Текст книги "Эйфория"

Вновь задуматься о том, что происходит с его матерью и насколько хорошо она себя чувствует в каком-либо из своих новых амплуа, его заставило возвращение из-за границы Тони. Так вышло, что, стремясь увидеться с Бенедиктом, тот позвонил в дом его родителей, хотя знал, что он давно там не живет. Вероятно, просто потерял номер его телефона – сейчас Бенедикт даже не мог вспомнить, что стало причиной этой ошибки. Но последствия ее, надо было признать, – и Бенедикт был убежден, что, заговори они с ним на эту тему, Тони бы с ним согласился, – последствия ее впечатляли.

Первые подозрения в том, что что-то не так, возникли у Бенедикта, когда он, заглянув к матери после какой-то вечеринки – просто потому, что до нее было ехать ближе, чем до его квартиры, а в том состоянии, в котором он тогда пребывал, это было весомым аргументом, – внезапно обнаружил в ее доме Тони, слегка взъерошенного и смущенного, но в целом вполне довольного жизнью. По его словам, ему понадобилось отыскать что-то в их семейной библиотеке, что было полным бредом, поскольку Аманда не слишком разделяла страсть Дэвида к книгам и большую часть по-настоящему редких и интересных изданий он увез еще несколько лет назад при переезде, оставив лишь пару собраний сочинений английских классиков и беллетристику, к которой питал острое отвращение. Пропустив мимо ушей путаные объяснения друга, Бенедикт, которому в тот день было явно не до выяснения того, какие отношения связывают его мать и Тони, быстро отвлекся на что-то другое и благополучно забыл об этом инциденте. В следующий раз непонятная близость Аманды и Тони (непонятная, чтобы не сказать – беспокоящая, усмехнулся Бенедикт) бросилась ему в глаза после вечеринки, на которую он сам не смог прийти, то ли потому, что не хотел тратить вечер на бессмысленное времяпровождение и церемонные беседы с людьми вроде Честеров, дружба с которыми Аманды и Дэвида, умудрявшимися, даже живя раздельно, иметь общий круг знакомых, то ли потому, что банально устал после целого дня в университете. В любом случае, он хорошо помнил, что после нескольких настойчивых просьб матери, ответить на которые не чувствовал себя физически способным, в конце концов рассвирепел и отправил вместо себя Тони. Поинтересовавшись у него на следующее утро тем, как прошла встреча и столкнувшись с абсолютно восторженной реакцией, Бенедикт впервые осознал, что посещения Аманды Тэррингтон вызывают у его друга совершенно не дружеские чувства.

Это было забавное открытие. Бенедикт помнил, как, устроившись тогда в офисе «Эйфории», к тому моменту едва ли проработавшей больше трех недель, они обсуждали какую-то из потенциальных клиенток, и вдруг, увидев, как Тони, поднявшийся для того, чтобы принести себе кофе («нет такой секретарши, которая умела бы делать эспрессо, который я научился пить в Италии»), мечтательно улыбается каким-то своим мыслям, он вдруг понял, что тот влюблен безумно и безраздельно. Мысль о том, что предметом чувств Тони была его собственная мать, не столько пугала, сколько вызывала приступ оживленного любопытства, но Бенедикт благоразумно предпочел спрятать его подальше, чтобы не смущать и без того, похоже, изрядно сконфуженного Тони, который, как бы ни старался он делать вид, что ничего не произошло, прекрасно знал, что Бенедикт видит его насквозь. В тот день они больше не говорили об этом, и, насколько знал Бенедикт, с тех пор отношения его матери и Тони не претерпели серьезных изменений, если не считать того, что в последние пару лет они стали встречаться чаще, что, в свою очередь, моментально вызвало у друзей шквал шуток на тему «она так жаждет узнать, чем живет ее неблагодарный сын, что готова проводить все свое время с его другом».

Бенедикт усмехнулся и потер руками лицо: влюбиться в помощника своего сына, работающего хастлером, – это было вполне в духе его матери. То, что в эту историю оказался вовлечен Тони, казалось ему менее вероятным, но результат был один и тот же: эти двое были любовниками где-то около четырех лет, и Бенедикт категорически не понимал, для чего держать это на задворках их собственных отношений, если все, что можно было знать друг о друге худшего (это была вторая их любимая шутка после истории о потерявшей надежду добиться расположения Бенедикта матери), они уже знали. Должно быть, у него есть свои причины не делать этого, подумал Бенедикт, гася сигарету и рассматривая небольшую горку окурков в пепельнице. И, возможно, только возможно, дело совсем не в нем. Он на мгновение представил себе Аманду, принимающую Честеров, в тот период, если он правильно сопоставил даты, как раз переживавших триумфальный исход из их дома Гарриет, выходящей в гостиную под руку с Тони Факом, и рассмеялся. Это было слишком даже для нее. Но, с другой стороны, с тех пор прошло довольно много времени, и, насколько он понял…

Тихий звук открывающейся двери возвестил о том, что Гарриет и Аманда благополучно вернулись из своего путешествия в глубины то ли сада у дома Тэррингтонов, то ли чьего-то (Бенедикт искренне надеялся, что не его собственного, но шансов на это было немного) бессознательного, и он с улыбкой поднял голову, встречая их обеих, стараясь не подавать виду, что понимает, о чем они говорили, и прекрасно осознавая, что это не сработает. Еще один звук – на этот раз, доносившийся из кармана его брюк, – отвлек его внимание. Бенедикт не глядя вынул телефон и бросил взгляд на экран.

«Как ваш завтрак в кругу семьи?» – прочел он, открыв полученное сообщение.

Ревнует, подумал Бенедикт. Вот ведь черт.

«Отлично, – напечатал он в ответ и неожиданно для самого себя добавил, – можешь присоединиться, если хочешь».

Новое SMS пришло после непродолжительного молчания.

«Уже еду».

Пряча телефон обратно в карман, Бенедикт внезапно понял, что именно мешало Тони сделать его чувства к Аманде достоянием общественности. И к мнению Честеров это не имело никакого отношения.

Он улыбнулся Гарриет, вопросительно смотревшей на его манипуляции с телефоном, и вспомнил, что она предупреждала его о том, что уезжает сразу после завтрака: у нее были какие-то дела в университете. Ну что ж, ухмыльнулся Бенедикт, они и втроем неплохо посидят. Весело подмигнув обеим женщинам, он обернулся к матери и сказал:

– Кажется, сегодня у нас будет еще один гость.

Аманда внимательно посмотрела на него и кивнула.

Это было по-настоящему классное утро.

Глава 10
Тони. Фобурдон

Фобурдо́н (франц. fauxbourdon букв. «ложный бурдон»; позднелат. faburdon, faulxbourdon, также раздельно faulx bourdon), 1) – техники композиции в многоголосной музыке западной Европы, главным образом, XV – XVI веков.

Определение faulx следует понимать не в смысле «ложный», «фальшивый», а в смысле «воображаемый», «мысленно представляемый», т.о. оно имплицирует факт сочинения на лету, контролируемую импровизацию.

В Англии XV века импровизируемое трёхголосие на основе тенора. Техника фобурдона описывается как добавление к заранее данному, нотированному голосу (называемому «mean») двух других голосов, непосредственно во время исполнения.

Тони захлопнул книгу и посмотрел на часы. Он договорился встретиться со своей новой знакомой в 15.00, но пришел раньше и теперь вынужден был коротать время ожидания. Роман, который он купил в ближайшей лавке, торговавшей популярной литературой, не оправдал его надежд, так что ему поневоле пришлось вернуться к мыслям и происшествиям, заставившим его оказаться здесь.

Тони скептически хмыкнул. Едва ли была такая уж необходимость в этой встрече. По совести говоря, необходимости не было никакой – долго пытаясь придумать, зачем ему это нужно, Тони в конце концов махнул на это рукой и решил рассматривать это как собственную прихоть. Может же он позволить себе маленькую глупость после многих лет примерного – ну, или почти примерного поведения и покорного следования за Бенедиктом в его эффектных и не очень авантюрах, а также за все оскорбления и унижения (так, по крайней мере, он живописал свою работу самому Бенедикту, в ответ только смеявшемуся и советовавшему завязывать с чтением книг в мягких обложках), выпавшие на его долю за время существования агентства «Эйфория».

Она явилась точно вовремя, но наверняка не потому, что волновалась: у Тони не было сомнений, что она всегда так же точна.

Даже если цель и причина встречи ей не понятны.

Или она хочет, чтобы это выглядело так, словно она не понимает, для чего он позвал ее.

Тони раздраженно выругался про себя. Он и сам не знал, зачем попросил ее о встрече – с чего она должна догадываться об этом?

Потому что если бы она была хотя бы вполовину настолько же умна, как все его прежние женщины, она и то раскусила бы тебя, дубина, мысленно проворчал он, поднимаясь навстречу высокой девушке в белой блузке и тонких белых брюках, протягивавшей ему руку в приветственном жесте.

– Добрый день.

– Добрый день, мисс Хант, – Тони склонил голову и вышел из-за стола, чтобы пододвинуть ей стул.

– Благодарю вас, – Гарриет устроилась за столиком напротив него и, отбросив назад волну длинных темных волос, обратилась к мгновенно выросшему у ее правого плеча официанту.

– Двойной эспрессо, пожалуйста. Здесь варят лучший кофе в этой части города, – доверительно сообщила она Тони, когда официант, кивнув и записав заказ, удалился. – Попробуйте кофе на песке. Если не любите черный, я готова биться об заклад, что они найдут способ покорить ваше сердце при помощи латте или капучино.

Тони любезно улыбнулся.

– Спасибо за рекомендацию. Откровенно говоря, я прежде никогда здесь не был… – он помялся, не зная, как начать разговор, к которому сознательно или бессознательно готовился на протяжении нескольких дней и который теперь, когда она сидела перед ним, выжидательно рассматривая его темными большими глазами, начинал казаться ему то ли сентиментальной глупостью, то ли просто попыткой грубо втиснуть в собственные представления нечто, о чем у него не было и не могло быть права судить.

– Мисс Хант, я пригласил вас…

– Вы можете звать меня Гарриет, – девушка, принявшая из рук официанта крошечную чашку с эспрессо, отпила из нее глоток и удовлетворенно кивнула, – учитывая наше давнее знакомство, а также обстоятельства, при которых оно произошло.

Она издевается.

Тони потер рукой лоб.

– Гарриет, – он поднял на нее глаза и несколько секунд смотрел, как она с наслаждением потягивает кофе из маленькой чашки, отмечая длинные тонкие пальцы, светлую слегка загорелую кожу и расслабленную мягкость движений, неожиданно напомнившие ему…

– Вы хотели поговорить со мной о Бенедикте, – без предисловий и, похоже, не имея ни малейшего желания хотя бы сделать вид, что намерена придать вопросительный оттенок своей интонации, спокойно произнесла Гарриет.

– Да, – не стал возражать Тони. – О нем.

– И обо мне, – Гарриет слизнула маленькую каплю кофе с толстого края чашки и улыбнулась, отчего ее и без того озорное выражение лица сделалось совсем уж возмутительно веселым.

– Да, – снова повторил Тони.

Гарриет сделала широкий жест рукой, словно приглашая его продолжать и давая понять, что она вся внимание и полна желания узнать, что заставило его затронуть в ее обществе эту животрепещущую тему.

– Он сказал мне, что он… что вы… – Тони очень не любил такие ситуации, и только поэтому, он был уверен в этом, вел себя сейчас как полный дегенерат и мучительно искал способ выразить то, что хотел сказать, путаясь в определениях и, к собственному стыду, не находя слов.

– Он сказал вам, что встречается со мной, – помогла ему Гарриет. – Если я правильно понимаю, – она помедлила, – что-то около трех месяцев назад.

Тони кивнул. Он по-прежнему не имел ни малейшего представления, для чего пригласил ее, и это раздражало.

– Возможно, наша встреча должна была состояться раньше, – как ни в чем ни бывало продолжала Гарриет, – но некоторым вещам бывает нужно устояться, не так ли?

Тони вспыхнул. Последний раз он переживал подобное ощущение – дискомфорт и смущение на грани унижения – лет двадцать назад, когда их команда в университете проиграла решающий матч в регби в самом конце сезона и, хотя прямо об этом никто не говорил, все были убеждены в том, что это произошло по вине Тони, сорвавшем их компании несколько ключевых тренировок. И все же он не мог – и не хотел – остановить то, что начал, и был полон решимости пройти этот путь, раз уж он все равно зашел так далеко.

– Вы совершенно правы, мисс Хант, – ровным голосом ответил он. – Я позвал вас для того, чтобы поговорить о Бенедикте, вернее, о ваших отношениях с ним. То, что произошло между вами, хотя и является исключительно частным делом, также некоторым образом касается или может касаться рабочих моментов, если вы понимаете о чем я, – Тони вздохнул и сделал небольшую паузу, – поэтому я предпочел бы обсудить с вами некоторые спорные вопросы.

– Спорные? – Гарриет говорила все так же вежливо и без малейших признаков заинтересованности. Но в глазах ее сверкали странные – то ли игривые, то ли хищные – огоньки.

– Бенедикт – это очень необычный выбор для молодой девушки, – Тони терпеть не мог идти напролом, но, кажется, сейчас у него не было выхода. – В особенности, если речь идет о такой девушке, как вы.

– Отчего же? – Гарриет упорно не желала замечать вопиющей бестактности с его стороны.

Тони пожалел, что, в отличие от своего друга, не успел за время учебы пристраститься к курению и, подозвав официанта, заказал большой кофейный напиток с непроизносимым названием, – первый, на который упал его взгляд, когда он открыл меню, тут же, впрочем, отменив его и остановившись на менее экзотическом, зато привычном кофе по-ирландски. Официант принял заказ и исчез.

– Он старше вас на семнадцать лет.

– И примерно на двадцать пять тысяч женщин, – улыбнулась Гарриет. Она взяла в руки чашку с кофе и пригубила черного горячего напитка. – Это должно мне о чем-то говорить?

Тони задумчиво смотрел на нее.

– Нет, – медленно произнес он. – Наверное, – нет, – он запустил руки в кудрявую копну волос на голове. – Вы… Не в моих правилах вмешиваться в чьи-либо отношения в целом и, того больше, в отношения Бенедикта в частности, – начал он, – но…

Гарриет с веселым любопытством смотрела на него.

– Бенедикт закрывает агентство, – невпопад сказал Тони.

– Жаль, – Гарриет поставила чашку на столик.

– Вы не знали?

– Понятия не имела.

Тони надолго замолчал.

– Я думал, вы захотите, – нерешительно начал он, – думал, что вы… простите.

Гарриет наблюдала за ним с возрастающим интересом.

– Мистер Фэйрбенкс, – наконец, сказала она, – надеюсь, вы позволите мне вас так называть?

Тони вскинул голову.

– Откуда вы знаете?

Гарриет рассмеялась.

– Это не большая тайна.

– И все-таки? – он невольно улыбнулся – смеялась она очень заразительно. – Не то чтобы я так уже это скрывал, – тут же заметил он, – но то, что моя настоящая фамилия – Фэйрбенкс, знал из наших общих знакомых только Бенедикт, и я уверен, что он вам об этом не говорил.

– Не говорил, – согласилась Гарриет. – И, конечно, я у него не спрашивала, – добавила она, предваряя следующий вопрос.

– Тогда как?..

Гарриет подняла изящную руку, подзывая официанта.

– Капучино, пожалуйста. Молоко сделайте теплое, но не слишком.

Она снова обернулась к Тони.

– Поместье Фэйрбенксов граничит с землями моего дяди в Норфолке, – рассмеялась она, глядя на его нетерпеливую физиономию.

Тут уж и он не смог удержаться от смеха.

– Я должен был догадаться, что меня выдаст какая-нибудь мелочь.

Гарриет кивнула и отсалютовала ему чашкой вновь принесенного капучино.

– Надо признать, что вы держались замечательно, – сказала она. – Особенно, когда звонили мне и без зазрения совести представились мистером Факом из агентства «Эйфория».

– Я всегда так представляюсь, – притворно обиженным тоном отозвался Тони.

– Охотно верю, – фыркнула Гарриет. – Я так понимаю, это первая линия отбора.

– Женщина, которая способна выдержать первичное интервью с человеком по имени Фак, выдержит что угодно, – подтвердил Тони. – А в случае с Бенедиктом…

Внезапно он снова посерьезнел.

– Вот поэтому мне и жаль, что он закрывает агентство, – тихо сказала Гарриет.

Тони пристально смотрел на нее.

– Это никогда не было для него просто сексуальной эскападой, и мы с вами это прекрасно знаем, – продолжила она. – То, что он делает… – она улыбнулась и прикрыла глаза.

– … это всегда то, что нужно, даже если никто, кроме него, не знает, что это, – прежде, чем успел осознать смысл своих слов, продолжил Тони.

Она кивнула.

– Не думал, что вы поймете, – с удивлением промолвил он.

– Я была его клиенткой, – пожала плечами Гарриет.

Некоторое время Тони сидел, постукивая пальцами по белоснежной поверхности стола.

– Гарриет, – будто бы на что-то решившись, снова начал он.

– Мистер Фэйрбенкс…

– Тони.

– Тони, – Гарриет отпила из чашки и с улыбкой посмотрела на него.

На несколько секунд между ними повисло мягкое молчание.

– Простите, но ваше поведение и… заинтересованность в том, что и с какой целью делает Бенедикт, невольно заставляют думать, что у вас самого имеются определенные амбиции или планы на его счет.

Ее глаза смеялись так явно, что Тони мигом растерял весь свой драматический настрой.

– Безусловно, – и больше, чем вы думаете, – весело кивнул он. – Я знаю его с одиннадцати лет, еще с Итона, и, поверьте мне, никогда, за всю свою жизнь, я не встречал более сильно волновавшего все мои чувства человека. Не считая моей третьей девушки, – шутливо добавил он. – Возможно, поэтому…

– Возможно, поэтому вы, как старая матушка из оперы, решили встретиться с коварной соблазнительницей и предложить ей держаться подальше от вашего сокровища, – расхохоталась Гарриет.

– Что-то в этом роде, – Тони вновь запустил руку в густые кудрявые волосы и обернулся, сделав знак официанту. – Я рад, что выбрал верный тон, и вы меня правильно поняли.

– Вне всяких сомнений, – в глазах Гарриет все еще прыгали смешинки. – Удивляет только одно, – она с легким стуком поставила на блюдце опустевшую чашку из-под капучино.

– Да? – Тони театрально взмахнул ресницами.

– Как он вас выдерживает с такими запросами, – скорчив надменную гримасу, фыркнула Гарриет.

– Я тщательно ограждаю его от других, – невозмутимо ответил Тони.

– Что ж, тогда я за него спокойна, – Гарриет кивнула подошедшему официанту и попросила у него счет. Получив его, она расплатилась и бросила лукавый взгляд на Тони.

– Приятно было провести с вами время, мистер Фэйрбенкс. Ваше общество располагает к увлекательной беседе, а суждения весьма занимательны. Однако сейчас я вынуждена вас покинуть. Меня ждут дела.

«Ты хотел меня увидеть, и ты меня увидел, – прочел в ее глазах Тони, – и это все».

Он с улыбкой наклонил голову, признавая свое поражение.

– Я также был счастлив встретить вас, мисс Хант. Надеюсь иметь удовольствие увидеть вас снова в самое ближайшее время.

– Учитывая более чем тесный круг общих знакомых, полагаю, это вполне вероятно, – поднимаясь, ответила Гарриет.

Она отбросила назад распущенные по плечам длинные волосы и, весело кивнув ему на прощание, обернулась, чтобы уйти.

– Но он женится на вас? – не удержавшись, спросил Тони узкую грациозную спину, затянутую в шелковую ткань белой блузки.

Гарриет повернула к нему голову.

– Не знаю. А это имеет значение?

Не найдя на его лице подходящего ответа или, возможно, не посчитав представшее ее взгляду выражение подходящим, она улыбнулась и, ничего больше не сказав, двинулась вперед.

Тони сидел за столиком кафе, глядя, как солнце обнимает золотистым сиянием ее тонкий силуэт. Подумав немного, он подозвал официанта и отменил заказанный недавно кофе по-ирландски, заменив его на черный американо с двойной порцией коньяка.

Когда он сделал первый глоток, фигура Гарриет уже скрылась за поворотом, но Тони еще долго сидел на том же месте, задумчиво потягивая крепкий напиток, и посмеивался, вспоминая их разговор.

Ради чего бы Бенедикт ни закрыл агентство, похоже, оно того стоило.