Текст книги "Пленник Зенды. Месть Руперта (сборник)"

– А не могли бы мы поймать остальных бандитов?

– Когда письмо у Руперта? Дружище, вы в самом деле больны.

Я согласился и простил Рудольфу его трюк, хотя, думаю, он мог бы сделать мою вымышленную возлюбленную не женой пекаря а, к примеру, графиней. Тогда доктор смотрел бы на меня с большим уважением. Но Рудольф сказал врачу, что пекарь разбил мне голову скалкой, и доктор этим удовлетворился.

– Ну, я поехал, – сказал Рудольф.

– Куда?

– На ту же маленькую станцию, где два добрых друга недавно расстались со мной. Фриц, куда отправился Руперт?

– Хотел бы я знать!

– Держу пари, он недалеко.

– Вы вооружены?

– Шестизарядным револьвером. Ну, должен признаться, и ножом, но только на тот случай, если им воспользуется Руперт. Вы дадите знать Запту о вашем возвращении?

– Да, и я вернусь, как только встану на ноги.

– Могли бы и не говорить мне об этом, старина!

– А куда вы отправитесь со станции?

– В Зенду, через лес, – ответил он. – Я доберусь на станцию завтра, в четверг, к девяти вечера. Если Ришенхайм не получит аудиенцию раньше, чем было условлено, я поспею вовремя.

– А как вы свяжетесь с Заптом?

– Что-то придется оставить на последнюю минуту.

– Благослови вас Бог, Рудольф!

– Король не получит письмо, Фриц.

Мы молча обменялись рукопожатием. Рудольф посмотрел на меня, и его глаза блеснули.

– Никогда не думал, что увижу ее снова, – промолвил он. – Пожалуй, теперь это произойдет, Фриц. Чтобы разобраться с этим мерзавцем и вновь увидеть Флавию, стоит рискнуть.

– Как вы собираетесь ее увидеть?

Рудольф рассмеялся и снова взял меня за руку. Думаю, он хотел заразить меня своей бодростью и уверенностью. Но я не мог ответить на призыв в его глазах. Рудольфа побуждал мотив, не находивший во мне отклика, – надежда, которая сводила на нет мысли об опасности и не оставляла места отчаянию. Он видел, что я догадываюсь об этом.

– Но самое главное – письмо, – добавил Рудольф. – Я ожидал, что умру, не увидев Флавию, и, если понадобится, сделаю это, чтобы заполучить письмо.

– Знаю, – кивнул я.

Когда он повернулся, Джеймс бесшумно вошел в комнату.

– Карета у двери, сэр, – сообщил он.

– Присматривай за графом, Джеймс, – сказал Рудольф. – Не оставляй его, пока он тебя не отошлет.

– Хорошо, сэр.

Я приподнялся в кровати.

– За удачу! – воскликнул я, подняв стакан лимонада, который принес Джеймс, и глотнув из него.

– С Божьей помощью, – отозвался Рудольф, удаляясь, чтобы выполнить свой долг и получить награду – спасти письмо королевы и увидеть ее лицо. Таким образом, он снова отправился в Зенду.

Глава IV
Круги на воде

Вечером в четверг 16 октября комендант Зенды пребывал в мрачном расположении духа. Рисковать миром во дворце ради переписки влюбленных никогда не казалось ему благоразумным, и его донельзя раздражали ежегодные паломничества «этого дурака Фрица». Прощальное письмо было очередной глупостью, чреватой катастрофой. И теперь катастрофа приближалась. По крайней мере, об этом его уведомила краткая таинственная телеграмма из Винтенберга. В ней содержался приказ – Запт даже не знал чей – отложить аудиенцию Ришенхайма, а если это не удастся, увезти короля из Зенды. Какие-либо объяснения отсутствовали. Но полковник знал не хуже меня, что Ришенхайм был полностью в руках Руперта, и не мог не догадываться, что в Винтенберге что-то прошло не так, как надо, и что Ришенхайм прибыл сообщить королю новости, которые тот не должен слышать. Его задача казалась простой, но в действительности не была таковой, ибо он не знал, где находится Ришенхайм, и, следовательно, не мог предотвратить его визит. Кроме того, король был очень доволен, услышав о прибытии Ришенхайма, так как хотел поговорить с ним о породе собак, которую граф разводил с большим, а его величество – с весьма умеренным успехом. Король заявил, что ничто не должно помешать приему Ришенхайма. Тщетно Запт говорил ему, что в лесу видели большого кабана и что завтра можно будет отлично поохотиться.

– Я не успею вернуться, чтобы повидать Ришенхайма, – возразил король.

– Ваше величество вернется к ночи, – уговаривал Запт.

– Я буду слишком усталым, чтобы разговаривать с ним, а нам нужно многое обсудить.

– Вы могли бы заночевать в охотничьем домике и вернуться утром, чтобы принять графа.

– Я хочу повидать его как можно скорее. – Он посмотрел на Запта с подозрением больного человека. – Почему я не должен его видеть?

– Жаль упускать кабана, государь.

– К черту кабана! – заявил король. – Я хочу знать, каким образом он добивается такой хорошей шерсти у этой породы.

В этот момент вошел слуга и передал телеграмму Запту. Полковник взял ее и сунул в карман.

– Прочтите телеграмму, – велел король.

Он поужинал и собирался спать – было почти десять.

– Это подождет, государь, – ответил Запт, так как телеграмма могла быть из Винтенберга.

– Прочтите! – сердито настаивал король. – Возможно, телеграмма от Ришенхайма, и он сообщает, что приедет раньше. Мне не терпится узнать насчет собак. Читайте же!

Запту ничего не оставалось. Он достал очки и долго приспосабливал их, думая, что делать, если телеграмма не подходит для королевских ушей.

– Быстрее, старина! – поторапливал король.

Запт наконец вскрыл конверт, и на его лице отразилось облегчение, смешанное с озадаченностью.

– Ваше величество догадались правильно. Ришенхайм может быть здесь завтра в восемь утра, – сказал он, подняв взгляд.

– Отлично! – воскликнул король. – Он позавтракает со мной в девять, а когда мы покончим с делами, я поохочусь на кабана. Теперь вы удовлетворены?

– Вполне, государь, – ответил Запт, закусив ус.

Зевнув, король поднялся и пожелал полковнику доброй ночи.

– Должно быть, он знает какой-то неизвестный мне трюк с этими собаками, – заметил он, уходя.

– Черт бы побрал всех собак! – выругался Запт, когда дверь закрылась за его величеством.

Но полковник был не из тех, кто легко смиряется с поражением. Аудиенция, которую он должен был отложить, приближалась, а король, которого ему велели увезти из Зенды, ни за что не уедет, не повидав Ришенхайма. Тем не менее есть много способов предотвратить встречу с помощью обмана или силы.

– Хотя король, – пробормотал он с усмешкой, – будет в ярости, если что-нибудь случится с Ришенхаймом, прежде чем тот расскажет ему о собаках.

Полковник долго ломал себе голову в поисках средства, которое сделало бы графа не способным получить у короля аудиенцию. Ничего, кроме убийства, не приходило коменданту в голову – ссора и дуэль не гарантировали безопасность, а Запт не был Черным Майклом, и никакая банда головорезов не стала бы помогать ему в похищении знатного человека.

– Не могу ничего придумать, – пробормотал Запт, вставая со стула и идя к окну глотнуть свежего воздуха в надежде, что это подаст ему свежую идею. Он был в своей комнате нового замка, окно которой выходило надо рвом справа от подъемного моста, если смотреть на старый замок. Раньше эту комнату занимал герцог Майкл, а почти напротив находилась длинная труба, соединявшая окно королевской темницы со рвом. Сейчас мост был опущен, так как в Зенде наступил мир, трубу убрали, а окна темницы, хотя все еще зарешеченные, не были закрыты ставнями. Ночь была тихой и ясной, вода поблескивала при лунном свете. Запт мрачно смотрел в окно, постукивая костяшками пальцев по каменному подоконнику. Свежий воздух наличествовал, но свежие идеи не приходили на ум.

Внезапно комендант склонился вперед, высунул голову наружу и посмотрел вниз на воду во рву. То, что он увидел, было достаточно обычным явлением – круги на воде, какие обычно создают брошенный камень или всплывающая рыба. Но Запт не бросал камень, а рыба во рву не водилась. Фигура полковника четко вырисовывалась на фоне света позади. Окна королевских апартаментов выходили в другом направлении; в других окнах по эту сторону моста света не было, хотя рядом в помещениях для охраны и слуг кое-где горел свет. Запт подождал, пока круги исчезнут. Потом он услышал слабый звук, как будто большое тело осторожно вошло в воду. Через пару минут во рву внизу появилась человеческая голова.

– Запт! – тихо, но четко произнес чей-то голос.

Старый полковник вздрогнул, затем, опершись руками на подоконник, высунулся еще сильнее, рискуя потерять равновесие.

– Быстро идите к выступу на другой стороне! – велел голос, и голова повернулась. Человек быстро поплыл через ров и исчез в треугольной тени, образуемой подъемным мостом и стеной старого замка. Запт наблюдал за ним, ошарашенный голосом, который внезапно обратился к нему в ночной тишине. Ибо король был в постели, а таким голосом, кроме короля, мог говорить только один человек.

Потом, отругав себя за задержку, полковник быстро пересек комнату, открыл дверь и вышел в коридор, где столкнулся с молодым Берненштейном – гвардейским офицером, совершающим обход. Запт доверял ему, так как он был с нами во время осады Зенды, когда Майкл держал короля в плену, и носил шрамы, оставленные головорезами Руперта фон Гентцау. Теперь Берненштейн был лейтенантом кирасиров королевской гвардии.

Заметив крадущуюся походку Запта, он тихо спросил:

– Что-нибудь не так, господин полковник?

– Берненштейн, мальчик мой, в замке все в порядке. Идите к фасаду и, ради бога, оставайтесь там!

Офицер повернулся, но Запт схватил его за руку:

– Нет, лучше оставайтесь здесь. Встаньте у двери, которая ведет в королевские апартаменты, и никого не пропускайте. Понятно?

– Да, господин полковник.

– И, что бы вы ни услышали, не оборачивайтесь.

Берненштейн был озадачен, но Запт был комендантом и отвечал за безопасность Зенды.

– Хорошо, сэр. – Пожав плечами, Берненштейн обнажил саблю и встал у двери.

Запт побежал по коридору. Открыв ворота, ведущие к мосту, он быстро перешел на другую сторону рва, повернулся к стене и спустился по ступенькам к выступу, находящемуся на высоте шести – восьми дюймов над водой. Оказавшись в треугольнике сплошной тени, он почувствовал, как кто-то стиснул его руку, и увидел рядом Рудольфа Рассендилла в мокрых кальсонах и носках.

– Это вы? – прошептал Запт.

– Да, – ответил Рудольф. – Я приплыл с другой стороны и выбрался сюда. Потом я бросил в воду кусок известки, но не был уверен, что разбудил вас, а кричать не осмеливался. Подержите меня минутку, пока я надену брюки, – я связал верхнюю одежду в узел, чтобы она не промокла. Держите крепче – здесь скользко.

– Что привело вас сюда? – шепотом спросил Запт, послушно взяв Рудольфа за руку.

– Служба королеве. Когда прибудет Ришенхайм?

– Завтра в восемь утра.

– Черт! Это раньше, чем я думал. А король?

– Он здесь и решил принять Ришенхайма. Отговорить его невозможно.

Последовала пауза.

Рудольф надел рубашку через голову и заправил ее в брюки.

– Подайте мне куртку и жилет, – попросил он. – Я отсырел насквозь.

– Скоро высохнете, – усмехнулся Запт. – Старайтесь двигаться.

– Я потерял шляпу.

– По-моему, вы вместе с ней потеряли голову.

– Найдите мне и ту и другую, ладно, Запт?

– Постараюсь, – проворчал комендант.

– Теперь ботинки, и я готов. – Рудольф быстро осведомился: – Король лично получал какие-нибудь известия от Ришенхайма?

– Только через меня.

– Тогда почему он так хочет с ним встретиться?

– Чтобы узнать, откуда у собак такая гладкая шерсть.

– Вы серьезно? Не вижу вашего лица.

– Вполне серьезно.

– Тогда все в порядке. Король сейчас носит бороду?

– Да.

– Черт бы его побрал! Вы можете отвести меня куда-нибудь, чтобы спокойно поговорить?

– Зачем вы здесь?

– Чтобы встретиться с Ришенхаймом.

– Встретиться с…

– Да. Запт, у него копия письма королевы.

Запт подкрутил ус.

– Я всегда говорил, что этим кончится, – заметил он с мрачным удовлетворением.

– Куда вы можете меня отвести? – нетерпеливо спросил Рудольф.

– В любую комнату с дверью и замком, – ответил Запт. – Я здесь командую и, когда говорю: «Не входить!», никто не входит.

– Даже король?

– Король уже в постели. Пошли. – Комендант поставил ногу на нижнюю ступеньку.

– А поблизости никого нет? – Рудольф схватил его за руку.

– Никого, кроме Берненштейна, но он будет стоять спиной к нам.

– Дисциплина у вас по-прежнему на должном уровне, а, полковник?

– Да, для нынешнего времени, – отозвался Запт.

Пройдя по мосту, они вошли в замок. В коридоре не было никого, кроме Берненштейна, чья широкая спина заслоняла проход к королевским апартаментам.

– Сюда, – прошептал Запт, положив руку на дверь.

– Хорошо, – кивнул Рудольф.

Рука Берненштейна дернулась, но он не обернулся. Такова была дисциплина в замке Зенды.

Но когда Запт уже входил в комнату и Рудольф собирался последовать за ним, другая дверь, которую охранял Берненштейн, быстро и бесшумно открылась. Запт пробормотал ругательство, а Рудольф затаил дыхание. Берненштейн вытянулся по стойке «смирно», опустив саблю. В дверях, вся в белом, стояла королева Флавия, и при виде Рудольфа Рассендилла ее лицо стало таким же белым, как платье. Какой-то момент все четверо стояли молча, потом Рудольф прошел мимо Запта, отодвинул в сторону все еще не оборачивающегося Берненштейна и, опустившись на одно колено перед королевой, поцеловал ей руку. Теперь Берненштейн видел происходящее и, если бы изумление могло убивать, он был бы уже мертв. Бедняга прислонился к стене с открытым ртом. Ибо король лежал в постели и с бородой, а здесь был еще один король, полностью одетый, гладко выбритый и даже целующий руку королеве, которая смотрела на него со смесью удивления, страха и радости. Солдат должен быть готовым ко всему, но я не могу порицать молодого Берненштейна за его изумление.

Тем не менее не было ничего странного в том, что королева этим вечером разыскивала старого Запта и догадалась, где его можно найти. Она уже трижды спрашивала его, есть ли новости из Винтенберга, и каждый раз он отделывался от нее под каким-то предлогом. Понимая, каким рискованным было ее письмо, Флавия решила узнать у полковника, есть ли реальная причина для тревоги, и тайком выбралась из своих покоев. Образ Рудольфа во плоти и крови, а не в тоскливых мечтах и видениях, и ощущение его губ на своей руке, все это наполнило ее одновременно страхом и радостью.

Влюбленные не принимают в расчет ни время, ни опасность, но Запт учитывал то и другое. Не прошло и минуты, как он властным жестом позвал их в комнату. Королева повиновалась, и Рудольф последовал за ней

– Не впускайте никого и не говорите никому ни слова, – шепнул Запт Берненштейну, оставив его снаружи. Молодой человек все еще был ошарашен, но ему хватило здравого смысла понять по выражению лица коменданта, что он должен скорее пожертвовать жизнью, чем позволить кому-то открыть дверь. С обнаженной саблей он встал на страже.

Королева появилась в одиннадцать часов, а когда дверь открылась снова и Запт вышел в коридор, большие часы замка уже пробили полночь. Его сабля была в ножнах, но в руке он держал револьвер. Бесшумно закрыв за собой дверь, он тихо и серьезно заговорил с Берненштейном. Лейтенант внимательно слушал. Рассказ Запта занял восемь-девять минут. Потом он сделал паузу и осведомился:

– Теперь вы все понимаете?

– Да. Это чудесно! – ответил молодой человек.

– Ба! – фыркнул Запт. – Чудес не бывает – это всего лишь необычно.

Берненштейн не был убежден и с сомнением пожал плечами.

– Ну? – Комендант бросил на него быстрый взгляд.

– Я умру за королеву, господин полковник.

Молодой человек щелкнул каблуками, как на параде.

– Отлично! Тогда слушайте. – И Запт снова начал говорить.

Берненштейн молча кивал.

– Вы встретите его у ворот, – закончил комендант, – и приведете прямо сюда. Он не должен пойти куда-либо еще, понятно?

– Абсолютно, полковник, – улыбнулся молодой Берненштейн.

– Король будет в этой комнате. Вы знаете, кто король?

– Конечно.

– А когда беседа закончится и мы пойдем завтракать…

– Я знаю, кто будет королем тогда.

– Превосходно. Но мы не причиним ему вреда, если…

– Если не будет необходимости.

– Совершенно верно.

Запт со вздохом повернулся. Берненштейн был способным учеником, но объяснения утомили полковника. Он негромко постучал в дверь. Голос королевы пригласил его войти, и он повиновался. Берненштейн снова остался один в коридоре, размышляя об услышанном и репетируя роль, которую ему предстояло играть. Подумав, он гордо вскинул голову. Служба казалась такой почетной, а честь – такой высокой, что он почти желал умереть во время исполнения своей роли.

В час ночи полковник Запт вышел в коридор.

– Можете спать до шести, – сказал он Берненштейну.

– Я не хочу спать.

– Да, но будете хотеть в восемь, если не поспите сейчас.

– Королева выйдет, полковник?

– Через минуту, лейтенант.

– Я бы хотел поцеловать ей руку.

– Ну, если вы думаете, что ради этого стоит ждать четверть часа… – с улыбкой промолвил Запт.

– Вы сказали минуту!

– Она тоже так сказала, – ответил комендант.

Тем не менее прошла четверть часа, прежде чем Рудольф Рассендилл открыл дверь и королева появилась на пороге. Она была очень бледна, но ее глаза светились счастьем. При виде ее молодой Берненштейн опустился на колени и поднес ее руку к губам.

– Я ваш слуга до смерти, мадам, – произнес он дрожащим голосом.

– Знаю, лейтенант, – любезно ответила Флавия и окинула взглядом всех троих. – Господа – мои слуги и дорогие друзья, – от вас и от Фрица, который лежит раненый в Винтенберге, зависят моя честь и жизнь, ибо я не переживу, если письмо попадет к королю.

– Король не получит его, мадам, – произнес полковник Запт.

Взяв руку королевы, он неуклюже погладил ее. Улыбнувшись, она снова протянула руку молодому Берненштейну в знак милости. Оба отсалютовали королеве, а Рудольф проводил ее до конца коридора. Когда они остановились там, остальные отвернулись и не видели, как королева внезапно наклонилась и покрыла поцелуями руку Рудольфа, который с трудом высвободил ее. Наконец, все еще глядя на него, она шагнула в свои покои, и Рудольф закрыл за ней дверь.

– Теперь к делу, – сухо сказал полковник Запт.

Рудольф вернулся в комнату. Запт подошел к королевским апартаментам и спросил врача, крепко ли спит его величество. Получив ободряющий ответ, он проследовал к комнате личного слуги короля, разбудил его и велел подать завтрак королю и графу Люцау-Ришенхайму ровно в девять в утреннюю комнату, окна которой выходили на аллею, ведущую к входу в новый замок. Сделав это, Запт направился в комнату, где находился Рудольф, вынес стул в коридор, велел Рудольфу запереть дверь и сел с револьвером в руке. Молодой Берненштейн уже спал в своей кровати, и комендант замещал его, что было необычным само по себе.

В шесть утра задремавший комендант проснулся и постучал в дверь. Рудольф открыл ее.

– Хорошо спали? – спросил Запт.

– Даже глаз не сомкнул, – весело отозвался Рудольф.

– Я думал, у вас больше хладнокровия.

– Я бодрствовал не из-за недостатка хладнокровия, – ответил мистер Рассендилл.

Запт, пожав плечами, огляделся вокруг. Оконные портьеры были задернуты наполовину, стол придвинут к стене, а кресло стояло в тени, недалеко от портьер.

– Позади для вас достаточно места, – сказал Рудольф. – А когда Ришенхайм будет сидеть в этом кресле напротив меня, вы сможете приставить дуло револьвера к его голове, всего лишь протянув руку. Конечно, я могу сделать то же самое.

Запт одобрительно кивнул.

– Как насчет бороды? – спросил Рудольф.

– Берненштейн скажет ему, что вы сбрили ее этим утром.

– Он этому поверит?

– Почему бы и нет? Для него же лучше поверить во что угодно.

– А если нам придется его убить?

– Король будет в ярости.

– Он так его любит?

– Вы забываете, что он хочет поговорить с ним о собаках.

– Верно. Вы будете на посту вовремя?

– Разумеется.

Рудольф Рассендилл прошелся по комнате. Было заметно, что ночные события взволновали его. Мысли Запта текли по другому руслу.

– Когда мы покончим с этим парнем, мы должны найти Руперта, – сказал он.

– Руперта? – Рудольф уставился на него. – Да, конечно. Совсем забыл, – смущенно добавил он.

Запт бросил на него презрительный взгляд, понимая, что мысли собеседника заняты королевой. Но если он хотел выразить свое презрение словами, ему помешали часы, бьющие семь.

– Ришенхайм будет здесь через час, – сказал он.

– Мы готовы, – отозвался Рудольф Рассендилл. При мысли о предстоящей встрече его глаза блеснули, а чело разгладилось. Он и старый Запт посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Как в старые времена, а, Запт?

– Да, как в царствование доброго короля Рудольфа.

Так они готовились к приему графа Люцау-Ришенхайма, покуда моя чертова рана держала меня пленником в Винтенберге. Мне до сих пор жаль, что я знаю только по рассказам о происшедшем в то утро и не имел чести участвовать в этом. Тем не менее ее величество не забыла обо мне и позаботилась, чтобы я получил свою долю награды.