Текст книги "Пленник Зенды. Месть Руперта (сборник)"

Глава V
Аудиенция у короля

Дойдя до этого этапа своей истории, я испытываю искушение отложить перо и оставить нерассказанным то, как с момента повторного прибытия мистера Рассендилла в Зенду нас захватил вихрь случайностей, неся к все новым авантюрам и вдыхая в нас бесшабашность, не ведающую никаких препятствий, а также преданность королеве и ее возлюбленному, отбрасывающую прочь все остальные чувства. Древние люди называли это волей судьбы, которую никто не в силах изменить. И хотя мы считаем это Божьим Провидением, мы так же слепы, как они, по-прежнему удивляясь, почему плоды доброты, великодушия и любви так часто оборачиваются горем и позором, вызывая слезы и кровь. Повторяю, лично я не стал бы повествовать об этом, дабы не запятнать имя той, которой служу, но пишу по ее приказу, дабы люди не осуждали тех, на ком нет греха. Я делаю это для нее и для него, а не для нас. Не нам судить о поступках тех, кому мы служили, – она была нашей королевой, и мы искренне жалели, что он не был нашим королем. Но молнии, которые небрежно метал в нас Руперт фон Гентцау между проклятиями и смехом, еще сильнее запутали нас в сети обстоятельств. Это пробуждало в нас странное непреодолимое желание, о котором я расскажу позже, наполняя стремлением заставить самого мистераРассендилла следовать избранным нами путем. Ведомые этой звездой, мы все сильнее погружались во тьму. Я буду писать, но коротко и ясно, стараясь воссоздать подлинную картину времени и подлинный портрет человека, равного которому я не знаю. Меня постоянно преследует страх, что это мне не удастся, что я не смогу объяснить, как он воздействовал на нас, покуда его дело не стало казаться правым во всех отношениях, пробудив стремление посадить его на то место, где мы хотели его видеть. Ибо он говорил мало, по делу – никаких высокопарных слов не сохранилось в моей памяти – и ничего не просил для себя. Тем не менее его речи и взгляды проникали в сердца мужчин и женщин, делая их готовыми повиноваться любым его приказаниям. Я безумен? Значит, Запт тоже был безумным, поскольку руководил всем предприятием.

Без десяти восемь щеголевато одетый молодой Берненштейн занял пост у главного входа в замок, расхаживая с уверенным видом перед неподвижными часовыми. Ему не пришлось ждать долго. Ровно в восемь ко входу подъехал мужчина, хорошо одетый и верхом на хорошей лошади, но без слуги.

– А вот и граф! – воскликнул Берненштейн, подбежав его встретить.

Ришенхайм спешился и протянул руку молодому офицеру, с которым был близко знаком.

– Вы пунктуальны, дорогой Ришенхайм, и это хорошо, так как король ожидает вас с нетерпением.

– Я не ожидал, что он поднимется так рано, – заметил Ришенхайм.

– Да он уже два часа как поднялся! Будьте с ним поосторожнее, дорогой граф – он в скверном настроении. Например, он… Ах нет, я не должен вас задерживать. Пожалуйста, следуйте за мной.

– Нет, лучше расскажите. Иначе я могу сказать что-нибудь невпопад.

– Ну, король проснулся в шесть, и когда парикмахер пришел подстричь ему бороду, в ней оказалось – только представьте себе, граф! – не менее семи седых волос! Король пришел в ярость. «Сбрейте ее всю! – приказал он. – Не желаю носить седую бороду!» Конечно, человек волен сбрить себе бороду, тем более король. Поэтому ее сбрили.

– Сбрили бороду королю?

– Да, дорогой граф. Поблагодарив небо за то, что он стал выглядеть на десять лет моложе, король воскликнул: «Граф фон Люцау-Ришенхайм завтракает со мной сегодня – что у нас на завтрак?» Повара подняли с кровати и… Но у меня будут неприятности, если я не перестану болтать здесь. Король ждет вас. Пошли.

Взяв графа под руку, Берненштейн быстро повел его в замок.

Граф фон Люцау-Ришенхайм был молодым человеком – в делах подобного рода он обладал не большим опытом, чем Берненштейн и, честно говоря, не выказывал к ним особой склонности. Этим утром граф был бледен, и руки его дрожали. Он не мог пожаловаться на недостаток храбрости, но хладнокровие – более редкая добродетель, и важность его миссии – а возможно, и стыд – действовали ему на нервы. Едва замечая, куда идет, он позволил Берненштейну отвести его в комнату, где находился Рудольф Рассендилл, не сомневаясь, что его провожают к королю.

– Завтрак подадут в девять, – сказал Берненштейн, – но король хочет увидеть вас раньше. Он должен сказать вам нечто важное – возможно, вы ему тоже?

– Я? О нет. Мелкое дело, но… э-э… личного свойства.

– Да, разумеется. Я вовсе не любопытствую, дорогой граф.

– Я застану короля одного? – нервно осведомился Ришенхайм.

– Думаю, да, – ответил Берненштейн.

Они подошли к двери, и Берненштейн остановился.

– Мне приказано ждать снаружи, пока его величество не вызовет меня, – тихо сказал он, словно опасаясь, что раздраженный король его услышит. – Я открою дверь и доложу о вас. Пожалуйста, старайтесь поддерживать в нем хорошее настроение, иначе нам несдобровать. – Он распахнул дверь и доложил: – Государь, граф фон Люцау-Ришенхайм имеет честь явиться к вашему величеству.

Впустив графа, Берненштейн быстро закрыл дверь и встал перед ней, на всякий случай вытащив револьвер и тщательно осмотрев его.

Граф низко поклонился, стараясь скрыть возбуждение. Он увидел короля, сидящего в кресле в костюме из коричневого твида (выглядевшего не лучшим образом после завязывания в узел прошлой ночью). Его лицо было в тени, но Ришенхайм заметил, что борода действительно исчезла. Король протянул посетителю руку и знаком пригласил сесть напротив него, примерно на расстоянии фута от оконных занавесей.

– Рад видеть вас, граф, – сказал король.

Ришенхайм слегка вздрогнул. Голос Рудольфа так походил на королевский, что никто не мог бы заметить разницу, но в последние год-два король сильно ослабел, и Ришенхайм казался удивленным энергичным тоном. Когда он вздрогнул, портьеры позади него слегка шевельнулись, но тут же замерли, поскольку Ришенхайм не проявлял других признаков подозрений. Однако Рудольф подметил его удивление, и его голос стал слабее.

– Очень рад, – повторил Рассендилл, – так как меня выводят из терпения эти собаки. Я пробовал все, но никак не могу добиться гладкой шерсти. А ваши выглядят превосходно.

– Вы очень любезны, государь. Но я рискнул испросить аудиенцию с целью…

– Конечно, вы должны рассказать мне о собаках. И прежде чем придет Запт, так как я хочу, чтобы никто, кроме меня, этого не слышал.

– Ваше величество ожидает полковника Запта?

– Минут через двадцать, – ответил король, бросив взгляд на часы на каминной полке.

Ришенхайм понял, что должен справиться со своей миссией до прихода Запта.

– Шерсть ваших собак, – продолжал король, – становится такой красивой…

– Тысяча извинений, государь, но…

– …такой длинной и шелковистой, что я отчаялся…

– У меня важное и срочное дело, – настаивал Ришенхайм.

Рудольф откинулся на спинку кресла с недовольным видом.

– Ну, если так, говорите, граф, а потом расскажете о собаках.

Ришенхайм окинул взглядом комнату. Занавеси были неподвижны, левая рука короля поглаживала бритый подбородок, а правая была скрыта от посетителя стоящим между ними маленьким столиком.

– Государь, мой кузен, граф фон Гентцау, доверил мне сообщение…

Лицо Рудольфа внезапно стало суровым.

– Я не стану принимать никаких сообщений от графа Гентцау, ни прямо, ни косвенно.

– Прошу прощения, государь, но документ, попавший в руки графа, жизненно важен для вашего величества.

– Граф Гентцау вызвал мое величайшее неудовольствие.

– Государь, он прислал меня сюда в надежде загладить все свои преступления. Существует заговор против чести вашего величества.

– И кто же в нем участвует, граф? – холодно и недоверчиво осведомился Рудольф.

– Те, кто очень близки к особе вашего величества и пользуются вашим расположением.

– Назовите их.

– Не смею, государь. Вы не поверите мне, но поверите письменному доказательству.

– Тогда покажите его немедленно. Нам могут помешать.

– Государь, у меня только копия…

– Ах, вот как? – фыркнул Рудольф.

– Оригинал у моего кузена, который предъявит его по приказу вашего величества. Это копия письма ее величества…

– Королевы?

– Да, государь. Оно адресовано… – Ришенхайм замялся.

– Кому, граф?

– Мистеру Рудольфу Рассендиллу.

Рудольф отлично сыграл свою роль. Он не притворился равнодушным, а протянул руку и произнес хриплым шепотом:

– Дайте его мне!

Глаза Ришенхайма блеснули. Выстрел попал в цель – он завладел вниманием короля, который забыл о собачьей шерсти. Ему удалось возбудить подозрения и ревность.

– Мой кузен, – продолжал Ришенхайм, – считает своим долгом показать письмо вашему величеству. Оно попало к нему…

– Мне плевать, как оно к нему попало! Дайте его мне!

Ришенхайм расстегнул пиджак и жилет, продемонстрировав рукоятку револьвера за поясом. Подняв клапан кармана в подкладке жилета, он начал вытаскивать лист бумаги.

Как ни велико было самообладание Рудольфа, он был всего лишь человеком. При виде бумаги он склонился вперед, приподнявшись с кресла. В результате его лицо вышло из тени портьеры, оказавшись в утреннем свете. Вытащив письмо, Ришенхайм встретился взглядом с Рассендиллом и внезапно ощутил подозрение, так как на лице, каждая черта которого повторяла лицо короля, были написаны суровая решимость и энергия, королю отнюдь не свойственные. Истина или намек на нее мелькнули у него в голове. Издав нечленораздельный возглас, он одной рукой скомкал бумагу, а другой схватился за револьвер. Но было слишком поздно. Левая рука Рудольфа стиснула его руку с письмом, а правая приставила к виску револьвер. Из-за портьеры появилась еще одна рука с револьвером, и глухой голос произнес:

– Лучше не дергайтесь, граф.

Потом из-за портьеры вышел Запт.

Не находя слов, Ришенхайм молча уставился на Рудольфа Рассендилла. Запт, не тратя времени, выхватил у графа револьвер и спрятал в карман.

– Возьмите бумагу, – обратился он к Рудольфу, угрожая Ришенхайму своим револьвером, покуда Рудольф забирал драгоценный документ. – Посмотрите, то ли это письмо. Не читайте с начала до конца – только взгляните. Все в порядке? Отлично. Теперь приставьте револьвер к его голове, пока я его обыщу. Встаньте, граф.

Они заставили Ришенхайма подняться, и Запт подверг его обыску на случай сокрытия еще одной копии или другого документа. После этого ему позволили снова сесть.

– Думаю, вы видели меня раньше, – улыбнулся Рудольф. – Кажется, я помню вас мальчиком в Штрельзау, когда был там. Теперь скажите, граф, где вы оставили вашего кузена?

В их планы входило узнать, где находится Руперт, и начать его преследование, как только удастся избавиться от Ришенхайма.

Но в этот момент раздался резкий стук в дверь. Рудольф побежал открывать, а Запт со своим револьвером занял его место. На пороге стоял Берненштейн.

– Слуга короля только что прошел мимо. Он ищет полковника Запта. Король ходил по подъездной аллее и узнал от часового о прибытии Ришенхайма. Я сказал, что вы повели графа на прогулку вокруг замка и я не знаю, где вы. Он сообщил, что король придет с минуты на минуту.

Подумав несколько секунд, Запт обратился к пленнику:

– Мы поговорим позже. Сейчас вы пойдете завтракать с королем. Мы с Берненштейном будем присутствовать. Помните: ни слова о вашей миссии и об этом господине! Видит бог, при первом же намеке или жесте я всажу вам пулю в голову, и даже тысяча королей меня не остановит. Рудольф, спрячьтесь за портьерой. В случае тревоги прыгайте через окно в ров и плывите.

– Хорошо, – кивнул Рассендилл. – Я могу прочитать письмо там.

– Сожгите его, глупец!

– Если хотите, я съем его, но не раньше, чем прочитаю.

Берненштейн заглянул снова.

– Скорее! Слуга сейчас вернется! – прошептал он.

– Берненштейн, вы слышали, что я говорил графу?

– Да.

– В таком случае, вы знаете свою роль. А теперь, господа, к королю.

– Интересно, сколько мне еще придется ждать? – послышался снаружи сердитый голос.

Рудольф Рассендилл скользнул за портьеру. Запт спрятал револьвер в карман. Ришенхайм стоял в наполовину расстегнутом жилете, опустив руки. Молодой Берненштейн, стоя на пороге, низко поклонился, сообщив, что слуга короля только что ушел и они как раз ожидали его величество.

Король вошел в комнату, бледный и с абсолютно целой бородой.

– Рад вас видеть, граф, – сказал он. – Если бы они доложили о вашем прибытии, вам бы не пришлось ждать ни минуты. Здесь очень темно, Запт. Почему бы вам не раздвинуть занавеси? – И король двинулся к портьере, за которой прятался Рудольф.

– Позвольте мне, государь. – Запт скользнул мимо короля и положил руку на портьеру. – Честно говоря, мы были так заинтересованы тем, что граф рассказывал о своих собаках…

– Совсем забыл! – воскликнул король. – Да-да, собаки! Скажите, граф…

– Прошу прощения, государь, – вмешался молодой Берненштейн, – но завтрак ждет.

– Ну, тогда мы совместим завтрак с собаками. Пойдемте, граф. – Король взял Ришенхайма под руку и добавил: – Показывайте дорогу, лейтенант, а вы, полковник, сопровождайте нас.

Они вышли. Запт стал запирать дверь снаружи.

– Зачем вы запираете дверь, полковник? – спросил король.

– В ящике стола остались кое-какие бумаги, государь.

– Но почему не запереть ящик?

– По глупости я потерял ключ.

Граф Люцау-Ришенхайм не получал удовольствия от завтрака. Он сидел напротив короля. Полковник Запт встал позади королевского стула, и Ришенхайм видел револьверное дуло, покоящееся на спинке возле правого уха его величества. Берненштейн неподвижно стоял у двери. Ришенхайм, обернувшись, встретил его весьма красноречивый взгляд.

– Вы ничего не едите, граф, – заметил король. – Надеюсь, вы не больны?

– Я немного расстроен, государь, – достаточно правдиво ответил Ришенхайм.

– Ну, расскажите мне о собаках, пока я ем, так как я проголодался.

Ришенхайм начал открывать секрет гладкой шерсти, но его речи не хватало ясности. Король проявлял нетерпение.

– Не понимаю! – сердито сказал он, отодвинув стул так быстро, что Запт отскочил и спрятал револьвер за спину.

– Государь… – громко воскликнул Ришенхайм, привстав.

Кашель лейтенанта фон Берненштейна заставил его умолкнуть.

– Расскажите все снова, – потребовал король. Ришенхайм повиновался.

– Теперь я понимаю лучше. Вам все ясно, Запт? – И король обернулся к коменданту.

Едва успев снова спрятать револьвер, Запт склонился к королю. Лейтенант фон Берненштейн снова кашлянул, и граф откинулся на спинку стула.

– Абсолютно, государь, – ответил полковник. – Я понимаю все, что граф хочет сообщить вашему величеству.

– Ну, я понимаю только половину, – засмеялся король. – Но, может быть, этого будет достаточно.

– Думаю, государь, вполне достаточно, – с улыбкой отозвался Запт.

Покончив с собаками, король вспомнил, что граф просил об аудиенции по важному делу.

– Итак, что вы хотели мне сказать? – устало осведомился король.

Собаки были куда интереснее.

Ришенхайм посмотрел на Запта. Револьвер был на месте. Берненштейн кашлянул снова. Тем не менее граф увидел свой шанс.

– Прошу прощения, государь, – сказал он, – но мы не одни.

Король поднял брови.

– Дело настолько приватное?

– Я предпочел бы сообщить это вашему величеству наедине, – ответил граф.

Но Запт твердо решил не оставлять Ришенхайма наедине с королем, ибо, хотя граф, лишившись доказательства, уже не мог причинить особого вреда в том, что касалось письма, но он, несомненно, рассказал бы королю, что Рудольф Рассендилл в замке. Склонившись над плечом короля, полковник промолвил с усмешкой:

– Похоже, сообщения от Руперта Гентцау слишком важны для моих жалких ушей.

Король побагровел.

– Это и есть ваше дело, граф? – сурово спросил он.

– Ваше величество не знает, что мой кузен…

– Старая просьба? – прервал король. – Он хочет вернуться? Это все, или есть что-то еще?

Последовала пауза. Запт в упор смотрел на Ришенхайма, с улыбкой подняв правую руку и показав револьвер. Берненштейн кашлянул дважды. Ришенхайм закусил губу. Он понимал, что они любой ценой помешают ему сообщить о своей миссии или выдать Рассендилла.

– Ну, граф, это старая история, или у вас есть что-то новое? – нетерпеливо осведомился король.

Но Ришенхайм молчал.

– Вы онемели, граф? – сердито прикрикнул на него король.

– Это… это только то, что вы именуете старой историей, государь.

– В таком случае, вы поступили дурно, добившись от меня аудиенции с такой целью, – сказал король. – Вам и вашему кузену известно мое решение. – Он поднялся.

Револьвер Запта скользнул в карман, но лейтенант фон Берненштейн извлек из ножен саблю и отсалютовал ею, кашлянув в очередной раз.

– Мой дорогой Ришенхайм, – продолжал король более мягко, – я могу понять вашу естественную привязанность к кузену. Но поверьте, она завела вас не туда, куда надо. Окажите мне услугу не касаться этой темы в дальнейшем.

Униженный и сердитый Ришенхайм мог только поклониться в знак согласия.

– Полковник Запт, позаботьтесь, чтобы граф не испытывал недостатка в развлечениях. Моя лошадь должна быть у дверей. До свидания, граф. Берненштейн, дайте мне вашу руку.

Лейтенант быстро взглянул на коменданта. Запт ободряюще кивнул. Берненштейн спрятал саблю в ножны и выполнил просьбу короля. Они прошли через дверь, и лейтенант захлопнул ее. Но в этот момент охваченный яростью и отчаянием Ришенхайм, увидев, что в комнате остался только полковник, внезапно метнулся к двери и схватился за ручку. Но Запт оказался рядом, приставив револьвер к его уху.

Король остановился в коридоре.

– Что они там делают? – спросил он, услышав звуки в комнате.

– Не знаю, государь, – сказал Берненштейн и сделал шаг вперед.

– Погодите, лейтенант, вы тащите меня за собой!

– Тысяча извинений, государь.

– Теперь я ничего не слышу.

Слышать и впрямь было нечего, так как оба застыли за дверью.

– Я тоже, государь. Ваше величество хочет идти дальше?

И Берненштейн сделал еще один шаг.

– Разумеется, – отозвался король, позволив молодому офицеру увести его.

В комнате Ришенхайм стоял спиной к двери. Он тяжело дышал, его лицо покраснело и судорожно подергивалось. Напротив него стоял Запт с револьвером в руке.

– Пока вы не попадете на небеса, граф, – сказал комендант, – вы никогда не будете ближе к ним, чем были только что. Если бы вы открыли дверь, я бы выстрелил вам в голову.

В этот момент в дверь постучали.

– Откройте, – приказал Запт.

Пробормотав проклятие, граф повиновался. За дверью стоял слуга с телеграммой на подносе.

– Возьмите ее, – шепнул Запт.

– Прошу прощения, господин граф, но вам телеграмма, – почтительно произнес слуга.

– Берите же! – свирепо шепнул Запт.

– Дайте ее мне! – Ришенхайм протянул руку и взял конверт.

Слуга с поклоном закрыл дверь.

– Вскройте телеграмму! – велел Запт.

– Будьте вы прокляты! – воскликнул Ришенхайм, задыхаясь от злости.

– Ну-ну, граф, у вас не может быть секретов от такого близкого друга, как я. Вскрывайте побыстрее.

Граф начал вскрывать конверт.

– Если вы порвете или скомкаете телеграмму, я вас застрелю, – спокойно предупредил Запт. – Вы знаете, что на мое слово можно положиться. Теперь читайте вслух.

– Не буду!

– Читайте или молитесь.

Дуло револьвера находилось в футе от головы Ришенхайма. Он развернул телеграмму и посмотрел на Запта.

– Читайте! – повторил комендант.

– Я не понимаю, что это значит, – буркнул Ришенхайм.

– Возможно, я сумею вам помочь.

– Здесь нет ничего, кроме…

– Читайте же, граф!

– «Хольф, Кёнигштрассе, девятнадцать».

– Тысяча благодарностей, граф. А откуда отправлена телеграмма?

– Из Штрельзау.

– Переверните ее, чтобы я мог посмотреть. О, я не сомневаюсь в ваших словах, но всегда надежнее видеть все своими глазами. Вы озадачены текстом, граф?

– Я не знаю, что это означает!

– Как странно! А вот я могу догадаться.

– В таком случае, вы очень проницательны.

– Но ведь это так просто, граф.

– И что же подсказывает вам ваша мудрость? – осведомился Ришенхайм, стараясь вложить в голос побольше сарказма.

– Что это адрес.

– Адрес? Я об этом не подумал. Но я не знаю никакого Хольфа.

– Едва ли это адрес Хольфа.

– Тогда чей же?

– Вероятно, – ответил Запт, – это нынешний адрес графа Руперта фон Гентцау.

Усмехнувшись, он положил револьвер в карман и отвесил поклон.

– Должен сказать, что вы были необычайно любезны, мой дорогой граф.

Глава VI
Задача для слуг королевы

Доктор, лечивший меня в Винтенберге, был не только не болтлив, но и снисходителен. Возможно, он понимал, что для больного мало пользы нервничать, беспомощно лежа на спине, когда ему не терпится встать на ноги. Боюсь, доктор опасался, что я подумываю о скалке пекаря, но, в любом случае, я добился от него разрешения и выехал из Винтенберга всего через двенадцать часов после отъезда Рудольфа Рассендилла. Таким образом, я прибыл домой в Штрельзау утром в ту же пятницу, когда состоялась двойная беседа графа Люцау-Ришенхайма с королем в замке Зенды. По прибытии я сразу же послал Джеймса, чья помощь была неоценимой, отправить сообщение коменданту, познакомив его с моим местопребыванием и полностью предоставив себя в его распоряжение. Запт получил это сообщение во время военного совета, и содержащаяся в нем информация изрядно помогла в приготовлениях, которые осуществили он и Рудольф Рассендилл. Теперь я расскажу об этих приготовлениях, хотя рискую наскучить читателю.

Военный совет в Зенде проходил в необычных обстоятельствах. Они не осмеливались выпускать Ришенхайма из поля зрения. Рудольф не мог покинуть комнату, в которой Запт его запер. Отсутствие короля едва ли продолжалось бы долго – до его возвращения следовало удалить из замка Рудольфа, избавиться от Ришенхайма и принять меры против попадания оригинала письма в те руки, для которых предназначалась перехваченная копия. Комната была просторной. В дальнем от двери углу сидел Ришенхайм, обезоруженный, обескураженный и кажущийся готовым согласиться со всеми поставленными ему условиями. У самой двери, готовые охранять ее, в случае надобности, ценой жизни, поместились трое остальных: бодрый и торжествующий Берненштейн, хладнокровный и прямодушный Запт, спокойный и сосредоточенный Рудольф. Королева ожидала их решений в своих покоях, готовая действовать, как они ей укажут, но твердо решившая повидать Рудольфа, прежде чем он покинет замок. Они разговаривали полушепотом. Вскоре Запт взял бумагу и написал мне послание, прося этим же днем приехать в Зенду, поскольку еще одна голова и еще одна пара рук были необходимы. После этого началось обсуждение дерзкого плана Рудольфа. Запт с сомнением подкручивал усы.

– Да-да! – выразил свое согласие молодой Берненштейн, возбужденно сверкая глазами.

– Это опасно, но другого выхода нет, – прошептал Рудольф, стараясь, чтобы пленник не услышал ни слова. – Но мне понадобится остаться здесь до вечера. Это возможно?

– Нет, но вы можете прятаться в лесу, пока я не присоединюсь к вам, – сказал Запт.

– Пока мы не присоединимся к вам, – поправил Берненштейн.

– Нет, – возразил комендант. – Вы должны присматривать за нашим другом здесь. Все это ради службы королеве, лейтенант.

– Кроме того, – с улыбкой добавил Рудольф, – ни полковник, ни я не позволили бы вам разбираться с Рупертом. Он наша добыча – не так ли, Запт?

Полковник кивнул. Рудольф, в свою очередь, взял лист бумаги и написал следующее:

«Хольф, Кёнигштрассе, 19, Штрельзау.

Все в порядке. Он получил то, что было у меня, но хочет увидеть то, что есть у вас. В десять вечера мы с ним будем в охотничьем домике. Захватите это и постарайтесь встретьтесь с нами.

Р.».

Рудольф передал записку Запту. Берненштейн склонился над плечом полковника и прочитал ее.

– Сомневаюсь, что это привело бы меня в Зенду, – усмехнулся старый Запт.

– Это приведет Руперта Гентцау. Почему бы и нет? Он поймет, что король хочет поговорить с ним втайне от королевы и от вас, Запт, поскольку вы были моим другом. Какое место больше подошло бы для короля, чем его охотничий домик, куда он всегда отправляется, когда хочет побыть один? Записка приведет туда Руперта, можете не сомневаться. Руперт приехал бы, даже если бы что-то заподозрил, а почему он должен что-то подозревать?

– Возможно, он и Ришенхайм пользуются шифром, – предположил Запт.

– Нет, иначе Руперт зашифровал бы адрес, – быстро отозвался Рудольф.

– А когда он приедет? – спросил Берненштейн.

– Он найдет того же короля, что и Ришенхайм, а вместе с ним Запта.

– Но он узнает вас! – возразил Берненштейн.

– Думаю, что да, – улыбнулся Рудольф. – А пока что мы пошлем Фрицу записку, чтобы он приехал в Зенду и присмотрел за королем.

– А Ришенхайм?

– Это ваша задача, лейтенант. Запт, в Тарленхайме кто-нибудь есть?

– Нет. Граф Станислас предоставил его в распоряжение Фрица.

– Отлично. Тогда двое друзей Фрица – граф фон Люцау-Ришенхайм и лейтенант фон Берненштейн – сегодня отправятся туда верхом. Комендант Зенды даст лейтенанту отпуск на двадцать четыре часа, и оба джентльмена смогут провести день и заночевать в замке. Они будут ехать рядом, ни на мгновение не теряя друг друга из виду, и проведут ночь в общей комнате. Один из них не сомкнет глаз и не уберет пальцы с рукоятки револьвера.

– Превосходно, сэр, – одобрил молодой Берненштейн.

– Если ваш спутник попытается бежать или поднять тревогу, всадите ему пулю в лоб, спрячьтесь получше и по возможности дайте нам знать.

– Хорошо, – просто ответил Берненштейн. Запт сделал правильный выбор – молодого человека не останавливали опасности, которые могла навлечь на него служба ее величеству.

Беспокойное движение и усталый вздох Ришенхайма привлекли их внимание. Пленник напрягал слух, но они были осторожны, и ему не удалось услышать ничего, что пролило бы свет на их намерения. Он оставил тщетные попытки и погрузился в апатию.

– Не думаю, что от него будет много хлопот, – шепнул Запт Берненштейну, указав на пленника.

– Но ведите себя так, словно он намерен их создать, – сказал Рудольф, положив руку на плечо лейтенанта.

– Да, это разумный совет, – одобрительно кивнул комендант. – Вас хорошо воспитали, лейтенант, покуда Рудольф был королем.

– Разве я не был его верноподданным? – осведомился молодой Берненштейн.

– Да, раненным на моей службе, – припомнил Рудольф, как Берненштейна, который тогда был еще почти мальчиком, подстрелили в парке Тарленхайма, приняв за самого мистера Рассендилла.

Таким образом, планы были составлены. Если они смогут победить Руперта, Ришенхайм будет полностью в их руках. А если они смогут временно убрать Ришенхайма с дороги, пользуясь его именем в качестве ловушки, то у них появится сильный шанс заманить в эту ловушку Руперта и убить его. Да, именно это было их целью, как говорил мне сам комендант Зенды.

– Мы не должны церемониться, – сказал он. – На карту поставлена честь королевы, а этот тип – убийца.

Берненштейн поднялся и вышел. Он отсутствовал около получаса, отправляя телеграммы в Штрельзау. Рудольф и Запт, воспользовавшись интервалом, объяснили Ришенхайму то, как они намерены с ним поступить. Они не требовали от него никаких обещаний, а он их не предлагал, выслушав их с унылым незаинтересованным видом. Когда его спросили, поедет ли он в Тарленхайм без сопротивления, он горько усмехнулся:

– Как я могу сопротивляться? Получив пулю в голову?

– Позвольте посоветовать вам, граф, – сказал Рудольф, глядя на него достаточно дружелюбно, – в случае, если вы благополучно выпутаетесь из этой передряги, добавить к вашей осмотрительности честность, а к честности рыцарство. У вас еще есть время стать джентльменом.

Он повернулся, провожаемый сердитым взглядом графа и ухмылкой старого Запта.

Спустя несколько минут Берненштейн вернулся. Он выполнил поручение, а лошади для него и Ришенхайма ждали у ворот замка. После нескольких прощальных слов и рукопожатия Рудольфа лейтенант подал знак пленнику сопровождать его, и оба вышли, как два друга. Королева наблюдала за ними из окон своих покоев, заметив, что Берненштейн едет на полшага позади Ришенхайма и держит свободную руку сбоку на рукоятке револьвера.

С каждой минутой пребывание Рудольфа в замке становилось все более рискованным. Тем не менее он решил повидаться с королевой перед уходом. Встреча не представляла особых трудностей, так как у королевы было в привычке приходить в комнату коменданта и советоваться с ним. Самой трудной задачей было обеспечить впоследствии незаметный уход мистера Рассендилла. С этой целью комендант приказал роте гвардейцев, _: расквартированной в замке, в час дня построиться для парада в парке, а слугам разрешил после обеда наблюдать за маневрами. Таким образом он рассчитывал избавиться от любопытных глаз и позволить Рудольфу добраться до леса незамеченным. Они договорились встретиться в уединенном месте, положившись на судьбу в том, что Рудольф ни с кем случайно не столкнется во время ожидания. Сам мистер Рассендилл не сомневался в способности скрыть свое присутствие или по крайней мере свое лицо, дабы никакая странная история о короле, скитающемся в одиночестве и без бороды, не достигла замка или города.

Покуда Запт занимался приготовлениями, королева Флавия направилась в комнату, где находился Рудольф Рассендилл. Было почти двенадцать – молодой Берненштейн удалился полчаса назад. Запт проводил королеву к двери, поставил в конце коридора часового с приказом, что ее величество нельзя беспокоить ни под каким предлогом, громко обещал ей вернуться, как только сможет, и почтительно закрыл дверь, когда она вошла. Комендант хорошо знал, что в тайном предприятии лучше действовать открыто там, где это возможно.

Что происходило во время этого разговора, я не знаю, но королева Флавия многое рассказала мне, точнее Хельге, ибо, хотя это предназначалось и для моих ушей, она не могла откровенно говорить на такую тему с мужчиной. Сначала королева спросила мистера Рассендилла о дальнейших планах, и хотя она дрожала при мысли об опасности, которой он подвергнется при встрече с Рупертом Гентцау, но так его любила и так верила в его силы, что не сомневалась в успехе. Потом Флавия стала упрекать себя за то, что сама подвергла Рудольфа опасности, написав ему письмо. Тогда Рудольф достал копию, привезенную Ришенхаймом. Он успел прочитать ее и теперь поцеловал на глазах возлюбленной.

– Имей я столько жизней, сколько здесь слов, моя королева, – сказал Рассендилл, – я бы пожертвовал одной из них за каждое слово.

– Ах, Рудольф, но у вас только одна жизнь. Думали ли вы, что мы когда-нибудь встретимся снова?

– Я на это надеялся, но сомневался, что это произойдет.

– А я никогда не сомневалась, что мы встретимся, хотя не знала, когда и где. Только благодаря этому я смогла прожить эти годы.

– Да благословит вас Бог! – Рудольф сжал руку королевы.

– Неужели это будет продолжаться вечно? – воскликнула она. – Нет-нет, я не должна делать вас несчастным, Рудольф. Я наполовину рада, что написала это письмо и что они его похитили. Так чудесно видеть, как вы сражаетесь за меня – не за короля, а только за меня!