Текст книги "Во власти наслаждения"

Глава 12

Прошло минут двадцать, и Шарлотта открыла глаза. Головная боль прошла, и ей было тепло и уютно. Куда-то исчезло и ее раздражение. «Я была пьяна», – подумала она, приподнимаясь и чувствуя, как у нее слегка кружится голова. Алекс крепко спал. Хорошо хоть он не спал с открытым ртом.

Вдруг он открыл глаза и взглянул на нее. Его взгляд светился улыбкой. Он молча привлек ее к себе.

– Спать рядышком, – произнес наконец Алекс с притворным отвращением, – словно чета стариков на скамеечке, пригревшихся на солнышке.

– Хотите чаю? – улыбнулась Шарлотта. – Конечно, только для того, чтобы вы не уснули снова.

Алекс ненавидел чай.

– Питье для болонок, – ответил он. – Как раз то, что нужно такому старому шутнику, как я.

– Вы предпочитаете шерри? Или что-нибудь покрепче? Подозреваю, – строго заметила Шарлотта, – что ваш специальный напиток опьянил меня. Поэтому, чтобы исправить положение, я выпью чаю.

Она подошла к двери и распахнула ее. При взгляде на Шарлотту у Сесила вытянулось лицо: она выглядела безупречно и казалась совершенно спокойной – хозяйка не занималась в этой комнате ничем неподобающим.

Он отправился за чайными принадлежностями.

Шарлотта обернулась. Алекс непринужденно растянулся на безобразном китайском диване, купленном ее матерью, когда мода на все восточное достигла своего пика. Подлокотниками служили лежащие львы с выпученными глазами. Но Алекс… он так красив, с тайным вздохом подумала Шарлотта. На нем был великолепного покроя серый сюртук, резко контрастировавший с его мужественностью. Решительность Шарлотты таяла. Алекс поднял на нее глаза и заявил:

– Нам надо поговорить.

Шарлотта кивнула и села с ним рядом.

– Почему вы не хотите выйти за меня замуж? – спросил наконец Александр.

Вздрогнув, она повернулась к нему. Он был так красив и почти спокоен, Шарлотта снова заколебалась. Но нет! Она напомнила себе причины: ему нужна только гувернантка, и он забыл об их встрече три года назад. Это означало, что стоит ей отвернуться, как он начнет преследовать девиц.

– А я не могу просто отказаться?

– Нет, – решительно заявил Александр. – Нет, после того, как вы меня так поцеловали.

Они немного помолчали.

– Попробую догадаться, – смягчился Алекс. – До вас дошли слухи о моей неспособности, и…

Шарлотта энергично затрясла головой, уставившись в диванную подушку.

– Вы ничего не слышали, или дело не в этом?

– Я не… то есть мама говорила, но я знала… – Она прикусила губу. Она подозревала, что ее лицо уже сделалось пунцовым.

Алекс засмеялся.

– Вы знали, – сказал он. – Вы – необыкновенная. – Он медленно провел пальцем по ее шее.

– Не надо!

Словно обжегшись, он отдернул руку. Они снова помолчали. Затем он потребовал:

– Я жду, Шарлотта!

Шарлотта посмотрела ему в глаза, умоляя понять ее.

– Я знаю, что такое светские браки, – почти шепотом начала она. – Я не хочу такого. Я… – Она остановилась, услышав короткий стук в дверь, оповещающий о прибытии подноса с чаем. Его внес сам Кэмпион, с сочувственной улыбкой накрывший маленький столик.

– Еще я принес легкий завтрак, леди Шарлотта. Герцог и герцогиня просили передать их сожаление, милорд, но они не могли отклонить приглашение. Их светлости все же выражают надежду, что вы с ними отобедаете. Если вам понадобится что-либо еще, вы можете вызвать меня, позвонив, потому что мы переместили лакеев. – Не переставая кланяться, Кэмпион вышел из комнаты.

«Очень мудро со стороны герцога», – подумал Алекс, сразу же узнавший почерк Марселя в организации этого непозволительного свидания, предоставленного им с Шарлоттой.

Шарлотта занялась чаем, пытаясь найти подходящие слова.

– Вы меня любите? – напрямик спросила она.

– Люблю ли я вас? – изумился Алекс.

Его первым порывом было сказать: «Да, конечно» – и поцеловать ее. Но он напомнил себе, что не хочет, чтобы его новый брак походил на предыдущий. Не надо начинать его со лжи.

– Нет, – честно ответил он.

Шарлотта застыла.

– А вы, Шарлотта, меня любите?

Шарлотта открыла рот, но Александр продолжал:

– Понимаете, я не думаю, что любовь – это то, о чем пишут писатели. Все эти слова вроде «тот не любил, кто не любил с первого взгляда» придуманы поэтами, а не реальными людьми. Я думал, что полюбил свою первую жену в ту самую минуту, как увидел ее, – медленно говорил он. – Она была так похожа на девушку, которую я встретил раньше – здесь, в Англии. Она была на вид так невинна, так красива… как девушка, воспитанная в монастыре. И я сказал ей, что люблю ее, а она сказала мне, что любит меня, и через две недели мы поженились, к великой радости ее семьи. Но знаете ли, почему они так радовались?

Шарлотта покачала головой.

– Потому что никто в Риме не женился бы на ней.

У Шарлотты был такой растерянный вид, что Алекс улыбнулся кривой насмешливой улыбкой.

– Видите ли, она спала с большинством римских джентльменов, танцевавших на нашей свадьбе.

Глаза Шарлотты широко раскрылись. Алекс пожал плечами:

– Тем хуже для меня.

– Мне очень жаль, – неуверенно заметила Шарлотта.

– В течение следующего года я много думал о любви с первого взгляда. Наша совместная жизнь стала адом. Она не любила меня, и где-то через неделю я понял, что тоже не люблю ее. Любовь, полагаю, основана на верности, а верность появляется со временем. Понимаете, что я хочу сказать?

Шарлотта кивнула. Ей было очень трудно соединить все вместе – страстные черные глаза Алекса, разговор о неверности его жены и не покидавшую ее мысль, что сам Алекс будет ей изменять, как только они поженятся.

– Вы верите, – почти прошептала она, – что верность – это… когда не бываешь с другими после свадьбы?

Александр удержался, чтобы не рассмеяться. Значит, Шарлотта имела в виду измены, когда говорила о светских браках! Возможно, ее отец посматривал на сторону.

– Я полагаю, что только верность мужчины и женщины – основа брака, – убежденно сказал он. Взяв ее руку, он начал медленно и нежно гладить ее ладонь. – Я бы никогда не променял тебя на другую. – Он прижал ее руку к губам. – Честно говоря, у меня не осталось бы сил еще для кого-то. – Алекс наклонился, почти касаясь ее щеки.

Шарлотта снова отодвинулась.

– Вы говорили, что ищете няню, – неуверенно сказала она.

Почему все ее причины сейчас казались такими глупыми? Она чувствовала себя идиоткой.

В ответ Алекс притянул ее к себе и сильной рукой приподнял ей подбородок.

– Ты думаешь, я стал бы делать это с прислугой?

«Какой странный хриплый голос у него», – подумала Шарлотта. Она сглотнула и потрясла головой словно загипнотизированный кролик.

– Или это? – Он наклонился и прикоснулся к ее губам. Его губы ласкали медленно, соблазняюще, будто прося о чем-то…

По телу Шарлотты пробежала дрожь.

– Ты еще что-то хотела сказать, Шарлотта? – прерывающимся голосом спросил Алекс.

– А ты уверен, что не помнишь, что встречал меня раньше? – выдохнула она, прежде чем последняя разумная мысль исчезла из ее головы.

Александр слегка отстранился и посмотрел на нее.

– Милая, я никогда раньше тебя не встречал. – Он снова овладел ее губами. – Как бы я мог забыть такой нежный лоб? Или твои брови? – Он поцелуями отделял фразы одну от другой. – Или, – его голос стал мягким как бархат, – твои ресницы? Они такие черные на фоне твоих щек. Или твой упрямый носик?

В отчаянии Шарлотта отпрянула.

– Ты абсолютно уверен?

Алекс наконец осознал, что этот вопрос действительно для нее важен. Он заглянул ей в глаза.

– Я совершенно уверен, – подтвердил он. – Я бы никогда не смог забыть тебя. Как только я увидел тебя на балу, я понял…

Он замолчал, но Шарлотта догадалась: он понял, что хочет обладать ею. Он не помнил, что он уже ею обладал. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Алекс нежно смахнул ее.

– Какое это имеет значение, Шарлотта? В самом деле, разве наша первая встреча не принадлежит тому мифу о любви с первого взгляда? Почему бы не притвориться, что до этого бала мы не встречались, и к черту прошлое!

«О Боже!» – в отчаянии подумала Шарлотта. И еще одна слеза скатилась по ее щеке. Алекс нахмурился. Что такое? Почему ей так важно, когда он ее встретил? Он снова попытался вспомнить… хотя знал, что это бесполезно. До Италии он едва ли побывал на семи-восьми светских вечерах. А Шарлотта вообще не выезжала в свет до его отъезда в Италию. Он смотрел на нее, и, хотя она плакала, одного ее взгляда было достаточно, чтобы страсть взыграла в нем.

Шарлотта сделала попытку взять себя в руки. «Рассуждай разумно!» – приказала она себе. – Не будь мокрой курицей! Он забыл тебя. Вероятно, он забыл о случае на маскараде, потому что считал «ту девушку» проституткой, а это не то же самое, что спать с благородной леди. Но сейчас он говорит, что не будет бегать за девицами в садах. Он обещает!» А именно измены она и боялась. Она слабо улыбнулась, чем облегчила сердце Алекса.

– Прости, что я такая дурочка, – сказала она. – Я никогда не плачу!

– Ага, – сказал Алекс. – Видишь, я принимаю правильное решение. Ты будешь хорошей матерью для Пиппы, потому что это единственное, что ты умеешь делать хорошо.

Шарлотта улыбнулась.

– Но, Шарлотта, – серьезным тоном продолжал Алекс, – нам нужно в этом разобраться. Дело в том, дорогая, что ты, без сомнения, встретила моего брата Патрика. Мой отец всегда говорил, что мы похожи, как пара дуэльных пистолетов. – И в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: – Они все черные, с серебряной отделкой.

Она снова улыбнулась. «Второй раз», – отметил Алекс.

– Наша няня не могла нас различить. Она ужасно обижалась, когда мы подшучивали над ней, что мы проделывали еще несколько лет назад. Если бы Патрик был здесь, в Англии, мы бы разобрались в этой путанице. А поскольку его нет, нам надо просто забыть об этом.

Шарлотта молча кивнула. Конечно, он абсолютно не прав. Она бы никогда, никогда не перепутала милую ямочку на щеке Алекса с чьей-либо еще. Или широкий разворот его плеч. Или надменно поднятые брови. Это были не просто черты лица. У нее был глаз художника – она видела не только лица, но одновременно и манеру себя держать. Может быть, потом, когда они поженятся, ей будет проще говорить о таких интимных вещах. И тогда она сможет рассказать ему, и он, возможно, даже посмеется над этим.

Алекс почувствовал, что она расслабилась. Он обнял ее и гладил ее мягкие локоны.

– Так ты выйдешь за меня? – прошептал он, прижимаясь губами к ее шее. – Потому что, думаю, я легко смогу полюбить тебя… и, возможно, ты меня полюбишь… и я смогу смотреть, как ты пишешь картины, и, может быть, у нас даже будет еще один ребенок – как Пиппа, только у него будет твой красивый ротик.

Шарлотта кивнула, прижавшись к его плечу. Алекс оттолкнул ее, его глаза смеялись.

– Ты что-то сказала?

– Да. Да, да, я выйду за тебя.

– А-а-а! – воскликнул Алекс, снова заключая ее в объятия. – Теперь ты – моя невеста. Знаешь, что это значит?

Шарлотта вздрогнула. Он собирается что-то сделать сейчас? Здесь, в китайской гостиной ее матери? Его губы опускались по ее шее все ниже, от чего у нее перехватывало дыхание. Тем временем его руки скользили по ее спине, заставляя тело непроизвольно прижиматься к нему. Они неловко столкнулись коленями, и Шарлотта хихикнула. Алекс с притворным гневом посмотрел на нее:

– Я заявляю тебе прямо сейчас, что хорошая жена никогда не смеется над своим мужем!

Шарлотта чувствовала легкость, и голова ее кружилась от счастья, его смеющиеся глаза придавали ей смелости. Она медленно провела изящными ладонями вниз по его крепкой смуглой шее и ниже – к мускулистой груди, точно так же, как делала это во время фейерверка.

– Мне нравится все, чему ты уже научил меня, – заметила она игриво.

– О, в самом деле, миледи? – прошептал в ответ Алекс. Его глаза вызывающе заблестели. – И как далеко ты зайдешь?

Шарлотта отдернула руки, засмеявшись от смущения.

– Теперь моя очередь! – заявил Алекс.

Он взял ее лицо в свои большие смуглые ладони. Они были так велики, что закрыли ей все лицо. И казались почему-то жесткими. Шарлотта, чуть повернув голову, поцеловала край его ладони.

– Мешать мне – нечестно! – строго заметил жених.

Он осторожно провел пальцем по ее лицу и остановился у губ. Обвел нижнюю пухлую губу. Внезапно Шарлотта открыла рот, и ее мелкие зубки вонзились в его палец. Алекс усмехнулся. Но его усмешка исчезла, когда до кончика пальца дотронулся теплый язык Шарлотты.

– Ты сладкий как мед, – сказала она, глядя на него с удивлением.

Алекс улыбнулся и, быстро убрав палец, наклонился. У нее перехватило дыхание. Их языки встретились, но теперь Алекс целовал ее по-другому. Настойчиво, требовательно, заставляя ее подчиниться неистовому ритму. Шарлотта беспомощно прижалась к его груди, откинув назад голову и чувствуя себя целиком во власти Алекса. Ее сердце билось, как у пойманной птицы, и она невольно закрыла глаза… пока он не оторвался от ее рта. Она широко раскрыла глаза. Он снова улыбнулся ей:

– Так на чем я остановился? – пробормотал Алекс.

Он снова положил ладони на ее лицо и медленно провел ими по ее упрямому подбородку и шее. Шарлотта ощущала, как где-то внутри у нее что-то вспыхнуло. Она смотрела в его черные глаза так, словно кроме них на свете больше ничего не существовало. Пальцы Алекса скользили по ее ключицам и дальше, дальше по гладкой, гладкой коже ее груди. Они добрались до кружевной оборки, окаймлявшей лиф ее утреннего платья. Скользнули внутрь. Шарлотта не знала, что и подумать. Больше всего ей хотелось, чтобы он взял в руки ее груди, но его пальцы двигались вдоль оборки. Они добрались до подмышек, и Шарлотта замерла. Она ужасно боялась щекотки, но его ласки почему-то не щекотали ее… Напряжение внутри все усиливалось.

Руки Алекса коснулись ее тела под платьем и, скользнув вдруг под легкую ткань лифа, дотронулись до ее соска. Шарлотта вздрогнула. Он дотронулся до другого. Шарлотта вздохнула и от возбуждения облизала губы. Алекс чуть не застонал – он не был уверен, как долго сможет продолжать эту игру: в паху жгло огнем, и единственное, о чем он был в состоянии думать, – так это как прижать Шарлотту к подлокотнику дивана и… И – что?

Ему нужна была невеста-девственница. Он взглянул на Шарлотту. Она лежала на диване, откинув голову, приоткрыв влажные губы, в то время как он ритмично поглаживал ее маленькие возбужденные соски. Она принадлежала ему. В этом он был убежден больше, чем в чем-либо другом. Но он не хотел брать ее сейчас, в доме ее родителей. Он хотел произнести обеты, которые что-то значили, и затем только овладеть ею под сенью этих клятв.

– Нет, – прошептал он. И снова наклонился к ней. – Нет, – повторил он, обжигая ее своим жарким дыханием, и, оттянув легкую белую ткань, взял в рот ее розовый сосок.

Шарлотта непроизвольно выгнулась и застонала. Алекс гладил другую грудь – теперь уже грубо, а зубами слегка покусывал сосок. Шарлотта словно таяла, не чувствуя, как жжение внутри сменилось ощущением влажности и боли – явного желания.

– Алекс, – с трудом выдохнула она.

Но Алекс на мгновение потерял контроль над собой. Грудь Шарлотты была так нежна, так совершенна: удивительно тяжелая для такого хрупкого тела и в то же время не слишком большая – как раз по его руке. Он уже стянул лиф, освободив грудь, и маленькие рукава сползли почти до локтей. Ее груди – шелковисто-белые, с нежно-розовыми кругами вокруг сосков… А ее соски! Ярко-алые, припухшие, дразнящие. Алекс глубоко вздохнул. Она опьяняла его. Еще никогда в жизни им не владело такое возбуждение. Боже, он был близок к тому, чтобы овладеть своей невестой на этом неудобном бугристом китайском диване!

– Нет, – хрипло произнес он.

Он оторвался от груди Шарлотты, но его руки продолжали ласкать ее. Она открыла глаза, затуманенные желанием, и посмотрела на него. Алекс ответил восторженным взглядом. В ней было все, что он хотел: нежность, ум, невинность и чувственность. Она казалась такой чистой и в то же время была страстной, даже сейчас, когда он смотрел на нее. Она притянула его к себе.

Он нежно прикоснулся к ее губам, но она, словно вспомнив, как следует целоваться, встретила его влажным призывным поцелуем. И Алекс не устоял: он яростно приник к ее рту, и эротическая сила его порыва окончательно покорила уже сдавшуюся жертву. Шарлотта, застонав, потянулась грудью к его мощному телу. Алекс прижал ее к груди. Разум его снова помутился; его язык грубо врывался в ее рот, а рука обольщающе гладила ее бедро выше чулка, отбрасывая в сторону платье. Потребность осязать ее тело делала его грубым. От возбуждения Шарлотта почти рыдала. Она ощущала между ног что-то пульсирующее, обжигающее горячей влагой. Его пальцы добрались до края панталон, но не остановились, а двинулись внутрь.

– Алекс, – вся дрожа, прошептала Шарлотта. – Я не знаю…

– Все хорошо, дорогая, – глухим голосом ответил Алекс.

Его пальцы оказались уже между ее бедер, и Шарлотта почти не владела собой. Она бессознательно с силой сжала его плечо:

– Нет!

Но его пальцы медленно проникали в ее горячую влажную теплоту. Оглушающие порывы желания распространились по всему ее телу, ногам, животу.

– Нет… – произнесла она неуверенно.

Алекс ласкал ее грудь, прижимаясь к губам, чтобы заглушить ее умоляющие стоны. Единственное, что оставалось ему, – это сбросить панталоны и войти в нее. Только одно его останавливало… Это он сам. Шарлотта уже не владела собой: она тяжело и неровно дышала, изнывая от желания.

– Алекс! – закричала она. – Алекс!

Александр всей душой надеялся, что в холле никого нет. Шарлотта содрогнулась, и тело ее будто разорвалось на сотни разлетающихся сверкающих осколочков. Она покрылась каплями пота.

В китайской гостиной наступила тишина. Алекс смотрел в потолок и благодарил небо за свою выдержку. Начиная со времен своей юности он еще никогда не был так близок к беде. Шарлотта, без сомнения, будет страшно смущена, когда поймет, что произошло. Ему же необходимо держать себя в руках. Наконец он оглянулся. Шарлотта сидела, откинувшись на спинку дивана, но не со смущенным, а с озадаченным видом. Александр наклонился и погладил ее по лицу.

– Что это было? – спросила она.

– Что? – переспросил Алекс, не поняв ее вопроса.

– Что со мной произошло? – Она смотрела ему в лицо, высоко подняв тонкие брови.

Алекс не смог удержаться и улыбнулся.

– У тебя было то, что во Франции называют la petite mort – маленькая смерть.

Шарлотта задумалась.

– Это произойдет опять?

Алекс чуть не расхохотался.

– Я обещаю, – сказал он. – Обещаю.

Шарлотта немного подумала об этом, подтягивая рукава своего утреннего платья и приводя в порядок юбку. Затем она протянула руку и взяла с принесенного Кэмпионом подноса сандвич с огурцом.

Александр старался думать о скачках. Конские бега наводили на него такую скуку, что одна лишь мысль о них могла остудить его любовный пыл. Его охватывало изумление: его суженая только что испытала нечто такое, чего многие женщины не испытывали никогда, и теперь хладнокровно ела сандвич. Он прищурил глаза и внимательно на нее посмотрел. У Шарлотты дрожали руки. И даже, как он заметил, по щеке катилась слеза.

Алекс вздохнул. Неудобная выпуклость в его панталонах исчезла. Он взял себе сандвич с огурцом и опустился на диван рядом со своей невестой.

– На самом деле, – задумчиво произнес он, – это не просто произойдет опять: в следующий раз будет намного лучше. Потому что в этот раз я доставил наслаждение тебе, а в следующий – мы доставим наслаждение друг другу.

Шарлотта удивилась. О нем она совсем и не думала.

– А так бывает?

– О нет. Если ты всего лишь дотронешься до меня, я взорвусь, – весело ответил Алекс. – Видишь ли, – продолжал он вкрадчивым голосом, – мое тело требует, чтобы я на тебя набросился и обесчестил, как это принято называть, и только мое великое благородное самообладание и чувство чести удерживают меня и заставляют жевать этот черствый сандвич. – Он положил сандвич на поднос и, нахмурившись, выбрал другой. – Что мне следует сделать, так это поцеловать тебя в карете, а затем явиться в клуб в этих проклятых узких панталонах. И это будет ответом на все слухи о моей «недееспособности»!

Шарлотта взглянула на него из-под опущенных ресниц. Он прищурил глаза и ответил ей явно соблазняющим… и насмешливым взглядом. Вдруг Шарлотта хихикнула. Она находила это смешным, но не в том смысле, как думал Алекс. Он не хотел «обесчестить» ее на китайском диване ее матери, но ведь он уже обесчестил ее раньше.

Она тронула его за рукав, все еще чувствуя себя немного виноватой.

– Спасибо, – сказала она.

Алекс этого явно не ожидал и выглядел изумленным.

– Что случилось? – спросила она.

– Только одна женщина однажды поблагодарила меня… – Он замолчал и принялся за сандвич.

– У тебя было много любовниц?

– Сотни… тысячи… – Он взмахнул сандвичем.

Шарлотта изобразила на своем лице неодобрение. Он наклонился и заглянул ей в глаза:

– Джентльмен никогда не обсуждает свои победы. Но поскольку ты будешь моей последней победой, я могу признаться, что не помню, был ли я когда-нибудь возбужден так, как сегодня. За всю свою жизнь и со всеми этими тысячами женщин.

Шарлотта покраснела.

– Мы остановились, – продолжал Алекс, – потому, что я хочу заниматься с тобой любовью час, два часа, на удобной постели… – Его глаза весело заблестели. – И я хочу, чтобы мы поженились. Ты будешь носить мое кольцо и принадлежать только мне одному и никому больше. И я хочу, чтобы твой первый опыт стал началом длинной вереницы ночей и дней.

– Дней? – повторила удивленная Шарлотта.

– Дней, – подтвердил он с довольной улыбкой. – В моей спальне большие окна, и я положу тебя на постель, и полуденное солнце будет освещать нас. – Его голос перешел в шепот. – И я буду наслаждаться твоим телом весь день.

Шарлотта догадывалась, что, должно быть, она красна как мак.

– Черт! – как бы между прочим произнес Алекс. – Я дошел до предела. Придется принять холодную ванну.

Шарлотта рассмеялась. Алекс обнял ее за плечи и запустил руку в ее волосы, играя локонами.

– Значит, ты выйдешь за меня замуж? Я могу сказать твоему отцу, что ты согласна?

Шарлотта подняла взгляд; ее сердце переполняла любовь к его страстным черным глазам, изогнутым бровям, его ироничному юмору… Ко всему Алексу.

– Знаешь, а ты не всегда прав, – шепнула она, но глаза ее сияли.

– О? – Его бровь взлетела вверх. – Поверь, никто никогда не говорил мне, что я в чем-то ошибаюсь!

– Может быть, существует любовь с пятого или шестого взгляда, – нежно сказала Шарлотта, Ее теплые руки обвились вокруг его шеи. – Может быть, любовь – это когда думаешь, что другой человек красив, умен, и с ним весело, и он весь… желанен. Может быть…

Но Алекс снова прервал ее поцелуем.

Спустя некоторое время тишину в гостиной нарушил звук открываемой двери – из нее вышли несколько взлохмаченный, но счастливый граф и такая же счастливая, но вполне владеющая собой будущая графиня.