Текст книги "Эйфория"

С наилучшими пожеланиями,

Бенедикт Тэррингтон

Ср. 20.09.2015, 12.18

Кому: [email protected]

Тема: вы уверены?

Отправитель: [email protected]

Уважаемый мистер Тэррингтон!

Если бы моя проблема лежала за пределами вашей компетенции, я бы не обращалась к вам, не говоря уже о том, что, будь она решаемой столь легко, как вы описали, не учитывая потраченных сил, средств и необходимости назвать себя специалисту, я бы не беспокоила вас своими письмами. Однако у меня есть основания полагать, что помочь мне можете именно вы.

С наилучшими пожеланиями,

Тесси

Ср. 20.09.2015, 13.15

Кому: [email protected]

Тема: абсолютно

Отправитель: [email protected]

Уважаемая мисс Тесси!

Мне сложно предположить, что за «недуг» мог сподвигнуть вас на столь откровенную переписку, но, думаю, не ошибусь, если поставлю на сложности в сексуальной жизни. Это по-прежнему не входит в сферу моих профессиональных интересов. Но если вы все-таки настаиваете на том, что вас интересуют услуги хастлера, а не психолога, в приложении вы найдете несколько агентств, которые, без сомнения, удовлетворят ваш интерес.

С наилучшими пожеланиями,

Бенедикт Тэррингтон

Ср. 20.09.2015, 13.45

Кому: [email protected]

Тема: нимфомания

Отправитель: [email protected]

Текст отсутствует

С наилучшими пожеланиями,

Тесси

Ср. 20.09.2015, 14.30

Кому: [email protected]

Тема: не вижу проблемы

Отправитель: [email protected]

Уважаемая мисс Тесси!

Нимфомания – спорный диагноз. Чаще всего речь идет о женщинах, которые слабо разбираются в собственных желаниях либо попали под влияние партнеров, которые не могли их удовлетворить. Или же вместо секса они хотят чего-то другого… Чего-то, что они «заедают». Другое определение – сексуальная аддикция. Если вам нужны услуги профессионала – обращайтесь на сайт. Указав все свои данные и заполнив анкету; при необходимости, свяжитесь с моим помощником. Если вы желаете избавиться от этого – то это не ко мне.

С наилучшими пожеланиями,

Бенедикт Тэррингтон

Ср. 20.09.2015, 14.35

Кому: [email protected]

Тема: я желаю начать получать от этого удовольствие

Отправитель: [email protected]

Уважаемый мистер Тэррингтон!

Нимфомания – это определение, которое дали моему, как вы выразились, недугу, три психотерапевта. Все они утверждают, что избавиться от этого невозможно. Но проблема не в этом. Проблема в том, что моя сексуальность совершенно недоступна для меня. Можете ли вы это исправить?

С наилучшими пожеланиями,

Тесси

Ср. 20.09.2015, 14.50

Кому: [email protected]

Тема: зависит от того, что вы называете сексуальностью

Отправитель: [email protected]

Уважаемая мисс Тесси!

Вечером в четверг, 19.00, адрес вам известен.

С наилучшими пожеланиями,

Бенедикт Тэррингтон

Бенедикт внимательно пролистал всю цепочку писем, улыбнулся и коротким щелчком удалил переписку.

Глава 10
Гарриет. Каприччио

Капри́ччио (итал. Capriccio, также каприс, фр. caprice; букв. каприз, прихоть; причудливый изыск) – произведение академической музыки, написанное в свободной форме.

Тони явился чуть позже обычного, и, на сей раз без стука ввалившись в кабинет, уставился на книгу в руках Бенедикта. Тот сидел за столом с романом Диккенса в ожидании партнера, накануне обещавшего ему интересные райдеры.

– Если бы в этой комнате были установлены камеры слежения, – скептически сказал Тони, – а некоторые женщины, наслышанные о твоих способностях, предлагали мне за них такие суммы… – на миг в его взгляде появилась мечтательность, – твой образ полетел бы к чертям. Лучший хастлер Лондона читает Диккенса! – он закатил глаза и обвиняюще продолжил: – И это после того, как мы угрохали столько драгоценных средств в наш сайт.

– Наш сайт состоит из двух страниц, – невозмутимо ответил Бенедикт, – лендинга и контактов. Причем твоих. Не думаю, что это стоило очень уж дорого, хотя нужно будет перепроверить счета.

– Мы усердно трудились, – с пафосом произнес Тони.

– Ах, прости. Не силен в минимализме, – в голосе Бенедикта звучал смех. – И вообще – моему образу ничто не угрожает, потому что клиентки все время принимают тебя за меня.

– Это потому, что я умею сексуально двигаться, ношу узкие пиджаки и моя фамилия Фак. А ты – гребаный консерватор.

Бенедикт расхохотался.

– Готов признать свое поражение. – Он кивнул на папки в руках у Тони. – Что там?

– Идеальный первичный отбор, – просиял тот. – Я трудился как пчела. Уверен, ты сможешь найти подвох максимум в двух-трех.

– Уверен, я найду подвох в девяти из десяти, – вздохнул Бенедикт, – но тебя это не остановит. Давай садись.

Он поднялся из-за стола и пересел на диван. Повесив на вешалку пальто и удобнее перехватив охапку тонких папок, Тони расположился рядом с ним и аккуратно опустил свою добычу на кофейный столик. Сложно было определить сразу, но, судя по толщине стопки, папок было не меньше пятнадцати.

– Ну что ж, поехали, – Бенедикт был настроен решительно.

Спустя пару часов он захлопнул очередную папку и предложил сделать перерыв.

– Знаешь, иногда, делая это, я чувствую себя Распределяющей шляпой из «Гарри Поттера», – устало проговорил он, потирая лоб. – Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф, Рэйвенкло, снова Слизерин, и еще раз Слизерин… – Его рука раздраженно хлопнула по разбросанным на столе бумагам – анкетам, записям и фотографиям. – Больше всего, конечно, Хаффлпафф, – он скорчил гримасу и откинулся на спинку дивана.

– Не скажи, – Тони с улыбкой посмотрел на него, затем встал, пройдя к бару, достал оттуда бутылку виски и, плеснув немного в два стакана, подошел и протянул один Бенедикту. – Вот здесь, – он присел обратно на свое место и порылся в бумагах, – как раз есть… где же она… ага, вот – Гриффиндор. Чистой воды. Я еще отметил себе – не дать тебе ее пропустить.

Бенедикт лениво и без особого энтузиазма потянулся за папкой, на обложке которой значилось «Гарриет Хант», и бегло пролистал ее.

– Студентка, двадцать один год… любит животных… подрабатывает в издательстве… любит красное вино… скорее, консервативна… Девственница.

Он поднял глаза на Тони.

– Девственница, – Бенедикт задумчиво постучал пальцами по пластиковой поверхности папки. – Ты прав, Гриффиндор. Но… – он снова порылся в папке и нашел фотографию, с которой застенчиво улыбалась черноволосая девушка с большими глазами и очаровательными ямочками на щеках. – Зачем ей понадобился хастлер? Она прекрасно и сама справится. Ей стоит щелкнуть пальцами, и сбежится толпа постпубертатных красавчиков, которые будут счастливы переспать с ней.

Тони пожал плечами.

– Видимо, она не хочет постпубертатных красавчиков.

Он отпил из стакана.

– Похоже, для этого у нее слишком хороший вкус. И, судя по досье, – он указал на папку – не только в этом.

Бенедикт снова открыл папку и стал просматривать записи более подробно.

– Старательно учится, думает о будущем… Много времени проводит дома… Любит уединение… Это понятно… Много читает… Честертон, Шекспир, Толкиен… – его пальцы медленно листали тонкие страницы. – Планирует быть редактором… Не слишком общительна…

– Она мне нравится, – Тони говорил задумчиво и серьезно. – Я с ней переписывался. Ночью, когда она оставила заявку, ответил на пару вопросов в чате, – увидев вопросительный взгляд Бенедикта, пояснил он. – Она довольно умна, у нее прекрасное чувство юмора, и она очень грамотно пишет. И она была пьяна.

– Такая, как она, вряд ли написала бы трезвой, – кивнул Бенедикт, не отрываясь от папки.

– А еще в ней чувствуется какая-то хрупкость и растерянность. Хотя говорит – как бритвой режет, – закончил Тони.

– Все это, конечно, хорошо, – Бенедикт захлопнул папку, – но едва ли она понимает, что делает.

– Что ты имеешь в виду? – Тони сделал глоток из стакана.

– Девушке двадцать один год, она умна и красива, и она хочет, чтобы ее сексуальная жизнь началась вот таким образом, с незнакомым мужчиной – с хастлером, которому она заплатит за ночь? Скажи, что ты шутишь.

– Не вижу, что тут такого, – Тони пожал плечами и поднялся, чтобы налить себе еще. Вернувшись и повращав в руках стакан, он спросил: – Что тебя удивляет? Да, она красива, одинока и умна, с ровесниками и друзьями говорить не о чем, а кровь бурлит. Ей хочется узнать, что это такое. Причем, заметь, ведет она себя вполне разумно – несмотря на смущающую ситуацию и изрядное количество спиртного, которое – я уверен – проглотила в тот день, когда мы с ней переписывались.

– Тони, она заказала дефлорацию!

– Именно, – Тони щелкнул пальцами и слегка подался к нему, – если бы она не понимала, что творит, то завалилась бы в постель к первому попавшемуся однокурснику или любому смазливому парню, который улыбнулся бы ей. Но это… – Тони указал на папку – я впервые вижу такой рациональный подход, – в его голосе сквозило восхищение.

– Знать бы еще, что с этим делать, – задумчиво сказал Бенедикт. Он снова раскрыл папку и посмотрел на фото. – Что она тебе говорила?

Тони нахмурился.

– Ничего особенного. Спрашивала об агентстве, о том, какого типа услуги мы предоставляем, поинтересовалась, сможешь ли ты решить нестандартную проблему.

Бенедикт потер лицо руками.

– Каждый день трахаю девственниц перед обедом. – Он поднял голову и посмотрел на Тони. – Продолжай.

– Нечего продолжать, – тот пожал плечами. – Узнав от меня самые общие сведения о нашей работе и услышав, что ты способен абсолютно на все, она быстро назначила встречу и тут же вышла из чата.

– Не попрощалась?

– Не думаю, что я ей был вообще интересен. Она говорила так, как будто… – Тони задумался. – Как будто мебель по каталогу выбирает. Но очень, очень осторожно, – он улыбнулся. – Как будто в мебели может быть спрятана бомба.

– Она права, – Бенедикт тряхнул головой и откинулся на диван. – Я не возьмусь.

– Но почему?

– Потому что она отчаялась, потому что в такой ситуации надо сотворить чудо и потому что я не играю в чужие игры ва-банк, – отчеканил Бенедикт.

Тони расстроенно махнул рукой.

– Говорю тебе, она все продумала, до мелочей. Ты бы видел, как она пишет в чате. Все эти запятые, точки-тире… Такая педантичность. Да я уверен, она это записала очередным пунктом в списке дел на неделю.

– Тем хуже. Значит, она еще меньше понимает, с чем ей предстоит иметь дело, чем мы думаем.

– Как же ты любишь все усложнять! – Тони рассердился. – Почему просто не помочь милой девушке? Будет лучше, если ее оприходует какой-нибудь желторотый обалдуй?

– Что мне в тебе нравится, так это то, что ты истинный филантроп, – саркастически заметил Бенедикт. Он некоторое время сидел в задумчивости, а потом спросил:

– Что в райдере?

Он снова порылся в папке и достал абсолютно чистый бланк анкеты.

– Тони, сколько раз я тебя просил напоминать им, чтобы они заполняли райдер?..

Тони смотрел на него, улыбаясь.

– Она не заполнила анкету? – прищурившись, протянул Бенедикт.

Тони удовлетворенно кивнул.

– И ты думаешь, она сделала это нарочно?

Тони зажмурился, как довольный кот.

– Педант, говоришь?.. С этого надо было начинать, – глаза Бенедикта загорелись. – Я хочу видеть ее. И мне надо подумать. – Он взглянул на разбросанные по столу бумаги. – Забирай те, с которыми мы разобрались, остальные просмотрим потом. Партнер, ты гений.

Тони расплылся в счастливой улыбке и начал складывать папки в аккуратную стопку.

***

Гарриет проснулась с жуткой головной болью. Глаза не открывались, все тело ломило. Она пошевелилась и попыталась нащупать на тумбочке телефон. Есть. Нашла. Плюс один, миссия пройдена. Гарриет все же открыла глаза: 10 часов. Лучше, чем могло бы быть. Вспомнить, что было вчера. Вечер у Мэтью. Неуклюжая попытка секса, много выпивки. Минус один, миссия провалена. Черт. Она медленно, стараясь лишний раз не шевелиться, поднялась и села на кровати. Плюс один, миссия пройдена.

Доброе утро, Гарриет.

Медленно балансируя на тонкой проволоке между головной болью и раздражением, Гарриет встала и отправилась на кухню.

Плюс один, миссия пройдена.

Черт, что ж так прицепилось-то?

Она поморщилась. Мэтью. Весь вечер он хвастался ей, какой он крутой геймер, фанатеет еще со времен игровых приставок. Гарриет сжала руками виски. Они играли до трех ночи. Ну, как играли… Мэтью играл, она смотрела.

Гарриет, ты навсегда останешься девственницей.

Это диагноз.

Она достала из шкафа турку, злобно шваркнула ее на стол и потянулась за кофе. Когда она поставила турку на огонь, из комнаты раздался звонок ее мобильника.

Гарриет снова чертыхнулась и, метнувшись в комнату и схватив аппарат, вернулась обратно в кухню и, только убедившись, что с ее будущим напитком все в порядке, нажала на кнопку приема. Она терпеть не могла, когда кофе перекипал.

– Мисс Хант? – мужской голос в трубке мог бы служить эталоном для уроков английского произношения. «Ставлю сто фунтов, он аудиокурсы озвучивает», – успела подумать Гарриет.

– Да, это я, – она взялась за ручку турки и первый раз сняла кофе с огня.

– Это по поводу вашей заявки, оставленной в агентстве «Эйфория», – проговорил голос. – Меня зовут Тони Фак, и я помощник мистера Тэррингтона. Могу ли я узнать у вас возможное время встречи для предварительного собеседования?

Гарриет нахмурилась. Что за черт?.. Какое еще агентство? Какая встреча? Какой Фак? Как кого-то могут звать Фак? Это какой-то розыгрыш?

Она вернула кофе на огонь и, глядя, как на его поверхности медленно вспыхивают и гаснут коричневые пузырьки, проговорила в трубку:

– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, но шутка неудачная, – и уже хотела сбросить звонок, но голос на другом конце заговорил быстрее и с большим напором:

– Мисс Хант, речь идет о заявке, которую вы оставили в агентстве эскорт-услуг «Эйфория» пятого сентября этого года.

Гарриет замерла.

Эскорт-услуг.

Она машинально сняла второй раз поднявшийся кофе с огня и на мгновение застыла с туркой в руках.

Тот вечер, гребаная студенческая сходка с дешевым пойлом, пошлые обжимания по углам, дурацкие шуточки и идиотское обещание, данное самой себе, – трахнуться с кем-нибудь в течение месяца. Боже. Она что, правда, написала на три сайта, где предлагались услуги хастлеров? Она, Гарриет Хант? Фак.

Да, кстати о Факе.

В трубке дрожало вежливое молчание.

Гарриет мрачно повращала туркой, распределяя кофе внутри сосуда, и снова поставила ее на огонь.

– Да, теперь я припоминаю, – с усилием сказала она. – Что вы хотели бы выяснить?

– Могу я узнать, когда вам удобно будет встретиться с мистером Тэррингтоном? – вежливо повторили в трубке.

Она написала в три агентства. Во всех назначила встречи. Наутро проснулась, продрала глаза, позвонила в два и все отменила. Почему она не позвонила в третье?!..

Кофе снова начал закипать.

Потому что во второй половине дня у нее был семинар, и она забыла. Она просто забыла.

Что ж. Гарриет выпрямилась.

– Я хотела бы прийти в среду, на этой неделе. Меня устроит вторая половина дня. Скажем, в три часа, – спокойно сказала она.

– Отлично. Благодарю за то, что уделили время, мисс Хант. Мистер Тэррингтон будет ждать вас в назначенное время. До свидания.

– До свидания.

Кофе выкипел.

***

«Встретиться для предварительного собеседования… Они что там, проводят конкурсный отбор?» – с раздражением думала Гарриет, толкая дверь и проходя в изящно обставленное светлое помещение приемной агентства «Эйфория». Навстречу ей поднялась обаятельная девушка с озорным пучком на голове и, улыбнувшись, произнесла:

– Добрый день. Вы мисс Хант? Мистер Тэррингтон ждет вас.

Бенедикт Тэррингтон. Это имя было на сайте, и Гарриет его запомнила – очень уж оно было витиеватым. «Понапридумывают себе звучных имен», – нервно подумала она.

– Благодарю, – Гарриет кивнула симпатичной секретарше и прошла к другой двери, за которой, судя по всему, находился кабинет… она сжала зубы… специалиста в области секс-услуг. Да, именно так. Бенедикта. Тэррингтона. Мать его. Взявшись за ручку, Гарриет твердо пообещала себе вести себя с достоинством и вообще держать себя в руках.

Бежево-зеленые оттенки, много воздуха, шкафы с книгами. Много книг. Гарриет огляделась. Большие окна. Кусочек двора в окне, глухие стены и пышная зелень. Небо над крышами. Она вернулась взглядом в комнату.

Уютный диванчик рядом с кофейным столиком, два кресла у окна, письменный стол орехового цвета… За столом сидел худощавый молодой мужчина в классическом костюме и рубашке с открытым воротом. Он листал какие-то бумаги, время от времени убирая со лба непослушные пряди волнистых золотых волос. Услышав звук открывающейся двери, мужчина поднял голову и, встав со своего места и выйдя из-за стола, с улыбкой протянул руку Гарриет. У него были невозможно светлые, умные и… добрые? глаза.

Гарриет моргнула.

«Это его настоящее имя», – некстати промелькнуло у нее в голове.

Она усилием воли подавила подступающую панику и, церемонно поздоровавшись, села в указанное ей кресло.

– Рад, что вы нашли время для встречи со мной, мисс Хант, – любезно проговорил мужчина, присоединяясь к ней и садясь напротив. Свет из расположенного рядом окна едва коснулся золотых завитков и вспыхнул солнечным зайчиком.

Он вежливо и с мягкой улыбкой смотрел на нее.

– Вы Бенедикт? – Гарриет решила, что плохие новости нужно узнавать сразу.

– Да, это мое имя, – Бенедикт продолжал улыбаться. – Выпьете чаю?

– Кофе, – на автомате произнесла Гарриет и, пока он, вновь вернувшись к столу, связывался с секретаршей, прося принести гостье кофе, а ему – зеленый чай, молча и совершенно бесцеремонно рассматривала его. К счастью, в это время он стоял к ней спиной.

Гарриет откинулась на спинку кресла. Нужно что-то делать.

– Как вы нашли наше агентство? – светским тоном спросил Бенедикт, возвращаясь на свое место.

– В Интернете, – равнодушно бросила Гарриет, думая о своем.

– Вы искали что-то конкретное, или просто вышли на него через Google случайным образом?

Гарриет закрыла глаза и попыталась выровнять дыхание. Так, хорошо.

– Через Google, – ее голос был сухим и нарочито официальным.

Секретарша принесла напитки и бесшумно исчезла, оставив поднос.

Длинные пальцы Бенедикта скользнули по ручке чайника и, легко подхватив его, понесли в сторону чашки. Когда прозрачная струя чая коснулась дна, Гарриет сломалась.

– Этого не может быть, – сказала она прежде, чем успела остановить себя. – Этого просто не может быть.

Бенедикт аккуратно поставил чайник на столик.

– Простите, чего именно?

– Всего этого, – Гарриет обвела взглядом комнату, обстановку, чашку в его руках и самого Бенедикта.

– Простите, я не понимаю, – Бенедикт откинулся в кресле и сделал глоток.

– Хастлер, – Гарриет посмотрела на безупречные лацканы его пиджака и повторила так, словно это должно было все объяснить, – вы. Это просто невозможно.

Она чувствовала, как внутри нее закипает гнев.

Бенедикт сделал еще несколько глотков чая и поставил чашку на столик рядом с чайником.

– Отчего же?

– Вы похожи на выпускника Оксфорда! – осуждающе сказала она.

– Я и есть выпускник Оксфорда, – улыбнулся Бенедикт. – Выпуск 2002 года.

Гарриет поняла, что еще немного, и она потеряет самообладание. Если оно у тебя было, идиотка.

– Выпускники Оксфорда не становятся хастлерами!

– Выпускники Оксфорда становятся теми, кем захотят.

Его глаза улыбались.

Он должен был быть не таким. Внутри нее загорелся красный свет, и в его отблесках Гарриет внезапно увидела все, что ее так раздражало, и дорогой классический костюм явно стоял в этом списке на последнем месте.

Эти глаза.

Руки.

Эта манера говорить.

Где же, черт возьми, развязный чувак, фаллос на ножках, который выпрыгивал на нее в разных редакциях со всех сайтов? Вернись, ты мне так нужен!

Нахрен. Я хотела просто трахнуться.

Отлично, Гарриет, ты вспомнила, зачем пришла.

Не смотреть ему в глаза.

– Мистер Тэррингтон, – настолько холодно, насколько она могла, произнесла Гарриет, – надеюсь, вы изучили мою заявку?

– Да, разумеется, – Бенедикт смотрел на нее, чуть склонив голову, всем своим видом выражая вежливое внимание.

– Можете ли вы мне помочь?

– Уверен, что да.

– В таком случае… – Гарриет поколебалась. – Что требуется от меня?

– Выпейте кофе.

– Я… что? – Гарриет посмотрела на него непонимающе.

– Вам принесли целый кофейник, Мэри варит восхитительный кофе, но вы даже не попробовали, – он смотрел на нее с открытой улыбкой, без следа иронии или сарказма.

Гарриет перевела растерянный взгляд на столик и действительно обнаружила там кофейник и изящную фарфоровую чашку, на которые не обратила внимания вначале.

– Мистер Тэррингтон, я… – начала было она, повернувшись к нему, но тут же остановила себя и, вновь задумчиво взглянув на поднос, медленно взяла кофейник и до краев наполнила чашку.

Кофе был действительно неплохим.

Гарриет пила напиток мелкими глотками, изредка бросая взгляд на Бенедикта, который расслабленно расположился в кресле и молча смотрел на нее.

Гарриет запретила себе расценивать это молчание как уютное и решила возобновить разговор.

– И все же, мистер Тэррингтон, возможно, вам будет интересно узнать подробности моего… дела?

Он кивнул.

Гарриет принялась сухо перечислять, так, словно цитировала бухгалтерский отчет:

– Мне двадцать один год, я гетеросексуальна, здорова, у меня нет вредных привычек, не было случайных связей и полностью отсутствует сколько-нибудь полноценный сексуальный опыт. И я хочу это изменить.

Наступило молчание.

– Исчерпывающая информация, – мягко сказал Бенедикт.

– Если вас интересуют мои сексуальные предпочтения, то…

– Нет.

– Простите?

– Нет, – спокойно сказал Бенедикт. – Ваши сексуальные предпочтения меня не интересуют.

Гарриет опешила.

– Но как же вы тогда… – начала она, но тут же овладела собой. – Впрочем, не буду настаивать. Уверена, что ваши методы отвечают самым высоким стандартам, и готова полностью положиться на ваш опыт.

– Благодарю, – негромко сказал Бенедикт, на сей раз глядя прямо ей в глаза.

Нет, пожалуйста.

Она точно хотела отвести взгляд. Но это было все равно что оторваться от чашки свежесваренного кофе, в те минуты, когда он самый ясный, и нужно поймать не вкус или аромат, а мерцание его души. Гарриет смотрела на Бенедикта, и вдруг почувствовала, как ее начинает отпускать напряжение, которое она копила в себе с той секунды, как переступила порог этого агентства, как внутри нее распускаются узлы, и становится легко дышать. Ее тело вдруг стало мягким и расслабленным, и она захотела, действительно захотела сказать ему не то, что считала нужным, а всю правду.

– Я боюсь, – тихо произнесла она.

– Я понимаю, – ласково сказал Бенедикт. Его глаза не отрываясь смотрели на нее, и Гарриет почувствовала такое облегчение, которого не испытывала с тех пор, как узнала, что выдержала экзамены в университет и ее взяли на первый курс.

Поняв, что все еще сжимает в руках чашку, Гарриет поставила ее на столик, подняла голову и впервые улыбнулась ему.

– Обещаю, что вы перестанете бояться, – он сказал это совершенно нейтральным тоном, но Гарриет почему-то стало жарко.

– Когда же… когда же мы сможем снова встретиться? – робко спросила она.

– Когда вам будет угодно, – ответил он, и Гарриет поняла, что теперь в ее жизни что-то точно изменится.

***

В комнате было слишком светло, ее снова начали мучить сомнения, и до одури хотелось кофе. Бенедикт сидел напротив нее, на этот раз в легком вязаном свитере и джинсах, и выглядел… Гарриет мысленно чертыхнулась. Более эротичного зрелища она не видела никогда. Не то чтобы она разбиралась в эротичных зрелищах. Но сейчас, глядя, как его пальцы очищают апельсин… Гарриет сглотнула. Он будет к ней прикасаться?

Она здесь для того, чтобы он к ней прикасался.

Это было невыносимо.

Разобравшись с апельсином и совершенно по-детски облизав пальцы, Бенедикт протянул ей пару долек. На них блестели бледно-желтые капли.

Невольно улыбнувшись, Гарриет протянула руку и взяла их, тут же перепачкавшись липким соком; затолкав весь кусок в рот целиком, она проглотила его, едва прожевав.

Боже, какая нелепость.

Он смотрел на нее неотрывно, но это был не пристальный взгляд, которым смотрят, когда хотят оценить или узнать о тебе что-то, что ты хотел бы скрыть. Это был взгляд человека… Гарриет поразилась – казалось, что этот взгляд спрашивает разрешения – на то, чтобы просто смотреть?..

Ласкать.

Это то, на что он спрашивает разрешения.

Не брать. Не трахать. Ласкать.

У Гарриет закружилась голова.

Ну, давай же.

– Когда я учился в школе, – неожиданно заговорил Бенедикт, – я украл на кухне три килограмма апельсинов и съел их за одну ночь.

Гарриет потрясенно взглянула на него.

– Дома мне запрещали их есть, – вздохнул Бенедикт, – потому что у меня была аллергия. Так меня и поймали: к тому времени, как повара хватились пропажи, у меня одного были отвратительные красные волдыри по всему телу.

Гарриет рассмеялась, представив себе маленького Бенедикта, в одиночку уминающего апельсины под одеялом.

– И это лишний раз подтверждает тот факт, – задумчиво продолжал он, – что даже самое сильное удовольствие может обернуться против тебя, если ты не умеешь с ним правильно обращаться.

Гарриет кивнула. Она пыталась сохранять спокойствие, но делать это было все труднее. Слово «удовольствие» прокатилось по позвоночнику вверх и растаяло в районе шеи.

– Впрочем, здесь все очень просто, – донесся до нее его низкий голос. – Могу поделиться секретом.

Гарриет закрыла глаза. Желание покалывало в кончиках пальцев, смешиваясь со страхом, как вода со льдом. Почему он медлит?..

– Гарриет, правило номер один – когда он успел оказаться у нее за спиной? – доверие к партнеру, – он стоял позади ее кресла, опершись руками на спинку по обе стороны от нее, и его дыхание слегка щекотало ей макушку.

– Правило номер два – нет никаких правил, – сказал он, склоняясь к ее плечу и касаясь его губами.

Гарриет никогда в жизни не думала, что это может быть так хорошо.

Стыдливые кадры с Мэтью, нервно дергающим пуговицы ее блузки, другой рукой елозящим по столу компьютерной мышкой, съежились, скомкались и пропали, как это бывает, когда в кино хотят показать погибшую пленку.

Губы Бенедикта нежно исследовали ее шею, не торопясь, с наслаждением.

Кто-то включил электричество внутри нее, и, определенно, этот кто-то знал, что делает.

Гарриет замерла.

От его тела исходило равномерное тепло, и почти выветрившийся аромат апельсинов смешивался с другим – свежим и острым запахом лемонграсса.

Боже, не останавливайся.

Его рука легким движением прошлась по ее волосам и, отодвинув их, легла на спину между лопаток. Казалось, он прислушивается к ее телу, пытаясь понять, чего же оно хочет.

Тебя.

Оно хочет тебя.

Прямо сейчас.

Бенедикт не двигался. Мгновение спустя ладонь его второй руки коснулась ее шеи и, мягко сжав ее, спустилась вниз, едва задев один из напряженных сосков.

Гарриет застонала.

Его руки держали ее легко, непринужденно и нежно. Спокойные и добрые, они обещали, подбадривали, спрашивали.

Мать твою.

В отчаянии Гарриет подняла на него глаза.

– Бенедикт, я…

Это был все тот же внимательный взгляд, что и при их первой встрече. В нем была улыбка и влечение, жидкое, как прозрачный мед. И внезапно ей до боли захотелось окунуться в него.

– Пошли в кровать, – жалобно сказала она.

Бенедикт кивнул.

Отпустив ее и протянув ей руку, он помог ей подняться из кресла. Не выпуская ее ладони и увлекая ее за собой, он сделал несколько шагов и сел на постель. Гарриет замерла в нерешительности. Тогда Бенедикт завел руки ей за спину и осторожно усадил к себе на колени.

Гарриет некоторое время смотрела на него, а потом закрыла глаза. Его рука, до сих пор расслабленно лежавшая на ее бедре, переместилась на спину, нежно обвела очертания лопаток и, скользнув по плечам, накрыла грудь под тонкой тканью майки.

Гарриет задохнулась.

– Если я делаю что-то не так, просто скажи мне, – прошептал Бенедикт ей на ухо, – туда, где я хочу, чтобы ты оказалась, можно попасть разными путями.

Его пальцы ласкали нежные полушария, а губы покрывали легкими поцелуями плечи, изредка прихватывая тонкую кожу.

– Я предпочитаю кратчайший путь, – выпалила Гарриет.

– Напрасно, – прошептал Бенедикт, – в долгом пути с остановками можно увидеть много интересного.

С этими словами он обхватил ее за талию и аккуратно уложил на кровать.

Простыни были прохладными, а его руки… Гарриет не помнила, как он снял с нее майку и джинсы, она просто обнаружила в какой-то момент, что лежит перед ним абсолютно голая, и он с удовольствием смотрит на нее.

О Боже, он тоже обнажен? Гарриет, ты все пропустила.

И… она знала, что это произойдет, но все равно попыталась закрыться, почувствовав, как он раздвигает ее колени.

– Гарриет, – он провел тыльной стороной ладони по ее шее, – это еще не конечный пункт, это просто чашка кофе в придорожном кафе. Ты ведь любишь кофе? – уточнил он, касаясь ее клитора.

Гарриет выгнулась.

– Никогда не пробовала этот сорт, – сдавленно пробормотала она и зажмурилась.

– Смею надеяться, что это вкусно, – улыбнулся Бенедикт, двигая пальцами и кладя другую руку на ее грудь.

Эти ласковые пальцы доводили ее до исступления, кружа, пощипывая, надавливая, доводя до вершины и снова отступая, заставляя метаться и дрожать, забыв о том, что еще минуту назад все это казалось почти немыслимым. Когда она была почти на пределе, он склонился к ее телу и обхватил губами сосок. Она взорвалась так резко и неожиданно, что ей не хватило сил даже закричать. Она просто лежала и хватала воздух искусанными губами.

– Ты восхитительна, – серьезно сказал Бенедикт.

Гарриет покраснела.

– А ты… когда ты?.. – смущенно спросила она после непродолжительного молчания.

– Когда ты захочешь, – с готовностью отозвался он, – это зависит только от тебя.

Она прерывисто вздохнула.

– Сейчас.

– Ты уверена? – в светлых глазах мелькнула улыбка, но чувствовалось, что он по-прежнему абсолютно серьезен.

– Да, – она надеялась, что это прозвучало достаточно твердо. – Только я… ты… – смутившись, она замолчала.

Бенедикт провел рукой по ее бедру. Внезапно он поднялся, и через мгновение навис над ней, опираясь на руки.

– Не волнуйся, – его голос бархатными волнами накрыл ее с ног до головы, – я не буду торопиться.

Гарриет закрыла глаза.

Снаружи что-то происходило. Она могла сказать это абсолютно точно. Какое-то движение, треск фольги – фольги? Скрип кровати.

Снова его руки на ее бедрах. Нежные, возбуждающие. Он раздвигает ее ноги и останавливается. Гарриет повисает на тонкой ниточке страха, застывает над бездной.

И в тот момент, когда она готова сорваться, он неожиданно перехватывает ее, и, вместо того, чтобы спикировать вниз, она резко взмывает вверх.

Гарриет распахивает глаза, и вспыхнувшая было боль затухает, осыпается, растворяется в льдистых сумерках его глаз.

Не исчезнув до конца, она, словно камертон, оставляет след, по которому медленно и уверенно прокладывает себе путь тягучее и острое удовольствие.