Текст книги "Частные уроки"

Бросив велосипед у дверей (до велосипеда ли сейчас!), он спешно и громко постучался.

Открыла экономка Винсентов.

– А, Фили, это ты… – Она ничуть не удивилась его позднему визиту.

Да и не такой уж поздний – десять часов вечера.

– Здравствуйте, миссис Флоренс, – вежливо приветствовал ее Фили, проходя в дом.

– Шерман, это к тебе, – крикнула экономка в кухню.

– Не поздновато ли в гости ходить, а? – поинтересовался ехидно Шерман, появляясь в прихожей.

– Пойдем, пойдем. – Нетерпеливо увлек его на кухню Фили. – Знаешь, что сейчас со мной произошло?

– Что? – для вежливости спросил Шерман.

– Хочешь попробовать угадать? – Фили хотел заинтриговать приятеля.

– Нет, – сказал Шерман, выразительно покосившись на стоявших на кухне с бигудями в волосах в одних трусиках и маечках Джойс с подругой.

– А, ребята, вы хотите о делах поговорить… Тогда простите нас, – издевательски сказала Джойс и вышла из кухни, высокомерно задрав голову. Подруга, хмыкнув, последовала за ней.

– Да пошли вы… Уродки, – бросил им вслед Шерман. Дождался, когда они удалились и повернулся к Фили. – Ну. Так в чем дело?

– Ладно. – Фили не терпелось все рассказать. – Примерно десять минут назад я был недалеко от спальни мисс Меллоу. Она говорит: «Ты не хочешь зайти, Фили?».

– Ну, – подначил друга Шерман, сбивая себе коктейль в миксере.

– А я говорю: «конечно». И захожу. И она спрашивает не хочу ли я посмотреть, как она раздевается догола.

Толстое лицо Шермана расползлось в любопытной улыбке:

– Догола? – не веря, переспросил толстяк.

– Да, – подтвердил Фили и продолжил: – Я сказал: «конечно», и она разделась. Она сняла с себя все! Вообще все…

– Ну, а дальше что?

– Что значит «дальше что?». – Не понял Фили. – Дальше я приехал к тебе рассказать об этом.

– Ты что, шутишь что ли? – возмущенно поразился Шерман глупости своего друга.

Поразился искренне – он был абсолютно уверен, что если бы оказался на месте Фили, то он бы не убежал. Блажен кто верует.

– Нет, я не шучу. Я серьезно! – Фили разозлился. – Ты, небось, со своей экономкой трахаешься каждую ночь, да?

– Нет, не каждую ночь, – ехидно заявил Шерман.

– Зря… Ты бы прекрасно смотрелся со старой Флоренс, – парировал Фили.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Так прекрасно начинался день – и на тебе! Мистер Трэвис зашел в помещение, когда Фили с Шерманом подглядывали в щели в девчоночью раздевалку. Сколько ребят подглядывало в эти специально проделанные отверстия в стене – и никогда ничего! А тут попробовали разок (ну не разок, ну и что?) и сразу попались. Да честно говоря, там и подглядывать-то не за чем было – разве сравниться этим тощим фигуркам с едва обозначенными бугорками груди с точеными плотными формами мисс Меллоу?

Мистер Трэвис подманил их пальцем, хотел что-то сказать, но посмотрев на сконфуженные физиономии друзей воздержался.

– Пора вам поработать хорошенько на корте, – только и сказал инструктор по теннису, взял их за плечи и повел по вестибюлю.

Совершенно случайно взгляд Фили остановился на сидящей на большом кожаном диване девушке (ноги ее были неприлично раздвинуты – она так увлеклась беседой с тощим высоким прыщавым парнем, что перестала следить за своей позой и хошь не хошь взгляд остановится!). На беду мистер Трэвис перехватил взгляд Фили.

– Э-эй, – предостерегающе сказал он. – Будем считать на первый раз, что сегодня я ничего не видел, но вы прекращайте подглядывать в женскую раздевалку. Понятно?

Оба поспешно закивали утвердительно. Они уже подошли к выходу на улицу.

– Давайте идите, – инструктор подшлепнул их легонько по ягодицам. – И работать как следует! Я потом подойду.

Друзья по дорожке пошли к корту, на котором всегда занимались.

– Странный он какой-то, – тонким своим голоском проверещал Шерман.

– Да уж, – согласился Фили. – Они бы с Лестером составили идеальную пару тронутых по фазе. – Фили остановился, любуясь проходящими мимо тремя пышнотелыми девицами в спортивной форме, пропустил их и развернулся, глядя им вслед и вспоминая о мисс Меллоу со спины. – А вообще он хороший парень, этот мистер Трэвис. Мог бы нас и выгнать!

Они стали спускаться по узкой каменной лестнице к кортам.

– Выгнать? – возмущенно пропищал Шерман. – За что? За то что мы подглядывали в раздевалке? В таком случае за то, что было у тебя вчера с мисс Меллоу, вас обоих нужно арестовать!

– Да заткнись ты, давай играть! – огрызнулся Фили. Ему вдруг стало неприятно, что Шерман заговорил о том, о чем он сам думал постоянно.

Когда он торопился с зачехленной ракеткой на занятия и спускался по черной лестнице (к велосипеду ближе), то у лестницы он увидел Николь, которая на специальной доске гладила джинсы. Сбоку на доске возвышалась стопка выглаженных рубашек.

– Фили! – окликнула она его.

– Да. – Он остановился и повернулся к ней в ожидании… В ожидании чего?

– Что-нибудь не так? – спросила она, и Фили вдруг понял, что она сама смущается вчерашнего.

Фили неожиданно вспомнил о предупреждении Лестера, что у мисс Меллоу больное сердце, что ее нельзя расстраивать.

– Нет, нет, – поспешил заверить ее Фили. – А что? Почему…

Хлопнула дверь, Николь повернулась. В комнату вошел Лестер с сигаретой в губах и рубашками на вешалке в руках. Он заметил Фили и пронзительно посмотрел на него.

Тот смущенно улыбнулся, словно застигнутый за чем-то очень неприличным.

Лестер перевел взгляд на экономку. Мисс Меллоу уставилась на него выжидающе-вопросительно. Он хотел что-то сказать ей, но вновь посмотрел на Фили, ухмыльнулся столь ненавидимой Фили мефистофелевской усмешкой и ушел, ничего не сказав и с рубашками в руках.

Экономка вновь принялась гладить и спросила у Фили:

– Ты стесняешься вспоминать о вчерашнем вечере?

– Нет, почему?

– Ты уверен? Что ты не стесняешься, что я вчера была голая перед тобой?

– Нет, – простодушно сказал Фили. – А почему вы спрашиваете?

– Тогда, может быть, придешь ко мне, когда я вымою посуду вечером? – стараясь говорить как можно тактичнее спросила она.

Фили скромно потупил глаза в знак согласия и кивнул.

– Мы сможем поговорить, – добавила Николь, многозначительно и выразительно расстегнув и опять застегнув ширинку на джинсах, что гладила.

Глаза Фили аж засветились от счастья, душа словно обрела крылья и воспарила в небеса. Но вынуждена была вернуться на грешную землю, ибо он опаздывал на встречу с Шерманом.

– Да, приду, – подтвердил словами Фили, хотя его ответ был вполне ясен и без слов. – Извините, я должен бежать.

Воспоминания об этом разговоре порождали в Фили сладкие предвкушения сегодняшнего вечера. Чем же таким он понравился мисс Меллоу, что она его добивается столь настойчиво?

Шерман распаковал свою сумку, достал ракетку и мячи. Мячи вывались из его неловких, толстых как сардельки пальцев и запрыгали по корту.

– О, черт! – выругался толстяк, махнув с досадой рукой.

– Шерман, поднимай шары, давай начинать в конце концов! – нетерпеливо подпрыгивал, разминаясь, Фили с другой стороны сетки.

– Не шары, а мячи! – заявил справедливо толстяк, заправляя в короткие шорты свою свободную футболку с широкими красными и синими горизонтальными полосами. – О'кэй, ты готов?

– Готов! – Подпрыгивал Фили в ожидании удара.

– Держи! – Шерман размахнулся и ввел мяч в игру.

Фили резко отбил мяч и тот попал Шерману прямо в плечо. Шерман уронил от боли ракетку.

– Ты урод! – схватившись за ушибленное место запищал толстяк. – Ты урод, идиот! Больно же!

– Ладно, сам виноват – не будешь зевать! Подавай, – оборвал его Фили.

– Эй, Фили, – растянулся в улыбке Шерман, готовясь к удару. – А у мисс Меллоу сиськи такие же? – Он показал на теннисный мячик.

– Что? – Фили отвлекся и прозевал подачу. – Слушай, это нечестно! Это не честно!

– Что ж, ты проиграл, – констатировал Шерман.

– Ладно, – разозлился Фили, – подавай!

Шерман подал, Фили ловко парировал, и толстяк не успел к мячу. Кряхтя, он нагнулся за отскочившим от стены мячиком.

– А что ж ты не потрогал их? – спросил Шерман, чтобы хоть как-то подначить приятеля.

– Не знаю… – честно ответил Фили.

– Надо было вот так сжать их, – соскорчив гримасу показал на мячике Шерман.

– А тебе откуда знать? – отбивая мяч крикнул Фили. – Когда ты в последний раз сиськи голые видел? Да и вообще видел ли?

Они с минуту отбивали мячик. Затем Шерман пропустил.

– Эй, Фили, – сказал он отправляясь за мячиком, – а ты знаешь, Джина Рейдал разрешала трогать свои сиськи за доллар.

– А что ж ты не пощупал их?

Наверху лестницы появился мистер Трэвис, но спускаться не стал, облокотился обеими руками о перила, и смотрел на игру.

– Ну-у, у меня не было настроения, – нашелся Шерман. – И к тому же, я больше люблю ноги у женщин.

– Ты сумасшедший!

– Готов, значит?

– Да, подавай!

– Слева, слева бей, Фили, – крикнул вдруг учитель.

– Да, хорошо, мистер Трэвис, – весело откликнулся Фили, посмотрев в сторону инструктора.

Он вновь повернулся к сетке и вдруг взгляд его уткнулся на девушку на соседнем корте. Она стояла к нему задом в коротенькой теннисной юбочке и, нагнувшись, так что полностью были видны белые трусики, зашнуровывала кроссовку. Фили остолбенел и пропустил удар. Повернулся к учителю и неловко улыбаясь, развел руками.

– Маньяк какой-то, – буркнул мистер Трэвис и ушел.

– Ну давай, давай, – крикнул Фили приятелю, чтобы скрыть смущение.

Толстяк подтянул свои шорты.

– Расскажи мне, что будет сегодня, любовничек, – с ноткой зависти поддразнил его Шерман, подавая мяч.

* * *

Николь мылась в полной пены ванне мистера Филмора, задумчиво-мечтательно натирая себя мочалкой. Раздался стук.

– Открыто, – сказала она.

– Добрый день, – приветствовал ее Фили, войдя. – Я зашел в вашу комнату, но там никого не было. Вы сказали, что хотите поговорить…

– Заходи, Фили, заходи.

Из мыльный пены просвечивал огромный бордовый сосок, сразу приковавший к себе взгляд Фили.

– А что вы делаете в ванне моего отца? – спросил он не придумав ничего лучшего для начала разговора.

– Я думаю, он будет не против. Как по-твоему?

– Да, наверное, не против, – согласился Фили.

На долгую минуту наступила тягостная пауза. Наконец мисс Меллоу прервала ее, спросив с очаровывающей улыбкой:

– Ты не хочешь потереть мне спину?

– Ну… – Фили развел руками: мол, раз дама просит…

Стараясь сдерживать себя, Фили не спеша подошел к краю огромной ванны, встал на ступеньку коленом.

Николь подставила спину. Фили взял мочалку и начал, еле касаясь ее нежной кожи, стесняясь, водить ей по спине. Аромат ее волос кружил ему голову.

Она поймала его руку и повлекла ее к своей груди. Фили не в силах был противиться, разинув рот от счастья.

Николь повернулась к нему, не выпуская его руку.

– Ты не хочешь ко мне присоединиться? – спросила она.

– Что сделать? – совершенно искренне растерялся Фили.

– Со мной принять ванну, – терпеливо повторила она.

– То есть здесь с вами…

Прямо сейчас?

– Попробуй, может тебе понравится?

– Ну… – замялся Фили, – я наверное не помещусь сюда…

– Поместишься, – уверенно сказала она. – Это я тебе могу обещать.

– То есть вы хотите, чтобы я разделся…

И вообще… – продолжал сомневаться Фили.

– А ты обычно в одежде принимаешь ванну? – улыбнулась она, обнажив ослепительно ровные ряды зубов.

– Нет. Обычно нет.

– Ну, Фили, давай. Я даже не буду смотреть. – Она сладострастно закрыла глаза.

– Я даже не знаю…

– Ну давай, – уговаривала она его. – Это же будет такое приключение! – она закатила к потолку и сладко причмокнула, показывая таким образом, какое это будет блаженство.

Фили дрогнул. Только воспитание не позволяло ему сразу же залезть к ней, когда она только предложила. Ох уж эти предрассудки…

– Хорошо, – он встал. В конце концов он современный парень без комплексов. – Ладно. – Он решительно направился к двери.

– Эй, ты куда? – удивленно воскликнула Николь.

– Я пойду разденусь.

Он вышел.

Ей ничего не оставалось, как терпеливо ожидать его возвращения. Отражаясь в многочисленных зеркалах комнаты, Николь задрала к потолку свою стройную ногу, напоминая спортсменку по фигурному водному плаванию, и рассматривала свои маленькие пальчики. На ноготках уже начал облезать лак, надо будет обязательно подновить – отметила она.

Через некоторое время Фили вернулся в своем любимом светло-коричневом халате. Николь ждала его, играя с пеной.

– Ну привет, – сказал Фили, не зная, что еще сказать.

– Привет, – улыбнулась Николь. – Ты не хочешь снять халат и залезть ко мне? – Хорошо, сейчас.

Фили нерешительно распахнул халат, она увидела огромные, до колен, зеленые спортивные трусы с белыми полосками по бокам.

– Плавки – это же замечательно, – с едва заметной иронией восхитилась она. – Ты не хочешь их снять?

– Нет, – твердо сказал Фили.

– Ну ладно, – мягко согласилась она, как талантливый дрессировщик соглашается с рычанием тигра не желающим выполнять какое-то задание. – Залезай, – пригласила Николь и добавила иронически, в надежде, что он передумает: – В плавках.

Он полез в ванну, сжав зубы, чтобы не выдать, что его трясет от возбуждения. Чуть не оступился на скользком дне бронзовой ванны.

– Осторожней, – сказала она. – Осторожней!

Фили вступил в пену у нее между ног. Николь уверенно подхватила его руками за талию и направила, так, чтобы он сел к ней спиной и прижался плотно к ее груди.

– Я потру тебе спину, – сказала она.

Экономка стала осторожно гладить его умелыми пальцами по спине, прокралась под мышкой на живот, провела по груди… Фили наслаждался.

– Ну как, тебе нравится?

Он повернул к ней голову.

Она его поцеловала в щеку – осторожно, так как мать целует ребенка на ночь. На его лице было написано почти детско-безмятежное счастье.

Она поцеловала его в волосы, в шею, снова в щеку. Он повернул голову и неумело вытянул к ней губы. Она чмокнула в них. Он отвернулся и прикрыл глаза от удовольствия.

Она лаская наткнулась руками на трусы.

– Ты уверен, что не хочешь их снять? – спросила она так, что невозможно было отказаться от выполнения ее просьбы.

– Ну хорошо, – очень неохотно уступил Фили. Он ее все равно стеснялся. – С одним условием.

– С каким? – стараясь неосторожным словом не спугнуть его, спросила Николь. – Мы погасим свет.

Не услышав возражений он полез к выключателю.

– Осторожней, – сказала она, поддерживая его руками. Он щелкнул тумблером, погас свет. – Осторожней, – повторила она.

Он с плеском уселся на то же место и стал стаскивать в воде свои огромные трусы.

– Тебе помочь?

– Нет, нет… – испугался Фили.

Он страстно желал ее, как желает мужчина женщину. Одна загвоздка: он еще не был мужчиной в полном смысле слова и понимал это. Он знал что станет таковым рано или поздно (и скорее рано, чем поздно), но и боялся этого момента и безумно хотел приблизить его одновременно. А еще он подумал как расскажет Шерману, о том, что мылся с ней голой в ванне – пусть лопнет от зависти!

Она гладила его умелыми руками, плотно прижавшись к его спине восхитительно упругой грудью. Он сидел сладко закрыв глаза – хотя и с открытыми абсолютно ничего бы не увидел.

Она добралась своими волнующими пальцами до его причинного места. Он сразу ахнул, вздрогнул, распахнул широко глаза, выгнулся дугой и выскочил из ванны, словно там сидела не обворожительная девушка, а зубастый аллигатор.

– Наверное мне пора идти, – пытаясь в темноте нащупать брошенный халат и разбрасывая вокруг клочья пены, сказал Фили.

– Фили, подожди секундочку, – воскликнула Николь.

Он наконец нашел халат, в волнении влез него задом наперед обеими руками. Поняв ошибку, он поморщился и запахнул его на спине, придерживая сзади рукой.

Николь, замотавшись в огромное махровое полотенце, догнала его в следующей, ярко освещенной комнате.

– Подожди секундочку! – повторила она, схватив его за руку.

– Что? – его всего трясло. Он сердился на нее, сердился на себя (другой на его месте не выскочил бы как последний трус и идиот, когда желанное яблоко само валилось в руки, да практически еще и умоляло слезно «Съешь меня!»), сердился на весь мир, устроенный столь дурацким образом.

– Прости, – попросила она.

Он молчал.

– Ты простишь меня? – спросила она с мольбой в голосе, придерживая на груди мгновенно промокшее красное махровое полотенце, на волосах ее скопились маленькие жемчужные капельки воды, на груди и шее висели хлопья пены.

– Хорошо, – ответил он, чтобы побыстрее прекратить начинающую тяготить его сцену и хотел уйти.

Она вновь остановила его.

– Докажи.

– Как?

– Ты сегодня согласен остаться на ночь в моей постели?

– Нет, спасибо, – Фили решительно направился прочь, хотя понимал, что совершает сейчас непростительную глупость, за которую будет укорять себя уже, наверное, минут через пять, когда успокоится и начнет вспоминать все это (каждый жест ее, каждое сказанное ею слово) в тишине и уединении.

– Фили! – Она двинулась следом, держа левой рукой концы полотенца у груди, понимая, что дразнить его видом своего обнаженного тела больше пока не следует, чтобы не перегнуть палку. Догнала у двери, развернула и требовательно спросила: – Почему нет?

Фили, глядя ей в глаза, честно ответил:

– Я однажды пробовал в летнем лагере. И я понял: если спишь с кем-то на одной койке – то выспаться совершенно невозможно!

Она молча укоризненно смотрела на него (с огромным усилием подавив где-то глубоко в груди зародившийся было смешок). Он потупил глаза и сказал, чтобы как-то разрядить гнетущую обстановку:

– Но спасибо. Было очень приятно провести с вами вечер.

Он снова повернулся к двери.

Она снова развернула его лицом к себе, понимая, что отпускать его сейчас нельзя.

– Фили! – с мольбой в голосе произнесла Николь. – Докажи мне, что ты не сердишься на меня! Поцелуй меня на прощанье.

– Хорошо.

Она закрыла глаза и потянулась к нему. Он привстал на цыпочки и по-братски чмокнул ее в щеку.

– А можно мне тебя поцеловать? – спросила она с нежностью и даже уважением в голосе.

– Да, наверно.

Она склонилась к нему, впилась опытно в его губы, и стала гладить его плечи.

Фили пытался нащупать ручку двери, чтобы бежать, хотя и ощущал пьянящее наслаждение. Она касалась губами его шеи, руки ее опускались все ниже под его халатом…

Фили понял, что больше не выдержит, сорвется и наделает глупостей (совсем не тех, которые наделал бы нормальный возбужденный мужчина, а детски-мальчишечьих), вырвался и убежал.

Николь с неудовлетворенной страстью во взгляде глубоко вздохнула и пошла вытираться.

* * *

Шерман сидел в резиновом костюме на дне своего бассейна и дышал через длинную специальную трубу.

Фили лег на доску трамплина и пытался дотянуться до трубы, чтобы закрыть ему доступ воздуха – невинная дружеская шутка.

Но не дотянулся. Пришлось хлопнуть ладошкой по воде – мол, вылезай, дело есть, нечего пузыри в воде считать.

Шерман всплыл на поверхность.

– Ну что еще случилось? – очень недовольно пропищал толстяк, выплюнув загубник дыхательной трубки.

Фили не стал мурыжить приятеля. Его прямо распирало, так хотелось быстрее поделиться случившемся:

– Я только что принимал ванну вместе с мисс Меллоу, нашей экономкой! – выпалил он восторженно.

Шерман подплыл к трамплину и взялся за край доски. Фили протянул ему руку.

– Ванна? Вместе? Да ты что, шутишь? – недоверчивым тоном спросил Шерман, вылезая при помощи Фили из бассейна.

– Нет, не шучу, – ответил Фили серьезно. Он взял с поребрика очки друга и полотенце и подошел к нему.

– Слушай, а ты знаешь, что некоторые семьи все вместе принимают ванну, – чтобы как-то сдержать охватившую его жгучую зависть, пытался сделать Шерман вид, что ничего особенного не произошло. – В Японии, например. В Японии есть традиция – вся семья вместе принимает ванну.

– Почему? – удивился Фили. Он впервые слышал об этом.

– Откуда я знаю почему! – ушел от ответа Шерман. Не выдержал все-таки и спросил, проявляя свою крайнюю заинтересованность: – А ты потрогал?

– Что? – не понял Фили, принимая в свои руку подводную маску приятеля.

– Сиськи ее потрогал? – удивляясь, что друг не понимает, что больше всего интересует его, переспросил Шерман.

– Ну… В общем, да. – Фили надел Шерману его очки, что держал до этого в руках и подал полотенце.

– Что значит «в общем, да»? Потрогал или нет?

– Ну, не руками… – замялся Фили. Но ведь он же не солгал – трогал же ведь, трогал! И честно пояснил: – Локтями.

– Ну как она? – спросил Шерман, вытирая мокрые волосы поданным заботливо полотенцем. – Тоже возбудилась, когда ты ее локтями?

– Я не знаю.

– О, господи! – страдальчески возвел к небу глаза Шерман.

Они пошли по краю бассейна.

– Ты знаешь, приличные девушки позволяют свои сиськи трогать, когда они в тебя влюбляются, – изрек Шерман мудрость, берущую истоки в полупрочитанном Евангелии. – Иначе они – шлюхи! – Он секунду подумал над своей мыслью и кивнул согласно: – Это точно.

Они поравнялись с шезлонгом, на котором распласталась с неизменным ярко-глянцевым журналом Джойс. Фили остановился, залюбовавшись ее телом, и ответил Шерману невпопад:

– Не знаю.

Джойс оторвалась от журнала и заявила капризно:

– Эй, Фили, отойди. Ты мне солнце заслоняешь!

Фили пожал плечами – подумаешь! Шерман хотел в очередной раз оценить умственные способности своей сестры, но они уже миновали ее, да и другой вопрос занимал его сейчас гораздо больше.

– Знаешь, Фили, что я думаю? – после некоторых размышлений решился Шерман. – Что?

– Что мисс Меллоу – шлюха.

– Нет, не шлюха, – обиделся Фили.

– Нет, шлюха! – Чем еще он мог объяснить свалившееся на друга счастье?

– Нет, не шлюха. Если она пригласила меня в ванну, это еще не значит, что она шлюха. – Оправдывал мисс Меллоу Фили. – Многие люди вместе принимают ванну!

– Ну кто, например? – ядовито улыбнулся Шерман.

– Ну, японцы. Ты ж сам говорил! Может, она наполовину японка?

Крыть Шерману было нечем и он решил зайти с другой стороны.

– Фили, знаешь, что я думаю? – снова повторил Шерман. Солнце отражалось в его очках, скрывая от Фили выражение его глаз.

– Что? – Ничего хорошего Фили не ожидал от плода его раздумий.

– Я думаю, что ты влюбляешься в нее! – И Шерман пошел вперед не дожидаясь ответа закадычного друга.

– Ты сумасшедший! – крикнул ему вдогонку Фили.

– Нет, не сумасшедший! – огрызнулся толстяк.

– Шерман! – окликнул Фили. Ему очень не хотелось ссориться с приятелем (обычно их ссоры носят затяжной характер, а сейчас Фили остаться без моральной поддержки Шермана отнюдь не улыбалось). К тому же, где-то в глубине души он допускал, что доля истины может присутствовать в обоих предположениях толстяка.

– Что! – обернулся тот.

– Послушай, Шерман, – Фили подошел к другу, – Если парень дотрагивается до сисек женщины, но не на свиданке, а так…

Дома… Как это считается? Что он плохо себя вел?

– Руками или локтями? – важно уточнил Шерман.

– Руками.

– Нет, по-моему, нормально себя вел, – улыбнулся Шерман.

– Не делай ничего такого, что я бы не стал делать, – весело повторил слова отца Фили и ладонью ткнул друга в правое плечо.

* * *

Фили понял, что если он сейчас не предпримет каких-то решительных действий, то не решится уже никогда. И останется на всю жизнь закомплексованным неполноценным человеком. Он приблизился как можно ближе к ней (в любую секунду готовый услышать «не надо») и робко, неуверенно поцеловал ее в щеку. Поднял сразу глаза: как отреагирует?

Николь улыбнулась ему нежно, взяла его руку в свою, другую положила ему на плечо и нашла своими нежными алыми губками его рот. Волна непередаваемого счастья окатила Фили.

Они сидели на заднем сиденье Кадиллака. И возвращались из кинотеатра.

Фили даже под угрозой казни не смог бы сейчас пересказать содержание фильма – настолько мало кинокартина интересовал его. Совсем другие мысли терзали Фили весь вечер. Он помнил лишь, что весь зал хохотал – видно шла кинокомедия.

Слова Шермана весь день не давали ему покоя. Он пытался осмыслить происходящее с ним, понять поведение и мысли мисс Меллоу. Ни к чему определенному в итоге не пришел – женская душа, это уж точно потемки – и решил, что он ей просто нравится. А она ему? Нравится ли она ему как человек, а не как женщина, которая сама идет ему навстречу. И решил, как отрезал – нравится!

За ужином, лениво ковыряя вилкой в тарелке, дождался ее появления в столовой и пригласил в кинотеатр.

– На какой фильм? – поинтересовалась она.

– А это для вас имеет какое-нибудь значение? – удивился Фили.

Она одарила его своей обычной дружелюбно-очаровывающей улыбкой и согласилась. Правда, она намекнула, что в ресторан сходить куда приятнее, но настаивать не стала.

Лестер пробубнил что-то невразумительное, когда Фили велел (именно велел – хозяин он здесь или кто?) отвезти его с Николь в кинотеатр. Но спорить не стал, хотя Фили уже настроил себя на битву с шофером, из которой твердо намеревался выйти победителем.

Фили сидел в темном зале и не видел ничего, кроме ее профиля. Волосы ее были совсем близко, он ощущал их аромат. На лице ее играли цветные отсветы с экрана. В их свете она казалась фантастической красавицей с иной планеты, или сказочной волшебницей, всецело поглощенной сложным магическим ритуалом.

Фили занес было руку, чтобы как бы невзначай положить ей на плечо, но постеснялся. Она заметила это каким-то боковым зрением и, не сводя глаз с экрана, властно положила его руку себе на плечо. Так он и просидел весь фильм, замерев, будто каменная статуя в позе собственника, вольготно обнимающего свое сокровище.

Таким его случайно заметила Джойс, пробирающаяся со своим Тэдом по рядам.

– О, Фили?! – пораженно уставилась она на него и мисс Меллоу. – Привет!

– Привет! – напряженно улыбнулся он, не меняя позы – все тело как свинцом налилось. Да и ему ужасно не хотелось снимать руку с такого восхитительного на ощупь плеча мисс Меллоу.

Джойс посмотрела на Фили совершенно другим взглядом, и он почувствовал, что резко вырос в ее глазах. Что приятно польстило его самолюбию. Он осторожно, чтобы не потревожить неловким движением Николь, распрямил спину. И до конца фильма с удовольствием ловил потом на себе удивленные взгляды Джойс и ее парня.

Когда он помогал Николь сесть в автомобиль, то снова заметил Джойс и ее парня, но мысли Фили уже были заняты тем, что ему надо наконец отважиться и поцеловать Николь, когда в машине они останутся наедине. Он собрал все мужество в кулак, готовясь к решающему его дальнейшую судьбу поцелую.

И ответный поцелуй Николь заставил его поверить в собственные силы.

Фили чуть отстранился от Николь, чтобы перевести дух и заметил в зеркальце заднего обзора ироничный взгляд Лестера, устремленный на них. Шофер усмехнулся своей сатанинской улыбкой, догадавшись, что Фили перехватил его взгляд.

Лестер глянул на дорогу и снова посмотрел в зеркальце.

Фили был вынужден отпустить на мгновение руку Николь и подобраться к спинке переднего сиденья, чтобы нажать кнопку. Черное стекло мгновенно отгородило салон от любопытных нескромных взглядов шофера.

Фили улыбнулся Николь. Она ответила тем же и закрыла глаза. Губы их потянулись навстречу друг другу.

Фили неумело целовал эту прекрасную женщину, ощущая тепло и трепетность ее тела под эфемерной преградой одежды, и терзался вопросом: почему она предпочла именно его. Почему эта цветущая красавица оделила своим вниманием именно его – пятнадцатилетнего мальчишку? Значит есть в нем что-то такое…

Что-то, что могло прельстить ее, даже если это что-то и пришлось разглядывать зорким взором.

Фили еще крепче обнял ее.

* * *

Войдя в дом, Фили, держа ее за руку, сказал:

– Вы мне понравились больше, чем фильм.

– Да? – притворно удивилась она.

Неожиданно зазвонил телефон, стоящий на белом мраморном столике.

– Сейчас, секундочку, – сказал Фили. Он поднял трубку, намереваясь как можно быстрее закончить разговор, пока ей не наскучило и она не ушла спать. – Алле. – Привет, сынок, – услышал он далекий голос отца.

Фили радостно оживился:

– О-о, привет, папа.

– Как дела, Фили?

– Нормально… Великолепно. – Глазами он указал Николь на скамеечку рядом с телефоном, давая таким образом понять, что это важный для него разговор, но он не хочет выпускать ее из поля зрения ни на мгновение.

– Ну и прекрасно, прекрасно… – ответил из своего далека отец. – У меня тоже дела неплохо. Я тебе все расскажу, когда вернусь. Как там новый велосипед – нормально? Никаких проблем?

(Мистер Филмор в роскошном номере недешевого отеля, в майке и брюках сел на обширную, почти квадратную кровать, где под одеялом лежала страстная блондинка Нэлли. Она, обнаженная – одеяло прикрывало ее лишь до пояса и мистер Филмор с удовольствием лицезрел ее высокую грудь, ждущую ласку, – не сводила глаз с богатого седеющего возлюбленного. Рабочий день завершается, приближается рабочая ночь).

– Нет, никаких проблем, папа, – весело ответил Фили, послав воздушный поцелуй мисс Меллоу. – Велосипед нормальный.

– Ну что ж, я очень рад. А новая экономкам? Как она там работает?

– Кто, мисс Меллоу? – Фили улыбнулся ей. – Работает очень хорошо.

Николь подошла к Фили и села рядом, взяв его руку.

(Блондинка села на кровати, обняла игриво мистера Филмора, прижалась к нему обнаженной грудью).

– Ну и прекрасно, – сказал отец. – Дай-ка ей трубку.

– Ты хочешь поговорить с мисс Меллоу? – Фили посмотрел на экономку.

Николь приложила палец к губам и помотала головой. Засунула свою тонкую изящную руку с черным браслетом на запястье под выходной коричневый пиджак Фили, положила ладонь ему на бедро.

– А ее сейчас здесь нет, – сказал Фили в трубку. – Она в сортире. – Фили хохотнул – то ли от своей грубо-смешной фразы, то ли от щекочущей ласки Николь. Она тоже озорно улыбнулась.

– Ты чего смеешься? – спросил отец.

(Блондинка Нэлли, балуясь, выдернула ремень из брюк мистера Филмора).

– Да ничего, папа.

– Ну ладно, – сказал отец. – Фили, мне пора заканчивать разговор, у меня еще много дел. – Он стрельнул глазами в сторону Нэлли – подожди, мол, чуть-чуть, дай с сыном разговор закончу. – Передай привет экономке от моего имени.

Николь ласково принялась кусать свободную руку Фили.

(Нэлли гладила мистера Филмора по груди, и целовала в плечо).

– Ладно, – весело сказал Фили. – Хорошо. Я передам ей привет от твоего имени. А ты когда вернешься? Или еще не знаешь?

– Вот черт, – выругался в трубку отец. – Молодец, Фили, а то я чуть не забыл. Я прилетаю в воскресенье, во второй половине дня. Скажи Лестеру, чтобы встретил меня.

– Обязательно передам, – с готовностью ответил Фили.

– И береги себя.

– Да, папа.

– Ладно, сынок, пока. Спокойной ночи.

(Отец повесил трубку и впился жарким поцелуем в желанную и покорную ему блондинку).

Фили положил трубку на аппарат и прижался к Николь. Они, нежно обнявшись, пошли к лестнице, за которой шел коридор, ведущий в комнату экономки.

В этот момент в дом вошел Лестер в своем черном костюме и с неизменным дурацким белым цветком в петлице.