Текст книги "Я (не) в порядке"

– 11-

С того дня как Ника и Лиза воссоединили дружбу проходит месяц. За это время происходит немного нового, но, тем не менее, важного.

Во-первых, всех, кто был в той злосчастной беседе Королевой, в том числе и ее, – временно отстранили от занятий. По слухам, они вернутся только после осенних каникул, а пока что с ними занимается особый отдел по делам несовершеннолетних. Многие, как и сама Королева, совершили по отношению к другим детям неправильные вещи, потому заслуживают честного разбирательства и наказания.

Из-за отсутствия таких учеников в школе заметно меняется атмосфера, хоть этого и не ощущалось раньше. Воздух уже не кажется спертым или тяжелым, напротив, достаточно свежий, чтобы им дышать. В столовой нет никаких толкучек, на переменах отсутствуют едкие взгляды и колкости. Школьники радуются, гуляют и сидят на подоконниках, ни о чем не переживая. Все встает на места. Так, как и должно быть.

Во-вторых, не проходит и несколько дней после разбирательства с детьми, как кое-что происходит со старым историком…

***

Историк натягивает на доску старую карту с военными походами и берет указку, после чего, показывая направления атак, рассказывает подробности военных действий. Рассказывая все тонкости тех лет, учитель всего себя отдает на рассказ, почти не обращая внимания на ребят в классе. А закончив, старик садится за свой стол. Его коленки при этом громко хрустят, что вызывает у некоторых неприязнь.

– Итак! – протягивает скрипучий голос, – а теперь вспомним даты, которые мы учили в прошлом году. Первой начнет… Потемкина!

Девочка, не поднимая головы, тяжело встает из-за стола. Артем рядом заметно напрягается, выпрямившись на стуле, и отчего-то бросает взгляд назад, переставая рисовать что-то в тетрадке.

Ника называет все даты, о каких спрашивает учитель, ковыряя заусенец на большом пальце. Некоторые быстро вылетают из ее уст, другие приходится вспомнить, потому что тема была пройдена поверхностно из-за ненадобности. Тем не менее, все выходит верно. Не зря же она заранее учила все даты и повторяла их уже после пройденных тем, чтобы точно запомнить. Вечерами на это время всегда находилось, лишь бы только отец не находил причин для ее наказания.

– Неправильно! Три! – говорит историк и улыбается так едко и широко, будто только что смог обыграть профессионала нечестным способом.

Ника садится, а точнее падает на стул всем своим духом, уже подозревая, что ее ждет дома. Рассерженный отец. Он знает о ее тройках, постоянно проверяя дневник, и поэтому почти каждый раз ее ругает. А уроков истории в недели две, так что не успевает спина забыть боль прошлого раза, как ощущает новые. И из порочного круга не выбраться. Отец ей не верит, да и слушать не будет, считая, что это только ее проблемы. А историку плевать, что у нее все правильно. Из-за собственных убеждений, он делает то, что желает.

Только учитель заносит ручку над журналом, чтобы вывести цифру, как Сафронов громко заявляет:

– Почему неправильно? Ника назвала все верно.

Ника вспыхивает от жара, а историк останавливается и поднимает худое и сухое лицо.

– Нет, – говорит спокойно, но грубо, – Неверно.

Взгляд снова падает на лист, но Артем не дает ему закончить начатое.

– Тогда, в чем она ошиблась? Какие даты были неверные? – приподнимает подбородок и смотрит на учителя, не мигая.

Потемкина испуганно смотрит на парня.

«Что он делает? Ему же хуже будет!» – мелькает мысль в голове.

Раздраженно выдохнув, историк откладывает ручку и соединяет вместе руки, подняв взгляд на ученика.

– У нее в каждой дате ошибка! 1238 – 1240 завоевание Руси монголо-татарами! 1240, 15 июня Невская битва! 1566—1574 опричнина! Дальше говорить?

– Вообще-то, – Сафронов достает телефон и спустя мгновение читает, – завоевание Руси было с 1237 года по 1240. А не 38. Невская битва произошла 15 июля. А опричнина была с 1565 по 1573 годы. Или вы считаете, что википедия врет?

Лицо историка покрывается красными пятнами. Он резко встает из-за стола, глядя на парня, и грозно проговаривает, нарастая в тембре:

– Кто ты вообще такой, чтобы делать мне замечания? Я лучше знаю всю историю в отличие от тебя, и ты не смеешь меня упрекать! Если я сказал так, значит, так оно и есть! Вы здесь ученики, а я учитель и мое слово закон! Закрой свой рот и сиди молча!

Ника вздрагивает на стуле, как от укола. Сердце бешено колотится в груди. Она продолжает смотреть на соседа по парте. Тот, в отличие от нее, усмехается, но спор заканчивает.

– То-то же! – отрезает старик-историк, – а за то, что перечишь и пользуешься на уроке телефоном – два!

Слово «два» громким эхом заполняет напряженный кабинет.

После урока Ника встает из-за стола и спрашивает у парня, чтобы слышал только он:

– Зачем ты это сделал?

Тот спокойно отвечает вопросом на вопрос и закидывает в портфель вещи со стола:

– А что я сделал?

Девочка косо смотрит в сторону историка, боясь продолжать, но тот, к счастью, подымается и выходит из кабинета.

– Я про историю. Зачем ты вступился за меня? Он теперь от тебя не отстанет! Будет ставить двойки постоянно!

– Не переживай, – зеленый омут опасно вспыхивает, – он отстанет. Вот увидишь.

На его легкость в голосе, девочка хмурится.

«И почему он не понимает всей серьезности? Из-за меня, ему теперь будет хуже!»

Артем застегивает сумку, а листочек, оставшийся на столе, протягивает ей и подмигивает.

– Вот. Это тебе. Если не нравится, можешь выкинуть.

Он еще раз криво улыбается, после чего идет к Юре, и они выходят из кабинета вместе, что-то обсуждая. Девочка вздыхает и качает головой. Сердце в груди сжимается. Вдруг взгляд падает на лист в руках. Тень улыбки скользит по лицу. Снова черный котенок. В этот раз он радостно наблюдает за тем, как вокруг него летает маленькая птичка.

***

О том, что проделал Сафронов, девочка узнала только к следующему уроку истории. Учитель лишь раз бросил на нее взгляд полный ненависти, после чего остаток урока никак с ней не контактировал. После урока, Ника попросила Сафронова все рассказать и тот охотно с ней всем поделился:

– Когда историк вызвал тебя отвечать на вопросы, Юрка включил незаметно камеру и все заснял. И то, как ты верно ответила. И то, как историк поставил тебе да, и то, как он спорил со мной. А после урока Юра отправил видео директору, замазав все лица. Почти сразу Владислав Давыдович вызвал учителя к себе и пригрозил увольнением.

Услышав все это, Ника чуть не расплакалась в том самом коридоре на глазах у всех. К счастью, к ним вовремя подлетела Лиза. Но если слезы получилось остановить, то трепетное сердце стучало еще долго.

После всего, что Сафронов сделал, девочка пыталась ему как-то помочь. Хотя бы с учебой. Предлагала ему свои конспекты. Но Артем вежливо отказывался, говоря, что справится сам.

В-третьих, немало важным, является шаг Потемкиной к своим одноклассникам. В один из дней, после очередного приглашения Златы, девочка будто впервые открыла глаза и увидела своих одноклассников. Они сделали слишком много хорошего для нее и потому, чтобы хоть как-то отблагодарить их, она решилась сходить с ними в столовую, не смотря на страх большого скопления людей. И от этой малости Злата распищалась, а Карина ярко улыбнулась.

Теперь каждый школьный день Ника сидит за одним столом вместе с Кариной, Златой, Юрой, Кириллом, Лизой, Машей (одинокая одноклассница Весенней) и с… Артемом. Они весело смеются, рассказывают различные истории, обсуждают много нового, иногда играют в слова и частенько тырят друг у друга еду. Так, мало по малу, в темной душонке Потемкиной появляются новые яркие лучи, от которых ей хочется улыбаться.

В-четвертых, девочка узнает о том, что нового случилось у ее подруги, пока они были в ссоре. Лиза сама об этом рассказала в одну из перемен.

***

Они сидят на подоконнике, греют спины под лучами солнца, которое перестало прятаться за тучами и решило, наконец-таки, подарить свое тепло, прежде чем наступит зима.

Весенняя поправляет свои отросшие до лопаток прямые волосы белого крашеного цвета и набирает побольше воздуха в легкие, прежде чем начинает с улыбкой рассказывать свою историю. Как и всегда, подруга рассказывает все с чистым сердцем, как оно было.

– Этим летом я познакомилась с очень крутым… парнем! После того, как мы поссорились, родители отправили меня к тете в город, потому что я не покидала свою комнату и ничего не хотела делать. Тетя устроила меня на аттракционы (она у меня управляет парком «Солнечное»). Поставили меня на детский игровой лабиринт.

Поначалу, это было не интересно и очень скучно. Больше всего меня раздражали наглые дамы, которые хотели своих детей бесплатно пустить в лабиринт. Типо: «яжмать»! Но спустя неделю, наверное, я даже вошла в азарт и могла беспристрастно спорить с такими мамашами и они ко мне больше не подходили. А потом…

Потом пришел он!

Антон.

Он подошел ко мне, потому что его маленькая сестра Ариша очень хотела покататься поиграть в лабиринте. Пока она резвилась, мы с ним немного разговорились. А когда Ариша устала и вылезла, попросив мороженного, они ушли. Я думала, что больше их не увижу, но он вернулся на следующий день и стал захаживать ко мне каждый день. Ссылался на Аришу, но я то видела, что его сестренке с каждым днем было все скучней и скучней. Ей хотелось побывать на других аттракционах. Пришлось дать ему мой номер телефона, чтобы он больше не мучил сестренку и водил в другие интересные места. Чуть позже мы нашли друг друга в соцсетях, и так началось наше каждодневное переписывание.

А через месяц, когда у меня уже были последние рабочие дни, он пригласил меня погулять по ночному городу. Мы разговаривали, ели мороженое и держались за руки. Это было прекрасно! Как в подростковых «сопливых» романах. Я терпеть их не могу, но чувствовать это вживую… не передать словами! В тот день он признался мне в чувствах и предложил встречаться. Я согласилась, конечно же!

Через неделю после этого, Антон познакомился с моими родителями. Он им понравился! Они теперь считают его идеалом парней. А как иначе? Ему ведь только 18, а уже сам работает, квартиру свою оплачивает, учится, еще и девушку, то есть меня, балует.

***

Лиза светилась от счастья, пока рассказывала про Антона, а Ника с удовольствием ее слушала. Ей вдруг показалось, что все, что было раньше, и не было вовсе. Будто бы они всегда дружили и никогда не ссорились.

После этого Весенняя рассказала еще и о том, что стала ближе на шаг к своей мечте – стать кондитером. Ей кое-как удалось уговорить родителей, чтобы они записали ее на вечерние курсы повара-кондитера. И уже с первого сентября она стала посещать занятия три раза в неделю.

– Теперь дома всегда есть что-то сладкое к чаю! – хихикает Лиза, рассказывая, – а сколько интересного я уже узнала? Ух! Обещаю, что угощу тебя как-нибудь своими шедеврами. Вот только вырву тебя к себе в гости!

Но в гости родители пока не отпускают дочь из-за плохих оценок по истории. Хотя и были рады узнав, что их дочь примирилась с Лизой.

Что же про остальных?

Васнецов все так же подкалывает Цветаеву и спит с Кириллом на первых уроках. Сама Злата продолжает ходить во всем черном и закрытом, хоть и говорит, что у нее все хорошо. Часто срывается с места и бежит к Юре, чтобы ударить его по голове книжкой за глупости. Со стороны этого не видно, но по словам Карины, Злата сильно расстроена из-за ситуации с Федей. Хоть он и тянется к ней, но из-за собственных комплексов она его всякий раз отталкивает.

Смирнова и Чернов за этот месяц успевают сблизится и… поссорится. Сначала все идет как нельзя лучше: они разговаривают, переписываются, парень провожает ее после уроков. Один раз у них получается вместе погулять и посмотреть вместе фильм. И вдруг, ни с того ни с сего, Чернов уезжает в город на свидание. Узнав об этом от Златы, Смирнова удаляет номер парня и кидает его в чс, не желая больше с ним общаться.

Так же, за это время, Сафронов успевает получить кличку «Художник». Происходит это на уроке искусств. Учитель решает развлечься и придумывает ребятам задание: нарисовать новый год так, как они хотели бы его провести. И пусть до него еще далеко, главное, чтобы все помечтали!

***

Семен Семенович (сорокалетний мужчина с круглым животом, носом картошкой и всегда веселыми глазами) говорит так:

– Мечтайте о том, что вы хотите всем своим сердцем! А если вам кажется, что исполнение невозможно – знайте! Мечты любят чувствовать ваши желания. И чем сильнее вы об этом думаете, тем вероятнее, что это сбудется.

Ника достает из сумки альбом и медовые краски, а Артем весь комплект цветных карандашей сочных цветов. Каждый карандаш так остро заточен, что выражение: «Бойтесь художников», – приобретает новый смысл.

Прежде чем девочка вырывает лист из альбома, спрашивает у соседа:

– Вместе будем рисовать? Или отдельно?

– Давай вместе, – отвечает ей парень, улыбнувшись.

– Хорошо.

Ника отрывает лист, кладет на середину парты, а альбом убирает обратно в портфель.

– Давай, – запинается и смущенно придвигает листок к парню, – рисовать будешь ты? Я не очень дружу с такими вещами.

Взглянув в красное лицо девочки, Артем усмехается, показав ровные зубы.

– Конечно, – берет в руки карандаш, – итак. О чем ты мечтаешь?

– Не знаю. А ты?

– Я первый спросил.

Зеленый взгляд выжидающе смотрит на девочку и та не может его долго выдержать. Отвлекается на чистый лист, пока щеки совсем не раскраснелись.

Что же ей хочется?

– Если честно, – голос звучит тихо, – хочется… встретить новый год в кругу самых близких мне людей. Тех, кого люблю я, и кто любит меня. Чтобы в доме была украшенная елка, светили гирлянды, играли песни, на столе был праздничный ужин, а за окном сверкали фейерверки.

Артем наклоняет голову и привлекает внимание соседки на себя.

– Разве, у тебя никогда не было такого? – спрашивает осторожно, нахмурив брови.

– Ну, – протягивает девочка нехотя, – на самом деле нет. Родители… не любители шума и веселья. Все, что я видела, это фейерверки за окном.

– А Лиза? – брови парня опускаются ниже, – ни разу тебя к ней не отпускали в этот праздник?

Нет. Родители всегда считали, что новый год это семейный праздник. И Ника в гостях у подруги была бы лишней. Так что, как бы девочки не уговаривали их, они не соглашались ни при каких обстоятельствах. А крайний раз так разозлились, что все новогодние каникулы, Ника драила дом и получала наказания за каждую пропущенную пылинку.

– Не разрешали.

Глубокий многозначительный взгляд парня пробирается будто бы под кожу. Девочку накрывает волна мурашек, и чтобы отвлечься от них, она натягивает улыбку.

– А ты? О чем мечтаешь? – спрашивает с интересом.

На удивление, парень усмехается.

– Не поверишь, но то же самое. Мы с родителями давно не собирались вместе. Каждые праздники они в работе, так что… Нарисуем наш общий красивый новый год?

Живот наполняют маленькие бабочки, а к щекам приливает кровь. Потемкина смущается и быстро кивает. Сафронов приступает к рисованию.

Линии, выходящие из-под острого карандаша, с легкостью выводят картинку, похожую на запечатленный кадр. В самом центре, на вытянутом столе расставлено много вкусной еды: запеченная курица, печенье в виде елок и домиков с глазурью, бокалы с шампанским, разные салаты, бутерброды и прочее. По обе стороны от стола сидят люди. Почти все смотрят вперед, как на камеру. Одни держат бокалы, другие весело смеются. Позади них в углу стоит большущая и украшенная елка, а в окне, выходящем на заснеженный лес, замерший небесный фейерверк, похожий на цветок хризантемы. Все счастливы и радостны.

Ника смотрит на то, как парень рисует, подчеркивая каждую деталь, и не может оторвать глаз. Каринка настолько яркая и живая, пусть и без красок, что ей хочется проникнуть туда. Оказаться на одном из стульев и навсегда остаться в этом рисунке.

– Добавить что-нибудь еще? – спрашивает Сафронов, оторвав карандаш от листа.

Пару раз моргнув, девочка бодро кивает.

– Да! Здесь не хватает черного котенка.

Как же без котенка? Нике так понравился черный пушистик, что на этой счастливой картине ему обязательно нужно найти место. Пальцем она показывает на пустующие коленки девочки, что сидит справа в середине.

– Здесь! – улыбается, – пусть он смотрит на курицу и облизывается.

Артем коротко смеется. Что-то говорит себе под нос и все же рисует зверька. Котенок получается живым, особенно его большие голодные глаза.

Мимо них проходит Васнецов, чтобы взять карандаш у учителя, потому что его сломался. На обратном пути, он заглядывает в рисунок Ники и Артема и охает.

– Это кто нарисовал?! Ты – Артем?! Ну, ты и художник!

Вслед за Васнецовым, поднимаются другие. Каждый охает и поражается таланту их новенького одноклассника. В сторонке не остается и учитель.

Семен Семенович, заведя руки за спину, подходит к столу и вскидывает брови, сделав умное выражение лица.

– И правда, здорово! Сафронов?

– Да, – хмуро кивает парень.

Ему явно не нравиться всеобщее внимание. Он нервно стучит кончиком карандаша по столу и не смотрит ни на кого, уткнув взгляд в стол.

– Запомню! – между тем говорит Семен Семенович спокойно, – будешь мне на праздники плакаты рисовать. Договорились?

– Вообще-то, – мнется Артем, – я не…

Учитель его перебивает:

– Замечательно! Я обращусь к тебе, как только мне понадобится твоя помощь!

– Влип ты, художник, – смеется Юрка, покручивая в руках карандаш.

Только когда все расходятся, Сафронов признается Нике, пробурчав под нос:

– Рисование – это способ выражение для души. Но никак не вечное рабство в изображении плакатов! Еще с прошлой школы не любил, когда меня заставляли это делать. Я поэтому и не говорил никому о том, что рисую. Чтобы не было такого, как сейчас. Ох… Как же я не люблю, когда кто-то влезает в мое художественное пространство и смотрит.

– Мне… тоже лучше не смотреть, как ты рисуешь? – вдруг спрашивает девочка, ощутив тяжесть в груди.

Артем прекращает бурчать. Поднимает взгляд и смотрит на нее.

– Нет, – уголки его губ растягиваются в кривой улыбке, – тебе смотреть можно. Мне нравится, когда ты наблюдаешь, как я рисую.

Зардевшись и еле пряча улыбку, Ника берет стаканчик для воды и встает.

– Пойду, воду налью.

***

А еще… Сафронов стал сниться Нике.

Сначала, в ее снах меняется то, что вдали появляется яркая точка, как от далекого солнца. Добежать до него никак не получается. Тьма все равно затягивает девочку в свои мерзкие и слизкие лапы. Но крайний раз, когда уже было невозможно вдохнуть, что-то яркое, осветило тьму. Открыв глаза, девочка увидела Артема. Он держал ее в объятиях и улыбался самой прекрасной улыбкой.

– 12-

В воскресенье вечером, Ника моет посуду после готовки. Пока намыливает сковородку, с трудом терпит, как бы не сорваться с места и не пойти лечь спать. Ведь завтра понедельник. Школа. Одноклассники. Лиза.

Артем.

Девочка вдруг чуть не роняет из рук скользкую сковородку, когда дом сотрясается от громкого хлопка дверью.

Отец.

И он в плохом настроении.

Тело леденеет. Ника затихает и тщательней моет посуду. У нее еще есть шанс быстрей все сделать и спрятаться в своей комнате, пока мама отвлекает мужа.

Разговоры. Шаги. Кухня уменьшается до размера крошки. Дочь затаивает дыхание.

Входит отец.

Секунда и его крик грохочет на весь дом.

– Ты мне весь дом затопить решила? Плесень разводишь?!

В два шага, он оказывается рядом с дочерью. Хватает ее за волосы и откидывает на пол. Садится перед ней на корточки.

– Это что? – показывает пальцем в сторону.

Судорожно вдохнув, девочка прослеживает за направлением и видит у раковины на полу пару капель воды.

Грубая рука отца цепляется за ворот. С силой сжимает. Он встряхивает дочку, как тряпичную куклу и кричит:

– Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не брызгала воду? Наказать тебя еще раз?!

Девочка дрожит и молчит.

Тут тиран рывком отрывает ее от пола. Что-то кричит на весь, но Ника думает только о том, что завтра будет понедельник. С закрытыми глазами, представляет перед собой лицо Артема. Его улыбку, смех, тепло…

Резкая боль пронзает голову. Мир на мгновение погружается в тишину. Девочка хватается за голову и понимает, что уже лежит на полу. Как она там оказалась? Что случилось? Ничего не помнит.

– Ты сама во всем виновата! – срывается привычная фраза с уст отца, – ты и только ты! Если бы ты была аккуратней, то не получила бы наказания! Быстро встала, пошла умылась и в комнату! Ты наказана! Никакой еды тебе ни сейчас, ни завтра! И знай! Ты виновата в этом! Пошла вон!

Последние слова звучат так остро, что девочка быстро соскакивает. В голову бьет, к горлу подступает тошнота. Взгляд приковывается к матери в проеме. Женщина не смотрит на нее. Проходит мимо. К своему мужу. Успокаивает его.

Предательские слезы рвутся изнутри. Ника сглатывает липкий ком и выходит из кухни, держась за стенку. Пол перед глазами идет ходуном, объекты расходятся надвое.

Кое-как, она доходит до ванной. Там, уперевшись о раковину, поднимает взгляд на свое отражение.

Вид ее ужасен.

И без того бледная кожа – белее снега. И по правой стороне, вдоль скулы вниз тянется алая тропинка. На подбородке застывает капля крови.

Дрожащей рукой, девочка убирает волосы и видит у корней волос на лбу длинная открытая рана.

Разглядывая свой ужасный вид, Потемкина представляет, как жалко выглядит со стороны. Внезапно, она представляет перед собой Лизу, одноклассников и… Артема. Как бы они отреагировали? Испугались? Посмеялись? Сказали бы, что это она виновата в том, что не может мыть посуду, не обмочив при этом пол? Или же… спасли бы ее?

Новый приступ тошноты подкатывает опасно к горлу и Ника резко опускает голову вниз, зажмурившись, чтобы подавить противное желание.

Когда ей становится чуточку легче, она умывается, промывает рану, проходит по ней перекисью, заклеивает пластырем и уходит к себе, дабы поскорее лечь спать и забыться.

Проходя мимо кухни, до нее доносится смех. Родители сидят за столом и уже смеются. Тихо выдохнув и опустив голову, девочка проходит дальше. В свою темную комнатку.

Там Ника переодевается в ночную одежду и ложится спать, надеясь, что боли вскоре пройдут, а сон впитает в себя все плохое. Завтра все станет намного лучше.

***

Поправляя волосы на лбу, так чтобы не было видно лейкопластыря на лбу, Потемкина входит в кабинет и первым делом смотрит на свой стол. За ним, облитый солнечными лучами солнца, в пол оборота сидит Сафронов и переговаривается с Юрой. Солнечные зайчики играют в его небрежно уложенных волосах, а на лице сияет улыбка. Парень замечает ее. Коротко машет рукой и его улыбке растягивается шире.

Девочка, оказывается, замерев на месте, оживает и идет к нему. Легкие впитывают запахи класса, и вместе с ними по всему телу разливается приятное спокойствие. Артем здесь, а значит – ничего страшного не произойдёт. В последнее время, только его присутствие рядом, помогает не бояться и расслабиться. Это, конечно плохо. Ей нельзя привыкать к нему, но что поделать, когда сердце этого желает? Думать о плохом, она решает когда-нибудь потом.

– Привет, – зеленые глаза наблюдают за ней с интересом, пока она подходит и снимает сумку.

– Привет.

Ника не прячет радостной улыбки и садится на стул. Достает вещи, кладет их на край и берет тетрадь, чтобы проверить домашнюю работу. Артем подпирает голову рукой и продолжает смотреть на нее. Когда девочка смотрит на него, то видит беспокойство.

– Что-то не так? – сердце ёкает.

– У тебя все хорошо? – игнорирует тот вопрос, – выглядишь неважно.

Опешив, девочка кивает и сразу опускает голову вниз. Поправляет волосы, чтобы спрятать лоб.

– Да, – говорит тихо, – все в порядке. Просто… плохо спала ночью.

Конечно же, Артем заметил, что она бледнее, чем обычно. Губы светлые, с еле видимым розовым оттенком, а под глазами синяки от недосыпа. Хорошо, хоть волосы скрывают большую часть лица и от того, она не выглядит как мертвец. Эта ночь для нее была кошмаром. Из-за боли было тяжело уснуть. Ее то вырывало из реальности, то выбрасывало обратно, как во время шторма. Сейчас все тело разбито и ей очень хочется спать.

Потемкина резко выдыхает и проверяет домашнее задание на наличие ошибок, только бы отвлечься от проницательного внимания Сафронова.

Вдруг телефон Артема вибрирует в звонке. Парень смотрит в экран, тяжело вздыхает и встает. На пути к выходу, принимает вызов. Но что он говорит, уже не слышно. Возвращается, только через пару минут, вместе со звонком. Резкий звук, окативший школу, как стрела, пронзает голову. Потемкина кривится.

В кабинет входит учитель и громко стучит дверью. Все встают. Ника, совладав с головной болью, торопливо поднимается вслед за всеми. Неожиданно, класс перед глазами плывет, а желудок скручивается в неприятный узел. Подступает прежняя тошнота. Тут, как на зло, Кирилл и Юра начинают спорить с учителем, не желая вставать. Из-за этого, девочке становится хуже. Ноги превращаются в желе. Она хватается за край стола.

Голоса в кабинете становятся громче, пол жиже и все вокруг постепенно затягивается тьмой. Девочка со страхом понимает, что сейчас упадет, потому что больше не может стоять на ногах. И в самый последний момент, она поднимает голову на Сафронова. Шепчет его имя, чтобы он помог ей. Но не успевает парень повернуть голову в ее сторону, как она падает на пол, скинув за собой вещи.

Все становится чем-то далеким и приглушенным. Будто Ника под водой. И сквозь эту толщу пробивается один лишь голос Артема:

– Ника! Ника, ты слышишь меня?

Ей, правда, хочется кивнуть ему. Взять себя в руки и встать. Но… тепло, взявшееся из ниоткуда, шепчет: «Расслабься» – и ему трудно сопротивляться.

Внезапный рывок, будто ее отрывают от пола, и все окончательно погружается в черноту.

Спустя короткое мгновение резкий и неприятный запах обволакивает Потемкину и выдергивает из тьмы. Ника чихает и открывает глаза, часто моргая.

– Очнулась, – говорит высокий женский голос, – вот и хорошо.

Туман перед глазами постепенно рассеивается. Ника медленно моргает и видит, что находится в каком-то белом небольшом помещении. Рядом с ней сидит женщина в белом халате. Ее крашенные в рыжий волосы, выглядывают из-под белой медицинской шапки. В руках она держит открытый пузырек. От него и исходит неприятный запах.

Женщина молча встает и идет к своему столу, позволяя Потемкиной постепенно прийти в себя. И когда у девочки это удается, она вдруг все вспоминает. Как ей было плохо, как учитель ругал Юру и Кирилла, как она звала Артема и отключилась.

От нахлынувшего потока, Ника резко садится на кушетке, пока перед глазами красными буквами пульсирует страшное слово «Больница». От резкого подрыва, в голову с силой бьет, и она зажмуривается, ойкнув.

Откуда-то справа появляются теплые руки. Они обвивают ее за плечи и с легким напором заставляют лечь обратно. Только когда боль стихает, а глаза медленно открываются, она видит рядом Артема.

– От резких движений тебе будет только хуже. Лучше полежи немного, – в глазах парня отражается беспокойство, а зеленая радужка отчего-то тусклая.

Возвращается медсестра с коробочкой в руках. Ее она достала из длинного шкафчика у окна с закрытыми жалюзями. Внутри лежит бинт, лейкопластырь, какие-то мази и таблетки.

– Ты помнишь что случилось? – спрашивает она, садясь на стул рядом, и ставят коробочку на край кровати.

– Я… – девочка смотрит на руки женщины, пока она распечатывает упаковку с ватой, – …упала. На уроке. После звонка.

– Верно. Ты потеряла сознание, а молодой человек рядом, принес тебя на руках. У тебя небольшое сотрясение из-за раны на лбу. Но упала ты из-за обезвоживания организма.

Теперь понятно, что это было.

Голодный обморок.

Потемкина тихо усмехается.

Давно этого не было. Крайний раз случился года четыре назад, когда из-за наказания, ей не разрешалось, есть три дня. В столовой у нее удавалось попить чая с булочкой, но этого было мало. Потому-то она и потеряла сознание на пороге своего дома. Самое ужасное, что это видела не только мама, но и Лиза. Тогда был день пятницы и подруги шли отпроситься, чтобы вместе провести время на выходных.

Испуганное лицо Весенней девочка никогда не забывала и с того времени старалась есть побольше. Особенно в столовой, если ей дома устраивали очередные бойкоты в еде. Приходилось, конечно, брать деньги из своих заначек, но что поделать? Нужно было чем-то жертвовать, чтобы не пугать больше подружку. И не давать повода для лишних вопросов.

Медсестра аккуратно убирает с ее лба старый лейкопластырь и промачивает рану какой-то щиплющей жидкостью, заранее предупредив о боли. После этого, она выкидывает ватку в мусорку и спрашивает:

– Когда ты ела крайний раз?

«Ела как?» – хочется спросить девочке, – «Полноценно? Или чай без всего тоже считается?»

Хорошо поесть ей удалось только в пятницу вместе с одноклассниками. На выходных же ей перепала одна тарелка супа, потому что тиран был в хорошем настроении. Да. И такое бывает. Он купил что-то в магазине и ел это с женой, а дочь отправлял в комнату, наказывая этим за все прошлые тройки по истории.

Ника не знает, что ответить и пожимает плечами.

– Не помню.

Медсестра качает головой, берет следующую ватку и пропитывает ее каплей йода.

– Анорексия до добра не доведет, – говорит она со всей строгостью в голосе и принимается обрабатывать края раны, – многие считают, что анорексия даст им прекрасное тело. Другие пользуются им как романтическим способом убить себя. Только они не понимают, что это болезнь. Она приносит несчастья и страдания, лишая радости жизни. Смерть от нее – одно мучение.

Потемкина стыдливо смотрит на свои руки. Пусть к ней это не относится, но она винит себя за то, что вообще допустила такую ситуацию. Это глупый шаг с ее стороны.

Все время, пока ей обрабатывают рану на лбу, она не смотрит на Артема. Потому что боится его реакции и того, что он обо всем может догадаться, только взглянув ей в глаза. В этот раз он опасно близко стоит к ее тайне. Это пугает до дрожи.

Когда медсестра отпускает их, то дает в маленьком пластиковом стаканчике пару таблеток. Одна от головной боли, а другая для желудка. Сафронов приобнимает Нику за талию и ведет в сторону столовой, чтобы она выпила таблетку.

В школе непривычно тихо.

– Сейчас все еще идет урок? – спрашивает девочка шепотом и парень кивает.

– Да, – голос его сух.

Ника считает, что его плохое настроение из-за нее и потому высвобождается из его объятий. Пусть ей этого и не хочется, но так надо.

«Хватит причинять ему одни проблемы» – думает про себя и обнимает себя, от внезапного холода. Она проговаривает, сжав плечи сильней:

– Тебе стоит пойти в класс. Я выпью таблетку и приду.