Электронная библиотека » Энтони Хоуп » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 4 января 2018, 04:00


Автор книги: Энтони Хоуп


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава V
Приключения исполняющего главную роль

С Фрицем фон Тарленхаймом и полковником Заптом, не отстающими от меня, я вышел из буфета на платформу. Последним моим движением было пощупать, под рукой ли револьвер и легко ли сабля ходит в ножнах. Пестрая группа офицеров и важных сановников стояла в ожидании меня, а во главе их высокий старик с военной осанкой, весь в орденах. На нем была желто-красная лента Алой розы Руритании, которая, между прочим, украшала и мою недостойную грудь.

– Маршал Штракенц! – прошептал Запт, и я понял, что нахожусь в присутствии самого знаменитого ветерана руританской армии.

За маршалом стоял невысокий худой человек в широком облачении черного и пунцового цветов.

– Канцлер королевства! – прошептал Запт.

Маршал приветствовал меня немногими искренними словами и затем передал извинения от имени герцога Штрельзауского. Герцог, по-видимому, внезапно занемог, что сделало невозможным его появление на станции, и попросил разрешения ожидать его величество в соборе. Я выразил свое соболезнование, отвечал на извинения маршала очень любезно и принял поздравления многих высокопоставленных особ. Никто не выказал ни малейшего подозрения, и я почувствовал, что успокаиваюсь и что взволнованное биение сердца усмиряется. Но Фриц был все так же бледен, и его рука дрожала как лист, когда он протянул ее маршалу.

Понемногу шествие образовалось, и мы направились к дверям вокзала. Я сел на лошадь, пока маршал держал мое стремя. Гражданские чины направились к своим экипажам, и я двинулся, чтобы проехать по улицам, имея маршала по правую, а Запта (которому, как моему главному адъютанту, это место принадлежало) по левую руку. Город Штрельзау складывается из старого и нового. Широкие современные бульвары и большие дома окружают и огибают узкие, извилистые и живописные улицы прежнего города. В центральных кругах живут люди высшего общества; в средних находятся магазины, а за их богатыми фасадами скрываются пестро населенные, но жалкие кварталы и переулки, наполненные бедным, беспокойным и большей частью преступным людом. Эти социальные и топографические деления совпадали, как я знал из рассказов Запта, с другим делением, более важным для меня. Новый город был за короля; но для старого города Майкл Штрельзауский был надеждой, героем и баловнем.

Зрелище было очень красиво, когда мы, миновав Большой бульвар, направились к широкой площади, где стоит королевский замок. Здесь я находился в среде своих преданных приверженцев. Каждый дом был увешан красной материей и украшен флагами и надписями. По обеим сторонам улиц были поставлены скамьи, и я проезжал между ними, кланяясь направо и налево, под градом криков, благословений и маханья платков. Балконы были покрыты нарядно одетыми дамами, которые хлопали в ладоши, кланялись и кидали на меня самые веселые взгляды. Поток красных роз свалился на меня; один цветок запутался в гриве моей лошади, и я, взяв его, засунул в петлицу мундира. Маршал мрачно улыбался. Я украдкой несколько раз взглядывал на него, но он слишком хорошо владел собой, чтобы показать, был ли он расположен ко мне или нет.

– Алая роза за Эльфбергов, маршал! – сказал я весело, и он кивнул головой.

Я написал «весело», и это слово должно казаться странным. Но, сказать правду, я был пьян от возбуждения. В это время я верил, – я почти верил, что я воистину король; и со смеющимся, торжествующим взглядом снова поднял глаза на покрытые красавицами балконы… и вздрогнул! Смотря вниз на меня, со своим красивым лицом и гордой улыбкой, сидела дама, бывшая моя спутница – Антуанетта де Мобан; я видел, что она также вздрогнула, ее губы задвигались, и она, нагнувшись, еще пристальнее стала смотреть на меня. Но я овладел собой, встретил прямо и открыто ее взгляд, хотя снова ощупал свой револьвер. А вдруг бы она громко закричала: «Это не король»!

Итак, мы проехали далее; маршал, повернувшись в седле, махнул рукой, и кирасиры сомкнулись вокруг нас, так что толпа не могла приблизиться ко мне. Мы покидали мои владения и вступали во владения герцога Майкла, и этот поступок маршала доказал мне красноречивее слов, каково было настроение этой части города. Но если судьба вознесла меня в короли, самое меньшее, что я мог сделать, это сыграть эту роль прилично.

– Почему такая перемена в нашем шествии, маршал? – спросил я.

Маршал закусил свой белый ус.

– Так безопаснее, государь! – прошептал он.

Я натянул поводья.

– Пусть передние кирасиры проедут дальше, – сказал я, – пока не будут в пятидесяти шагах впереди. Потом вы, маршал, полковник Запт и все мои друзья обождите, пока я не отъеду на пятьдесят шагов. И прошу вас, чтобы никто не ехал ближе ко мне. Я хочу, чтобы мой народ видел, как его король доверяет ему!

Запт положил руку на мою. Я оттолкнул ее. Маршал колебался.

– Разве меня не поняли? – сказал я, и, снова закусив ус, он отдал приказания.

Я видел, что старик Запт улыбнулся в бороду, хотя покачивал головой, глядя на меня. Если бы меня убили среди бела дня на улицах Штрельзау, положение Запта было бы очень трудное.

Может быть, следует упомянуть о том, что я был весь в белом, кроме сапог. На мне был серебряный с медными украшениями шлем, и широкая лента Розы красиво лежала на моей груди. Я бы не отдал справедливости королю, если бы, отложив скромность в сторону, не сознался, что я имел очень представительную наружность. То же думал народ, когда я, едучи один, вступил в мрачные, скупо украшенные, темные улицы старого города; сперва раздался шепот, потом крики, и какая-то женщина, из окна над харчевней, крикнула старую местную поговорку: «Если рыжий, так настоящий!», после чего я засмеялся и снял каску, чтобы она могла видеть, что я действительно рыжий, и народ закричал: «Ура!»

Гораздо было интереснее ехать таким образом одному, потому что я слышал замечания толпы.

– Он бледнее обыкновенного! – сказал один.

– И ты бы был бледен, если бы вел подобную жизнь! – был далеко не почтительный ответ.

– Он выше, чем я думал! – сказал другой.

– У него решительный подбородок! – заметил третий.

– Его портреты не довольно красивы! – объявила хорошенькая девушка, очень стараясь, чтобы я услыхал. Без сомнения, это была простая лесть.

Но, несмотря на эти знаки одобрения и интереса, большинство народа приняло меня в молчании и косыми взглядами; портреты же моего дорогого брата украшали большинство окон, что составляло насмешливое приветствие для короля. Я порадовался, что он не видел этого неприятного зрелища. Он был человек вспыльчивый, и, может быть, не отнесся бы к этому так спокойно, как я.

Наконец мы доехали до собора. Его большой серый фасад, украшенный сотнями статуй и одними из самых красивых в Европе дубовых дверей, в первый раз предстал передо мной, и меня охватило внезапное сознание моей смелости.

Все казалось в тумане, когда я сошел с лошади. Я смутно видел маршала и Запта и так же смутно толпу великолепно одетых священников, ожидающих меня. Мои глаза еще видели неясно, когда я вошел в высокую церковь и орган зазвучал в моих ушах. Я ничего не видел из блестящей толпы, наполнявшей ее, я едва различал величественную фигуру кардинала, когда он встал с епископского трона, чтобы приветствовать меня. Два лица, стоявшие рядом, только ясно выделились передо мной – лицо девушки, бледное и прекрасное, над которым возвышалась корона великолепных эльфберговских волос (у женщин они великолепны), и лицо человека, налитые кровью щеки которого, черные волосы и темные глубокие глаза сказали мне, что наконец я нахожусь в присутствии своего брата, Черного Майкла. Когда он увидал меня, его багровое лицо побледнело в одну секунду и его каска со звоном упала на пол. До этой минуты, я думаю, он не верил, что король действительно приехал в Штрельзау.

О том, что было дальше, я ничего не помню. Я встал на колени перед алтарем, и кардинал миропомазал меня. Потом я поднялся, протянул руку и, взяв у него корону Руритании, надел ее на голову, произнося старинную клятву королей; потом (если то был грех, да простится он мне) я причастился Святых Тайн перед всем народом. Потом снова зазвучал большой орган, маршал приказал герольдам объявить обо мне народу, и Рудольф V был коронован; картина с этой величественной церемонии висит в моей столовой. Портрет короля очень похож.

Тогда дама с благородным лицом и великолепными волосами, трон которой поддерживали два пажа, сошла со своего места и подошла ко мне. И герольд прокричал:

– Ее королевское высочество, принцесса Флавия!

Она низко присела и, положив руку под мою, подняла ее и поцеловала. Одну секунду я колебался, не зная, что мне следовало сделать.

Потом я притянул ее к себе и два раза поцеловал в щеку, и она ярко покраснела; а потом его священство кардинал скользнул перед Черным Майклом, поцеловал мою руку и подал мне письмо от папы – первое и последнее, которое я получил от этого высокопоставленного человека.

Потом подошел герцог Штрельзауский. Клянусь, что его шаг был неверен и он смотрел направо и налево, как смотрит человек, думающий о бегстве; его лицо было покрыто белыми и красными пятнами, а рука так дрожала, что выскакивала из моей, и я почувствовал, что губы его были сухи. Я взглянул на Запта, который снова улыбался в бороду, и, решительно исполняя свой долг в том положении, к которому я был так чудесно призван, взял дорогого Майкла за обе руки и поцеловал в щеку. Я думаю, мы оба были рады, когда эта церемония окончилась!

Но ни на лице принцессы, ни на чьем другом я не видал ни малейшего сомнения или вопроса. Хотя если бы король и я стояли рядом, она бы сейчас могла видеть разницу, или по крайней мере, после небольшого сравнения, но ни она, ни кто иной не подозревали, никому не могло прийти в голову, что я не король. Таким образом, сходство служило делу, и я простоял целый час, чувствуя себя уставшим и удовлетворенным, как будто я был королем всю жизнь; все целовали мою руку, и посланники являлись на поклон, а среди них старый лорд Тонгам, в доме которого, в Лондоне, я танцевал сотни раз. Слава богу, старик был слеп, как летучая мышь, и не напомнил мне нашего знакомства.

Потом мы отправились обратно через улицы во дворец, и я слышал, как народ приветствовал Черного Майкла; но он, как рассказывал мне Фриц, сидел, кусая ногти, как человек в раздумье, так что даже его друзья находили, что он должен был выказать более выдержки.

Теперь я находился в экипаже, рядом с принцессой Флавией, и какой-то грубый молодец закричал: «Когда же свадьба?» Пока он говорил, другой ударил его по лицу, крича: «Многие лета герцогу Майклу!», а принцесса залилась прелестным румянцем и стала смотреть прямо перед собой.

Но я находился в затруднении, потому что забыл расспросить Запта о степени своей привязанности к принцессе и как далеко дело зашло между ею и мной. Откровенно говоря, будь я королем, чем дальше оно бы зашло, тем более был бы я доволен. Я человек не хладнокровный и не зря поцеловал принцессу Флавию в щеку. Эти мысли промелькнули в моем мозгу, но, не будучи тверд на этой почве, я ничего не говорил; через минуту или две принцесса, которая успела успокоиться, повернулась ко мне.

– Знаете ли, Рудольф, – сказала она, – вы кажетесь сегодня иным, чем обыкновенно!

Это было не удивительно, но замечание было тревожное.

– Вы кажетесь, – продолжала она, – более серьезным, более спокойным; вы почти озабочены, и, уверяю вас, вы похудели. Не может быть, чтобы вы начали к чему-нибудь относиться серьезно?

Принцесса, казалось, была о короле того же мнения, как леди Берлсдон обо мне.

Я старался поддерживать разговор.

– А вам это нравится? – спросил я тихо.

– Вы знаете мои взгляды! – сказала она, отводя глаза в сторону.

– Я стараюсь делать то, что вам нравится! – сказал я, и когда увидел, что она покраснела и улыбнулась, подумал, что играю на руку королю. И так я продолжил. И то, что я продолжил, было совершенно правдиво.

– Уверяю вас, дорогая кузина, что ничто в жизни не волновало меня больше того приема, который встретил меня сегодня!

Она весело улыбнулась, но через секунду стала снова серьезна и прошептала:

– Заметили вы Майкла?

– Да, – сказал я и прибавил: – Он выказал мало радости!

– Пожалуйста, будьте осторожны, – продолжала она. – Вы недостаточно, право, недостаточно, следите за ним. Вы знаете…

– Я знаю, что он желает получить то, что я имею!

– Да. Тише!

Тогда (и я не думаю оправдываться, потому что поручился за короля более, чем имел на то права, – я думаю, она сбила меня с позиции) я продолжал:

– И, может быть, еще то, чего я не имею, но надеюсь заслужить в близком будущем!

Таков был мой ответ. Будь я королем, я бы счел следующие слова благоприятными:

– Мало у вас ответственности на один день, Рудольф?

Бум, бум! Трах, трах! Мы были у дворца. Ружья стреляли, трубы звучали. Ряды лакеев стояли, ожидая нас, помогая принцессе подняться по широкой мраморной лестнице. Я вступил законно, как коронованный король, в дом своих предков и сел за свой стол со своей кузиной по правую руку; по другую сторону сел Черный Майкл, а по мою левую руку его священство, кардинал. За моим стулом стоял Запт; а в конце стола я увидел, как Фриц фон Тарленхайм осушил стакан шампанского немного ранее, чем то позволяло приличие.

Я же думал о том, что делает теперь король Руритании.

Глава VI
Тайна погреба

Мы находились в уборной короля – Фриц фон Тарленхайм, Запт и я. Я в полном изнеможении бросился в кресло. Запт закурил трубку. Хотя он не поздравил нас с удивительным успехом нашего смелого предприятия, но вся его наружность дышала удовольствием. Успех при помощи, может быть, хорошего вина, сделал из Фрица другого человека.

– Вот памятный день для нас, – воскликнул он. – Что ж, я бы сам согласился быть королем на один день. Но знаете, Рассендилл, вы не должны вкладывать вашего сердца в эту роль. Я не удивлюсь, что Черный Майкл был мрачнее обыкновенного: ваш разговор с принцессой был слишком оживлен!

– Как она прекрасна! – воскликнул я.

– Оставьте эту женщину в покое! – заворчал Запт. – Готовы ли вы в путь?

– Да! – сказал я со вздохом.

Было пять часов, а в двенадцать я снова буду не более, как Рудольф Рассендилл. Я сделал это замечание шутливым тоном.

– Мы будем счастливы, – заметил Запт мрачно, – если не окажетесь покойным Рудольфом Рассендиллом. Клянусь небом, я чувствую, что голова моя качается на плечах в то время, как вы находитесь в городе. Знаете ли вы, друг, что Майкл получил известия из Зенды? Он ушел один в другую комнату, чтобы прочесть письмо, и вышел оттуда, как человек в бреду.

– Я готов! – сказал я, так как эти известия не прибавили мне желания медлить.

Запт сел.

– Я должен написать приказ, чтобы нас выпустили из города. Майкл здесь губернатор, и мы должны быть готовы к препятствиям. Вы должны подписать этот приказ!

– Дорогой полковник, я не родился подделывателем чужих подписей!

Из своего кармана Запт вытащил кусок бумаги.

– Вот подпись короля, – сказал он, – а вот, – продолжал он после новых поисков в кармане, – чертежная бумага. Если вы не сумеете написать «Рудольф» через десять минут, тогда напишу я!

– Ваше воспитание полнее моего, – отвечал я. – Пишите вы!

И сей легкомысленный герой соорудил весьма сносную фальшивую подпись.

– А теперь, Фриц, – сказал он, – король ложится спать. Он утомлен. Никто не должен его видеть до девяти часов утра. Вы понимаете, никто!

– Понимаю! – отвечал Фриц.

– Может быть, явится Майкл и будет просить немедленной аудиенции. Вы ответите, что только принцы крови имеют на нее право!

– Это не понравится Майклу! – засмеялся Фриц.

– Вы вполне поняли? – спросил снова Запт. – Если эта дверь откроется в наше отсутствие, вы не останетесь в живых, чтобы сообщить нам об этом!

– Я не нуждаюсь в наставлениях, полковник! – сказал Фриц гордо.

– А вы завернитесь в этот большой плащ, – обратился Запт ко мне, – и наденьте эту плоскую шапку. Сегодня мой ординарец идет со мной к охотничьему павильону!

– Но вот препятствие, – заметил я. – Не существует той лошади, которая может пронести меня сорок миль.

– О да, две: одна здесь, одна в павильоне. А теперь готовы ли вы?

– Готов! – сказал я.

Фриц протянул руку.

– На случай… – сказал он.

И мы от души пожали друг другу руки.

– Черт побери ваши излияния! – проворчал Запт. – Пойдем!

Он двинулся, но не к двери, а к скрытому проходу в стене.

– Во времена старого короля, – сказал он, – я хорошо знал эту дорогу!

Я последовал за ним, и мы прошли, как мне показалось, шагов около двухсот вдоль узкого прохода. Наконец мы подошли к толстой дубовой двери. Запт открыл ее. Мы прошли и очутились на тихой улице, которая шла вдоль дворцовых садов. Нас ожидал человек с двумя лошадьми. Одной из них был великолепный гнедой конь, способный снести какую угодно тяжесть; другой сильный караковый. Запт шепотом велел мне садиться на гнедого. Не говоря ни слова человеку, мы сели на коней и уехали. Город был полон шума и веселья, но мы ехали уединенными улицами. Плащ окутывал наполовину мое лицо; большая плоская шапка скрывала мои слишком заметные волосы. По совету Запта, я скрючился на седле и ехал с такой горбатой спиной, какую надеюсь никогда больше не показывать на лошади. Мы ехали по узкой длинной аллее, встречая гуляющих; в дороге мы услыхали, как колокола собора посылали свой привет королю. Было половина седьмого и еще светло. Наконец мы доехали до городской стены к воротам.

– Приготовь оружие, – прошептал Запт. – Мы должны заткнуть ему рот, если он начнет болтать!

Я положил руку на револьвер. Запт позвал сторожа. Но судьба была за нас. Маленькая девочка, лет четырнадцати, вышла из дому.

– Сударь, отец пошел посмотреть на короля!

– Лучше бы он остался здесь! – сказал мне Запт, ухмыляясь.

– Но он приказал, чтобы я не открывала ворот, сударь!

– Неужели, милая моя? – отвечал Запт, сходя с лошади. – В таком случае, давай мне ключ!

Ключ девочка держала в руке. Запт дал ей крону.

– Вот приказ короля. Покажи его своему отцу. Ординарец, отвори ворота!

Я спрыгнул на землю. Соединенными усилиями мы отворили большие ворота, вывели своих лошадей и заперли снова.

– Мне будет жаль сторожа, если Майкл узнает, что он был в отсутствии. Ну а теперь – рысью. Мы не должны слишком торопиться вблизи от города!

Но вне города мы мало подвергались опасности, так как все были там и веселились; и чем вечер становился темнее, тем более мы ускоряли шаг; мой великолепный гнедой мчался подо мной, словно нес перо. Ночь была прекрасная; вскоре появилась луна. Мы мало говорили и то только о пройденном пути.

– Хотелось бы узнать, что было в письмах к герцогу? – сказал я раз.

– Да, конечно, – отвечал Запт.

Мы остановились, чтобы выпить глоток вина и дать лошадям вздохнуть, теряя таким образом около получаса. Я не посмел войти в харчевню и остался с лошадьми в конюшне. Потом мы снова пустились вперед и проехали около двадцати пяти миль, когда Запт внезапно остановился.

– Слушайте, – вскричал он.

Я стал слушать. Далеко, далеко за нами в тишине вчера – было ровно половина девятого – мы услыхали стук лошадиных копыт. Ветер, резко дувший нам в спины, доносил звук. Я взглянул на Запта.

– Вперед! – вскричал он и пришпорил коня в карьер. Когда мы снова остановились, чтобы послушать, стук копыт не был слышен, и мы умерили шаг. Потом мы снова услыхали его. Запт спрыгнул с коня и приложил ухо к земле.

– Их двое, – сказал он. – Они всего в миле от нас. Слава богу, что дорога идет извилисто и что ветер в нашу сторону!

Мы снова пустились галопом. Казалось, мы держались на одном расстоянии. Мы въехали в пределы Зендского леса, и деревья, сомкнувшись за нами по извилистой дороге, мешали нам видеть своих преследователей, а им – видеть нас.

Через полчаса мы достигли перекрестка дороги. Запт натянул повод.

– Направо лежит наша дорога, – сказал он. – Налево дорога к замку. Каждая около восьми миль длины. Слезайте.

– Но они нас настигнут! – вскричал я.

– Слезайте! – резко повторил он, и я повиновался.

Лес был очень густ, даже у самой дороги. Мы провели наших лошадей в чащу, завязали им глаза платками и встали около них.

– Вы хотите знать, кто они такие? – прошептал я.

– Да, и куда они едут! – отвечал он.

Я видел, что Запт держит револьвер в руке.

Ближе и ближе слышался стук копыт. Луна светила теперь ярко, так что вся дорога была от ее света бела. Почва была твердая, следов мы не оставили.

– Вот они! – прошептал Запт.

– Это герцог!

– Я так и думал! – отвечал он.

Это был герцог и с ним дюжий молодец, которого я знал хорошо и который впоследствии имел случай узнать меня – Макс Хольф, брат Иоганна-ключника и телохранитель его высочества. Они настигли нас; герцог натянул повод. Я видел, что палец Запта с любовью обвился вокруг курка револьвера. Я думаю, что он охотно бы дал десять лет жизни за один выстрел; и он бы мог подстрелить Черного Майкла так же легко, как я какую-нибудь сову на кровле фермы. Я положил руку на его локоть. Полковник успокоительно кивнул головой: он всегда был готов пожертвовать удовольствием во имя долга.

– Которой дорогой? – спросил Черный Майкл.

– К замку, ваше высочество, – посоветовал его спутник. – Там мы узнаем правду!

С минуту герцог колебался.

– Мне казалось, что я слышу стук копыт! – сказал он.

– Не думаю, ваше высочество!

– Почему же нам не ехать к павильону?

– Я боюсь западни. Если все благополучно, зачем нам ехать к павильону? Если же нет, это западня, чтобы захватить нас!

Внезапно лошадь герцога заржала. В одну секунду мы тесно завернули наши плащи вокруг голов наших лошадей и, держа их таким образом, стали целить револьверами в герцога и его слугу. Если бы они нашли нас, мы бы убили их или захватили в плен.

Майкл еще обождал минуту. Потом вскричал: «Итак, к Зенду!», всадил шпоры в коня и карьером пустился вперед.

Запт поднял вслед за ним свое оружие, и на его лице появилось такое живое выражение сожаления, что я употребил большое усилие, чтобы не расхохотаться.

Минут десять мы оставались на том же месте.

– Видите, – сказал Запт, – они прислали ему известие, что все благополучно!

– Что это значит? – спросил я.

– Бог знает, – сказал Запт, мрачно хмурясь. – Но это известие привлекло его из Штрельзау с редкой поспешностью!

Тут мы сели в седла и поехали так скоро, как наши усталые лошади могли нести нас. Последние восемь миль мы не говорили больше. Наши сердца были полны страха. Все благополучно! Что это значит? Все ли благополучно с королем?

Наконец появился и павильон. Пришпоря лошадей в последний раз, мы доскакали до калитки. Все было тихо и спокойно. Ни одна душа не вышла к нам навстречу. Мы поспешно спрыгнули с коней. Вдруг Запт схватил меня за руку.

– Смотрите сюда! – сказал он, указывая на землю.

Я посмотрел вниз. У моих ног лежали пять или шесть шелковых платков, измятых, изрезанных и порванных. Я вопросительно повернулся к нему.

– Это те, которыми я связал старуху! – сказал он. – Привяжем лошадей и пойдем!

Ручка двери повернулась без сопротивления. Мы вошли в комнату, где прошлой ночью происходила попойка. В ней еще были раскинуты остатки нашего ужина и пустые бутылки.

– Дальше! – вскричал Запт, которому его удивительное хладнокровие начинало изменять.

Мы кинулись вниз по коридору, по направлению к погребам. Дверь угольного погреба стояла широко открытой.

– Они нашли старуху! – сказал я.

– Об этом можно было догадаться по платкам! – уточнил он.

Тогда мы подошли к дверям винного погреба. Они были заперты и казались совершенно такими, какими мы оставили их утром.

– Все благополучно! – сказал я.

Но тут прозвучало громкое проклятье Запта. Его лицо побледнело, и он снова указал на землю. Из-под двери расплылось по полу красное пятно и застыло там. Запт уперся о противоположную стену. Я дернул дверь. Она была заперта.

– Где Иозеф? – пробормотал Запт.

– Где король? – отвечал я.

Запт вытащил фляжку и поднес к своим губам. Я побежал обратно в столовую и схватил тяжелые щипцы от камина. В страхе и возбуждении я осыпал ударами замок двери и выпустил в него заряд. Наконец замок отскочил, и дверь открылась.

– Дайте мне свечку! – сказал я; но Запт все стоял, прислонившись к стене.

Он, конечно, был более взволнован, так как любил своего господина. За себя он не боялся – никто не видал его испуганным: но при мысли, что находилось в этом темном погребе, лицо всякого человека могло побледнеть. Я взял сам серебряный подсвечник со стола в столовой и зажег свечу; возвращаясь, я почувствовал, как горячий воск капал на мою голую руку, так как свеча качалась взад и вперед; поэтому я не имею права презирать полковника Запта за его волнение.

Я дошел до дверей погреба. Красное пятно, принимая все более и более коричневый оттенок, распространилось внутри. Я сделал два шага в середину погреба и поднял свечу высоко над головой. Я увидел бочки, полные вина; я увидел пауков, ползающих по стенам, я увидел также пару пустых бутылок, лежащих на полу; а потом, далеко в углу, я увидел тело человека, лежащего на спине, с широко расставленными руками и кровавой раной на шее. Я подошел к нему и, став на колени около него, поручил Богу душу этого верного человека. Это было тело Иозефа, маленького слуги, убитого во время охраны короля.

Я почувствовал руку на своем плече и, повернувшись, увидел глаза Запта, блестящие, с выражением ужаса, рядом с собой.

– Король? Боже мой! Король? – причитал он хрипло. Я повел свечой кругом по всему погребу.

– Короля здесь нет! – сказал я.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации