Текст книги "Сокровище Голубых гор"

Канаки и прочие дикари, понявшие, в чем дело, по своей сдержанности молча выражали глубокое сочувствие горю белых. Больше всех это сочувствие выражалось на лице старшего канака. Подойдя к Ульоа, он сказал ему:

– Вождь, нужно вырвать из рук твоего врага дочь белого вождя племени крагоа.

– Разумеется! – ответил капитан. – Но как?

– Дай мне свою собаку. Она хорошо умеет разыскивать следы. Как только стемнеет, я отправлюсь с братом по этим следам, а ты дождись нашего возвращения.

– А ты не боишься попасть в руки кети?

Канак улыбнулся и уверенно проговорил:

– Нет, вождь, этого я не боюсь. Не беспокойся за нас. К восходу солнца мы возвратимся и доставим тебе нужные сведения.

– Хорошо, берите собаку и отправляйтесь. Я буду ожидать вашего возвращения.

Когда ночной мрак окутал остров, оба канака отправились в путь. Математе с трудом удерживал на длинной привязи из лиан Гермозу, так и рвавшуюся по еще не остывшим следам Рамиреса и девушки.

XX. По горячим следам

Мучительную ночь провели Ульоа, Бельграно и Ретон. Первый до самого утра без устали расхаживал молча взад и вперед по просторной хижине, второй стонал и заламывал руки. Третий яростно барабанил кулаками по столу, перед которым сидел, разражаясь по временам потоками гневных восклицаний. Нетерпение всех троих, по мере того как ночной мрак начал сменяться утренним рассветом, все возрастало и возрастало. Наконец, когда во всем своем блеске показалось дневное светило, Математе с братом и Гермозой вернулись. Несмотря на всю свою выносливость, дикари были страшно измучены и с трудом переводили дух.

Дав им немного отдышаться, Ульоа приступил с расспросами.

– Ну, что вы узнали? – с нетерпением спросил он у старшего канака.

– Твоя собака, вождь, привела нас в главное селение кети. Оно уничтожено огнем, и все племя ушло за своим белым вождем. На месте мы нашли только больную старуху, от которой и узнали, что твой враг хитростью выманил отсюда белую девушку и поместил ее в одной из хижин селения. Потом, когда он сам покинул селение со всем его племенем, то взял с собой и девушку. Самое же селение он приказал своим людям сжечь для того, чтобы кети не вздумали вернуться назад и вернее служили ему.

– А куда он отправился?

– К реке Диа.

– А, значит к своему судну… Можешь ты привести нас туда же?

– Могу. Твоя собака так и рвалась туда по следам молодой госпожи, но я не решился идти дальше по этим следам, чтобы не потерять времени и сказать тебе, куда направился твой враг.

– Ты поступил мудро, Математе, – похвалил догадливого дикаря Ульоа и, обратившись к Бельграно, передал ему все, что узнал от канака.

– Дон Хосе, ради бога, отправимся сейчас же в погоню за этим негодяем и отобьем у него мою несчастную сестру! – взмолился молодой человек. – Не понимаю, с какой целью он захватил ее?

– С целью, вероятно, иметь в руках заложницу, чтобы связать нам руки. Но это ему не удастся, клянусь честью…

– А что, если он будет мучить ее и потом отдаст людоедам?

– О нет, такого бесцельного злодейства он не сделает. В этом отношении вы можете быть спокойны. Напротив, он всячески будет оберегать ее, чтобы, повторяю, иметь в руках такой крупный козырь в затеянной с нами игре. Я опасаюсь только вот чего: как бы он не успел раньше нас захватить сокровище и бежать вместе с ним и вашей сестрой. Этому нужно во что бы то ни стало воспрепятствовать.

– А как же это сделать?

– Прежде всего постараться овладеть его судном, поэтому нам необходимо отправиться прежде всего туда, где оно находится.

– Но каким же образом мы овладеем им? Ведь не оставил же его Рамирес без защиты?

– Это мы увидим на месте. Математе, собери сюда ко мне поскорее всех старейшин.

– Слушаю, вождь! – ответил канак и, невзирая на свою усталость, со всех ног бросился исполнять полученное приказание.

Старейшины племени не только тотчас же собрались по приглашению своего белого короля, но и привели с собой несколько женщин и подростков с разными закусками, плодами и кувшинами туземной водки. Это было их обычное угощение королю. Разумеется, король пригласил и старейшин участвовать в этом угощении.

По окончании трапезы общими усилиями был выработан план решительной борьбы с Рамиресом. Старейшины выбрали для экспедиции лучших воинов и позаботились о запасах провианта, так как предстояло идти в глубь острова, где было мало лесов и трудно было рассчитывать на прокормление большого отряда.

Отдохнув эту ночь, капитан Ульоа рано утром вместе с Бельграно и Ретоном выступили во главе сотни отборных воинов в поход. Все воины с головы до ног были вымазаны какой-то черной маслянистой блестящей краской, похожей на сапожную ваксу, и вооружены каменными секирами, тяжелыми деревянными палицами и луками со стрелами. Кроме того, каждый имел за спиной нечто вроде ранца со съестными припасами и бутылкой местной водки.

Вместе с капитаном Ульоа находились Бельграно, Ретон, оба канака, бывший пленник кети, принятый за свои услуги в число доверенных лиц, и Гермоза.

Старейшины, следуя своему мудрому обыкновению, разослали во все стороны разведчиков со строгим предупреждением немедленно доносить обо всем подозрительном.

К вечеру экспедиция, продвигавшаяся ускоренным шагом, уже перешла широкую лесную полосу, сделав только один короткий привал в полдень, и вышла к тому месту, где находилось селение кети, от которого действительно остались только кучи угольев и золы. Собака без удержу рвалась по следам отряда Рамиреса, при котором находилась девушка, и экспедиции капитана Ульоа оставалось только следовать за своей хвостатой проводницей. Ночь была необыкновенно ясная, так что ничто не мешало переходу по открытой равнине, через которую пролегал путь.

Когда около полуночи сделали новый привал, Гермоза ни за что не хотела останавливаться; она так и стремилась вперед, отказываясь не только от отдыха, но и от еды; жажду же она утоляла в многочисленных встречных ручьях, потоках и простых лужах, образовавшихся от недавних проливных дождей. Ульоа решил пустить собаку в сопровождении неутомимых канаков и двух разведчиков. Они вернулись под утро с известием, что собака пожелала остановиться на том месте, где, по всем признакам, была стоянка Рамиреса, и канаки вместе с ней ожидают там прибытия своего отряда.

Получив это известие, экспедиция тотчас же стала продолжать путь и часа через три достигла небольшого перелеска, где была радостно встречена Гермозой и канаками. Трава на огромном пространстве под редкими деревьями оказалась сильно примятой, и в одном месте оставались следы большого костра и множество остатков еды.

– Вероятно, мы скоро догоним этого бандита, – проговорил Ульоа. – Это видно по свежим следам… Да и Гермоза очень уже рвется вперед.

– Догоним и дадим ему хорошую взбучку, так чтобы он долго помнил ее! – подхватил Ретон.

– Да, дадим ему генеральное сражение, – проговорил Ульоа. – Быть может, нам удастся привлечь на свою сторону всех его туземцев – они ведь не особенно любят его. Тогда мы легко справимся с ним и с его шайкой… Конечно, это пока только мечта…

– Тут есть надпись на дереве! – вдруг крикнул Бельграно, отошедший немного в сторону.

– Какая надпись? О чем? – в один голос спросили капитан и боцман, подходя к молодому человеку.

– Трудно разобрать, наскоро нацарапана, – продолжал тот, стараясь изучить иероглифы, начертанные на гладкой коре одного из деревьев. – А, вот так будет лучше, – продолжал он, отступив на шаг от дерева, – а то я слишком близко подошел… Слушайте, что гласит надпись: «Направляемся с Рам и всем племенем кети к реке Диа. Охраняю сеньориту. Эмилио».

– Он охраняет сеньориту?.. Этот предатель-то?! – вскричал Ретон. – Ах он, бестия! Ну, попадись только он мне в руки, я…

– Постой, старина, не горячись! – остановил его радостно взволнованный Ульоа. – Ведь у нас, в сущности, нет точных доказательств измены юнги. Да с какой бы стати делать ему такую надпись, если бы он замыслил что-либо дурное? Подумай-ка.

– И думать не хочу! – упорствовал старик. – Пусть меня съедят разом все акулы Великого океана, если это не новый подвох со стороны негодного мальчишки. «Охраняю сеньориту»!.. Подумаешь, какой охранитель выискался! Нет, капитан, воля ваша, а я…

– Подождите, Ретон! – вмешался и Бельграно, не менее Ульоа обрадованный найденной надписью. – Откуда вы знаете, как у него теперь сложились обстоятельства? Если он прежде и кривил душой, то теперь, быть может, раскаивается и старается загладить свои прежние грехи. Разве не бывали случаи, когда люди вполне искренне раскаивались в своих дурных поступках, особенно в такие юные годы, как Эмилио? Нет, я вместе с доном Хосе верю в искренность этой надписи, очевидно сделанной именно для нас с целью дать нам ценное указание.

– Гм!.. Ну что ж, я буду очень рад, если вы не обманываетесь хоть на этот раз, – проворчал старик, несколько успокаиваясь. – А что касается того, что ваш раскаивающийся грешник продал всех нас Рамиресу, то в этом не может быть ни малейшего сомнения. Взять хотя бы одно то, что этот разбойник, захватив нас обоих, меня отдал было на съедение дикарям, а мальчишку оставил при себе и сделал своим адъютантом.

– Да, это очень весомое доказательство против него, – согласился Ульоа. – К тому же и значки. Порча моих инструментов – ясно, что все это было делом юнги…

– Вот то-то и есть, капитан! – подхватил упорствующий старик. – О настоящем всегда судят по прошедшему. Быть может, Рамирес разделил свой отряд: одна часть отправилась с самим разбойничьим атаманом в одну сторону, а другая, с сеньоритой, под предводительством его адъютанта, – в другую, и вот он этой надписью указывает атаману свой путь и сообщает о…

– Нет, Ретон, этого быть не может! – прервал Бельграно. – Вы ошибаетесь. Эта надпись сделана для нас, и из нее видно, что Мина цела, и мы теперь знаем, куда она направляется. А потому нам следует как можно скорее…

– …направиться по ее следам, – докончил Ульоа. – Совершенно верно, дон Педро… Математе, собирай воинов, и в путь!

Через несколько минут отряд снова тронулся в путь по направлению к реке Диа.

XXI. Наводнение

К вечеру отряд благополучно добрался до второй стоянки тех, за кем гнался. Под грудой золы, оставшейся от костра, еще тлели головешки. Вблизи находилось нечто вроде полуразвалившегося шалаша, наскоро устроенного из валежника. В шалаше оказалась густая настилка из свежей, но сильно примятой травы. Очевидно, здесь кто-то спал. В одном месте из-под настилки высовывался большой кусок коры ниаули, содержавший повторение прежней надписи Эмилио.

– Ну, конечно, эти указания именно нам, – проговорил Ульоа. – Ясно, что бедный малый если и был виновен перед нами, то теперь раскаялся и старается загладить свою вину.

– А как верно он угадал, что мы отправимся в погоню за Рамиресом, и как умно придумал оставлять нам эти указания! – заметил Бельграно.

– Уж на что другое, а на эти выдумки он мастак! – проворчал старый боцман, упорно не желавший отказаться от своего недоверия к юнге. – Погодите, эта продувная бестия и не так еще удивит вас.

– Ворчи, ворчи, старина, а мы все-таки будем следовать этим указаниям, – сказал Ульоа. – По всем признакам видно, – продолжал он после небольшого раздумья, – что Рамирес не слишком далеко опередил нас, и если мы не будем очень мешкать, то, пожалуй, нагоним его. Впрочем, пусть он сначала побывает на своем судне. Он наверняка заберет с собой оттуда весь свой экипаж, оставив только несколько человек для охраны судна. Это значительно облегчит нам захват «Эсмеральды».

– Зато затруднит стычку с самим разбойником: ведь у него тогда будет еще больше головорезов, а они все вооружены винтовками, – резонно заметил старик.

– Это ты верно говоришь, дружище, – согласился Ульоа. – Но овладев его судном, мы будем иметь больше возможностей начать выгодные для нас переговоры, и он поневоле должен будет с нами считаться. Что он сделает без корабля? Не отважится же он в простой пироге переправиться через океан с захваченным сокровищем?

– Разумеется, нет, дон Хосе! – подхватил Бельграно. – Я вполне согласен с вами, что «Эсмеральда» будет, как говорят игроки в карты, самым большим козырем у нас в руках. Да, нам во что бы то ни стало нужно овладеть кораблем.

На утренней заре, после короткого отдыха, экспедиция снова выступила в поход. Шли ускоренным шагом. Сильно уставшие, путники остановились только в полдень в небольшой долине, сжатой двумя отвесными утесами. Судя по свежим следам, Рамирес должен был теперь опережать их всего на несколько часов.

Математе, хорошо знакомый с этой местностью, отсоветовал располагаться в этой долине всем отрядом.

– А что, разве можно опасаться засады? – спросил Ульоа у канака, которому безусловно доверял.

– Да, вождь, проход слишком узок и легко может быть перекрыт несколькими людьми с ружьями, – объяснил сообразительный дикарь. – Кроме того, впереди, дальше к морю, поперек долины протекает несколько бурных потоков, которые часто заливают ее. Стоит только пойти сильному дождю – и мы будем залиты водой.

– Что же, по-твоему, следует сделать?

– Нужно расположиться перед входом в долину и отправить разведчиков посмотреть, в каком состоянии потоки и нет ли где засады.

Совет этот был принят. Дельный канак быстро все устроил. Десять человек было послано на разведку и десятка два – для сбора плодов и поимки дичи. Последним, помимо массы разных плодов, удалось поймать целый десяток ноту, отставших при перелете через остров от основной стаи.

Отлично на этот раз поужинав, Ульоа, Бельграно и Ретон, сильно измученные, завалились спать и под надежной охраной каждый час сменявшихся туземцев спокойно проспали до того времени, когда под утро вернулись разведчики и сообщили, что по всей долине, вплоть до самого моря, они не встретили ни души, не видели даже следов стоянок врагов и все потоки пока в берегах.

– Значит, Рамирес прошел каким-нибудь другим путем, – сказал Бельграно, когда Ульоа сообщил ему о донесении разведчиков.

– Едва ли, – возразил капитан, казавшийся очень озабоченным.

– Гермоза все время уверенно идет вперед и именно этим путем, а она слишком опытна, чтобы ошибаться… Надо посоветоваться с нашими темнокожими друзьями.

На общем совете было решено немедленно продолжить путь, пользуясь темнотой, так, чтобы проскользнуть по узкой долине незамеченными, если Рамирес и стережет где-нибудь в соседних утесах.

– Диа течет за этими утесами, – говорил Математе, – и если нас ничто не остановит в долине, мы к утру достигнем реки.

Снявшись со стоянки, отряд быстрым шагом, но с соблюдением всевозможных предосторожностей, пошел по долине. Ульоа крепко держал на короткой привязи рвавшуюся по обыкновению вперед собаку, строго приказав ей молчать. Умное животное поняло, чего от него требуют, и тихо шло с прижатыми ушами и опущенным хвостом, не испуская ни малейшего звука.

В долине, или вернее в ущелье, было совершенно темно, благодаря тому что по небу ползли мрачные тучи. Авангард под предводительством младшего канака подозрительно всматривался в каждую впадину гор, где могли сидеть в засаде люди. Капитан и его спутники держали наготове ружья, а дикари – свое оружие.

Прошло около часа. Отряд все дальше и дальше проникал в извилистую, постепенно сужавшуюся долину. Вдруг авангард дрогнул и поспешно повернул назад.

– В чем дело? – крикнул Ульоа, бросаясь навстречу.

– Какой-то страшный шум впереди, вождь, – доложил Котуре.

– Мы не знаем, что значит этот шум, и не решились без твоего приказания следовать дальше.

Ульоа и его спутники внимательно прислушались. Действительно, в ночной тишине слышался глухой шум, точно от большого водопада или очень стремительного потока.

– Это шум воды! – вскричал боцман.

– Да, ведь я говорил, что впереди будут большие потоки, – сказал Математе. – Но это шум такой, будто вода течет сюда, навстречу нам. Должно быть, твой враг, вождь, устроил на ближайшем потоке плотину, чтобы затопить эту долину.

– А почему же наши разведчики ничего не заметили? – подозрительно спросил Ульоа. – Уж не задумали ли и они…

– Нет, вождь, нуку никогда не изменяли тем, кому поклялись в верности! – смело возразил Математе. – Наверное, при них ничего еще не было, и плотина была сделана после их ухода… Но вот уже и вода! – воскликнул он, прислушиваясь к быстро надвигавшемуся шуму.

– Что же теперь нам делать?.. Бежать назад?

– Теперь уже поздно, вождь… Не успеем, вода догонит. Спасение только впереди. Следуй за мной. Скорее!

С этими словами канак, а за ним и все дикари бросились бежать вперед, навстречу приближающемуся шуму.

– Да эти людоеды с ума сошли! – крикнул Ретон. – Они со страху сами лезут на погибель да и нас тащат за собой…

– Скорее, скорее следуйте за нами! – слышался голос Математе.

– Я, право, не знаю, капитан, – начал было Ретон, не двигаясь с места.

– Ну, Математе знает, что делает, – проговорил Ульоа. – Последуем и мы за ним.

И он со всех ног бросился вперед. За ним инстинктивно последовали Бельграно и Ретон.

Ускоренный бег продолжался минут пять, после чего впереди вдруг показался довольно отлогий и широкий выступ скалы, на который дикари и стали взбираться с ловкостью кошек.

– Сюда, сюда! Скорее! – кричал Математе. – Так высоко вода не поднимется.

Еще через несколько минут весь отряд уже находился в полной безопасности. Все с любопытством и страхом следили, как мимо их безопасного убежища шумно проносился разлившийся поток, бешено крутя в своих волнах целые деревья и глыбы земли с кустарником и травой.

– Да, не будь этого убежища, мы все погибли бы, – говорил Ульоа.

– Этот Математе настоящий гений сообразительности! – восторженно отозвался Бельграно.

– Который при других условиях вот бы с каким аппетитом всех нас слопал! – заметил старый боцман. – Эти темнокожие «гении» хороши только до тех пор, пока дело идет о целости их собственной шкуры, а попадись мы им…

– Ну уж, конечно, наш неугомонный Ретон не может не поворчать! – с улыбкой прервал старика Ульоа. – Если нет видимого повода к этому, то он придумает…

– Как бы все-таки вода не дошла до нас, – беспокоился молодой человек. – Смотрите, она все прибывает. Уж не направил ли сюда Рамирес целую реку?

– Нет, этого не может быть, это был бы слишком большой труд, требующий много времени и средств, которых у Рамиреса нет, – возразил Ульоа. – Впрочем, мы лучше спросим об этом у Математе.

Канак подтвердил возражение капитана и добавил, что вода, по всей вероятности, скоро схлынет. Тогда можно будет снова двинуться вперед.

Успокоенные словами дикаря, Ульоа и его спутники решились остаться в своем убежище и ждать. По распоряжению вождя дикари живо устроили защищенный лагерь, отгородив небольшое пространство частоколом, потом разбрелись в поисках чего-нибудь съестного по холму, поросшему молодыми деревьями и густым кустарником, но ничего не нашли, кроме мягкой зеленой глины. Туземцы, за неимением лучшего, удовольствовались этой неудобоваримой пищей, но американцы от нее отказались.

Математе, долго и внимательно всматривавшийся в противоположную гору, вдруг испустил какое-то восклицание.

– Что там еще такое? – тревожно спросил Ульоа, глаза и уши которого также были настороже.

– Вон там, между деревьями, – ответил канак, указывая на густые лесные заросли, покрывавшие гору, – ходят белые люди.

– Да, да, верно! – подтвердил Ульоа, всмотревшись в указанное место. – Не стой на виду, Математе… Они могут выстрелить в тебя.

Капитан не ошибся: едва канак успел подбежать к нему и присесть на землю, как грянул звук выстрела, гулкими отголосками рассыпавшийся по узкой долине, и над головой дикаря просвистела пуля.

– Из карабина! – заметил Ульоа. – Ложитесь все! – скомандовал он.

Только успели дикари, трясшиеся от страха перед «гремящими трубками», растянуться плашмя под большой каменной глыбой, прикрывавшей с той стороны утес, как раздался второй выстрел, не причинивший, как и первый, никому вреда.

– Однако они не жалеют зарядов… Знать, у них полно пороха и пуль, – заметил Ретон.

– А вот мы сейчас покажем им, что они есть и у нас! – проговорил Ульоа и, прицелившись, выстрелил.

Вслед за гулким раскатом выстрела капитана человеческая фигура, одетая во все белое, покатилась вниз по склону лесистой горы, ломая по пути мелкую поросль, и угодила прямо в бурлящий поток.

– Лихо, капитан! – воскликнул старик-боцман. – Одним разбойником меньше.

Растерявшись от этого неожиданного отпора, неприятель некоторое время молчал. Потом, как было заметно по движению кустарника, стал пробираться вниз по горе, намереваясь, вероятно, произвести обстрел с более близкого расстояния. Спуск оказался очень затруднительным из-за глубоких трещин и крутизны горы.

– Интересно бы знать, находится ли там сам атаман этой разбойничьей шайки? – заговорил вновь боцман, следя за спуском белых фигур.

– Едва ли, – заметил Ульоа. – Он, по всей вероятности, безостановочно идет с главными силами вперед, а здесь оставил в засаде только нескольких человек, чтобы задержать нас.

Едва капитан успел проговорить эти слова, как со стороны неприятеля раздался новый выстрел. Пуля шлепнулась о каменную глыбу, за которой лежали разговаривавшие.

– Ответьте теперь им вы, дон Педро, – предложил Ульоа. – У меня еще не заряжен карабин.

Молодой человек поспешно высунулся из-за скалы, прицелился и спустил курок. Вслед за этим выстрелом в воду тотчас же скатился еще один матрос.

– Второй! – воскликнул Ретон. – Браво, дон Педро!

Гул яростных восклицаний на испанском языке и взрыв бешеного рева на наречии кети свидетельствовали, что в засаде, кроме белых, были и темнокожие. Затем со стороны неприятеля последовал целый залп, снова не достигший цели, потому что все пули угодили в спасительный для осажденных выступ.

– Совсем взбесились! – воскликнул боцман. – Ну-ка, на этот раз попробую угостить их я.

Приблизившись к выступу, он поднял было карабин, но капитан остановил его:

– Погоди, старина, не стреляй! Видишь, они все попрятались. Твой выстрел пропадет даром, а заряды нам необходимо поберечь.

– Это верно, капитан, – согласился старик, опуская карабин и снова ложась на свое место. – А жаль!.. Хотелось бы и мне отправить хоть одного из тех молодчиков на тот свет, а то я ведь перед вами в долгу.

– Успеете, Ретон, – заметил Бельграно. – Не беспокойтесь, вероятно, еще не один достанется и на вашу долю.

– Хорошо, дон Педро, будем ждать, – промолвил боцман, прислушиваясь к какому-то новому шуму. – Что такое мастерят наши канаки? – подозрительно прибавил он, кивнув головой на противоположный край стоянки, откуда неслись звуки ударов топорами по чему-то твердому, точно рубились деревья.

– Вероятно, Математе устраивает что-нибудь полезное для нас, – заметил Ульоа. – Он малый смышленый и знает, что делает. Не будем мешать ему, а займемся лучше наблюдением за неприятелем. Вон он опять начинает действовать.

Действительно, с неприятельской стороны снова был открыт огонь по осажденным. Очевидно, это делалось с целью лишить их возможности устроить переправу через постепенно убывавший и затихавший поток, так как причинить им серьезный вред, благодаря прикрытию, было трудно.

Обстрел продолжался весь день. Осажденные изнывали от палящего зноя, жажды и голода, но ни один выстрел не попал в них.

Между тем братья-канаки при помощи пленного кети и десятка нуку продолжали что-то мастерить на другом склоне убежища. Когда стало темнеть, перед нашими друзьями вдруг появился Математе и, обращаясь к Ульоа, проговорил:

– Вождь, пора отправляться в путь.