Текст книги "Случайностей на свете не бывает"

Что же вы хотите мне сказать? Что вы можете сказать в свое оправдание? Я же была такой беззащитной, такой маленькой, я плакала…мне было так страшно… а вы… Поборов себя, я провела по розовым лепесткам слегка дрогнущей рукой. Перед глазами поплыло, смазывая действительность, и вот я уже в розарии, сумерки вот – вот уступят место ночи, поглотят, скроют, будто страшась, стыдясь того, что происходит в Императорском саду. Со стороны вижу, как меня, совсем ее малышкой быстро ведут через лабиринт роз, торопя, пребольно дергая за руку, подгоняя. Вглядываясь в лицо похитителя вижу того самого Жана, что протянул мне сейчас розовый букет. «Быстрее! Ну же! И не вздумайте реветь или звать на помощь, Ваше Высочество!» И отовсюду, со всех сторон шепот, да что там, крик. Вы слышали когда-нибудь как страшен крик шепотом! «Удержите ее, это же наша принцесса, не дайте ему ее увести! Да что же он делает, она же напугана! Вы слышите, она плачет! Наша малышка плачет! На помощь! На помощь! Ну же, кто ближе держите, цепляйтесь за что можете, за платье, за волосы, опутайте ноги, удержите нашу малышку любой ценой! Не дайте ему ее увести! Впивайтесь в этого негодяя, что напугал нашу принцессу, нам надо продержаться пока не придет помощь, мы не можем ее потерять! На помощь! На помощь!» И действительно я вижу, как розовые плети, словно ожив от своего томного безмятежного сна, стряхнув ленивую дрёму, тянут ко мне свои плети, стараются, что? Удержать?! Они стараются удержать меня, не дать Жану похитить, унести за тридевять земель! Другие плети впиваются в Жана, бьют, стегают его наотмашь, хлеща в гневе, безудержно, яростно, теряя при этом розовые лепестки, которые кружа падают нам под ноги. Но его одежда прочна и крепка, ножом он отсекает впившиеся в него плети. А мое лёгкое нежное атласное платье с легкостью рвется и вот уже лишь атласные лоскутья остаются у тех, кто хотел меня спасти, удержать, а на меня надевают тот венец беспамятства, что поглотил мою память на долгие годы. «Я не убью тебя, Яннин, как мне приказала моя госпожа, но и оставить здесь не могу. Оставлю – Лилиан найдет другого и убьет тебя все равно. А я этого уж поверь, не хочу. Тебе придется начать новую жизнь в другом, далеком миру. Ты выживешь, Яннин. В тебе течет кровь Императоров. Это все, что я могу сделать для тебя, малышка. Прости меня, если сможешь, принцесса».

Вот оно как… И враг – не враг, и похищение – не похищение, а попытка спасти. Как же так… Как же так… Я столько лет боялась приблизиться к тем, кто отчаянно пытался помочь мне, встать на мою защиту, как же им было горько. А госпожа, приказавшая меня убить? Я похоже уже знаю кто мой враг. Вот и стянули маску. Теперь понятно, почему Лилиан никогда не нравилось быть её сиятельством, когда цель быть величеством. Погладив еще раз розы, на этот раз нежно, с благодарностью, я судорожно соображала, что же сейчас делать.

«Принцесса, мы можем помочь, мы знаем кто есть, кто. В этом зале много врагов. И они все вооружены. Их очень много. Раздайте нас, и мы откроем правду. И мы можем сражаться!».

Вооружены? Здесь много вооруженных? На бал приходят с оружием только в том случае, если хотят им воспользоваться по назначению. Значит сегодня и сейчас.

Я открыла глаза, встретившись взглядом с Николасом, с отцом, мамой, той, что называла, когда –то себя моей тётей. Зачем же это ей? Уничтожать свою же семью, брата?! Хотя, что это я, причина была за спиной моих родителей – трон. Трон Империи Геспервайда – вот, что толкало её на предательство, ненависть, убийство.

– Вы и впрямь хотите знать, что говорят эти цветы, ваше сиятельство?

Я смотрела в ее глаза прямо, но не видела ни сожаления, ни раскаяния. Нет, ненависть прочно осела в ее душе, поглотила, сделав чернильной, мертвой. Да и я уже четко видела откуда, пульсируя разливается чернильным пятном ненависть. Что ж, не я начала эту войну, тётушка.

– Жан, будьте добры, – обернувшись, я обратилась к слуге Лилиан, что когда – то спас меня от смерти, – раздайте всем цветы, мы поговорим на языке роз.

Неуверенность скользнула во взгляде слуги, оно и понятно, порезы то еще свежи на его руках, а ему уже снова предлагают брать в руки тех, кто ненавидит его всей своей хрупкой, нежной душой.

Подойдя ближе, я оставила себе лишь несколько роз, отдавая остальные Жану, и тихо, одними губами произнесла:

– Не бойтесь их, розы больше вас не тронут. И я прощаю вас, Жан.

Как напряглась Лилиан, когда увидела склонившегося предо мною в глубоком поклоне Жана. Я же медленно отхожу к Нику и к моим родителям, заслоняя их собою. Жан еще не раздал и всех цветов, как двери, ведущие в наш зал кто – то из слуг прикрыл, смолкли голоса, музыка и в полной тишине мы услышали звук поворачивающихся дверных ключей. Двери в бальный зал запирали с двух сторон, отсекая от танцующих в других залах пар. Официанты, оставшиеся в зале, спешно ставили свои подносы и разворачивались в нашу сторону.

– Что случилось?

Мой отец смотрел удивленно всего несколько мгновений, пока в его руке не соткался призывной кинжал. Николас встал рядом, заслоняя собой мою мать.

Я же встала рядом, держа в руке Жало, что не заставил себя ждать.

– Да полноте, братец. Не тот случай. Даже девчонка призывник не сможет помочь – посмотри сколько нас здесь собралось и все единодушны в мнении, что ты задержался на моём троне. Для других же озвучим, что вас отравили прямо здесь, на балу, и следы смерти найдут на осколках бокала, которые так некстати разбились. Залы же закрыли, чтобы никто не мешал приводить вас в чувство, мы же не знали, что вы умираете. Не знали? Нет! Мы оказывали вам помощь. А толпа в таких случаях только мешает. Так что твоё время истекло, братец. Всё, на этом конец. Мне невмоготу больше ждать, когда я займу то, ради чего была рождена. И тебе лучше уйти из этой жизни добровольно. Тогда обещаю, что, когда я найду сою племянницу, а я найду её, я буду милосердна и не заставлю её долго мучиться. Ну же, не будь глупцом. Убирай свой кинжал. И ты, девонька, убирай свой меч. Да, и подумай не лучше ли тебе перейти на сторону сильного? Только думай быстро. Мне будут нужны и призывники, и стихийники в моей Империи. Что до тебя, Трейд, то таких предложений, сам понимаешь, делать не буду. Слишком уж ты предан, но, к сожалению, не мне.

– Лили, за что? Я же всегда любил тебя? Ты же моя семья!

– Да, оставь, к чему мне твоя любовь, когда я всегда хотела власти. Ведь она моя по праву. А я была всегда в тени твоего величия! Я – Лилиан Лион Геспервайдская. Я!

– Одумайся, Лили, ты предаешь не меня, а кровь! Имперскую кровь! Проклятие поглотит тебя! Очнись!

– Да, брось! Империя – это я! И какая кровь?! Считай, что я отрекаюсь о неё! Так что ты решила призывник? Хватило времени подумать? И учти – власть имеет такую особенность – переходить из одних рук в другие.

– Подумала, – мой голос эхом отозвался в тишине бального зала. – Меня всегда отличал ум и сообразительность, даже тогда, когда все было против меня.

Я посмотрела в глаза отцу, матери, Нику.

– Николас, дери Жало!

С этими словами я послала свое призывное оружие Нику, сама же потянулась к розам, что еще держали в руках предатели, которым Жан – таки вручил цветы. Вмиг выросшие розовые плети, с заостренными, непомерно выросшими шипами послушно легли в мои руки, рвя с треском одежду на тех, кому их раздали, доставая до плоти, оставляя глубокие царапины и даже раны. Это я еще ими сражаться не начала, любезнейшие… Крик, ругань, металлический блеск коротких мечей, которыми заговорщики пытались обрубить плети. Надо же, они ведь все оружие смогли пронести на бал, умельцы, однако. А Николас тем временем переводил взгляд с меня на льдистую лунную сталь, в его взгляде было столько решительности, он сделает невозможное, защищая меня и моих родных. И тут лицо Лилиан вытянулось от удивления – Жан, её верный слуга, сделав несколько шагов в нашу сторону, встал рядом с нами, обнажив клинок.

– Жан? Что за глупость? Что ты себе позволяешь? Ты хочешь умереть? Встань рядом со мной!

– Нет, что вы, ваше сиятельство, я хочу жить. И стоять я буду здесь, подле моего Императора.

– Что? Жить? Минут пять, от силы десять я полагаю?

– Пусть так, но я выполю свой долг перед Геспервайдом.

– Что? Что ты сказал? Долг? Это ты то? Ты?! Но сначала расскажи всем нам, как похищал Яннин!

Император и Императрица медленно, словно получив удар наотмашь повернулись к стоящему рядом Жану.

– Я спасал принцессу от вас, Лилиан. Вы бы её убили, останься она здесь, в Геспервайде. А так у нее появился шанс выжить.

– Скажешь это ей при встрече. Неужели ожидаешь прощения, глупец! Немедленно отойди!

– Но меня уже простили…

– Кто? Кто тебя простил? Что ты несешь?

– Ее Величество, принцесса Яннин. Я получил прощение от нее, она все правильно поняла.

Оглушительная тишина была ему ответом, даже на какой – то миг и от роз перестали отбиваться. Краем глаза я видела, как побелела мама, как изменился в лице отец. Они не могут ничего спросить сейчас у Жана, не могут подвергать смертельной опасности, которая как никогда нависла над их дочерью.

И в этот миг раздался оглушительный треск – заблокированную дверь бальной залы прорубила насквозь призывная секира Черных Гор, горящая яростным зеленым светом. Удар, другой и нам на подмогу через прорубленную дверь пробирается Олдри, за ним Треволл. Что? У Поля в руках меч, весь переливающийся огненными сполохами, да что там, огненные языки буквально вырывались наружу, яростно, жадно, словно дико проголодавшись облизывая воздух, принюхиваясь по чью же душу выйти. Ролманд, в разорванном сюртуке, окровавленной рукой держал булаву, с торчащими во все стороны мощными заостренными шипами. Бьюсь об заклад ребята их призвали! Сами! Следом словно смазанной тенью проскальзывает Дина, решительно сжимая в руках призывной лук, с натянутой до предела тетивой, за ее спиной колчан полный стрел, можно не сомневаться на всех врагов в этом зале хватит. А еще через мгновение раздается еще несколько сокрушительных ударов с другой стороны, и парадная дверь отлетает в противоположную сторону от мощной воздушной волны – в зал заходят наши одногруппники даргонийцы. Сначала Мор дер Диаш, держа в руках воздушные плети, круто, однако он ими дверь вышиб, за ним наследный принц с коротким мечом, отнятым у кого – то из официантов, и Тодор, держа призывной меч.

– Мы сразу не поверили тому, что нам сказали, будто вы Ваше Величество решили провести важный разговор с кем – то из придворных. Это на балу то! Прием то в нашу честь, а разговоры вести собираются с другими. Не стыкуется. Вот, решили проверить!

– Во-первых, на вас это не похоже, – добавил Треволл.

– Во-вторых, моя секира сама пришла, почувствовав опасность. Ани, она скорее всего о твоей безопасности тоже печется. Аж позеленела вся! От злости, полагаю.

– В-третьих, когда уже на нас, безоружных напали вдруг озверевшие официанты, к нам пришло оружие. Ани, мы даже сильно то не звали, просто понимали, что тебе с Трейдом сейчас нужна помощь и готовы были драться даже голыми руками.

Говоря это все семеро окружали сзади стоявших напротив нас группу заговорщиков. Им бы сдаться. Но, тут из вышибленной двери показались еще вооруженные официанты. Мда. Подготовилась, однако, тётушка, основательно.

Посчитав, что три десятка вооружённых мужчин, да подтянувшиеся из другого зала еще столько же справятся с нами, призывниками и стихийниками заговорщики начали бой.

Я не отходила от родителей, стегая розовыми плетьми противника. Розы, с завидной ловкостью лавировали среди сражающихся, и полосовали до крови предателей, стягиваясь вокруг шей, обматывая и разрывая в кровь руки, лишая возможности не то, что сражаться, а держать оружие в разрезанных руках. О, я слышала, какой воинствующий крик они издавали! Розовый клич – это надо слышать! Рядом Жалом сражался Ник, не подпуская к нам противника, впрочем, и Элерик, отец, наносил удар призванным клинком тем, кто рвался в нашу сторону особо резво. Мои же одногруппники встав спиной друг к другу сражались призывным оружием, впрочем, дер Даони тоже не отставал от остальных, разя направо и налево. Жан стоял рядом, в их рядах, но был уже ранен. Дина, маленькая Дина, как злющая оса выпускала стрелы из колчана, практически не целясь, ловко изворачиваясь от пытающихся достать её мечей.

Мгновенье, когда в изрезанных розами в кровь руках Лилиан показалось золочёное копье с рубиновым наконечником, я пропустила. Секунда. Миг. Но, как много решает именно мгновение. Я увидела, как зачарованное, напоенное ядом копье, похищенное – таки из сейфа Треволлов летит в мою сторону слишком поздно. Рубиновая смерть!

И тут Императрица рванулась и заслонила меня собой.

– Мама!!! Нет! Мама!!!

Мой вопль перекрыл шум битвы. Я же видела лишь мамины глаза, распахнутые, полные слёз.

И тут огромный дракон заслонил собою мою мать, принимая на себя удар ядовитого копья с гулким ударом упал между нами и нападавшими, сметая с ног всех, кто оказался рядом.

– Рейд! Нет!

Я ринулась к другу, позабыв обо всем. О, нет!

Я видела, что зачарованное копье воткнулось в драконий бок меж чешуек, яд полностью просочился из рубина, и тот был уже простой бесполезной стекляшкой.

– Рей! Что делать?! Скажи, скажи пожалуйста! Ты же знаешь! Ты не можешь меня вот так просто бросить – мы же только с тобою подружились! Друг в беде не бросит! Не покидай меня, Рей! – кричала я.

Видела, как отец приподнимает маму, которая упала, скорее от неожиданности, но была цела и невредима и неотрывно смотрела на меня.

– Достань клинок из моей шкуры. Сможешь, моя принцесса?

Кивок. Что значит смогу? Могу – не могу, а я это сделаю! Рей – мой друг! Ничего для себя – всё для друга! Не думая об опасности, я нырнула под увесистую лапу смертельно раненого огромного дракона, оглянувшись на Лилиан, которая пыталась встать среди хлещущих её розовых ветвей и ухватившись за клинок обеими руками.

Всё, что произошло дальше осталось вне моего понимания. За считаные секунды, будто вихрь, закручивающий в тугую спираль возмездие, освобождение, награду и кару. Лилиан – таки смогла на какой – то миг отбиться от розовых плетей и с ненавистью и остервенением бросилась с коротким клинком к моей спине. Она бы успела… я слышала крик родителей, Ника, друзей. Но в этот миг я выдернула ядовитое копье из драконьего бока. Рейдер же перехватил его из моих рук и резко приподнял меня над полом, бережно обхватив когтями за талию. Лилиан, не ожидая такого, не смогла остановится, и дракон встретил её удар, предназначенный мне. Крик замер на моих устах. Как? Ведь дракон мог смести её с ног не задумываясь! Почему?! Но тут я увидела то, что еще никто не заметил. Золоченное зачарованное копье, что похитили – таки у Треволлов, вошло в плоть Лилиан, а рубиновый наконечник на глазах начал наливаться. Дракон, сжимая его когтистой лапой не отрываясь смотрел в глаза той, что предала Императора, родного брата, родную кровь.

– Предавая родную кровь, ты, Лилиан из Геспервайда обречена, занять трон Черных Гор, – рокот от слов дракона прокатился по замершему залу.

Стихла битва, умолк лязг мечей, все были в шоке от увиденного – перед ними, во дворце Геспервайда раненный дракон Черногорья держал высоко над головой пропавшую принцессу. Раненный, но все также смертельно опасный, непредсказуемый в своей мощи дракон, сопротивляться такому был сущим безумием, а на чьей стороне он был всем было предельно ясно.

– Отнимая жизнь у Дракона, – продолжал тем временем дракон, – ты забираешь и его сущность. Тьма, поглотившая тебя, увлечет за собой в Чёрные Горы и всех тех, кто встал на твою сторону. Предатели, убийцы, клятвопреступники – отныне ваша участь безжизненные Горы и да познаете ценность родной крови. Да исполниться приговор!

Взгляд Лилиан, словно загипнотизированный, был прикован к дракону. Взгляд. Почерневший, наливающийся густой, чернильной мглою. Не может быть… С высоты мне хорошо было видно ту, что была, когда – то моей тётей. Зрачок вытянулся, превращаясь в щель, кожа на лице пошла рябью, словно поплыла, и то тут, то там начали проступать чешуйки, становясь все больше и уродливее, закрывая, поглощая, крадя человеческие черты. Раздался оглушительный, исполненный ужаса вопль Лилиан.

– В Горы! Здесь вам уже не место!

С этими словами Рейдер бережно опустил меня возле Ника и оглушительно взревев испустил из пасти сноп огня. Пламя, повисший посреди бального зала, начал темнеть, расширяться, и уже через минуту на наших глазах зияла огромная дыра, провал, пустота из которой вырывалась, жадно принюхиваясь мгла.

Звон брошенного оружия, крики ужаса, страха раздавались повсюду. Но, что это были за крики! Ничего человеческого в них уже не было. Скорее рёв, вой, чем человеческий вопль. Только сейчас до всех присутствующих, кто обнажил свой меч против Императора дошло какая участь их настигла. Неотвратимая участь…

– В Горы! – оглушительно повелел Рейдер Даргонийский.

Мы стояли близко друг к другу, мама и папа обнимали меня, и неотрывно смотря на ту жуткую картину переселения уже начавших свою трансформацию драконов. У кого – то выросли огромные, загнутые когти, у кого – то пробивался чешуйчатый гребенчатый хвост, разрывая по швам одежду. Мама крепче обняла меня, отец держал обеими руками за руку. Но никто не издал ни звука.

Когда же последний предатель скрылся во мгле драконьего портала, я испугалась, что Рей уйдет следом.

– Рей, только не уходи! Пожалуйста, останься! – кричать я уже не могла, но и мой сдавленный голос Рейдер услышал.

Развернувшись к нам, я услышала в своей голове:

– Спасибо тебе, моя принцесса. Я не надеялся уже встретить друга и потерял всякую надежду на освобождение. Теперь Черные Горы больше не мой дом. Тысячелетнее проклятие спало. Я отдал свою драконью жизнь за друга. И вернул себя.

Зияющая чернотой дыра, в которую уже вошли все предатели, стала срастаться, словно стягивая на себя смазанными рваными красками с драконьей шкуры, стала оделяться и драконья сущность, запечатывать проход в Горы. Оторвавшись от родителей, я медленно подошла к Рею.

Чешуйки блекли, тускнели на глаза, из них словно уходили, стекали краски. Драконья сущность словно стала чрезмерно велика, эфемерна, призрачна. Я по наитию протянула руку Рею и ко мне потянулась драконья лапа уже лишенная когтей. Мгновение, другое и в опустившейся в мою ладонь лапе я почувствовала человеческую, нет, вполне себе даргонийскую ладонь. Держа Рея за руку, я свободной рукой стянула остатки шкуры, которая тут же, словно обретя свободу, метнулась к срастающемуся проходу.

В опустевшем бальном зале посреди притихших розовых плетей, разбросанного угощения и разбитого стекла не смели пошевелиться от потрясения мои одногруппники, родители, Ник и Жан. На их глазах происходило чудо – возвращался к жизни Рейдер Даргонийский, дракон Черных Гор.

Высокий, с аккуратными чешуйками на лице, как и у тех даргонийцев, что я уже знала. Сколько ему было лет? На вид не больше тридцати, года, проведённые в драконьей шкуре по всей видимости не сказались на его возрасте. Черные как смоль волосы спадали на широкие плечи. Рубаха и короткие штаны из грубого сукна – все с чем Рейдер ушел из Черных Гор. Сокровища? Да упаси боги от них…

– Рей! Как я рада…

Рейдер склонился в почтительном поклоне.

– Я благодарен тебе Яннин за то, что ты рискнула прийти в Черные Горы, не побоялась стать моим другом, за то, что сделала для меня невозможное – помогла вернуть себя.

На мои плечи опустились руки отца, мама подошла, обняв меня.

– Мы рады вас приветствовать на территории Геспервайда, Рейдер Даргонийский. От всего сердца благодарим за помощь – без вас бы нам трудно было бы одержать победу, не потеряв при этом близких.

– Вы можете жить на территории Геспервайда – мы будем всегда рады вас видеть во дворце. Отдельный особняк на улице Фламин к вашим услугам, Рейдер.

– Благодарю, Ваше Величество, я с благодарностью принимаю ваше предложение. У меня в Геспервайде сейчас друзья. К тому же хотелось исправить мнение, сложившееся у господина Трейда о моем ЗПР, – улыбаясь отозвался Рейдер, кивая Николасу.

Даргонийцы подошли ближе и склонились в глубоком почтительном поклоне. Рихар дер Дагони выступив вперед со всей учтивостью произнес:

– Рейдер Даргонийский, от лица всей Даргонии мы хотим выразить вам свое почтение. Мы, даргонийцы от мала до велика, знаем и бесконечно благодарны вам, что от Черных Гор престала исходить та опасность, что была века назад.

– Если вы беспокоитесь о тех, кто сейчас ушел в Горы, то нет нужды – мы, когда осознали, что натворили, что причиной всего была лишь наше черное сердце, смогли создать барьер. Все Горы окружены видимой только для драконьих глаз непреодолимой преградой. Поверьте, Чёрные Горы – это не дом, это – тюрьма для драконов. Они больше не смогут вырваться и причинить вред кому – либо.

Даргонийцы поклонились в ответ.

– Для нас большая честь сражаться на одной стороне с вами, Рейдер. Для Даргонии вы легенда. Почти сказание. О вас написано в Саге Зеленоглазых.

– Скорее страшная сказка, наводящая ужас, будем честны. В Даргони мной поди до сих пор детей пугают.

– От лица моего отца, Императора Даргонии я приглашаю вас посетить нашу и вашу родину. Она изменилась за тысячелетия, но я думаю, что вам все равно будет приятно увидеть её вновь.

– Принимаю ваше приглашение. Принимаю с благодарностью. Я действительно хотел посмотреть, что стало с моей родиной спустя столько времени. Но мне бы не хотелось привлекать к себе сейчас внимание. Здесь есть та, которую ждали годы.

Я лишь улыбалась, держа родителей за руки, смотря в глаза родных, друзей, которые похоже были еще в шоке от такого поворота. И посреди разгромленного бального зала как никогда понимая, что я наконец то дома.

Я – Яннин, пропавшая, потерянная принцесса. Та, что скиталась вдали от родного Геспервайда долгие годы. Та, которую притянула, невзирая на огромные расстояния родная кровь. Та, которой открылась стихия земли и воды. Та, к которой пошел Призывной Меч Империи. Я – Яннин Лион Геспервайдская.

– Ани, ты же учиться с нами все равно будешь? – звонкий голосок Дины разрушил тишину.

– Динка, не Ани, а Яннин, – поправил Олдри.

– Ну, это для всех Яннин, а для нас Ани, – улыбаясь Дина подошла ко мне ближе и обняла.

– Конечно буду. Глупая принцесса – неприглядное зрелище. И да, для вас я не только Яннин, но и Ани, друзья.

Новость моментально облетела не только Геспервайд, но и соседние страны. Отовсюду в Геспервайд летели поздравления и подарки принцессе Яннин. Жители по всей стране ликовали. Повсюду дома украшали розами, повсюду пересказывали невероятную историю возвращения принцессы Яннин.

Марта Вайрес была самым счастливым жителем на улице Шнур. Да и к кому ещё забегала на чай поговорить, расспросить о здоровье принцесса Яннин, принося с собой воздушную выпечку и королевский рахэр? Да и все семейство Вайрес не уставая пересказывали всем посетителям книжной лавки, которых стало до неприличия много историю о том, как они приютили принцессу в первые дни её возвращения на родину.

Господин Лиримини стал главным поставщиком обуви Императорской семье. А это, знаете заразительно. От покупателей не было отбоя, доходило даже до того, что геспервайдцы записывалось в очередь за покупкой новой партии. Всем хотелось обуваться там же, где и Императорская семья, там же, где когда-то отдали за бесценок туфельки для потерянной принцессы.

Мадам Клосс поставляла цветы во дворец и была тронута до глубины души, что Яннин Лион Геспервайдская и не подумала разрывать подписанный в первый день её пребывания в Геспервайде контракт. И приходила на один вечер пообщаться с цветами, приободрить, вливая в растения жизненные силы, экспериментируя с окраской, внося в жизнь цветочной лавки улыбки и смех, причем не только людской, но и цветочный.

Господин Януш украсил столик за которым, когда – то сидела Яннин, посетив его кофейню в первый раз плющом и розами, соорудив живописную беседку. Столик принцессы пользовался бешенной популярностью – запись шла на недели вперед. И каждому посетителю хотелось, чтобы их любимая принцесса пришла в кофейню именно в их время и посидела рядом с ними за столиком рассказывая о далеком мире Земли, где она провела свои детские годы.

Кассиль вернулся к выполнению своих обязанностей на рейсы дальнего следования. Межмировые экскурсии решили не отменять. И с большим почтением Кассиль привез в Геспервейд приемных родителей принцессы Яннин, рассказывая им, как стойко держалась их приемная дочь в первые минуты, возвращаясь на родину.

Мои папа и мама приняли моих приемных родителей в Имперском дворце, поселив рядом с нами, не переставая благодарить их за ту заботу, какой они окружили их дочь. Вместе смотрели мои фотографии, грамоты, слушая рассказы о тех годах, что я провела под их кровом.

Экономка с этажа служанок по-тихому уволилась и скрылась из Имперского города. Напрасно. Я бы никогда не стала ей мстить за ту злобу, что она выказала к одинокой девушке. Но люди мерят по себе, ожидая от других то, чем переполнены сами.

Я же с друзьями ходила на занятия, готовясь к началу первого учебного года в Академии Стихий Геспервайда. На наш поток был невероятный конкурс. Такого наплыва желающих стать ботаниками Геспервайд еще не видывал. Что ж пройдет еще совсем немного времени, и мы приступим к учебе.

В свободное время я старалась проводить то с мамой и папой, то с Ником и Реем, которые стали хорошими друзьями. То со своими опекунами и Диной. Я стала по-настоящему счастлива дома.