Текст книги "Рыцарь в потускневших доспехах"

Глава 8

Одинокая чайка парила в огненном небе. Когда кильватер проплывающего парохода задел корпус яхты Кристофера, он вскочил.

Он был один. Каждый его мускул был напряжен после бессонной ночи на своей койке. Он высунул голову из люка – ни ветерка. Запустил пальцы в волосы и уставился на нетронутую подушку рядом с ним: она не пришла.

Кристофер ткнул кулаком в стекловолокно. Боль пронзила его от суставов пальцев до локтя. Черт побери, у него мог бы быть такой выбор женщин! Она даже не знала, кто он такой, однако уже приблизилась к самой границе, словно интуитивно ощущая опасность, исходящую от него.

Если бы он очутился сейчас в Лос-Анджелесе, он рванул бы на своем “ягуаре” вверх и вниз вдоль тихоокеанских мысов. Там бы он наблюдал за бурунами, с шумом разбивающимися о скалы. Здесь же он чувствовал себя в клетке, в западне. Он хотел выйти из роли, которую играл, и снова стать самим собой. Больше ему не понадобятся ни коричневые контактные линзы, ни каштановые волосы, ни очки. Ему не нужно будет лгать. Он хотел быть Кристофером Стоуном, отцом Стефи и любовником Даллас.

Он взял радиотелефон и набрал номер Кэла.

– Что это значит – никаких достижении? – зарычал Кэл, тотчас отвечая, несмотря на ранний час. – Мне придется самому встретиться с этой женщиной, которой удалось удержать Тигра у залива. И почему только ты не рассказал ей, кто ты на самом деле? Хватит лгать.

– Для начала мне нужно завоевать ее.

– Скажи ей, кто ты.

– Трижды проигравшим не следует давать советов несчастному в любви.

– Тогда зачем ты звонишь?

– Мне было нужно поговорить с кем-нибудь и перестать притворяться – хотя бы на пять минут. Здесь все спят.

– Четыре часа утра. Что я, по-твоему, делаю – молюсь? Черт тебя побери!

– Ты мой агент.

– Не в такое время. – Кэл повесил трубку. Впервые.

Кристофер по-прежнему не мог заснуть, а потому стал перечитывать сценарий.

Потом, когда он пошел к дому, ему сказали, что Даллас уехала в город и не вернется допоздна.

Она бежала от него.

Он был взбешен. Но если он все время будет думать о ней, он сойдет с ума. Кристофер решил работать. Но Оскар на своей лодке, приспособленной для жилья, так громко включил телевизор, что Кристофер не мог сосредоточиться. Тогда он запихнул сценарий в сумку и спустился с ним вниз на пляж.

Уже темнело, когда он вернулся, но телевизор Оскара по-прежнему гудел. Джип Даллас был припаркован перед домом. Другие машины вытянулись в ряд перед рестораном. Похоже, в эту среду народу много. Какого черта телевизор Оскара до сих пор включен, если сам он на работе и занят приготовлением еды?

Кристофер решил проверить все сам. “Жилая лодка” Оскара представляла собой заржавевший прицеп на палубе деревянной баржи со старыми автомобильными шинами, прибитыми по бокам. Кристофер осторожно пробирался через захламленную палубу – ящики со льдом, сети для ловли крабов, старые кондиционеры и рыболовную снасть.

Он с треском распахнул дверь. И первое, что он увидел, – начальные титры “Тигра-3” на экране телевизора. Желудок Кристофера сжался. Если Даллас узнает его, он погиб.

Оскар растянулся на своей ветхой кушетке. Его грязная футболка задралась на волосатом животе. Четыре дюжины пустых бутылок из-под пива валялись рядом с маленьким кофейным столиком. Жилая лодка насквозь пропахла табачным дымом и дешевым спиртным.

Кристофер захлопнул дверь. Оскар не реагировал. Кристофер сделал шаг внутрь и выключил телевизор. Оскар со стоном повернулся. Кристофер поднял бутылку из-под пива и бросил ее в мусорное ведро. Он швырнул туда и другие бутылки – так, что они со звоном разбились. С кушетки опять донеслись стоны и храп.

– Оскар, – мягко зазвучал голос Даллас. При его звуках рука Кристофера дернулась, и следующая бутылка угодила в стену. Внутри показалась светловолосая голова Даллас:

– Промахнулся.

Он повернулся к ней:

– Верно.

Его взгляд скользил вниз по изящной линии ее подбородка и стройной шее. Почему лишь один взгляд на нее заставил его ощутить внутри такой жар, будто он горел?

– Забавно: до тех пор, пока не встретил тебя, я обычно получал то, к чему стремился.

Она затаила дыхание, и наступила наэлектризованная пауза. Горячий взгляд Кристофера обводил очертания ее тела, как бы высвечивая их. Ее волосы свисали по одну сторону лица подобно мерцающему покрывалу из золота. На ней было абрикосовое платье-джерси, облегающее каждый изгиб тела.

– Так, значит, ты уже вернулась… Казалось, она опять едва дышит. Ее хрупкое равновесие было ломким, как яичная скорлупа. Но то же самое происходило и с Кристофером.

– Мне нравится твое платье, – сказал он сухим как пыль голосом. – Новое?

Кровь на мгновение прилила к ее щекам.

– Я.., я купила его сегодня.

– Так ты ездила по магазинам? Она снова покраснела.

– Забавно, а я подумал, что ты избегаешь меня.

Дрожащей рукой она убрала за ухо волосы.

– Потому, что ты уверен: мир вращается вокруг тебя, – уколола его Даллас.

– Ты меня полностью разгадала.

– Не признаешься мне, кто ты?

– Пока нет. Она побледнела:

– Где Оскар?

– Посмотри сама.

Пока Кристофер нагло важничал перед ней, она бессознательно сжимала дверной косяк, ища поддержки. Открывая дверь шире, он отошел в сторону, дабы она могла увидеть, что было за его спиной.

Оскар громко храпел. Его засаленная футболка задралась выше, еще больше обнажая покрытый черными волосами живот.

Даллас оцепенела.

– Что мне делать? – спросила она тихим, удрученным голосом. Вступила в полосу света, и Кристофер увидел темные круги усталости у нее под глазами. Она пыталась управляться с рестораном и одновременно воспитывать четверых детей. Ее плечи поникли.

Он забыл о собственных треволнениях. И, не подумав, предложил:

– Я буду готовить.

– Нет! – чопорно возразила она, взяв себя в руки. – Мне и в голову не придет беспокоить вас…

– Леди, меня беспокоит все, что вы делаете.

– Раньше мне удавалось справляться одной. Он воззрился на нее:

– Держу пари, это было ужасно тяжело.

– Нет…

Его взгляд потемнел.

– Некоторые вещи трудно делать в одиночку. Она отступала от него до тех пор, пока не уперлась в стену.

– Почему вам так трудно отказывать? Когда он улыбнулся с надеждой, она вновь приняла чопорный вид.

– Расслабься, дорогая: ты же не продаешь свою душу дьяволу.

– Полагаю, что смогу нанять вас – только на одну ночь.

– О, я не хочу денег. – Его угасшая было улыбка разгорелась снова. – И меня никогда не удовлетворит только одна ночь.

– Тогда зачем вам это? Он мягко улыбнулся:

– Белый рыцарь – освободитель. Она тотчас успокоилась:

– Вы – не Белый рыцарь. Если вы отказываетесь от денег, я не буду вам должна.., ничего другого.

Он почувствовал бурный напор желания.

– Я никогда не работаю просто так. Белые рыцари выигрывают своих принцесс.

– Вы несносны.

– Отнесите это к рыцарскому шарму. Она смотрела на него еще секунду – и поспешно ретировалась за дверь. Кристофер неторопливо последовал за ней. Найдя двойняшек дерущимися в гостиной, он разнял их и заставил расставить столики и стулья в комнате. А затем обнаружил Патрика, притаившегося у телевизора за просмотром “Тигра-3”.

Кристофер мгновенно выключил телевизор.

– Ты нужен нам в ресторане.

– Сейчас как раз началась лучшая часть фильма.

– Знаю.

Патрик обвел черты лица Кристофера острым взглядом, и его глаза оценивающе сузились. Испытывая неудобство, Кристофер надвинул очки выше к переносице. Патрик начал было что-то говорить – и замолчал. Мужчина красноречиво посмотрел на мальчика, и без лишних слов они направились к ресторану.

Хотя Даллас нервничала всякий раз, как Кристофер приближался, он чрезвычайно наслаждался работой с ней. Он готовил, пока она брала заказы, и ночь прошла без эксцессов. Словно Кристофер стал составной частью команды, частью семьи. Дети с энтузиазмом помогали ему. Если бы Даллас не была так нервозна, все было бы великолепно. Но когда в комнату входил Кристофер, Даллас выходила.

Когда ушел последний посетитель, дети занялись уборкой в кухне. Даллас стояла за кассой, подсчитывая чеки. Ночь была жаркой. Лицо Даллас блестело от пота.

Кристофер подошел к ней и тяжело перегнулся через прилавок:

– Ты слишком хороша для того, чтобы изучать метафизическую поэзию. Слишком хороша и для этого бедлама. Я смог бы увезти тебя отсюда.

Она испуганно отшатнулась.

– Давай помогу.

Она опустила чеки и положила на них руку:

– Ты и так уже сделал слишком много. – Он не двинулся с места, и она сказала:

– Посмотри на часы – уже поздно. Я устала, устал и ты.

– Верно. Нам обоим нужно в постель.

– Не начинай опять про это… Пожалуйста…

– Ты не права в отношении меня, – сказал он более серьезно.

– Я так не думаю.

– Мы могли бы попить пивка на моей яхте. Ты могла бы сказать мне “спасибо”. Она слегка ударила по чекам.

– Пить пиво не пойду. – И мягко добавила:

– Спасибо.

– Я бы хотел интимного “спасибо”, – уточнил он, нагибаясь ближе к ней.

– Знаю, чего бы ты хотел.

– Мы можем просто поговорить.

– Ты хочешь большего.

Его рука скользнула ей под подбородок:

– Верно. И ты тоже.

Она дернула головой, выворачиваясь.

– Черт побери, Даллас! Почему ты так ополчилась против меня?

Ее голубые глаза были серьезны.

– Я объяснила тебе, что уже обожглась однажды. Я не так наивна, как прежде. – Она помолчала. – Ладно. Если вы действительно хотите знать… У вас концы с концами не сходятся, мистер Маккол: вы – фермер, но никогда не говорите о ферме. Вам неудобны даже ковбойские сапоги.

– Я говорил тебе, что они новые.

– У тебя смешной акцент.

– Что, черт побери, в нем не так?

– Просто он отличается от техасского.

– Я родился не в Техасе.

– Есть и другие вещи. Ты приплыл сюда, но Гордон утверждает, что ты не умеешь управлять парусником.

– Откуда, дьявол, он это знает? Он же никогда не видел меня раньше!

– Вот именно. Ты никогда не выходишь в море.

– Может, мне нравится здешний причал.

– У тебя большая яхта, но Гордон считает, что ты не знаешь о ней ничего.

– Только потому, что я не обсуждаю ее техническое оснащение, как этот хвастливый придира?..

– Послушай, забудь про Гордона.

– С удовольствием!

– Ты красивый парень. Мог бы иметь любую женщину. Однако почему-то заинтересовался мной и моими детьми.

Кристофер пожал плечами:

– Мне нравишься ты и твои дети.

– Странно. Ты не тот тип, что бездумно плывет куда глаза глядят, оставляя все за спиной. Я постоянно спрашиваю себя: “Почему именно сюда? И почему мои дети?” Гордон говорит, что ни один мужчина…

Внезапно Кристофер разозлился. Разозлился оттого, что они используют его ложь, стремясь загнать его в угол. А главное, что бы он ни делал, Даллас ему не уступает.

– Я думал, мы забудем давешнюю стычку! – Он помедлил. – У тебя много проблем из-за того, что ты с головой ушла в книги – и так надолго, что не узнала в жизни главного.

– Знаю, что ты пугаешь меня. Однако не понимаю, почему. Он вспылил:

– Вероятно, если бы ты спустилась в мою лодку и узнала меня получше, ты смогла бы понять все. Разве такое уж преступление с нашей стороны – воспользоваться появившимся шансом?

И, не дожидаясь ответа, он гордо удалился. Кристофер знал, что дети наблюдают за ним. Кто-то из них уронил стакан, и он услышал звон разбитого стекла. Близнецы побежали к Даллас.

– Чане! – отчаянно позвала его Даллас. Он остановился, заколебавшись, увидев ее убитое лицо. Но больше она не сказала ничего. Если бы она сделала полшага ему навстречу…

Но Даллас не сделала его, и лицо Кристофера стало жестким:

– Вам известно, где меня найти, милая. И за ним захлопнулась дверь.

Кристофер стоял на пирсе. Его тело было напряжено – он ловил рыбу. Даллас исподтишка смотрела на белую рубашку, накинутую на его плечи, на джинсы, обтягивающие бедра. Единственное, что было небрежным в его облике, – это темные волнистые волосы, ниспадавшие на лоб. Он закидывал удочку, словно хлыст, и она рассекала зеркальную поверхность воды.

К удивлению Даллас, у нее сдавило в горле, и она не знала, где взять силы, чтобы заговорить с ним. Она облизывала губы.

– Вы распугаете всю рыбу, закидывая удочку подобным образом.

Он обернулся:

– Так же, как я испугал вас? – Но теперь в его низком голосе не слышалось злобы.

Она подошла к нему и взяла у него удочку. На мгновение их руки соприкоснулись – так же, как и их глаза. С тем же острым желанием, которое они всегда испытывали друг к другу.

– Вы на самом деле считаете, что меня интересует рыбная ловля?

Она сглотнула и взглянула на него. Он непроизвольно встряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы.

– Ловить рыбу нужно осторожно. – Она несильно взмахнула удочкой.

Кристофер засунул руки в карманы джинсов:

– Мне трудно быть осторожным, я нетерпелив как черт.

– Если вы действительно хотите чего-нибудь добиться, следует быть терпеливым.

– Поверьте, я стараюсь…

Когда он смотрел, как она ловит рыбу, его глаза прожигали ее насквозь. Несколько секунд спустя Даллас выудила серебристую рыбину, которая прыгала и сверкала на причале. Самодовольно, с торжеством Даллас начала снимать ее с крючка, но Кристофер опустился на колени и сделал это за нее.

– Надо же, какая сноровистая, – весело заметил он.

– Я живу у моря. И должна знать, как ловить рыбу. Я знаю многое помимо книг.

Когда его прямой взгляд задержался на ее волосах и губах, прежде чем встретиться с ее глазами, внезапный комок встал в ее горле. Чане молчал. Она неловко повернулась.

– Благодарю вас за помощь сегодня ночью, – мягко добавила она.

– Это было забавно.

– Да, забавно… – робко согласилась она. – Я.., я так мало знаю о вас.

Он насадил наживку на ее крючок. Она наблюдала за ним, отмечая, какие у него ловкие руки.

– Вы тоже не много рассказывали мне о себе, – напомнил он.

– Потому что не могу никому раскрывать душу.

– Может, если ты попытаешься, тебе полегчает.

– Может, я не хочу этого.

– Зря. Ты предпочитаешь бесконечно терзаться в чистилище – как креветка на крючке. Ты хочешь жалеть себя всегда.

– Нет, не то! – Защищаясь, она взглянула на него.

– Эй, я тоже побывал в чистилище, – тихо признался он.

Она позволила ему взять у нее из рук удочку и отложить ее. А затем сама оказалась в его руках, спрятав лицо на его груди.

– Я не могу касаться тебя так, как хотел бы, – сказал он. – У меня все руки в наживке.

Он был крепок и силен, но обращался с ней бесконечно бережно.

– У тебя такие ласковые руки, что наживка меня не тревожит.

– Дорогая, я знаю, каково это: так сильно ощущать вину, чтобы хотеть покарать себя навсегда.

Она прильнула к нему так надолго, что смутилась и отпрянула. Но, когда он пригласил ее на борт своей яхты и предложил ей пива, приняла его приглашение. Они вместе вымыли руки у него в умывальнике.

Даллас не часто приходилось пить пиво, и потому скоро она почувствовала себя как во сне. Даллас слышала голос Кристофера будто издалека:

– Расскажи о поэзии, которую ты читаешь.

– Ты ведь не хочешь говорить о Донне и Марвелле.

– Правильно. – Пауза. – Но я ведь попросил, не так ли?

Порция пива наполнила Даллас хмельным теплом, и она забыла об опасности присутствия Кристофера, начав декламировать стихи. Ему понравились стихи. И, хоть он и не читал много поэзии, продекламировал кое-что для нее – с характерной для многих мужчин неточностью.

– Вы не смогли бы специализироваться на английской литературе, – покритиковала его она.

– Но не все же плохо в моей декламации. И оба рассмеялись в безмолвной серебристой темноте. Вскоре они заговорили о своем одиночестве и о своих личных проблемах. Часы летели со скоростью минут, не надоедая им. Она рассказывала ему о своей семье, о любви к ней и обиде за нее. А он поведал о том, как всегда жаждал семьи – и никогда ее не имел. Родителям он был не нужен. После своего развода они редко изъявляли желание повидаться с ним.

– Им не следовало заводить ребенка, – сказала она.

– На свете немало людей, которым не стоит иметь детей.

Она побледнела.

– Ты говорила, что была замужем, – сказал он. – У тебя были дети?

Даллас колебалась. Она снова вспомнила себя в белом больничном коридоре. Одинокий луч погладил золотые кудряшки ребенка, когда тот заплакал.

– У меня родилась дочка. Я.., потеряла ее. У нее были голубые глаза и светлые волосы.

– Как и у тебя.

– Я лишь однажды держала ее на руках. – Голос Даллас задрожал.

– Это чудовищно – потерять свое дитя, – сказал он напряженным голосом. – Когда-нибудь ты снова выйдешь замуж.

– Нет.

Он поцеловал ее в лоб:

– И у тебя появятся другие дети.

– Нет, пожалуйста… – Она приложила пальцы к его губам. – Что-то было не так в моей беременности. Я больше не могу иметь детей. Вот одна из причин, почему дети моей сестры так много для меня значат.

– Прости.

Она не оттолкнула его, когда он притянул ее ближе к себе. Его руки снова поглаживали ее волосы, а шепот звучал ободряюще. Она прижалась к нему: она хотела такой близости с ним, она бредила этим. Но это было не правильно. Даллас плотно смежила веки.

– Это было давно, – прошептал он.

– Некоторые вещи проносишь с собой через всю жизнь, – последовал ответ.

– Да, и ты, и сегодняшняя ночь станут одним из таких событий, – мягко произнес он.

Кристофер буравил ее жарким взглядом. При его первом, осторожном прикосновении она оставалась спокойной.

– Что особенного в сегодняшней ночи? – прошептала она.

– До этой ночи ты только убегала от меня. А сегодня ты пришла ко мне. – Его губы коснулись ее волос и двинулись к ее шее. Даллас затрепетала от их горячего напора. Если бы только…

Она встряхнула головой и взмолилась:

– Я не могу… Он сжал ее руку:

– Почему?

– Не могу вам объяснить.

– Черт побери, – выругался он в угаре страсти. – Знаешь, что ты делаешь со мной? Или тебе все равно?

Страсть, ревность и злоба отразились на его лице. Он горько скривил рот. Его руки сжались в кулаки.

– Если найду подонка, надругавшегося над тобой, то задушу его своими руками. У нее перехватило дыхание.

– Это лишь моя ошибка, моя – и ничья больше.

Он сорвал с себя очки:

– Скажи мне! Черт побери, верь мне! Она обвела его лицо и фигуру медленным и безмолвным взглядом. Каштановые волосы упали ему на лоб, и она убрала их. Чане схватил руку Даллас, сдавив ее пальцы в кулаке. Она ощутила его напряжение и силу. Рубашка белела в темноте, облегая его твердые мускулы. Он был воплощением самоуверенной и животной храбрости. Он был ее антиподом и совершенно не подходил ей. Но, заглянув в его глаза, Даллас узнала ужасную правду: она полюбила его.

– У вас своя жизнь. Вы скоро уедете, – проговорила она.

Его глаза сузились.

– Я возьму тебя с собой. Она молчала, глядя мимо него.

– Моя жизнь – здесь, – произнесла она наконец.

– Жизнь там, где твое сердце. – Его пальцы легко коснулись ее лица, обводя изгибы бровей и ресниц, словно она была очень дорога для него. – Люби меня.

Она встряхнула головой с убитым видом:

– Не стоит рисковать.

Его карие глаза понимающе следили за ней. Он обхватил руками ее плечи.

– Дай мне любить тебя, Даллас. Дай показать тебе, что ты рискуешь потерять больше, избегая любви. – Он начал ласкать ее.

Но она стремительно вскочила:

– Извините меня. Я.., немного устала.

– Ладно. – В его глазах блеснуло мрачное понимание. Он заставил себя опустить руки. – Тогда увидимся завтра?

Она в тревоге посмотрела на него:

– Нет! – и покачала головой.

– Итак, – негромко подытожил он, – мы вернулись туда, откуда начали. То есть никуда.

Когда она вспрыгнула на причал и легко побежала прочь, он и не пытался остановить ее.

Глава 9

Стратегия.

Чтобы выиграть войну, нужна стратегия. Сегодня был день рождения Стефи. Со своей яхты Кристофер зорко следил за детьми, и особенно за Патриком, когда тот укладывал в джип все необходимое для пикника. Даллас придет в бешенство, но, убежав прошлой ночью, она лишила Кристофера выбора.

Почему, чем ближе подходил Кристофер к заветной границе, тем яростней Даллас противостояла ему? Когда она поверяла Кристоферу тайну о своем ребенке, которого потеряла, он видел: между ними установилась новая связь. Но затем она снова бежала от него и весь день скрывалась, не желая встречаться.

Дверь дома распахнулась, и появилась Даллас. Патрик высунулся из забитого вещами джипа, вложил в рот два пальца и свистнул. Наконец-то Кристофер слышит их условный сигнал! Он выпрыгнул из яхты с рыбацкой сумкой под мышкой и так стремительно кинулся к машине, что опередил Даллас, открыв перед ней дверцу джипа.

Она упрямо швырнула свою сумку на землю:

– Вы думаете, что делаете?

– Извините. – И он закинул в джип свою сумку.

– Чане хотел посмотреть остров Падре. Поэтому мы пригласили его на пикник, ведь сегодня мой день рождения, тетя Даллас! – воскликнула Стефи.

– Пожалуйста, тетя Даллас! – заверещали трое старших.

Даллас перевела взгляд с детей на Кристофера.

– Вас превзошли по численности, милая, – промолвил Кристофер. Даллас кусала губы:

– Предательство.

Взгляд Кристофера обежал ее всю.

– Жаль, что у вас такое чувство.

На ней был черный купальник, облегающий ее изящное тело, черные сандалии и прозрачная накидка. Он мог различить ее соски, пупок и даже намного больше – слишком много. Один лишь взгляд мельком – и он был в горячке, так что даже не смог бросить еще один взгляд.

– Прекратите толкать меня, Чане. Он лениво улыбнулся:

– Я толкучий парень.

– Нам надо ехать.

– Хорошо. – Он прыгнул внутрь, за руль.

– Вести буду я, – процедила она сквозь зубы.

– Так не пойдет. – И он открыл перед ней дверцу для пассажиров. Пока она в сомнениях стояла перед своей сумкой, Кристофер завел джип.

Даллас уставилась на него горящими глазами:

– Если вы поедете, я останусь здесь. – Она провела руками по своим соблазнительным соскам и бросила ему ядовитый взгляд.

– Поедете, ведь пикник запланировали дети.

– Вы используете их в своих целях.

– Да.

Его темный взгляд изучал ее, хотя ее глаза избегали его взгляда. Ему нравилось то, что он видел. Он бы связался с дьяволом, чтобы обладать ею. Все началось со Стефи. Но теперь ему нужны все – вся семья. А Даллас стала ему необходима как воздух. Даллас, чьего тепла он жаждал каждую ночь, когда спал один на своей жесткой кровати.

– Ради Бога, – сказал он. – Сегодня день рождения Стефи.

Стефи потянулась с заднего сиденья и обвила ручонками загорелую шею Кристофера:

– Чане – единственный подарок, какой я хочу, тетя Даллас. Если ты не разрешишь Чансу ехать с нами, я отменю свой день рождения. И тебе тоже придется ехать, или мы – не семья.

Величественный серебристый прибой Мексиканского залива разбивался о берег. Патрик и двойняшки играли. Даллас чинно сидела в шезлонге и притворялась, что читает. Но чересчур быстро переворачивала страницы книги в мягкой обложке, украдкой наблюдая за Чансом и Стефи.

Он удивительно вел себя с девочкой. Они вместе строили великолепный замок из песка.

– Замок принцессы, – объяснила Даллас залитая румянцем Стефи.

На полотенце рядом с замком стояла белая лошадь. Стефи возбужденно суетилась, зачерпывая песок, бегая к прибою, наполняя водой ведра и выливая их в построенный ими ров. Когда очередное ведро подмыло стену, Чане вскинул вверх руки в театральном испуге. Стефи собралась заплакать, но, едва Кристофер взял ее на руки, тотчас успокоилась.

Даллас засмеялась, глядя на каштановую голову Чанса, внимательно склонившуюся над головкой девчушки. Его чудесные шелковистые волосы свешивались на лоб и на девочку. Он был худой и загорелый, как языческий вождь. Стефи о чем-то убежденно говорила ему. Вот он что-то сказал ей – и лицо Стефи осветила самодовольная улыбка. Вскоре темные глаза Стефи засверкали от радости, и она принялась заново сооружать замок.

Чане был так нежен с ней. Вся печаль, снедавшая Стефи, улетучивалась, если Кристофер был с нею. Смешно вспоминать, что Стефи испугалась его, когда увидела впервые. Как и я, подумала Даллас.

Всем стало лучше от присутствия Кристофера. Во время поездки, когда она и Чане сидели, отчужденно примолкнув, дети радостно щебетали, потому что он был здесь. Когда Чане обнаружил чудесное место для пикника рядом с дюнами, дети бы бросили ее одну распаковывать вещи, если бы не он. Именно Чане настоял на том, чтобы дети помогли ей. Он придумал для этого игру, и они не стали противиться.

Замок был возведен. Чане и Стефи включились в игру с остальными детьми. Теперь Даллас осталась в одиночестве. Она чувствовала себя лишней, наблюдая за тем, как ее семья обходится без нее. Неожиданно Чане поймал диск, которым они играли, и вместо того, чтобы бросить его Ренни, держал до тех пор, пока Даллас не подняла на него глаза. И тогда знаком пригласил ее поучаствовать в игре. Она покачала головой, надеясь, что ее отказ выглядит очень по-взрослому, невозмутимо, с оттенком превосходства. В темных глазах Чанса плясали чертики. Кристофер бросил диск ей.

Она увидела все в замедленном темпе – его лукавую улыбку, движение запястьем, жужжанье желтого диска, летящего прямо на нее, – и закричала. Когда она потянулась, чтобы поймать диск, ее книга полетела в лужу.

Даллас упала носом в песок, а на нее упало кресло. Все смеялись, глядя, как она поднимает диск и медленно встает, отряхиваясь.

– Брось его обратно Чансу! – возбужденно воскликнула Стефи, прыгая на одном месте. – Брось назад!

Даллас провела дрожащей рукой по влажному лбу. Кристофер смотрел на нее. Смотрели-то все, но она видела только его.

Он выглядел как бог с развевающимися от морского бриза волосами, с солнечным отблеском на загоревшей коже. Его взгляд сфокусировался на ее лице и фигуре. Ей чудилось, что его глаза физически касаются каждого участка ее тела. Он вскинул голову, поддразнивая ее.

Она ощущала дико бьющийся пульс на своей шее, сознавая, что возбуждена так же, как и Стефи.

Затем он улыбнулся – застенчиво, прелестно, призывая ее признать, что она тоже рада его присутствию. Вопреки желанию, она почувствовала такой внезапный прилив радости, что ее губы предательски задергались.

– Лови, если можешь! – вскричала она и вызывающе бросила диск – вне предела его досягаемости. Быстрее молнии Чане подпрыгнул и поймал диск. Его гордая улыбка выражала мужское тщеславие. Потом он бросил фрисби Ренни, но Даллас уже присоединилась к игре.

В какой-то момент Даллас и Чане погнались за фрисби вдвоем. И когда она почти поймала диск. Чане схватил ее, поднял и закружил. Он кружил ее до тех пор, пока она не забылась и не вскрикнула пронзительно от головокружения. Ее волосы развевались подобно золотому облаку. Она парила. Она была свободна и юна, как ребенок.

Чане неспешно опустил ее – так, что ее мягкое тело скользнуло по его длинному мускулистому телу. Она ощутила жар и дрожь.

Она не была ребенком. Как и он.

Он посмотрел на ее рот жадным взглядом. Ее шею залил лихорадочный румянец. Она задыхалась. И быстро шагнула назад, глотая воздух, приглаживая волосы, поправляя упавшую с плеча тонкую черную бретельку купальника и не осмеливаясь взглянуть на него, хотя знала, что его горячие темные глаза смотрят на нее.

Дети угомонились. Девочки вскинули брови и обменялись понимающими улыбками. Зардевшийся Патрик отвел глаза и вырыл нору в песке своей голой ступней.

– Эй, ребята! – вскричал Чане, поднимая диск фрисби. – Кто поймает его – получит доллар! – И бросил диск вдоль пляжа.

Все четверо кинулись за фрисби. Напряжение спало. Все заигрались до изнеможения и стали просить Чанса остановиться.

– Я голоден, – сказал Патрик, бросая диск фрисби в направлении раскладного стола, установленного рядом с джипом. Дети ринулись к столу. Чане повернулся к Даллас:

– Я тоже голоден.

Дети скрылись за дюнами. Когда Даллас поняла, что осталась с Чансом наедине на этом продуваемом ветром пляже, ее сердце забилось быстрее.

– Тогда почему мы не едим? – прошептала она.

Он подошел с важным видом:

– И ты это говоришь мне?

Смеющийся отблеск остался в его карих глазах. Что-то стихийное, казалось, витало в воздухе. Он взял ее руку, и она позволила его теплым пальцам переплестись с ее пальцами. Он повел ее к столу.

Патрик проглотил кусок своего гамбургера, взглянул на них и просиял. И совершенно неожиданно объявил:

– Мы так ездили вместе с мамой и папой. Мы снова почти как настоящая семья.

Чане поднял голову, и Даллас удивилась теплу его глаз. Чане вместе с детьми заставил ее почувствовать семейную атмосферу. И он был более притягательным для нее, чем кто-либо прежде.

Когда они закончили свою трапезу, Чане спросил:

– Дети, вы не возражаете против уборки и против того, чтобы перенести все в джип?

– Ох! – Патрик выглядел обиженным. – Мы только-только обосновались здесь. И уже приходится уезжать?

– Нет, пока ваша тетя и я не вернемся с прогулки.

Дети тотчас притихли. Их широко раскрытые глаза перебегали с Чанса на Даллас. Они обменялись многозначительными взглядами. Стефи смущенно схватила Белую Лошадку. Дженни запротестовала было, что сейчас не ее очередь убирать со стола, но Ренни утихомирила ее сестринским пинком.

– Ой!

За столом воцарилась тишина. Ренни невинно вращала глазами:

– Конечно, Чане: мы все с удовольствием наведем порядок.

– Гуляйте столько, сколько вздумается, – поощрил Патрик.

– Пока не стемнеет, – поправила брата Ренни, подмигнув хмурящейся сестре.

Стефи бросилась к Даллас и прошептала ей на ухо:

– Пожалуйста, не говори больше Чансу ничего плохого.

Когда Даллас взглянула на Чанса, его непроницаемые карие глаза встретили ее колеблющийся взгляд. Его окружала такая аура чувственности, что нервы ее завибрировали.

– Вы определенно завоевали детей. Он сжал ее запястье, и сердце у нее забилось. Чане повернул Даллас лицом к себе.

– Хорошо. Значит, осталась только ты сама. Каждая клеточка ее тела, казалось, плавилась. Морской пейзаж превратился в страну чудес, наполненную магией; рука в руке они шагнули в наступающие сумерки. Когда они потеряли из виду джип, Даллас разрешила Чансу обнять ее.

– Ты завоевал и меня, – призналась она, чуть дыша, когда он властно перегнул ее назад и поцеловал.

Их губы медленно и неохотно разъединились. Затем он поднял ее и закружил – так же, как и тогда, когда они гоняли фрисби. Только сейчас в ее волосах отражался лунный свет и рядом не стояли дети-соглядатаи.

Вместе они упали, смеясь, на влажный песок. Черный бархатный балдахин, крапленный мерцающими звездами, накрыл их. Темная мерцающая волна захлестнула их. Их смех замер. В шепоте волн и ветра слышались любовные обещания.

Он склонил голову, прижимаясь к ее мокрым волосам, и его дыхание навеяло на нее дрожь возбуждения.

– Я просыпался каждую ночь, желая этого.

Его рука ласкала ее грудь. Он обхватывал ее грудь своими мозолистыми пальцами и мял соски, пока они не набухли, а кровь в ее жилах не превратилась в горячую лаву. Его пальцы слегка касались ее губ, обводя их чувственную полноту, пока она не разомкнула губы и, желая его всего, возбужденно не всосала его пальцы, подобно распутнице.