорвать этот порочный круг, чаще всего, полагает мыслитель, не носят осознанного характера. Эти попытки следует трактовать как деяния, к которым человек принужден извне. Человеку извне насильно навязывается мотивация, заставляющая его искать сближения с социальной действительностью, отбирающей у него самое ценное – его свободу и возможность стать таким, каким он может стать в случае полного самораскрытия.

Эта извне насильно навязанная индивиду мотивация, минуя его разум, становится в глубинах его психики бессознательным, то есть неосознаваемым побуждением, которое и руководит поступками. Человек – сложное существо, его психика гораздо шире, чем сознание, являющееся лишь частью его психики. Свет разума, освещающий пространство сознания, не проникает в слои психики, лежащие за ним. А именно там, в бессознательном, в той части психики, которая не осознается человеком, и рождаются многие жизненно важные желания, реализация которых конструирует и оформляет нашу жизнь. И этого, напоминает Э. Фромм, не следует забывать.

Защитные механизмы психики оберегают человека от ударов, наносимых ему социальной действительностью, отводя сознательные взоры индивида от сути враждебного внешнего воздействия и примиряя его с происходящим с ним. Результатом такого примирения с патогенными социальными влияниями, препятствующими раскрытию человеческого начала в людях, становится то, что они (эти влияния) воспринимаются как социальная норма, как то, чему необходимо следовать, как то, что в конечном итоге приобретает статус желаемого. Совершается незаметное для сознания человека превращение насильно навязываемой ему извне мотивации в мотивацию личностную, рождающуюся в бессознательных глубинах его психики. Внешняя репрессивная сила «поселяется» во внутреннем мире человека и начинает управлять его жизнью.

Наше сознание, поясняет Э. Фромм, представляет собой вместилище лишь того опыта, «который… конкретное общество позволяет нам осознавать. Обычно, за исключением очень небольших индивидуальных различий, мы осознаем наш язык, нашу логику и те табу, которые наши общества позволяют нам осознавать. Существует, можно сказать, „социальный фильтр“, и только тот опыт, который может через него пройти, становится тем, что мы осознаем; это и есть, – констатирует мыслитель, – наше сознание»[219]219
  Фромм, Эрих. Быть человеком / Фромм, Эрих. Быть человеком; Концепция человека у Карла Маркса. – С. 82–83.


[Закрыть].

Э. Фромм вслед за З. Фрейдом подтверждает, что неосознаваемые психические процессы могут становиться регуляторами процессов, осознаваемых человеком. И тогда «Я» (сознание индивида) становится лишь выразителем устремлений «Оно» (бессознательное индивида). Так, в частности, и происходит в социальной среде, держащей человека под своим властным контролем. Высказывания индивида «я так думаю», «я так считаю», «я в этом уверен» в такой ситуации означают, что так требует от него думать и относиться к своему бытию общество, побуждающее хотеть, того, что им навязывается.

В такой трактовке сознания находит отражение несогласие Э. Фромма с пониманием сознания З. Фрейдом. Основатель психоанализа полагал, что сознание – это инстанция, осуществляющая цензурирование прирожденных индивиду биологических (инстинктивных) импульсов и ставящая заслон тем из них, следование которым может привести к нежелательным социальным последствиям. З. Фрейд считал, что сознание должно удерживать человека от тех поступков, которые навязываются ему бессознательным и которые идут вразрез с нормами и регламентами общественной жизни.

Э. Фромм был убежден, что постулат, согласно которому неосознаваемая сфера психики вмещает в себя исключительно биологическое содержание, ложен. Бессознательное – это резервуар, в котором пребывают и природные инстинктивные влечения, и влечения социальные, которые вытеснены из сознания большинства членов общества, так как на их реализацию в обществе наложен запрет. «Содержанием этих вытесненных элементов обычно является то, что данное общество не может позволить своим членам довести до осознания, если оно собирается и дальше успешно функционировать»[220]220
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. Дзен-буддизм и психоанализ. – С. 105.


[Закрыть].

Раскрывая свое представление о неосознаваемой человеком части психики Э. Фромм пишет: «Подобно тому, как в гипнотическом состоянии расщепленного сознания голос гипнотизера и его слова замещают человеку реальность, так и социально заданный образец составляет для большинства людей подлинную реальность. То, что человек считает правильным, действительным, здравым, – это принятые в данном обществе клише, и все, что не подпадает под эти клише, исключается из сознания, оставаясь бессознательным… Для большинства людей их тождественность обычно уходит своими корнями в их подчиненность социальным клише. „Они“ есть те, кем их считают… Бессознательное – это… человек за вычетом той его части, которая соответствует особенностям его общества, – заключает Э. Фромм»[221]221
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. Дзен-буддизм и психоанализ. – С. 151–153.


[Закрыть].

Ведя речь о неосознаваемом в психике, Э. Фромм отмечает, что об обусловленности поведения людей силами, находящимися в глубинах психики, но являющимися силами внешними для сознания человека, говорил и К. Маркс. Он иначе, чем З. Фрейд, понимал природу сил, детерминирующих бытие человека. Для К. Маркса, поясняет Э. Фромм, силами, управляющими жизнями людей выступают «исторические силы, эволюционирующие в ходе общественно-экономического развития человека». Он полагал, что «сознание человека определяется его бытием, его бытие – практической жизнью, его практическая жизнь – способом, каким он производит средства существования, т. е. способом производства и общественным строем, а также вытекающим из них способом распределения и потребления»[222]222
  Там же. – С. 134.


[Закрыть].

Концепции К. Маркса и З. Фрейда сближает, по мнению Э. Фромма, то, что они содержат утверждение: «сознание человека в значительной мере „ложно“. Человек верит, что его мысли принадлежат ему, что они – продукт его мыслительной деятельности, тогда как в действительности они определяются объективными факторами, действующими за его спиной; в теории Фрейда эти объективные силы представляют собой физиологические и биологические потребности; в теории Маркса они представляют собой социальные и экономические силы, определяющие бытие индивида и – косвенно – его сознание»[223]223
  Фромм, Э. По ту сторону порабощающих нас иллюзий: как я столкнулся с Марксом и Фрейдом. Дзен-буддизм и психоанализ. – С. 127.


[Закрыть].

Творчески объединяя идейные посылы, содержащиеся в учении К. Маркса и З. Фрейда и касающиеся вопросов осознаваемого содержания психики и неосознаваемого в ней, Э. Фромм формулирует свое видение устройства внутреннего мира человека, в котором важное место занимает социальное бессознательное, функция которого – направлять мышление индивида и определять его поведение в соответствии с тем, что диктуется обществом. Социальное бессознательное – это звено процесса закабаления человека обществом, если взаимодействия и взаимоотношения людей в нем не выстраиваются на гуманистическом фундаменте. Таков приговор, выносимый Э. Фроммом всем обществам, имеющим регрессивные и архаические уклады.

Нетрудно заметить, что предложенное Э. Фроммом оригинальное видение проблемы взаимосвязи жизни человека и жизни общества базируется на корпусе ряда реформированных им идей З. Фрейда и К. Маркса. Мыслитель исходил из того, что только опора на эти учения после осуществления ревизии некоторых положений даст возможность всерьез разобраться в вопросах, касающихся бытия человека и общества. Из учения З. Фрейда должны быть исключены положения, приписывающие доминантную роль в формировании рисунка социального поведения биологическим факторам. Учение должно быть освобождено от избыточного биологизма, замыкающего человека в его животной природе. А «пробел марксистской теории» должен быть восполнен «средствами психоанализа», с помощью которого будет осуществлена связь между социальным и индивидуальным, «между экономической базисной структурой и надстройкой»[224]224
  Фромм, Э. Душа человека. – С. 327.


[Закрыть].

Такую исследовательскую оптику Э. Фромм использует для рассмотрения особенностей социальной жизни, в которую были погружены люди, жившие в разные исторические периоды. Обстоятельно осмысливается Э. Фроммом и то, что являет собой социальное бытие человека XX столетия. Базовую особенность и главное противоречие общественного бытия XX века мыслитель видит в утрате гуманистических ценностных ориентаций, отринув которые человек встал на путь, уводящий его от самого себя, обращающий его в вещь, в существо без веры и убеждений.

«Как мы дошли до этого?» – вопрошает мыслитель. Почему общество начало и продолжает движение в этом регрессивном направлении, сводящим жизнь большинства людей к удовлетворению потребностей не связанных с развитием их «Я», с реализацией способностей и обретением смысла своего существования.

В чем же причина этого исторического и культурного нисхождения в антигуманное социальное бытие? «В последнем столетии, – разъясняет Э. Фромм суть произошедшего, – казалось, что машина станет средством достижения более полной и богатой жизни, которая позволит человеку развить способности и силы, присущие только ему: творческое мышление, любовь и искусство. Человек надеялся, что, освободившись от необходимости тратить почти всю энергию на то, чтобы заработать на жизнь, сможет построить общество, в котором он будет свободен быть самим собой, полностью развитым человеком. Однако человек упивался своей новой способностью пользоваться неограниченным технологическим прогрессом. Машина вместо того, чтобы служить человеку, сделалась его господином. „Вещи в седле и едут на нас“, как сказал Эмерсон, почувствовавший, что может произойти, еще до того, как это случилось.

В этом процессе производства материальных ценностей и потреблении, сделавшимся центром человеческой деятельности, мы глубоко изменили свою систему ценностей. Мы приняли принцип, согласно которому мы должны делать то, что технически возможно сделать. Если возможно полететь на Луну, мы должны это сделать, даже за счет многих неудовлетворенных потребностей на Земле; если возможно создать еще более разрушительное оружие, мы должны это сделать, даже если это угрожает уничтожением всей человеческой расе. Технический прогресс угрожает сделаться источником ценностей, покончить с нормой, в которую человек верил на протяжении тысячелетий: следует делать то, что истинно, прекрасно и способствует раскрытию человеческой души.

Мы приняли другую норму, которую диктует все более сложная технологическая система: максимальная эффективность – высочайший принцип материального производства, как и социальной организации. Следствием этого принципа является принцип минимальной индивидуальности. Чем в большей мере человек может быть сведен к легко управляемой и предсказуемой единице, тем эффективнее можно им руководить. Цифры и компьютер требуют уничтожения тонких, но важных индивидуальных различий.

Что в этом процессе стало с человеком?

Человек, занятый исключительно производством, продажей и потреблением вещей, сам все больше и больше становится похожим на вещь. Он превращается в абсолютного потребителя, пассивно поглощая все, от сигарет и спиртного до телевидения, кино и даже лекций и книг. Он чувствует одиночество и тревогу, поскольку не видит настоящего смысла в своей жизни, за исключением того, чтобы заработать на жизнь. Ему скучно, и он преодолевает скуку все более разнообразным потреблением и бессмысленным возбуждением. Его мышление отделено от эмоций, истина – от страсти, ум – от сердца. Идеи его не привлекают, потому что он мыслит в терминах подсчетов и вероятности, а не убеждений и свершений.

Возможно, – заключает Э. Фромм, – величайшая опасность, исходящая от существующей системы, состоит в том, что вещи-гаджеты и технические достижения делаются более привлекательными, чем жизнь»[225]225
  Фромм, Эрих. Быть человеком / Фромм, Эрих. Быть человеком; Концепция человека у Карла Маркса. – С. 94–95.


[Закрыть].

Отстроенное таким образом социальное бытие, продолжает свой анализ Э. Фромм, отчуждая человека от его самого себя и лишая перспективы самораскрытия, незаметно для него самого превращает его в носителя таких личностных черт как реакционность и агрессивность, в индивида со стереотипным мышлением и жаждой власти. Человека, выкованного по такому социальному стандарту, мыслитель и называет авторитарной личностью.

Авторитарная личность, разъясняет Э. Фромм, – это «человек массы», «человек толпы», это существо с обостренными жаждой самоутверждения и желанием самосохранения. Такой человек, стремящийся обладать всем тем, что объявляется в обществе высшими благами, чувствует, что ему для достижения желаемого необходимо «отказаться от независимости своей личности, слить свое „Я“ с кем-нибудь или чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую самому индивиду»[226]226
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 151–152.


[Закрыть] для удовлетворения сложившихся у него запросов.

Авторитарная личность – это существо, у которого отсутствует необходимость осознавать себя, потому что оно всецело занято одним делом – потреблением. Центр личности такого существа – система желаний и механизм их удовлетворения. Мышление авторитарной личности настойчиво и ригористично навязывает ей ложный императив: необходимо работать, чтобы удовлетворять свои постоянно разрастающиеся потребительские желания. Но мышление авторитарной личности скрывает, что причина возникновения этих желаний находится вне ее, в сфере экономического производства и организации общественной жизни.

Авторитарная личность – это индивид, боготворящий все то, что обеспечивает доступ к благам этого мира, – это человек, обуреваемый желанием подчинять себе окружающих и повелевать ими, – это конформист со стереотипным мышлением, с осознаваемой, а чаще нет, непереносимостью своей свободы и свободы других. Авторитарная личность – это индивид, полагающий, что образ его жизни единственно правильный, что иного (разумного) пути жизни и быть не может. Такой человек живет, но не отдает себе отчета в том, что он потерял себя и превратился в социальную функцию, что маска, скрывающая пустоту собственной субъективной жизни, стала его сутью.

Анализируя особенности характера авторитарной личности, Э. Фромм особое внимание обращает на то, что его специфической чертой является отношение к власти и силе. «Для авторитарного характера существуют, так сказать, два пола: сильные и бессильные. Сила автоматически вызывает его любовь и готовность подчиниться независимо от того, кто ее проявил. Сила привлекает его не ради тех ценностей, которые за нею стоят, а сама по себе, потому что она – сила. И так же как сила автоматически вызывает его „любовь“, бессильные люди или организации автоматически вызывают его презрение. При одном лишь виде слабого человека он испытывает желание напасть, подавить, унизить. Человек другого типа ужасается самой идее напасть на слабого, но авторитарная личность ощущает тем большую ярость, чем беспомощнее ее жертва»[227]227
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 177.


[Закрыть].

Описывая черты характера авторитарной личности, ее готовность отказаться от себя и передать себя на службу сильным мира сего, мыслитель обращает внимание на ту легкость, с которой индивид – носитель такого характера – отрекается от своей свободы, от своих истинных нужд, от своего «Я». Такой человек, свидетельствует Э. Фромм, тяготиться «бременем свободы» и испытывает облегчение, когда ему удается с этим бременем расстаться.

С мыслью о том, что свобода может становиться для человека непереносимым бременем, Э. Фромм встречается на страницах романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы», на который и ссылается в своих рассуждениях об авторитарной личности. Опираясь на цитату из «Легенды о Великом инквизиторе» этого романа, Э. Фромм констатирует, что для авторитарной личности нет «заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается»[228]228
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 161.


[Закрыть]. Но Э. Фромм иначе, чем Ф. М. Достоевский, интерпретирует причины возникновения феномена бегства от своего «Я». Ф. М. Достоевский утверждал, что человек, утерявший веру в Бога, начинает воспринимать свободу как угнетающее его начало, как антиценность, как то, от чего ему следует отказаться во имя жизни, в которой нет места мучениям совести. А Э. Фромм полагал, что желание отрешиться от «бремени свободы» связано не с верой, а, в первую очередь, со стремлением индивида стать могущественней, мобильнее и тем самым приобрести возможность полнее удовлетворять свои потребности.

Важное место в описании Э. Фроммом психологического профиля авторитарных личностей занимает указание на то, что эти люди – существа с помещенной в них извне совестью. Мнение сильного становится их убеждением. Передав свою совесть другому, «индивид целиком отрекается от себя, от силы и гордости своего „Я“, от собственной свободы, но при этом обретает новую уверенность и новую гордость в своей причастности к той силе, к которой теперь может себя причислить»[229]229
  Там же. – С. 165.


[Закрыть].

Совесть в традиционном ее понимании перестает служить у авторитарных личностей главным ориентиром поведения. Она, по словам мыслителя, в значительной мере теряет у них вес. Совесть в трактовке Э. Фромма – это способность человека к оцениванию своих мыслей и поступков как достойных или недостойных, – это способность критически осмысливать свои помыслы и деяния с позиции их соответствия нравственному долгу и нравственным обязанностям перед другими, – это «голос» подлинного бытия во внутреннем мире человека. Главную угрозу подлинному (аутентичному) бытию мыслитель видит в конформистской настроенности индивида, в его предрасположенности и готовности следовать требованиям группы, идущим вразрез с гуманистическими нравственными ценностями. Именно такой стиль жизни, по утверждению Э. Фромма, и ведет индивида к потере себя, к уничтожению его индивидуальности, к поверхностному существованию.

Потере совести у авторитарных личностей способствует и то, что в современном обществе объявляется в этическом отношении непреложным правило, согласно которому каждый волен совершать любые деяния, если только они не нарушают законных, формально зафиксированных, прав других людей. Для таких деяний у авторитарных личностей быстро находятся оправдания, апеллирующие якобы к здравому смыслу, псевдонаучным обоснованиям, общественному мнению. Власть этики уступает в поведении этих людей место власти их личного произвола. Это, в частности, проявляет себя в назойливом стремлении авторитарной личности во что бы то ни стало добиваться желаемого, манипулируя другими людьми, и достигать собственных целей, пользуясь помощью извне.

Подводя итог своим рассуждениям об авторитарной личности, Э. Фромм заключает: появление человека с таким типом характера – это закономерный «результат динамической адаптации человеческой природы к общественному строю»[230]230
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 301.


[Закрыть]. Поставив диагноз социальной действительности и проанализировав факторы, способствующие формированию «человека толпы» – индивида, который с легкостью сливается с центами внешней силы и растворяется в них, мыслитель вместе с тем не считает сложившуюся ситуацию безысходной. Ключ к ее трансформации – изменение тех социальных условий, в которых протекает жизнь конкретного человека.

Что же, по мнению Э. Фромма, может и что не может быть изменено в сфере социального бытия? В этой сфере действуют экономические, идеологические и психологические силы. Они, подчеркивает мыслитель, исторически обусловлены. Но каждая из этих сил, по его мысли, обладает некоторой самостоятельностью. «Особенно это касается экономического развития, которое происходит по собственным законам, будучи обусловлено такими объективными факторами, как природные ресурсы, техника, географическое положение и т. д. Что касается психологических сил… это верно и для них: они определяются внешними условиями жизни, но имеют и свою собственную динамику, то есть они являются проявлением человеческих потребностей, которые могут быть как-то видоизменены, но уничтожены быть не могут»[231]231
  Фромм, Э. Бегство от свободы. – С. 301.


[Закрыть]. В сфере идеологии обнаруживается, утверждает Э. Фромм, такая же «автономия, которая связана с законами логики и с традицией научного познания, сложившейся в ходе истории»[232]232
  Там же.


[Закрыть].