Текст книги "Пленник Зенды. Месть Руперта (сборник)"

Я прибыл к погребению Бориса. Джеймс утрамбовывал землю мотыгой, а Запт стоял рядом, покуривая трубку. Сапоги у обоих были испачканы грязью. Я спрыгнул с лошади и сообщил новости. Комендант с проклятием выхватил у меня письмо, Джеймс продолжал аккуратно выравнивать землю, а я помню лишь то, что вытирал лоб и чувствовал сильный голод.

– Господи, она поехала за ним! – воскликнул Запт, отдав мне письмо.

Я не стану полностью излагать то, что писала королева. Ее поведение, казалось нам, не разделявшим ее чувства, трогательным и достойным жалости, но, честно говоря, глупым. Она писала, что дальнейшее пребывание в Зенде свело бы ее с ума. Она не могла спать, не зная, удалось ли нам успеть вовремя и что происходит в Штрельзау, а когда наконец заснула, то ей приснился кошмар.

«Я видела этот сон раньше. Он казался мне королем, и его так называли, но он не отвечал и не шевелился, как мертвый». Королева объясняла, что какая-то непреодолимая сила тянула ее в Штрельзау, убеждая, что она должна увидеть «того, кого вы знаете», и удостовериться, что он жив. «Если король получил письмо, я погибла. Если нет, скажите ему, что вам придет в голову. Я должна ехать. Уже второй раз я вижу этот сон. Он означает, что ему грозит опасность. Берненштейн поедет со мной, и я смогу его увидеть. Простите меня, но я не могу оставаться в Зенде – сон был слишком ясным». Бедная королева словно наполовину обезумела от терзавших ее видений. Я не знал, что она рассказывала и самому мистеру Рассендиллу об этом странном сне. Лично я не верю в подобное – мне кажется, мы сами создаем наши сны, наполняя их подлинными страхами и надеждами, которые являются нам по ночам в виде таинственных откровений. Тем не менее некоторые вещи человек не в силах понять, и я не претендую на то, чтобы постичь своим умом пути Господни.

Как бы то ни было, нас беспокоила не причина отъезда королевы, а сам ее отъезд. Мы вернулись в домик, и Джеймс, помня, что люди должны есть, даже если короли умирают, приготовил нам завтрак. Я очень нуждался в пище, будучи совершенно изможденным, да и остальные после всех трудов устали не меньше. За едой мы разговаривали, и нам стало очевидно, что я тоже должен ехать в Штрельзау. Драма будет сыграна в городе. Там находились Рудольф, Ришенхайм, теперь и королева, а по всей вероятности, Руперт фон Гентцау. Из них только Руперт и, возможно, Ришенхайм, знали, что король мертв и о том, как рука судьбы распорядилась событиями прошлой ночи. Король покоился на своей кровати, могила была вырыта, Запт и Джеймс были готовы хранить тайну даже ценой собственной жизни. Мне нужно было ехать в Штрельзау, сообщить королеве, что она овдовела, а также нацелить удар в сердце Руперта.

В девять утра я выехал из домика, направляясь в Хофбау, чтобы ждать там поезда, который доставит меня в столицу. Из Хофбау я мог послать сообщение, но только о своем приезде, а не о печальных новостях. Благодаря шифру я мог посылать сообщения Запту в любое время. Полковник велел мне спросить мистера Рассендилла, придет ли он нам на помощь или останется в городе.

– Этот день должен все решить, – сказал Запт. – Мы не можем долго скрывать смерть короля. Ради бога, Фриц, покончите с этим молодым негодяем и заберите письмо!

Не тратя времени на прощания, я отправился в путь. К десяти я был в Хофбау, так как скакал во весь опор. Оттуда я послал сообщение Берненштейну во дворец о моем скором приезде. Но мне пришлось задержаться. Поезд должен был подойти только через час.

Поеду верхом, подумал я, но в следующий момент понял, что в таком случае мое путешествие завершится еще позже. Оставалось только ждать, и вы можете представить себе мое состояние. Каждая минута казалась часом, и до этого дня я не знал, что час может длиться так долго. Я ел, пил, ходил, сидел и стоял. Знавший меня начальник станции думал, что я помешался, пока я не объяснил ему, что везу важные депеши от короля и что задержка подвергает опасности интересы государства. Тогда начальник выразил сочувствие, но что еще он мог сделать? На придорожной станции было невозможно заказать экстренный поезд. Так что я мог лишь ждать.

Наконец я сел в поезд, и через час увидел город. Но тут, к моему отчаянию, поезд остановился и стоял почти полчаса. Если бы он не тронулся еще несколько минут, я бы выпрыгнул из вагона и пустился бегом, так как сидение на месте сводило меня с ума. Когда мы подъезжали к вокзалу, я с трудом взял себя в руки, откинулся на спинку сиденья и пребывал в такой позе, пока поезд не остановился и проводник не открыл дверь. Я попросил его раздобыть мне экипаж и последовал за ним через вокзал. Он открыл для меня дверцу кареты, и я, дав ему чаевые, поставил ногу на ступеньку.

– Скажите извозчику, чтобы ехал во дворец, и как можно быстрее, – попросил я. – Из-за этого чертова поезда я уже опаздываю.

– Старая кобылка быстро доставит вас туда, – заверил возница.

Я вскочил в экипаж, но в тот же момент увидел мужчину, который махал рукой и спешил в нашу сторону. Извозчик увидел его и стал ждать. Я не осмеливался приказывать ему ехать, так как боялся демонстрировать излишнюю спешку, а кузену моей жены, Антону фон Штрофцину, тем более показалось бы странным, если бы я не уделил ему минуту. Подойдя, он протянул руку в серой лайковой перчатке, ибо молодой Антон был лидером штрельзауских денди.

– Я рад, что у меня нет должности при дворе, мой дорогой Фриц, – сказал он. – Ты чертовски активен! Я думал, ты останешься в Зенде на месяц.

– Королева внезапно изменила свои намерения, – с улыбкой ответил я. – С дамами такое случается часто. Тебе это должно быть известно – ведь ты все о них знаешь.

Мой комплимент или намек вызвал самодовольную улыбку и подкручивание усов.

– Я думал, что ты скоро будешь здесь, – сказал Антон, – но не знал, что приехала королева.

– Не знал? Тогда почему ты искал меня?

Он широко открыл глаза.

– Я полагал, что ты на королевской службе и должен приехать. Разве ты не состоишь при особе…

– Королевы? Сейчас нет.

– А короля?

– В общем, да. По крайней мере, я здесь по его делам.

– Поэтому я и решил, что вы приедете, услышав, что король здесь.

Возможно, мне следовало сохранять сдержанность. Но я не Запт и не Рудольф Рассендилл.

– Король здесь? – воскликнул я, схватив его за руку.

– Конечно. А вы не знали? Да, он в городе.

Но я больше не обращал на него внимания. Обретя вновь дар речи, я крикнул извозчику:

– Во дворец! И гоните как дьявол!

Мы тронулись, оставив Антона с разинутым ртом. Я в ужасе откинулся на подушки. Король лежал мертвый в охотничьем домике и в то же время был в столице!

Разумеется, я вскоре понял, в чем дело, но это не принесло мне утешения. Рудольф Рассендилл находился в Штрельзау, кто-то увидел его и принял за короля. Но какое может быть утешение, когда король мертв и не может прийти на помощь своему двойнику?

В действительности правда была хуже, чем я предполагал. Зная это, я мог бы поддаться отчаянию. Ибо о присутствии короля в городе стало известно не по слухам и не со слов одного-двух случайных прохожих, что можно было бы легко отрицать. В тот день мистера Рассендилла приняла за короля толпа народу, благодаря его же словам, подтвержденным королевой. Но ни он, ни королева Флавия не знали, что настоящий король мертв. Теперь я должен рассказать о странных событиях, которые вынудили их прибегнуть к столь рискованной мере. Они знали, что подвергаются опасности, но в свете того, о чем они не знали, эта опасность становилась во много раз больше.

Глава X
Король в Штрельзау

Мистер Рассендилл без всяких инцидентов прибыл в Штрельзау около девяти часов того же вечера, когда разыгралась трагедия в охотничьем домике. Он мог добраться быстрее, но осторожность не позволяла ему въезжать в густонаселенные пригороды до наступления темноты. Городские ворота больше не запирались после захода солнца, как в те дни, когда герцог Майкл был губернатором, и Рудольф проехал через них без труда. К счастью, вечер, тихий и ясный в Зенде, был бурным и дождливым в Штрельзау, поэтому на улицах было мало народу, и он мог добраться до двери моего дома незамеченным. Но здесь его поджидала опасность. Никто из моих слуг не был посвящен в тайну – только моя жена, которой доверяла сама королева, знала Рудольфа, но не ожидала его увидеть, не будучи в курсе недавних событий. Рудольф сознавал весь риск и жалел об отсутствии своего преданного слуги, который мог бы расчистить для него путь. Проливной дождь давал ему предлог замотать шарфом лицо и поднять воротник до ушей, а порывы ветра делали опущенные над глазами поля шляпы всего лишь мерой предосторожности против ее потери. Таким образом скрытый от любопытных глаз, Рудольф натянул поводья у моей двери, спешился и позвонил в звонок. Когда подошел дворецкий, незнакомый хриплый голос, приглушенный складками шарфа, попросил позвать графиню, ссылаясь на сообщение от меня. Дворецкий не хотел оставлять незнакомца наедине с открытой дверью и содержимым холла. Пробормотав извинения, он закрыл дверь и отправился на поиски хозяйки. Описание неожиданного визитера сразу насторожило быстрый ум моей жены. Она слышала от меня, как Рудольф однажды скакал верхом из Штрельзау к охотничьему домику с закутанным лицом – высокий мужчина с лицом, скрытым шарфом, и в надвинутой на глаза шляпе, который прибыл с персональным сообщением, навел ее на мысль о возможности приезда мистера Рассендилла. Хельга никогда не считала себя очень умной, но ей всегда удавалось выведать у меня то, что она хотела знать, и, как я подозреваю, скрывать те мелочи, о которых, по ее мнению, мне лучше было пребывать в неведении. Умея справляться со мной, она могла легко уладить дела с дворецким.

– Ах да, – сказала Хельга, отложив вышивку. – Я знаю этого господина. Надеюсь, вы не оставили его под дождем? – Она беспокоилась, чтобы Рудольф не оставался слишком долго при свете ламп холла.

Дворецкий пролепетал извинение, сославшись на страхи за наше имущество и невозможность различить в темноте социальное положение посетителя. Хельга оборвала его нетерпеливым жестом, побежала вниз и приоткрыла дверь. Первый же взгляд на мистера Рассендилла подтвердил ее подозрения – по ее словам, она узнала его глаза.

– Значит, это вы? – воскликнула Хельга. – А мой глупый слуга оставил вас под дождем! Пожалуйста, входите. О, но ваша лошадь! – Она повернулась к дворецкому, последовавшему за ней вниз. – Отведите лошадь барона в конюшню.

– Я сразу же пришлю кого-нибудь из слуг, госпожа.

– Нет-нет, сделайте это сами и сразу же. Я позабочусь о бароне.

Толстяк нехотя вышел под дождь. Рудольф шагнул назад, пропуская его, а потом быстро вошел в холл. Приложив палец к губам, Хельга быстро отвела его в гостиную на первом этаже, которую я использовал в качестве делового кабинета. Окна выходили на улицу, и было слышно, как дождь стучит по стеклам. Рудольф с улыбкой повернулся к Хельге и поцеловал ей руку.

– Как фамилия барона, дорогая графиня? – осведомился он.

Хельга пожала плечами.

– Дворецкий не станет об этом спрашивать. Скажите, что привело вас сюда и что произошло?

Рудольф очень кратко рассказал ей все, что знал. Хельга отважно скрыла тревогу, услышав, что я могу встретить Руперта в охотничьем домике, и сразу же спросила, что Рудольф хочет от нее.

– Могу я, в случае надобности, выйти из дома и вернуться незаметно? – спросил он.

– Дверь запирают на ночь, а ключи есть только у Фрица и у дворецкого.

Взгляд мистера Рассендилла скользнул к окну.

– Я еще не так растолстел, чтобы не пролезть в окно, – сказал он. – Так что нам лучше не тревожить дворецкого. Он слишком разговорчив.

– Я буду сидеть здесь всю ночь и никого не подпущу к комнате.

– Но когда я вернусь, меня могут преследовать, если я испорчу дело и поднимется тревога.

– Испортите дело?

– Да. Не спрашивайте, в чем оно состоит, графиня. Это служба королеве.

– Ради королевы я готова на все, и Фриц тоже.

Рудольф ободряюще сжал ее руку.

– Значит, я могу приказывать? – спросил он с улыбкой.

– Ваши приказы будут исполнены.

– Тогда я потребую сухой плащ, легкий ужин и эту комнату, куда не будут впускать никого, кроме вас.

В этот момент дворецкий повернул дверную ручку. Рудольф повернулся спиной к двери, а моя жена открыла ее и велела слуге принести холодного мяса или другой еды, которую можно быстро приготовить.

– Теперь пойдемте со мной, – сказала она Рудольфу, когда дворецкий ушел.

Хельга проводила его в мою гардеробную, где он выбрал сухую одежду, потом проследила, чтобы подали ужин, велела приготовить спальню, потом сказала дворецкому, что у нее дела с бароном и что он может идти спать, если она задержится позже одиннадцати, и вернулась к Рудольфу сообщить, что путь назад в гостиную свободен. Рудольф выразил восхищение ее смелостью и тактом – думаю, комплименты были заслуженными. Быстро поужинав, Рудольф закурил сигару. После одиннадцати моя жена открыла дверь и выглянула наружу. В холле было темно, парадная дверь была заперта, а ключ хранился у дворецкого. Хельга снова закрыла и заперла дверь гостиной. Когда часы пробили двенадцать, Рудольф встал, уменьшил свет, бесшумно открыл ставни, поднял оконную раму и выглянул из окна.

– Когда я уйду, закройте ставни, – прошептал он. – Если я вернусь, то постучу, вот так, и вы мне откроете.

– Ради бога, будьте осторожны! – тихо сказала Хельга.

Ободряюще кивнув, он перебросил ногу через подоконник и какой-то момент сидел, прислушиваясь. Буря не ослабевала, и улица была пустынной. Рулольф спрыгнул на тротуар, снова закутав лицо. Хельга наблюдала за его удаляющейся высокой фигурой, пока она не скрылась за поворотом. Тогда, закрыв окно и ставни, она села держать вахту, молясь за него, за меня и за свою госпожу, королеву, понимая, что этой ночью предстоит опасная работа, но не зная, против кого эта работа будет вестись и кому грозит уничтожением.

С того момента, как мистер Рассендилл покинул мой дом в полночь, отправившись на поиски Руперта фон Гетнцау, каждый час и почти каждая минута вносили свой вклад в быстро развивающуюся драму, решающую наши судьбы. О том, чем занимались мы, я уже рассказывал: к тому времени Руперт был на пути в столицу, а королева в своем ночном бдении обдумывала решение, которое через несколько часов также приведет ее в Штрельзау. Даже среди ночи обе стороны не утрачивали активность. Ибо, как бы опытно и осторожно ни действовал Рудольф, его противник не упускал ни единого шанса, а также нашел полезное орудие в лице коварного мошенника Бауэра. Наша ошибка заключалась в недооценке этого парня, за что мы заплатили слишком дорого.

И Рудольфу, и наблюдавшей за ним моей жене улица казалась пустой. Однако, начиная с прибытия Рудольфа и до того, как Хельга закрыла за ним окно, за домом следили. В дальнем его конце находится выступ, образуемый эркерами главной гостиной и столовой. В тени одного из этих выступов – не знаю, какого именно, да это и неважно – человек наблюдал за происходящим; если бы он находился где-нибудь еще, Рудольф бы заметил его. Не будь мы слишком озабочены, нам бы, несомненно, пришло в голову, что Руперт, вероятно, приказал Ришенхайму и Бауэру присматривать за моим домом во время его отсутствия, так как любой из нас, оказавшись в городе, естественно, первым делом отправился бы туда. Он действительно не пренебрег этой мерой предосторожности. Ночь была такой темной, что шпион, который видел короля, но никогда не встречал мистера Рассендилла, не узнал визитера, но правильно рассудил, что послужит своему хозяину, проследив за высоким мужчиной, столь таинственно прибывшим в подозрительный дом.

Как только Рудольф свернул за угол и Хельга закрыла окно, короткая приземистая фигура осторожно появилась из тени выступа и последовала за Рудольфом. Следящий и выслеживаемый не встречали никого, кроме полицейских, вынужденных патрулировать улицы. Но даже они попадались редко, предпочитая укрываться от дождя под стеной, чем мокнуть, наблюдая за прохожими. Когда Рудольф повернул на Кёнигштрассе, Бауэр, должно быть, отстававший от него на сотню ярдов, так как он не мог выходить из тени, пока Хельга не закрыла ставни, ускорил шаг и сократил промежуток ярдов до семидесяти. Такое расстояние можно было считать безопасным в бурную ночь, когда ветер и дождь заглушали звуки шагов.

Но Бауэр рассуждал как горожанин, а Рудольф Рассендилл обладал чутким ухом человека, выросшего в деревне и привыкшего к лесной глуши. Обернувшись, он заметил фигуру позади, но не остановился, дабы не обнаружить свои подозрения, а перешел на противоположную сторону, где находился дом № 19, и слегка замедлил шаг. Шаги позади тоже стали медленнее – преследователь не стремился догнать его. Человек, который слоняется без дела в такую ночь, должен иметь для этого какую-то скрытую причину. Об этом и задумался Рудольф Рассендилл.

Внезапно, забыв об осторожности, он остановился на тротуаре. Что, если за ним идет сам Руперт? Было бы вполне в его духе следовать за врагом, готовясь либо к бесстрашной атаке спереди, либо к коварному выстрелу сзади в зависимости от подвернувшегося шанса. Мистер Рассендилл не желал ничего лучшего, чем сразиться с Рупертом в честном бою – если он победит, то завладеет письмом, уничтожит его и обеспечит королеве безопасность, а если падет, дело продолжат Запт или я. Не думаю, что Рудольф размышлял о том, как ему избежать ареста, если схватка привлечет внимание полиции, – в этом случае он мог честно назвать свое имя, посмеявшись над удивлением его сходства с королем и зная, что мы вызволим его из рук закона. Самое главное – уничтожить письмо. Повернувшись и положив руку на рукоятку револьвера в кармане куртки, он двинулся навстречу Бауэру.

Бауэр видел это, очевидно, поняв, что его заметили и заподозрили. Хитрый парень втянул голову в плечи и быстро зашагал по улице, насвистывая на ходу. Рудольф остановился посреди тротуара, думая, сам ли это Руперт, изменивший походку, или кто-то из его помощников, а может быть, какой-то посторонний, не ведающий о наших тайнах и наших планах. Бауэр приближался, небрежно хлюпая ногами по жидкой грязи. Рудольф решил убедиться, что этот человек следует за ним. Он всегда предпочитал дерзкие ходы, деля это пристрастие с Рупертом Гентцау, – полагаю, это и было причиной некой странной тайной симпатии к его лишенному щепетильности противнику. Слегка отодвинув шарф с лица, Рудольф обратился к Бауэру:

– Поздновато вы гуляете для такой ночи, приятель.

Бауэр вздрогнул от неожиданности. Узнал ли он Рудольфа сразу или нет, но, думаю, заподозрил правду.

– Парню, у которого нет дома, приходится прогуливаться в любое время, – ответил он, замедлив шаг и устремив на собеседника прямой взгляд, который столько времени дурачил меня.

Я описывал его внешность мистеру Рассендиллу – если Бауэр знал или догадывался, с кем говорит, то Рудольф тоже мог это сделать.

– Нет дома? – с сочувствием воскликнул он. – Как это? Но, в любом случае, Бог не допустит, чтобы вы или другой человек бродил по улицам в такую ночь. Пойдемте со мной, мой мальчик, – я найду для вас подходящий кров.

Бауэр отпрянул. Он не понимал смысла этого предложения, и его взгляд, блуждающий по улице, свидетельствовал о намерении бежать. Но Рудольф не дал ему времени осуществить это. С тем же сочувственным видом он взял Бауэра под руку.

– Я христианин, приятель, так что этой ночью у вас будет постель. Пошли со мной – сейчас не та погода, чтобы стоять на месте!

Носить оружие в Штрельзау было запрещено. Бауэр не хотел неприятностей с полицией, а кроме того, его целью была только разведка. Ему оставалось лишь повиноваться, и оба зашагали по Кёнигштрассе. Свист Бауэра смолк, но Рудольф время от времени напевал веселую мелодию, отстукивая пальцами ритм на руке спутника. Вскоре они перешли дорогу. Волочащаяся походка Бауэра указывала, что ему это не по душе, но сопротивляться он не мог.

– Нам с вами по пути, дружище, – ободряюще произнес Рудольф.

Вскоре они подошли к концу улицы со стороны вокзала. Рудольф начал всматриваться в фасады домов.

– Чертовски темно, – сказал он. – Можете разглядеть, где дом девятнадцать?

Рудольф улыбнулся, поняв, что выстрел попал в цель. Бауэр был умным мерзавцем, но не контролировал свои нервы полностью, и его рука дрогнула.

– Дом девятнадцать, сэр? – запинаясь, переспросил он.

– Да. Туда мы с вами направляемся и, надеюсь, найдем там… то, что нам нужно.

Бауэр казался ошеломленным – безусловно, он не знал, как ему реагировать.

– Похоже, это он, – с удовлетворением заметил Рудольф, когда они подошли к лавчонке старой матушки Хольф. – Вроде бы над дверью номер девятнадцать, верно? Да, и Хольф – это как раз та фамилия! Пожалуйста, позвоните в дверь – у меня заняты руки.

Это соответствовало действительности: одной рукой он держал за руку спутника – уже не по-дружески, а железной хваткой – а в другой Бауэр увидел револьвер, который до сих пор был спрятан.

– Видите? – любезно осведомился Рудольф. – Вам придется позвонить. В доме испугаются, если я разбужу их выстрелом.

Движение дула указало Бауэру направление упомянутого выстрела.

– Здесь нет колокольчика, – угрюмо пробормотал Бауэр.

– Значит, вы постучите?

– Очевидно.

– Как-нибудь особенно, друг мой?

– Не знаю, – буркнул Бауэр.

– Я тоже. Может быть, вы сумеете догадаться?

– Нет. Мне ничего об этом не известно.

– Придется попытаться. Вы должны догадаться, приятель.

– Каким образом?

– Понятия не имею, – улыбнулся Рудольф. – Но я ненавижу ждать, и, если дверь не откроется через две минуты, я разбужу добрых людей выстрелом. Вы понимаете, не так ли?

Движение дула вновь объяснило смысл слов мистера Рассендилла.

Таким аргументам Бауэр не мог сопротивляться. Подняв руку, он постучал в дверь костяшками пальцев – сначала громко, потом очень тихо, быстро повторив тихий стук пять раз. Его явно ожидали, так как без звука приближающихся шагов звякнула снимаемая цепочка, потом отодвинули засов, и дверь приоткрылась. В тот же момент Рудольф отпустил руку Бауэра, схватил его за шиворот и столкнул на дорогу, где он шлепнулся лицом в жидкую грязь. Рудольф толкнул дверь, она поддалась, и он шагнул внутрь, сразу захлопнув за собой дверь и закрыв ее на засов. Потом он повернулся, положив руку на рукоятку револьвера, надеясь увидеть в футе от себя Руперта фон Гентцау.

Но Рудольф не увидел ни Руперта, ни Ришенхайма, ни даже старухи. Перед ним стояла высокая, красивая темноволосая девушка с керосиновой лампой в руке. Он не знал ее, но я мог бы объяснить ему, что это младшая дочь старой матушки Хольф, Роза, так как я часто видел ее, проезжая верхом по Зенде с королем, прежде чем старуха перебралась в Штрельзау. Казалось, девушка следовала по стопам короля, и он сам подшучивал над ее явными усилиями привлечь его внимание томными взглядами больших черных глаз. Но немало видных личностей вдохновляют подобные страсти, и король думал о ней так же мало, как о любой из романтических девиц, которые находили радость в наполовину воображаемой влюбленности в него. По иронии судьбы, о которой король, к счастью, не подозревал, влюбленность эта во многих случаях была вызвана поведением на коронации и в истории с Черным Майклом. Поклонницы не ощущали перемен в их идоле.

По крайней мере половина увлечения Розы была обязана человеку, который сейчас стоял напротив, с удивлением глядя на нее при тусклом свете зловонной керосиновой лампы. Когда девушка увидела Рудольфа, лампа едва не выпала из ее руки, ибо шарф соскользнул, полностью обнажив его лицо. В глазах Розы светились страх и радость.

– Король! – прошептала она в изумлении. – Но где же…

– Вы ищете бороду? – осведомился Рудольф, коснувшись подбородка. – Разве короли, как и другие мужчины, не могут бриться, когда пожелают? – Так как лицо девушки все еще выражало сомнение, он склонился к ней и шепнул: – Возможно, я не очень стремлюсь быть узнанным.

Роза покраснела, радуясь оказанному ей доверию.

– Я бы узнала вас где угодно, ваше величество, – прошептала она в ответ.

– Тогда, возможно, вы поможете мне?

– Чем угодно – даже пожертвую жизнью!

– Нет-нет, дорогая, мне нужна лишь небольшая информация. Чей это дом?

– Моей матери.

– Она берет жильцов?

Казалось, девушку огорчал столь осторожный подход.

– Скажите прямо, что вы хотите знать, – промолвила она.

– Кто здесь сейчас?

– Господин граф фон Люцау-Ришенхайм.

– И что он делает?

– Лежит на кровати, стонет и ругается, потому что у него болит раненая рука.

– И больше в доме нет никого?

Роза огляделась вокруг и вновь понизила голос до шепота.

– Сейчас никого.

– Я ищу своего друга, – сказал Рудольф, – и хочу повидаться с ним наедине. Королю это не просто.

– Вы имеете в виду…

– Ну, вы знаете, кого я имею в виду.

– Да. Но он отправился искать вас.

– Искать меня? Проклятье! Откуда вы это знаете, дорогая моя?

– Мне сказал Бауэр.

– А кто такой Бауэр?

– Человек, который постучал в дверь. Почему вы его оттолкнули?

– Разумеется, чтобы остаться наедине с вами. Значит, Бауэр выдает вам секреты своего хозяина?

Девушка кокетливо засмеялась. Королю не грех знать, что у нее тоже имеются поклонники.

– И куда же этот глупый граф отправился искать меня? – беспечным тоном спросил Рудольф.

– Вы его не видели?

– Нет, я прибыл прямо из замка Зенды.

– Но он ожидал найти вас в охотничьем домике! – воскликнула Роза. – Теперь вспоминаю! Граф Ришенхайм был очень раздосадован, узнав по возвращении, что его кузен уехал.

– Так он уехал? Понятно! Ришенхайм привез сообщение от меня графу Руперту.

– И они разминулись, ваше величество?

– Совершенно верно, милая моя. Действительно, это досадно! – Последнее замечание было вполне искренним. – А когда вы ждете графа Гентцау?

– Рано утром, ваше величество – в семь или восемь.

Рудольф шагнул ближе и достал из кармана пару золотых монет.

– Мне не нужны деньги, государь! – воскликнула девушка.

– Проделайте в них дырки и повесьте на шею.

– Да-да, дайте их мне! – Она протянула руку.

– А вы их отработаете? – Рудольф шутя спрятал руку за спину.

– Как?

– Будьте готовы открыть мне дверь, когда я приду в одиннадцать и постучу, как Бауэр.

– Хорошо.

– И никому не говорите, что я был здесь ночью. Обещаете?

– Даже матери?

– Даже ей.

– И графу Люцау-Ришенхайму?

– Ему в особенности. Мое дело сугубо личное, и Ришенхайм не знает о нем.

– Я сделаю все, как вы сказали. Но Бауэр ведь знает…

– Верно, – согласился Рудольф. – Бауэр знает. Ну, мы о нем позаботимся.

Он повернулся к двери. Внезапно девушка схватила его руку и поцеловала ее.

– Я бы умерла за вас! – прошептала она.

– Бедное дитя! – мягко произнес Рудольф.

Думаю, ему было противно извлекать выгоду из ее глупой влюбленности, даже служа королеве. Он положил руку на дверь, но задержался.

– Если придет Бауэр, вы ничего мне не рассказывали! Я угрожал вам, но вы молчали. Ясно?

– Но он расскажет им, что вы были здесь.

– Ничего не поделаешь – по крайней мере они не узнают, что я приду завтра. До свидания.

Рудольф открыл дверь и выскользнул, спешно закрыв ее за собой. Если Бауэр вернется в дом, о его визите станет известно, но если ему удастся перехватить Бауэра, в молчании девушки можно быть уверенным. Он стоял снаружи, прислушиваясь и вглядываясь в темноту.