Текст книги "Сокровище Голубых гор"

Тройной крик негодования покрыл эти слова.

– Негодяй! Пират! Жадная акула! – донеслось снизу.

– Так вы отказываетесь от моего условия, сеньор Бельграно? – продолжал Рамирес, нисколько, по-видимому, не смущенный этими не особенно лестными эпитетами.

– Отказываюсь!.. Лучше собственными руками задушу сестру, нежели соглашусь отдать ее руку такому негодяю, как вы! – горячо крикнул молодой человек.

– Это ваше последнее слово, сеньор Бельграно?

– Последнее, сеньор Рамирес.

– Хорошо! Так и будем знать!.. До скорого свидания!

Бледный от душившей его злобы авантюрист спустился с холма, бормоча сквозь крепко стиснутые зубы:

– Гм… Увидим, как-то ты запоешь потом, когда девчонка окажется у меня в руках!

Добравшись до селения, он прошел прямо в свою хижину, украшенную человеческими черепами и старым, истрепанным чилийским флагом. Хижина эта, самая обширная и лучше других отделанная, принадлежала прежнему туземному вождю. Возле нее, перед очагом, под которым ярко пылал костер, возились женщины и подростки, готовя обед белому вождю.

Вне себя от душившей его злобы, Рамирес, ударами ноги отстранив стоявших на пути женщин и детей, вошел в свою хижину мрачнее грозовой тучи.

Следовавший за ним Нарго по его безмолвному приказанию почтительно остановился у порога и со страхом стал ждать, чем разразится эта зловещая туча. Старый дикарь по горькому опыту уже знал, как страшен гнев белого вождя.

– Ты и все твои воины – жалкие, трусливые бабы! – заговорил после довольно продолжительного молчания Рамирес. – Вместо того чтобы постыдно удирать от этой горсти людей, их всех следовало бы перерезать, а не посылать для этого за мной. Вы только напрасно отняли у меня время, заставив вернуться с полпути. Они сами лезли в руки, а вы не сумели взять их. Эх вы, горе-воины! Сколько времени, по-твоему, могут они продержаться в пещере, не передохнув с голоду?

– Они могут прожить в пещере в течение нескольких лун, великий вождь, потому что там много запасов. Мы перед их приходом только что сложили туда…

– Ну вы и дураки! Черт бы побрал и вас и их! – рявкнул Рамирес, с силой стукнув кулаком по столу, на котором так и запрыгали расписные глиняные блюда с кушаньями и вазы с плодами. – Сколько придется мне еще потерять времени из-за них, и все благодаря вашей глупости и трусости!

– А почему же, великий вождь, ты сам не прикажешь своим белым воинам перебить всех пленников? – осмелился робко заметить дикарь. – Ведь у твоих воинов такие же громовые трубки, как…

– Потому что ты – старый дурак и ничего не смыслишь в моих делах! – резко прервал его Рамирес. – Если бы мне это было нужно, я не стал бы ждать твоего совета… А ты вот что скажи мне: есть у тебя хорошие разведчики?

– Есть, великий вождь. Куда прикажешь послать их?

– В селение нуку, узнать поумнее, там ли белая девушка.

– Хорошо, вождь. Будет немедленно исполнено. Более ничего не прикажешь?

– Ничего. Можешь уходить. Когда разведчики возвратятся, приди сказать мне.

После ухода дикаря Рамирес наскоро закусил, запив еду целой бутылкой водки. Затем он бросился на мягкую постель из свежих листьев и травы и тут же крепко заснул. Проспал он до самого вечера и, вероятно, продолжал бы спать, если бы его не разбудил Нарго, явившийся с докладом о возвращении разведчиков.

Первый раз в жизни Рамирес проснулся без обычных проклятий.

– Однако и ноги же у твоих гонцов! – удивился он, поднимаясь с постели. – Теперь мне понятно, почему кети всегда так легко улепетывают от врагов.

– Я приказал им поспешить, вождь, – ответил старик, сделав вид, что не понял насмешки.

– Хорошо. Ну, что же они узнали?

– Белая девушка все еще там, у нуку, и признана королевой племени.

– Вот как! Почему это?

– У нее есть табу племени крагоа.

– А-а! – протянул авантюрист и задумался. – Гм! Какая странная история, – пробормотал он про себя, – и какой волшебной силой в глазах этих дураков обладает простой кусок древесной коры с тремя птицами. Хорошо, что у меня есть дубликат… Вот что, старик, – обратился он к дикарю, – позови-ка ко мне этого молодого воина, которого вы поймали тогда вместе со старым.

Дикарь поспешно отправился исполнять это приказание. В ожидании Эмилио Рамирес налил в серебряную чарку водки. Залпом осушив эту чарку, он вновь наполнил ее и закурил крепкую сигару. Не успел он сделать несколько затяжек, как в хижину вошел тот, за кем он посылал. Бывший юнга «Андалузии» за несколько дней сильно обрюзг, благодаря щедрым угощениям дикарей, для которых капитан «Эсмеральды» не жалел водки с целью привлечения их на свою сторону. Юноша и в эту минуту был немного навеселе, а потому и имел довольно непринужденный вид.

– Что прикажете, капитан? – спросил он, развязно остановившись перед строгим командиром.

Рамирес не обратил внимания на состояние юноши и спокойно сказал ему.

– Ну, можешь безбоязненно отправиться к сеньорите Бельграно. Если она действительно, как ты говоришь, симпатизирует тебе, то на съедение дикарям тебя не выдаст. Она там у них королевой. Но теперь ты должен сказать ей другое. Передай, что ее брат вместе с капитаном и боцманом заперты здесь, в пещере, и что если она не поспешит выручить их, они будут съедены. Пусть она является во главе хоть всех своих подданных; для меня это не страшно: со своими волчатами я разнесу всю эту орду. В проводники можешь взять старого дурака Нарго. Он умеет говорить на языке нуку, и тебе с ним будет удобнее. Ну, теперь отправляйся и смотри не возвращайся с пустыми руками. Слышишь?

– Слушаю, капитан. Все будет сделано как следует, – самоуверенно проговорил юный негодяй. – Пойдем, дед, – обратился он к Нарго и вышел вместе с ним из хижины.

Оставшись опять один, Рамирес выпил чарку водки, побарабанил пальцем по столу, посвистел и потом с довольной улыбкой проговорил вслух:

– Ну, авось теперь дело пойдет на лад. Девчонка к утру может уже быть здесь, и мы с ней потолкуем по душам. Посмотрим, как она решится отказаться от такой блестящей будущности, которую я предложу ей! Царское состояние соблазнит любую, самую неприступную красавицу. Во всяком случае, она захочет спасти жизнь брата и свою собственную. А вдруг она заупрямится? Вздор! Может ли слабая девочка противостоять мне, твердому мужчине, в жилах которого течет значительная доля индейской крови?! Я и не таких сгибал в бараний рог. Миндальничать долго не буду, а сразу круто поверну по-своему. Ха! О твердости моего характера могли бы кое-что порассказать те сотни китайцев и негров, которых я сначала изводил на работе, а потом отправлял в желудки акул.

XVII. Засада

В то время, когда капитан Ульоа и его товарищи по заключению ломали головы, придумывая выход из своего тяжелого положения, а Рамирес заранее торжествовал победу, сеньорита Мина терзалась неизвестностью относительно участи экспедиции, отправившейся выручать боцмана. Тщетно старейшины отдельных селений, входивших в состав области племени нуку, рассылали по всем окрестностям разведчиков в поисках следов своего белого короля или кого-либо из его людей. Все разведчики возвращались ни с чем, ровно ничего не узнав. По этой причине и сама молодая девушка, и старейшины были уверены, что с королем и его отрядом случилось какое-нибудь несчастье.

Каждый день старейшины собирались на совет для обсуждения способов, посредством которых можно бы узнать об этом наверное. Пойти открыто в страну кети было бы безрассудно ввиду численного превосходства этого враждебного племени и пребывания в нем белых, вооруженных «громом и молнией». Дикари надеялись, что белая девушка, которую они считали высшим существом и заместительницей отсутствующего короля, придумает какой-нибудь план, но, к несчастью, она не знала их языка, а они – ее, так что совещание с ней не могло состояться.

Но вот вдруг прибежали, запыхавшись, новые разведчики с известием, что к селению приближается молодой белый в сопровождении старого кети. Старейшины бросились навстречу этим людям, одним из которых оказался Эмилио, а другим – Нарго. Узнав от проводника, что белый желает видеть девушку, они тотчас же привели его к ней.

Мина сидела около занимаемой ею хижины. При виде экс-юнги «Андалузии» она испустила изумленное восклицание:

– Эмилио?! Ты еще жив?

– Как видите, сеньорита, цел и невредим.

– Откуда ты?

– Оттуда же, где дон Педро и…

– Мой брат? Где он? Что с ним? Говори скорее! Впрочем, пойдем лучше ко мне в хижину.

– Сейчас, сеньорита. Позвольте только узнать, не грозит ли какая опасность моему проводнику? Посмотрите, как косо посматривают на него ваши дикари. Он ведь враждебного племени.

– О нет, за него не беспокойся! Я сейчас это устрою, – проговорила девушка и, обернувшись к толпе дикарей, действительно очень недружелюбно посматривавших на стоявшего в стороне Нарго, громко крикнула, указывая рукой на старика: – Табу!

Как только дикари услыхали это магическое слово, их отношение к представителю вражеского племени сразу изменилось. Они взглянули на него уже с почтением. Старый дикарь понял, что он теперь в полной безопасности, и бросил признательный взгляд на свою защитницу.

Девушка увела юнгу в хижину и, когда они очутились вдвоем, с нетерпением вскричала:

– Ну, рассказывай же скорее все, что знаешь о моем брате, о капитане Ульоа и о прочих. Удалось ли им освободить бедного Ретона?

– Все расскажу, сеньорита. Извольте слушать.

И юнга поведал, как его и Ретона взяли в плен дикари, как боцмана посадили в клетку, а его самого, Эмилио, по распоряжению Рамиреса оставили на свободе, потому что он, юнга, чтобы выручить старика, притворился изменником, перешедшим на сторону врага своего прежнего капитана; как потом явились дон Педро и капитан Ульоа и, вырвав из рук дикарей боцмана, сами вместе с ним оказались в ловушке.

– Я все время собирался известить вас об этом, сеньорита, – заключил свой рассказ юный негодяй. – Но не знал как. Пока там находился Рамирес, он ни на минуту не отпускал меня от себя, так что у меня абсолютно не было возможности.

– А разве теперь Рамиреса там уже нет? – с живостью спросила девушка.

– Он вчера отправился к своему кораблю, чтобы плыть по реке Диа, – не смущаясь, лгал юный предатель.

– А почему же он не взял с собой тебя?

– Он мне так доверился, что оставил меня начальником стражи, которая сторожит все выходы из пещеры, где находятся заключенные. Когда он ушел, я мог действовать уже не стесняясь. Старый дикарь, который служил мне проводником сюда, говорит кое-как по-испански и знает все местные наречия. Я велел ему проводить меня сюда, чтобы привести и вас к брату, то есть сделать также пленницей, но об этом вам, конечно, не говорить. Я сказал ему, что действую так по распоряжению их белого вождя. Этим вождем у них состоит капитан Рамирес и пользуется большой властью. Все дикари его страшно боятся. Итак, вот я явился к вам, сеньорита, чтобы вместе с вами обсудить, как нам выручить заключенных.

– Большое тебе спасибо, добрый Эмилио! – со словами благодарности воскликнула Мина. – Будь спокоен, твоя огромная услуга не останется без вознаграждения. Но что же нам предпринять для освобождения брата и наших друзей?

– Очень просто, сеньорита: прикажите старейшинам собрать сотню отборных воинов, во главе которых вы и направитесь…

– А достаточно ли будет одной сотни? Я слышала, что племя кети очень многочисленно. Как бы нам самим не пропасть…

– Вполне достаточно. Капитан Рамирес увел с собой всех своих матросов. Кроме того, все старейшины племени кети отправились провожать его, так что у дикарей не осталось ни одного дельного командира и они не ожидают нападения. Мы явимся к ним совсем неожиданно и так пугнем их, что они все разбегутся, как стадо баранов без пастуха. Только я советовал бы сделать это поскорее, чтобы успеть все устроить до возвращения старейшин.

– За мной дело не станет, – проговорила девушка. – Пойдем! Она быстро надела на голову свою соломенную шляпу, заткнула за пояс нож, оставленный ей братом взамен карабина, отданного Математе, и направилась к выходу. Но, дойдя до порога, она вдруг остановилась и смущенно сказала:

– А как же я объясню своим старейшинам суть дела? Ведь они не знают моего языка, а я…

– О, об этом не беспокойтесь, сеньорита! – перебил Эмилио. – Я нарочно взял с собой этого старого дикаря, который знает их язык. Позвольте мне переговорить с ним, и мы живо все устроим.

– Пожалуйста, милый Эмилио, будь добр.

Юный предатель, выйдя вместе с девушкой из хижины, подозвал к себе Нарго и сказал ему несколько слов. Старый дикарь тотчас же направился к кучке таких же стариков, как он сам, стоявших немного в стороне и, очевидно, ожидавших распоряжения заместительницы своего короля.

Когда Нарго передал им слова юнги, они тотчас же сделали знак находившемуся около них барабанщику, и тот усердно принялся колотить палками по деревянному барабану. Со всех сторон стали стекаться вооруженные воины. Собралось несколько сот человек. Старейшины выбрали сотню самых сильных и ловких, вооруженных тяжелыми боевыми палицами, луками и каменными топорами.

Через полчаса отряд был уже готов двинуться в поход. Молодую предводительницу усадили в сплетенные из ивняка и устланные пестрыми циновками носилки, которые несли четверо дюжих дикарей. Отряд, окружив ее, тронулся в путь в сопровождении Нарго и Эмилио, шедших впереди.

Старейшины приняли все необходимые предосторожности на случай внезапного нападения врагов или засады и во все стороны выслали разведчиков. Возле носилок шли самые отборные воины.

Владения кети граничили с владениями нуку. Это обстоятельство заставляло отряд двигаться особенно осторожно, чтобы не возбудить раньше времени тревоги врагов и захватить их врасплох.

Пока все шло благополучно, но около трех часов ночи, когда уже скрылась луна и наступила полная темнота, ночной мрак вдруг прорезался несколькими одновременными огненными вспышками в разных местах и вслед за тем раздался треск ружейных выстрелов.

– Эмилио, – крикнула испуганная девушка, – уж не в нас ли это стреляют? Быть может, мой брат, дон Хосе и Ретон выбрались из пещеры и, заслышав нас, вообразили, что это враги…

– Сейчас узнаю, сеньорита! – отозвался юнга. – Подождите немного.

Поняв, что наступила решающая минута, юный негодяй бросился в лесную чащу и забрался на первое попавшееся густое дерево.

Между тем выстрелы продолжались уже в непосредственной близости. Несколько человек в отряде нуку были убиты и ранены. Испуганный авангард в полном беспорядке рассыпался в разные стороны, вскоре дрогнул центр, а за ним и арьергард.

Засада, вероятно, была многочисленная, судя по оглушительному хору воинственных криков, несшихся со всех сторон. По голосам кричавших нуку признали в них своих исконных врагов – кети.

Опомнившись от неожиданности, старейшины нуку собрали весь отряд.

Окружив тесным кольцом носилки своей предводительницы, они, размахивая оружием и испуская громкий боевой клич, храбро бросились было вперед на скрывшихся за деревьями врагов, которых могли видеть только мгновение при блеске их выстрелов. Но именно этим-то «громовым» ударам нуку не могли ничего противопоставить, кроме своих стрел, каменных топоров и палиц, совершенно бесполезных при таком положении. Имей нуку дело с одними кети или другими темнокожими, обладающими одинаковым с ними оружием, они постояли бы за себя, но против целого отряда, действующего огнестрельным оружием, они были бессильны. Тем не менее отважные воины, поощряемые своими старейшинами, грудью шли на неприятеля, рассчитывая схватиться с ним в рукопашную.

Рамирес, принимавший личное участие в этой схватке, с целью уберечь своих матросов от все же опасных секир и палиц нуку, старался не допускать до рукопашной, беспрерывно обстреливая наступавших. Что должно было случиться, то и случилось. Ослабленные и оглушенные непрекращающейся стрельбой и видя, как вокруг них один за другим падают товарищи, самые мужественные из нуку не выдержали и в паническом ужасе бросились бежать куда попало. Последними покинули поле битвы, а вместе с тем и свою предводительницу, старейшины, утешаясь, быть может, тем, что она останется под защитой своего «молодого белого друга».

Оцепенев и онемев от страха, смотрела девушка на происходившее вокруг нее; она не верила своим чувствам и думала, что все это лишь тяжелый кошмар, от которого она вот-вот очнется. Но кошмар не проходил, и Мина, придя немного в себя, принялась звать Эмилио, чтобы послать его остановить стрельбу. Бедная девушка все еще была уверена, что стрельба происходит по недоразумению и что стреляют ее брат и друзья. Но молодой предатель, сидя в своем безопасном убежище, хотя и слышал этот зов, предпочел, однако, не откликаться на него, чтобы уберечь собственную шкуру от шальной пули.

Наконец девушка, все еще уверенная в своем предположении и думая, что юнга не слышит ее, выскочила из носилок и громко крикнула:

– Друзья! Да перестаньте же стрелять! Вы можете попасть и в меня!

Едва она успела крикнуть эти слова, как стрельба сразу прекратилась и между деревьями замелькало, приближаясь к ней, множество горящих факелов, а вблизи нее появился человек с дымившимся карабином в руках. Он был одет во все белое и не походил ни на дона Педро, ни на капитана Ульоа, ни на боцмана Ретона.

– Кто вы и с какой целью нападаете на женщину вашей расы среди дикарей? – негодующим голосом крикнула девушка незнакомцу.

Человек в белом снял со своей головы желтую соломенную шляпу и, отвесив низкий поклон, с преувеличенной вежливостью проговорил:

– Простите, пожалуйста, сеньорита, что мы так напугали вас. Наши выстрелы были направлены не в вас, а в дикарей.

Мина пристально взглянула на незнакомца, стараясь припомнить, где и когда видела его.

– Вы не можете вспомнить, где и когда встречались со мной? – продолжал с улыбкой незнакомец, заметив ее вопросительный взгляд. – Напомню вам. Три месяца тому назад я имел счастье принимать вас и вашего брата на борту своей «Эсмеральды»…

– Так вы тот самый дон Рамирес, который хочет отнять у моего брата и у меня сокровище, оставленное нам отцом?

– Не отнять, сеньорита, а просто взять его по праву сильного. Но пока я еще не осуществил этого права, и сокровище до сих пор находится на прежнем месте.

– Что же вам нужно от меня? С какой целью вы напали на мой отряд?

– Я желал пригласить вас к себе на завтрак, при котором сопровождавшие вас дикари были бы совершенно излишни. А так как добровольно они едва ли удалились бы, то я нашел нужным удалить их насильно.

– Вы шутите, сеньор?

– Нисколько, сеньорита. Я здесь, в этой дикой стране, так соскучился, что мне, право, не грех доставить себе небольшое развлечение…

– В виде охоты на несчастных дикарей! – с горькой улыбкой вскричала Мина, едва владевшая собой от душившего ее негодования.

– Э, сеньорита, разве мало тут этих двуногих зверей! – проговорил с презрительной усмешкой авантюрист. – Ведь охотились же вы на морских чудовищ, так почему же мне не развлечь себя охотой на двуногих земных, за неимением под рукой четвероногих?

– Негодяй! – невольно вырвалось у возмущенной девушки.

– Не волнуйтесь, сеньорита, – спокойно сказал Рамирес. – Это может вредно отозваться на вашем здоровье. Пожалуйте лучше ко мне.

– К вам? Куда же это?

– В мое жилище… Правда, оно не отличается особенными удобствами, но что же делать. Здесь страна дикарей, не имеющих понятия о цивилизации. Зато вы найдете в моем лице настоящего рыцаря…

– Если вы действительно считаете себя рыцарем, то помогите мне сначала освободить брата и его друзей. Они находятся…

– Знаю, знаю, сеньорита, – прервал с усмешкой Рамирес. – Об этом мы поговорим у меня за столом. До моего обиталища нужно пройти несколько миль, и нам следует сейчас же двинуться в путь, чтобы поспеть к тому времени, когда я привык завтракать.

Девушка смотрела на своего собеседника с полным недоумением, все еще не зная, кем считать его: сумасшедшим, беззастенчивым наглецом или просто разбойником.

– Что же вы не изволите ничего отвечать, сеньорита? – с оттенком нетерпения продолжал Рамирес. – Вас приглашает к себе не дикарь, а человек…

– Я охотнее приняла бы приглашение дикаря, нежели ваше! – отрезала Мина.

– Ведь это оскорбление, сеньорита! Я просил бы вас быть более сдержанной.

– Если назвать разбойника его настоящим именем – оскорбление, то я согласна с этим! – возразила храбрая девушка.

– Черт возьми! – вспылил авантюрист. – И я должен все это терпеть! Повторяю: будьте поосторожнее, сеньорита. Не забывайте, что и в моих жилах течет кровь чилийского джентльмена.

– Оно и похоже на это! – произнесла Мина, презрительно улыбнувшись.

– Сеньорита! – яростно крикнул было Рамирес, сжимая кулаки, но, сделав над собой громадное усилие, сказал более спокойным тоном: – Охота вам доставлять дикарям даровое зрелище ссоры между двумя представителями высшей расы?

– Они едва ли понимают наш язык и могут счесть наши слова за взаимные любезности, – насмешливо ответила девушка.

– Какая вы, однако, прелесть! – невольно вырвалось у авантюриста, с восхищением глядевшего на действительно красивую девушку, щеки которой пылали и в глазах сверкал огонь негодования.

– Не забывайтесь, сеньор!

– Не доводите меня до этого, сеньорита. Однако нам пора трогаться. Пожалуйте в ваши носилки, сеньорита. Мои люди понесут вас.

– А если я откажусь от вашего любезного приглашения, сеньор Рамирес?

– Тогда, к сожалению, я вынужден буду применить силу, а она, как видите, на моей стороне. Все эти темнокожие уроды мне слепо повинуются. Я их вождь и владыка. По первому моему знаку они вас схватят и отнесут, куда я прикажу. Поэтому советую лучше не сопротивляться.

Девушка поняла, что сопротивление действительно бесполезно. С внешним спокойствием она молча направилась к своим носилкам и уселась в них. По знаку Рамиреса четверо дикарей подняли носилки и понесли. Шествие тронулось в путь. Около носилок шел сам Рамирес, а позади следовали матросы, в толпу которых вмешался и Эмилио. Как только стрельба прекратилась, юнга спустился с дерева и незаметно присоединился к матросам, стараясь не попасться на глаза девушке, негодующего взгляда которой он в эту минуту боялся больше, чем наказания строгого капитана «Эсмеральды». В душу юного предателя начали уже прокрадываться раскаяние и чувство жгучего стыда.

Солнце было уже высоко, когда Рамирес и его «гостья» достигли главного селения кети, где находилась резиденция их белого вождя.

Сам Рамирес поспешил вперед, чтобы встретить гостью на пороге своего жилища. Когда носилки приблизились, он снял шляпу и вежливо предложил руку, чтобы помочь сеньорите сойти с носилок. Но она не приняла его руки и, выпрыгнув с легкостью серны из носилок, презрительно проговорила:

– Благодарю! Я не привыкла пользоваться услугами таких людей, как вы.

Проглотив с внутренней досадой и эту обиду, Рамирес отступил немного назад и сказал, указывая на хижину:

– Вот и мое скромное жилище, сеньорита. Повторяю, очень сожалею, что пока не могу предложить вам лучшего, но со временем надеюсь.

– Мне вовсе не интересно знать о ваших надеждах, сеньор Рамирес! – прервала его девушка, смело входя в хижину.

– Гм… увидим! – пробормотал авантюрист, следуя за своей гостьей.

Посредине довольно обширного помещения стоял большой, грубо сколоченный стол, покрытый тонкой мягкой циновкой и уставленный множеством фаянсовых блюд и ваз, очевидно не здешнего изготовления, наполненных всевозможными кушаньями и отборными фруктами. Было даже нечто вроде торта, сделанного из теста кокосовых орехов, бананов и сиропа сахарного тростника. Не забыты были, разумеется, и бутылки с разными водками и даже дорогими испанскими винами.

– Не обессудьте, сеньорита. Чем богат, тем и рад, – любезно проговорил Рамирес, указывая «гостье» на стол.

Удалив движением руки темнокожих прислужниц, он усадил девушку в кресло, сплетенное из гибких ивовых прутьев, потом занял скамью напротив и поспешил откупорить бутылку водки для себя и вина для «гостьи».

– Прошу покорно приступить, сеньорита, – угощал он, наполняя стаканы. – Вероятно, и вы проголодались не меньше меня.

– Скажите же мне наконец, сеньор Рамирес, зачем вы пригласили меня сюда? – спросила девушка, ни до чего не дотрагиваясь.

– Об этом потом, сеньорита, а пока позвольте выпить за ваше здоровье, – ответил авантюрист и, одним махом осушив большой стакан крепкой водки, с аппетитом принялся за жареного поросенка. – Преинтересная история произошла тут на днях во время моего отсутствия, – продолжал он, пережевывая огромный кусок жаркого. – Третьего дня мои черномазые подданные задумали праздновать свой дурацкий пилу-пилу. И рассчитывали после празднества полакомиться боцманом блаженной памяти «Андалузии». Но в самый, как говорится, интересный момент вдруг явились ваш брат и капитан этого славного корабля, мой уважаемый собрат, дон Хосе Ульоа, и не только отняли у моих дураков старика, но даже отправили на тот свет их жреца… Впрочем, по-моему, и то и другое не должно особенно огорчать их. Жрец был старый фокусник, который всячески обманывал этих идиотов, а старикашка-боцман, несмотря на усиленное его откармливание, остался кощей кощеем, так что они не много потеряли.

– Так Ретон жив?! – вскричала девушка таким обрадованным тоном, точно ничего не знала об освобождении боцмана. – Слава Богу!

– Как видите, уцелел… Но почему вы так обрадовались, что дикарям не удалось полакомиться им?

– Потому что он очень хороший, честный и преданный человек.

– Разве? Впрочем, очень может быть. Он и мне понравился.

– Так почему же вы не освободили его из рук дикарей?

– А потому, что он не соглашался на… Одним словом, потому, что я не хотел ссориться со своими подданными: это могло бы повредить моим интересам, – откровенно сознался авантюрист.

– Настоящий рыцарь не будет смотреть на свои интересы, когда дело идет о жизни его ближнего, – возразила девушка.

– Ну, в этих диких странах иначе смотрят на рыцарские чувства, – с улыбкой произнес Рамирес. – Однако вы ничего не отведали, сеньорита! Не стесняйтесь, пожалуйста, ешьте, что вам по вкусу, и выпейте вина. Это придаст вам бодрости и прояснит ваш ум. Потом мы поговорим о предметах более интересных, чем этот старик, одной ногой уже стоящий в могиле.

Девушка бросила на своего собеседника взгляд, полный негодования и ненависти. Рамирес сделал вид, что не заметил этого взгляда, и старался заглушить кипевшую в нем ярость водкой и едой. Ел и пил он с жадностью проголодавшегося животного.

Мина, тоже чувствуя аппетит, взяла кусок торта и с удовольствием съела его. Подобного рода печенья, приготовляемые туземцами Новой Каледонии, по свидетельству всех путешественников, очень вкусны. Вообще дикари меланезийской расы довольно сведущи в кулинарном искусстве. Самые избалованные белокожие не брезгуют их столом.

Гостья ограничилась куском торта и несколькими фруктами. Зато хозяин, не стесняясь, ел за четверых и пил за десятерых. Долгое время он и его «гостья» молчали. Девушка была поглощена своими чувствами, а Рамирес, помимо своих чувств, был занят набиванием желудка.

Наконец, бросив вилку и нож, он вздохнул от чувства сытой тяжести и тоном сожаления произнес:

– Неважен у вас аппетит, сеньорита. Вы не в меня. Я – настоящий моряк не только по делам, но и по пристрастию к еде… Впрочем, – продолжал он, закуривая огромную сигару, – может быть, для вас еще рано завтракать? Ну, тогда, надеюсь, вы окажете больше чести обеду…

– Обеду?! – вскричала Мина, вскакивая с места. – Вы воображаете, что я целый день буду сидеть у вас? Или, быть может, я ваша пленница?

– Это будет зависеть от вас, сеньорита, – спокойно проговорил Рамирес, окутывая себя густым облаком табачного дыма.

– Потрудитесь высказаться яснее, сеньор.

– Конечно, сеньорита. Я этого именно и желаю… Но потрудитесь снова присесть, чтобы избавить меня от необходимости тоже стоять, к чему после порядочной закуски я не чувствую никакой охоты.

– Хорошо. Сажусь и слушаю.

– Вот и отлично. Прежде всего позвольте спросить: вы слыхали, кто был мой отец?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Один из великих вождей индейцев.

– Этому можно поверить, судя по вашей наружности.

– Зато моя мать была испанская маркиза очень древнего рода.

– И она решилась выйти замуж за дикаря?

– Да, в силу необходимости. Ей был предложен выбор: или согласиться на это замужество, или сделаться простой невольницей.

– Следовательно, ваш отец похитил ее?

– Вы угадали, точь-в-точь как похитил вас я. Мать отчаянно сопротивлялась, но он сумел сломить ее упорство. Какими средствами – не знаю, да и не хочу знать, потому что я человек уже цивилизованный и мне чужды приемы диких людей.

Девушка молчала и широко открытыми глазами смотрела на этого страшного человека. Его предисловие заставляло ее уже догадываться, к чему он клонит.

– Я вижу, у вас как бы присох язычок, сеньорита? – продолжал с ядовитой улыбкой Рамирес. – Позвольте предложить вам стакан хорошего вина промочить горлышко. Могу вас уверить, что это настоящее испанское и оно живо развяжет вам язычок. Не желаете? Ну как угодно. Значит, выпью за ваше здоровье я. Лишняя порция этой живительной влаги только прибавит мне красноречия, так необходимого в наступающий момент, – грубо острил он, с нарочитой медлительностью выпивая небольшими глотками душистое вино, чтобы предоставить своей собеседнице возможность вдуматься в смысл его речи и свыкнуться с предстоящей ей участью. – Вы, быть может, еще не знаете, что ваш брат вместе с бескорабельным капитаном и этим старым кощеем-боцманом находятся в моей власти? – спросил он после довольно продолжительной паузы.

Девушка снова сорвалась со своего места и молча смотрела на своего собеседника горящими от горя и гнева глазами. Красивая вообще, она в эту минуту была особенно хороша.

– Фу, черт возьми, как вы хороши, сеньорита! Прямо восторг! Клянусь памятью моего отца, примеру которого я стараюсь следовать! – вскричал Рамирес, любуясь девушкой с видом опытного оценщика. – Честное слово, я никогда не видывал такой красоты. И какое величие! Сразу видна благородная испанская кровь.

– В вашей власти, в вашей! – еле могла проговорить девушка, задыхаясь от сильного волнения.

– Ну да, в моей, – с деланным спокойствием продолжал Рамирес. – Разве это так страшно? Я ведь не людоед и вовсе не намерен съесть их.

– А я еще так доверчиво спешила к ним на помощь чуть ли не со всем преданным мне и им народом?! О боже мой, боже мой, в какую ловушку я попала вместо того, чтобы освободить их! – стоном вырвалось из груди несчастной жертвы собственной доверчивости, в полном отчаянии ломавшей руки. – Сеньор Рамирес, умоляю вас всем, что для вас свято, освободите их… Вспомните, что вы одной с ними расы, хотя бы по матери. Не унижайте перед дикарями действительные преимущества этой расы…