Текст книги "Случайностей на свете не бывает"

Чуть поодаль шла торговля, причем довольно бойкая, кто – то выкрикивал, что его и только его товар уникален, неповторим во всем Имперском Городе не найти, не сыскать ничего подобного, а уж про цену можно и не говорить – одним словом, берите, уважаемые туристы, гости столицы, не пожалеете, а то ведь и не достанется. Мда… На кого они рассчитывали? На таких как мы доверчивых приезжих, что не видели еще ничего во всем Геспервайде? Что?!! Стоп, стоп!!! Да тпру, же! Я поняла, что выкрикнул тот торговец с безделушками?! Он выкрикнул это просто слишком громко, и это зацепило мой слух, но рвано выдохнув застрявший в груди воздух, и прислушавшись к происходящему до меня дошло, что я понимаю всё, что творится вокруг. Всё! Я понимаю буквально всё – от реплик местных жителей, до обрывков фраз, доносившихся от людей в форме. Пот мелкими бисеринками враз выступил у меня на висках… Но этого же просто не может быть – я же ещё не прошла языковую привязку! Где я, а где арка?! Она же не на расстоянии работает! Как же я смогла понять всё, что говорятся вокруг?

Липкая испарина обдала все тело, как – то резко и неприятно колюче враз похолодел затылок. Сейчас бы в обморок не грохнуться. Ой-ёй! Что же со мной не так-то?! Ведь ещё и на документах отловят! И тут мои мысли закрутились волчком. Увильнуть после арки будет крайне сложно, это и ёжику понятно, это – раз. Там все на виду, плюс охранников в разы больше, это – два. Что из этого следует?! А то, что, если я понимаю речь, то могу постараться затеряться в толпе и присоединиться к своим уже после таможенного контроля, так и документы не понадобиться показывать – три. При заселении в гостиницу что – то наплету. Что? Да хоть, сумку украли, все документы пропали. Толкнули, ушиблась, вам бы помощь оказать, а не допросы вести! Слезу пустить, да что там, в голос зарыдать, заголосить, никто этого не любит, легче рукой махнуть, чем выслушивать бабскую истерику. Выкручусь. Решено.

Итак, медленный глубокий вдох, выдох. Вдох, выдох. Я, не спеша, стараясь не привлекать к себе внимание отодвигалась к самому краю толпы. На меня никто не обращал внимания. Что ж, только на руку. Собственно, и обращать внимание – то было не на что, я уже говорила, что была среднего роста, особенно не выделялась, единственно приметная деталь – волосы, заплетены в тугую косу, я засунула под джинсовую курточку, джинсики и неброские кроссовки. Ни ярких чемоданов, ни броских сумочек. Одним словом, пройди мимо, и через минуту ты ничего обо мне не сможешь рассказать, ибо не заметишь.

Я же была готова и ждала только подходящего случая. Минута, другая. Вы замечали, как медленно может тянуться время? Словно нехотя, оно ползет, не желая обращать внимание ни на частый стук вашего сердца, ни на вспотевшие в раз ладони, наоборот, оно словно приглядывается, принюхивается, заинтересовавшись, скользит по вам изучающим взглядом, и оттого еще более замедляет ход.

Но тут, за считанные секунды случилось сразу три события. С отчетливым, резким хлопком пришел в действие какой – то портал, выпуская перед наши взоры внушительную толпу военных, заставляя всех присутствующих открыть рты. Зеленые мундиры, осанка, выправка, все говорило о том, что это не простая охранная служба. А стража, до того вяло, я бы даже сказала с ленцой проверяющая документы, преобразилась на глазах – вытянулась в струнку, отдала честь, ну прям, все как полагается, еще бы свое изумление могли искусней прятать, тогда было б вообще любо дорого посмотреть. Одновременно с этим, кто – то из нашего состава приезжих с перепугу выронил свои документы, и в быстрой, но неуклюжей попытке собрать все нечаянно задел другого и уронил бедолагу навзничь, понятное дело и его документы веером разлетелись под ноги всем присутствующим. Всё это сопровождалось руганью, примечательная деталь на иномирном, который я прекрасно понимала. Да что ж такое?! Брань, причем столь отборную, я где распознавать то научилась?!

В это самое время на площади, совсем недалеко от нас пожилая женщина, скорее бабушка, поди от той же неожиданности уронила корзину с какими – то фруктами, которые раскатились в разные стороны. А одно, круглое, наливное, на подобие наших яблок подкатилось прямо к моим ногам.

В тот миг я даже не задумалась о том, привлеку ли я к себе внимание, вызову ли негодование Кассиля, я действовала по наитию, не надеясь ни на удачу, ни на везение, и удивительно, но все прошло гладко, как говорится без сучка и задоринки.

Подобрав яблоко, что подкатилось ко мне, я не спеша подошла к бабульке и наклонившись, стала помогать собирать фрукты в широкую корзину.

– Вы, наверное, испугались? Здесь такой переполох поднялся.

Говоря это, я внутренне напряглась, что струна, натянутая до предела, того и глядишь – зазвенит. Согласитесь, одно дело понимать, другое дело говорить, и то, как тебя воспринимают носители языка.

– Не то слово, милая, у меня аж сердце зашлось. До сих пор руки дрожат. И что могло случиться, что усилили стражу? И ведь не абы какую, а Имперское подразделение, такое не каждый день увидишь.

По всей видимости бабушка не заметила в моей речи ничего странного, ни акцента, ни корявости, отличающую речь только что прибывших.

– В самом деле? Всё ж вроде, как обычно.

– Ну, причины у них, наверное, есть, не думаю, что они просто так наведались с проверкой к иномирянам. Они откуда? Да кто их разберет. Шастают помелоты туда-сюда по несколько раз в месяц, всех не отличишь… Сейчас всех прибывших просканируют, потом тех, кто только что приземлился – видишь помелот на посадку пошел? Может и ещё какие рейсы захватят. Без работы не останутся, что мы, в конце концов, зря налоги что ли платим.

Я собирала яблоки, а мои мысли метались, что белка в колесе. Возвращаться, а вдруг проверят и тех, кто уже по ту сторону контроля? Да как пить дать! Обязательно проверят! Зря что ли эти типчики из Имперского подразделения заявились. Отойти и наблюдать издали? Но, девяносто девять процентов из ста, что я не смогу после незамеченной присоединиться к группе. Так где я найду потом ту гостиницу, куда отвезут моих соотечественников? И как же быть?! Тут мои метущиеся мысли прервал скрипучий, суховатый голос бабульки:

– Моя хорошая, а не сделаешь еще одно доброе дело? Не поможешь мне отнести корзину до дома? Что – то сердце у меня расшалилось не на шутку, так и стучит, так и бьётся, мне бы дойти. А я заплачу, ты не беспокойся.

Предложение оплаты явно было вызвано моим скромным видом. Но я не обиделась. Годы, проведённые в приюте многому, знаете учат.

После я не раз думала, что это было? Дикое везение или случайность, расположение или насмешка судьбы? Что было бы тогда, если личная гвардия Его Величества отыскали – таки меня среди толпы иномирян? Как сложилась бы судьба Империи, и какой бы путь ждал меня, прямой и с такой же вероятностью короткий? С годами я пришла к выводу, что судьба ко мне благоволила, это можно сказать был ответный ход конём, тем, кто, когда – то участвовал в моём похищении. Но, тогда, идя под руку с местной бабулькой, всё дальше удаляясь от нашей группы, неся тяжелую корзину, полную ароматных, восхитительно пахнущих смесью корицы и земляники плодов, которые очень хотелось попробовать, все – таки я не ела уже почитай с обеда, я ни о чем не догадываясь, лишь надеялась и молила, чтобы принятое мною решение оказалось верным.

Имперский дворец.

Аккуратно, без малейшего звука прикрытая дверь. Стиснутые до белизны тонкие ухоженные пальцы жены. Какие же тонкие у нее руки, какие прозрачные ногти… И тишина, которую придется – таки нарушить.

Ну? Что же ты? Ты же Император? А, ладно! Ты – Муж! Глава! Скажи же хоть что – то! Ты ведь самый главный человек в своей Империи. Ты должен быть силен, должен держать удар и поддерживать не только тех, кто рядом, но и всю свою великую Империю. Так что же ты молчишь? Что же не сделаешь ничего, что поможет ей сейчас?!

Надо сделать всего лишь шаг, подойти, обнять эти поникшие плечи и сказать слова ободрения и утешения в эти, оглушенные известием уши. Ну? Не находишь? А должен! Должен! Должен!

– Я должен был с самого начала верить в работу наших призывников и распорядиться о должной охране всех прибывающих за это время! Все должно было быть организовано по-другому.

– Не казни себя. Ты не мог все предвидеть.

Какой тусклый, бесцветный голос… Она еще может меня поддерживать, не корит…

– По крайней мере мы знаем, в каком миру её держали. Знаем, что Яннин жива и находится сейчас в Геспервайде, более того она здесь, в Имперском городе. Мы все эти годы на это и не рассчитывали… Все-таки я тогда и в правду слышала её призыв, ее голос, она звала меня… Почему? Она была напугана? Надо расспросить проводника еще раз и как можно более тщательно проверить его слова. Составить портрет девочки. Дочки… Для поиска, для меня…

– Боюсь, не мы одни знаем, что она в Империи, – констатировал я холодную, безжалостную правду. – А мы до сих пор не знаем, кто участвовал тогда в заговоре, кто похитил и смог доставить её в тот далекий мир, а ведь тогда еще не было никаких пересечений с Землей. Нашли ведь – край цивилизации, мрази! И ведь дарги прилетели почти следом, целой экскурсионной толпой, будь они не ладны…

– Ты все еще думаешь на них?

– Не знаю, я уже ничего не знаю, но их я со счетов не сброшу.

– Тогда надо очень постараться, чтобы знали лишь мы! Клятву на крови с призывом смерти на весь род до десятого колена от страшных мучений со всех, кто в курсе поисковой операции. Немедленно! А после методичный поиск. Мы её найдем! Слышишь? Мы её обязательно найдём! Она теперь на нашей территории – это то, на что мы и надеялись раньше! Они, конечно, мрази, как ты говоришь, но, если мы до них когда-нибудь и докопаемся, я казню их не с жестокостью, а с милостью только за тот факт, что тогда ее не убили, беспомощной трехгодовалой малышкой! А призывники молодцы, они отлично поработали, после я лично выпишу им награду, но теперь им надо ставить другую цель – дворец! И продумать, как можно открыть доступ для девочки. Нужно обязательно доработать датчик крови, он отнюдь не совершенен, охват территории должен быть максимальным! Нам надо знать больше!

– Надеюсь, не пройдет и недели, как наша дочь будет с нами.

– Неделя?! О чем ты говоришь, Лион? Ей неделю скитаться, не имея крова и пропитания? Об этом не может быть и речи! Если я правильно поняла слова того сопровождающего, то девочка попала на экскурсию по чистой случайности и от шока от увиденного и двух слов не связала. Понимаешь?! Она в шоке! Следовательно – в страхе. Я думаю, именно от испытанного страха она тогда и стала кричать, звать меня на помощь! Да сработала работа призывников, но наша девочка не имеет ни малейшего понятия где она очутилась, кроме вводного инструктажа экскурсовода на иномирном транспорте! Это же уму не постижимо! Поставь себя на ее место! У нее нет ни денег, ни знакомых, ни представления, куда податься в этом чужом и непонятном для нее мире, о котором она не знала ещё несколько часов назад! И ей, не забывай, только семнадцать лет!

– Мы найдем ее быстрее, ты права. Уже сейчас наши сотрудники дежурят возле каждой самой маломальской гостиницы. Мы ее найдем до захода темноты.

– На что она пойдет снимать номер в гостинице? У нее нет средств! Надо проверить каждого бездомного, каждый проулок, каждый парк, каждую скамейку в нашем ни к месту большом городе!

Мда. И кто ж кого утешил, кто кого ободрил? Еще и первые решения принял, да в самое яблочко? Нет, нельзя позволить слухам о том, что пропавшая принцесса прибыла на территорию Геспервайда и находится вне стен дворца, расползтись по стране. И найти дочь надо в кратчайшие сроки ради ее же безопасности и будущего Империи. Дай Всевышний, чтобы дочь унаследовала от матери ту же силу, чутьё и волю. О, боги, как же я хочу почувствовать её рядом, обнять, успокоить…

А ведь ни жена, ни я не сказали тогда главное – у нас всего лишь год, даже меньше, а после в её восемнадцатилетия она сможет быть только нашей дочерью, и видят боги, нам и этого будет достаточно, но править Империей наша дочь уже не сможет. Трон Геспервайда принимает только до совершеннолетия, иначе регалии не пойдут в руки, а народ не примет, даже, если все поймет и будет рад, да что там, счастлив, что девочка нашлась. Время – оно очень определенно, и пунктуальность еще никто не отменял… Мда. Так что у нас оставался только один год.

Но, собственно, есть ещё и племянник, сын сестры. Лилиан всегда нас поддерживала, и горевала не меньше о потерянной в мирах племяннице. Вальту сейчас шестнадцать, почти семнадцать, хороший мальчик, будет править он, все – таки кровь от крови, а нам, по сути надо лишь одно – найти нашу девочку.

Словами не предать того удивления, когда я поняла, что бабушка, чью корзину я несла жила не на какой – то окраине, к чему я собственно была готова, а на той самой улочке Шнур, которую нам еще в помелоте расписывал как местную достопримечательность Кассиль.

Улочка и впрямь была удивительной, старинной, словно сошедшей со страниц старенькой книжки со сказками. Аккуратной, уютной и вместе с этим сразу чувствовалось, что находится она не на моей родной Земле, а в ином мире. Белые домики, словно нарисованные акварелью, с островерхими крышами тёмно-красной ровно выложенной, одна к другой черепицей, стояли не просто близко друг к другу, а прямо – таки в притык, разве что крохотные палисадники служили небольшой, чисто символической границей. Вымощенная мелким белесым булыжником петляющая, что самый настоящий шнур дорожка, в ширину и в самом деле была не больше метра и терялась из виду за очередным поворотом. И цветы, цветы, цветы. Повсюду – в кадках, в горшках на подоконниках, свисающие со стен кашпо, притулившиеся у самой обочины миниатюрные клумбочки с россыпью цветов, названия которых я и не знала. Прелесть, однако, что и говорить. И ни одной розы, что я отметила, пусть и не сразу. Что ж, это даже радует. Ну, не люблю я розы…

К слову сказать, бабушку, которую я провожала звали Мартой, жила она на втором этаже книжной лавки, что стояла где – то посередине Шнура. Собственно, этой лавкой, когда – то управлял ее муж, но, овдовев лет пятнадцать назад, она сдала лавку и третий этаж для проживания сыну двоюродной сестры. Я уже было задалась вопросом, отчего мне все это рассказывают, как все прояснилось вопросом, который задала бабушка Марта прямо, возможно бестактно, но в моей ситуации на политесы время не было:

– Девонька, а ты где остановилась? Гостиницы нынче дороги, есть конечно на окраинах и подешевле, и с хозяевами приличными, если надо, я подскажу куда идти, а куда и соваться не стоит, но туда ещё добраться надо.

Секунду другую я раздумывала, чутье, спасибо, хоть сейчас оно не спало, не дремало, как давеча инстинкт самосохранения, по чьей милости я здесь оказалась, так вот оно мне подсказывало, что надо говорить правду, только вот нюанс, не всю, от этого правда не становится ложью, но и вся правда собеседнику бывает абсолютна не нужна.

– Ты ведь приехала в столицу недавно? Акцент у тебя такой интересный – вроде легкий, едва заметен, но, все же, видно, что ты не из местных. Да и одета ты, не обижайся, моя милая, очень скромно, хотя по мне так лучше, чем нынешняя молодежь. Иногда смотрю и думаю, вот что – ты болезная ноги оголила то, что сказать своим видом хочешь, что ноги кривоваты и ходить тебе в старости лишь с клюкой?

Я лишь хмыкнула, это она еще, наивная, наших девонек не видала…Вот кто ноги кривоватые оголять умеет…

– А в столице, и правда, можно устроится работать, кто ж спорит, здесь и платят совсем по – другому, чем в провинциях, – продолжала Марта, – но и жить надо где-то, согласись? Учиться тоже можно – это неплохой вариант, но там оплата немалая и прием только через два месяца начнется. Бывают конечно, как и везде бюджетные места, опять для этого надо быть, как минимум одаренной стихией, или семи пядей во лбу. А так и общежития дают, но таких мест с каждым годом все меньше. Впрочем, так, наверное, везде? Так где ты остановилась?

– Пока ещё не где, – я развела руками и улыбнулась.

Грустно. Да, грустно, пока день, а вот скоро, когда наступят сумерки, будет неуютно, и весьма. И в самом деле, о чем в моем случае надо в первую очередь думать, раз уж возвращаться к своей группе не предоставляется возможным – об еде, я все сильнее ощущала голод и о месте ночлега. Чего, спросите, я не ожидала сейчас больше всего? Того, что последовало – конструктивного предложения на оба пункта сразу от бабули, чьё яблоко прикатилось мне под ноги у языковой арки.

– Знаешь, я могу предложить тебе пожить у меня. Места много, комната, пусть и небольшая, у тебя будет отдельная. Но у меня есть условие. Даже скорее не одно, а целый ряд.

Что сказать на это? Да, я с радостью выслушаю целую вереницу условий, ведь самое главное, мне не нужно тогда будет ломать голову в бессмысленной головоломке, где ночевать, где взять денег на ночлег, где найти работу и желательно до наступления ночи. Даже, если я переночую только ночь, то и это уже будет удача.

Бабушка Марта предложила зайти в крохотную кафешку, или как она назвала – таверну, в самом начале Шнура и все обсудить. Мы миновали одну, потом другую таверну и зашли только в третью. Как сказала Марта ей всегда нравилось, как готовит выпечку местный повар. Что ж, там было чисто, аккуратно, а ажурные миниатюрные салфеточки на столах, вышитые занавески на крохотных оконцах, цветы в горшочках и потрескивающие с ленцой дрова в камине, занимающим почти всю дальнюю стену, и главное аппетитные запахи, что доносились из-за стойки, придавали этому месту поистине домашний уют.

– Ты проголодалась?

– Есть немного, – вежливо отозвалась я. Не скажешь же бабушке, что я ела лишь в обед, да еще и в другом мире.

– Кто с тобою, Марта? – над нами нависла упитанная сверх меры тетенька, без стеснения разглядывавшая меня с головы до низу.

– И тебе не хворать, Мариста. Ты приглядись, разве никого не напоминает? Помнишь Таю, внучку моей троюродной бабки, она приезжала сюда лет восемнадцать – двадцать назад? Вы тогда даже общались немного? Это её дочка, Ани, – ну прямо одно лицо с Таечкой! Есть, конечно, что – то и от отца, не спорю. Волос таких у Таи отродясь не было, что уж скажешь. Но так очень даже похожа.

– Так девочка к тебе в гости приехала, Марта?

– Очень надеюсь, что Ани здесь понравится и она задержится подольше. Стареть лучше не в одиночестве, знаешь ли.

– А как же Руфус?

– Руфус на своем месте, Ани не своем. Ты нас, Мариста, разговорами кормить будешь? Или предложишь можешь чего?

На что толстушка ответила дежурной улыбкой, и отчеканила то, что могла предложить мне и Марте. Сказать, что я что –то поняла, будет неверно. Так в общих чертах, звучали слова пироги, взвары, пудинги и прочее. А вот названия этих самых пирогов и пудингов мне ни говорили ровным счетом ничего, а о взварах я только могла догадываться, что речь шла, о чем –то похожим на чай. Видя моё замешательство, которое скорее всего сочли за природную застенчивость, Марта выбрала и для себя, и для меня.

Когда же Мариста принеся к нашему столику миску густого, приятно пахнущего супа для меня, пару тарелочек с румяными, еще теплыми пирогами и чайник с травяным взваром, да увесистые кружки, отошла, Марта рассказала мне следующее:

Уже лет пятнадцать как она овдовела. По началу она пыталась сама управлять той книжной лавкой, которую держал ее покойный муж. Но таланта у нее к этому отродясь не было, сноровки, знаний, энергии, если хотите не хватало, да и смерть близкого человека подкосила, что и говорить. Бывало зайдёшь в лавку и как привидится, померещится ее муж покойный, замрёшь, приглядишься, ан нет его. Пусто… А тоска потом такая нахлынет, что хоть вой, хоть реви белугой. И она согласилась на предложение ее родственника, настойчивое, к слову сказать, сдать ему в аренду магазинчик и один этаж для его семьи – жены, да двух маленьких дочек. Поначалу Марту все устраивало. Деньги Руфас платил исправно, она даже могла откладывать и со временем у нее накопилась приличная сумма. Этажи они занимали разные – можно сказать не пересекались и друг другу не мешали. Но вот нюанс, она жила одна в трех комнатах –небольших, что и говорить, но отдельных, в каждой по оконцу, выходили они либо в крошечный садик за домом, либо на Шнур. А Руфус с семьей, которая к этому времени разрослась и процесс этот все никак не мог приостановиться, словно тормоза у их способности рождать все новых младенцев напрочь отказали, занимал те же три комнаты, но этажом ниже. Детей у них уже было восемь. Перенаселение было на лицо. Вот оно то и изменилось в последнее время к Марте, причем деталь, у всех домочадцев, которые вроде, как и родственники, вроде, как и квартиранты. Осложняло все еще и тот факт, что детей у Марты в живых не осталось. Сын погиб по молодости от несчастного случая, не оставив семьи. Так что ситуация складывалась более чем прозрачная. Годы брали свое, квартирантам она была не нужна, хотя ни о какой дарственной или завещании речи не заходило, но в сложившихся обстоятельствах оно и не нужно, все и так в случаи смерти Марты отошло бы к семье Руфуса.

Боялась ли Марта за свою жизнь? Сложно сказать. Вроде как не в чем ни упрекнуть, ни обвинить домочадцев, но интуиция, а к ней надо прислушиваться обязательно, говорила, да что там, твердила другое. Марта стала остерегаться. Ела у Маристы или в другой какой таверне, готовила себе сама, объясняя тем, что много гуляет на свежем воздухе и чувство голода ее подстерегает то тут, то там, а бороться с ним она не хочет, лень дескать. Да и ест она мало, к старости хочется свежих фруктов и овощей, а их она что, сама себе не накрошит, что людей то утруждать. И ведь видела недовольство, что мелькало на лице родственников, и поди разбери, чем оно было вызвано, вот, если б огорчение, тогда может все вернулось бы на круги своя.

Так что за план созрел у Марты при виде скромно одетой девочки, помогшей ей на вокзале? Она может дать ей кров, еду, видно же, что девочка из приезжих и неуверенность, если не потерянность прямо сочится из неё. Помочь так и тянет девчушке, сразу вспомнилось, как она, когда – то давным-давно тоже приехала на этот шумный вокзал из далекой провинции, в которой у нее осталась вся родня. Это уже потом была удачная работа в одной из крошечных таверн в Шнуре, потом знакомство с будущем мужем, тогда еще молодым парнишкой из книжной лавки по соседству. А до этого была и растерянность, и неуверенность, да и попросту страх, что там и говорить. Так, что девчушке она поможет, мимо не пройдет. А взамен попросит, во-первых, назваться своей дальней родственницей, которой ни Руфус, ни она в лицо не видела, только и знала, что девушку звать Ани и ей примерно столько же лет, сколько и сидевшей напротив девушке. Во-вторых, помогать по дому, полы помыть, пыль протереть, постели перестелить, за продуктами сходить. И да, если их двое, то оправдано будет, если они станут питаться отдельно. У Руфуса семья большая, и ладно бы старушка, а тут еще один молодой, растущий организм, нет, решено, Марта сама прокормит Ани и избавит родственника от лишней нагрузки. Ани же вольна распоряжаться своим свободным временем, как вздумается, искать работу, пробовать поступить учиться, у нее будет время и тыл. Денег ни за съем, ни за пропитание Марта не возьмет, даже поможет немного с гардеробом на первое время. Но, а в ответ, девушке надо очень правдоподобно сыграть роль дальней родственницы из далекой провинции и попросившейся к бабушке Марте на постой.

– Ну, как ты согласна или надо подумать?

– Тут и думать нечего, я согласна, и спасибо вам большое. Вы даже не представляете, как я вам признательна и благодарна за помощь и участие.

Марта расцвела в улыбке, отчего ее лицо стало похоже на печеное яблочко, сладкое и вкусное. Что и говорить, благодарность, великая вещь.

Не буду долго описывать тот прием, что ждал нас в доме бабушки Марты. Лица Руфуса, его жены Рамины, да, впрочем, и кое-кого из детей, что были тогда в доме не отличались ни добротой, ни радушием, разве что удивлением, малоприятным, к слову сказать. Лишь мальчишечка, лет семи, после тех немногих слов, что прозвучали в ответ на слова Марты, подошел, с интересом меня разглядывая и подал руку, спросив:

– А ты мне кто? Сестра?

– Нет, Николя, – с улыбкой ответила за меня Марта, – Ани скорее тебе тётя.

– Седьмая вода на киселе.

Негромко, но все же слышно, и отнюдь не дружелюбно послышалось со стороны девушек, примерно одного со мной возраста.

– Ну, не скажи, Полин, – сухо отрезала Марта. – Я так очень была привязана к Тае, ее матери, и в свое время, мы с мужем даже надеялись, что та у нас останется, даже уговаривали её. Но, жизнь вот как повернула, Таис отправила ко мне Ани, и я рада ей, как родной внучке.

Таким образом, со знакомством и приветствием, к моему облегчению было покончено, нас никто не собирался задерживать и приставать с расспросами. Так что Марта повела меня на свой этаж, куда, впрочем, можно попасть не только из магазина по общей крутой и весьма узкой лестнице, но и снаружи, для этого нужно было обойти дом по тесному проходу между книжной и камнерезной лавкой, и подняться по винтовой лестнице. Правда, как я увидела лестница та была неопрятна и захламлена какими – то мешками, кульками да котомками. На мой молчаливый вопрос Марта сказала, что убирать ей стало тяжело, так Рамина заставила все всяким хламом. То говорит, что всякая вещь в хозяйстве еще может пригодиться, то обещает послать Поля унести эти кульки и мешки на свалку, а только воз и ныне там. Вот и думай после этого, кто в доме хозяйка…

Марта показала мне мою комнатку, выходившую небольшим оконцем на старинную витиеватую, отнюдь не малолюдную в это время суток, улочку Шнур. Показала, как пользоваться общей с ней ванной, чему я была очень рада, так это тому, что не нужно было делить ее со всем семейством «дяди Руфуса». Дала мне складную карту Имперского Города, которыми торговали здесь же, в магазине. Объяснила, как найти в Городе приличный, и недорогой магазин готовой обуви, даже чиркнула записочку для хозяина магазина, с которым была в давности знакома, чтобы меня встретили с пониманием. Так как справедливо заметила в моей обувке далеко не уйдешь, а брюки хороши для поездок, но все же приличия ради надо переодеваться в платье. Рассказала, где торгует неплохой портной, который знал еще ее мужа, и можно это самое платье и подобрать.

С этими словами она оставила меня отдыхать, сказав, что все остальные пункты нашего с ней договора вступят в силу с завтрашнего дня, а сейчас нужно только одно – отдых. День выдался тяжелым и волнительным для нее, и, как она предположила для меня.

Что ж, она не ошибалась. Такого волнительного дня на моей памяти у меня не было ни одного за все мои семнадцать лет. Но удивительно, спать мне отнюдь не хотелось, мозг отказывался отдыхать, и лихорадочно прокручивал события сегодняшнего дня. Поэтому, притворив бесшумно за Мартой дверь своей новой комнатки, я опустилась на единственный деревянный стул, накрытый симпатичным вязаным ковриком, положила руки на тщательно выбеленный подоконник, слегка отодвинув горшочек с чахлым зеленым кустиком, и смотря на сгущающееся сумерки, к слову сказать, весьма ранние в моем понимании, начала думать о жизни, которая сделала тот ещё кульбит. Теперь мне предстоит приспосабливаться и устраиваться в Имперском Городе неведанного мне доселе Геспервайде.

Но, если честно, сказать, что меня это сильно огорчило я не могла, разве, что беспокойство о приемных родителях вносило печальную нотку. Они уже в годах преклонных, и ко мне привязались искренне, так что моя пропажа будет для них ударом. Даже думать об этом было тяжело, что им предстоит пережить… Но в сложившейся ситуации я ничего не могла сделать. Не к Кассилю же мне идти, право слово, с просьбой передать весточку на Землю… Мол, не волнуйтесь, жива, здорова… Может когда-нибудь, освоившись, я смогу передать им о своем здравии. Эта мысль меня немного успокоила.

А мне же предстояло освоиться в этом мире. Что это значит? Кров над головой чудным образом у меня теперь был, надо только стараться, чтобы бабушка Марта не пожалела о своем выборе. Да и с семейством дяди Руфуса надо налаживать контакты, что скорее всего, судя по приёму будет не так просто сделать. Хотя может Марта ошибается, и они просто стенают в тесноте, но к ней относятся по – родственному? Хорошо было бы так. Ну а об месте работы надо думать сразу. Кормить, поить, да одевать меня пожилая женщина с чего должна? Спасибо ей за руку помощи, но это молодые должны забоится о пожилых, а не наоборот. Так что работа мне нужна как воздух. Учеба конечно заманчива, но мне не накопить средств на ее оплату, да и я толком не знаю, что представляют собой местные учебные заведения. Может быть, когда приживусь в этом мире, встану на ноги, то образование станет для меня необходимостью. К сожалению, не сейчас. Но, положа руку на сердце, так хочется учиться…Очень, очень хочется. Всегда считала, что отсутствие образованности, отсутствие специальности отбрасывает человека в конец очереди за благополучием и устроенностью. А о востребованности даже заикаться глупо, только и остаётся, что надеться на авось, да на молодость и силу, что есть какое – то непродолжительное время в наличии. Надо бы почитать что – то об здешнем образовании, может в магазине у Руфуса и найду стоящую информацию, хотя бы к размышлению и на будущее. Как не крути, а дипломированные специалисты, разбирающиеся в своем деле нужны всегда и везде. На Земле, в Геспервайде, у даргов, у эльфов. Кто с этим поспорит?

А с работой для начала надо определиться и понять, что я могу? Мыть, стирать, за растениями ухаживать, в таверне могу помогать. Поломойка, прачка, садовница и официантка – собственно, перечень не велик. Но, как говорится в русских сказках, утро вечера мудреней. Надо поспать и позволить мозгам разложить все по полочкам.

Я все-таки уснула. Но, то ли беспокойство, коим был перенасыщен с лихвою мой день, то ли тревога, которая так и не дождалась своего коронного выхода, а ведь именно она должна была захлестнуть меня, как только до меня окончательно дошло бы, что идти мне было некуда. А может и то, и другое сразу породило в моем спящем сознании такой реалистичный и вместе с тем диковинный, а то и страшный сон.

Что мне снилось? Я находилась в каком – то слабо освещенном бесконечно длинном коридоре, по которому все шла и шла. Нельзя сказать, что высокие стены давили на меня, но чувство неловкости не покидало. Вскоре я начала различать стыки в стенах, которые располагались с завидной частотою. Хотя были едва заметны, но мое восприятие – зрение, слух были словно удвоены, подмечая малейшие детали. Я, отчетливо слыша среди полной тишины свои шаги – гулкие, быстрые. Словно я убегала от кого – то или быть может, наоборот, спешила. В какой – то миг мой взгляд скользнул по стене, и вместо гладких светло – серых, в легкую прожилку плит я увидела витиеватый орнамент. Лепнина? В Санкт – Петербурге, во время экскурсий я видела её не мало… Но словно мазком, штрихом, и весьма крошечных размеров цветы с многочисленными лепестками, переплетенные лианами. Совсем не у места, на одной из лиан примостился дракон. Да, да, именно, дракон. Он, казалось был здесь совершенно лишний… Единственное, что как – то скрадывала эту ненужность, так тот факт, что он был не такой большой и страшный, как мы привыкли видеть на картинках в детских книгах, а небольшой, я бы даже сказала, что изящный, с умными большими глазами и бьюсь об заклад улыбкой, или попыткой эту самую улыбку изобразить. Одним словом, сама доброжелательность. И тут я узнала этого дракона! Да! Точно! Именно его я видела сегодня днем в Летописях Геспервайда, когда он висел на люстре и, подмигивая, здоровался со мною. Ох! Что ему здесь то надо? Липкий, холодный пот, словно бисер враз выступил у меня на лбу, ладонях, спине. Горло сдавило так, что даже, если бы я и надумала закричать, ничего бы не получилось. Дай Бог вздох сделать да выдох… Я не отрываясь смотрела на дракона, и по наитию поклонилась ему. Ну, не знаю, что на меня нашло, быть может воспитание сказалось, здороваться надо в любом случае, боишься ты там, или нет. Ведь утром он со мною поздоровался, а я слово в ответ не молвила…Дракон дождался пока я подниму на него взгляд и медленно, словно при замедленной съёмке нажал кончиком своего хвоста на верхний цветок, а лапой на нижний. Именно так. Сначала верхний, потом нижний. И в этот миг стена бесшумно отошла и передо мною показалась лестница, витая, темная, уводящая куда – то вниз и теряющаяся во мраке. Идти по такой было безумием. Но сны ведь на то и сны, чтобы творить в них безумства. Я ступила на одну ступень и почувствовала, как скользит, закрываясь за мною, словно шипя, дверь, отрезая от хоть и тусклого, но света. Пот, уже не скрываясь тонкой струйкой бежал по моему виску. Чего ему стесняться? В таких случаях он вполне, знаете ли, уместен. Мне было страшно. Но, словно противореча своему страху, я сделала еще один шаг и спустилась на другую ступень. Потом еще один. И еще. Еще. Я не слышала ни малейшего звука. Дракон остался по ту сторону стены, оставив меня совершенно одну. Тишина стояла абсолютная. Только моё сердце стучало быстро, гулко, словно руша, прогоняя эту ватную тишину. Лишь спустя какое – то время я увидела, что внизу отчётливо появляются очертания. И это не от того, что мои глаза привыкли к кромешной тьме, а от того, что эта самая тьма рассеивалась. И еще я услышала еле различимый легкий плеск воды. И такое спокойствие, умиротворение нахлынуло на меня, захотелось как можно быстрее преодолеть все эти ступени, которые больше не казались ни страшными, ни пугающими. Найти то место, от куда раздавался этот плеск. Это было крайне важным! Я не смогла бы объяснить, но мне казалось, что именно там есть то, что ускользало от меня годы. Найти, надо всего лишь найти…